Текст книги "Фиктивный брак или Как влюбить куратора (СИ)"
Автор книги: Софья Кирсанова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 13 страниц)
– Ну так и в чём тогда проблема?
– Проблема в том, что из-за нашего договора ты всецело полагаешься на меня. Да, я должен тебя прикрывать, и готов это делать, так как дал слово. Но, Алиса, я не всесилен. Если бы это, так же случайно увидел ректор, я ничего не смог бы сделать, хоть кровью ты эти договоры подписывай. И тогда тебя бы не просто отчисли, но сдали б в полицию.
– Знаете, что, Денис Владимирович?! Вы сами меня вынудили пойти на это. Вам с самого начала нужно было соблюдать наш договор по всем пунктам и не лезть в мою жизнь и жизнь моей семьи. Зато теперь мы с вами квиты, – Ковальская гордо достала из рюкзака конверт, который с утра ей передал Анищенко и самодовольно положила на стол куратора.
– Что это? – устало спросил преподаватель.
– Деньги, которые вы дали на обучение моего брата.
– Алиса, ты серьёзно? – от расслабленности куратора не осталось и следа.
Мужчина в несколько шагов преодолел расстояние между письменным столом и студенткой и оказался, пожалуй, даже слишком близко к девушке.
– Ты хочешь сказать, что всё это сделала ради этих денег?
– Ничего такого сверхъестественного я не сделала. Я вам сказала, что верну эти деньги и я сдержала своё слово.
– Послушай, мне они не нужны, я просто хотел помочь тебе. Да даже не тебе, а твоей маме и брату. Я знаком с Раисой Ивановной. Так что помог исключительно ей. Как ты понимаешь, я не хотел обидеть тебя этим, – сурово выдал мужчина.
– И маме тоже не нужна ваша помощь…
– Ты всегда была такой эгоисткой? – раздражённо усмехнулся Макеев.
Ковальская широко раскрыла глаза и удивлённо посмотрела на куратора.
– Это я-то эгоистка?! Да я… да вы…
Словесное возмущение девушки прервал настойчивый стук в дверь.
– Денис Владимирович, вы не заняты? – послышался голос за дверью, который несомненно принадлежал лысому экзаменатору. Его вопрос был скорее риторическим, так как вскоре раздался характерный щелчок двери, который происходит при её открытии.
17. Гостья из недавнего прошлого
– Денис Владимирович, добрый день. Я хотел спросить у вас не знаете ли вы некоего Андрея Вольского? Это студент пятого курса, – спросил экзаменатор, бесцеремонно ворвавшийся в кабинет Дениса Владимировича.
– Нет, я у них не веду.
– Очень жаль, а то за него сегодня какая-то девушка пыталась сдать тест.
– И как? Успешно? – с напряжённой усмешкой спросил куратор.
– Уж поверьте, – гордо сказал лысый мужчина, однако уверенности ему надолго не хватило и, он сразу же замялся, по видимости потому, что ему нечасто приходилось врать, – ей не удалась её глупая выходка.
– Я рад, что вы смогли предотвратить её.
– Спасибо, – буркнул себе под нос экзаменатор и, тихо прикрыв дверь, удалился.
Ковальская смотрела на весь этот диалог из-под стола своего мужа и на фразе лысого экзаменатора о том, что тот присёк преступную деятельность, девушка засмеялась с опасной громкостью. Однако это услышал лишь куратор, и бросил угрожающий взгляд под стол.
После ухода толстяка, девушка выбралась из своего укрытия и с наигранной виноватостью посмотрела на своего преподавателя.
Тот резко взглянул на девушку и, сняв тёмный пиджак со спинки стула, набросил его одним движением на широкие плечи. В следующий момент он с грохотом захлопнул дверь, ясно дал понять, что он зол на свою студентку. Однако, когда Ковальская вышла из института, она с удивлением обнаружила, что куратор дожидается её на парковке чтобы подвести до дома.
На следующий день Ковальской удалось сдать второй экзамен за друга Анищенко, не привлекая к себе лишнего внимания, за исключением того, что в сумке прямо по середине тестирования у девушки зазвонил телефон, однако экзаменатор, сделав замечание, не слишком-то обращал внимание на внешность и потому, остальная часть экзамена прошла вполне гладко.
