Текст книги "Записки Русалочки"

Автор книги: Сонда Тальбот

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 10 страниц)

Сонда Тальбот
Записки Русалочки

1

Серебряные волны гулко бились о белоснежный борт яхты. Они словно просили убежища у этой нарядной посудины. Где им было понять, что яхта не слишком надежна и неизмеримо мала по сравнению с проливом, с океаном, по сравнению со всей Вселенной…

Дона отошла от поручней и почувствовала, как мелкие капли дождя ложатся на руки. Только этого не хватало! А ведь экскурсию все равно придется продолжить… Она окинула взглядом пассажиров, уже перекусивших и собравшихся на палубе. Вид у них был более чем довольный. Даже дождь не пугает. А ведь многие из них, наверное, прибыли из жарких стран, где с неба всегда улыбается румяное солнце, а облака тают, как сладкая вата…

Например, вот эта леди с эффектным загаром и массой затейливых украшений на шее… Такое ощущение, что она круглые сутки лежала на пляже какой-нибудь Флориды или Сен-Тропе… А может быть, то было Золотое Побережье, фантазировала Дона, или… Впрочем, какая разница. Сама она все равно покидала графство Кент всего один раз в жизни. Правда, этот раз надолго ей запомнился…

Дождевые капли покрыли ее обнаженные руки сеткой из бисера. Дона небрежно стряхнула с руки паутинку капель и подошла к собравшимся туристам.

– Итак, леди и джентльмены, вы готовы к продолжению рассказа? – улыбаясь, поинтересовалась она.

– О да…

– Конечно…

– Замечательно, – ответила Дона очередной улыбкой, припасенной ею для туристов. – Итак, сейчас я расскажу вам о знаменитом дуврском замке, который выдержал столько осад и вполне подтверждает второе название Дувра – «Ключ к Англии».

Мягкий, но в то же время уверенный голос позволял Доне привлечь и удержать внимание туристов. Ее голос не был усыпляющим, не был завораживающим, но было в нем что-то такое, что заставляло прислушиваться к его переливающимся ноткам и ждать от него новой музыки. Может быть, именно поэтому Дона Даггот решила стать экскурсоводом. По крайней мере, здесь она чувствовала себя по-настоящему интересной людям.

За время работы у нее появилось несколько «профессиональных» привычек. Одной из таких привычек было желание придумывать судьбы заинтересовавшим ее людям. Скольких одиноких дам она наделила красавцами-мужьями, сколько мужчин с романтическими историями прошло через ее воображение! Но Доне по-прежнему было интересно играть в эту игру. Придумывать судьбу человека, чужого, незнакомого, с которым ее связывали лишь несколько часов экскурсии…

Вот и сейчас, рассказывая заученный текст, Дона присматривалась к интересному мужчине, который не сидел, как все, а стоял, опершись на поручни, и энергично спорил со своей молодой и весьма эффектной спутницей.

Его, пожалуй, нельзя было назвать красивым. Смуглый, с густыми, сросшимися на переносице бровями, грубо выточенным овалом лица, сердитым и гордым блеском в карих глазах, он смахивал на дикаря, только что выбравшегося из пещеры. Когда он слушал свою собеседницу, его крупные, резко очерченные губы были плотно сжаты и раскрывались лишь для того, чтобы впустить внутрь глоток бренди, плескавшегося в бокале. Его голос, глухой, с легкой, едва заметной хрипотцой, вызывал у Доны смутное чувство тепла и горечи одновременно. Ей сразу показалось, что этот мужчина невероятно одинок и маскирует свое одиночество личиной суровой неприступности. Но, может быть, это ей только казалось…

– А теперь, леди и джентльмены, обратите внимание на Белые Скалы, мимо которых проплывает наша яхта. Сейчас я немного расскажу вам о них. – Воспользовавшись минутным оживлением туристов, развернувшихся к Белым Скалам, Дона еще раз посмотрела на мужчину.

