Текст книги "Симон де Монфор. Жизнь и деяния"

Автор книги: Сомерсет Бейтман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 17 страниц)

ГЛАВА II

МЕСТО ДЕЙСТВИЯ

Король Иоанн умер в Ньюарке 19 октября 1216 года от болезни, начавшейся после того, как он съел слишком много персиков и выпил молодого сидра1. Тело короля в соответствии с его волей было похоронено в Вустере2. Затем его сторонники отправились в Глостер на совет, в результате которого Томасу Сенфордскому было поручено привезти молодого Генриха III из Девизе, где он находился у своего наставника. Но Вильгельм, граф Пемброка, встретил его у Мальмсбери и отправился вместе с наследником в Глостер, где он был посвящен в рыцари 27 октября, а 28 – коронован. Стоя перед высоким алтарем в аббатстве Св. Петра, юный король поклялся на Святом Евангелии и мощах святых быть верным Богу, справедливым к своим людям, принести Римской Католической Церкви и Папе Гонорию III оммаж за Англию и Ирландию и выплачивать Риму ежегодно тысячу марок. Вечером был устроен подобающий такому случаю праздник3. Поскольку не было возможности раздобыть королевскую корону, ее заменили тонким золотым обручем. Чтобы продемонстрировать свою храбрость, тех, кто признали Генриха III своим королем, попросили надеть на голову венки4. Людовик Французский и верные ему люди удерживали много земель и замков, но Пемброк, которого совет назначил регентом, был упорным человеком, и Папа прислал своего легата Талона, чтобы сделать решительный шаг против иностранной партии. Замок Линкольн был освобожден 20 мая 1217 года, и силы, занявшие город, были окончательно разбиты; их отступление на север отметилось беспорядочными грабежами, а уцелевшие части были теперь безжалостно отрезаны, поскольку находились на юге5. Вселяющий ужас морской разбойник, монах Евстахий, был отброшен от Дувра 24 августа Губертом де Бургом, чьи моряки, быстро воспользовавшись преимуществами погоды, бросились на французов, взяли на абордаж их корабли и обрубили ванты таким образом, чтобы паруса упали на головы команде, а затем перерезали непрошеных гостей. В то время, когда железные крюки впились в неприятельские корабли, английские лучники подписали врагу смертный приговор. Ричард, внебрачный сын короля Иоанна, стащил Евстахия с корабля и убил его6. Мир был заключен в Ламбете на великодушных условиях7, Лондон предоставил Людовику пять тысяч фунтов для расходов на обратную дорогу8.

