Текст книги "Феечка для железного дракона (СИ)"

Автор книги: Софья Дашкевич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 15 страниц)

Глава 20

Эйлин Пеони

Первое время я ничего не видела из-за слез. Да и куда смотреть? Солнце скрылось, едва различимые силуэты гор маячили на фоне ночного неба, словно уродливые клыки древнего чудовища. Я летела наугад, по памяти, надеясь только, что затеряюсь во мраке раньше, чем меня найдет Готрид. Уж лучше заблудиться, чем попасть в его лапы! Именно поэтому я не притронулась к флейте, – сверкающие искры только привлекли бы его внимание.

Странно, но я не испытывала к Рондару никакой злости. В тот момент, когда он выгнал меня из Фервира, боль была такой сильной, что вытеснила все остальные чувства. Меня жгло изнутри, я не могла ни думать, ни говорить, ни, казалось, даже дышать. Только слезы катились по щекам, замерзая на холодном ночном ветру.

А потом и они иссохли. Не осталось больше ничего, лишь пустая оболочка. И я не знаю, откуда у меня взялись силы махать крылышками, наверное, организм работал по инерции, – нес меня куда-то, и будто со стороны я слышала за спиной тихий стрекот.

Подумать только, не так давно я мечтала вернуться в Тайфо! Теперь, стоило мне представить радужные острова, к горлу подкатывала тошнота. Как я буду без Рондара? Каково это – просыпаться и не видеть его рядом с собой, не слышать его голоса, не ощущать теплых прикосновений? Нелепица какая-то. Академия, ноты, экзамены, репетиции фейского оркестра… Жалкая пародия на настоящую жизнь! Попытки заполнить пустоту там, где раньше билось мое влюбленное сердце…

Когда сзади раздался душераздирающий рев, я отчего-то даже не дернулась. Слишком глубоко меня затянул черный омут отчаяния, – разум отключился, и только мелькнула мысль, что это, наверное, я сама и кричу в попытках сбросить хоть часть невыносимой ноши. Однако рев повторился, и на сей раз до меня уже дошло, что я издать подобный звук не способна.

Не успела я обернуться, как все вокруг озарилось ярким рыжим светом, – рядом со мной вспыхнула огненная струя. Я отлетела в сторону, резко развернулась назад, чтобы понять, что происходит, но огонь уже погас, а перед глазами от внезапной вспышки все еще плыли пятна. Поморгав, я взглянула снова и увидела разверзнутую драконью пасть, в которой уже зарождалась очередная порция пламени.

Готрид. Сопротивляться ему в воздухе было бесполезно: я помнила поединок Рона с Анриком и догадывалась, что рано или поздно меня либо превратят в пепел, либо раскусят пополам гигантскими челюстями. Пока он в облике дракона, я обречена. Значит, надо заставить его превратиться в человека.

Не знаю, может, эту идею послали музы, или мой мозг от страха заработал вдвое быстрее, но в голове что-то щелкнуло, и я сложила крылья.

Меня с дикой скоростью несло вниз. В ушах свистело, откуда-то издалека доносился возмущенный рык Готрида, я же молилась только об одном – не напороться на камни.

Что-то колючее хлестнуло по спине, я замахала крыльями, попутно хватаясь за все, что попадалось под руку. Ветка! Я уцепилась за шершавую кору, содрав кожу, но мелкие царапины меня не беспокоили. Повисла, вглядываясь в полумрак, и возле меня вспорхнула стайка летучих мышей.

Я упала где-то в лесу. О большей удаче нельзя было и мечтать! Над головой полыхнуло драконье пламя, – похоже, Готрид не догадывался, что этим только оказывает мне услугу. Его огонь светил лишь секунду-другую, но этого времени мне хватило с лихвой, чтобы осмотреться.

Меня частоколом окружали вековые сосны. Протиснуться между ними, не застряв, дракон не смог бы при всем желании, – лесные прогулки не предназначены для гигантских ящеров, не зря ведь они обитают в горах.

Разжав руку, я слетела на землю, прижалась к стволу, чтобы перевести дух, и достала флейту. Сначала хотела пуститься в бега, но, к счастью, сообразила, что в таком случае Готриду легче будет отыскать меня на слух. Да и споткнуться о какую-нибудь корягу, распластавшись по земле на радость врагу, – такая себе стратегия. А потому я решила затаиться и ждать. Либо мне повезет, и этот гад сочтет, что я разбилась насмерть, – либо перевоплотится и пойдет искать меня. Вот тогда-то я из засады оглушу его музыкой и выиграю эту битву.

