Текст книги "И они построили волшебный дом. Повести, рассказы, сказки"
Автор книги: Софья Могилевская
Жанры:
Детская проза
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 9 страниц)
Софья Могилевская
И ОНИ ПОСТРОИЛИ ВОЛШЕБНЫЙ ДОМ
Повести, рассказы, сказки
МОЙ ПАПА – ВОЛШЕБНИК
Одиннадцать маленьких историй про мальчика Сашу и его папу
История первая
Про огонь, который ворчал и сердился в печке
Все-таки, когда в мае они приехали сюда на дачу, было очень холодно. Лишь кое-где на кустах распустились листья. И только на соснах да на елях ярко зеленели иглы.
А один раз было так холодно, что бабушка сказала:
– У меня прямо зуб на зуб не попадает. Задувает во все окна. Сильный ветер на дворе.
Она накинула на плечи тёплый платок, но всё равно и под платком поёживалась. Тогда папа сказал:
– Сейчас будет жарко.
И пошёл в сад. А Сашенька – следом.
В саду и правда был сильный ветер. Верхушки сосен качались во все стороны, и каждый кустик тоже качался во все стороны.
У папы в саду лежало много-много палок. Одни были толстые, они назывались дровами, другие, потоньше, всё равно назывались дровами. А ещё были совсем тоненькие прутики. Эти так и назывались – прутики. Их приходилось подбирать и там и сям. Это была Сашина работа, потому что он всегда помогал папе во всех его трудных делах.
Вместе с папой они набрали разных палок, и толстых, и тонких, и совсем прутиков, и понесли в дом.
Перед печкой папа присел на корточки и стал запихивать в печку палки, которые назывались дровами, – и толстые, и не очень толстые, разные.
– А эти? – спросил Саша, показав на прутики, которые притащил из сада.
– А эти – напоследок, печке на закуску, – ответил папа. Он вынул из кармана коробок спичек. Чиркнул спичкой по коробку, и тотчас вспыхнул крохотный жёлтый огонёк. Этот огонёк вместе со спичкой папа сунул в печку как раз под те сухие прутики, которые Саша набрал в саду.
И тут вдруг все прутики весело затрещали. И вместо маленького огонька на конце спички в печке стал разгораться большой огонь. Яркий, шумный. И сразу там внутри стало не темно, а очень светло и весело.
Тогда папа закрыл печную дверцу и сказал Саше:
– А теперь, мальчик, даже близко не подходи сюда.
– Почему? – спросил Саша.
Ему-то как раз очень хотелось подольше смотреть на красивый, золотой огонь, который шумел в печке.
Но папа сказал:
– Огонь очень злой, может укусить.
– Укусить? – не поверил Саша.
– Ещё как – до волдырей…
– Гм… – всё равно не поверил Саша. Но огонь в печке и правда заворчал:
Уходи-ка поскорей,
Укушу до волдырей…
Наверно, это был очень сердитый огонь!
– Вообще никому не следует подходить к печке, когда печка топится, – сказал папа.
– А бабушке? – спросил Саша.
– И бабушке не надо.
Саша взглянул на маму. Папа его понял и опять сказал:
– Ни-ни…
Значит, и маме нельзя было подходить, когда в печке был огонь. А про Машеньку даже и спрашивать не стоило: и так было ясно – нечего ей делать возле печки!
А огонь за печной дверцей так и шумел, так и бушевал, так и ворчал на все лады:
Уходите поскорей,
Укушу до волдырей,
Уходите, уходите,
Укушу до волдырей…
Возможно, это приговаривал сам папа, когда время от времени подходил к печке и, открывая дверцу, помешивал дрова длинной чёрной кочергой. Всякий раз после этого огонь злился ещё сильнее. Сердито фыркал, и куда-то вверх взлетали золотые искры.
– А тебя он почему не укусит до волдырей? – спросил Саша.
– Пусть попробует! Я его кочергой, кочергой…
И правда, папа ни капельки, ничуть не боялся огня. Он всё ворошил да ворошил дрова, пока в печке остались одни только красные угольки.