Постепенно в английских землях восстанавливался порядок. Был взят денежный заем под залог драгоценностей короны, и король заверил его своей печатью9. Некоторые из баронов отправились в крестовый поход к стенам Дамьетты10. В 1219 году были восстановлены судебные разъезды11, но без использования ордалий, которые запретил Латеранский собор 1215 года12. Граф Пемброка заболел, переправляясь морем из Лондона в свои владения в Кавергеме, он умер там 13 мая и был погребен в Темпле три дня спустя13. Управление принял на себя Губерт де Бург. Наиболее серьезные проблемы в ранние годы правления Генриха III были связаны с мятежными баронами и Ллевелином Уэльским. В 1220 году Вильгельм, граф Альбемарля, сын авантюриста из Пуату в Олероне, был лишен Рокингемского замка и должен был вернуть Бифемский замок своему прежнему владельцу. В январе 1221 года он вторгся в Бифем и разграбил прилегающие земли. Затем он неожиданно направил свои войска к югу и захватил Фотерингей. Но войско обернулось против него, и он бежал в Фаунтинс. В это время его сторонники сдали Фотерингей, но сохранили Бифем. В конце концов мятежник подчинился властям и был прощен. В 1222 году жители Лондона доказали свое превосходство в большом соревновании по борьбе к досаде управляющего Вестминстерского аббатства, который предложил барана в качестве приза для следующего соревнования, которое должно было состояться 1 августа. Он собрал сильных людей в надежде одержать победу, но когда стало ясно, что перевес не на их стороне, он силой выпроводил представителей Лондона домой. В городе поднялся шум: все давали разные советы. Мэр Серло, человек миролюбивый и благоразумный, предлагал обратиться к аббату Вестминстера; а Константин Фиц-Атульф, влиятельный горожанин, поднял крик: «Ура! Ура! Пусть Бог поможет нашему лорду Людовику!»14 Он собрал большинство, и толпа атаковала здание аббатства. Вследствие этого поступка он, по распоряжению юстициария, был немедленно схвачен Фальком де Брете и повешен15. В 1224 году последний захватил земли, принадлежащие Джону Маршалу, и заключил его бейлифа в тюрьму16. Когда в Данстебл прибыли разъездные судьи, они нашли целых шестнадцать исков, предъявленных Фальку за захват чужих земель17. В порыве гнева Фальк послал своему брату Вильгельму, удерживающему для него Бедфордский замок, распоряжение отправить солдат для задержания судей и предотвратить суд. Солдаты схватили одного из судей, Генриха де Брайбрука, и отвели его в Бедфорд. К счастью, королевский двор располагался тогда в Нортгемптоне. Жена этого судьи поехала к королю и со слезами на глазах просила восстановить порядок. Большая часть баронов высказалась против такого рода проявления самовластия; были немедленно собраны войска для захвата замка. После почти двухмесячной осады он был взят при помощи деревянной башни, которую королевские плотники собрали прямо под стенами замка. Король поклялся повесить всех взятых в плен, но трое из них оказались тамплиерами. Для них приговор был отложен, Генрих III не мог нарушить своей клятвы, но их оставили в живых, поскольку они вновь могли сражаться в Святой Земле18. Напрасно Папа защищал Фалька де Брете19. Суд пэров, собравшийся в Вестминстере, постановил, что он не будет лишен жизни, поскольку он и его отец много лет верно служили королю, но он должен навсегда покинуть Англию. Вильгельму, графу де Варенну, королем было поручено сопровождать его до побережья и проследить за тем, чтобы он сел на корабль20. После долгих скитаний изгнанник умер в Св. Кириаке21.

В 1218 году Ллевелин, принц Северного Уэльса, был вызван в Вустер, чтобы он принес оммаж новому королю. Для путешествия в оба конца ему предоставлялась охранная грамота. Он зарекомендовал себя как ненадежный сосед и вероломный вассал. В 1223 году, когда графа Пемброка не было в Ирландии, Ллевелин захватил два его замка и обезглавил всех его обитателей. Граф скоро вернулся и, собрав большую армию, отвоевал назад свои замки и сделал то же самое с валлийскими пленными. Затем последовали взаимные набеги и репрессалии22. В 1228 году солдаты замка Монтгомери вышли наружу, чтобы расчистить и расширить дорогу через лес как средство защиты от валлийских разбойников, но валлийцы атаковали их и загнали в замок. Король и юстициарий отправились к ним на помощь. Они вычистили лес, и король приказал возвести замок в долине Керри, к западу от Монтгомери. Некоторые представители англий– ской знати находились в союзе с Ллевелином, и солдаты страдали от нехватки пищи. Вильгельм де Браоз, лорд Брекона, был схвачен во время поисков провизии. В конце концов был заключен мир на тех условиях, что Генрих III должен снести замок, получивший к тому времени прозвище «глупость Губерта», а Ллевелин должен предоставить в качестве компенсации за расходы тысячу коров23.

