Текст книги "Марка страны Гонделупы (иллюстрации Клементьевой К.А.)"

Автор книги: Софья Могилевская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Глава третья. Первый пенал

Когда был съеден завтрак и одна за другой три тянучки, Петрик озабоченно воскликнул:

– Мама, как же? Ведь у меня нет пенала!

– А разве учебники у тебя есть? – спросила мама.

– Нет, – сказал Петрик, – учебников у меня нет.

– А портфелик у тебя есть?

– Тоже нет.

– Так чего же ты беспокоишься о пенале! У тебя еще ничего нет…

– Как ты не понимаешь, мама! – обиженно воскликнул Петрик. – Пенал – это самое главное.

– Неужели? – удивилась мама. – А ведь я не знала.

После завтрака мама уехала в город. Заводской поселок, где они жили, находился за несколько километров от города, и туда нужно было ездить обязательно на автобусе.

Петрик же, не теряя ни одной минутки, вытряхнул из копилки все свои сбережения. Денег было порядочно: один рубль двадцать две копейки. Зажав монеты в кулаке, Петрик помчался в книжный киоск за углом.

– Мне нужен пенал… только очень хороший! – сказал он, входя в киоск. И, залившись румянцем, прибавил: – С сегодняшнего дня я уже первоклассник…

– Да? – равнодушно сказала продавщица. – Выбирай! – и выложила на прилавок не меньше десятка пеналов.

Никогда, никогда он не мог себе представить, какое это наслаждение выбирать пенал!

Во-первых, было необходимо, чтобы хорошо открывалась крышка. Пожалуй, именно это и было самое главное. Затем – стенки. Стенкам полагалось быть гладко отполированными, без малейшей шероховатости, и блестеть, как стекло.

И, наконец, внутри требовалось четыре отделения. Именно четыре, не больше, не меньше: для карандаша, для ручки, для резинки и для перьев.

Петрик исследовал пенал за пеналом с необычайной тщательностью. Он перебрал их все. Выдвигал и задвигал крышки. Проводил ладошками по лакированным стенкам. Заглядывал внутрь. Нюхал. Щупал. И даже один лизнул: каков на вкус?

И все-таки он никак не мог решить, который самый лучший, достойный отправиться вместе с ним в школу.

– Ну? – потеряв терпение, спросила продавщица. – Выбрал наконец?

– Еще нет, – озабоченно сказал Петрик, – никак не найду подходящий.

– Вот, право, какой! – недовольно сказала продавщица. – Ищешь, ищешь, а не видишь – на самом верху лежит такой замечательный! – И она протянула Петрику пенал, который на первый взгляд ничем особенным не отличался.

Но когда Петрик взял его в руки и начал хорошенько рассматривать, пенал оказался действительно выдающимся.

Он был такой гладенький и такой желтенький! Крышка выдвигалась, как полагается: не туго и не слишком легко. Внутри нежно пахло елочками. А с левой стороны на стенке темнел коричневый отполированный сучок, вроде родимого пятнышка.

Петрик немедленно купил этот пенал. Затем карандаш, ручка, шершавая резинка для чернил и пяток перьев «пионер» туго заполнили четыре отделения пенала.

Домой он вернулся настоящим первоклассником. Теперь в этом уж не могло быть никаких сомнений.

До обеда он с величайшим старанием приводил в порядок свое новое школьное хозяйство. Он протер пенал изнутри и снаружи маминым носовым платочком (он был совсем крохотный и очень подходящий для такого дела), потом хорошенько вытер пыль с карандаша, ручки, шершавой резинки и со всех пяти перьев «пионер» и все это удобно разложил по отделениям.

А к обеду из города возвратилась мама.

Она влетела в дом немного усталая, но сияющая и вся в покупках.

– Ну, Петрик, – крикнула она, – что я тебе привезла!.. Ты обрадуешься! Разве не прелесть?

И она с гордым видом выложила на стол весь пестренький, с белой хаткой и подсолнечниками пенал, карандаш, ручку, резинку и десяток перьев «пионер».

– Ой, – немного испуганно воскликнул Петрик, – а ведь это второй.

Но тут же деликатно прибавил, чтобы не огорчать маму:

– Ничего, ничего… как-нибудь управлюсь с двумя!

Вечером, когда папа вернулся с завода, мама и Петрик первым делом сообщили ему новость.