И тогда вдруг…
Нет, не вдруг и не сразу, а понемножку и постепенно в доме становилось теплее и теплее. Бабушка перестала ёжиться и кутаться в платок, а потом и вовсе скинула платок на стул.
– Вот тепло, вот благодать! – приговаривала она. – Замечательная печка…
Саша удивился: за что же бабушка хвалит печку? Если бы не папа, разве дома стало бы тепло да ещё благодать?
История вторая
Про белку, которая обиделась на папу
Весна в тот год стояла долгая и холодная. Никак не хотела пускать к ним лето. И к утру из дома вся теплынь и вся благодать куда-то убегала.
– Щели-то какие между брёвнами, – сказала бабушка. – Всё и выдувает! Разве натопишься?..
Папа недолго думал.
– Не хитрое дело заткнуть щели паклей, – сказал он и пошёл в чулан, где лежало много всякой всячины. И пакля тоже. Она была серая, мягкая и какая-то клочковатая.
Вот тогда-то и вышла история с белкой, которая жила у них в саду. Папа рассердился на белку, а белка очень обиделась на папу.
Это была весёлая и проворная белка. И такая непоседа! Каждое утро Саша видел её то на ёлке, то на сосне. Она прыгала с ветки на ветку, с верхушки на верхушку, да так быстро и ловко, что за ней и уследить-то было трудно.
А уж как Сашеньке хотелось с ней познакомиться, уж как он её привечал и задабривал!
Бывало, вынесет ей кусок хлеба и спросит:
– Белка, а белочка, хочешь хлебушка?
А белка глянет на него глазами-бусинками, усмехнётся – и нет её! Она уже на другом конце сада.
Один раз Саша даже решил дать ей половину карамельки. Вкусную, с вареньем. От карамельки кто же откажется?
Но белка и на карамельку смотреть не стала. Опять усмехнулась, прыг-скок – и нет её…
Вот с пакли, которую папа вынес из чулана, чтобы заткнуть между брёвнами щели, всё и началось…
Что и говорить – это была интересная работа. И Саша изо всех сил помогал своему папе. Он подавал ему всякий раз такой клочок пакли, какой просил папа. То большой, то поменьше, а то совсем маленький.
И вдруг Сашенька увидел: сидит белка на ёлке, и совсем недалеко от них. Сидит и поглядывает на их работу. Поглядывает, а сама вроде бы что-то обдумывает. Глаза у неё хитрющие и хвост торчком.
– Наверно, ей интересно, как мы щели затыкаем, – сказал Саша, кивнув на белку.
– Да нет, – ответил папа. – У неё другое на уме…
И правда, едва папа кончил работать, чуть только отошёл в сторону, как белка мигом с ёлки к дому – и хвать кусок пакли, именно тот самый, которым папа только что заткнул щель.
Схватила, обратно на ёлку – и была такова!
– Вот плутовка! – сказал папа и засмеялся. – Настоящая плутовка…
Но это было только началом. С этого дня белка повадилась таскать у них паклю. И обязательно ту, которой папа затыкал щели между брёвнами. Один раз утащила. Другой раз утащила. Третий раз…
– Смотри у меня, – сказал однажды папа. – В конце концов я на тебя рассержусь.
И рассердился.
В тот день вместе с паклей папа захватил из дома огромный-преогромный кухонный нож. Сашенька даже испугался:
– Зачем тебе такой?
– Увидишь, – сказал папа и принялся за работу. Этим огромным-преогромным кухонным ножом он глубоко запихивал паклю между брёвнами.
А белка сидела на своём всегдашнем месте и внимательно наблюдала за папиной работой.
– Гляди, гляди на здоровье, – приговаривал папа, усердно орудуя огромным-преогромным кухонным ножом. – Теперь-то тебе нипочём не достать…
Но только он отошёл от стены дома, как белка прыг-скок – и прямо к тому месту, где трудился папа. Прицепилась к бревну коготками, покопошилась и обратно на ёлку.