Как только студентка вышла из аудитории, она стала рыться в сумке, в попытке отыскать телефон, дабы высказать всё тому, кто нашёл весьма неподходящие время для звонка. К своему удивлению, Ковальская увидела в последних пропущенных имя своего куратора. Девушка быстро набрала номер преподавателя, дабы выяснить по какому такому срочному делу он звонит.
– Алло, Денис Владимирович, вы мне звонили?
– Да, хотел на всякий случай предупредить тебя, что ваш прошлый руководитель практики в отпуске с сегодняшнего дня, так что на это время у вашего курса практика будет проходить в склифе и вести её буду я.
– Что? Денис Владимирович, а вы ещё раньше могли предупредить? – протестующе спросила девушка.
– Ковальская, я предупреждал несколько раз твоих одногруппников, правда тебя в эти дни не было на моих парах по каким-то неведомым мне причинам.
– И во сколько она будет? – спросила Ковальская, закатывая глаза, но без раздражения. Так, как практику она любила и была готова буквально боготворить того, кто предоставит ей возможность попробовать всё то, что она изучала в институте, лишь в теории.
– Через час. Успеешь?
Ковальская замялась, пытаясь найти подходящие слова, чтобы сообщить куратору, что она не успеет физически приехать вовремя.
– Ты где сейчас находишься? – беспристрастно спросил преподаватель.
– Э… у института…
– Любопытно, что же ты на этот раз там делаешь? – с ноткой напряжения спросил куратор.
– Я… мне нужно было кое-что взять у Михаила Юрьевича для диплома.
– Ясно. Ладно, стой там, я сейчас заеду за тобой.
Через десять минут чёрная иномарка припарковалась рядом с девушкой, и та весело села в машину.
– Здрасьте, Денис Владимирович. Спасибо, что заехали. Кстати, чтобы вы знали, я догадывалась, что у нас будет практика в склифе, – у меня есть надёжные источники. Но то, что вы будете нашим руководителем, это конечно новость. Хотя можно было догадаться, ведь только вы по-моему там практикуете. Вообще-то знаете, это неплохо. Ну то есть, мы вас знаем, вы нас. Кстати, Денис Владимирович, раз уж я ваша жена вы должны заботиться обо мне. То бишь и о моей будущей карьере тоже, так что в купе с тем, что у меня хорошие знания по ЦНС и всему такому, вы могли бы давать мне интересные случаи? Я могла бы вам даже ассистировать на сложных операциях. И вам будет полегче. А? Как вам идея? – тараторила студентка любопытно поглядывая в окно.
Макеев внимательно смотрел на девушку во время её душещипательного монолога. Когда же студентка задала вопрос куратор посмотрел в окно. Не то чтобы его внимание что-то резко привлекло, казалось он это сделал, чтобы скрыть улыбку. Однако сделать это было весьма трудно так, что куратор рассмеялся, глядя на Ковальскую, ожидавшую ответа.
– Что? – спросила Ковальская, рассмеявшись в ответ.
– Ничего, просто я пожалуй никогда не встречал таких людей как ты.
– Каких? – не скрывая живого любопытства, спросила девушка.
– Не знаю, у тебя всё как-то настолько легко. Ты будто никогда не думаешь, что в мире есть что-то плохое, и ты в каком-то смысле по-ребячески наивна.
– Думаете это плохо? – улыбнувшись спросила девушка.
Куратор остановился на светофоре, ожидая зелёного, и посмотрел на студентку, собираясь ответить. Однако он настолько ярко увидел ясно-зелёные глаза девушки, словно обстрагировался от мира, замечая лишь уютную и живую улыбку студентки. Чуть влажные губы, небольшие ямочки на порозовевших щеках, и завораживающий взгляд искрящихся глаз.
Неожиданно девушка чуть двинулась вперёд, словно хотела, чтобы преподаватель ещё больше заглянул в изумрудные глаза, будто хотела утопить его в них. Вероятно ему это показалось от того, что он будто впал в странное, отрешённое от мира состояние. Вдруг раздался гул машин, гудок, второй, и пробка на перекрёстке начала рассасываться. Куратор поспешно перевёл взгляд на дорогу и надавил на газ.
