Текст книги "Черно-белая радуга"

Автор книги: София Ларич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 13 страниц)

18.

Прислушиваясь к объявлениям, Анна медленно поднялась на платформу и прошла к ее центру. На вокзал она приехала заранее, уверенная, что ей понадобится немало времени, чтобы найти нужный путь в разрухе ремонта, и теперь до прибытия поезда ей оставалось поскучать пятнадцать минут.

Платформа кишела людьми – напряженными, улыбающимися, потерянными, радующимися встрече. Жаркий воздух был пропитан неистребимым духом вокзала и многолетней грязи поездов и, вдыхая его, Анна вспоминала свои бессчетные поездки с неугомонными родителями: суточные ожидания в залах, заполненных цыганскими таборами, вареные яйца и квашеные огурцы в целлофановых пакетах, бесплодные попытки заснуть на покатых деревянных сиденьях в никогда не умолкающем гудении. Вспомнила она, и как скоро выветривались из памяти все неудобства странствий, как радовала ее всегда известие о новой дороге.

Вдали показался зелено-красный нос состава, и Анна подобралась, засомневалась вдруг, что узнает племянника, которого не видела уже три года. Она двинулась к зданию вокзала, едва динамик хрипло объявил женским голосом, что нумерация начинается с головы поезда.

Анна заметалась взглядом по лицам выходящих из вагона пассажиров и тут услышала сочный бас:

– Ань!

И следом немного насмешливо:

– Тетя!

Она повернулась с растерянной улыбкой, и Егор – высоченный, костистый – тут же неловко облапил ее.

– Егор, откуда ты появился? Ты же в третьем вагоне должен быть.

– Я и был в третьем, – заулыбался он. – Вот же табличка.

– Да, это я, наверное, запуталась.

Она оглядела его, удивляясь таким взрослым порезам от бритвы на его скуле, и тут же поджала губы.

– Ты чего такой нестриженый? Как какой-то дикий зверь.

Он расплылся довольной улыбкой: «Экзамены же. Нельзя, плохая примета».

Анна спохватилась, суетливо вытащила телефон из сумки.

– На, маме позвони. Скажи, что ты доехал. Все в порядке.

– Да потом, – отмахнулся он. – Чего спешить?

– Звони давай, – одернула она его, все еще неуверенная, какой тон ей следует принять с поступившим на ее попечение племянником.

К ее удивлению он послушался, забасил в трубку.

Они спустились в метро, и Егор с интересом завертел головой по сторонам, стараясь, впрочем, не выказывать своего любопытства слишком уж явно. Анна сунула ему в руку карточку и подтолкнула к турникетам.

– Осваивайся, тебе скоро самому придется ездить.

– А в метро всегда такая толпа? – спросил он ее на эскалаторе.

– На кольцевой, особенно у вокзалов, всегда. А на других ветках бывает посвободнее.

– А сколько тут вокзалов?

– Девять.

– Ого.

Толпы людей с сумками напомнили Анне о ее первом приезде в Москву, и она поежилась от холода восьмилетней давности, глянула на вечную мозоль на среднем пальце, появившуюся тогда от сумок. Ей захотелось уберечь племянника от жесткости этого города.

Дома Анна отправила первым делом Егора в душ, а сама принялась рассматривать его рисунки, приготовленные для отборочного тура. Особенно ей понравились анфас Тараса Бульбы углем и изгиб реки под песчаным обрывом маслом. Переливчатая, зеленоватая река в солнечных бликах заставила ее завистливо вздохнуть – сама она с маслом никак не могла подружиться, сколько ни билась.

Мокроволосый Егор вошел в комнату и ссутулился у дверей. Его напряженный, вопрошающий взгляд жег щеку Анны.

– А почему Тарас Бульба? – спросила Анна, приподняв рисунок. – Это же он?

– Не знаю. Мне кажется, отчим на него похож. Я с Саши и рисовал. Ну… как тебе? Нормально?

– Мне нравится. Молодец. Ты в художке показывал кому-нибудь?

– Показывал, конечно. Знаешь, кому понравилось? Киселевой. Мама говорила, что ты у нее училась.

– Киселева? – воскликнула Анна. – Она до сих пор преподает? Надо же, ей уже сто лет должно быть.

Егор расслабился, явно довольный похвалой Анны.