– Уже, – сказала мама, – была в школе!

– Да, – гордо сказал Петрик, – уже первоклассник. Ловко?

– Ловко! – сказал папа. – Жаль, я не купил сладенького по такому случаю.

– Все есть! – воскликнула мама.

– Все! – крикнул Петрик. – Пастила, печенье и… угадай даже, что?.. Заливные орехи! Ловко?

– Ловко! – сказал папа и подошел к письменному столу. – Получай! – добавил он и торжественно вытащил из ящика какой-то продолговатый сверточек. – В Москве купил… когда ездил в командировку.

– Да? – вне себя от восторга взвизгнул Петрик. – Прямо в Москве? На какой улице?

Нетерпеливо он распутал бечевку, развернул бумагу и… Да, это был пенал! Превосходный коричневый пенал, карандаш, резинка, ручка и целая коробочка перьев «пионер».

– Ловко? – сказал папа.

– Ловко… – упавшим голосом пролепетал Петрик. – Большое спасибо. – И жалобно прибавил: – Уже третий…

Петрик был мальчик аккуратный и во всем любил ясность.

Несколько дней его мучило, как быть с тремя пеналами.

Нельзя же в школу все три сразу? А если один – то какой?

Мамин, конечно, самый хорошенький. Если зажмурить левый глаз, а правый прищурить, хатка на крышке получается совсем как настоящая.

Зато папин из Москвы. И, кроме того, такой солидный… Настоящий мужской пенал.

А тот, который он сам себе купил, разве плох? И как чудесно пахнет елочками!

Петрик по очереди вынимал каждый пенал в отдельности и все вместе, рассматривал, оценивал и снова клал на место. Нет, он не в силах был решить! Ну просто никак не мог…

Даже новый портфельчик с отличным блестящим замком не доставил ему настоящего удовольствия. Да уж какое тут удовольствие, когда каждый день приходится то класть, то вынимать из него какой-нибудь пенал!

Уложишь мамин, а думаешь: может, папин лучше? Положишь папин – а не лучше ли желтенький? Уложишь желтенький – и сразу вспомнишь о мамином.

И опять все сначала.

Папа у Петрика был очень умный, удивительно умный. Мало того, что он был главным инженером на заводе, мало того, что он каждый день испытывал машины, мало того, что у него в заводском кабинете стояло целых три телефона, – еще можно было у себя дома просто снять телефонную трубку и сказать: «Дайте главного инженера!» Или даже так: «Соедините с товарищем Николаевым!» И соединяют сразу и безо всяких! И это было тем более удивительно, что они не так уж давно приехали из Москвы. Когда Петрику было только семь лет.

Бесспорно, у Петрика был замечательный папа!

И мамой Петрик очень гордился. Мама у Петрика была не просто мама, но еще и ас-пи-рант! И не просто ас-пи-рант, а в литературном институте имени Горького! И кроме того, мама в этом году должна была защищать дис-сер-та-цию. А это все что-нибудь да означало?! Петрик нарочно все эти слова произносил медленно и по слогам. Еще бы! Ведь не часто приходится употреблять такие непонятные загадочные выражения. Правда, мама много кое-чего не знала, в особенности по техническим вопросам. И даже иногда прямо говорила: «Нет, Петрик, этого не знаю и зря говорить не буду!», но зато если она что знала, то рассказывала поинтереснее всяких книг.

Бабушка у Петрика тоже была великолепная. Во-первых, она жила в Москве. Во-вторых, посылала Петрику посылки с конфетами, в-третьих, она знала решительно все про разные витамины. А когда приезжала к ним в гости, поила Петрика витамином «C».

В общем, она была очень умной бабушкой.

И вот как раз за два дня до начала занятий от этой самой бабушки из Москвы пришла посылка.

– Тебе! – крикнула мама, расписываясь на переводе.

Ушки у Петрика запылали. Он схватил посылку, прижал к животу и потащил в свой уголок.

Посылка была с подарками в честь поступления в школу.

От нетерпения у Петрика даже тряслись руки. И все-таки он аккуратно развязал бечевку (мало ли, а вдруг пригодится?) и даже сургучную нашлепку удалось сковырнуть всю как есть, не сломав.

Что? Что могло там быть?

Заводной броневик? Его старый совсем сломался. Краски или оловянные солдатики? Хорошо бы штук двадцать кавалерии. А то у него очень уж мало.

А возможно, даже линейный корабль! Вроде того, который выставлен в игрушечном магазине на главной улице. Всякий раз, когда по выходным они ездят в город, Петрика прямо не оторвать от витрины. И он без сожаления отдал бы все свои игрушки, чтобы часок-другой поиграть этим изумительным линкором…

Какие на нем шлюпки! Какие орудийные башни! А что за якорь! На самой настоящей медной цепочке. И весь этот линкор выкрашен в такую превосходную серо-голубую краску.

Нет, для линкора посылка маловата.

Петрик задохнулся от волнения, когда снятая парусина, будто кожура, легла на стол, а сама посылка у него на глазах рассыпалась на целую массу больших, маленьких и средних свертков.

– Ох! – простонал Петрик. – Ох, что тут?

– Скорей, скорей читай письмо! – воскликнула мама. Она тоже не сводила глаз с посылки, до того ей самой было интересно. – Вот письмо. Из письма все узнаешь…

Конечно, быстрее было бы развернуть сверточки и все узнать, но сегодня Петрику не хотелось спорить.

– Ты прочти… только скорее, – прошептал он, изнемогая от нетерпения.

– «Мой дорогой внучек Петринька! – писала бабушка из Москвы. – Поздравляю тебя с поступлением в школу. Теперь ты у нас совсем большой мальчик. Расти здоровенький, веселенький на радость всем нам. Посылаю тебе московских конфет и еще одну вещь, которой ты очень обрадуешься. Я хранила его для тебя. С ним твоя мама ходила в школу. Это кожаный…»

– Пенал?! – с ужасом крикнул Петрик. – Еще пенал?

Мама тоже расстроилась и перестала читать письмо…

Теперь их было четыре!

Ночью Петрика мучили страшные сны. Он видел сплошные пеналы. Сначала пеналы просто гуляли по саду и лазали по деревьям. Но потом они стали играть в футбол!

Это уж было чересчур…

И хотя Петрик ужасно любил футбол, но все-таки было очень непривычно видеть, когда вместо вратаря – пенал. А пять форвардов – тоже пеналы… Громадная же шершавая резинка для чернил летает по всему полю, изображая футбольный мяч.

Наутро Петрик принял твердое решение.

Во-первых, он взял тот самый пенал, который купил в книжном киоске, и отнес его обратно.

– Пожалуйста, – сказал он чуточку печальным голосом, – возьмите его обратно. У меня их слишком много…

– Что ж, давай, – сказала продавщица. – Только он у тебя чистый?

– Очень чистый! – быстро сказал Петрик и тяжело вздохнул. Жалко было расставаться.

Домой он возвращался вприпрыжку. Три – не четыре. Все-таки легче.

А возле калитки его встретил Опанас. Они давно не виделись. Петрик был рад остановиться и поболтать.

– Значит, завтра? – сказал он многозначительным голосом.

– Нехай завтра, – мрачно произнес Опанас, глядя куда-то в сторону.

Петрик удивился до крайности. Как, неужели ему уже расхотелось в школу?

– Ты… – начал было Петрик, но Опанас его перебил:

– Сначала съел порцию шоколадного… потом порцию сливочного… потом еще полпорции ванильного…

– Ага! – понимающе воскликнул Петрик. – Болит живот, и теперь не хочешь касторки.

Но Опанас только рукой махнул. Какая там касторка! Если бы касторка…

– Мать дала два рубля… купи, говорит, чего нужно для школы, а чего останется, можешь на мороженое… А я сначала захотел мороженого. Теперь у меня ручка есть, резинка есть, карандаш есть, а пенала… а пенала не-е-ет.

Опанас громко заревел.

Петрик был потрясен до глубины души.

– У тебя нет пенала? – воскликнул он, не веря собственным ушам. – Ни одного пенала? Ни одного?

– Ни одного! – прорыдал Опанас.

– Обожди здесь! – коротко приказал Петрик. – Прямо на этом самом месте…

Сбегать домой было делом одной секунды. И когда Петрик вернулся с коричневым папиным пеналом в руках, Опанас еще не успел осушить слезы.

– Теперь у меня всего два! – сказал он, отдавая Опанасу пенал.

В благодарность Петрик получил целую горсть колесиков от старых часов и счастливый побежал домой. Это была изумительная удача.

Мама встретила его с веселым лицом.

– Ну, Петрик, – сказала она, – насчет пеналов можешь не волноваться… Все устроено: кожаный взял себе папа – ему будет удобно на работу для карандашей, – пестренький с хаткой я тоже… Петрик, что с тобой?

Лицо у Петрика бледнело и вытягивалось.

– Теперь ни одного! – воскликнул он, всплеснул руками и выскочил на улицу.

– Вы еще не продали мой пенал? – вбегая в книжный киоск, дрожащим голосом обратился Петрик к продавщице.

– Нет, а что? – удивилась продавщица.

– Вот деньги… Дайте мне его поскорее!

Петрик схватил пенал и осмотрел со всех сторон. Да, да! Это он! Вот сучок, похожий на родинку. И крышка выдвигается, как надо… И пахнет… Петрик сунул нос внутрь и с наслаждением вдохнул смолистый аромат елового леса…

Глава четвертая. Синяк

Первого сентября Петрик и Опанас первый раз пошли в школу. И хотя они с вечера договорились итти вместе, Опанас умчался с братьями, совершенно забыв о существовании Петрика.

А Петрик, начиная с полседьмого, занялся укладыванием школьного имущества. Он впихнул в портфелик все свои учебники, десятка три тетрадей, целый набор карандашей, резинок и ручек. И, наверное, сотню перьев «пионер».

Напрасно мама и папа убеждали его, что больше одного карандаша и одной ручки ему не понадобится. И хватит пяти тетрадок. И в первый день можно не брать всех учебников. И уж совершенно достаточно положить в пенал три запасных перышка.

Петрик ничего не хотел слушать и упрямо мотал головой. Нет, он возьмет все! Решительно все! А вдруг у него сломается карандаш? А вдруг у кого-нибудь потеряется ручка или будет скрипеть старое перо?

И он пихал, пихал, пихал в свой маленький портфель, пока этот портфельчик не раздуло до неузнаваемости.

– Сейчас лопнет! – сказала мама жалобным голосом. – Или по дороге… обязательно!

Они шли в школу очень взволнованные. И, может, потому, что было такое необычайное солнечное утро и что в школу шло так много ребят и все с такими особенными лицами, полными радостного ожидания, может, потому сердце у Петрика сладко замирало… Крепко сжимая мамины пальцы, он время от времени глубоко вздыхал.

Что ждет его в школе?

И мама тоже очень волновалась. Ведь это так приятно, когда сыну восемь лет и он первый раз идет в школу!

Возле школьного забора они остановились.

– Сам войдешь? Или вместе? – спросила мама.

– Погоди, – сказал Петрик, – сначала только посмотрю. – И он приложился глазом к щелке в заборе.

Как интересно было на школьном дворе! И сколько ребят! И как им весело! И разве страшно?

И, может быть, впервые Петрик почувствовал, что сумеет обойтись без мамы и совершенно самостоятельно, без страха вступить в этот новый заманчивый мир.

– Пойду! – сказал он, отпуская мамину руку.

– Иди, – сказала мама.

Он шел по двору не совсем уверенно, оглядываясь по сторонам и не очень-то хорошо понимая, что полагается ему делать.

– Сюда, сюда, Петрик, сюда! Мы здесь стоим! – услышал он чей-то голос.

Голос этот доносился совсем издалека, от крыльца, где тесной кучкой столпились маленькие ученики, но Петрик все же сразу подумал, что голос этот скорее всего принадлежит Опанасу. Потому что кто другой сумел бы так громогласно крикнуть через весь школьный двор?

– Пойди скажи, что пришел, – важно сказал Опанас, когда Петрик подошел к крыльцу.

– А зачем? – удивился Петрик.

– Так надо.

– А что сказать?

– Так и скажи: «Я пришел».

– А кому?

– Учительнице… вон той маленькой.

– А зачем?

– Так надо, все делают.

– Так и сказать: «Я пришел»?

– Так и скажи: «Я пришел, по фамилии Петрик Николаев».

– Ладно, сейчас скажу… А зачем?

– Так надо, чтоб все знали… Ну, что ж ты стоишь?

– Сейчас пойду.

Но Петрик топтался на месте, перехватывая портфель из одной руки в другую. Он не мог сделать ни одного шага. Как он пожалел в эту минуту, что рядышком нет мамы!

– Ну, что ж ты? Иди! – сердито проговорил Опанас. – Ну?..