Даже если он и не красавец, то, во всяком случае, очень привлекательный. Ей нравилась его дикарская внешность. Он даже напомнил ей кого-то из английских литературных героев. Вот только кого? Сейчас она точно не вспомнит. А когда вспомнит, будет уже поздно – мужчина сойдет с яхты и, как и многие другие туристы, уйдет из ее жизни навсегда. И она ничего не будет знать о нем, кроме того, что он – англичанин с классическим английским произношением…

Дона продолжила:

– Белые Скалы Дувра долгое время служили маяком для кораблей, плывущих к берегам Англии. Эти скалы состоят преимущественно из мела. Они сформировались в поздний меловой период, когда множество маленьких раковин, богатых карбонатом кальция, погружались на морское дно. Раковина за раковиной ложились они друг на друга. И вскоре спрессовывались и превращались в мел. Именно поэтому скалы Дувра такие белые…

А тем временем спор между парочкой около борта набирал обороты.

– Послушай, Алисия, мне кажется, что я уже взрослый человек и сам за себя отвечаю, – хмуро говорил мужчина своей спутнице.

– На Белых Скалах Дувра растут самые разнообразные цветы. И кацефильные цветы, о которых писал «отец ботаники» Уильям Тернер…

– Знаешь что, Иво… – Голос Алисии был довольно высоким и звучным, как и она сама – изящная натянутая струна. – Я уже устала выполнять подле тебя роль няньки или опекунши. «Иво, не пей», «Иво, может быть, тебе достаточно на сегодня», «Иво, у тебя аллергия на сладкое»…

– Ну хватит! – Смуглые скулы Иво залились румянцем. – Никто тебя об этом не просит…

– Один из наиболее известных и часто встречающихся видов – ярко-желтые цветы с большими мясистыми листьями…

– Я люблю тебя и поэтому стараюсь уберечь. Неужели это так сложно понять?

– Разве ты знаешь, что такое любовь, Алисия? А я-то думал, что ты испытываешь ее только к тому, что коллекционируешь…

– Сюрприз для тех, кто думает, что орхидеи растут только в тропиках. Белые Скалы Дувра опровергают это распространенное заблуждение – здесь растут несколько видов дикой орхидеи, которые встречаются только на меловой почве…

– Во всяком случае, я имею о любви хотя бы отдаленное представление. Чего нельзя сказать о человеке, который только и делает, что пьет и смотрит в небо…

– Но и Белые Скалы не вечны. Увы, их неумолимо подтачивает море…

– Знаешь, Алисия, по-моему, лучше смотреть в небо, чем постоянно пялиться на окружающих, высматривая, кто во что одет…

– Что за словечки, Иво? Иногда я сомневаюсь, что ты учился в Виндзоре…

Кажется, пора сделать очередной перерыв для туристов: традиционный английский файф-о-клок. Правда, кое-кому он не нужен, усмехнулась про себя Дона, украдкой кинув взгляд в сторону Иво. Так его, кажется, зовут, если она не ослышалась… Чаю Иво определенно предпочитает бренди. Что совсем не нравится его статной рыжеволосой подруге…

Мелкий дождик не прекращался, но и не усиливался. Дона по привычке, присущей большинству англичан, вопрошающе посмотрела на небо. И не зря. Седые брови туч хмуро сдвинулись, заслонив солнце. Дай-то Бог, чтобы не было грозы…

– Да, погодка сегодня выдающаяся… – К Доне подошел капитан яхты, Мэтью Свидс, сорокалетний мужчина с большими и умными синими глазами. Правда, на свои сорок он не выглядел и пользовался большим успехом у женского пола. Что, правда, нисколько его не испортило. Мэт не стал циником и всегда относился к женщинам с большим почтением. Он был одним из тех немногих людей, которых Дона могла назвать друзьями. – И радио что-то барахлит. Связь ужасная, я почти ничего не слышу.

– Не нравится мне все это, – поддержала его Дона, кутаясь, как в плед, в длинные темно-каштановые волосы. – Было бы неприятно пропустить штормовое предупреждение.