Минуты тянулись медленно, сводя с ума. Мне чудилось, что мое сердце колотится так громко, что его только глухой не услышит.

Хруст веток – и снова тишина. Это Готрид? Или ночной хищник? Уже ближе… Шелестит сухая хвоя. Чье-то сбивчивое дыхание. Может, мое собственное? Вот опять все стихло. И это странное чувство, как будто на меня кто-то смотрит из темноты… Спокойно, Эйлин. Пусть подберется поближе.

К запаху хвои примешивается что-то еще, – терпкий, кисловатый аромат. Прикрываю глаза, принюхиваюсь осторожно. Глинтвейн! Он точно рядом. Наверняка пил, – с утра начал отмечать грядущую победу. И пусть я не вижу его, не слышу его шагов, я всей кожей ощущаю, что Готрид близко.

Все, хватит. Либо сейчас, либо никогда. Моей новой магии хватит, чтобы усыпить его, даже если он не стоит вплотную, – Свара ведь через стенку пробрало! Сжимаю флейту покрепче, подношу к губам… Колыбельная, ля бемоль мажор. Спокойной ночи, Готрид Янброк.

Последний такт сыгран, тусклый розоватый магический шлейф растворяется в ночном воздухе. И я уже готова сыграть световой этюд, чтобы вызвать искры поярче и отыскать спящее тело врага, но сильный удар наотмашь выбивает флейту из рук. Но как?! Почему не сработало?! Раскрываю рот, чтобы спеть, – как тогда, с Роном, – но на губы ложится сухая горячая ладонь.

– Ну, здравствуй, Эйлин!

Руки Готрида сдавливают меня тугим кольцом, словно удав. Вырывайся, не вырывайся – толку никакого. Я не вижу его, но знаю, что это он. От него пахнет гарью и вином, а этот низкий вкрадчивый голос… Я бы узнала его из сотни других, – голос опасности и злости.

Он нашел меня по мягкому свечению музыки… Вот же я дура! Надо было вспомнить что-то из боевой музыки! А я побоялась ошибиться, выбрала знакомую, заигранную до дыр колыбельную…

На мгновение из-за туч выглядывает луна, и серебристый луч выхватывает из полумрака осклабившуюся физиономию старого дракона. Хищно поблескивают его глаза, ноздри трепещут, будто учуяв свежую кровь.

– Ты же не думала, что я попадусь, как твоя тетушка? – дышит мне в лицо, заставляя содрогаться от отвращения.

И какой смысл задавать вопросы, если ты сам заткнул собеседнику рот? Нет, Готриду плевать, что я скажу. Он хочет исполнить сольную арию, и этот вопрос – лишь короткая увертюра. Вступление перед одой самому себе.

– Я затыкал уши, моя дорогая, – чуть не лопается от гордости. – Так что магия твоя усыпила разве что птиц и ежей. А знаешь, мне тебя даже жаль… Почти. Не на того ты поставила! У нас ведь могло бы получиться. Я хотел жениться на тебе после смерти Рона. Уж прости, сразу не сказал… Сюрприз готовил. А ты все испортила. Но я щедр, Эйлин! Нет, правда! Я готов дать тебе выбор. У тебя два варианта: поделишься магией сама… – его левая рука змеей сползает мне на грудь. – И умрешь быстро. Один удар в сердце – это даже почти приятно! Будешь сопротивляться… Я все равно возьму тебя, но убивать буду медленно. Сначала отрежу крылья, потом… Потом уж как пойдет. Ну? Что из двух ты выбираешь, Эйлин?

– Почему ты не сказал ей про третий вариант? – слышу откуда-то сбоку самый приятный баритон в мире.

Рондар! Музы, вы привели его?! Он ведь не заодно с Готридом? Не казнить меня прилетел?

– Рон? – оборачивается Готрид, вздрогнув, а меня от облегчения прошибает холодный пот.

Этот гад явно не в курсе, что племянник следовал за ним по пятам. Заткнуть уши от музыки – идея, конечно, отличная, только если за тобой нет погони. Видимо, пока он довольно ждал, когда я доиграю колыбельную, Рондар нашел его.

