355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » София Герн » Горький мед » Текст книги (страница 2)
Горький мед
  • Текст добавлен: 26 сентября 2016, 13:57

Текст книги "Горький мед"


Автор книги: София Герн



сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц)

Олег и в самом деле был там. Возлежал в шезлонге мокрый, видимо только что вылезший из воды, и наслаждался солнцем. Он сразу же заметил подошедшую подругу. А она пожалела, что так разоделась. Тут был куда более уместен купальник и легкое парео на бедрах. Она приняла решение тут же пойти переодеться, но он ее задержал.

– Выглядишь как картинка, дорогая. – Он поднялся и подошел к ней, взяв за руки.

– Только эта картинка тут явно не к месту, – скорчила она гримаску, – пойду облачаться в купальник. Тут так жарко!

– Ты оделась так для меня? – спросил он, с надеждой заглядывая ей в глаза.

– В общем-то да, хотела тебе показать, что ценю твой вкус и… решила тебя порадовать.

– Это приятно! Но, радость моя, теперь ты свой долг исполнила. – Он расцвел улыбкой, которая делала его почти неотразимым, и легонько, с видом собственника, шлепнул ее по попке. – А теперь иди переодевайся. Твой вид в купальнике мне нравится еще больше! Жду!

Через некоторое время вся троица плескалась в лазурной воде бассейна с превеликим наслаждением. Все-таки отдых получился просто классным, этого Полина не могла отрицать. А что касается всех остальных проблем, которые мерещились ей, так пусть они подождут. До Коста-Бланка оставалось еще несколько часов. Лучше расслабиться и не морочить себе голову пустыми размышлениями и не менее пустыми, но такими тревожными разговорами и с Олегом, и с Акулиной. К счастью, они решили, наверное, так же.

По дороге в Кульеру, маленький городок на побережье Валенсии, где и располагалась вилла Игнасио Васкеса, их вез в новеньком красном «Паджеро» молчаливый шофер, пожилой худощавый мужчина с каменным лицом, на котором особенно выделялись густые брови и кривой перебитый нос, составивший бы конкуренцию любому кавказскому носу. Акулина пыталась с ним заговаривать по-испански, но он лишь бросал отрывистые ответы, явно на беседу не настроенный. Испанский певицы был гораздо слабее, чем у Полины. Пресс-секретарь Акулины владела и английским, и итальянским, и испанским. Языки она осваивала быстро и училась всегда с удовольствием. Английский изучала в школе и университете, так что говорила на нем свободно, а вот вторые два языка осваивала на курсах, и с большим успехом. Она всегда думала, что лишних знаний не бывает, так, во всяком случае, ей внушали ее интеллигентные бабушки. И вот теперь ее правота стала очевидной. Здесь придется общаться на испанском. Отлично! Такая практика! Полина глубоко вдохнула йодистый, напоенный запахом водорослей и растущих по всему побережью пиний воздух и почувствовала, как по всему телу разливается благодатная бодрость. Это оказалось поистине восхитительное место. Побережье Коста-Бланка, окруженное со стороны суши белыми скалами, которые и дали название этому месту, поросшее стройными величественными соснами, утопающее в апельсиновых и оливковых рощах, казалось сном, прекрасным и вселяющим надежду.

Из блаженного состояния ее вывел недовольный голос Акулины:

– Черт бы побрал этого старого хрена Рико! Я пыталась у него узнать, кто сейчас на вилле, там ли мальчишка и с кем он, но он уходит от ответа.

– Я поняла, – сказала Полина, – но кто там может быть еще?

– Ну прислуга, скорее всего, разбежалась, кто им стал бы платить? Может быть, там вообще никого нет, кроме этого болвана. Рико я звонила, поставила его в известность, что мы приезжаем, чтобы он нас встретил. Ему все равно пока жить негде, вот и ошивается в маленьком домике в саду. Он мастер на все руки: и шофер, и садовник, и этот, как его? Чертов камердинер! Он знает, вернее, знал Игнасио с детства, еще у его родителей служил. Верный пес Рико.