– Еще как! Но если мы сорвем экскурсию, а предупреждения не будет, Хэмиш снесет нам головы. Ничего, Дона, где наша не пропадала! – Мэтью мотнул головой, изображая разудалую храбрость, но Дона почему-то не очень ему поверила. В душе бродило какое-то неуютное предчувствие. Тыкалось то там, то здесь, словно что-то вынюхивало. Да и небо с сурово сдвинутыми бровями-облаками не предвещало ничего хорошего. – В конце концов, нам осталось совсем немного – пара часов, и экскурсия закончена. Так что, Дона, не бери в голову, выплывем…

Дона прекрасно понимала Мэтью. Ему не хотелось разворачивать «Дуврского голубя» – так называлась экскурсионная яхта – из-за Хэмиша Мидоуи. Если бы не этот тип, их непосредственный начальник, Мэтью и думать бы не стал. Но он был прав: с Хэмишем такие шутки не пройдут. Ему наплевать, что между яхтой и побережьем нет связи. Наплевать, что, в случае чего, вся команда пойдет ко дну вместе с туристами, мнение и деньги которых для него были так важны. Впрочем, деньги были уже заплачены. Так что…

Она обреченно кивнула Мэтью. Его решение все равно ничего не меняет. Все они – пешки в этой компании. И их мнение никого не интересует.

– Меня вот больше беспокоит, – продолжал Мэтью, – та парочка, которая ругается друг с другом на протяжении всей экскурсии. Он тихо надирается, а она пытается ему помешать. Ничего, кстати, леди… – Он хитро прищурился. – Я бы с такой и глотка не пропустил… Не понимаю, зачем они здесь? Поругаться можно и в другом месте. Напиться тоже. Как бы с ним проблем не вышло…

Мэтью неодобрительно покосился в сторону Иво, а Дона только пожала плечами.

– Не думаю, что он будет буянить. А другой причины для беспокойства не вижу. Все будет в порядке, Мэт…

– Может, принести тебе чай и сандвичи?

Дона покачала головой.

– Спасибо, ничего не хочется. Скорее бы закончился этот день. А завтра я поеду в Кентербери.

– Домой?

– Да. Отдохну от моря, экскурсий, займусь своими розами. Они, бедняжки, наверное, совсем без меня зачахли.

– Что ж, совсем неплохо, – натянуто улыбнулся Мэтью. – Я имею в виду, неплохой «уик-энд». Хотя, прости мою нескромность, мне казалось, что девушки в твоем возрасте по выходным должны заниматься не цветами, а молодыми людьми.

– Успеется, – махнула рукой Дона, изображая абсолютное равнодушие к этому вопросу.

Мэт не понимал, почему молодая девушка, да еще с такими внешними данными – длинными, чуть темнее цвета соболиной шкурки волосами, сердоликовыми глазами, маленькой точкой-родинкой над тонко очерченным ртом, нежным овалом лица и легким румянцем, играющим на щеках, – все свое свободное время посвящает саду в Кентербери. У него в голове не укладывалось, как такая девушка может быть одинокой…

Вот если бы Мэт был моложе лет на двадцать… Тогда он обязательно вырвал бы Дону из ее заколдованного сада в Кентербери. Но ему уже сорок, и он испытывает к девушке только отцовские чувства. И все же, неужели нет такого принца, который нашел бы ее в этом саду и спас от одиночества? О времена, о нравы! О, мужчины, сидящие перед телевизором и не знающие о том, какой цветок растет прямо под их окнами…

Иногда Мэтью пытался закинуть удочку и выведать у Доны, в чем причина ее одиночества. Но Дона всегда уходила от ответа, и Мэт чувствовал, что вопросы на эту тему ей неприятны. Тогда он замолкал и подолгу размышлял над тем, что же такого было в ее жизни, почему она с таким упорством бережет свою независимость… Может, это была несчастная любовь, и маленькое сердце Доны разбито на множество острых осколков. А может, она просто боится любви, в своей неопытности не зная, что это такое… Хотя большинство девиц в ее возрасте не только знают, что такое любовь, но и успели изведать практическую сторону этого вопроса… Правда, Дона с первой же минуты знакомства показалась ему не такой, как все…

– Ну хорошо, – улыбнулся Мэтью. – Если не хочешь сандвичей и жаждешь вернуться к своим розам, значит, так тому и быть. А я пойду, попробую наладить связь. Глядишь, может, что и получится…

