Текст книги "Вещий сон, или Интуиция (СИ)"

Автор книги: София Чайка

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Глава 9

– Джонни очень талантливый. Правда?

– Это который Джек?

– Он самый. А Элизабет – настоящая красавица. Жаль, что она не снимается в четвертой части.

– Это ты – красавица. И это правда.

Яна бросила на Остапа смущенный взгляд и улыбнулась.

– Спасибо. Но знаешь, я как-то не привыкла, что меня называют красивой. Наверное, такое нельзя говорить мужчине, но я…

– Совсем – совсем?

– Именно такими словами – никто. Только Сергей иногда намекал на что-то подобное.

– Сергей… С темными волосами?

– Да, Сергей Вороной. Он мой друг, мы в медицинском вместе учились. Вы с ним обязательно познакомитесь. Он тоже хирург. Хороший парень. А так…

– Друг и хороший парень. Вы встречались?

– В каком смысле? – Яна не сразу поняла, о чем он. Неужели ревнует? Это, конечно, здорово, но она не хотела вводить мужчину в заблуждение. – О! Нет. Вначале он был женат. У него даже дочь есть. А позже как-то не сложилось. Он просто друг.

– Я рад.

Синичка хотела сказать, что тоже рада, но в последний момент передумала.

Они прогуливались аллеями парка после вечернего сеанса и разговаривали обо всем – фильме, работе, новом знакомстве Остапа с родным городом. А теперь о них. И именно это больше всего смущало Яну, но и волновало тоже.

Перед началом фильма она серьезно раздумывала, как поведет себя, если Остап обнимет ее или сделает что-то еще, подобное. Конечно, это произойдет в темноте, но ведь на глазах у многих людей, среди которых могут оказаться ее знакомые. Яна понимала, что большинство современных молодых людей не беспокоятся о таких мелочах. Однако с ней все происходило впервые – свидание, поцелуи и даже обычное посещение кинотеатра вдвоем с парнем.

Остап избавил ее от сомнений, когда просто взял за руку и продержал в своей ладони весь фильм. А еще ей показалось, что он не видел и половины того, что происходило на экране. Мужчина не спускал с нее глаз, ласково поглаживая большим пальцем по внутренней стороне ладошки. Даже когда они сменили полумрак зала на неяркий свет фонарей, Остап продолжал держать ее за руку, мягко сжимая длинными пальцами.

Яна понимала, что уже поздно, а завтра им предстоит очень много дел, особенно Остапу – на незнакомом месте с новыми людьми, но ей было так хорошо рядом с ним, так спокойно, что не хотелось уходить и оставлять его одного в…

– Ты где остановился?

Они подошли к ее подъезду. Остап завладел еще одной ее рукой и, заметив, что она заледенела, попытался согреть холодные пальцы теплым дыханием. Она же совсем перестала дышать от неожиданной заботливой ласки. Неужели и у других парочек все происходит точно так же?

– В гостинице. Она не слишком дорогая. Вначале я хотел снять квартиру, но администрация клиники согласилась оплачивать гостиничный номер.

Она смотрела в его глаза – сейчас почти черные, мерцающие загадочным светом. С ее языка готовились сорваться слова: «Пойдем ко мне, родителей нет дома».

Яна их так и не сказала. Зато заговорил Остап.

– Мне пора.

– Да, конечно.

– Тогда, до завтра?

– До завтра.

– Спокойной ночи.

– И тебе.

Он, наконец-то, отпустил ее руки, чмокнул в нос и пошел прочь. Но потом резко развернулся, схватил в объятия и поцеловал – горячо, жадно, крепко прижавшись к дрогнувшим губам. Короткий поцелуй, но они оба задыхались, когда Остап прошептал ей на ухо:

– Не хочу оставлять тебя. Но если я решусь на это, то не могу обещать, что буду сдержанным. – В это мгновение именно этого ей и хотелось, но сказать об этом Яна не решилась. Остап же коснулся губами ее лба и пробормотал. – Думаю, еще не время.

Яна лишь кивнула в ответ. Остап отступил и взмахнул рукой на прощание. Она проводила его взглядом. Конечно же, он правильно поступил, что не остался. Но все же…

– Вот значит, как.

Яна обернулась на резкий голос, прозвучавший за ее спиной. Виталик проследил взглядом, как фигура Остапа исчезает за поворотом, а затем повернулся к ней.