Несмотря на молодость короля и вышеупомянутые трудности, сторонники лояльности и порядка постепенно набирали силу. В ранние годы правления Генриха III не было такого количества серьезных проблем, которое появится во время его самостоятельного правления. В январе 1227 года на совете, собравшемся в Оксфорде, король объявил себя способным править страной единолично и отстранил своего опекуна Петра де Роша, епископа Винчестерского. Последний тут же отправился выполнять свою клятву крестоносца и четыре года провел в Палестине24, где его воинские таланты смогли раскрыться полнее, чем в его диоцезе25. Природа создала его солдатом, но судьба пожелала, чтобы он стал епископом. Смерть «миротворца» Гонория III непосредственно привела к вступлению на папский престол Григория IX и косвенно к дополнительным проблемам в Англии. Оба вышеназванных Папы призывали Фридриха II сдержать свое обещание отправиться в крестовый поход26 и даже упрекали его в потере Дамиетты. В 1227 году он отплыл из Бриндизи, но из-за своей болезни скоро вернулся и был немедленно отлучен от Церкви Григорием IX. Они никогда больше не были друзьями, несмотря на примирение, которое произошло в Сан Германо. «Я больше не помню прошлого!» – воскликнул Фридрих. «Император пришел искать со мной встречи с рвением преданного сына», – отвечал Григорий27. В действительности же они не поверили друг другу. Ссоры дорого стоят, если они

подкрепляются поступками, но эпоха Григория IX способствовала решительным действиям. В 1229 году папский нунций Стефан прибыл в Англию и зачитал перед советом, собравшимся в Винчестере, письмо главного Понтифика, в котором тот требовал десятую часть годового дохода со светских и церковных земель. Все посмотрели на короля, в надежде, что он возразит этому требованию, но тот не проявил решительности. Тогда светская часть знати отказалась, а церковники, под страхом отлучения, согласились. Десятина крайне строго взималась со всех форм дохода, без принятия во внимание долгов и расходных статей. Нунций потребовал, чтобы вся сумма была выплачена полновесными монетами новой чеканки, и собрал даже десятую часть урожая фруктов наступающей осени. Некоторым прелатам пришлось продать или заложить алтарные предметы28. В добавление к этому английские бенефиции были пожалованы иностранному клиру, который не горел желанием выполнять свои обязанности. Со стороны же Папы это было полное неуважение прав законных держателей церковных земель. В 1231 и 1232 годах оппозиция пришла к власти. Было сформировано секретное общество и обнародовано письмо, запрещающее платить налоги иностранным клирикам. Когда в Сент-Олбансе собрался церковный синод, вооруженные люди с закрытыми лицами захватили Романа Цинция, каноника собора Св. Павла, и удерживали его в течение пяти недель, но в конце концов отпустили целым и невредимым, но без седельных сумок. В то же самое время сбежал Иоанн Флорентиец, архидиакон Нориджа, и в течение многих дней прятался в Лондоне. В следующем году небольшая группа вооруженных людей захватила амбар римского викария Виппингема, забрала его содержимое и часть этого добра раздала бедным. Когда их остановил шериф, они предъявили защитные королевские письма. Затем было совершено нападение на двух папских посланников; одного из них разрезали на куски, а другого оставили полуживым. Их письма были уничтожены, а папская булла растоптана29.

Архиепископ Стефан умер в 1228 году; на его место монахи Кентерберийского аббатства избрали одного из своих братьев, Вальтера Эйншемского. Король отказал ему в этой должности из-за его туманного прошлого. Тогда он обратился к Папе и приехал в Рим, где во время экзамена, проводимого тремя кардиналами, отвечал очень плохо и не знал, умерла ли к этому времени или до сих пор жива «Рахиль, оплакивающая своих детей». Он был признан негодным для службы. Тогда посланник Генриха порекомендовал Ричарда, канцлера Линкольна, который согласно местному уставу носил звание Грант30. Он был рукоположен в сан. В 1231 году архиепископ пожаловался Генриху, что Губерт де Бург противозаконно не подпускает его к замку Тонбридж. Но король поддержал юстициария, тогда архиепископ поехал с этим делом в Рим и, конечно, выставил Губерта виновником недавних нападений на иностранных церковнослужителей и их имущество31.