– Все двести! Она теперь с палкой ходит. – Он перевел взгляд на стол. – А это у тебя планшет, да? Можно посмотреть?

– Смотри, конечно. – Анна встала со стула и приглашающе вытянула руку. – Ты на нем не пробовал работать?

– Нет! Откуда мне его взять? Я только слышал про них. – Егор восхищенно заводил пером по блестящей поверхности. – Удобно, да?

– Ну, поначалу странно. А когда привыкаешь, удобно. Ты голодный?

– Не знаю, – он пожал плечами. – Я еще ничего не понимаю. Все так быстро…

– И будет еще быстрее. Здесь все так. Ладно… Ты посуши волосы. Там в ванной фен лежит. Мы скоро пойдем ужинать с моим другом.

– А он кто? Это твой парень, да?

Анна улыбнулась такой бесконечной наивности определения отношений и почувствовала тепло к племяннику, добродушному и открытому.

– Он… Миша. Мой близкий друг.

Анна глянула в угол, где они обычно садились с Мишей, и сразу увидела его там, с бокалом пива в руке.

Она первой подошла к столу и, поцеловавшись с Мишей, полуобернулась к Егору.

– Миша, познакомься, это мой племянник Егор.

– Привет! – Миша протянул ему руку. – Как дела?

– Здравствуйте. Все хорошо.

Он конфузливо улыбнулся и застыл возле стола. Анна вытянулась, надавила руками на его плечи.

– Садись. Мишка, ты себе еду уже попросил?

– Ага.

К столу подошла официантка и нацелила остро заточенный карандаш в блокнот.

– Вы готовы заказать?

– Да, будьте добры тайский салат и… Егор, ты мясо будешь? Хорошо. И бифштекс в перечном соусе.

– Пить что вам принести?

– М-м-м. Пиво большое и… – Анна покосилась на племянника. – И минеральную воду.

Официантка ушла, и Егор встал, извинительно навис над столом.

– А где здесь туалет?

– Там, за баром, – подсказал Миша.

Дождавшись, когда Егор отойдет, он повернулся к Анне и спросил саркастически:

– Ты думаешь, он еще не пьет пива?

– Понятия не имею. При мне он его пить точно не будет.

– Строгая тетушка Анна Владимировна.

– Мишка, не язви. – Анна нахмурилась. – Я сама не знаю, как мне с ним себя вести. Я ждала маленького мальчика, а тут приехал лось какой-то.

– Да, точно лось. Но красивый мальчик, между прочим.

– Он на отца стал похож ужасно. Тот тоже был высоким таким, статным.

– Был?

– Он в аварии погиб восемь лет назад.

– Жалко, – вздохнул Миша. – Мог бы еще и девочку такую же красивую родить.

– Ага, и я бы тут за двумя детьми надзирала. Знаешь, как страшно, что он куда-нибудь не туда пойдет, не то сделает? Меня сестра потом убьет.

– Да брось ты, не надо лишать человека свободы выбора.

Егор вернулся к столу и, усевшись, восторженно произнес:

– Там такой классный музыкальный автомат!

Миша приглашающе улыбнулся.

– А тебе какая музыка нравится?

– Не знаю. Разная. В поезде Тори Амос слушал. Хотя в последнее время вообще редко слушаю. Слова мешают к экзаменам готовиться.

– А какие тебе сдавать надо будет?

Егор принялся обстоятельно рассказывать про свою подготовку, подбадриваемый вопросами Миши. Анна расслабилась, благодарная другу за приветливость и уверенная, что у племянника все получится.

* * *

Миша закинул сумку на заднее сиденье и, поколебавшись, перешел к передней двери.

– Подвинь кресло, – предложил ему Андрей. – Там внизу рычаг.

– Мне нормально, – Миша громко защелкнул ремень и сложил руки на груди. – Помещаюсь.

– Зачем ты пристегиваешься? Мы сейчас поползем по пробкам со скоростью не больше тридцати.

– Я дисциплинированный.

– Ты? Дисциплинированный? – Андрей похлопал его по колену. – Ну-ну.

Он мягко тронул машину, одновременно регулируя громкость радио. Песня через несколько секунд сменилась рекламой отдыха в Никосии, и Андрей сказал, глянув мельком на Мишу:

– Я, кстати, посмотрел туры. Можно будет в начале июля съездить дней на пять, на неделю. Получится у тебя взять отпуск?