– Вот значит, как! – вновь повторил он с еще более язвительной интонацией. – Обхаживаешь иностранца?

– Ты меня напугал. Что ты делаешь здесь так поздно?

– Я беспокоился о тебе, хотел пригласить куда-нибудь, но, как вижу, все зря. У тебя, оказывается, собственные планы.

Вначале она смутилась, захотела оправдаться. Но потом подумала – зачем? Почему она должна отчитываться перед этим парнем? Да и перед кем-либо другим – тоже. Ей уже двадцать семь лет, она взрослая самостоятельная женщина.

– Да, у меня были свои планы. И, как ты успел заметить, я их осуществила.

– Ты уверена?

– В том, что они были?

– В том, что ты их осуществила!

– Не поняла.

– Возможно, ты планировала, что гость поднимется вместе с тобой в твою маленькую квартирку, и там вы займетесь тем, в чем ты мне отказала? В чем тогда ты – лучше Вики?

Собственная ярость ошеломила ее. Яна опомнилась только тогда, когда на щеке Дубовского остался четкий отпечаток ее ладони, но ни на миг не пожалела об этом. Он не имел права сравнивать ее с Викторией. Она не такая. Яна собиралась крикнуть это Виталику в лицо, но горло сдавило от обиды. Синичка обошла его и бросилась бежать домой, в свой спасительный уютный мир. Вот только, сможет ли она успокоиться?

Нет, она не такая. Не такая.

– Да, да, да!

Ноги ее дрожали. Вика в изнеможении упала животом на кровать. Мужчина придавил ее сверху своим немалым весом. Он тяжело дышал ей в ухо, а она, наконец-то, чувствовала себя полностью удовлетворенной. Несмотря на то, что Виктория настолько устала, что не могла пошевелиться, во всем ее теле ощущалась непередаваемая легкость – почти забытое чувство. Никто, кроме него, не дарил ей такого наслаждения.

– Эд, я скучала.

Он лишь хмыкнул в ответ и скатился с нее на кровать, даже не поцеловав. Вика и не ждала от него нежности. Он всегда был таким – никогда с ней не церемонился. И лишь то, что Эд неизменно возвращался к ней, косвенно свидетельствовало о том, что он испытывает к ней своеобразную привязанность.

Когда Вика нашла в себе силы повернуть голову в его сторону, Эд уже стоял у окна и курил, стряхивая пепел в хрустальный бокал. Она долго смотрела на его профиль и голое поджарое тело. Он не обладал фигурой атлета, но неизменно возбуждал ее. Он почти не изменился за несколько лет, разве что появилась новая татуировка на правом плече.

Возможно, стоило предложить ему презерватив?

– Эй, парень, я без резинки не хочу!

Они совокуплялись прямо на заднем сидении автомобиля. Все было замечательно и, главное, молча, до того момента, пока он без предупреждения рывком не заполнил ее. Тут Вика слегка опомнилась и возмутилась.

– Обойдешься.

Парень продолжал врываться в нее, не обращая внимания на слабое сопротивление.

– Ты хочешь ребенка? – гнула свое Вика.

– Я – нет.

– Я тоже не хочу. Тогда надевай резинку. Если у тебя нет, у меня где-то в кармане есть одна.

– Одна? – Он рассмеялся хрипло и насмешливо. – Я сказал обойдешься, значит обойдешься.

Несмотря на то, что вместе с его резкими, ритмичными движениями ее возбуждение все больше возрастало, и она все стремительнее теряла голову, Вика решилась повторить свое требование.

– Эд, давай с резинкой. – Понимая, что он больше не собирается разговаривать на эту тему, она сказала то, что никогда не говорила ни одному мужчине. – Пожалуйста.

В ответ он лишь крепче сжал ее бедра и поднял их повыше, чтобы было удобнее. Лишь когда все закончилось, и она бессильно притихла под ним на кожаной обивке, Эд соизволил ответить:

– Запомни, Кукла, раз и навсегда. Больше повторять не буду. Никаких резинок. Никаких капризов. Никаких отказов. Никаких вопросов. Не хочешь забеременеть, пей таблетки. Поняла?

Нет, презерватив – плохая идея. К тому же она давно регулярно пьет таблетки. После того случая.

– Папа, вытащи его оттуда!