Через пол часа машина припарковалась на задней стоянке у больницы в самом дальнем углу. Поскольку никто из группы не должен был быть свидетелем того, что куратор подвозит свою студентку, Ковальская подошла к столпившимся у входа однокурсникам, и через несколько минут следом пришёл Макеев. Группа зашла в здание за куратором. Анищенко решил воспользоваться тем, что преподаватель отвлёкся на обсуждение какой-то операции со знакомыми коллегой и подобрался сквозь кучу студентов к Алисе.
– Ну, что? Как прошли экзамены? – спросил Лёша тихим голосом из-за спины Ковальской.
– Что? А… нормально, нормально прошли.
– О чём задумалась? Хотя о чём это я? Думать кроме, как об экзаменах это не твоё, – с саркастичным сожалением сказал одногруппник.
Однако Ковальская не обратила на попытку одногруппник задеть её. Сейчас она была готова пойти на всё, чтобы просто исчезнуть отсюда. Просто провалиться под землю. «Что же это такое?! Господи, какая же я тупая! Я ведь его чуть не поцеловала! Что мне делать?! Я хотела его поцеловать! Я была просто не в себе. Как? Как я могла себе позволить даже думать об этом?! Я непроходимая тупица. А что, если он заметил? Я вроде не сильно то и придвинулась, слава богам, что эта проклятая пробка рассосалась.
– Так, милая! Ты врач, вот и поставь себе диагноз – строго сказала себе студентка.
– Ну что ж, начнём. Прежде всего почему мне пришла в голову мысль, что я хочу его поцеловать?
– Говори правду и только правду, Ковальская! – спрашивал студентку её строгий рассудок, который слабо мог работать в подобных ситуациях.
– Ну… мне показалось, что его улыбка была очень красивой, такой обонятельной…у него такой бархатный голос, особенно, когда он смеётся и… – продолжала отвечать та часть рассудка Ковальской, которая отключалась при малейшей мысле о преподавателе.
– Достаточно, Ковальская! Каков диагноз?!
– Ну…не знаю…я…
– Чётко, диагноз!
– Ранее стадия симпатии может? – в надежде спросили чувства у разума.
– Ранняя?! Симпатии? Ты влюбилась, твою мать, Ковальская! И в кого? Разве не ты всем подряд кричала, что он тебя бесит?! Не ты насмехалась над стаей влюблённых в него студенток, когда они по-дурацки провожались его глупыми взглядами в коридоре?! И что ты теперь делаешь?!
– Я не знаю, я не хотела, оно само как-то так вышло… – оправдывалась перед собой студентка».
– Так, что нужно делать в таких ситуациях?
– Ну не знаю, развеяться, по магазинам походить…
– Что прости?
Девушка резко подняла взгляд на куратора, который по всей видимости ожидал от неё какого-то ответа, стоя у койки с толстым тучным мужчиной.
– Алиса, ты действительно можешь дать лишь рекомендации развеяться и сходить по магазинам мужчине с энцефалопатией головного мозга? – как бы пытаясь уточнить, куратор задал вопрос повторно.
– Ээ… нет. Извините, я задумалась. Я считаю, что невролог должен индивидуально подобрать курс лечения, для стабилизации состояния с основной патологией. Но прежде всего нужно определить степень церебральных нарушений. Необходимо вовремя стабилизировать состояние, чтобы патология не прогрессировала до третьей стадии.
– Верно, Алиса. Только повнимательнее пожалуйста, – настороженно сказал куратор.
Студентка кивнула и отошла в конец группы, чтобы спокойно постыдиться и в очередной раз провести анализ своего глупого поведения. Однако уже через пол часа Ковальская активно включилась в обсуждение анамнезов пациентов. Она пальпировала, слушала, отвечала, ставила диагнозы. Именно в такие моменты она понимала, что находится на своём месте и действительно готова связать свою жизнь с медициной.
– Денис Владимирович, там к нам из Боткинской пациентку привезли после длительной коммы, – сообщил измотанный ординатор, вошедший в палату.