Он шутливо поклонился Доне и раскачивающейся походкой пошел по палубе, с грацией крейсера лавируя между туристами. Дона улыбнулась. Мэт всегда умудрялся поднять ей настроение. Даже если на душе было пасмурно, как октябрьской лондонской ночью, Мэт добивался того, что в ней воцарялось весеннее солнышко. Чудо, а не человек, что и говорить… Среди мужчин Мэтью Свидс – редкое исключение… Жаль, что это исключение годится ей в отцы…

Пока пестрое сборище туристов поглощало чай и сандвичи, Дона безрезультатно искала глазами Иво и Алисию. Но те как сквозь землю провалились. Не исключено, конечно, что бурная ссора закончилась не менее бурным примирением, и парочка решила удалиться в каюту. Правда, эта мысль почему-то пришлась Доне не по душе. В конце концов, дался ей этот Иво… За него есть кому волноваться. Да и, скорее всего, он вовсе не так одинок, как она себе вообразила. Наверняка обычный мужчина, которому только и нужно, что секс с красивой подружкой. Просто напускает на себя туман, как и все остальные. И совсем не обязательно, что за этим туманом прячется Альбион, полный тайн и загадок…

Чаепитие закончилось. Сытые и довольные туристы мирно дремали в своих креслах. Дона чувствовала, что они уже не могут слушать ее. Не было той связи, которая ощущалась между ней и экскурсантами раньше. Эту невидимую ниточку каждый раз прерывал пресловутый файф-о-клок, после которого туристов неизбежно клонило в сон. «Но как же без файф-о-клока, – всегда отвечал Хэмиш на жалобы Доны, – без него Англия – вовсе не Англия»… Англия – Англией, вот только привлечь внимание засыпающих туристов совсем не так просто, как кажется Хэмишу Мидоуи.

– Кстати, – по-прежнему улыбчиво начала Дона, – эту милую английскую традицию – файф-о-клок, к которой вы только что приобщились, ввела Анна Седьмая, герцогиня Бедфордская. Дело в том, что она не могла выдержать длинного перерыва между ранним ланчем и поздним ужином. И однажды, не в силах противостоять «томлению в желудке», приказала принести ей в будуар чай с печеньем…

Внезапный порыв ветра проглотил ее последние слова. Что происходит? Дона оглянулась. Небо темнело на глазах. С каждой секундой серый цвет невидимой кистью перекрашивался в немыслимый фиолетово-синий. Ветер усиливался, и теперь, чтобы продолжить экскурсию, надо было переходить почти на крик. По телу Доны пробежали мурашки. Не то от холода – она была одета в легкие брючки и тонкую кремовую блузку с коротким рукавом, – не то от страха. Дона постаралась взять себя в руки, унять начавшуюся дрожь в коленях и снова обратилась к туристам:

– Чайную церемонию поддержала королева Виктория, которая сразу же после коронации попросила чашку чая и свежий номер газеты «Таймс»…

Господи, да что же происходит! Ей приходилось кричать, бросать слова в лицо поднявшемуся ветру. Кое-кто из туристов уже забеспокоился и с понятным Доне страхом в глазах оглядывал взбунтовавшееся море. Что думает по этому поводу Мэтью? Им ведь еще плыть и плыть, а шторм уже не за горами…

Дона продолжила говорить об английской церемонии чаепития, но ей, как и большинству туристов, было совсем не до этого. Она понимала, что если не придумает что-нибудь, на яхте начнется паника. А нет ничего хуже, чем объяснять что-то паникующим людям.

Дона с мольбой в глазах посмотрела на рубку, где в этот момент должен был находиться Мэт. Вряд ли сейчас он сможет оставить свой пост и прийти к ней с объяснениями. Значит, она сама должна добраться до него и получить их. Но как бросить туристов, которые уже начинают перешептываться и безумно вращать глазами в поисках поддержки?

– Уважаемые леди и джентльмены… – Ветер как будто прилепил, приморозил улыбку к ее лицу, и она никак не могла расслабить мышцы, чтобы перестать улыбаться. – Как видите, наша непредсказуемая погода предстала перед вами во всей красе. Но ничего не поделаешь, стихия есть стихия. Поэтому предлагаю вам расположиться в наших удобных каютах, а как только ситуация изменится, мы снова пригласим вас на палубу яхты.