Возвращение из Иерусалима в 1231 году Петра де Роша, имевшего большое влияние на короля, принесло опалу Губерту де Бургу. Он выставил его виновником всех неудач во Франции и Уэльсе, так же как и в возникновении оппозиции иностранным священнослужителям. Король отстранил Губерта от дел 29 июля 1232 года. Петр де Рош вновь обрел власть над молодым королем, который щедро пожаловал государственную должность его сыну или племяннику Петру Риво32, в то время как Стефан Сегрейв, простой юрист, стал юстициарием. Эти новые королевские чиновники тут же завели целое войско, состоящее из наемников, чтобы укрепить свое влияние. Первым их шагом стала травля бывшего юстициария. Ему было приказано отчитаться по всем распискам, даже тем, которые появились в дни правления короля Иоанна. На их погашение он имел королевскую хартию, подтверждавшую доверие монарха к честному выполнению его службы. Он был обвинен в отравлении разных представителей знати, а жители Лондона пожаловались, что он несправедливо послал на смерть Константина Фиц-Атульфа. Понимая, что к опальным не бывают ни справедливыми, ни милосердными, он нашел убежище у каноников Мертона в Сюррее. Мэр города послал вооруженных горожан, чтобы привести его обратно, но граф Честера предостерег короля, что могут начаться народные волнения, поэтому погоню отменили. Благодаря заступничеству архиепископа дублинского Луки Губерт получил передышку до января 1233 года, чтобы подготовить ответы на выдвинутые против него обвинения. Он присоединился к своей жене, отправившейся к Бери Сент-Эдмундас, но прервал свою поездку в Брентвуде. Король рассердился, когда слухи об этом дошли до него, и отправил солдат в погоню. Но Губерта предупредили, и он поспешно вскочил с постели и укрылся в часовне, которая была неподалеку. Солдаты застали его держащим распятие в одной руке и священные реликвии в другой. Несмотря на это, они выволокли его из часовни, надели оковы и отправили в лондонский Тауэр. Когда солдаты позвали бедного кузнеца, чтобы заковать кандалы, он отказался: «Пока на свете существует Бог, я никогда не закую того, кто так часто освобождал Англию». Когда лондонский епископ услышал о поведении Губерта в часовне, он заставил короля вернуть его обратно в убежище. Шерифы Эссекса и Хартфорда получили строгий приказ не допустить его бегства. В конце концов голод заставил Губерта сдаться, и он вновь был заключен в Тауэр33. После того как Генрих получил сокровища, хранящиеся в Нью Темпле, ему стало жаль верного слугу семьи. Получив поручительства четырех крупных графов, он отправил его отбывать почетное заключение в замок Девизе34. В следующем году Петр де Рош стал плести интриги, чтобы получить в свое распоряжение этот замок, надо полагать, желая таким образом избавиться от соперника. Двое верных слуг предупредили Губерта об опасности и помогли ему бежать. Он нашел убежище в приходской церкви, но опять был изгнан. Тогда епископ Солсберийский быстро взял дело в свои руки и вернул изгнанника на место, откуда его освободили друзья и переправили в Уэльс35. В итоге Губерт все же помирился с королем в Глостере 29 мая 1234 года. Он предстал перед монархом босой, с непокрытой головой, без перевязи на поясе, с обнаженными по локоть руками. Упав к ногам Генриха III, он взывал к его милосердию до тех пор, пока бледный король, поддерживаемый под руки двумя приближенными, не поцеловал его в знак примирения. Губерту вернули его земли36.