– Слушай, Акулина, а почему так случилось, что у Игнасио никого из родственников не осталось? Это как-то странно. И нет ни братьев, ни сестер? Как это?

– А очень просто. Ему было лет пять, когда его родители уплыли в море на своей яхте, и яхту эту больше никто никогда не видел. Что уж там случилось, не знаю. Может, взорвалось что-то, может, просто исчезли…

– Как это «исчезли»? – поразилась Полина.

– А что, ты никогда не слышала о таких случаях? – удивился Олег, который до сих пор не принимал никакого участия в разговоре, сидел, глядя в окно на проплывающие пейзажи без особенного восторга. Видимо, на этот раз тема его заинтересовала.

– Слышала. Но мне всегда казалось, что это какая-то мистификация. Легенда, вроде летучего голландца. Неужели так бывает, чтобы судно исчезло без следа?

– Бывает, – вдруг заговорил по-русски Рико, от которого родной речи услышать не ожидала и сама Акулина. Этот человек оказался полон загадок. – В море бывает все, – сказал он, как припечатал, и снова замолчал, внимательно глядя на дорогу, которая поворачивала к потрясающей красоты тропическому саду за чугунной причудливой оградой.

– Ах ты, гад! Рико! Ты что из меня дуру делаешь? Я стараюсь, лопочу на твоем идиотском языке, а ты, оказывается, говоришь по-русски! Это что за штучки?!

Рико не удостоил ее ответа.

– Все! Как только дела улажу, тебя уволю к свиньям собачьим! – кипятилась Акулина.

– Сеньора бежит впереди лошади, – изогнув бровь, заметил Рико без всякого волнения.

– А что было дальше с Игнасио? – попыталась сменить тему Полина, хотя они уже почти приехали и разговор этот получался ни к месту.

– Да какая разница? Потом расскажу, если захочешь. Или вот этот монстр тебе расскажет. Если, конечно, пожелает.

– Акулина, как-то несолидно называть этого сеньора Рико, – прошептала подруге на ухо Полина, – как его на самом деле зовут?

– Сеньор Риккардо! – поджав губы, ответила та.

Рико, он же сеньор Риккардо, подогнал машину к воротам и вышел их отпереть. Он все делал медленно, но аккуратно. И «Паджеро» бесшумно по дорожке из поросшего мхом дикого камня подрулил к дому.

Это было чудесное здание, и Полина поняла, что, наверное, сама бы не удержалась и попробовала бы его заполучить. Вилла не казалась слишком роскошной, не поражала размерами, не потрясала изысками архитектуры, но это был ДОМ, в самом хорошем смысле этого слова. Построенный из розоватого кирпича, потемневшего от времени, он сейчас настежь распахнул высокие створчатые двери, украшенные сине-красными витражами, словно приглашая войти, и, как показалось Полине, этому дому было нечего скрывать. Хотя что же это за тайна с родителями его владельца? Но это потом. Она обязательно расспросит сеньора Риккардо. Каким бы суровым тот ни казался, он понравился ей. В нем чувствовалось редкостное для людей, находящихся в услужении, достоинство. Ни малейшего заискивания перед «сеньорой», ни малейшего страха перед увольнением. Или он знал, что ничего подобного не случится и что эта женщина, одетая вовсе не как «сеньора», в неизменных обтягивающих укороченных брючках и попугайски-ярком полосатом топике, с оголенными роскошными плечами и выпирающей грудью, ни на что тут, в этом аристократическом доме, претендовать попросту не может?