– А что у неё? – механически отрешенно спросил Макеев.
– В Боткинской сказали циста от сотрясения. Она после аварии. В коме находилась около месяца.
– Хорошо, как раз покажу студентам, – сказал куратор покидая палату, в то время, как студенты поплелись за ним.
Ковальская шла рядом с куратором, однако лишний раз старалась не смотреть в его сторону, дабы не случилось ещё чего-нибудь неловкого.
Денис Владимирович поприветствовал медсестру за стойкой, та в свою очередь ему улыбнулась стеснительной улыбкой и протянула историю болезни, которая была передана из Боткинской больницей вместе с вышеупомянутой пациенткой.
Мужчина находу пробежался глазами по результатам анализов и другим бумажкам в папке и зашёл в палату, не отрывая глаз от документов. За преподавателем дружно вошли студенты и окружили пациентку.
– Добрый вечер, Полина Геннадьевна, – поздоровался куратор с девушкой, заглянув в её анамнез, чтобы узнать имя, – это мои студенты, не пугайтесь, они проходят практику. Когда и при каких обстоятельствах была получена травма?
– Здравствуйте, Денис Владимирович, – девушка в свою очередь взглянула на бейджик, прикреплённый к белоснежному халату Макеева, – а вы меня разве не помните?
– Простите, нет, – куратор посмотрел на девушку более внимательно, однако та ему не показалась знакомой.
– Меня сбил автомобиль месяц назад, это ведь вы меня тогда спасли. Я видела вас, когда вы о чём-то разговаривали с фельдшером. Не помните?
Куратор бросил взгляд на шею девушки, где заметил шрам от своих манипуляций. Все студенты, в том числе и Ковальская, смотрели на всю эту ситуацию с неподдельным интересом, и словно в кино предвкушали очередной сюжетный поворот.
– Ах, да, извините. Теперь я вспомнил.
– Спасибо вам, мне врачи в той больнице сказали, что если бы не вы, то меня бы не успели спасти.
– Это моя работа, – сдержанно ответил преподаватель, – полиция так и не нашла виновного?
– Нашла, только толку от этого никакого.
– Разве он не должен вам выплатить хотя бы денежную компенсацию?
– Его признали банкротом.
– Сожалею. У вас сейчас есть какие-то жалобы?
– У меня постоянно болит голова. Мне сказали, что у меня там образовалась какая-то киста от ушиба. Врачи меня поэтому направили к вам. Скажите, это что-то серьёзное?
– Извините, но вы не знаете почему вас направили к Денису Владимировичу? Ведь в Боткинской тоже делают операции на мозге? – спросила Ковальская из-за спины своего преподавателя.
Куратор взглянул на снимки МРТ, подняв их на свет от больничных ламп.
– У вас достаточно неординарный случай, Полина Геннадьевна. Киста у вас образовалась в одном из самых недоступных мест, – сказал Макеев, отвечая на вопрос своей студентки, – боюсь, что операция будет проходить гораздо сложнее.
Девушка лишь уткнулась взглядом в пол. Казалось, за последний месяц случилось столько всего, что её уже ничем нельзя было удивить.
– Ладно, сейчас отдыхайте я зайду к вам чуть позже, – тихо сказал преподаватель и вышел, приглашая за собой студентов.
Через час студенческая практика закончилась. Ковальская собиралась покинуть больницу, проходя через больничный коридор рядом с палатой девушки, пострадавшей в ДТП. Неожиданно она услышала из палаты Полины голос Макеева. Девушка задержалась у двери и попыталась прислушаться к разговору.
– Но неужели меня не могут поставить в какой-нибудь список, у вас же есть очереди для таких пациентов? – послышался обеспокоенный голос девушки.
– Мы можем вас поставить в очередь, но это ничего вам не даст. Люди ждут годами, а у вас нет столько времени.
Студентка заметила щёлку и заглянула в палату. Куратор сидел на стуле, рядом со светловолосой девушкой, которая держала руку преподавателя.
Неожиданно на карих глазах пациентки навернулись слёзы и она зарыдала. Куратор обнял блондинку и попытался успокоить.