– Сейчас пойду, – умирающим голосом прошептал Петрик.

К счастью, та самая маленькая учительница с чуть седеющими волосами, к которой его посылал Опанас, подошла сама.

– Еще новенький, – сказала она, внимательно осматривая Петрика. – Как твоя фамилия? И как тебя зовут?

Но Петрик тут же позабыл все на свете: и свою фамилию, и свое имя, и вообще все слова.

– Говори, говори, – зашептал Опанас, подталкивая его в спину, – говори! Тебя спрашивают.

И тогда Петрик залепетал, глотая слюну, заикаясь, краснея и пятясь назад:

– Я пришел… по фамилии Петрик Николаев… я пришел в первый класс…

– Вот как! – сказала маленькая учительница. – Кажется, ты у меня в классе. Сейчас посмотрю. Так и есть. Петрик Николаев – первый класс . А». Запомнишь?

– Первый класс . А»? – быстро повторил Петрик.

– Запомнишь?

– Запомню, запомню.

– И я первый класс . А», – шопотом прогудел Опанас.

– А зовут меня Клавдия Сергеевна. Запомнишь?

– Запомню, запомню.

– И мою учительницу зовут Клавдия Сергеевна, – снова загудел Опанас, высовываясь из-за спины Петрика.

– Значит, вы оба в моем классе, – сказала Клавдия Сергеевна, засмеялась и, что-то отметив на листке бумаги, отошла к другим ребятам.

– Наша? – с почтительным уважением сказал Петрик.

– Наша! – гордо сказал Опанас.

Это был день, восхитительный во всех отношениях. И ничто не смогло его омрачить!

Какое наслаждение войти в класс, в эту огромную комнату, с такими светлыми окнами, что казалось, стен вовсе не существует!

А как приятно сесть первый раз за парту! И уложить в ящик портфель! И положить руки на покатую крышку! А потом откинуть часть этой крышки и посмотреть, как она легко закрывается. И еще заглянуть в чернильницу. И погладить рукой скамейку. И снова положить руки на поверхность парты и ждать, что будет дальше.

Но что все это было в сравнении с тем моментом, когда учительница Клавдия Сергеевна начала урок! Во-первых, она сказала, что полагается вставать, когда учитель входит в класс. И они все попробовали это сделать. Пусть это получилось на первый раз чересчур громкое вставание, но зато как они старались! Они вскочили все разом, все как один, и Клавдия Сергеевна похвалила их.

Потом Клавдия Сергеевна вызвала каждого по фамилии. И Петрик прямо не мог дождаться, когда придет его очередь.

А когда Клавдия Сергеевна спросила, кто знает буквы, и кто умеет читать, и не пробовал ли кто писать, и до скольких кто может считать, Петрик, Опанас и все ребята старались поднимать руки всех выше, чтобы Клавдия Сергеевна видела, что все они умеют: и писать, и читать, и считать…

– Вот какие вы молодцы! – сказала Клавдия Сергеевна. – Значит, вы все уже знаете!

– Мы можем начать все сначала! – с жаром крикнул Опанас, вскакивая с места.

– Никогда не вредно повторить то, что знаешь! – сказала Клавдия Сергеевна и засмеялась.

На втором уроке было письмо. И тут выяснилось, что у двух мальчиков и одной девочки нет тетрадок. Тогда Петрик объявил на весь класс, что у него с собой целых тридцать тетрадок и если нужно, то пожалуйста, он с удовольствием даст свои тетради. И как это было приятно, когда Клавдия Сергеевна взяла у него три тетради и сказала:

– Очень хорошо быть таким запасливым!

И тогда, вне себя от гордости, Петрик сказал, что у него еще имеется сто перьев «пионер».

К сожалению, перья не понадобились.

– А карандаши? Их у меня тоже очень много.

Но и карандаши были у всех.

– А резинки для чернил?

– Сколько же ты всего принес? – пряча улыбку, спросила Клавдия Сергеевна.

– Целый портфель! – сказал Петрик, окидывая всех победоносным взглядом.

А переменки? Что могло быть лучше маленьких переменок? Сколько можно было всего сделать в эти пять минут перерыва между уроками! Можно было, например, походить по коридору – правда, не слишком удаляясь от классных дверей. Или съесть яблоко, которое мама сунула в карман. Или даже выглянуть во двор и посмотреть, какая погода.

Но большая перемена была, конечно, в тысячу раз лучше.