И что же?! С огромным куском пакли в зубах.
Вот тут-то папа и рассердился.
– Ах ты такая-сякая-эдакая! – крикнул он и погрозил белке пальцем.
Белка же, глянув на папу, подняла парусом рыжий хвост и перелетела с ёлки на сосну. Потом ещё на другую сосну. На третью… Только её и видели!
На следующий день её никто не видел.
И ещё на следующий день её тоже не было.
И на четвёртый день… И на пятый…
Значит, не только папа рассердился на белку, но и белка рассердилась на папу, а может быть, даже очень-очень на него обиделась.
Неужто она больше никогда к ним не вернётся? Саша то и дело спрашивал у мамы, у папы, у бабушки, у Машеньки:
– Она от нас совсем убежала? Не вернётся?
И все отвечали по-разному.
– Вероятно, у неё маленькие бельчата, – говорила мама. – Ей не до нас. Для гнезда она таскала паклю.
А бабушка говорила:
– Ох, боюсь! Подшиб её из рогатки какой-нибудь озорник мальчишка…
– Просто наша белка переселилась в лес, – говорила Машенька. – Там ей раздолье! Грибы, ягоды, орехи и разные другие штуки. А у нас что?
И только один папа сказал то, что хотелось Сашеньке:
– Она вернётся, мальчик! Обязательно вернётся. Перестанет на меня дуться и вернётся.
– И тогда ты с ней помиришься?
– А ты как считаешь?
– Я думаю, вы помиритесь.
– И я так думаю. Дай только срок, потерпи немного…
Но день шёл за днём. И холода прошли. И наступило тёплое душистое лето. А белки всё не было. И Сашенька забыл о ней думать…
История третья
Про мухомора, который стал великаном
Сад у них был очень большой. Такой большой, что в нём ничего не стоило заблудиться. Особенно Сашеньке. Ведь он был ещё совсем маленький.
Росли в этом саду разные деревья: сосны, ёлки, берёзы и даже одна груша. Но больше всего в саду было вишнёвых кустиков и кустов бузины. В одном месте, как раз за домом, были настоящие заросли бузины. Прямо бузиновый лес!
Однажды утром папа сказал:
– Пошли, мальчик! Сейчас я тебе кое-что покажу…
Он взял Сашу за руку, и они отправились как раз к тем зарослям бузины, которые росли за домом. Когда же они подходили к этим зарослям, папа вдруг замурлыкал тихим-тихим голосом:
– Тирли-мирли-пирли-гиб,
Мы сейчас увидим гриб!
И что же! Среди кустов бузины в зелёной траве они увидали маленький грибок. Его красная шляпка была вся в белых пятнышках.
– Му-хо-мор! – сказал папа. – Красивый гриб, только очень ядовитый. Трогать его нельзя. Понял?
– Понял, – ответил Саша.
Они полюбовались красным грибком с белыми пятнышками на шляпке, а потом пошли заниматься важными хозяйственными делами. А дела были такие: они с папой чинили забор. Папа приколачивал гвоздями жерди в тех местах, где они были сломаны, а Саша подавал ему нужные гвозди – то очень большие, то средние.
На следующее утро папа опять сказал Саше:
– Пошли, мальчик, поглядим, как поживает наш мухоморчик…
А утро было тёплое-тёплое. Птицы пели. Солнечные лучи так и бегали, так и прыгали, так и шныряли по всему саду, по всем деревьям, по всей траве, по всем цветам и по всем кустам бузины с кистями красных ягодок.
И опять папа замурлыкал тихим-тихим голосом:
– Тирли-мирли-пирли-гоп,
Очень вырос наш грибок!
Ну и папа! Всё-то он знает… Тот самый грибок, который вчера еле-еле высовывался из травы, теперь стоял на высокой белой ножке, а шляпка у него была с чайное блюдце.
– Ну и вымахал! – сказал папа. – Видно, по душе ему пришлось это местечко.