– Слышать о нем ничего не хочу. – Отец был непреклонен, но пока, во всяком случае, внешне, спокоен. – Да и чего ради я должен о нем беспокоиться? Только потому, что он тра… затащил в постель мою единственную дочь? Если бы тебе не стукнуло восемнадцать, я бы собственными руками засадил его за решетку.

Вика предусмотрительно не стала уточнять, что встречалась с Эдом еще до своего совершеннолетия. Она решила надавить на жалость.

– Пап, он не виноват. Тот мужик к нему сам в автомастерскую пришел и стал угрожать.

– Ну конечно, и у пай-мальчика Эдика Грохотова случайно в кармане оказался нож.

– Нет, не случайно. Эдик живет в гараже. Должен же он как-то себя защищать.

– Если бы парень не пользовался без спросу чужими машинами, к нему бы никто с угрозами не заявился. – У отца явно заканчивалось терпение. Он подошел к Вике и затряс ее за плечи. – Больше ни слова о нем, понятно?

Вика готовилась умолять отца на коленях, лишь бы он вытащил Эда из камеры, но тот явно не собирался уступать. И тогда она использовала свой главный козырь.

– Папа, я беременна.

Отец застыл с открытым ртом, но лишь на мгновение. Он никогда раньше так на нее не орал, к тому же используя при этом нецензурные выражения. Но потом стало еще хуже. Он вдруг заговорил таким опасно спокойным тоном, что Вике стало страшно.

– Завтра ты сделаешь аборт. После этого ты пообещаешь мне, что закончишь учебу и отправишься туда, куда я скажу. И никогда, слышишь, никогда больше не встретишься с этим негодяем. Иначе я отрекусь от тебя.

Она согласна на все, но Эд?

– А как с… ним. – Дрожь в голосе ужасно раздражала, но она не могла не спросить.

– Я заплачу адвокату.

– Я поживу у тебя, Кукла, – не оборачиваясь, сообщил Эд.

– У меня нельзя. – Он молча повернул к ней голову. Вика знала, что Эд больше не станет просить, поэтому заговорила сама. – Отец снял эту квартиру. Я почти уверена, что моя соседка следит за мной. Я обязательно что-нибудь придумаю, дорогой.

Эд не ответил, лишь потушил сигарету и вернулся в постель. Несколько минут лежал неподвижно, а затем лег сверху, поднял ее руки над головой и поцеловал – жестко, на грани боли.

Вика поняла, что он не сердится на нее.

Казалось, он должен спать без задних ног, но сон ускользал, беспрерывно возвращая к событиям прошедшего дня.

Остап ворочался в гостиничной кровати, думая о девушке, которая неожиданно и стремительно ворвалась в его жизнь. Она не относилась к классическим красавицам, но ее хорошенькое, подвижное личико, милая улыбка, искренняя манера общения и природная чувственность притягивали его так сильно, что Остап иногда пугался силы своих чувств к ней. Он вспомнил, как загорались ее глаза, когда она радовалась, как смущенно улыбалась, когда он касался ее, как дрожали ее мягкие губы во время поцелуя. Вот и сейчас, стоило ему подумать о ней, и его тело тут же болезненно отреагировало. Как долго он сможет держать себя в руках и обходить стороной постель, Остап не знал. Ему хотелось сбросить с нее одежду и отметить поцелуем каждый уголок желанного тела.

Возможно, ему стоило остаться? Она вряд ли отказала бы ему. Он чувствовал, что нравился девушке. Яна совсем не умела скрывать свои чувства.

Но что потом? Готова ли эта девушка к серьезным отношениям? Возможно, у нее другие планы на жизнь. Неизвестно, захочет ли она уехать отсюда после того, как он закончит здесь свою миссию. А он не сможет оставить ее после того, как займется с ней любовью. Только не ее. И прежде, чем он возьмет ее, Остап должен быть уверен, что девушка идет на это сознательно, а не под влиянием момента.

Впервые в жизни ему захотелось жить вместе с женщиной в одном доме – каждый день ложиться в одну постель, вместе просыпаться, радуясь наступлению нового дня, хозяйничать на кухне и даже ссориться по мелочам. Дети. Ему хотелось детей именно от нее. Осталось узнать, совпадают ли его мечты с мечтами Яны.