Очевидно, ее улыбка и спокойный голос сделали свое дело. Потому что уже через несколько минут на палубе не осталось никого. Кстати, среди уходящих экскурсантов Дона заметила Алисию. Значит, ее подозрения не оправдались, и голубки вовсе не ворковали в каюте. Интересно, где, в таком случае, Иво? Впрочем, сейчас у нее есть куда более важные дела, чем поиск незнакомого мужчины…

Дона бежала к Мэтью, держась за поручни. Ветер усилился настолько, что ей стало страшно. Не дай бог поскользнуться на мокрой от брызг палубе и упасть за борт. Она взбежала на мостик и, открыв дверь, бросила Мэту:

– Ну что?!

– Плохи наши дела, девочка… – Мэт мрачно покачал головой. – Шторм начнется гораздо раньше, чем мы подплывем к порту. Яхта большая, но… В лучшем случае, нас как следует поболтает…

– А в худшем? – с замирающим сердцем спросила Дона.

– Пока будем надеяться на лучшее, – улыбнулся Мэт.

Его улыбка выглядела неправдоподобно. Кажется, он всего лишь пытается утешить Дону. Может, он и прав. Если она передаст пессимизм остальным пассажирам, лучше не станет.

– Будем надеяться, – как эхо повторила она. – Я предложила всем отправиться в каюты. Мое предложение с энтузиазмом поддержали…

– С энтузиазмом утопленников? – усмехнулся Мэт.

– Вроде того. – Дона потерла руками плечи, которые разве что не покрылись ледяной корочкой от холода. Перстень с александритом, украшающий палец, изменил цвет. Из ярко-фиолетового, каким он был днем, камень стал серо-зеленым. Продрогшие плечи уже не спасали длинные волосы, струящиеся густой волной до пояса.

– Да ты совсем замерзла… Советую тебе последовать примеру пассажиров «Дуврского голубя» и спуститься в каюту. – Но Дона посмотрела на него таким выразительным долгим взглядом, что Мэт добавил: – Или вон, – указал он на вешалку, – накинь мою куртку…

– Спасибо. – Дона благодарно улыбнулась Мэтью, потянулась к вешалке и утонула в его огромной куртке. Спускаться в каюту ей не хотелось. Мокрая палуба, брызги стальных волн, настойчиво бьющихся о белоснежный борт яхты, узкое пространство между четырьмя стенами. И страх…

– Как там этот выпивоха? – поинтересовался Мэт, вращая колесо штурвала то в одну, то в другую сторону.

– Иво? – живо переспросила Дона. – Я видела только его шикарную подружку. А он, наверное, отсыпается в своей каюте…

– Откуда ты знаешь, как его зовут? – Мэт отвернулся от штурвала и с удивлением посмотрел на Дону.

– Я? – Дона смутилась, поймав пристальный и удивленный взгляд друга. – Из разговора… Они ругались довольно громко, и я расслышала их имена.

– Наблюдательная… И, если не секрет, за что она его пилила? Кроме выпивки, разумеется?

Дона смущенно отвела взгляд. Мэт сразу же заметил это. Еще один повод для удивления. Определенно, с малышкой Доной творится что-то не то…

– Ну… не знаю… Ничего интересного… – Дона краснела, запиналась и краснела еще сильнее оттого, что все это замечал Мэтью. – Не знаю… Ну о чем обычно спорят влюбленные пары?.. «Ты обо мне слишком много заботишься»… «Ты меня не любишь»…

– Интересно, с чего ты взяла, что это – влюбленная пара? – поинтересовался Мэт. Ох, неспроста она смущается, неспроста… В глазах мужчины загорелись хитрые огоньки.

– Не знаю, Мэтью. А с чего бы им рассуждать о любви, если они – не влюбленная пара, – окончательно смутилась Дона.

– В жизни всякое бывает… – многозначительно подмигнул ей Мэт. Но буквально через несколько секунд от его лукавства не осталось и следа. – Проклятье!

Лицо Мэтью Свидса побледнело и перекосилось. Он вцепился в штурвал и крутанул его что есть сил. Яхта подпрыгнула на волнах, затем опустилась и с силой ударилась обо что-то неведомое…

2

– Мэт?!