А местечко и правда было славное – тёмно-зелёные листья бузины и мягкая травка. Такая мягкая, что ходить по ней босиком было одно удовольствие.
– Его всё равно трогать нельзя? – спросил Саша. – Он всё равно ядовитый?
– Очень ядовитый. Особенно для мух. Потому и называется мухомор. Мух морит, понял?
А ещё на следующее утро уже сам Саша позвал папу смотреть мухомор.
– Пошли? – сказал он папе.
– Пошли! – И папа положил на пенёк возле забора молоток, которым вбивал гвозди.
– Спой ему песенку, – попросил Сашенька, когда они подходили к бузиновым зарослям.
И папа снова запел тихим-тихим голосом:
– Тирли-мирли-пирли-бам,
Стал грибок наш великан!
– Вот это да! – воскликнул Саша, когда увидел мухомор.
Теперь шляпка у него была чуть ли не с суповую тарелку, а каждое белое пятнышко с большую горошину. Он стал настоящим великаном, их красный мухоморчик!
– Я хочу его немножко потрогать, – сказал Саша и подошёл к мухомору-великану.
– Разве ты забыл? – спросил папа. – Мы же с тобой договорились…
– Немножко, совсем немножко, – не отставая, просил Саша и даже протянул руку к мухомору. Ему хотелось не только погладить красную шляпку с белыми пятнышками, но даже отщипнуть кусочек: а может, он сладкий вроде леденца?
– Пошли, мальчик, – сказал вдруг папа. – Нас с тобой работа ждёт, а мы тут прохлаждаемся.
Он взял Сашину руку, и они отправились чинить забор: работы у них было ещё порядком.
А к вечеру из Москвы ждали Машеньку. К вечеру она и приехала.
– Вот она, наша старшая дочка, – сказал папа, поглядев на калитку.
И бабушка сказала:
– В самый раз! Сейчас будем ужинать, всё готово!
И загремела, зазвенела, забренчала кастрюльками, тарелками, ложками, вилками… Очень много всего нужно поставить на стол, когда они впятером – папа, мама, бабушка, Машенька и он, Саша, – садятся за стол ужинать или обедать!
Но Саша не стал ждать, пока Маша подойдёт к крыльцу, он сам кинулся ей навстречу. Скорей-скорей по дорожке мимо грушевого дерева, на котором не было ни одной груши, мимо раскидистой яблоньки, мимо клумбы с высокими жёлтыми цветами, мимо вишнёвых кустиков… Скорей-скорей к калитке, навстречу Машеньке!
– Сашка, как живёшь? – крикнула Маша и подняла его выше своей головы.
– Хорошо живу, – сказал Саша. – Пошли, я покажу тебе великана…
– Настоящего? – удивилась Машенька.
– С красной шляпой на голове. – И Саша потянул её к кустам бузины. Не дойдя до кустов, он запел, точь-в-точь как папа, тихим-тихим голосом:
– Тирли-мирли-пирли-бам,
Наш грибок стал…
Ну и чудеса творятся на свете!
– Где же твой великан в красной шляпе? – спросила Маша. – Ну? Где он?
Сашенька и сам не знал. Никакого мухомора-великана тут и в помине не было. Только зелёная трава чуть-чуть шевелилась, только зелёные листья на бузине чуть-чуть колыхались да солнечные зайчики бегали и тут и там.
– Ну? – снова спросила Машенька. – Где он? Это ты нарочно про великана выдумал?
– Нет, я не выдумывал, – сказал Саша. Он совсем расстроился.
– Выдумал, выдумал… – засмеялась Маша. А потом крикнула: – Папа, ты только послушай, что наш Сашурик сочиняет… Про какого-то великана! Выдумщик…
А папа тут как тут. Шаги у него большие, широкие. Три шага – и он уже рядом, возле дочки и сына.
– Ничего он не выдумывал… Сейчас ты увидишь нашего великана. Просто он немного позабыл к нему дорогу.
Папа взял Сашу за руку, обогнул куст бузины и запел тихим-тихим голосом:
– Тирли-мирли-пирли-бом,
Полюбуйтесь-ка грибом!