Не зажимай мне рот жесткая ладонь Готрида, я бы рассмеялась от радости. Рон не добить меня хочет, он пытается меня спасти! А это значит только одно: он все слышал. Каждое слово, пропитанное ядом. Каждую угрозу! И неважно, что мне пришлось рискнуть собой, и я чуть не расшиблась. Главное – любимый, наконец, знает правду!

– Не отвлекайся, дядя. Расскажи Эйлин про третий вариант, – продолжает Рондар, приближаясь к нам.

Свет луны бликует на острие его меча, словно он пропитан магией. Неужели я снова обниму Рона, почувствую вкус его нежных губ? Какой же он… Сумасшедше красивый с этим своим суровым взглядом! А как вены, будто лианы плюща, увивают его мускулистую руку… И какой дурак сказал, что воинственный нрав делает драконов дикарями?! Вот такого Рона я полюбила! Мощного, несокрушимого… Совершенного.

– Какой вариант? – напрягается Готрид. – Ты не расслышал, я просто хотел…

– Ты отпускаешь Эйлин, и я сохраняю тебе жизнь, – Рон холоден и внешне спокоен, но я чувствую, как вибрирует его голос. Ох, и не завидую я его дядюшке…

– Да… – блеет старый дракон. – Да, как скажешь! Я все объясню, только опусти меч. Я знаю, ты злишься, но…

Он бормочет что-то невразумительное, в одну секунду превратившись из матерого воина в дряхлое подобие мужчины. Лицо Рона искажается от брезгливости, – похоже, он разочарован не столько в самом факте предательства, сколько в трусости Готрида.

И зря. Зря Рондар ослабил бдительность…

Рывок – и Готрид уже прикрывается мной, как живым щитом, а к горлу прижимается лезвие кинжала. Легкая боль, – почти не ощутимая, – и теплая липкая струйка стекает по шее в вырез корсета.

– Готрид!!! – взрывается Рон. – Отпусти! Я убью тебя, слышишь?! Только посмей – и я лично казню тебя!

– Это должно меня испугать?! – выплевывает с презрением Готрид. – Самое страшное уже случилось!Мой кландостался тебе! Ты, сопляк, забрал все, что принадлежало мне! И после этого я должен бояться смерти?! Коротать столетия в каменном мешке за решеткой? Нет, Рон, ты слишком плохо меня знаешь. Или все – или ничего!

– Чего ты хочешь? Свободы? Земель? – Рондар медленно, без резких движений, кладет меч на землю и выпрямляется, подняв руки. – Я не трону тебя, даю слово! Но ее отпусти…

– Вот опять ты меня не слушаешь… – Готрид мерзко цокает у меня над ухом. – Или все, или ничего.

Тягостное молчание, нарушаемое только отдаленным криком совы, повисает в воздухе. Даже я уже понимаю, к чему ведет Готрид, – и от этой мысли становится жутко. Рондар не может согласиться! Не должен, не ради меня! Лучше пусть я умру, чем буду всю жизнь напоминать ему о том, чего он лишился! Это – часть его, он не имеет права разрубить себя пополам!

– Положи его на землю и дай разрешение, – требует Готрид.

Я думала, у меня внутри уже не осталось жидкости, но слезы жгут глаза с новой силой, льются градом. Сквозь соленую пелену я вижу, как Рондар срывает с шеи амулет в виде яйца и швыряет под ноги, словно он не стоит и гроша.

Нет… Нет! Подними! Улетай, забудь обо мне! Пожалуйста, нет…

– Я, Рондар Янброк, добровольно и осознанно вверяю тебе, Готрид Янброк, мой амулет двуединости на любой срок. Даю право распоряжаться им по своему разумению…

Я бы зажала уши, но Готрид держит меня крепко. Завыла бы волком, но проклятая ладонь дает мне только мычать. Я даже дернуться не могу: острое лезвие впивается в шею. Одно неверное движение – и я истеку кровью. Так не должно было случиться… Это ведь все происходит не с нами, верно?

– Брось меч подальше, – надменно командует Готрид.

Не представляю, что сейчас творится у Рона в душе! Он не скандалит, не спорит, не сопротивляется, – молча откидывает любимый клинок в темноту. Со стороны может показаться, что это решение далось Рондару легко, но если даже у меня разрывается сердце, то что тогда испытывает он?

– Отпусти ее, – глухо повторяет мой герд.

