Текст книги "Вещий сон, или Интуиция (СИ)"

Автор книги: София Чайка

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

– Холодно. Пожалуй, пора возвращаться.

Она повернулась и очутилась в теплых мужских объятиях.

– Можно, я вас согрею?

Яна подняла на него растерянный взгляд и не нашлась с ответом.

Сейчас его глаза казались темными, но она не могла оторваться от огоньков фар проезжавших автомобилей, отражавшихся в них.

– Вы дрожите. Надеюсь, не от страха?

Он осторожно прижимал ее к своему горячему телу, и Яна нежилась в его тепле, понимая, что должна собраться с силами и уйти, но смогла лишь тихо произнести:

– Нет.

Яна впервые стояла настолько близко к мужчине. Танцы не в счет. Как и все остальное до этого момента, когда все проблемы вдруг отступили на второй план.

Мужчина слегка приподнял ее подбородок и спросил:

– Если я вас поцелую, вы не обидитесь?

Яна, как завороженная, уставилась на твердую линию его рта и прошептала:

– Нет.

Он легко коснулся ее губ поцелуем, отстранился на мгновение, а затем прижался к ее рту требовательнее, побуждая приоткрыть его, впустить внутрь.

Ее голова кружилась от необычных, но очень приятных ощущений. Ей нравилось все – его вкус, запах, прикосновение сильных рук к ее спине под пиджаком. Яне хотелось, чтобы эти мгновения длились как можно дольше, но Остап вдруг отстранился и охрипшим голосом произнес:

– Извини, я немного увлекся. Это не должно было происходить так… волнующе. Ты такая красивая и… В общем – не смог сдержаться. Это ничего, что я на «ты»?

Он дышал рывками, словно после бега. Неужели она заставила такого привлекательного мужчину задыхаться? Неожиданное открытие! Но ответ ее прозвучал сдержанно.

– Ничего.

Почему он извинился? Для него это событие могло и не быть настолько значительным, как для Яны. Хотя, что она знает о мужчинах? Сергей оказался прав – у нее слишком мало опыта.

Вот, к примеру, что она должна сказать в эту минуту? «Спасибо»? «Поцелуй меня еще раз»? Или «Больше не стоит позволять себе такие вольности»?

– Остап, тебя ищет отец.

От волнения Яна едва разобрала английский дочери Родзинского. Она попыталась осторожно выбраться из объятий Остапа, но мужчина не двинулся с места, скрывая от чужих глаз за своим телом худенькую фигурку Яны. Он лишь повернул голову к темноволосой женщине.

– Сейчас приду, Хелена.

Лишь тогда, когда женщина скрылась в проеме балконной двери, Остап отпустил Яну и плотнее закутал ее в пиджак Сергея. Он ласково провел костяшками пальцев по ее щеке и тихо сообщил:

– Завтра утром я улетаю в Торонто.

Как скоро!

Ее сердце защемило от разочарования. Глупая, на что она надеялась?

Не доверяя своему голосу, Яна лишь кивнула в ответ, но Остап еще не закончил говорить.

– Мне нужно подготовить оборудование для отправки в вашу больницу, а еще уладить кучу всяких формальностей. Через месяц я планирую вернуться и немного поработать здесь. – Он взял в свои ладони ее холодные руки и попытался их согреть. – А еще я надеюсь пригласить тебя на свидание. Если ты, конечно, не против.

«Ну, скажи, скажи ему, что ты будешь ждать его, скучать и всякое такое, что говорят другие женщины в подобных случаях».

Но Яна лишь сухо обронила:

– Я не против.

Остап улыбнулся, легко поцеловал ее в лоб и отправился к входу в зал ресторана. Лишь у двери он обернулся со словами:

– Будь я чересчур самонадеянным, то решил бы, что ты подарила мне свой самый первый поцелуй. И мне это очень понравилось.

Что Яна могла сказать в ответ? Это действительно был ее первый поцелуй.