И они увидели: под кустом бузины стоит мухомор-великан во всей своей красе. Пожалуй, он ещё подрос и стал теперь Саше по коленки.
– Ну? – спросил Сашенька. – Теперь видишь?
– Ну, теперь-то я, конечно, вижу! – ответила Маша.
История четвёртая
Про вишни, которые пели песенки
Было у Саши в саду одно любимое местечко. Если идти по дорожке от крыльца к калитке, то налево, за вишнёвыми кустами, стояла скамейка. Скамейка эта была не простая, а с высокой спинкой. На ней было хорошо делать куличики. А перед скамейкой лежала высокая горка жёлтого песочка, позади же скамейки росли молодые сосенки. Когда припекало солнце, они пахли смолой.
В мае стало совсем тепло, и на вишнёвом деревце, на том, которое стояло на самом солнцепёке, распустился цветок. Сперва один-единственный. У цветка было пять тоненьких белых лепестков, а серёдка жёлтая и мохнатая. Цветок покачивался на длинном стебельке и радовался, как славно кругом, как много солнца.
Папа подвёл Сашу к вишнёвому деревцу, поднял его, чтобы он получше разглядел цветок.
– Летом вместо него будет красная вишня, – сказал он.
Саша попросил:
– Давай сорвём, пусть из него сейчас же будет вишня.
– Э-э нет, – сказал папа. – Тогда никакой вишни не будет, он просто засохнет.
Потом, через день или через два, раскрылся ещё один цветок. И ещё один. И ещё… И вскоре все кусты – и маленькие, и большие, и те, которые были уже почти взрослыми деревцами, – все покрылись белыми цветами.
И стояли они почти не шевелясь, греясь на солнце, и потихоньку шептали: «Шу-шу-шу, как хорошо… шу-шу-шу, как хорошо…»
А может, вовсе и не они шептали, а жужжали пчёлы. Пчёл тут было множество. Они то и дело перелетали с цветка на цветок, с цветка на цветок и жадно впивались туда, где была жёлтая мохнатая серёдка.
– Мёд собирают на зиму, – сказал папа.
– Все, все, все цветы станут вишнями? – спросил Саша, издали поглядывая на пчёл, которых очень боялся.
– Не все, а многие, – сказал папа. – Те, на которых побывают пчёлы.
«Значит, много будет вишен, – подумал Саша. – Ведь пчёлы побывали на всех цветках».
И всё-таки он не верил, что цветы станут вишнями…
А потом вдруг поднялся ветер. И тогда вишнёвые лепестки полетели, полетели, полетели какие куда… Одни на траву, другие на скамейку, а многие улетели за забор, на колхозное поле. Только один взял да уселся Саше на голову и запутался среди его кудрявых волосиков. Вечером мама его отыскала.
– Видишь, – сказала она, – так целый день и проходил с лепестком.
– Он от вишни, – сердито сказал Саша. – Все цветы облетели… Не могли дождаться, пока станут ягодами.
Мама засмеялась:
– Так и надо. Всё равно будут вишни…
И правда: – через несколько дней папа показал Саше зелёные шарики, которые выросли вместо белых цветов. Они были совсем крохотные и висели на длинных стебельках. Папа снова поднял Сашу повыше, чтобы тот мог получше разглядеть эти крохотные зелёные шарики на длинных стебельках.
– Будут расти, расти, пока не станут вкусными, красными вишнями. Всё не веришь?
Нет, теперь Саша уже немножко верил: ведь сумели же превратиться белые вишнёвые цветы в крохотные зелёные шарики.
А когда наступило настоящее жаркое лето, Саша вдруг увидел, что на вишнёвом деревце, на том, которое стояло на солнцепёке, красные-красные вишни. Наверно, они были очень вкусными, эти красные вишни? Но разве их достать, если они висят чуть ли не на верхушке дерева? Даже если стать на цыпочки, всё равно нипочём их не достать.
А из дома доносилось:
– Сашурик, где ты?