Резкий звук телефонного звонка отвлек его от сумятицы мыслей. Остап включил свет и посмотрел на часы. Начало второго ночи. На дисплее мобильного телефона светилась фотография отца.

– Все в порядке, папа?

– Да, конечно. – Низкий голос звучал довольно бодро, и Остап немного успокоился. – О, я забыл о разнице в часовых поясах. Извини, сынок. Ты, наверное, уже спал?

– Нет, еще не успел. Слишком много работы и впечатлений.

– Понятно. Я… – Отец на мгновение замолчал, затем нерешительно кашлянул, но продолжил, – …не помешал?

Остап понял, что имел в виду отец. Он не одобрял его временные отношения с женщинами. Именно по этой причине Остап никогда не приводил их к себе домой, предпочитая отели.

– Нет, я один. А как Тамара? Слушается?

– Иногда, – отец хохотнул, видимо вспомнив очередную проделку своей дочери. – Ты же знаешь эту непоседу. Как дела в больнице?

– Знакомлюсь. Осваиваюсь.

– Вот и славно. Нет ничего важнее работы. Отдыхай, сынок. В следующий раз позвоню в более подходящее время.

– Не беспокойся, папа. Все будет хорошо. Поцелуй за меня Мару.

Отец. Он всегда был для него образцом для подражания. Ответственный, полностью отдающийся работе хирург женился довольно поздно на симпатичной медсестре, к тому же младшей его на двенадцать лет. И хотя тот очень любил жену, Остап никогда не видел, чтобы на людях отец хоть как-то проявлял свои чувства. Его мать часто жаловалась на это подругам, не обращая внимания на то, что ее дети все слышат.

Он хорошо запомнил тот день, когда она появилась в гостиной их уютного домика в Торонто с чемоданом в руках и заявила, что уходит жить к другому мужчине. Тамара очень тяжело перенесла это событие. Она отказалась уходить вместе с матерью, хоть и была несовершеннолетней. Мать плакала и почти на коленях умоляла дочь, но та осталась жить с отцом и братом и еще очень долго отказывалась встречаться с матерью.

Остап не был настолько категоричен. Он давно понял, что матери трудно мириться с упрямым, мрачноватым характером отца. Видимо, она недостаточно сильно любила его, если оставила не только мужа, но и детей.

Хуже всего дело обстояло с отцом. От природы не слишком разговорчивый, он окончательно замкнулся в себе, и Остапу пришлось взять на себя все заботы по дому. В редкие минуты откровения седовласый, худой, в одночасье постаревший отец умолял сына никогда не жениться на женщинах, которые значительно моложе его. А лучше вообще оставаться холостяком, посвятив все свои силы любимой работе.

До встречи с Яной эта просьба, почти жизненный наказ отца, не слишком беспокоил Остапа. У него не оставалось времени, а главное желания жениться. Но симпатичная девушка взволновала его чувства и мысли, заставив подумать о будущем. Совместном будущем.

Остап не хотел ошибиться, как это случилось с отцом.

Но разве возможно все предугадать?

Глава 10

– Продолжайте, я вас внимательно слушаю.

Вика сидела в своем кабинете и откровенно скучала под тихий рассказ пожилой женщины. Один лишь факт, что ей приходилось тратить время на пациентку Синички, выводил Викторию из себя. Но в этот раз на необходимости психологической консультации настояла заведующая отделением, и Виктория не решилась на открытую конфронтацию.

К тому же в ее жизнь снова ворвался Эд, и это наполняло все ее существо предвкушением. Она хотела его всегда и везде и уже не надеялась снова заполучить. Хотя «заполучить» применительно к Эду было не совсем подходящим словом. Он жил сам по себе – поступал, как хотел, говорил только тогда, когда не оставалось другого выхода, не привязывался ни к кому и ни к чему, и вряд ли для него существовали хоть какие-то авторитеты.

Но стоило ему появиться рядом, Вика тут же забывала обо всех других мужчинах. Сегодня, когда в больничном коридоре ее перехватил несостоявшийся, почти несостоявшийся, любовник-очкарик и, боязливо оглядываясь по сторонам, начал сбивчиво объяснять, почему вчера проигнорировал назначенное свидание, Вика открыто расхохоталась ему в лицо. Этот парень не догадывался, как ему вчера повезло, что он не попался на глаза Эду.