Риккардо проводил их в холл, отделанный резным черным деревом, где на стенах висели портреты каких-то мрачных людей в темной одежде, мужчин и женщин. И единственными выбивающимися из общего темного фона пятнами были многочисленные жардиньерки с терракотовыми вазами, в которых радовали глаз букеты жасмина и магнолии, источающие сладкий и в то же время горьковато-ядовитый аромат. Шофер, он же садовник, камердинер и еще бог весть кто, не потрудился проводить их в комнаты, просто оставил стоять посреди гулкого холла и ждать, пока он принесет их вещи. Акулина понеслась по широкой лестнице с отполированными самим временем перилами наверх, на ходу бормоча что-то нелицеприятное в адрес Рико, наглеца и подлеца. Олег и Полина остались ждать его. Полина рассматривала очередную картину, когда почувствовала на себе чей-то взгляд, и тут же повернулась. На лестнице, где только что вихрем пронеслась Акулина, стоял и улыбался мужчина, одетый в узкие, обрезанные до колен белесые джинсы и простую черную майку. Он был босой, и первым делом Полина обратила внимание на его узкие смуглые ступни. Удивительное дело, она никогда не обращала внимания на мужские ноги, это вообще мало свойственно женщинам. Ведь не зря говорят, что мужчины глупы только потому, что могут жениться из-за стройных ножек, чего еще более слабая умом и плотью половина человечества никогда не сделает. Но тут представительница прекрасной половины обомлела, еще не видя лица незнакомца. Таких узких бедер, таких совершенных и стройных линий, такого чувственного изгиба невероятно тонкой талии, переходящей в плоскость живота, расширяющуюся к груди, она не видела никогда в жизни. Этот незнакомец был бы волшебно красив, даже если бы его лицо оставляло желать лучшего. Неважно! Его фигура компенсировала бы любые недостатки. Но, как с изумлением отметила Полина, недостатков в его облике практически не существовало. Лицо мужчины, стоявшего в полном молчании на лестнице и взиравшего на гостей, было тонким, как на средневековых портретах. Полине вспомнилось знаменитое стихотворение Лорки, где герою приписывались «прядь, вороненый виток, зеленолунная смуглость, голоса алый цветок». Голоса его она пока не слышала, но могла себе представить, каким он должен быть. Черные, как драгоценный бархат, глаза изучали ее, четко очерченные губы змеились легкой усмешкой, чуть обнажая ряд белоснежных зубов, тонкие ноздри раздувались, как у дикого зверя, будто он пытался почувствовать запах чужаков и определить, насколько они опасны. Он был сам опасен. Это Полина поняла мгновенно. Опасен, как ягуар. Но не восхититься им было невозможно. Олег мгновенно потерялся на фоне этого великолепного… животного? Она не могла понять, не могла постичь его сути, хотя обычно определяла людей с первого взгляда, оказывавшегося, как правило, верным.

Так они и стояли бы молча друг напротив друга, если бы не появился Рико.

– А! Сеньор Эредья! – воскликнул он и опустил на пол сумки и чемоданы, которыми нагрузился сверх меры. – Вы уже познакомились с нашими гостями?

– Нет, – пожал плечами тот, кого назвали «сеньор Эредья», – я столкнулся с Акулиной, она пронеслась мимо, как комета, едва поздоровалась. Может быть, не ожидала меня здесь увидеть? Или ты ее обидел, Риккардо? Но неважно. Эта прекрасная сеньорита и достойный сеньор, они говорят по-испански? Нет? Им требуется переводчик? В любом случае представь меня. Акулина этого не сделает из принципа. Она меня не любит.

– Я говорю по-испански, – робко прошелестела Полина. Красавец, изогнув бровь, опять улыбнулся и стал спускаться с лестницы с грацией просто невообразимой. Кто он? Танцор фламенко? Интересно.

– Очень рад! – сказал Эредья. – Ну, Риккардо!

– Это сеньорита Полина и сеньор Олег, друзья сеньоры Васкес.

– Не друзья, – поправил Олег, – мы у нее работаем.

Полине почему-то стало неловко от его слов, хотя Рико все перевел как нужно.

– А это сеньор Антонио Торрес Эредья, друг сеньора Игнасио и… – Риккардо замялся, не зная, стоит ли продолжать.

– Да, и опекун маленького Санчо. Согласно завещанию Игнасио.

Он опять улыбался, но в этой хищной улыбке Полине почудилась угроза. Вот так сюрприз для Акулины!

– Ну что же, – сказал Антонио, – сейчас Риккардо покажет вам ваши комнаты. Вы ведь, насколько я понимаю, не супружеская пара?

– Нет, – быстрее, чем следовало бы, ответила Полина. Олег посмотрел на нее с укоризной. Но, в конце концов, в чем дело? Она же все сказала ему… Однако Логинов просто так никогда не сдавался.