Глава 5

Обнаженная Виктория курила прямо в кровати. У нее не осталось сил встать, а затянуться хоть разок очень хотелось, как, впрочем, и всегда после секса.

Родзинский, несмотря на свой немолодой возраст, оказался умелым и требовательным любовником, а Вика желала в полной мере продемонстрировать свои таланты этому мужчине. Поэтому их любовные упражнения оказались весьма длительными и достаточно извращенными.

У нее были на планы на этого мужчину. Большие и долгосрочные.

Ее достали эта страна, окружающие ее никчемные люди, копеечная работа. Виктории надоело жить на подачки родителей, поэтому она решила выйти замуж. За Родзинского.

Английским языком благодаря спецшколе она владела довольно неплохо. Во всяком случае, во время их ночных свиданий на протяжении последних двух недель они прекрасно понимали друг друга. Если быть объективной, то и говорить им практически не пришлось. Если все же случались перерывы в их постельных играх, седовласый любовник не уставал восхищался ее красотой и техникой, и Вика решила, что он уже попался на ее крючок. Воистину «золотая рыбка». Оставалось лишь как можно тщательнее продумать свои желания.

Мужчина возле нее пошевелился, повернулся к ней лицом и провел рукой по ее обнаженному телу, останавливаясь на самых интересных местах. На узком лице промелькнула плотоядная улыбка. Казалось, он в полной ее власти.

– Джон, ты – великолепен. Настоящий жеребец.

– Ты тоже хорошо справляешься, Тори.

Мужчина поцеловал каждую из ее грудей, поднялся и начал одеваться. Странно. Слишком уж он торопится сегодня. Виктория, конечно, устала, но это ее прерогатива отправлять мужчину домой – или в отель. Нет, она не станет устраивать сцен. Не теперь, позже, когда он станет ее законным супругом.

– Я вообще умелая женщина, Джон. В следующий раз…

Родзинский наклонился, чтобы поцеловать ее на прощанье.

– Дорогая, следующий раз откладывается.

Откладывается? А как же ее планы?

Виктория села на кровати, не прикрывая от взгляда мужчины полные округлости. Усилием воли ей удалось оставаться относительно спокойной.

– Милый, это будет тяжело, но я смогу продержаться без тебя день или два. Но не больше! – Вика кокетливо пригрозила мужчине указательным пальчиком.

– Извини, Тори, но ждать придется несколько месяцев. Возможно, дольше. Завтра мы улетаем в Торонто. Там меня ждут неотложные дела в клинике и… – Родзинский приподнял ее подбородок и запечатлел требовательный поцелуй на ее намеренно сжатых губах, – … жена. Она со дня на день собирается осчастливить меня третьим ребенком. Я, как заботливый муж, должен быть рядом, когда это произойдет.

Негодяй! Женатый негодяй! Неверный муж и лживый любовник!

– Жена? Ты ничего не говорил о жене! – возмутилась Виктория, но не торопилась прикрываться тканью, чтобы Родзинский знал, чего лишается.

– К чему? Ты бы волновалась понапрасну и не была такой раскрепощенной в постели. – Он снова попытался ее поцеловать, но Вика отвернулась. – Тори, ты не спишь с женатыми мужчинами? Кто бы мог подумать!

Она не могла сообщить этому самоуверенному ловеласу, что собиралась за него замуж. Только не теперь, когда он засомневался в возможности продолжения их отношений. Вика ужасно, дико разозлилась, но сумела обуздать свои чувства и лишь с легкой обидой в голосе произнесла:

– Да, я приличная женщина. Но я могу тебя понять – беременная жена не может удовлетворить потребности такого неутомимого мужчины, как ты. Возможно, я даже сумею простить тебя до твоего следующего визита.

Вика подставила мужчине надутые губки, и он, слегка улыбнувшись, поцеловал их.