– Рифы, девочка моя, проклятые рифы! Яхта сломана, она не протянет и часа. Надо собирать людей и спускать на воду спасательную шлюпку!

Дона впервые видела Мэта таким – белым как полотно и страшно взволнованным. Впрочем, и сама она выглядела не лучше. Что не удивительно: она никогда не оказывалась на судне, которое вот-вот уйдет под воду…

– Хорошо, – растерянно пробормотала она. – Я спущусь и объясню им, что делать.

– Уверена, что справишься?

– Постараюсь.

Дона бросила на Мэта прощальный взгляд и распахнула дверь в рубку, подставляя свое маленькое тело ветру, готовому разорвать его на части.

– Держись за все, что встретится на пути! – крикнул напоследок Мэт и громко скомандовал матросам: – Шлюпку на воду!

Раздираемая ветром и страхом, Дона кое-как спустилась к пассажирам. К этому времени каюты опустели. Люди в ужасе толклись в узеньком проходе между ними. Больше всего Дона боялась растеряться, не выдержав шквала вопросов, тотчас же обрушившихся на нее. Неизвестно, что страшнее: ветер, огромные волны или толпа обезумевших от страха людей, готовых разорвать тебя, лишь бы добиться ответа. Зато эти люди помогли Доне забыть о собственном страхе. Когда на тебе лежит ответственность за человеческую жизнь, собственная участь страшит не так сильно.

– Успокойтесь, прошу вас! – закричала Дона, пытаясь пробуравить стену многочисленных голосов, чтобы пробиться к сознанию людей. – На «Дуврском голубе» есть спасательная шлюпка, к которой вы все сейчас отправитесь. Места хватит всем, не стоит беспокоиться… – Кажется, ей все-таки удалось добраться до серых клеточек пассажиров и воззвать к их разуму. Голоса стихли, лица успокоились, как будто им только что пообещали, что после смерти они прямиком отправятся в рай. – А сейчас вернитесь в свои каюты и возьмите спасательные жилеты. Левая стена, оранжевый жилет, – механически произнесла она, предотвращая вопрос: а где они находятся?

Сейчас у Доны возникло чувство, что она уже делала это неоднократно. Объясняла людям, как им нужно себя вести в экстремальной ситуации. И откуда что взялось? Впрочем, у нее не было времени для самоанализа. Туристы, ободренные возможностью спасения, вернулись с жилетами довольно быстро. Дона объяснила им, как надеть эти нехитрые приспособления, и велела как следует держаться за поручни, когда они выйдут на палубу яхты.

– Двигайтесь друг за другом, поддерживайте друг друга. Медленно, не торопитесь. Вы все успеете сесть в шлюпку, – произносила она как магическое заклинание.

Люди двинулись за ней, словно сказочные крысы за дудочкой крысолова. Правда, на палубе они уже не чувствовали себя так спокойно. Ветер рвал на них одежду, волны осыпали холодными брызгами, но Дона постоянно твердила магическое слово «шлюпка», благодаря которому волнение улеглось.

Шлюпка выплясывала на воде шотландскую джигу. Волны беспрестанно качали ее и ударяли о борт полупочившего «Дуврского голубя». Дамы в ужасе смотрели на беснующуюся воду и не понимали, как по узенькой лесенке, раскачивающейся под ветром, можно спуститься в шлюпку. Кто-то плакал, кто-то истерично взвизгивал, кто-то кричал, что лучше останется на яхте, чем полезет вниз…

– Ничего не бойтесь, – терпеливо увещевала Дона. – Внизу вас подхватит матрос. Сверху вам помогут спуститься. Не забывайте, все по одному… Места хватит всем…

Холод и страх были позабыты, потому что самое неприятное было почти позади. Уговорить эту дрожащую ораву пройти по палубе и спокойно спуститься к шлюпке оказалось самым нелегким делом. Но Дона справилась с задачей и, несмотря на ветер и волны, чувствовала себя почти счастливой.

– Молодец! Умница, девочка! – услышала Дона и повернулась к Мэтью. Он стоял, весь мокрый и продрогший, но не растерявший своего привычного оптимизма. – А я-то боялся! Ты справилась! А теперь давай, полезай в шлюпку сама! – Он подошел к ней, похлопал по холодному плечу. – Я спущу команду, и дело с концом! Теперь наша задача – живыми доплыть до Дувра!

Дона кивнула и спустилась по шатающейся железной лестнице-цепочке. Людей в шлюпке было предостаточно, но места хватило бы еще человек на пять. Как раз на тех, кто остался сверху – команду «Голубя Дувра». Шлюпку бросало из стороны в сторону, но здесь было гораздо уютнее, чем на тонущей яхте. Кажется, пассажиры придерживались того же мнения. Во всяком случае, Дона не видела на лицах той паники, что была в самом начале.

Дона все еще медлила и не садилась, ожидая, когда спустится Мэт. Ее взгляд скользил по головам сидящих пассажиров и неожиданно наткнулся на рыжую головку Алисии. Она склонилась на чье-то плечо, но это плечо явно не принадлежало Иво. Дона поискала глазами Иво, но его не было. Неужели… Эта мысль пробежала по венам электрическим током. Неужели он остался на тонущей яхте?!

Извиняясь и спотыкаясь, Дона пробралась через сидящих пассажиров и подошла к Алисии. Глаза девушки были закрыты. Дона потрясла ее за плечо.

– Алисия! Алисия, да проснитесь же!

Мужчина, на плече которого покоилась прекрасная рыжеволосая головка, раздраженно шикнул на Дону:

– Она без сознания, вы что, не видите?

– Без сознания? – холодея, переспросила Дона. – А она… давно без сознания?

– Она очень впечатлительна… Еще на яхте запаниковала. Спрашивала о каком-то Иво… Я едва уговорил ее пройти к шлюпке, сказал, что все будут здесь. А здесь ей стало плохо. Шок, наверное… Вы ведь никого не оставили на корабле?

Никого не оставили?! У Доны вырвался истерический смешок. Никого не оставили… Обратно она почти бежала, не обращая внимания на оклики за спиной.

Подняться на яхту было сложнее, чем спуститься. Первое, что увидела Дона, – это широко распахнутые глаза Мэта.

– Какого черта?!

– Мэт, здесь остался человек! Помнишь мужчину, который много пил и ругался со своей спутницей?

– Я так и думал, что с ним будут проблемы! – зарычал Мэт. – А ну, бегом в шлюпку! Я сам его найду! Небось, спит где-нибудь, алкоголик!

– Мэт, я…

– Назад!

Доне нехотя пришлось подчиниться. Она хорошо знала Мэта: если он приказывал, значит, этот приказ придется выполнить. Скрепя сердце она встала на болтающуюся металлическую цепь и начала очередной спуск вниз. Однако Мэтью не стал дожидаться, когда она спустится, и побежал на поиски Иво. Дона подождала еще немного, а потом поднялась на палубу. Бросать друга на тонущей яхте ей не хотелось. Даже если друг – капитан этой яхты…

Ох и достанется же мне от Мэта, думала она, пробираясь к каютам. Ох, и достанется! В ушах свистел ветер, шумели волны… Интересно, что она будет думать об этом, когда все закончится? Наверное, будет вспоминать со смехом. Или, наоборот, со страхом… Оранжевый жилет приятно грел душу. Мэт всегда говорил, что это – шанс на выживание. Дона надеялась, что это не только слова…

Ни Мэта, ни Иво в каютах не оказалось… Значит, они уже успели выбраться, и ей нужно спешить к шлюпке, чтобы без нее не уплыли. Ведь Мэтью не знает, что она здесь… Дона снова поднялась на палубу и поспешила к шлюпке.

Фонарь, висящий над рубкой, освещал ей путь своим единственным глазом. Волосы спутались на лице, а глаза, разъеденные солеными брызгами, почти ничего не видели. И все же она продолжала двигаться, в надежде на то, что шлюпка до сих пор пришвартована к «Дуврскому голубю». Резкий толчок снизу заставил Дону перелететь через перевернутое кресло, упасть и удариться головой о стекло – окошечко судовой кухни.