– Пока, – он подчеркнул это самое «пока» особенной интонацией, – но мы собираемся пожениться, – сказал он и посмотрел на Риккардо. Тот перевел слова Олега.

– Поздравляю, – сухо бросил Антонио и добавил: – Прошу меня извинить, я должен переодеться и ехать по неотложным делам. Кстати, сегодня вечером должны привезти Санчо.

Он ушел, а Полина с Олегом, которого в этот момент ей хотелось просто убить, стали подниматься наверх в сопровождении Риккардо.

Их комнаты оказались рядом, но не были соединены, так что Полина вздохнула с облегчением, когда осталась одна и принялась рассматривать свои апартаменты. Это оказалось просторное помещение с выходом на балкон, увитый виноградной лозой. Посредине комнаты стояла широкая кровать красного дерева, покрытая шелковым голубым покрывалом с вытканными на нем серебристыми узорами. Такой же тканью была обита и пара вычурных кресел с резными спинками, из нее же сделаны собранные в густые складки шторы на двух окнах, обрамляющих дверь на балкон. Шторы поддерживали серебряные витые шнуры. Обои на стенах казались шелковым муаром, Полина подошла поближе, дотронулась до них и поняла, что не ошиблась. Это оказалась не имитация ткани, а настоящая ткань. Около кровати стояла массивная тумба, видимо из того же гарнитура, на которой расположилась бронзовая лампа с хрустальными подвесками. Рядом лежала книга в потертом кожаном переплете, с серебряными уголками. Полина взяла книгу в руки и хмыкнула. Это оказалась Библия. Традиции. Здесь от них никуда не денешься. Потом подошла к громадному шкафу, открыла его. Он был пуст. Здесь она развесит свою одежду, так что останется еще место для… И тут ей стало смешно. Она почему-то подумала, что в таком шкафу, по классике жанра, должен прятаться любовник. Очень было бы уместно. Но тут же залилась краской, вспомнив об Олеге и об этом потрясающем мужчине, с которым она познакомилась каких-нибудь полчаса назад. Не он ли навел ее на мысли о любовнике в шкафу? Но нет. Такой не станет прятаться. Он скорее заколет соперника, кем бы тот ни был, женихом или мужем. Полина усилием воли отогнала мысли об Антонио, и это ей далось совсем не просто. Она разобрала и развесила одежду, исследовала отделанную голубой плиткой ванную, полюбовалась вездесущим жасмином в хрустальной вазе, стоящей на трюмо. Цветы пахли одурманивающе, и она подумала, что нужно либо вынести их отсюда на ночь, либо не закрывать балкон. И как только она вспомнила про балкон, тут же ее мысли снова вернулись к сеньору Эредья. Но думать долго ей не пришлось: в дверь постучали, и тут же ее открыли настежь. Так могла делать только Акулина. Ей казалось, что она соблюдает вежливость и деликатность, когда вот так стучит, но паузы между стуком и открыванием двери не делает. Вид у певицы был одновременно и разъяренный и растерянный.

– Ну! Ты уже слышала новости?! – заорала она, бросаясь в ближайшее кресло. Пружины жалобно заскрипели, спасибо, что ножки у этого антиквариата оказались устойчивые, а то подломились бы и очутилась красавица на полу.

– Что я должна была услышать? – пожала плечами Полина. Она решила сделать вид, что ничего не знает. Пусть подруга сама выдвинет свою версию. А там посмотрим.

– Этот подонок Игнасио! Он меня обставил! Только что ко мне заходил Антонио. О! Как же я ненавижу этого самоуверенного тореро. – Она скривила губы в презрительной усмешке. – Ненавижу! Он всегда был против меня, считал, что я не пара Васкесу. А кто пара? Не его это дело! Но вот как все повернулось! Какой из него опекун? Он только быков своих опекать может! Я подаю в суд. Однозначно! А то что получается? Мне достанется только жалкая часть наследства, а остальным будет управлять Эредья? Так? Приберет к рукам все! Санчо ведь всего десять лет! До его совершеннолетия можно таких дел наворотить. К тому же мальчишка дяде Антонио, – Акулина снова скривилась, словно лимон проглотила, – в рот смотрит! Еще бы! Матадор! Мать его!