Глупец. Он еще не знает, на что способна мстительная и целеустремленная женщина. В будущем она не совершит подобной стратегической ошибки и соберет всю информацию об интересующем ее субъекте заблаговременно. Виктория добьется своего любой ценой. Если, конечно, к тому времени, как Джон захочет вернуться в ее постель, ей не подвернется более подходящий кандидат в мужья.

Виктория позволила Джону отбросить покрывало и еще раз полюбоваться на свое обнаженное тело. Она даже изогнулась в позе, благодаря которой выглядела особенно соблазнительно. Родзинский одарил ее еще нескольким поцелуями и со стоном отстранился, пообещав вернуться как можно скорее.

Звук от щелчка дверного английского замка прозвучал особенно громко в тишине ночи. Вика вдруг почувствовал, что озябла и завернулась в одеяло.

Она слишком поторопилась, когда сообщила Вику, что бросает его. Виктория не привыкла спасть одна в кровати – в этой огромной, одинокой, роскошной квартире. Ничего, завтра она приласкает этого влюбленного страдающего дурачка, и он составит ей компанию уже следующей ночью.

Темная вода наступала. Холодные, обманчиво-ласковые щупальца уже начали алчно облизывать пальцы ног, касаясь голой кожи, словно огромная ядовитая медуза. Ее дыхание перехватывало от спазмов в горле, а в голове раздавался настойчивый, громкий звонок, перекрывая обычный противный хохот.

Неимоверным усилием воли Яна заставила себя вынырнуть из крепких объятий очередной серии страшного сна и поняла, что звонок настоящий.

Она взглянула на светящиеся в темноте стрелки часов – почти одиннадцать вечера. Неужели ее родители надумали заночевать в городе? Почему же приехали так поздно? Обычно они предпочитали дневные электрички. В конце концов, могли и позвонить, несмотря на свою нелюбовь к мобильным телефонам.

Яна покрепче затянула поясок на домашнем халатике. Она уснула прямо на диване в гостиной после того, как вернулась с работы. Зевнув, Синичка засунула ноги в мягкие розовые тапочки и поплелась в прихожую. Яна зажгла в прихожей бра, придерживая рукой голову, трещавшую от боли.

Зря она уснула так рано, да еще не в кровати. Нужно было сначала поужинать, затем принять душ, потом…

Увидев на пороге своей квартиры Дубовского, она тут же подумала о том, что не причесана, и ее короткие волосы, должно быть, торчат в разные стороны, как у мультяшного домового.

– Я понимаю, уже поздновато, – хрипловатый голос Виталика эхом отдавался в ее больной голове, но все равно казался приятным. Не дождавшись реакции Яны на свою реплику, Виталик смущенно посмотрел на нее из-под густых ресниц и мило, но грустно улыбнулся. – Можно я войду?

Красивый и на этот раз трезвый.

Сколько раз она представляла себе этот момент? Еще больше мечтала об этом. А теперь, когда ее желание неожиданно исполнилось, и Виталик пришел к ней домой, Яна растерялась настолько, что даже не знала, рада ли она ему.

Поэтому она лишь кивнула в ответ и отправилась в гостиную, предоставив гостю самому закрывать дверь. По дороге она включила свет в комнате и подумала о том, что даже не предложила Виталику раздеться. Но ей не хотелось, чтобы он думал, будто она спит и видит, как бы оказаться с ним наедине.

Ей следовало остаться в прихожей и там расспросить, зачем он явился, на ночь глядя. Но с другой стороны, они ведь коллеги и давно знакомы. Принимать Дубовского у двери казалось невежливым.

Продолжая мучиться сомнениями, но тщательно скрывая это от Виталика, Синичка предложила ему присесть и даже спросила, не желает ли он чаю. Сама Яна мечтала о кофе, но понимала, что тогда она сможет заснуть лишь под утро, а завтра ей предстоял полный рабочий день, да еще ночное дежурство в придачу.

Виталик отказался от угощения и, сбросив куртку, устроился в кресле. Когда же Яна расположилась на диване, он пересел поближе к ней.

Она чувствовала, как в нем кипит мужская сила и обаяние, что в его долгом молчании таится какое-то, пока непонятное ей, ожидание. И все это вместе взятое заставляло Яну нервничать. Она не выдержала напряжения и отодвинулась от мужчины на некоторое расстояние. Вставать и перемещаться еще дальше, казалось смешным. Дубовский мог бы достать ее в любом месте небольшой квартиры. Если бы захотел. А она? Она бы хотела?

Яна не знала этого. А тишина лишь усиливала напряжение в комнате. Поэтому она сдержанно, но нетерпеливо спросила:

– Что-то случилось в больнице?

– Нет. Во всяком случае, ничего необычного.

Он положил широкую ладонь на ее дрожащую руку, и Яна подавила порыв вырвать ладошку.

О чем еще его спросить? Не о погоде же! Дубовский мог бы ей помочь, но он молчал. Зачем тогда пришел?

– Тогда… У тебя личные проблемы?

Почему еще он мог явиться к ней, сесть рядом, завладеть рукой и вниманием? Яна не верила, не могла поверить, что она сама может привлечь Виталика чем-либо. Не может человек вот так запросто сегодня спать с одной, завтра ухаживать за другой. Хотя, Виктория же смогла.

Яна так разволновалась от всех этих рассуждений, а еще от заманчивого тепла большой мужской ладони на своей руке, что даже не сопротивлялась, когда Дубовский поднял ее с дивана и крепко прижал к себе, положив ладонь на ее затылок.

– Да, у меня личные проблемы. – Его горячечный шепот звучал у ее губ. – Милая, хорошая, добрая, Яночка, ты настоящая. Самая лучшая. Прости меня. Я был, как слепой, смотрел и не видел тебя. Извини. Извини. Извини…

Он говорил все это, а его губы нежно покрывали ее лицо короткими поцелуями.

Яна оторопела от неожиданных признаний и еще более от неожиданных прикосновений. Она позволяла целовать и обнимать себя, пребывая в каком-то странном оцепенении. Его руки двигались по ее спине и плечам. Его губы колдовали над ее ртом. Его слова гипнотизировали ее слух. Его бедра все сильнее прижимались к ней, демонстрируя мужское желание.

А Яна все еще сомневалась, что это происходит с ней, что вожделеющий ее мужчина – прежде игнорирующий ее Виталик. Ее сознание словно пребывало где-то рядом, со стороны наблюдая за этим действом. Лицедейством.

Она очнулась только тогда, когда ощутила на себе тяжесть мужского тела. В какой именно момент и как Яна оказалась на диване, она не помнила, пребывая в странной эйфории от происходящего.

Неожиданно она поняла, что все это выглядит как-то неправильно, поспешно, пусть даже очень приятно.

– Нет!

Прошло еще несколько мгновений, пока затуманенный страстью взгляд Виталика прояснился, а Яна все это время боялась шевельнуться, чувствуя твердый бугор на своем бедре. Мужчина медленно скатился с нее, сел на край дивана и провел ладонями по лицу.

Яна тоже села, стыдливо запахивая халатик. В ее голове все еще шумело от неожиданности и от осознания того, что она только что чуть не отдалась мужчине, который еще несколько дней назад даже не видел в ней женщину – только коллегу и просто хорошую знакомую.

Не успела она поблагодарить Всевышнего за своевременное прозрение, как Дубовский поднял ее за талию, словно перышко, и пристроил на своем правом колене. И сделал это так быстро, что слова протеста застряли у нее в горле.

– Ян, чего ты хочешь?

Чего она хочет? Сложный вопрос. Тем более, когда находишься в таком взбудораженном состоянии. Месяц назад она знала, чего хочет. Оказывается, многое изменилось за это время.

– Не знаю.

Наверное, после всего, что Виталик сделал, ей стоило встать с его колен и отойти на безопасное расстояние. Хотя в такой маленькой квартире никакое расстояние не могло считаться безопасным. Но объятие Дубовского не было ни хищным, ни жестким, а весь его вид казался таким усталым, почти обреченным, что Яна осталась на месте, лишь сцепила руки на коленях, как маленькая девочка.

Ну и пусть. Флиртовать она не собиралась.

Свободной рукой Виталик взъерошил белокурые волосы и простонал:

– Прости меня. Я не должен был набрасываться на тебя.

– Не должен.

– Ян, я не хотел тебя обидеть или испугать, честное слово. Мне казалось, что ты меня хочешь. За последнее время я вдруг понял, что ты мне очень нравишься. Вот я и подумал… И она говорила, что ты меня любишь. Не то, чтобы я так уж безоговорочно поверил…

Яна слушала эти сумбурные признания – или объяснения – и молчала. Да, она его любила, во всяком случае, думала, что любит. Он и сейчас ей нравился. Но не настолько, чтобы переспать вот так просто – почти без слов и цветов. И дело, конечно же, не в цветах.

Она.

Он таки произнес это слово, и оно встало между ними стеной и, наверное, будет стоять всегда.

– Виталь, думаю, тебе лучше уйти. Уже поздно. Слишком поздно.

Она не знала, понял ли он двоякий смысл этой фразы, опечалил ли он его.

Глубоко в душе Яна все еще мечтала о нем, но то, что сейчас случилось… Все оказалось слишком не вовремя и болезненно для обоих.

И дело не в физических страданиях, хотя ее сердце ныло от воспоминаний о собственных разрушенных и осмеянных мечтах. Дубовский тоже пострадал от коварства Виктории. Он не пришел бы сегодня, если бы привлекательная блондинка продолжала держать его в своей постели.

Яна жалела его, но утешать не собиралась. Наверное, это эгоистично, но она не могла себя заставить. Возможно, когда-нибудь…

Виталик нехотя поставил на ноги, а затем покрепче затянул поясок на халатике.

– Ты права. Уже поздно.

Перед тем, как уйти, мужчина еще раз оглядел Яну с ног до головы и грустно улыбнулся.

– Все, что я сегодня говорил – правда. Ты нравишься мне, очень, поэтому я не теряю надежду. И еще… – Его взгляд снова стал горячим, и Яне сразу захотелось захлопнуть дверь. Виталик словно прочитал ее мысли, потому что неожиданно сказал: – Запри хорошенько дверь и не открывай ее мужчинам в такой поздний час. Мало ли, кто еще надумает прийти. Я беспокоюсь о тебе.

Он ушел, а Яна отправилась на кухню – подогреть молока. Она все еще дрожала от пережитого, но понимала, что поступила правильно. А еще она радовалась, что Виталик не упорствовал, иначе ей, скорее всего, пришлось бы поменять место работы. Яне же очень не хотелось уходить из полюбившегося коллектива.

Она улыбнулась, вспомнив последние наставления Виталика. Несмотря ни на что, ей понравилось, что он беспокоится о ней. Мужчины. В жизни Яны было не много мужчин, которые могли постучаться в ее дверь. И еще меньше – тех, которых она хотела бы видеть на пороге своей квартиры.

Пока Яна пила молоко, завернувшись в теплое одеяло, она вспомнила еще один момент, когда волновалась так же, как сегодня. Точнее, гораздо больше, чем сегодня. Она не только волновалась, а еще и переживала восхитительные ощущения.

Возможно то, что поцелуи и объятия Виталика не вызвали в ней такого восторга, как единственный поцелуй зеленоглазого красавца, и помогло ей сегодня устоять? Кто знает.

Глава 6

Ей все надоело. Совершенно все, включая эту провинциальную больницу, зацикленный на работе медперсонал, постоянно ноющие пациенты – ее жизнь в этом городе, который больше походил на большую деревню, где все друг друга знают.

Виктория, мрачная и злая, шла по длинному коридору отделения, не радуясь даже многочисленным взглядам мужчин, обращенным в ее сторону.

Все они – негодяи и обманщики. Поэтому и она будет обращаться с ними, как с негодяями и обманщиками, и использовать их в своих целях без угрызений совести.

Надо же, вспомнила слово «совесть». Виктория всегда считала, что его нет в ее лексиконе. Это последствия тяжелой ночи, не иначе. Вначале ее оставил Джон, потом она напилась, чтобы уснуть, а затем спозаранку позвонил отец, разбудив ее только для того, чтобы прочитать нотации по поводу недопустимости опоздания на работу.

Ее бесило одно только слово «работа». Но, к сожалению, если она ее бросит, папочка оставит ее без содержания. Старый дурак.

Ладно, как там ее учили? Все проблемы нужно решать постепенно. В первую очередь ей нужен мужчина. Желательно сильный и молодой.

Следуя своей цели, Виктория повернула в сторону хирургии и наткнулась на него неожиданно быстро. Он шел в ее сторону, наверное, в попытке увидеть ее. Как еще можно оценить его слегка дрогнувший взгляд, когда Вик заметил ее? Страдает, бедолага. Но она никогда не жалеет мужчин. Да и женщин тоже.

Виктория изобразила на лице свою коронную застенчиво-соблазнительную улыбку и подошла к нему, почти коснувшись грудью. Но Вик, не глядя в глаза, попытался обойти ее.

Даже так?

Виктория взяла мужчину под руку и пошла рядом, прижимаясь к его руке, словно они по-прежнему вместе.

Обиделся. Ничего, она уже обольстила его один раз. Справится и сейчас.

– Как твои дела, Вик?

– Отлично.

Он никогда не разговаривал с ней в таком резком тоне, и это слегка коробило. Но Вик нужен ей сегодня ночью. Возможно, хочет, чтобы она попросила? Глупец. Кому нужен этот вызов?

– А мне кажется, что не слишком. Что-то ты бледноват, и эти мешки под глазами. Пил?

Вик остановился, стряхнул ее руку и, нахмурившись, спросил:

– Что ты хочешь, Виктория?

– Тебя, естественно. Разве я это когда-нибудь скрывала?

– Господин Родзинский не справился с твоей… твоим темпераментом?

– Ревность?! Как я это люблю. Но не стоит, милый. Зачем мне этот старик, если у меня есть ты?

– Хватит притворяться и лгать, Виктория. Мне известно, что Родзинский сегодня улетел к рожающей жене.

Ну почему она обо всем узнает последней? Оказывается, даже Вик знает, что у Джона есть жена, а она этот факт прохлопала.

Черт, как же быть? Нет, она так просто не сдастся.

– Скатертью дорога. Эти иностранцы ничего не смыслят в любви. Но ты – ты совсем другой, Вик. Ты – красивый, сильный, страстный! – Она все ближе, на грани непристойности, прижималась к мужчине. – Ты нужен мне, дорогой. Помнишь, как ты любил меня? Неужели забыл? Это невозможно, совершенно невозможно. И я не забыла твое сильное, твердое тело, твои горячие губы, твое впечатляющее возбуждение!

Вика облизала языком пересохшие губы и посмотрела на него сквозь ресницы. Она сама почти возбудилась. Он просто не мог остаться спокойным. Жаль, что она не может проверить его состояние тут же. Виктория чуть не крикнула «Победа!», когда Вик наклонил голову к ее уху, но произнес совсем не то, что она ожидала услышать.

– Я больше не хочу быть твой сексуальной игрушкой. Этой ночью тебе придется обойтись чем-то другим. Или кем-то другим. Желаю удачи.

Он отшатнулся от нее, как от чумной, и ушел. Она должна была развернуться и гордо удалиться, но не сдержалась и крикнула ему вдогонку:

– Ты приползешь ко мне на коленях! – Вик не обернулся, лишь поднял руку в знак того, что ее отчаянный крик был услышан. – Я отомщу!

Этого он, к сожалению, или счастью, уже не слышал. Ничего. Пусть думает, что он свободен. Парень еще не догадывается, что от нее освободиться невозможно.

Кажется, ей придется слегка подкорректировать свои планы.

Яна явно переоценила собственные силы, вызвавшись помочь заведующей отделением перенести в ординаторскую кипу папок, и с целью экономии времени взяла их все. Ей пришлось нести толстые тома перед собой, и ее руки уже ныли от напряжения. Синичке предстояло преодолеть еще метров пятьдесят, когда кто-то подхватил ее ношу. Яна не смогла сдержать вздох облегчения.

– Уф, спасибо! – подняв глаза, она удивленно моргнула. – Виталик?

– А что, нельзя? – слегка обижено протянул белокурый красавчик и легко пристроил папки под длинной рукой.

– Нет. То есть, да. То есть… – Яна махнула рукой и ускорила шаг, чтобы не отставать от неожиданного помощника.

Она бросала на него косые взгляды и молчала. Странно, они столько лет знакомы, а поговорить им не о чем. Кроме работы, конечно. И погоды. Что бы он подумал, если бы она вдруг начала говорить с Дубовским о дожде или снеге?

Последние две недели она не раз замечала на себе его пристальные, задумчивые взгляды, но они вызывали в ней лишь робость и, как следствие, раздражение. Прежнее возвышенное волнение, которое неизменно охватывало Яну в его присутствии, куда-то исчезло. Хотя его внимание, все же, льстило ей, как женщине. Иногда в ее подсознании возникали крамольные мысли – а не дать ли этому мужчине еще один шанс?

Умом Яна понимала, что прошло слишком мало времени с тех пор, как он расстался с Викторией, но старая, укоренившаяся привычка восхищаться им, периодически давала о себе знать, как и способность углубляться в размышления в самый неподходящий момент.

– Прости, я задумалась. Что ты сказал?

– Вот так мужчины и теряют чувство собственного достоинства. Идешь рядом с красивой девушкой, помогаешь ей, а она в это время думает о чем угодно, только не о тебе.

Не станет же она признаваться, что как раз о нем и думала. Поэтому Яна лишь молча улыбнулась. Не дождавшись ее ответа, Виталик вздохнул и продолжил:

– Ладно, проехали. Я лишь хотел узнать, простила ли ты меня за тот вечер – у тебя дома. Честное слово, у меня и в мыслях не было тебя обидеть.

– Ладно. Вот донесешь папки до ординаторской и считай, что прощен.

– Ян, я серьезно.

– И я серьезно. Какие могут быть шутки? За эти папки заведующая мне голову оторвет. Они стоят целое состояние, как для больничного бюджета.

Ей совсем не хотелось обсуждать их с Виталиком отношения. Возможно, чуть позже.

– Почему я раньше не замечал за тобой подобного легкомыслия? И твоего чувства юмора тоже.

Его слова капали бальзамом на ее израненное сердце. В прежние времена она бы уже таяла от счастья и умилялась каждой произнесенной Виталиком фразой. Но теперь в ней осталось не слишком много от прежней доверчивости. Дубовский больше не казался ей безупречным. Возможно, именно поэтому она вдруг почувствовала себя рядом с ним привлекательной и остроумной.

– Ты меня вообще не замечал.

– Не совсем так, но довольно близко к этому. Как не хочется мне тебе возразить, но от фактов никуда не денешься. Тяжело сознаваться в собственной глупости.

– Да уж. – После такого признания Яна могла позволить себе быть великодушной. До некоторой степени, конечно. – Все мы иногда страдаем этим недугом.

– Поэтому теперь, когда я все это осознал, мне бы хотелось… – Не слишком ли далеко она зашла в своем великодушии? Кажется, Виталик что-то задумал. – Я бы хотел пригласить тебя на свидание.

«Но через месяц я планирую вернуться и немного поработать здесь. А еще я надеюсь пригласить тебя на свидание. Если ты, конечно, не против».

Месяц уже прошел. Яна старалась не думать об Остапе, но их поцелуй все чаще и чаще всплывал у нее в памяти во всех волнующих подробностях. Она подсознательно ждала возвращения серьезного зеленоглазого мужчины, не разрешая себе слишком уж надеяться на то, что он помнит о собственном обещании. И о ней.

Возможно, кто-то мог обвинить ее в непостоянстве. Совсем недавно она грезила об одном мужчине, но боялась даже думать в его присутствии. Теперь же почти флиртует с ним, одновременно мечтая о другом.

– Яна, ты слышала, что я сказал? – Виталик помахал у нее перед глазами свободной рукой в попытке привлечь внимание. – Так ты согласна?

Она не могла пойти с ним на свидание. Во всяком случае до того момента, когда убедится, что Остап просто шутил, когда приглашал ее.

– Виталик, понимаешь, я…

– О чем так доверительно беседуем? А, Дуб?

Дуб? Какое-то студенческое прозвище?

Сергей, сверкая недобрым взглядом, стоял у них на дороге, скрестив на груди руки.

– Ты бы лучше помог папки нести, вместо того, чтобы встревать в приватный разговор, Ворон. Не твое это дело.

– Я делаю это дело своим.

– На каких правах?

– На правах друга. А ты ей кто?

– Не твое дело.

– Не трогай ее, понял? А то я могу и на пару затрещин расщедриться.

– Может, отложим до конца рабочего дня? Не хочется перед пациентами устраивать драку? После семи я в твоем распоряжении.

– А чего ждать? Ты просто отвяжись от нее, и я, так и быть, не буду тебя трогать.

– Мне милостыня не нужна. С Яной мы уж как-нибудь сами разберемся. Не хочешь помогать, отойди с дороги. Встретимся после работы на старом месте.

– Ага, давай на старом. Там много твоей кровушки на асфальте осталось.

– И твоей тоже, Ворон. И твоей тоже.

Кровь?

Чего скрывать, после такого «мужского» разговора ее тщеславие до некоторой степени было удовлетворено. Но кровопролития она не допустит.

– Мальчики, я вам запрещаю. Слышали? Никаких «старых мест» и «кровушек».

– Но, Яна!

Хотя ее развеселил обиженный тон Сергея, она сделала строгое лицо и решительно произнесла:

– В противном случае, я месяц не буду с вами разговаривать. Поняли, петухи? – Мужчины нахмурились, но согласно кивнули. – Виталь, отнеси, пожалуйста, папки в ординаторскую и поставь на стеллаж боком, корешками на всеобщее обозрение. А мне нужно срочно зайти к одной пациентке. Договорились?

– Договорились, отнесу и поставлю корешками кверху.

– Боком.

– Ладно, боком. Но ты тоже пообещай мне, что подумаешь над моим предложением.

Ей не хотелось ничего ему обещать. Но «подумать» и «пойти» – это ведь разные вещи, не так ли?

– Я подумаю.

Он ушел, бросив недовольный взгляд на Сергея. Тот проводил его не менее вызывающим взглядом, а затем повернулся к Яне.

– Клеится?

– Ухаживает.

– Давно?

– Две недели. Еще вопросы?

– А ты что?

– Тебе не кажется, Сергей, что я уже взрослая девочка, и твой допрос с пристрастием не уместен?

– Не кажется. Так что?

Яна вздохнула и покачала головой.

– Я еще не решила.

– Яна, блондинка Дубовского так просто не отпустит. Неужели этот смазливчик стоит твоего спокойствия?

– Я же сказала, что еще ничего не решила. Так что беспокоиться не о чем.

– Тебе виднее. Но в случае чего, я рядом.

Яна посмотрела в лицо другу и, улыбнувшись, погладила его по плечу.

– Знаю. Спасибо тебе.

Синичка в очередной раз подумала о том, насколько бы проще ей жилось, если бы она влюбилась в Сергея – прямолинейного, но доброго и решительного. Какой-то женщине очень с ним повезет.