– Не спеши! – старый дракон усмехается, его жаркое дыхание щекочет мне затылок. – Я слишком хорошо знаю эту маленькую дрянь! Найди ее флейту.

Рон послушно шарит в опавшей хвое, будто в полусне вижу, как мелькает серебристый мундштук.

– Ломай! – не унимается предатель. – Давай же, Рон! Чем быстрее мы закончим, тем лучше нам обоим!

Рондар пристально смотрит на меня. Легкий ветерок доносит до меня еле различимый шепот: «Прости».

Но за что прощать?! Я достану себе еще хоть десять флейт, а ты своего дракона уже не вернешь. Если Готрид окопается в Фервире, заявит права и защитится армией, про амулет Рона можно забыть. Я не знаю, можно ли уничтожить яйцо двуединости, но если да – Готрид сделает все. Бросит на дно рудников, утопит в реке, расплавит, отнесет в гильдию магов… Позволить ему сейчас уйти означает смириться с поражением.

Я буду любить Рона любым, мне неважно, сможет он когда-нибудь летать и извергать пламя или нет. Но он рожден для другого, и жизнь человека сделает его несчастным. Я должна что-то придумать! Музы, ну где же вы, когда вы так нужны?!

Сломанная пополам флейта, будто тростинка, падает на землю.

– Ну?! – Рондар делает шаг вперед. – Теперь все?

– Все, племянничек, все. Может, стоило бы убить тебя, но к старости я стал таким сентиментальным… Растяну тебе удовольствие. Говорят, у простых людей в тоже полно радостей… Прощай, Эйлин!

Сильный удар по голове – и от боли мозг озаряет яркая вспышка, а в следующую секунду я проваливаюсь в небытие.

Глава 21

Почему-то я всегда считала, что после смерти нет ничего. Был огонек – и погас. Все, черное безвременье. Ни звуков, ни музыки, – пустота. Но меня тянет куда-то, словно к моему телу привязали тысячи невидимых нитей. Вокруг все такое белое, что невозможно смотреть. А еще я слышу мелодию. Мягкую, звонкую, переливчатую… Нет, это даже не флейта, скорее свирель удивительно нежного тембра. Будто бы перламутрового…

–Эйлин… Эйлин! Нет!..

Кто-то зовет меня, но я не могу распознать этот голос. Он одновременно кажется и женским, и мужским, и звучит так далеко, что я не уверена, наяву ли. К тому же, меня так манит эта чудная музыка! Вот бы раствориться в ней, ухватиться за нотку – и улететь туда, где нет боли, мрака и предательства…

– Даже не думай! – одергивает меня кто-то.

На сей раз голос точно женский. И строгий такой, почти как у Талеи, только молодой.

– Ты кто? – оглядываюсь по сторонам.

– Ты отлично знаешь, кто! Куда ты собралась, Эйлин? Тебя ждут! Не лети на музыку, вбери ее в себя. Всю до последнего такта!

– Эвтерпа? – не могу сдержать любопытства.

Неужели музыкальная муза снизошла до меня? Они не слишком общительны! Или это все просто галлюцинация? Сон?

– Может, еще цветочного чаю попьем с зефирками да поболтаем?! – резко отвечает суровая муза.

Ну и грубиянка! Вот так веришь в них, цветы носишь, мечтаешь хоть отчасти уподобиться этим высшим совершенным существам… А они, выходит, не столь и совершенны?!

– Ошибаешься! Мы идеальны, и я не просто так дала тебе эту музыку, Эйлин! Марш назад! Ты слышишь?!

На мгновение из белоснежного облака проступает красивое лицо, обрамленное золотистыми кудрями, а потом невидимые нити обрываются, и я падаю вниз. Лицо Эвтерпы меняется у меня на глазах: локоны становятся пепельными, подбородок – квадратным, фарфоровая кожа – смуглой…

– Эйлин, ты жива?!

– Рон!!! – обнимаю его за шею, утыкаюсь в твердую мускулистую грудь, с упоением вдыхаю ставший таким родным аромат.

– Я думал, он убил тебя, – Рондар прижимает меня так крепко, что, кажется, ребра вот-вот захрустят.

– Где он?! Ты дал ему уйти?!

– Я пытался привести тебя в чувство… Он перевоплотился, – Рон поднимает взгляд в небо. Там, в просвете между соснами, виднеется крошечный силуэт дракона.