– Кто? – Полина ошеломленно смотрела на певицу, вывалившую ей всю эту гору информации за несколько секунд.

– Что, оглохла? Матадор! Произвел на тебя неизгладимое впечатление? Да? Неудивительно. Бабы по нему с ума сходят, мужики ненавидят. Я, считай, мужик! Меня его чары никогда не брали. – Акулина произнесла последнюю фразу как-то не слишком уверенно, и Полина решила, что все было с точностью до наоборот.

– Это что, его профессия?

– Это не может быть не профессией. Они этому варварству всю жизнь посвящают. Потом уходят со сцены, до сорока лет. Но с полными карманами бабок. За каждое выступление получают уйму денег! Ну скажи мне, только честно, это подходящая компания для парня? В конце концов, его в любой момент может не стать!

– Как это? – Полина проигнорировала вопрос о «подходящей компании», ее интересовал только Антонио.

– А очень просто. Шаг влево, шаг вправо, а бычара не дремлет! Одно неверное движение – и привет! На тот свет! – Она расхохоталась. – Мне что, на это надеяться?

– Ну это уж слишком, – возмутилась Полина, – как можно желать кому-то смерти? Да еще такой?

– Они со смертью играют! В этом весь кайф. Ну тебе не понять. Это местная специфика. В любом случае я буду бороться. Ладно, ты давай приводи себя в порядок, обед через час. Если кухарка Лусия не уволилась, у нас будет отличная паэлья и козлятина, замаринованная в вине. Пальчики оближешь! Это ее коронное блюдо. Ты такого нигде больше не попробуешь. Но, конечно, если не уволилась. Пойду узнаю у этого старого хрыча Рико. Кстати, как там Олег?

– Не знаю. Он ко мне не заходил. Наверное, чемодан разбирает.

– Ну-ну. – Акулина направилась к выходу, но в дверях повернулась: – Полина! Вот что я тебе хочу сказать. Что бы там у вас ни было с Олегом, ты здесь за него держись, иначе будут проблемы. К чему они тебе?

В дверях Акулина столкнулась с Олегом. Слышал ли он ее последнюю фразу? Судя по выражению его лица, слышал. Логинов успел принять душ и переодеться в свободные хлопковые брюки и тонкую рубашку с короткими рукавами. Волосы у него были еще влажные.

– О чем вы тут болтали? – небрежно спросил он, расположившись по-хозяйски на кровати, не обращая внимания на смявшееся под его весом покрывало.

– Мы говорили о проблемах Акулины. И это, насколько я поняла, серьезные проблемы. – Полина хотела сказать ему, что ей не нравится, что он тут разлегся на ее постели, но промолчала. Как же часто она не говорила ему того, что следовало бы сказать! Неужели боялась его потерять? Нет. Тогда почему? Она часто задавала себе этот вопрос, но, увы, не находила на него вразумительного ответа.

– Я думаю, у нее есть шансы. Но, знаешь, меня сейчас не это волнует, – сказал он.

– А что же? Знаешь, Олег, мне не понравилось, что ты сказал, будто мы поженимся, – решилась она неожиданно для себя. – Я же не обещала тебе ничего.

– Ты сказала, это просто вопрос времени, – раздраженно откликнулся Олег. – Но почему это здесь имеет такое значение? Мы в чужой стране, этот господин, как его, Эредья, нам в лучшем случае никто, а в худшем – враг. Потому что наша патронесса будет с ним судиться. И это правильное решение.

– Я так не думаю.

– А как ты думаешь? – усмехнулся он.

– Я думаю, что Акулине нужно удовлетвориться тем, что ей завещал Игнасио. И все.

– А ты бы удовлетворилась?

– Я бы не попала в такую ситуацию.

– Конечно! Ты мне отказываешь, потому что надеешься подцепить кого-нибудь побогаче. И уж тогда не станешь менять миллионера на работу, какой бы эта работа ни была!