Дона застонала от боли, но сознания не потеряла. Проведя пальцами по голове, она почувствовала что-то теплое и влажное. По неестественно белым пальцам, по призрачным граням александрита текла бурая струйка. Наверное, это кровь… Она повернулась к стеклу, ожидая увидеть его расколотым вдребезги, но вместо этого ее взгляду предстало распростертое на полу судовой кухни тело Иво…

Все остальное делала уже не Дона, а какой-то другой человек. Кто-то другой спустился в кухню, кто-то другой вытащил Иво на палубу, не забыв при этом нацепить на него спасательный жилет. И кто-то другой пытался будить его, а потом вслепую волок на своих плечах по палубе, тщетно разглядывая в месиве волн спасательную шлюпку. А потом, когда этот «кто-то другой» понял, что надежды больше нет, он вооружился спасательным кругом и вместе с плохо соображающим Иво бросился в кипящие волны…

Дона тихо лежала, боясь пошевелиться и открыть глаза. Интересно, что страшнее? Шевельнуть рукой или ногой и узнать, что ты не можешь двигаться? Или открыть глаза и понять, что рядом с тобой котел, в который довольные черти подливают масло?..

Вначале нужно вспомнить все, что происходило с ней на «Дуврском голубе», а уж потом… Потом попытаться понять, где она находится. Дона напрягла свою память, и, надо сказать, это оказалось проще простого. События на яхте так живо встали перед ее внутренним взором, что Дона сразу же почувствовала и дрожь в коленях, и учащенное сердцебиение, и все прилагающиеся к страху эмоции и ощущения. Что ж, это говорит только об одном – она все-таки жива. Значит, нужно заставить себя открыть глаза…

Ее веки как будто спаяли свинцом или приклеили друг к другу сильным клеем… Доне стоило большого труда открыть глаза, а потом оглядеться по сторонам. Вначале картинка, представшая перед ее взглядом, поплыла, и Доне снова пришлось закрыть глаза. За первой попыткой последовала вторая, более удачная…

Комната, в которой она оказалась, была ей незнакома. Она была большой и очень уютной. Ее спальня в Кентербери тоже была не маленькой, но, по сравнению с этой, казалась жалкой пародией на спальню. Чего стоила одна кровать, на которой лежала Дона. Огромное ложе могло уместить четверых, а то и пятерых человек… Роскошное розовое белье, наверное, было очень дорогим. Вначале Доне показалось, что оно даже источает запах роз, но потом она поняла, что аромат исходит не от белья, а от тумбочки, на которой стоял пышный букет этих нежно-розовых цветов.

Оглядев комнату, заставленную изысканной мебелью и увешанную зеркалами в затейливых бронзовых рамах, Дона пришла к окончательному выводу: она не имеет ни малейшего представления о том, где находится. Было бы вполне логично, если бы она оказалась в больнице на белоснежной койке. Или у себя в Кентербери. Но здесь, в этой огромной роскошной комнате… Бред какой-то. Как она сюда попала?

Остается только один вариант. Ей нужно попробовать встать и найти кого-нибудь, кто смог бы ей все объяснить. В конце концов, у роскошной комнаты есть хозяин или хозяйка. И наверняка Дона здесь не одна. Так что… все в ее руках. Надо только постараться…

Вначале она пошевелила руками. Кажется, работают. И даже не болят. Только мышцы немного ноют. Скорее всего, потому что Дона долго плыла… Теперь ноги. Очень хорошо… Она не парализована и вполне здорова. А вот голова… Когда Дона оторвала голову от подушки, ей показалось, что ее мозг пронзила тысяча маленьких пчелиных жал. Какая боль! Она инстинктивно протянула руку к голове и ощупала ее. Похоже на большую шишку, в центре которой небольшая ранка… Точно, она ведь ударилась о стекло!

Дона убрала руку от головы и только сейчас заметила, что исчез ее любимый перстень, папин подарок. Красивый перстень с большим александритом – камнем, меняющим цвет в зависимости от погоды или освещения. Александрит символизировал одиночество. Может быть, поэтому Дона так любила этот камень. Ее камень…

Отец хотел купить к этому перстню такие же серьги – он часто говорил, что александрит принято носить в паре, – но не успел. Потому что ранним сентябрьским утром скончался от сердечного приступа… Дона тяжело переживала его смерть и с тех пор никогда не расставалась с перстнем.