Между тем в королевстве начались беспорядки, и король запятнал себя несправедливым обхождением с Ричардом Маршалом, который после смерти своего брата в 1231 году стал графом Пемброка. Ему было отказано во владении имуществом37 до тех пор, пока он не начал собирать силы в Пемброке и Ирландии, и Генриху III пришлось уступить, чтобы сохранить мир. Но в душе король ничуть не изменился и не обратил никакого внимания на предупреждения Роджера Бэкона в Оксфорде38. Его приближенные советовали прекратить волнения при помощи иностранных наемников. Ричард Маршал выехал в Вестминстер в 1233 году, но его сестра Изабелла, жена королевского брата Ричарда Корнуоллского, предупредила, что Петр де Рош готовит против него заговор. Ричард тотчас же развернул коня и поспешил в Уэльс. Он заключил с Ллевелином тесный союз, разбил короля при Гросмонте и опустошил земли всех иностранцев. Король в гневе поклялся никогда не заключать с ним мира до тех пор, пока тот не упадет перед ним на землю с веревкой на шее. Поскольку Ричарда невозможно было победить в честном бою, нужно было прибегнуть к хитрости. Преданного своими людьми, его заманили в Ирландию, где он столкнулся с многочисленными силами противника. Но даже тогда он смог бы выжить, если бы не вероломство его врача, который так плохо обработал раны, что они стали причиной его смерти39. Узнав об этом, король прослезился. Возмездие наконец свершилось. Петр де Рош продолжал свои интриги, теперь уже при помощи писем, на которых подложным путем оказалась королевская подпись. После трех неудачных попыток наконец был выбран архиепископ Кентенберийский. Им стал Эдмунд Рич, который принял сторону своих соотечественников в борьбе против иностранцев. Он даже убедил Генриха III сместить с должности епископа Винчестерского.

Но эта первая волна насаждения иностранного клира скоро растворилась в новой, гораздо более обширной и продолжительной. Планы в отношении женитьбы Генриха III в разное время строили герцог Бретонский, герцог Австрийский, король Богемии и, наконец, граф Понтье40; его женитьбе на дочери последнего претендента помешала оппозиция со стороны французского двора. Супругой Генриха III стала Элеанора Прованская. Это произошло 14 января 1236 года в Кентербери, а чуть позже, 20 января, она была коронована в Вестминстере. Во время этой церемонии граф Пемброка, как Великий Маршал, нес жезл и расчищал перед королем дорогу на пути в аббатство и в праздничный зал. Хранители Пяти Портов несли за королем его мантию. Лондон был убран и украшен знаменами, флагами, свечами и лампами. В это время жители, разодетые в дорогие одежды, принесли с собой 360 золотых и серебряных кубков, чтобы исполнять во время свадебного праздника свою традиционную функцию стюардов. Симон де Монфор, граф Лестера, держал миску с водой, в которой король должен был ополоснуть руки перед трапезой41. Если жители Лондона были ответственны за доставку вина, то обязанность приготовления блюд для праздничного стола по обычаю ложилась на Винчестер. Обладатели придворных должностей исполняли свои церемониальные обязанности, отдавая дань традиции42. На фоне этого радостного события произошло первое публичное появление Симона де Монфора в Англии. Начиная с этого момента его судьба и будущее этой страны оказались тесно связаны. Будучи иностранцем, он принадлежал к тем представителям знати, о которых хорошо замечено: «Ни одна страна, кроме Англии, так не обязана личным заслугам людей, не рожденным на ее земле»43.

ГЛАВА III

СЕМЬЯ МОНфОРОВ. РАННИЕ ГОДЫ СИМОНА

На равном расстоянии от Шартра и Парижа расположен небольшой городок Монфор л'Амори. Возле него есть небольшая возвышенность, «могучая гора», от которой семейство Монфор ведет свое название. Традиция связывает род с Карлом Лысым (843-877), королем Нейстрии и Бургундии, а через него и с Карлом Великим1. Посредством браков род оказался связанным с герцогами Нормандскими, это сделало его представителей хозяевами Эвре наряду с владениями Монфоров2. Права на владение Эвре перешли от Иоанна Английского к Филиппу Французскому таким же образом, каким он подарил его в качестве приданого на свадьбу своей племяннице Бланке Кастильской с Людовиком Французским3. Частое упоминание представителей этого рода встречается в ранних хрониках Англии, но упомянутые персонажи могли принадлежать и к другой ветви4. Тесные связи с Англией возникли после брака Симона III и Амиции де Бомон, сестры и сонаследницы Роберта Фиц Парнела, графа Лестера5. Их сын стал Симоном IV. Роберт умер в 1204 году, но сын его сестры не мог получить титул до августа 1206 года. 10 марта 1207 года король Иоанн разделил наследство между Симоном, сыном своей старшей сестры, и Саером де Квинси, графом Винчестера, который женился на его младшей сестре Маргарите6. Симон де Монфор получил половину графства вместе с третью доходов и титул, а также должность Верховного Стюарда Англии7. После смерти своей бабушки Петрониллы и тети Лауренции их вдовья доля также была поделена между двумя графами8. Поскольку король лишил Симона графства еще до конца 1207 года9, он, вероятно, не получил с земель никакого дохода. Возможно, причиной этого были долги перед короной. С этих пор земли, по воле короля, находились в руках Роберта де Ропли10. Очевидно, что Иоанн не мог надеялся на хорошие отношения с лидером крестового похода против Раймунда Тулузского, мужа его сестры Иоанны, а как раз Симон в 1208 году и был избран предводителем похода против альбигойцев. В 1210 году до Иоанна дошли слухи, что бароны готовят против него заговор и что вместо него на королевский трон хотят посадить Симона де Монфора11. Возможно, это были всего лишь слухи, поскольку едва ли Симон был похож не человека, способного отказаться от реальных плодов успеха, пришедшего к нему в Южной Франции, ради призрачного титула, на который у него не было никаких прав, а получить и удержать его можно было только при помощи жестокой борьбы12.