Вика просто обошла очкарика и даже не пригрозила ему расплатой. Ночь с Эдом сделала ее чересчур мягкосердечной, но не умерила аппетит.

Подавив зевок, Виктория подумала, как замечательно было бы сейчас кувыркаться в кровати – и не только в ней – вместе с Эдом, а не выслушивать старую маразматичку.

– …одна в огромной квартире.

Вика встрепенулась после этих слов.

– А ну-ка, Тереза… э-э… – она посмотрела на титульный лист истории болезни, – Вацлавна, повторите еще раз последнее предложение.

– Яна, можно тебя на минутку?

Она делала вид, что не слышит и не видит его, в надежде, что парню рано или поздно надоест ее преследовать. С нее вполне хватило вчерашних обвинений. Кстати, весьма несправедливых.

Яна размышляла над его словами первую половину ночи, отыскивая все новые и новые доводы в свою пользу. Их оказалось предостаточно, но уснуть они ей не помогли. Лучше бы она решилась и таки пригласила к себе Остапа, тогда не было бы настолько обидно. Наверное. Хотя, как знать?

Во второй половине бесконечной ночи ей в очередной раз снился прежний ужасный сон, в котором она чувствовала себя жалкой и беспомощной. Давненько он ее не беспокоил.

Яна проснулась с тупой головной болью и в плохом настроении, и сейчас не собиралась больше ничего и никому доказывать. Пусть думает, что хочет.

Синичка ускорила шаг, стараясь оторваться от Дубовского, но тот с упорством одержимого шел за ней. Не бежать же ей от него, в конце концов? Что подумают о них окружающие? Видимо, ей таки придется выслушать от него очередную порцию нравоучений.

Яна остановилась так резко, что Виталик чуть не сбил ее с ног. Он невольно ухватился за нее, чтобы не свалить на пол.

– Извини.

– За что?

Яна удивилась мрачному спокойствию в собственном голосе. Да и своей смелости тоже. Она, конечно же, понимала, за что Виталик извиняется, но ей хотелось услышать это от него.

– За то, что… толкнул.

Пожалуй, растерянным Дубовского она видела впервые. Обычно этот парень казался достаточно уверенным в себе. А тут – ни привычной широкой усмешки, ни смешинки в глазах, ни легкой развязности типа «вот такой я симпатяшка». Только брови хмурит, да бегающие очи в сторону отводит.

Яна подождала еще мгновение, давая возможность парню извиниться за вчерашнее, но Виталик молчал. Тогда она повернулась к нему спиной и отправилась дальше, но уже медленнее, поскольку на них стали оборачиваться коллеги и больные. Синичка же не любила находиться в центре внимания. Дубовский же пытался идти с ней рядом, приноравливаясь к ее шажкам, но продолжал молчать. Этот мужчина начинал ее раздражать.

Он явно планировал сказать что-то еще, но, видимо, не знал, как это сделать, а Яна не собиралась ему помогать. Никто его за язык не тянул. И хотя со вчерашнего вечера ее злость слегка поутихла, прощать Дубовского без извинений и уговоров она не собиралась.

Синичка пыталась выглядеть невозмутимой, но долговязое, большое тело, передвигающееся мелкими рывками, смотрелось комично. Яна внутренне усмехнулась, но на лице сохранила безразличное выражение.

– Я…

«Ну-ну, продолжай, парень. Извиняться – не самое легкое занятие. К тому же подобное косноязычие – торжество справедливости. Не только одним девушкам заикаться в твоем присутствии».

Подобные размышления еще больше подняли Яне настроение. На мгновение она удивилась собственным ехидным мыслям по отношению не к кому-нибудь, а к своему бывшему кумиру, но затем отмахнулась от сомнений в их правильности. Он заслужил их все до единой, и еще многие сверх того.

– Ты…

«Одни местоимения. Где же глаголы, прилагательные?»

Яна снова остановилась. Она смотрела на Виталика с таким видом, словно все происходящее ей порядком наскучило. Девушка даже сложила руки под грудью. У нее в арсенале, конечно, не наблюдалось силиконовых вершин Виктории, но и ее собственная – небольшая, но высокая, явно произвела на этого мужчину должное впечатление. Вот, оказывается, что с женщиной делают обида и злость – она становится уверенной в себе, жесткой и артистичной.