– Давай пойдем к Остапу, он на втором этаже, – предложил Опанас, когда Клавдия Сергеевна сказала им после третьего урока, что теперь уже не маленькая, а большая перемена.

Конечно, Петрик с удовольствием согласился. Захватив портфельчики, чтобы показаться во всей красе, они отправились на второй этаж.

Остапа они встретили в коридоре.

– Тю! – насмешливо присвистнул Остап. – Куда это мелюзга собралась?

– Прогуливаемся… – кротко улыбаясь, сказал Петрик.

– Зачем прогуливаемся?! – воскликнул Опанас. – До тебя пришли!..

– На кой я вам дался? – удивился Остап.

– А просто так, – сказал Опанас, широко и счастливо улыбаясь. – Посмотреть…

– Так смотрите, – сказал Остап довольно-таки равнодушно.

Но не успели мальчики на него насмотреться, как он куда-то исчез.

– Теперь куда? – спросил Петрик.

– Теперь до Тараса, он на третьем, – сказал Опанас, и они поднялись еще выше, где помещались пятые и шестые классы.

Тарас их встретил совсем по-другому.

– Фу! До чего важные! – сказал он, с восхищением разглядывая набитый портфель Петрика. – Форменные первоклассники!

– Мы и есть первоклассники! – гордо сказал Петрик.

И хотя Тарас зазывал их к себе в пятый класс . А» и обещал познакомить со всеми ребятами, мальчики отказались. Нет, им очень некогда и они спешат!

– Теперь к Андрию? – спросил Петрик.

Опанас кивнул головой, и приятели отправились на четвертый и последний этаж, где учились старшие братья Чернопятко.

Но туда им добраться не удалось.

Совершенно внезапно, когда они думали, что большая перемена в самом начале, зазвонил звонок.

– Что это? – бледнея, воскликнул Петрик.

– Звонок! – крикнул Опанас.

И в совершенном смятении они бросились вниз.

Какой ужас! В первый же день они опоздают на урок! Получат замечание от Клавдии Сергеевны!

Они ворвались в класс и, толкая друг друга, бросились к парте. И тут Петрик почувствовал, что его новые ботинки скользят вперед, а он несется вслед за ботинками и не может ни при каких обстоятельствах удержаться на ногах. Со всего размаху он полетел на пол, ударившись глазом об угол парты и широко взмахнув рукой с тяжелым портфелем.

Они шлепнулись одновременно – портфель и Петрик.

– Лопнул! – раздался отчаянный вопль.

Конечно, это относилось к портфелю, потому что Петрик, несмотря на ужасную боль, был совершенно цел.

Но портфель действительно лопнул. Он лопнул по нижнему шву, и все тридцать тетрадей, все сто перьев «пионер», все карандаши, все ручки, все резинки и даже знаменитый желтый пенал – все рассыпалось по всему классу.

Но в такой счастливый день разве можно было проливать слезы, хотя бы даже о разорванном портфеле, или расстраиваться из-за какого-то синяка над глазом? И разве можно было не засмеяться со всеми вместе над портфелем, из которого проливным дождем сыпались разные вещи?

Когда Клавдия Сергеевна вошла в свой первый класс . А», она остолбенела: все парты, все до одной, были пусты. Но зато все ее сорок три ученика ползали по полу, старательно подбирая какие-то перышки, карандаши, резинки.

– Что это? – воскликнула она.

– Лопнул! – торжественно объявил Петрик. – Мама сказала, что лопнет… так и есть!

– Петрик Николаев, – с ужасом вскрикнула Клавдия Сергеевна, – кто тебя? Весь глаз распух…

– Сам! – воскликнул Петрик.

– А какой синяк! – с завистливым восхищением прошептал Опанас.

По дороге домой синяк много раз менял цвета и оттенки. У самого дома он стал сиренево-розовым с желтоватыми переливами.

Когда мама открыла дверь и увидела своего Петрика, с ней чуть обморок не сделался.

– Что с тобой? Что с тобой? Что с тобой? – только и могла она пролепетать.

– Вот, – сказал Петрик, показывая портфель, – все-таки лопнул! – И с гордым самодовольством прибавил, прищуривая распухший глаз: – Это я сам!

Опанаса, принесшего в своем портфеле подобранное имущество Петрика, грызла черная зависть: какой синяк!

Так закончился их первый школьный день.