Уже проявив себя и как храбрый воин, и как добрый христианин, Симон принял очастие в четвертом крестовом походе и вместе с войском ожидал отплытия в 1202 году. Но непреклонные венецианцы настаивали на захвате Зары в качестве оплаты за переправу на Восток. Не помог даже запрет Иннокентия III, доставленный сюда его легатом. Когда жители Зары заметили вооруженное войско, они предпочли сдаться, но, пока лидер крестоносцев был на совете, Симон стал насмехаться над горожанами за то, что те, имея крепкие стены, так легко сдаются. Послы поспешно вернулись назад, и город приготовился к обороне. После шестидневной осады он был взят, и дож Венеции разделил добычу со своими союзниками. Крестоносцы остались в Венеции на зиму, колеблясь между своим первоначальным замыслом истинного крестового похода и атакой на узурпатора Константинополя. Одни прислушивались к мольбам Алексея прогнать его дядю, захватившего власть, и вернуть трон отцу; в случае удачи им были обещаны деньги и провизия для крестового похода. Другая часть, в большей степени следующая предписаниям Папы, отказывалась воевать против христиан. Они были готовы сражаться только в Сирии и исключительно с неверными. Симон де Монфор относился к последним, поэтому он поспешил присоединиться к венгерскому королю13.

Задолго до этого события Симон стал героем Альбигойского похода. Несмотря на силу Церкви, существовало много центров, противостоящих ортодоксальной вере. Некоторые из них подпитывались старыми манихейскими идеями, другие – желанием очищения веры. Юг Франции был своего рода оранжереей, где песни и всевозможные нетрадиционные течения расцветали пышным цветом, а любая новая идея находила благоприятный климат для развития. Процветавшая здесь разновидность ереси сочетала в себе как созидающее, так и разрушительное начало. Многие пытались вернуть инакомыслящих южан в лоно ортодоксальной веры. Но проповеди Св. Доминика не возымели результата, точно так же не смог добиться успеха и его предшественник, Св. Бернар14. Уговоры тоже не помогли, пришлось прибегнуть к силе. Церковь призвала феодальный север обратиться против своевольного юга15. После первых успехов Безье и Каркассон оказались в руках победителей. Но никто бы не признал выгоду резни, пока Симон не пошел на этот шаг, после небольшого раздумья16. Симон описывается как человек высокого роста, широкоплечий, обладающий впечатляющей силой и гибким телом. Вдобавок к физической силе он был наделен высокими моральными и нравственными достоинствами; он был не просто красноречивым, любезным, честным и сдержанным человеком, но и ревностным католиком, жаждущим исполнить волю Церкви и искоренить ересь. Но, несмотря на это, он мог быть суровым и жестоким, и не исключено, что к действиям его часто подвигали амбиции17. Когда северная знать вернулась в свои земли, легко получив освобождение от клятвы крестоносца, Симон стал сердцем и душой войска. И зима, и лето заставали его скачущим от одного города к другому, из замка в замок, не оставляющим врагу компромисса и проявляющим почти сверхъестественную энергию. Ему был неведом страх, ведь он, поддерживаемый молитвами церкви, сражался за Христа. Его жена Алисия, дочь Бушара V графа Монморанси, была Симону под стать. Она делила риск и опасности своего супруга, приводя ему новые войска, удерживая для него замки и не теряя мужества ни при каких обстоятельствах. Тем не менее она не утратила свою женскую заботливость и перевозила на крупе своей лошади больных крестоносцев18.