– Господи, я никому не нужна. Как только я попала в аварию, мой муж собрал вещи и просто исчез. Мои друзья придумали тысячу оправданий, они ни разу не пришли ко мне. Сначала звонили, но сейчас они просто забыли обо мне. У меня осталась только мама, – твердила пациентка, прерываясь на каждом слове из-за постоянных всхлипов.
Куратор, в попытке успокоить Полину, гладил её по светлым волосам. Её мокрая щека упиралась мужчине в плечо, где на белоснежном халате оставались следы от слёз. Вдруг дверь в палату резко распахнулась и в комнату, где происходила сцена утешения одинокой и брошенной пациентки вошла студентка.
– Ой, Денис Владимирович, вы тут оказывается. А я вас ищу, думала вы с документами работаете, а вы оказывается у пациентки очередной, – последнее слово девушка выделила и сказала с особой чёткостью.
Блондинка несколько опешила от столь неожиданного появления Алисы, настолько, что даже непрерывный до сего момента поток слёз, прекратился.
– Вы наверное меня не помните, я Алиса. Проходила сегодня здесь практику. А Денис Владимирович мой куратор. Знаете, он такой добродушный и отзывчивый человек, – утешает и поддерживает буквально каждого своего пациента– затараторила Ковальская, обращаясь к Полине, – он очень заботливый. Очень.
Куратор всё это время наблюдал за своей студенткой с некоторой настороженностью и даже раздражённостью. Однако Ковальская сделала вид, что не понимает тех намёков, которые пытался ей сделать куратор.
– Да, Полина, извините. Мне действительно нужно обойти ещё многих пациентов, так что будет лучше, если вы немного поспите, – мягко сказал куратор блондинке-, а вы, Алиса, пойдёмте со мной.
Захлопнув дверь в палату мужчина направился твёрдой походкой, которая предполагала, что надо следовать за преподавателем. Ковальская последовала.
18. Прости, я убил его
– Ковальская, что ты опять вытворяешь?! – всё также сдержанно, низким, чуть хриплым голосом, каким обычно отчитывал студентов, спросил Макеев.
– Вы о чём, Денис Владимирович? – наивным голоском, каким обычно отвечала преподавателю патологической анатомии, спросила студентка.
– Ты сама знаешь. Что это только что было в палате?
– А, это. Это я вас спасла, вы мне между прочем ещё спасибо должны сказать, – беззаботно ответила девушка, рассматривая кабинет Макеева.
– Спасибо? За что это? – усмехнулся мужчина.
– Ну вас ведь всегда раздражало, когда на вас вешаются студентки у нас в институте. Так к вам ещё и некоторые пациенты неровно дышат, оказывается.
– Алиса, ты сама-то хоть понимаешь, что за ерунду несёшь? Полине было плохо, у девушки срыв был.
– Ага, вы вспомните, как Романовская со стоматологического срыв изображала, чтобы вешаться на вас – Ковальская прыснула, закатив глаза, – я думаю, что у Полины такой же срыв, как у меня…
– Алиса, ты ревнуешь? – спросил куратор с пристально-хитрым взглядом.
– Что? Я? Денис Владимирович, при всём уважении, не обольщайтесь, – засмеялась Ковальская заливистым смехом, в котором проскочила нервная дрожь, та, что обычно проскальзывает у детей, оправдывающихся за разбитую вазу, – я просто не хочу, чтобы вы после всех этих пациенток были в плохом настроении, потому что я с вами вечером хотела посоветоваться на счёт моей дипломной работы. Хотелось бы, чтобы вы были добрым.
Неожиданно раздался стук в дверь и в следующую секунду в кабинет заглянула медсестра с кипой бумаг и снимков КТ.
– Денис Владимирович, там у Мурыгина что-то не так с давлением, посмотрите пожалуйста.
– Хорошо, Наташ. Сейчас иду, – ответил куратор женщине, – Алис, езжай тогда домой сама, я приеду и ты мне покажешь, что у тебя там с работой.
– Хорошо, я тогда Вику заберу по дороге с сольфеджио.
– Её уже няня забрала. Она кстати согласилась с ней посидеть только до семи, так что она скоро уйдёт.
– Я побегу тогда, чтобы Вика одна не была, – бросила Ковальская своему преподавателю и выскочила из кабинета.
«Ревную. Тоже мне. С чего вдруг мне ревновать-то? Пусть на него хоть все пациентки вешаются, мне-то какое дело?», – студентка думала об их разговоре с преподавателем, наблюдая в автобусное окно, как мелькают деревья, люди, машины снаружи, – «Нет, с чего он вообще так подумал? Я что повод ему дала? Я сказала про эту Полину, просто потому, что он сам не видит, что все её страдания выглядят, мягко говоря, неестественно».
Через пол часа Ковальская вошла в дом и, распрощавшись на пороге с нянечкой, пошла в гостиную, которую за время прибывания в доме своего преподавателя сделала уютной и заполненной, так как часто оставляла здесь очередной плед, книгу или заколки для длинных каштаново-медных волос, словно гречишный мёд.
– Привет, Вик. Как дела? – спросила девушка, подкравшись к девочке из прихожей, и защекотала её.
– Привет, Алиса! Наконец-то вы с папой пришли! – обрадовалась девочка и вскочила с дивана.
– Вик, папа ещё на работе. Его задержали, но он скоро обещал прийти, – мягко сказала студентка.
– Ну так всегда! Папа ещё позавчера обещал посмотреть со мной ужастик! Он вечно на этой своей работе! Ты тоже или учишься или на работе постоянно! Так нечестно! – Вика нахмурилась и села на диван, скрестив маленькие тонкие руки.
– Да ладно тебе, – студентка села рядом с девочкой и погладила её по волосам, – сегодня папа не так уж и поздно вернётся, может мы ещё посмотрим фильм.
– Ну хорошо, я такой ужастик нашла. Трейлер – жуть! – радостно вскрикнула Вика.
Сразу после этих слов раздался хлопок входной двери.
– Папа! – девочка спрыгнула с дивана и побежала в прихожую.
Студентка пошла за ней, чтобы всем своим видом продемонстрировать, что сегодня в кабинете куратор спросил у неё полную чушь, что она ведёт себя с ним вполне обычно, естественно и уж точно не, как ревнивая жёнушка со скалкой.
Девочка с разбега прыгнула в объятия отца, и тот подхватил её на руки.
– Привет, привет, – засмеялся Денис Владимирович.
– Пап, а ты помнишь, что обещал мне в среду? – с победной улыбкой спросила дочка.
– Эээ, купить тебе что-то?
– Нет, вообще-то ты обещал посмотреть ужастик в выходные, я уже показала трейлер Алисе, даже она сказала, что фильм жуть!
– Хорошо, посмотрим-облегчённо улыбнулся мужчина, – только мы сейчас кое-что сделаем с Алисой, и придём ладно?
Мужчина опустил девочку на пол и ослабил галстук.
– Хорошо, – бросила девочка на ходу, убегая в гостиную, чтобы включить фильм.
– Ну что, Алис, пойдём покажешь, что там у тебя в работе.
– Ага, только у меня там не все сноски готовы.
– Ну разберёмся.
Мужчина зашёл в рабочий кабинет и, дожидаясь свою студентку, стал разбирать почту. Через несколько минут в комнату вошла Ковальская со стопкой бумаги.
– Вот, Денис Владимирович, это пока то, что я распечатала.
– Хорошо, садись сейчас разберёмся, – сказал Макеев, придвинув к письменному столу второй стул.
Ковальская села за стол и откопала раскадровку в той куче схем и таблиц, которые принесла с собой.
– Вот смотрите, здесь у меня в ходе опыта получилось такое соотношение, поэтому в этой схеме количество эритроцитов не должно было превысить двадцати пяти процентов, но у меня получилось тридцать два процента. Я потом всё переделала, у меня вообще тридцать шесть получилось.
Куратор взял таблицы, которые показывала ему студентка и углубился в проверку подсчётов.
Холодные голубые глаза бегали от строчки к строчки, пытаясь высмотреть неточность. Его аскетичность была наиболее видна во время работы. Нахмуренный лоб, короткие тёмные ресницы дрожат, когда взгляд блуждает по бумаге. Тонкие алые губы сжаты.
– Почему у тебя тут написано меньше тысячи в сутки? – спросил куратор тихим, слегка осипшим голосом.
– Что? – вопрос преподавателя отвлёк Ковальскую. От… любования?
Куратор внимательно всмотрелся в лицо студентки. Ковальская невольно посмотрела прямо в глаза мужчины. Сколько бы раз он не смотрел на неё за всё время их знакомства, казалось, никогда ещё это не давало такого эффекта– внутреннего волнения и как-будто душевного содрогания и страха. Страха от того, что хорошо, от того что это может закончиться, от того, что вы один на один, от того, что вы так близко к друг другу.
– Алис, всё хорошо? – настороженно и (нежно?) спросил Макеев.
– Эээ… да, я… написала так, потому что это исключение, – растерянно ответила девушка.
– Нет, смотри, это было бы исключением, если бы у пятидесяти процентов людей было повышено давление. Но у тебя это число не превышает и десяти процентов.
– А разве я тогда смогу провести все остальные эксперименты, если напишу так? – с сомнением спросила Ковальская.
– Конечно, правда это надо будет сделать немного по-другому. Дай мне самое начало таблицы.
Ковальская окинула взглядом широкий письменный стол, который был завален составляющими её исследований. Нужная ей бумага оказалась с самого края стола и Ковальская потянулась за нужной таблицей.
Когда девушка встала и наклонилась к краю стола, её волосы оказались очень близко к плечу преподавателя. Куратор невольно вдохнул их запах, такой уютный, пахнущий ванилью или будто каким-то сладким лимонадом. На секунду у него возникло непреодолимое желание зарыться носом в каштановые волосы, чтобы вдыхать их аромат и ощущать губами гладкость локонов.
В следующее мгновение мужчина словно ушёл в другую реальность от опасной близости. Безусловно, он и раньше испытывал симпатию, влюблённость, влечение. Но там было всё просто, ничего не нарушало его постулаты, от этого куратор не придавал большой значимости своим чувствам. Сейчас одно обстоятельство изменило его восприятие. Он влюблён в свою студентку. Причём не в какую-то, а в Ковальскую, ту, что так его когда-то раздражала своей беспечностью и упрямым характером. А что теперь? А теперь ему становится очень горячо от аромата её волос, от невинной близости её щеки, её алых губ.
Все эти мысли пронеслись в голове мужчины в несколько секунд. Однако через мгновение куратор почувствовал лишь прохладу ветра, задуваемого через распахнутое окно в кабинете. Девушка нашла нужную бумагу и опустилась на стул.
– Вот, Денис Владимирович, – студентка дала таблицу преподавателю.
– Кхм, – куратор ослабил галстук, – так, смотри, у тебя тут есть небольшое совпадение СОЭ первой и второй группы. Поэтому, когда ты считала конечный результат эти цифры сильно выросли.
– А, точно. Я не понимаю, как я этого не заметила сама, – студентка радостно всматривалась в таблицу, но в то же время было заметно, что она расстроена из-за своей ошибки.
– Ты выбрала и проделала очень сложную работу, Алис, так что ошибки нормальны. Кстати, ты на моей практике первая, кто решился на такой формат работы.
Ковальская благодарно улыбнулась. Она хотела было что-то сказать, но дверью кабинет распахнулась и в комнату вбежала Вика.
– Ну вы ещё долго? – раздражённо спросила девочка.
– Всё, идём, – сказала Ковальская.
Они вышли из кабинета и направились в гостиную. Девочка наконец включила фильм. Всё было как взаправду. Настоящая семья, неподдельные эмоции, и родной уют. Ковальская сидела рядом с куратором, а Вика расположилась на коленках у папы. Каждый раз, когда в фильме из-за угла выпрыгивал мертвец девочка вздрагивала и брала руку мужчины и студентки. Она притягивала их к себе поближе, поближе друг к другу. Девушка ощущала древесно-шоколадный аромат парфюма своего преподавателя, его тепло, несмотря на то, что привыкла представлять его себе холодным и отрешённым. Сейчас он не был таким.