– Нет! – вырываюсь из объятий любимого.

Та мелодия Эвтерпы! Я должна хотя бы попробовать!

Набрав в легкие побольше воздуха, закрываю глаза – и пою. Музыка струится по жилам, наполняя все мое существо, сама собой вырывается из груди и бьет вверх, будто гейзер.

Столб слепящего света прорезает ночную темень. Гигантский луч дотягивается едва ли не до самой луны, и железный дракон шарахается в сторону испуганным мотыльком. А потом делает круг, изрыгая пламя, и пикирует вниз.

Моя магия слабеет, столб мерцает, дрожит, мелодия подходит к финалу. Последняя нота повисает неопределенно, – и мое дыхание обрывается. Подкашиваются коленки, я с трудом держусь на ногах, и лишь тот факт, что Готрид подстреленной уткой падает с огромной высоты, вселяет надежду.

Впрочем, в следующую секунду гаснет и она: я не убила его. Трещат верхушки сосен, – Готрид крушит их, как хворост, – а прямо у меня над головой раскрываются драконьи челюсти, краснеет пламя…

–Эйлин!!!

Рон отталкивает меня с такой силой, что я безо всяких крыльев отлетаю шагов на десять. Огненная бьет в землю, сухая хвоя вспыхивает – и вот уже вокруг нас разгорается лесной пожар.

Сквозь рыжие языки Огненного владыки, что облизывают стволы деревьев, я вижу силуэт Рондара. Он цел! И прямо так, в человеческом облике, бросается на Готрида, голыми руками рвет железную чешую, карабкается на шею. Рядом с драконом он кажется таким крошечным! Но это его не смущает, он бьется отчаянно. Готрид извивается раненным вепрем, пытаясь сбросить Рона. Вертит головой, беспорядочно размахивает хвостом ударяясь о сосны… Да, это тебе не арена для поединков!

Я отползаю в сторону, уворачиваясь от пожара, – раскаленный воздух обжигает кожу. Мне хочется помочь Рондару, но я не знаю, как: пот валит градом, лицо жжет, материализовать крылышки – опасно… И вдруг ладонь царапает что-то острое, рука мгновенно становится мокрой от крови. Меч Рона! Но как его передать?!

Нас разделяет стена огня, сверху летят горящие ветки. Треск стоит такой, что оглохнуть можно, – докричаться – не вариант, да и какой в этом толк? «Эй, Рон, лови меч»? Смысла не больше, чем пытаться усыпить Готрида. В лучшем случае – он меня попросту не услышит, в худшем – рухнет на Рона и задавит его своей тушей. Или уронит прямо в огонь… Нет, это будет уже не помощь, а самое настоящее убийство.

Сжимаю эфес, чтобы оторвать меч от земли. Музы, как он его поднимает?! Со стороны мне всегда казалось, что этот клинок – не тяжелее моей флейты, но на деле он весит почти как та портниха…

Стоп! Вот же оно! Если я смогла утанцевать в ванную эту не самую подвижную даму, то почему не провернуть тот же трюк с мечом?! Горло еще саднит после мелодии Эвтерпы, она отобрала много сил, но неужели меня не хватит на простенькую польку?! Главное – держаться за меч покрепче, и тогда он сам донесет меня до Готрида. Мне даже не придется орать!

Бодрая соль-мажорная музыка в этих обстоятельствах звучит нелепо. Если бы Рон не висел сейчас на шее дракона, упрямо раз за разом ударяя туда, где должна быть сонная артерия, а посмотрел в мою сторону, то решил бы, что я свихнулась. Он там на волоске от смерти, его доспехи чуть не плавятся, а я распеваю дурацкую песенку… Мне и самой не по себе, тянет скорее на реквием, но другого выхода нет. Полька – так полька.

Меч, не привыкший к подобной фамильярности, дергается. Я чувствую, как сопротивляется магии сталь: клинок выкован для боев, а не для танцев.

– Давай же, дружище! – шепчу прямо в эфес, будто где-то там у него есть уши. – Ты нужен своему герду!

Начинаю по новой, с первого такта, и на сей раз меч вырывается из рук, выписывая лихие фортели. Да так рьяно, что чуть случайно не сносит мне голову… Или не случайно? Ладно, выясним отношения позже. Пусть для него я разлучница, которая отвлекает Рондара от войн и поединков на чушь вроде цветов и рассветов, но сейчас у нас общая цель. И я не стану возражать, если он обагрится кровью, – только пусть это будет кровь Готрида!