Виталик смотрел на нее с таким откровенным недоумением и почти восхищением, словно видел впервые, и Яне захотелось рассмеяться в ответ на его удивление, но она сдержалась и лишь слегка приподняла брови, намекая на то, что ожидание слишком затянулось.

– Что ты делаешь сегодня вечером? – неожиданно выдал Дубовский, продолжая двигаться взглядом по ее телу. Жаль, что раньше он никогда так на нее не смотрел. Теперь же подобные авансы в его исполнении уже не оказывали на Яну ожидаемого воздействия, хотя и тешили ее самолюбие.

Что он спросил? Ах да. А еще говорят, что непоследовательность – женская черта.

– Охмуряю иностранца.

Она бросила эту фразу Дубовскому в лицо и уже собиралась уйти, но он схватил ее за руку, и ей пришлось остаться на месте.

– Зачем… так? Не думал, что ты такая злопамятная и… вообще.

– Вообще? Это то, что ты забыл сказать мне вчера?

– Я ошибался.

– А мне показалось, что ты говорил именно то, что думал.

– Тебе показалось. Я разозлился, когда увидел тебя с ним.

– Почему?

– Что ты имеешь в виду?

– Почему ты разозлился?

– Ну, как? Ты целовалась с этим пижоном так, что…

– Ты приревновал? Или – что, пожалуй, ближе к истине – тут же вспомнил Викторию и Родзинского, а затем, долго не раздумывая, сравнил меня с ней?

Виталик смущенно переминался с ноги на ногу, а ей пришлось сделать над собой усилие, чтобы сдержаться и не перейти на крик. Еще немного, и она превратится в истеричку. Нет уж, дудки.

Яна попыталась незаметно для окружающих отобрать у Дубовского свою руку, но тот не отпускал.

– Я тут подумал. На досуге. Дело не в ней. Не только в ней. Я не собираюсь к ней возвращаться.

– Но и забыть не можешь.

Их взгляды встретились. Мужской взгляд молил ее о понимании. И хотя Яна искренне сочувствовала этому красивому и, в сущности, неплохому парню, но больше не хотела быть лекарем для его болезни под названием «Виктория». Хотя, Виталик, кажется, не собирался этого понимать.

– Могу и забуду. Мне нужна ты. Давай встретимся вечером? Сходим в ресторан или в ночной клуб.

– А ты не планируешь спросить, чего хочу я?

– То есть?

– Вот именно. Ты даже не пытаешься меня понять, узнать, порадовать. Проанализируй свою трогательную, почти душещипательную речь – «я подумал», «я хочу», «я обиделся». Ты даже площадку для встречи выбираешь единолично. А где во всем этом я? Сколько места занимаю? Имею ли право на собственное мнение?

– Со временем ты мне все это расскажешь. Женщины любят поболтать.

– Вот видишь? За многие годы знакомства ты так и не понял, что я не люблю поболтать.

– Но, Яночка…

– Все, с меня достаточно. Я уже устала, а мне сегодня еще дежурить.

Она вырвала руку из его хватки и пошла прочь – как это ни странно, впервые весьма довольная собой. Хотя она почти успокоилась и ее мысли теперь устремлены совсем на другого мужчину, когда Дубовский громко крикнул ей вслед «Я не отступлюсь!», она удовлетворенно улыбнулась.

«Кажется, все спокойно».

Яна обошла почти все отделения, поговорила с медсестрами, осмотрела больных, оставленных под наблюдение дежурного врача. Осталось только приемное отделение, куда она и направлялась, когда услышала возмущенные женские крики. Яна немедленно устремилась на голос.

Медсестра приемного отделения, раскинув руки в стороны и расставив ноги, держала оборону и что-то настойчиво объясняла высокому мужчине в черной кожаной куртке. Он смотрел на довольно высокую женщину с высоты своего немалого роста ничего не выражающим взглядом и молчал. А когда ее крики ему надоели, он просто отодвинул ее в сторону и направился вглубь – по направлению к Яне.

Не то чтобы она испугалась, но надвигающийся на нее человек выглядел опасным. Яна не заметила бы его в толпе, но сейчас, когда он шел ей навстречу, все необычные мелочи его облика казались особенными.

Рыжеволосый мужчина с бледной кожей, худощавый, но с грацией большой кошки. Точнее кота, потому что не наблюдалось ничего женственного в его движениях и повадках. И взгляде – холодном, прозрачном и ничего не выражающем. От всего этого по телу Яны пробежал холодок, но она не имела права пасовать перед трудностями, во всяком случае, на работе.