Несколько часов пролетели незаметно, однако под конец фильма Вика уснула, куратор посмотрел на свою студентку, которая так же мирно спала, чуть наклонив голову на его плечо. Он снова почувствовал запах ванили.
В следующую секунду девочка заёрзала на руках у папы. Ей снился кошмар. Сейчас куратор уже пожалел, что разрешил дочери посмотреть ужастик на ночь глядя. Он осторожно поднялся с дивана с дочкой на руках, что бы не разбудить Алису. Мужчина тихо поднялся на второй этаж и уложил девочку в её кровать. По дороге назад он взял ноутбук из своего кабинета и спустился в гостиную. Мужчина сел рядом со своей студенткой и и погрузился в изучение какой-то научной статьи описывающей действие новых препаратов.
Однако уже через несколько минут всякая концентрация пропала и куратор мельком посмотрел на свою студентку, оправдывая себя тем, что хотел проверить не разбудил ли он девушку светом от монитора ноутбука.
Он быстро вернул взгляд к статье, однако все абзацы, строчки, слова не складывались в картинку. Они будто вообще не имели смысла.
Мужчина снова посмотрел на девушку.
Ковальская лежала, свернувшись калачиком и укутавшись пледом. Тень от её длинных, но прямых ресниц падала на румяные от тепла и недавнего волнения щёки. Её коралловые губы изредка давали понять, что в этот момент сниться девушке. Иногда уголки её губ вздрагивали, в другие моменты слегка поднимались, создавая скрытую улыбку Моны Лизы. От бокового освещения ночника все тени создавали свои, более чёткие рельефы, от того ключицы девушки казались более очерченными и аристократичными. Может они всегда так выглядят? Куратор никогда не обращал внимание на это. Да и было бы странно, если бы обращал. А сейчас? Что изменилось сейчас? Почему он смотрит на девушку, как никогда не позволял смотреть себе на студенток?
– Папа! – послышался детский крик со второго этажа.
Ковальская открыла глаза, и взволнованно посмотрела на Макеева, словно ожидая понять, реальный ли был этот крик. Крик был настоящим. Девушка это поняла, как только куратор резко направился в комнату своей дочери.
– Вик, что случилось? – взволнованно спросил отец, войдя в комнату.
Девочка виновато потупила взгляд в пол.
– Кошмар?
– Угу.
– Так и знал, что эта затея с ужастиками была плохой.
В комнату вошла студентка и вопросительно посмотрела на Вику, а потом на Дениса Владимировича.
– У нас кошмар, – опередив вопрос студентки, ответил мужчина.
Студентка посмотрела на девочку и снисходительно улыбнулась.
– В таком случае я могу тебе помочь, – сказала Алиса, садясь на кровать рядом с Викой, – знаешь, в детстве мне тоже часто снились кошмары и мама мне рассказывала одну историю, под которую я всегда засыпала.
– Расскажи мне тоже, – попросила девочка.
– Тогда ложись в кровать.
– Пап, ты тоже иди сюда, а то я не буду спать.
Мужчина тепло улыбнулся и сел на кровать рядом с дочкой.
– Итак в одной маленькой деревушке жил простой работяга. Однажды он пахал поле и перед ним появилась…
– Только вы лягте сбоку, а то я не усну, – прервала девушку Вика.
Ковальская быстро перевела испуганный взгляд на своего преподавателя. В её голове тут же пронеслась картина из романтических комедий, когда герои сами того не подозревая спят в обнимку, он зарывается в её волосы, она уютно расположилась на его груди. Нет, нет, нет! Такой глупой ошибки она точно не допустит. Нельзя чтобы эта глупая, ужасная симпатия переросла во что-то большее. Нельзя, чтобы она к нему прикасалась. Студентка поняла, что если ей случится обнять своего куратора, она больше не сможет держать свои чувства под контролем разума. Макеев будто прочитал всё это по взгляду девушки или подумал о том же. Он поправил одеяло дочери и нежно посмотрел на девочку.
– Милая, давай я посижу с тобой в другой раз, мне сейчас нужно доделать отчёт.
– Ну блин, ты всегда так, – захныкала девочка.
– Ну с тобой ведь побудет Алиса, расскажет тебе историю.