Дождавшись, пока меч поднимется достаточно высоко, хватаюсь за него обеими руками, из последних сил горланя польку. Клинок взмывает в воздух, тащит меня за собой, будто огромная собака – своего хозяина.

Да, я всегда любила танцевать, но чтобы со смертоносным мечом, да еще в самом пылу пожара…

– Ре-си! Ре-си! Си-ля-соль-фа-ми-ре! – пламя обжигает правую ногу, но я не отпускаю меч, подлетаю ближе.

Теперь самое трудное. Надо позвать Рондара, но тогда придется перестать петь – и меч камнем утянет меня вниз. А если Рон не услышит или не успеет поймать… Руки-то у него заняты! Похоже, стратегическое мышление никогда не входило в число моих достоинств…

– РЕ-СИ! РЕ-СИ! – поддаю громкости, и клинок мотает меня из стороны в сторону.

Все вокруг смазывается, сливается в пестрящее рыжее пятно.

– СИ-ЛЯ-СОЛЬ-ФА-МИ-РЕ! – голос срывается на хрип, меч тяжелеет.

Ну, вот и сплясала ты свое, Эйлин! В какой-то отчаянной надежде материализую крылышки. Бедные, они аж скрипят! Вылететь отсюда я точно не смогу, повезет еще, если удастся смягчить падение…

– РОН!!! – сиплю надсадно.

И – о, чудо! – он замечает меня! Я уже совсем рядом, Рон тянется к мечу, и я выпускаю эфес. Мой герд перехватывает лезвие, а я машу крыльями так быстро, как только возможно, уворачиваясь от снопов искр.

Вот только вместе с Роном меня видит еще и Готрид. Встает на дыбы, разевает пасть, – и Рондар кубарем скатывается с него, исчезая в красном мареве. Я беззвучно кричу, – связки разодраны в клочья, – но уже слишком поздно. Может, без меня Рон бы и справился? А я только все испортила, влезла куда не надо… Отвлекла…

Лечу выше, колючие искры иголками впиваются в тело. Дергаюсь в сторону, в последнюю секунду ухожу от драконьих клыков. Готрид клацает челюстями прямо возле меня, и я по привычке радуюсь спасению. А потом как будто что-то щелкает в голове: ради чего все это?

Допустим, улечу я сейчас, волшебным образом скроюсь, – и что дальше? Как жить, зная, что я подвела Рондара и бросила его тут тлеть в пожаре, словно ненужную вещь? Да, нас не связали магическими клятвами, и я не его жена. Но разве это имеет значение? Я должна быть с ним до конца. Я хочу – и буду.

Взглянув на звезды, убираю крылышки. Рон уже ждет меня… Я видела музу, а раз существуют они, то, может, и на смерти все не заканчивается? Обниму его крепко-крепко, прижмусь к губам, и вместе мы шагнем в неизвестность.

Меня несет вниз, вокруг пляшут искры, свирепо рычит старый железный дракон… А я улыбаюсь. Что бы ни случилось потом, мы с Роном уже победили. Ложь, недопонимания, предательства – все это уже позади.

Спина врезается в землю, я ищу глазами своего герда, но огонь слишком яркий… Где-то сбоку мелькает силуэт, вот только Рон ли это? Черной тучей надвигается на меня Готрид, скалится уродливая морда, бликует в отсветах пламени чешуя…

Громкий хруст – и внезапно дракон замирает, его зрачки превращаются в тонкие палочки. С трудом приподнимаюсь на локтях: в двух шагах от меня стоит Рондар. Сначала мне кажется, что он рукой упирается в драконью грудь, и лишь присмотревшись, я вижу эфес меча.

Рон пронзил Готрида в самое сердце.

Мгновение-другое тот еще пошатывается, будто не до конца понимает, что произошло, – и вся его гигантская туша заваливается на бок.

Вверху угрожающе трещат сосны, наклоняется подожженное дерево. Рон отпускает меч, оставив его в теле врага, хватает меня на руки и тащит прочь, лавируя в огне, а я почему-то продолжаю завороженно смотреть в остекленевший глаз дракона. В нем отражается горящий лес, словно Готрид удивляется происходящему, а потом на него обрушивается черный полыхающий ствол, фейерверком взвиваются рыжие искры, и очертания дракона растворяются в ненасытной стихии.