– Прекрати! – Полине не нравился его тон, ей не хотелось продолжать разговор. – И вообще, мне нужно принять душ.

– Ты меня выставляешь?

– Нет… – Вдруг вся ее смелость куда-то ушла. Она подумала, что напрасно ссорится с Олегом. Логинов – ее опора и защита. Стоило ли его бесить?

– Ну ты иди, я тебя подожду тут, – сказал он.

Полина зашла в ванную и тут обнаружила, что замка на двери нет. Вздохнув, она принялась раздеваться. Одежда была пыльная и влажная, тело неприятно липким. Поэтому она с удовольствием встала под душ. И в этот момент вошел Олег. У нее не было сил ему возразить, когда он скинул с себя рубашку и брюки, под которыми не оказалось трусов. Все понятно. Он зашел к ней, явно рассчитывая на быстрый секс. Это случалось и раньше. Иногда он заставал ее врасплох и в такие минуты не церемонился. Вот и теперь Олег встал под льющуюся воду рядом с ней и повернул ее к себе спиной, слегка согнув в пояснице. Его руки легли ей на бедра, и коленом он раздвинул ей ноги. Полина ощутила его твердую плоть, рвущуюся войти в нее. Когда он сделал это, ей стало больно, и она застонала, но он воспринял этот стон по-своему. Его движения были резкими и механическими, он сейчас не утруждал себя тем, чтобы доставить ей удовольствие. Он просто брал то, что, по его мнению, ему принадлежало. Монотонно шумела вода, хлестала по их движущимся в рваном ритме телам. Она пыталась освободиться, но он ее не отпускал, пока не получил удовлетворения. Потом молча вылез из ванной и стал вытираться полотенцем. Полина схватила губку, вылила на нее изрядное количество геля для душа, пахнущего все тем же жасмином, и принялась яростно намыливаться. Жасмин. Этот сладострастный жасмин! Она так его любила. Но теперь этот запах будет ассоциироваться у нее вовсе не с тем мужчиной, с которым ей хотелось бы. А с кем бы хотелось? Неужели с незнакомцем, которого она видела всего несколько минут в холле этого чужого дома?! Ну и что! Пусть так! Она никогда в жизни не совершала никаких безумств, никогда не могла предположить, что можно вот так, с первого взгляда, отдать неизвестно кому свое сердце. А она отдала. Это стало ей понятно, когда ее тело не откликнулось на близость с Олегом, хотя раньше он мог проделывать с ней все то же самое, но после нескольких секунд она начинала получать наслаждение. Теперь этого не случилось. Олег все испортил. Неужели он этого не понимает? Он вышел из ванной комнаты, и она услышала, как за ним захлопнулась дверь. Это был не просто акт насилия, нет, так он выразил себя, свое недовольство ею, свою едва начавшую зарождаться ревность. Полина вдруг увидела своего любовника и покровителя в новом свете. И этот новый взгляд на него ей не понравился. И дело было вовсе не в том, что она, как честно призналась себе, влюбилась с первого взгляда в Антонио, которому, скорее всего, нет до нее никакого дела, а в том, что розовые очки, через которые она смотрела на верного и преданного Логинова, спали. Она увидела собственника, жестокого, своенравного, не считающегося ни в малейшей степени с ее желаниями и интересами, готового отстаивать право на свою женщину любым путем. Женщину? О нет! Он отстаивал на нее право, как на вещь. Боже мой! Как же она раньше этого не замечала?! Вся его забота, все поступки свидетельствовали только об одном – она для него всего лишь дорогая игрушка, может быть, немного более ценная, чем его любимый серебристый «Порше». Полина представила себе, что творилось бы с Олегом, если бы его обожаемое авто угнали. Наверняка он поднял бы на ноги всех, кого только можно. А теперь некто мог «угнать» ее. Пусть даже сам этого не желая. Дело было не в Антонио, а в том, что этот человек похитил душу Полины, которую так долго запирал на замок Олег. Адвокат. Он должен был бы быть защитником. А тут что? Но, с другой стороны, он и был защитником своих, одному ему ведомых интересов.