– Так ты серьезно тогда говорил, что ли? – удивился Миша.

– Конечно, серьезно. Я думаю, Таиланд или Мальдивы… Куда-нибудь, где визу в аэропорту ставят. А то у меня паспорт в августе заканчивается, мне уже ни одно европейское посольство визу не даст.

Известие стало для Миши, уже примирившегося со спорадичностью их с Андреем встреч и отсутствием обещаний в их отношениях, приятной неожиданностью. Он представил тут же пляж и номер, долгий сон на прохладных простынях, тишину без боязни, что она прекратится сейчас звонком мобильного, и ему захотелось, чтобы конец июля наступил уже завтра. Однако показывать Андрею охватившую его радость он не спешил. Таить свои чувства он считал теперь нужным для сохранения самоуважения.

– Предложение интересное, но я еще не уверен насчет отпуска. И потом, отдых компанией может быть интереснее, нет?

– Какой компанией?

– Ну, не знаю. У тебя есть друзья, у меня есть друзья, можно предложить им поехать.

– Может быть, – протянул Андрей.

Миша услышал в его голосе разочарование, и ему отчаянно захотелось верить, что вызвано оно желанием Андрея провести несколько дней с ним наедине.

– Я вчера нашел твой зажим для денег, – сменил он тему.

– Наконец-то! Где?

– В диване.

– Как он туда попал?

Миша улыбнулся.

– Я могу тебе рассказать в деталях. Эротические похождения мани клипа. ^_ Звучит?

– Лучше не надо, за рулем все-таки отвлекаться небезопасно. Кстати, о деньгах. Мне нужен банкомат. – Он застучал пальцами по рулю, бросая взгляды на тротуар. – Где-то тут должен быть, возле супермаркета.

Через пару кварталов Андрей уверенно свернул направо и медленно повел машину по узкой дороге перед высотным домом, первый этаж которого занимали магазины и банк.

– Черт, где же тут припарковаться?

– Тебе обязательно тут снимать? – спросил Миша, выискивая свободное место вместе с Андреем. – Можно же на кольце где-нибудь остановиться.

– Да заехал же уже… – Он притормозил, сдал немного назад и попытался втиснуть машину между двумя другими, стоявшими параллельно обочине. Но, подергавшись взад-вперед, сдался, оставил ее нос выдаваться на дорогу. – Ладно, надеюсь в ближайшие несколько минут тут никто проезжать не будет. Подождешь? Я быстро.

– Нет, уеду, – усмехнулся Миша.

Андрей, уже вышедший из машины, наклонился и бросил Мише на колени ключ.

– Можешь проехать вперед, если кто-нибудь будет очень уж торопиться.

Миша приоткрыл рот, чтобы отказаться, но Андрей уже захлопнул дверь и поспешил к банку. Чувствуя нарастающий дискомфорт, Миша протянул руку и выключил радио. То, что у Андрея даже не возникло вопроса, умеет ли он водить машину, заставило его возненавидеть свой страх и самого себя за податливость ему, захлебнуться в упреках. Он заерзал в кресле, то и дело поглядывая на двери банка, и тут за его спиной раздалось раздраженное гудение. Он сжался и беспомощно оглянулся – словно во сне, в котором он стоит голым перед хохочущей публикой. Водитель черного джипа спрыгнул на асфальт и решительно двинулся к машине Андрея, как будто собирался отодвинуть ее голыми руками.

– Ну че сидишь-то, а? Где хозяин? – рявкнул он, распахнув рывком дверь.

– Подождите минуту, он уже идет.

– Минуту! Раскорячился тут, как у себя дома!

Миша бросил затравленный взгляд на тротуар и выдохнул, увидев Андрея, вкладывающего на ходу купюры в бумажник.

– Андрей! – крикнул вдруг водитель джипа, все еще держа дверь.

Андрей вскинул голову и покривил губы, словно не решаясь улыбнуться.

– Саша… Привет. Ты… ты что тут делаешь?

– Тебя жду, оказывается! – рассмеялся тот. – Твоя ж машина?

– Моя, да. Я тут… в банк забежал.

– А я тут проехать хочу! – Он протянул Андрею руку. – Ну, как сам-то? Как жена, сынок как?

Андрей раскрыл рот, глядя на Мишу.

– Так вот, кто ты такой. Любящий муж и отец, – проронил Миша и потянулся назад за сумкой.

Он отстегнул ремень похолодевшими, онемевшими пальцами и медленно выбрался из машины.

– Миша, подожди, – выдавил Андрей. – Я отвезу тебя.

– Думаю, мы уже приехали.

Миша перехватил сумку в другую руку и твердо пошел вперед, мимо Андрея.

19.

Анна помяла задник кроссовки, пытаясь понять, будет ли удобно в ней ноге, и завертела головой в поисках продавщицы. Та нашлась у соседнего стенда – с недоумением и жалостью она смотрела на мужчину, похожего лицом и уверенной осанкой на иностранца.

– Я не понимаю. Вам больше или меньше надо? – Она расставила ладони размера до сорок седьмого и потом свела их до тридцать пятого.

– No-no, – энергично помотал головой иностранец. – I’m talking about colour. Do you have these in green? Green? ^_

Анна отклонилась немного назад, чтобы увидеть, какую модель он держит в руках, и сразу оценила его выбор. Она нерешительно тронула губу пальцем и приблизилась к мужчине.

– Do you need any help here? ^_ – спросила она с улыбкой.

– Oh, thanks God! – выдохнул он облегченно. – Yes, please! ^_

Он повторил свою просьбу, которую только что пытался донести до продавщицы, и когда та после перевода Анны ушла проверять наличие зеленого варианта в подсобке, объяснил, что хочет купить именно эту модель «Нью Бэлэнс», потому что удобнее и практичнее обуви еще не встречал. Анна с готовностью согласилась с ним, заметив, что замша, однако, не так хороша, как кожа, потому что требует специального ухода.

Тут беловолосая продавщица вынырнула из-за занавески с коробкой в руках и сказала:

– Только бордовые есть. Хочет он примерить?

Анна перевела, и иностранец покривил в сомнении губами.

– Бордовые как-то пошло, нет?

– Думаю, да. Серые в таком случае лучше.

Продавщица ушла за серыми нужного размера, и мужчина протянул Анне руку:

– Меня, кстати, зовут Найдж. Найджел Свонн, с двумя эн.

– Я Анна. – Анна пожала теплую, твердую руку и улыбнулась заигрывающе. – Тоже с двумя эн.

Найджел одобрил шутку смехом, и Анна поинтересовалась:

– Свонн, это ведь ирландская фамилия, да?

– Или меня выдает акцент? – рассмеялся он опять.

– Ну, в общем, да. У тебя «о» ирландская.

Они вместе критично обсудили и осмотрели очередную принесенную продавщицей пару – сначала в руках, а потом на ноге Найджела – и он решительно кивнул:

– Эти я возьму.

Анна вдруг спохватилась, что за разговорами и флиртом она забыла примерить свой выбор, но тут Найджел галантно обвел рукой стенды и предложил:

– Теперь надо подобрать что-нибудь и тебе. Если ты, конечно, пришла сюда за обувью, а не материализовалась из воздуха, чтобы спасти несчастного иностранца.

– М-м-м, – Анна прищурилась, – мне вот эти понравились.

– Да, пожалуй.

Расплатившись по очереди за свои покупки, они вместе вышли на улицу – с одинаковыми пакетами в руках и тающими улыбками на губах. Тротуары уже полнились вечерними группами офисных служащих, спешащих к метро, а на дорогах обреченно кучились машины, захватывая в капкан пробки троллейбусы и маршрутки.

– Сколько людей живет в Москве? – спросил Найджел, отступая к стене, чтобы пропустить торопящихся пешеходов.

– Миллионов двенадцать, может, пятнадцать. По-моему, этого никто точно не знает. – Анна глянула на него и указала подбородком на перекресток. – Мне туда. Ты знаешь, как добраться туда, куда надо тебе?

– Я должен угостить кофе одну симпатичную девушку за ее помощь, значит, мне надо в кафе или бар, который выберет она. Покажешь дорогу?

Анна подумала было о Егоре, готовившемся дома к экзаменам, но тут же решила, что позвонит ему позже, если будет задерживаться.

– Тогда нам туда вместе, – ответила она, кивая на тот же перекресток.

В баре они заняли два последних свободных стула у стойки – не все офисные служащие торопились в этот час к метро, многие оседали и в барах – и заказали после короткого совещания по бокалу пива.

– Однако жаркий у вас город, – сказал Найджел, опорожнив одним глотком чуть ли не половину бокала.

– Да, снег с медведями здесь не круглый год.

Он хохотнул.

– А как в Дублине летом? – спросила Анна.

– Я и не знаю, как там в последние годы. Я уже пять лет живу в Таиланде.

– В Таиланде? А чем там может заниматься иностранец?

– Да, в общем, кто чем. Кто-то английский преподает, кто-то переводит или в компаниях работает. У меня, например, бар в Бангкоке и еще один на Самете.

– Интересно, – протянула Анна. – А почему именно Таиланд?

Найджел закурил, повертел зажигалку на стойке.

– Я как-то поехал туда отдохнуть, да так и остался. Почувствовал себя там дома. Удивительная страна. Ты не бывала?

– Пока нет, но очень хотела бы. – Она глянула на его полупустой бокал. – Тебе заказать еще пива?

– Да, конечно. И себе тоже возьми.

– Отлично мы зашли выпить по кофе.

– Извини, – встрепенулся Найджел. – Ты спешишь?

Анна глянула на часы.

– У меня дома ребенок один. – И тут же заторопилась, поймав удивленный взгляд Найджела. – Племянник, ему шестнадцать… Он должен сейчас к экзаменам готовится, вот я и волнуюсь, готовится ли…

– А, понятно. Ты просто так молодо выглядишь, что у тебя может быть только младенец, вот я и удивился, как можно младенца оставить одного.

– Это был изощренный комплимент? – прищурилась Анна.

– Ага. Не получился, да?

– Получился. Сейчас я тебе правильно отвечу.

Анна легко вздохнула, потупила взгляд и произнесла с кокетливой улыбкой: «Я польщена».

Найджел довольно рассмеялся.

– Браво!

Они проговорили еще часа три, перескакивая с темы на тему и с жаром обсуждая каждую из них. Анне казалось, что они знакомы уже давным-давно – с такой легкостью тек их разговор, и так часто они смеялись. Она узнала, что в Москву Найджел приехал туристом, по рекомендации своего знакомого, которого город привел в восторг. Сам Найджел сначала достаточно сдержанно отозвался о прелестях Москвы, но, узнав, что для Анны это не родной город, открыто отметил многие недостатки, включая и повсеместную угрюмость обслуживающего персонала.

– Это русский характер, – пояснила Анна, согласившись с ним. – Улыбаться незнакомому человеку здесь, в общем, не принято. Это считается признаком неискренности, попыткой скрыть настоящие чувства. Русские улыбаются, чтобы показать личное расположение, симпатию, а к незнакомому человеку откуда симпатия? Знаешь, есть даже поговорка… – Анна замялась, думая, как бы половчее перевести на английский «смех без причины – признак дурачины». – Если человек смеется без причины, то это знак того, что у него не все хорошо с головой.

Найджел вздернул бровь.

– Интересно.

– Да, этот феномен так же интересен, как американская улыбка или японские поклоны. Но когда знаешь об этой черте характера, то понимаешь, что это не враждебность, это… просто так и все. А еще забавно, я сама это только недавно заметила. Здесь персонал часто использует уменьшительно-ласкательные суффиксы, чтобы показать дружелюбность сервиса, и это так неприятно звучит. Чувствуешь себя тупым ребенком. Но русские могут быть очень открытыми, с теми, кого хорошо знают.

– А как же тогда ты ко мне подошла? С улыбкой?

– Ну, я сразу почувствовала личное расположение к человеку, который выбирает обувь «Нью Бэлэнс». Я и сама ее люблю.

– Отличное объяснение! – Найджел покачал головой. – Да, ты открыла мне глаза на Москву. Как жалко, что я уже завтра улетаю.

Анну кольнуло разочарование, ей стало грустно от мысли, что она больше не увидится с Найджелом. После его слов она посмотрела на часы и засуетилась.

– Я думаю, мне пора. Мой племянник уже, наверное, умирает с голоду.

Она попросила счет и достала кошелек из сумки, но когда бармен положил чек на стойку, Найджел тут же потянул его к себе.

– Нет-нет, – отрицательно замотал он головой. – Я пригласил тебя на кофе, я и плачу.

– Даже если чашка кофе оказалась четырьмя бокалами пива?

– Даже если бы их было десять!

На улице Анна предложила Найджелу поймать для него такси, но он сказал, что хочет еще пройтись, чтобы посмотреть на Москву изменившимся после ее объяснений взглядом. Он достал из бумажника визитку и спросил, есть ли у Анны ручка.

– Я пишу тебе здесь еще домашний телефон и телефон бара на Самете, – объяснил он, покрывая карточку убористыми цифрами. – Обязательно позвони мне. Ты же будешь когда-нибудь в Таиланде?

– После твоих рассказов я просто обязана увидеть эту страну!

Он вложил карточку в руку Анны и, удерживая ее ладонь, вопросительно заглянул в ее глаза.

– А русские целуются на прощание?

– Конечно. Видел когда-нибудь фотографии Брежнева?

Он радостно закивал и в следующую секунду неловко ткнулся в Аннин нос своим:

– Oops. Спасибо за помощь и за компанию.

– Тебе тоже спасибо. Хорошего полета.

Анна нехотя вытянула свою ладонь из его теплых пальцев и пошла, не оборачиваясь, к подземному переходу.

* * *

Наташа наклонилась к духовке и, убедившись, что подернувшемуся рыжеватой корочкой пирогу до готовности понадобится еще не менее двадцати минут, направилась в гостиную.

Она вошла тихо – боясь разбудить сына – и стала в центре комнаты, за диваном, на котором сидел муж, задумчиво уставившийся в экран ноутбука. Наташа наклонилась и увидела на нем фотографию девушки с темными волосами, заплетенными в две озорные косички.

– Кто это такая? – полюбопытствовала она, обходя диван.

– А? – Андрей повернул к ней нахмуренное лицо.

Наташа села рядом с ним, отодвинув в сторону стопку бумаг.

– Что это за девушка?

– Та самая Анна, которую мы с тобой пробовали искать. Помнишь? Игорь написал, что чистил компьютер и нашел, наконец, ее фотографию.

– А ты, что ли, ее встречал где-нибудь? Так сосредоточено смотришь.

– Нет, с чего ты взяла? – живо возразил Андрей. – Сначала лицо показалось знакомым, а потом пригляделся… Обычное лицо, таких много.

Наташа прищурилась.

– Да, пожалуй. Ничего особенного. Ты голодный? Пирог скоро дойдет, чай попьем.

Он потянулся к компьютеру, стоявшему на журнальном столе, и закрыл окно почтовой программы.

– Попьем.

Наташа подтянула ноги на диван, поерзала, устраиваясь удобнее, но тут потревоженная ею стопка бумаг соскользнула на пол и рассыпалась на листки. Она вздохнула раздраженно и принялась собирать их.

Андрей наклонился, взял ее за руку.

– Оставь, я сам.

– Да я собрала уже.

Наташа переложила бумаги на стол и, поправляя их, увидела на верхней написанное от руки полное имя Андрея под строчками «Договор аренды № 38. г. Москва. 16 марта 2004 г.». Она подтянула к себе листок, пробежала, нахмурившись, взглядом по тексту и повернулась к мужу.

– А зачем ты снимаешь квартиру в Даевом переулке?

– По работе.

Ее щеки загорелись.

– Да? А ты не знаешь, почему мне кажется, что к работе это не имеет никакого отношения?

– О господи. – Андрей потер лицо ладонями. – Я понятия не имею, почему тебе так кажется.

Наташу захлестнула холодная дрожь. Она встала, прижимая руки к груди.

– Ты же врешь мне. Ты врешь мне уже несколько месяцев. Эти твои командировки, эти все твои… Дела!

– Послушай, это моя работа. – Андрей поднял на нее злой взгляд. – Понимаешь? Я занимаюсь недвижимостью.

– Гораздо интереснее, чем ты занимаешься в этой недвижимости. Андрей, это все уже было. Ты помнишь? И сейчас ты ведешь себя так же, как тогда. Те же слова говоришь. Не надо унижать меня и себя! Не ври!

Он громким хлопком закрыл компьютер, смел с него невидимую пыль.

– Хорошо. Не буду. Я хочу развестись. Так тебе достаточно честно?

Наташа отступила назад, испуганная его оскалом и растерянная от того, что слова о разводе прозвучали так скоро и прозвучали из его уст, хотя только она и имела на них право после месяцев обмана мужа. Его неприкрытая ненависть вмиг подавила, растоптала смелость, которую она копила так долго и с таким трудом. Она попятилась из комнаты, все еще держа руки у груди.

Оказавшись в кухне, Наташа медленно, словно спросонья, открыла духовку, и та обдала ее едкой гарью безнадежно испорченного пирога.

* * *

Миша пытался вникнуть в статью об американском рынке социальной рекламы, по несколько раз перечитывая одни и те же строки и отвлекаясь то на мысли о своей слишком медленной для его возраста карьеры, то на воспоминания об Андрее, когда зазвонил телефон. Он неохотно потянулся в угол стола и медленно вытянул трубку из гнезда, все еще неуверенный, хочется ли ему отвечать на звонок.

Наконец, решился и ответил безразличным «алло».

– Мишка, привет, – заговорила из трубки Анна. – Я не отвлекаю?

– Отвлекла уже. Говори.

– Извини. Я просто узнать, как у тебя дела. Ты давно не объявлялся…

– Дела… – Миша постучал пальцами по столу. – Ну, например, у Андрея жена и ребенок.

– Да ты что?! Это он тебе сам сказал?

– Нет, я узнал совершенно случайно, что делает всю историю еще более отвратительной.

– Хочешь, увидимся? Поболтаем, напьемся? – сочувственно предложила Анна.

– Мне из дому выходить совершенно не хочется. Если только ты ко мне придешь…

– С Егором можно?

– Конечно. Приходите. Если я вдруг на звонок отвечать не буду, открывай своими ключами. Я в ванне посидеть хочу.

– Хорошо. Мы минут через двадцать подойдем. Нормально?

– Жду.

Миша вышел из ванной одновременно с тем, как Анна с Егором вошли в прихожую. Он подтянул полотенце на бедрах и кивнул в сторону комнаты:

– Проходите. Я сейчас… Закончу туалет.

Из кучи стираного белья на диване в кухне он вытянул джинсы и майку и, одевшись, вошел в комнату, где Егор гладил кошку, а Анна перебирала коробки дисков, сваленные кучей перед телевизором.

– Мишка, что у тебя за разруха? – спросила Анна, повернувшись к нему. – Ты что теперь дом не убираешь?

– Не хочется, – скривился он. – Вино будете? Или пиво?

– Давай вино.

Миша вернулся в кухню и открыл шкаф, в котором хранил свою пока небогатую винную коллекцию. Он обтер бутылку салфеткой и открыл ее громким хлопком. Повернулся за бокалами и наткнулся на Анну, застывшую за его спиной.

– Как ты, Мишка? – спросила она и потянула к нему руку. – Очень плохо?

– Да так. Ничего такого, чего я не чувствовал раньше. Мужики козлы же, помнишь?

– Да… Непонятно только, почему, зная это, мы вновь и вновь ввязываемся в отношения.

Миша расставил бокалы на столе.

– Это называется надежда. Егору наливать?

– Да наливай, – махнула рукой Анна. – Он сегодня отборочную комиссию не прошел. Тоже страдает.

– Блин, досада какая… И что теперь?

– Ну, можно еще в университет печати ткнуться, но он, конечно, растерял уже всю уверенность.

– Надо его как-то взбодрить. Нельзя в шестнадцать лет уверенность терять.

Анна взяла бокал, отпила вина долгим глотком.

– Как будто в тридцать можно. Тебе сейчас не хотелось бы чувствовать себя поувереннее?

Миша тоже взял бокал, оперся о шкафчик, размазывая вино по стеклу легкими покачиваниями руки.

– Слушай, ты сейчас сочувствуешь мне, или у тебя тоже какая-то гадость приключилась?

Анна глубоко вздохнула, пощипывая губы пальцами.

– Нет, все как обычно, но именно это почему-то и огорчает. Мне хочется новых ощущений, новых людей, мест…

Она нерешительно замолчала.

– Так за чем дело стало? – подтолкнул ее Миша.

– За всем. Ладно, пойдем к Егору.

В комнате устроились на полу. Миша сел рядом с Егором, похлопал его по колену, выражая ему свое сочувствие.

– Не расстраивайся. То, что тебя не приняли, вовсе не означает, что ты плохо рисуешь. Думаю, у них просто квоты для иногородних.

Миша понимал, что его слова звучат плоско и вряд ли способны взбодрить, но на большее он сейчас был неспособен, да и боялся выплеснуть ненароком душившую его горечь и желчь.

– Да, буду теперь в армии рисовать, – вздохнул Егор.

– Ну ладно тебе, – строго одернула его Анна. – У тебя есть еще время попробовать другие вузы. В конце концов, можно и дома в университет подать документы.

Воцарилось дружное молчание, и Миша покопался в памяти, пытаясь вспомнить какую-нибудь забавную историю или хотя бы просто тему для легкого разговора, но на ум ничего не шло, и он включил телевизор. Пощелкал каналами и, проскочив рисованную картинку, тут же вернулся назад.

– «Футураму» посмотрим?

На экране одноглазая Лила нравоучительно объясняла своим коллегам: «Человечество никогда ничего не добьется, если все мы не научимся притворяться, что хорошо относимся друг к другу».

– Да уж, как верно подмечено, – скривил губы Миша. – Я всегда говорил, что люди терпимыми не становятся, а только притворяются. Классная у них сатира. Смотрели?

– Только несколько серий, – ответила Анна.

Миша нажал на пульт, и мультфильм сменился кинематографическим семейным ужином. Анна спросила:

– Мишка, у тебя еда есть какая-нибудь? Давай приготовим ужин?

– Гречневая каша и хлеб.

– И все, что ли? А что же ты ешь?

– Ну, очевидно. Гречневую кашу и хлеб.

– Ужас какой, ты тут совсем дойдешь скоро, – Анна решительно встала, вытащила из кармана несколько купюр и удовлетворенно кивнула. – Я пойду куплю что-нибудь.

– С тобой сходить? – Егор подтянул ноги, готовый встать.

– Да нет, я быстро. В угловой магазин схожу. Мишка, чего-нибудь особенного хочешь?

– Нет, все на твое усмотрение, – вяло отозвался Миша. Идея приготовления ужина энтузиазма в нем не вызвала.

Когда за Анной захлопнулась дверь, Миша разлил по бокалам остатки вина и потянулся за пачкой сигарет на стеллаже.

– Ты куришь? – спросил он Егора.

Тот смущенно улыбнулся, качнул головой.

– Табак нет.

– А у меня есть, кстати, и не табак. Будешь?

– Не знаю, – ответил Егор, нерешительно глядя на дверь.

– Анька тоже курит, все нормально.

Миша вытащил из-за ряда книг на верхней полке пачку папирос и комочек марихуаны, завернутый в целлофановую обертку от сигарет. Замер на несколько секунд, усомнившись, что имеет право предлагать траву племяннику Анны в ее отсутствие, но решил, что Егора может унизить намек на его возраст и зависимость от решений других, и принялся растирать душистый комочек над листком бумаги.

Он раскурил папиросу, затянулся несколько раз мелкими затяжками и передал ее Егору. Тот шумно втянул дым и потянулся к Мише, жестами предлагая выдохнуть его в Мишин рот. Миша такая интимность смутила, но он все же приблизился к Егору с приоткрытыми губами, замечая вдруг крапинки на его желтоватых радужках и трогательную горбинку на носу.

Его тело облило приятным теплом расслабления.

* * *

Наклонившись стянуть с ног кроссовки, Анна заглянула в комнату и от неожиданности едва не выпустила пакет из рук. Мишина рука лежала на плече Егора, их губы сближались для поцелуя. В другой его руке, упертой в пол, исходила кольцами ароматного конопляного дыма папироса.

Она отбросила пакет вместе с ключами и рванулась к ним, уже повернувшим к двери удивленные лица. Подхватив племянника подмышку, она с силой дернула его вверх, заставила встать.

– Обуваться! Быстро! – скомандовала она, выталкивая его в коридор, и повернулась к Мише. – Ты… Урод! Зачем тебе это надо?!

Миша, замедленный и безучастный, поднялся, уставил в нее долгий, сухой взгляд.

– Что надо?

– Больше не с кем потрахаться? – прошипела Анна со сжатыми зубами.

– Ань, ты… – заговорил за ее спиной Егор.

Ее захлебнула новая волна злобы.

– Заткнись! Выходи, давай!

Она схватила его за руку, вытащила из квартиры и захлопнула за ними дверь ударом ноги.

По дороге домой Анна молчала, еще неспособная говорить связно после увиденного, и замечала боковым зрением испуганные взгляды Егора. Дошли очень быстро. Оказавшись в квартире, Анна первым делом набрала себе стакан очень холодной воды, залпом выпила его и указала племяннику на стул.