Это был мамин голос.
– Сашенька? Куда же он девался?
Это его звала бабушка.
– Сейчас приведу!.. – сказал папа.
Саша хоть слыхал, как его звали, всё равно не шёл. Он всё стоял и всё смотрел на вишни. А они весело покачивались на длинных стебельках и вроде бы посмеивались над Сашей. А потом вдруг взяли да запели.
Да, да, взяли и запели:
А мы, вишенки,
Висим на вишенке
Высоко, высоко,
Не достать ни за что…
И снова:
А мы, вишенки,
Висим на вишенке
Высоко, высоко,
Не достать ни за что…
Вот ведь какие! Ещё и дразнятся…
И тут вдруг…
Та самая ветка, на которой висели самые красные, самые спелые и, должно быть, самые вкусные вишни, стала клониться вниз. Потихоньку-потихоньку. Да прямо к Саше. Да прямо к Сашиным протянутым рукам. Не надо было ему становиться на цыпочки и тянуться вверх. Захотели и сами к нему спустились. Да ещё и песенку спели:
А мы, вишенки,
Висим на вишенке
Уж не так высоко,
И достать нас легко…
А из-за вишнёвого дерева вышел папа. Спросил:
– Видишь, какие красные?
– Вижу, – сказал Саша.
– Скоро все поспеют… – сказал папа и ещё ниже нагнул к Саше ветку с красными вишнями.
История пятая
Про воду, которая всегда работает
Когда у мамы был отпуск, она не ездила в Москву на работу. Тогда вместе с Сашей она ходила на станцию встречать папу. До станции они не доходили, до станции было слишком далеко. Они встречали папу на полпути.
– А вон идёт наш папа, – говорила мама. Она всегда первая его видела.
Саша бросал мамину руку, мчался навстречу папе. Да так шибко, что дух захватывало.
– Приехал? – спрашивал он у папы.
– Приехал, – отвечал папа. Ставил свой портфель на землю, подхватывал Сашу двумя руками и поднимал высоко-высоко, чуть ли не до неба.
Потом они вдвоём, Саша и папа, брались за папин портфель и тащили его домой.
А портфель был такой пузатый и такой тяжёлый, будто в Москве он только и делал, что заглатывал разные разности.
А потом наоборот. У мамы отпуск кончился, а у папы начался. Тогда мама каждое утро стала уезжать в Москву, а ближе к вечеру папа говорил Саше:
– А не пора ли нам в путь-дорогу, мальчик?
– Пора, пора, – отвечал Саша, надевал свой картузик в голубую клетку.
И они отправлялись на станцию встречать маму.
А когда рядом шёл папа, дорога на станцию становилась особенно интересной.
Во-первых, машины, которые встречались им на пути.
Надо сказать, что машины Сашенька любил больше всего на свете. Даже когда он был совсем маленький малыш, он отлично знал, что у каждой машины есть мотор, есть руль, есть фары, есть тормоз и, наконец, такая непонятная штука, которая называется бампер. Бабушка и та ничего не знала про бампер. Но Саша-то хорошо понимал, что без бампера машина не машина, и при каждом ударе она может расквасить себе нос…
И вот когда они с папой шагали на станцию встречать маму, им то и дело попадались машины. Увидав вдалеке какую-нибудь, они тут же начинали спорить.
– «Москвич»! – говорил папа.
– «Жигули»! – говорил Саша.
– «Москвич»…
– «Жигули»…
И что же? Почти всегда угадывал Саша!
– М-да, – говорил папа. – Ты у меня большой знаток…
А ещё на каждом перекрёстке, там, где одну улицу пересекала другая улица, стояла высокая железная тумба с краном и рукояткой. И всякий раз, когда Саша и папа подходили к такой высокой железной тумбе с краном и рукояткой, папа спрашивал Сашу:
– Проверим? Как там у нас вода? Работает?
– Проверим, – говорил Саша.
Тут папа подходил к железной тумбе, которая называлась колонкой, нажимал рукой на железную рукоятку, и из железного крана, фыркая и брызгаясь, выхлёстывала вода. Светлая и очень холодная. И пока папа нажимал рукоятку, вода лилась и лилась, сбегая по узкой канавке в лужу.
– Работает? – спрашивал Саша.
– Отлично работает, – отвечал папа. Отпускал железную рукоятку, вода тотчас переставала литься, а они отправлялись дальше.
– Она всегда работает? – как-то раз спросил Саша.
– А как же, – ответил папа. – Непременно. Без этого нельзя.
– Зачем ей всегда работать? – снова спросил Саша. – Ну зачем?
– Вода не может без работы, а мы не можем без воды. Без воды мы бы пропали.
– Гм… – тихонько хмыкнул Саша.
Не очень-то он понимал: почему же без воды они бы пропали? Он поглядел на папу. И папа сразу понял Сашу.
– Чай мы пьём? Пьём! А чай – это вода. Кашу мы едим? Едим! А без воды не сварить никакой каши…
– Можно, можно! – обрадовался Саша. Ведь он собственными глазами видел, как бабушка варит манную кашу на одном молоке.
– А без воды у коровы молока не будет. Корове нужно пить воду, правда?
– Нужно, – сказал Саша. Он и это видел: соседская корова выпила при нём целое ведро воды.
– И трава корове нужна, правда?
– Нужна, – сказал Саша. И это он видел: соседская корова день-деньской ходила возле забора и щипала траву.
– А ведь трава пожелтеет и засохнет, если не будет дождя, это ты сообразил?
Сашенька опять тихонько хмыкнул. Уж такая у него была привычка: когда он думал, он тихонько хмыкал. И сейчас он подумал-подумал и сообразил: а ведь дождик, который льётся сверху, ведь он тоже вода…
– Вот и выходит – без воды нам пришлось бы туго. Потому вода и работает – всегда и для всех.
– Папа, а ты работаешь? – спросил вдруг Саша.
– Работаю, – ответил папа. – Без работы никому нельзя.
– А я работаю? – спросил Сашенька и даже остановился: неужто только он один на всём свете не работает?
– И ты работаешь, – сказал папа. – Забор мне помогаешь чинить? Печку мы вместе топим?
Когда они подошли к новой колонке, Саша попросил папу:
– Давай проверим, работает вода?
– А мы и так сейчас узнаем, – сказал папа.
Из калитки, которая была рядом с колонкой, вышла незнакомая тётя с двумя вёдрами. Вышла и подошла к колонке. Одно из вёдер повесила на железный кран и нажала на железную рукоятку. Сразу же с нетерпеливым фырканьем из крана выхлестнула вода и широкой струёй полилась в ведро. В одну минуту ведро наполнилось до краёв.
– Работает, – тихонько прошептал Саша.
– Ещё как! – прибавил папа.
Потом незнакомая тётя сняла полное ведро, повесила второе и опять нажала на железную рукоятку, и снова в одну минуту ведро стало полнёхоньким. А потом…
Да, а потом папа подошёл к незнакомой тёте и сказал:
– Разрешите, я вам помогу, – взял оба ведра, донёс их до калитки, открыл калитку и поставил вёдра с водой на ту дорожку, которая вела к крыльцу.
– Большое спасибо! – сказала незнакомая тётя, а папа и Саша отправились дальше встречать маму.
– Погляди-ка, мальчик, вон туда… Не видна ли впереди жёлтая сумочка?
– Видна, видна! – крикнул Саша и полетел по дорожке, которая, петляя, вела к станции.
А среди кустов, которые росли и тут и там, и правда мелькала мамина сумочка.
– Мама! – крикнул Саша. – Ты сегодня работала?
– Как всегда, – сказала мама. Поставила свою жёлтую сумку на землю и подхватила Сашеньку на руки. – Как всегда, Сашурик. Что это ты про работу?
Папа молча усмехнулся, взял мамину сумку, и они все пошли домой. А мамина сумка тоже стала очень пузатой, будто и она в Москве наглоталась разных разностей.