– Здравствуйте. Я дежурный врач. Вы по какому вопросу?

Похоже, он собирался пройти мимо нее, даже не взглянув, но ее голос остановил его. Мужчина притормозил и, засунув руки в карманы джинсов, уставился на Яну непроницаемым взглядом.

– Яна Евгеньевна, может, я наряд вызову?

Медсестра уже выглядывала из двери в санпропускник, явно довольная тем, что кто-то другой взял на себя неприятную миссию – выставить несговорчивого мужчину за порог больницы.

Яна отрицательно покачала головой и решила попробовать еще раз.

– Вы пришли кого-то проведать?

Он заскользил глазами-льдинками по ее фигурке, ногам, вернулся к лицу. На крохотный миг Яне показалось, что его губы дрогнули в легкой улыбке, но затем раздался хриплый голос, похожий на скрежет металла.

– Да.

Яна чувствовала себя весьма неуютно под его взглядом, но не отступила.

– Извините, но приемные часы уже закончились. Приходите завтра.

– Завтра.

Он замолчал, раздумывая, и Яна уже решила, что мужчина сейчас развернется и уйдет. Но тот неожиданно быстрым движением, совершенно не вязавшимся с его расслабленной позой, прижал Яну к стене коридора и уставился на ее губы.

– А мне нужно сегодня.

Она должна была испугаться, но не испугалась. Несмотря на то, что его провоцирующий взгляд продолжал изучать ее рот, Яна нашла в себе мужество ответить:

– Сегодня нельзя. У нас режим. Пациенты уже спят.

Что-то мелькнуло в его глазах после ее слов. Возможно, он ожидал, что она начнет умолять его отпустить ее? Или звать на помощь? Но Яна не дрогнула и выдержала назойливое внимание и натиск мужского тела, прижимавшегося к ней не слишком сильно, но достаточно для того, чтобы она не сбежала.

Тогда мужчина приблизился впритык к ее лицу и прошептал:

– Детка, мне нужна одна старушка. И если ты меня к ней не пропустишь, то…

– То что? Ничего вы со мной не сделаете.

Странно, но Яна на самом деле так думала. Мало того, уверена так же в том, что мужчина ее не поцелует, просто играет с ней.

– Смелая? Или глупая? Или…

– Уходите, пока не приехали патрульные.

– Они так быстро не появляются. У нас еще есть время.

– «Нас» не существует. Уходите, сделайте себе одолжение.

– Ты не дразнишь меня, детка?

После этих слов он прижался к ней сильнее. Она почувствовала прикосновение твердых мужских бедер и громкие, размеренные удары сердца. Он не возбужден. Но все же…

– Уходите. Сейчас же.

Яна сделала попытку оттолкнуть его.

Он оторвался от нее, но не по собственной воле.

– Пошел вон отсюда! И не смей никогда – слышишь? – никогда касаться ее!

Яна впервые видела Остапа в таком состоянии. Его глаза сверкали, как изумруды в свете рамп, а тело выглядело страшно напряженным и готовым в любой момент броситься на ее защиту.

Рыжеволосый мужчина не уступал ему в росте, но выглядел более худым. Хотя черная кожаная куртка вполне могла скрывать его накачанный торс. Несмотря на накаленную остановку, он, как ни странно, стал выглядеть еще более расслабленным и безразличным. Это насторожило Яну. Она уже начала понимать, что это лишь маска, и незнакомец в любой момент может наброситься на соперника. Опасность, исходящая от него стала еще ощутимее.

В коридор высыпал весь дежурный персонал больницы, чтобы поглазеть на происходящее. Яна решила вмешаться, чтобы предотвратить возможную потасовку.

– Остап, оставь его. Он ничего мне не сделал. – Яна взяла его за руку и ласково погладила стиснутый кулак. – А вам лучше уйти, – повернулась она к рыжеволосому мужчине. – Послушайте меня. Приходите завтра. Лучше до восьми вечера.

Мужчина качнулся вперед, и Яна испугалась, что сейчас начнется драка. Но он лишь прищурил глаза, развернулся на пятках и медленно пошел к выходу. Дверь за ним с грохотом захлопнулась.