Музы, как же трудно поверить, что все закончилось! Умом я понимаю, что Готрид мертв, но не могу отпустить напряжение и страх. Пульс мчится в бешеном темпе, внутри все сжимается, как будто вот сейчас снова что-то случится, кто-то выскочит из-за угла и нападет. Я настолько привыкла жить в постоянном ожидании беды, что сразу и не переключишься.

Рон выносит меня на безопасное расстояние, ставит на землю, мы молча прижимаемся друг к другу – и замираем, словно статуя влюбленных. Мы живы. Мы вместе. И это не конец, это только начало.

– Ты должна полететь в Фервир, – Рондар мягко отстраняет меня.

– Почему только я?! – переспрашиваю машинально. – Полетим вме… – и прикусываю язык.

Он так героически поборол Готрида, что я забыла про амулет – и про то, что Рондар уже не сможет летать.

– Обо мне не беспокойся, я дойду пешком, – он пытается улыбаться, но от такой улыбки хочется плакать.

– Подожди, но если он мертв… Твой амулет должен быть где-то там!

– Не уверен. Может, Готрид бросил его, когда улетал, может, вообще проглотил… Поисками займемся потом, сначала позови моих стражников, надо потушить пожар, иначе к утру здесь выгорит все.

– Но я не оставлю тебя!..

– Прости, Эйлин. Так надо. Передай стражникам, что…

Но договорить Рондар не успевает: его прерывает громкий рев. От ужаса я бросаюсь к любимому и чуть не карабкаюсь на него, как мартышка. Неужто Готрид восстал из пламени? Кроме него драконов тут не было! И второй раз нам точно не повезет его убить!

– Тарвин?! – звучит над ухом удивленный голос Рона.

Недоверчиво кошусь на него: он, задрав голову, смотрит куда-то наверх. И, проследив за его взглядом, я и впрямь замечаю знакомый блеск.

Золотой дракон опускается к нам, и рядом с ним, будто светлячки, сверкает что-то еще. Кто-то – если точнее. Уже через несколько секунд я вижу мерцание фейских крылышек, лазурную шевелюру и… Розовую?

– А она что здесь делает?!

Злость вскипает во мне при виде дражайшей тетушки. Да как она посмела заявиться сюда после всего, что натворила?! Конечно, я не смогу проткнуть ее мечом, как Рон – своего дядю, но эту надменную аристократичную физиономию расцарапаю точно! Вот бы пригодилась сейчас флейта… Но ничего! Рон справился без магии и амулета, и я как-нибудь обойдусь без музыки. В конце концов, старые добрые кулаки никто не отменял.

Выжидаю, когда Талея приземлится и сложит крылья, и кидаюсь на нее, как гончая.

– Эйлин! – тетушка встречает меня распростертыми объятиями.

Вместо того, чтобы достойно отразить удар, стискивает меня, словно плюшевую игрушку, и звонко расцеловывает в обе щеки. Я готова была к чему угодно, но только не к этому. От неожиданности руки опускаются, а весь запас гнева рассыпается песчаным куличиком.

– Прости меня, милая, прости… – со слезами бормочет Талея. – Я не знала, что тебе угрожали, что Готрид хотел убить тебя… Я бы никогда…

Как же хочется заткнуть уши! Неужели она думает, что я снова куплюсь на эти слащавые бредни?!

– Пусти, – вырываюсь, едва сдерживая отвращение. – Не хочу тебя больше видеть!

– Ну что, Рон, тебе нужна помощь? – вмешивается Тарвин Гульдброк, приняв человеческий облик и оглядываясь по сторонам. – Где твой коварный дядя?

Рондар фыркает со смеху.

– Ты верен себе, да? – отвечает он. – Заявился, когда все уже кончено, чтобы урвать кусочек победы?

– Я ж говорил, что он и без нас обойдется, – Тарвин поворачивается к Найле. – Летим домой!

– Нет, пожалуйста! – с трудом стряхиваю цепкие тетушкины руки и подбегаю к Найле. – Помощь нам правда нужна. Готрид забрал амулет Рондара…

– Эйлин! – одергивает меня любимый, но поздно: губы золотого уже расползаются в довольной ухмылке.

– Забрал?! – Тарвин даже не пытается скрыть злорадства. – И как же это возможно? Или в гильдии напортачили с защитной магией?

– Я сам его отдал, – нехотя признается Рон.

На сей раз от хохота сгибается уже золотой. А я-то думала, хуже уже не будет! Мы столько всего пережили с Рондаром, но решись мы составить рейтинг наших злоключений, эти издевки Гульдброка уверенно заняли бы в нем первое место.

Впрочем, кое-какой положительный эффект они все-таки возымели. Правда, оценить его я смогла уже много позже, когда успокоилась, и мне расхотелось поджарить Тарвина, как зефирку на шпажке. А дело все в том, что злость придала Рондару сил. До этого мне казалось, что он еще нескоро придет в себя, – взгляд его потух, голос стал безжизненным и тусклым, но насмешки заклятого соперника подействовали на него лучше любой увертюры бодрости. То ли желая доказать, что ему все ни по чем, то ли чтобы продемонстрировать, что он и без амулета во всем превосходит Тарвина, Рон взялся за тушение лесного пожара с невероятным рвением.

Надо сказать, мы все действовали слаженно, как музыканты из одного оркестра. Самой бесполезной была я: Тарвин летал вокруг, сшибая горящие деревья так, чтобы они падали внутрь, и огонь не перекидывался на соседние сосны, а Найла возводила стену из кристаллов. Конечно, соорудить полноценный купол, чтобы перекрыть огню кислород, она бы не успела, но даже небольшая ограда неплохо сдерживала пламя. Рондар тем временем рыл землю латами, как лопатой, и закидывал полыхающую сухую хвою, чтобы ни одна змейка огня не проползла дальше.

Я честно пыталась ему помочь, но выглядело это так, словно кто-то выдал ребенку совочек, чтобы он занялся чем-нибудь и не отвлекал взрослых. Пока Тарвин, Рон и Найла спасали огромный участок леса, я сумела потушить целый кустик можжевельника. Ну а что: как говаривал наш профессор по боевой музыке, маленьких побед не бывает!

Когда пожар был изолирован, наступил черед Талеи. Она взлетела повыше и принялась читать поэму о дожде. Феи поэзии не всемогущи, устроить потоп или бурю они не могут, однако нам вполне хватило бы и небольшой тучки.

– Хорошо все-таки, что мне досталась фея живописи, – задумчиво изрек Тарвин, слушая патетические завывания ректорессы.

– Даже музыка лучше, чем вот это, – согласно кивнул Рон, и, пожалуй, это был первый и последний раз, когда они хоть по какому-то поводу пришли к единому мнению.

Но как бы приторно и пафосно ни звучали стихи моей тетушки, без них этот лес тлел бы еще долго. Талее удалось стянуть ближайшие облака в большой клубок, и чем громче она декламировала поэму, тем чернее становилась ее самодельная туча. То здесь, то там вспыхивали зарницы, послышались первые раскаты грома… И, наконец, живительные завесы дождя окутали горящие сосны. Зашипела раскаленная древесина, повалил белый дым, и Талея, покашливая, спустилась к нам, преисполненная гордости.

– Думаю, на этом все, – сообщила она привычным профессорским тоном, как будто вокруг одни слабоумные. – Можем лететь по домам. Герд Янброк, вы не возражаете, если за вещами Эйлин я пришлю позже? Бедняжке не терпится вернуться в Тайфо, в стены родной академии…

– Бедняжка в эти стены больше ни ногой! – парировала я. – Я останусь с Рондаром… – я вдруг замялась, осознав, что веду себя уж слишком самонадеянно. – Если он не против…

– Если я не против?! Я не был уверен, что ты меня простишь за все, что я сделал… – Рондар вдруг стушевался. – Я готов умолять тебя снова выйти за меня замуж! В смысле… Не снова, а все-таки выйти… Я чуть не погубил.... И ты имеешь полное право…

– Огненный владыка, Янброк! – скривился золотой. – Ты даже позвать женщину замуж нормально не можешь! Мямлишь, как пьяный орк…

– Серьезно, Тарвин?! – перебила его Найла. – Может, напомнить, как ты делал мне предложение? Я задумалась на две секунды, а ты уже решил, что это отказ…

– Не две секунды! – Даже в полумраке и клубах дыма было видно, что Тарвин Гульдброк густо покраснел. – Ты молчала гораздо дольше…