Полина наконец перестала с таким остервенением тереть себя губкой и принялась за волосы, обнаружив на полке маленький флакончик с шампунем. Она вымылась с ног до головы и только теперь почувствовала облегчение. Вернувшись в комнату, она задумалась. Что здесь принято надевать к обеду? Подошло бы то самое платье от «Barberry», но ей сейчас меньше всего хотелось бы натягивать на очищенное, как ей казалось, тело подарок Логинова. Полина вспомнила, что взяла с собой на всякий случай странное платье, сшитое одним ее знакомым начинающим модельером, находящимся под явным влиянием Ямамото. Это был черно-белый футляр из мягкого льна, словно вывернутый наизнанку мешок. Как ни странно, это изделие прекрасно сидело по фигуре, хотя на нем не было ни единой вытачки. Форму держали эти самые небрежные швы, собирающие воедино лоскутки ткани. Платье было длинным и требовало каблуков. Полина вытащила черные лаковые босоножки, несмотря на высоченную шпильку, очень удобные. Потом подумала и добавила к своему наряду серебряную подвеску в виде кельтского креста, украшенного переливающимися опалами, и слишком крупный для ее маленькой руки серебряный браслет из того же гарнитура. Обычно она не носила массивные украшения, да и Олег их не любил. Но именно это заставило ее сделать такой выбор. Она высушила феном волосы и наложила на скулы немного румян. Глаза подчеркнула немного, лишь пару раз проведя по ресницам тушью, но вот губы накрасила коралловой помадой. Этого Логинов вообще терпеть не мог. Но в Полину будто бес вселился. Она делала все, что ему не нравилось, и чувствовала в душе нечто вроде злорадства. Однажды одна из ее бабушек сказала ей странную фразу, когда Полина порадовалась в детстве, что ее подружка-соперница получила двойку. «Ну что же, – сказала бабушка, – говорят, что злорадство – это самое откровенное наслаждение. Но ты ему не поддавайся. Наслаждение вообще вещь опасная. За ним всегда следует закономерное разочарование». Полина запомнила эту фразу. Но, по-видимому, неправильно ее поняла, потому что с тех пор стала бояться даже просто радоваться, ожидая за свою несдержанность неминуемого наказания. Но теперь ее ничто не могло удержать. Страх куда-то исчез, и она отдалась на волю своим противоречивым чувствам, сгорая от сомнений и надежд. Будет ли за обедом Антонио? Успеет ли он вернуться? Акулина сказала, что они должны быть в столовой через час, но никто ее не звал. Обед явно задерживали. Может быть, ждали сеньора Эредья? Она хотела его видеть, хотела показаться ему в этом странном изысканном наряде, хотела с ним говорить, хотела обратить на себя его внимание. Ведь он назвал ее «прекрасной сеньоритой», так, может быть, это был с его стороны не просто комплимент? Глупо, конечно, было на это надеяться, но Полина ничего не могла с собой поделать. Все эмоции, которые она долгие годы держала в узде, проснулись и нещадно терзали ее. Это было и приятно и страшно, будто она летела по крутым склонам и подъемам американских горок, крича от восторга и ужаса. Полина села перед трюмо и вдохнула аромат белых, осыпающихся на мраморную столешницу цветов. Нет, она все-таки неправа. Жасмин символизировал для нее вовсе не прагматичного адвоката, нет, он напоминал о смуглокожем черноволосом мужчине с миндалевидными глазами. Она подумала, что его кожа тоже должна пахнуть жасмином и… немного медом, потому что весь он был как тягучий, хмельной, горький темный мед. И его работа… Это было уж вовсе невероятно. Акулина сказала, что он – матадор. Полина тихонько засмеялась. Надо же! Никого подобного этому человеку она в жизни не встречала. И, наверное, уже больше не встретит. Внезапно она погрустнела, словно вернувшись на землю. Влюбиться в него – все равно что влюбиться в какую-нибудь рок-звезду, или в знаменитого актера, или еще в кого-нибудь подобного, как это делают девочки-подростки. Ведь здесь этот человек настоящая звезда, наверняка он знаменит. Акулина сказала, что за каждый свой выход на арену он получает баснословные деньги. Полина посмотрела на себя в зеркало и вздохнула. Она никогда не считала себя красавицей. Необычной – да. Но разве такая необычность может привлечь звезду? Если уж на роскошную Акулину он не обращает ни малейшего внимания… Хотя, подумала Полина, может быть, он и обращал, но что-то у них не так пошло. Да и как могло пойти, если она была женой его друга? О нет! Скорее всего, Акулина проявляла к нему интерес, а он не отозвался, да и не мог отозваться. Вот она его и возненавидела. Сюжет простой и тысячу раз описанный в литературе. Она бы и дальше предавалась размышлениям, окунув лицо в букет цветов, если бы наконец в дверь не постучали. Это оказался Риккардо. Он сообщил, что ее ждут в столовой, обед пришлось немного задержать до приезда сеньора Эредья, он сам распорядился и, кстати, просил извиниться перед гостями. Но, как выразил надежду Рико, качество этого обеда компенсирует все неудобства. Лусия очень постаралась. Полина кивнула и пошла вслед за Риккардо.