Но в конечном итоге плоды всего, что сделал Симон, достались французскому королю. Даже Иннокентий III, побежденный общим мнением Латеранского собора 1215 года, не смог отдать Симону Тулузу19. Как он жил, так и умер: камень, брошенный из-за стены Тулузы, попал ему вголову. Он лишь успел с последним вздохом передать себя в руки Господа и Святой Девы

В сражении подобен Марсу, Париса стан,

С Катоном в справедливости сравним20.

Его старший сын Амори был посвящен в рыцари епископом Орлеанским, который превратил эту процедуру в своего рода таинство21. Он потерял крепости и земли, но сохранил многочисленные титулы, добытые его отцом. В 1224 году Амори отказался от всех своих притязаний на Южную Францию в пользу Людовика VIII22, а в 1227 году подтвердил их передачу Людовику IX. На совете, проведенном в 1226 году римскими легатами в Бурже, он потерпел неудачу, пытаясь вернуть себе Тулузу23. После своего второго отречения Амори стал известен просто как коннетабль Франции, граф Монфора и Лестера24. Он отправился в крестовый поход, возглавляемый графом Шампанским и герцогом Бургундским. Но на протяжении всего пути их преследовали неудачи. Папский легат запретил отправляться в дорогу его лидерам, император Фридрих II запретил своим людям помогать его участникам, когда крестоносцы высадились в Акре, они узнали, что султан Египта занял Иерусалим25. Во время атаки Дамаска Амори де Монфор был взят в плен и перевезен в Каир26. Он умер в 1241 году во время своего возвращения из похода27. Через его потомков французские земли Монфоров перешли к герцогам Бретонским, а когда Бретань была присоединена к Франции, они растворились в королевских владениях.

Мечта вернуть южно-французское наследство была забыта, теперь гораздо более актуальной стала задача превратить английский титул во что-то более осязаемое, чем просто название. Судьбе было угодно, чтобы Симон V, четвертый сын Симона IV, преуспел там, где потерпел неудачу его отец. У нас нет даты его рождения и сведений о том, как прошла его юность28. Его описывают как человека, прекрасно владеющего оружием и весьма мудрого для своих лет29. Другие источники сообщают, что Симон V был высоким и статным. Стоя одной ногой в Англии, а другой во Франции, он имел хорошие связи в обеих странах и надеялся добиться успеха в одной из них. Жребий пал на Англию. После смерти Людовика VIII королева Бланка стала регентшей при своем маленьком сыне, будущем Людовике IX. Бароны хотели использовать несовершеннолетие наследника, но, к счастью, монархия во Франции стала пользоваться популярностью и народ горячо поддерживал королеву и ее сына30. Хорошо видно, что Бланка делала очень осторожные шаги в первые годы своего правления. В силу каких-то причин Симон навлек на себя неудовольствие королевы, то ли из-за своего открытого противостояния ее планам, то ли просто из-за слишком тесных контактов с Англией. Она помешала его браку с Жанной, графиней Фландрской, ставшей вдовой в 1233 году, а также с графиней Булонской31.

Англия и Франция в Средние века гораздо в большей степени походили друг на друга, нежели в наши дни, поскольку обе страны принадлежали к феодальному обществу, жившему по единым законам; поэтому французский рыцарь вполне мог чувствовать себя в Англии как дома, а английскому рыцарю было достаточно уютно во Франции32. Но начинали появляться национальные чувства. Именно пробуждение патриотизма заставило англичан отказать дофину Людовику в 1216-1217 годах и принять молодого Генриха III как законного короля Англии. Другой пример этого чувства мы находим в указе Людовика IX, гласящем, что «ни один человек не может служить двум господам». Созвав ассамблею всех представителей французской знати, имеющих земельные владения в Англии, он приказал им сделать выбор между ним и английским королем. Когда Генрих III узнал об этом, он отобрал английские земли у тех, кто имел вассальную зависимость от Людовика IX, в первую очередь это касалось норманнов. Такое действие явно противоречило духу договора, заключенного между двумя королями, но Людовик IX закрыл на это глаза33.

Сестра Симона IV, Бертрада, вышла замуж за Гуго, графа Честера; их сыном стал Ранульф, в 1215 году король Иоанн подарил ему Лестерские земли, которые держал его дядя для получения с них дохода34. После того как он умер в 1218 году, земли на время перешли к Стефану де Сегрейву и Петру де Рошу35, но в конце концов Ранульф вернул обратно эти владения, а с ними, возможно, и титул36. Амори де Монфор предпринял неудачную попытку закрепить за собой владения отца, в итоге он отказался от своих притязаний в пользу своего младшего брата Симона, но с сохранением всех своих прав в том случае, если тот умрет, не оставив наследника37. За это отречение Симон заплатил ему полторы тысячи французских ливров38. Он уже был в Англии, чтобы ускорить это дело, и король обещал ему передать родовые земли сразу, как только граф Честера выпустит их из своих рук39. В 1230 году Симон послал в Англию рыцаря Америкуса де Мистернуна, чтобы заявить о своей готовности служить Генриху в Англии или где угодно еще. После этого король назначил ему содержание – 400 марок в год, до тех пор, пока он не сможет вступить во владение графством Лестера40. Его брат, отрекшись от прав на эти земли в 1232 году, частично облегчил Симону задачу. Если раньше его кузен, Ранульф Честерский, был озадачен некоторыми трудностями в вопросах восстановления своих земель, то его смерть в Уоллингфорде 26 октября 1232 года все решила41. Генрих III еще 13 августа 1231 года получил оммаж за все земли, которыми владел отец Симона, и теперь шерифу Лестера было приказано ввести его в полное владение42. Одним из первых действий Симона стало изгнание евреев из Лестера, «дабы не могли они больше безжалостно притеснять своими процентами христиан, которые тут живут». Хотя многие евреи были грубыми и вызывали недобрые чувства, в 1231 году были предприняты попытки им помочь. Тех, кого изгнали из некоторых владений, собирали в других землях и обучали ремеслам, а в Лондоне появился дом, куда принимали обращенных в христианство евреев. Одна из родственниц Симона, вдова графа Винчестера, склонная к благотворительности, приютила евреев на своих землях. Роберт Гроссетест, бывший в то время архидиаконом Лестера, предупреждал ее об их ужасной манере давать деньги под процент и убеждал ее обучить их ремеслу вместо ростовщичества43. В июне следующего года король подарил Симону все нормандские выморочные земли внутри его фьефа44. В 1237 году Симон поспособствовал аресту и заключению Ричарда Сиворда, хотя тот и был вскоре освобожден. Зато в следующем году этот вельможа был охарактеризован как один из самых скверных королевских советников, вызвавший упреки своего брата Ричарда, графа Корнуоллского45. Когда в 1237 году по просьбе короля в Англию прибыл легат Ото, он собрал в ноябре синод в соборе Св. Павла; по дороге к собору и на обратном пути его сопровождали несколько вельмож, включая Симона де Монфора, и некоторые члены королевской семьи, вооруженные мечами, чтобы защищать посла и его иностранную свиту46. В том же году Симон находился в числе свидетелей, присутствовавших при акте пожалования северным купцам разрешения на свободную торговлю с Англией, а также во время улаживания разногласий между королями Англии и Шотландии47. Примерно в это же время его имя фигурирует еще в нескольких документах в качестве свидетеля48.