Столовая располагалась в левом крыле дома на первом этаже и представляла собой огромный гулкий зал, снабженный колоссальным камином и не менее колоссальным столом, за которым могло уместиться не менее сотни гостей. В резных буфетах из эбенового дерева, стоящих вдоль стен, обшитых мореным дубом, были выставлены хрустальные и серебряные кубки, старинный фарфор, цветное стекло. На столе тоже оказались фамильные фарфор, хрусталь и благородно блестящее начищенное серебро. Красное андалузское вино играло рубином в отблеске багровых свечей, вставленных в массивные подсвечники. В них конечно же не было нужды, но они создавали особую атмосферу. Ароматы специй пробудили у Полины совершенно зверский аппетит, и она сглотнула слюну. Видимо, козлятина в вине и в самом деле обещала быть настоящим шедевром. Но для начала подавалась паэлья. Тарелки у присутствующих уже были наполнены, значит, Полина опоздала. Все молчали, видимо дожидаясь ее. Ей стало неловко, потому что все взоры обратились на нее. Она чуть не споткнулась на своих высоченных каблуках.

– Ну теперь все в сборе, – сказал Антонио, затушив в пепельнице тонкую сигару, – можно приступать к нашей трапезе. – Он слегка усмехнулся, но никто его не поддержал. Лица у Олега и Акулины были каменные.

– Извините, я не знала, что все уже в сборе. – Полина уселась на стул с высокой готической спинкой, услужливо отодвинутый Риккардо. Он же наполнил ее тарелку паэльей.

Она посмотрела на Антонио. Он был одет на сей раз в светло-кремовый костюм, ворот его белой рубашки был расстегнут, и в разрезе виднелась золотая цепочка с маленьким крестиком. Волосы, зачесанные назад, открывали высокий лоб. Он взглянул ей в глаза и широко, открыто улыбнулся, Полина тоже не сдержала улыбки. Они были за этим столом единственные, не настроенные враждебно, потому что и Олег и Акулина вели себя явно настороженно и напряженно. Поймав взгляд Эредья, певица хмыкнула и посмотрела на своего пресс-секретаря с такой злостью, которой та вовсе не ожидала.

– Вы сказали, что привезут мальчика, – вдруг вспомнила Полина, – где же он?

– Сегодня не получится, – ответил Антонио, не вдаваясь в подробности.

– Я могла бы за ним съездить и забрать из колледжа, – буркнула Акулина.

– Не думаю, что это хорошая идея, – возразил Эредья, – он вас совсем не знает.

– Он не младенец, должен понимать…

– Что именно? – Антонио отпил вина и принялся за паэлью.

– Что я – его мачеха, можно сказать, вторая мать!

– Странно, что вы об этом вспомнили именно сейчас, когда его отца уже нет в живых. До сих пор вы себя присутствием в этом доме и воспитанием Санчо не утруждали. Кому тут непонятно, почему сеньора вернулась? Вам? – Он обратился сначала к Полине, а потом к Олегу: – Или вам?


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю