Текст книги "Полночное венчание"

Автор книги: Софи Уэстон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 9 страниц)

ГЛАВА ПЯТАЯ

Джек поднял голову.

– Я думал об этом, – пробормотал он.

У Холли не было никаких сомнений насчет того, о чем он думал. Ответит ли она на его поцелуй.

Что ж, теперь он знает ответ: да, ответила. Охотно. С наслаждением. С любовью.

Он провел пальцем по ее щеке. Его рука казалась ей огромной и опасной. Словно Холли слишком близко подошла к огню и только тогда поняла, что сделала.

– Тебе нечего сказать?

Холли с усилием сжала губы, стараясь скрыть несчастное выражение лица.

– Я не ожидала… – наконец пролепетала она.

– Ты думала, ископаемые не умеют целоваться? – суховато спросил Джек.

Видимо, его здорово задело, когда там, в Париже, она назвала его ископаемым. Он уже второй раз припоминает ей это. Она храбро взглянула ему в глаза.

– Но не так.

Его глаза блеснули.

– Подумай об этом. – И, сверкнув соблазнительной улыбкой, он отпустил ее.

После этого праздник продолжился в более спокойном ритме. С кружащейся головой, Холли слушала, как ее поздравляют, угощают разноцветными напитками и обнимают люди, которые в то же время умудряются не прекращать танцевать.

Джек тоже танцевал все это время. Но – не с ней.

Это выше моих сил, думала Холли. Джек внезапно предстал перед ней таким, каким она никогда его не видела, – свободным, раскованным, веселым и смеющимся. Для женщин он был словно магнит, притягивающий их помимо воли. Даже Паола Винсент, которая совершенно искренне говорила, что любит его как брата, оказавшись в танце рядом с Джеком Армором, начинала выделывать безумные па.

Холли чувствовала себя совершенно потерянной. Она совсем не была готова к такому и не знала, как себя вести.

После того головокружительного поцелуя он просто отпустил ее. Она покачнулась, и Джек придержал ее, улыбнулся, глядя сверху вниз, и умчал в танце Паолу Винсент, не сказав больше ни слова.

Каким-то образом Холли очутилась с краю танцевальной площадки. Оказавшись на миг в одиночестве, она возблагодарила темноту. Позади нее море вздыхало и урчало, словно спящий зверь. Мерцали звезды, отражаясь то тут, то там в черных волнах.

– Пора уходить? – раздался голос над ее ухом.

Холли замерла. Этот голос был ей знаком. Опасность больше не была позади нее, в толпе танцующих, она оказалась совсем рядом. И готова она была или нет, но она должна была принять решение. И как можно скорее.

– Не надо ради меня бросать гостей.

Джек мягко рассмеялся.

– Самые подходящие слова невесты жениху.

– Пожалуйста. Не надо стараться быть вежливым.

– А что, если я хочу быть… вежливым?

В его голосе звучал смех. И невыносимая сексуальность. Холли вздрогнула.

– Вот видишь, ты замерзла. Пора идти.

Сегодняшней ночью они должны были остаться наедине. Холли знала, что так и случится. Она просто старалась не думать об этом. Теперь она отчаянно искала лазейку.

– А никто не будет против?

– Обычно на свадьбе ожидается, что жених с невестой уйдут вместе, – иронически сообщил он.

Холли даже подпрыгнула. Снова это слово!

– Я уже не могу слышать, как меня называют невестой! – процедила она сквозь зубы.

– Но выглядишь ты очень по-свадебному.

Музыка заиграла громче.

– Нам уже давно пора быть не здесь, – весело сказал Джек.

– Но праздник…

– Праздник продолжится до утра.

– Но я думала… ты ведь не виделся с друзьями так долго. И на празднике пробыл совсем немного. Они удивятся, если ты так быстро уйдешь.

Джек нетерпеливо возразил:

– Они удивятся только в одном случае – если мы до утра пробудем на празднике.

В темноте не было видно, как она покраснела. Почему Джек все время заставляет ее чувствовать себя нелепо? Она сильная, самостоятельная и может сама о себе позаботиться, она объехала пол-Европы. Откуда эта неловкость в общении с ним, и только с ним?

– Я не буду тебя ни к чему принуждать. Обещаю.

Холли поверила ему. И пошла следом за ним.

Она ожидала, что Джек проведет ее через всю толпу, чтобы найти Протея или еще кого-нибудь из водителей. От мысли о том, чтобы снова оказаться среди людей, она сжалась, но вида не подала. И снова Джек, казалось, прочитал ее мысли.

Он повел ее в другую сторону, по берегу моря, к небольшой купе деревьев. Там стоял небольшой автомобиль.

– Не знаю, намеревались они подшутить над нами или нет, – мрачновато пояснил Джек. – Но я решил перестраховаться.

Он сел за руль и завел мотор.

– Я люблю быть ко всему готовым.

– Вижу.

– И не люблю сюрпризов.

– Я это запомню, – засмеялась Холли.

Он включил фары, разорвав темноту, окутывавшую песчаный берег и деревья.

Казалось, дорогу он мог бы найти с закрытыми глазами. Машина внезапно свернула с твердой дороги на какую-то грунтовую дорожку, которая по волнистости своей не уступала морю. Легкий автомобиль подпрыгивал и нырял в ямы, но Джек невозмутимо сжимал руль в руках. Холли смотрела на его сильные плечи, запястья и длинные пальцы и думала о том, каким чужим он кажется здесь, под карибским небом.

Они подъехали к гостиничному комплексу какой-то боковой дорожкой, которой она не знала.

– Мне в дальний домик, – подсказала она, голос прозвучал неожиданно громко.

– Знаю.

Она поморгала.

– Откуда?

– Спросил у Паолы.

– А. – Подумав и не поняв, для чего ему это понадобилась, спросила: – А зачем?

Джек расхохотался.

– Я подумал, что, учитывая весь влитый в тебя ром, ты сама до дома добраться не сможешь.

До дома. Как странно это прозвучало. У Холли уже давным-давно не было своего дома. И у Джека тоже; он даже, казалось, и не переживал по этому поводу. И вдруг он называет «домом» это маленькое бунгало, в котором они проведут от силы одну ночь. Безумие. Но все же отчего-то это показалось Холли правильным.

Она порывисто обернулась к нему.

– Спасибо.

Джек остановил машину на лужайке у дома и выключил мотор.

– Не стоит меня благодарить. Я это делал для собственного удовольствия.

Холли покачала головой.

– Нет. Ты не хотел на мне жениться. Я знаю, не хотел, даже когда говорил, что это – единственный выход. Не надо было мне соглашаться…

Джек смотрел на нее.

– Передумала? Кажется, немного поздновато.

Холли возмущенно отозвалась:

– Нет, не передумала.

В лунном свете его глаза блеснули.

– Тогда идем.

Он легко выпрыгнул из машины и помог выйти Холли. Ничего, кроме простой вежливости, в этом не было, однако она могла поклясться, что его пальцы едва не прожгли ей ладонь. Снова сердце принялось выбивать ритм тамтамов у нее в груди. Холли прижала руку ко лбу.

– Что такое? – встревожился Джек.

Чтобы поддержать ее, он снова обнял ее за талию. Так было еще хуже.

Почему мое тело так на него реагирует? – в ужасе подумала Холли. Но сказать это вслух она не могла. Чтобы ее услышал Джек? Она огляделась в поисках подходящей причины своей слабости и увидела куст с крупными цветами-граммофонами, росший рядом с верандой.

– Это запах цветов. У меня от него вдруг жутко закружилась голова.

Он бросил на нее проницательный взгляд.

– Хочешь, я тебя донесу?

– Нет!

Джек рассмеялся. Очень чувственно.

– Тогда, женушка, опирайся на меня.

У Холли не было другого выбора. Ноги у нее дрожали и подкашивались.

Он вынул ключ от домика.

– Откуда он у тебя? Я свой оставила у стойки.

– Опять планирование. Я попросил Паолу захватить ключ с собой. Подумал, что ты предпочтешь сразу поехать сюда, а не разыскивать свои ключи. – Он отпер дверь и провел ее внутрь, только на минуту остановившись, чтобы запереть дверь.

Джек хлопнул по кнопке выключателя. Загорелись три настольные лампы, и их мягкий свет осветил огромную кровать.

Он посмотрел на Холли.

– Я раньше не замечал, – сказал он. – У тебя глаза словно мармелад.

– Очень мило, – иронически ответила Холли, внутренне содрогаясь от удовольствия.

Он нежно коснулся уголка ее глаза.

– Да. Только золото и зелень…

Казалось, Джек на что-то решился. Повернулся к ней, взял ее голову в свои ладони и склонился к ее лицу.

– Я и в этом ошибаюсь? – прошептал он.

Холли только почувствовала, как ее тело выгибается навстречу ему. Последовал долгий поцелуй.

Холли никогда не думала, что такое возможно. Ее губы вдруг стали полнее, чувственнее, мягче. Когда Джек отстранился от нее и пробормотал:

– М-м… как сладко, – она уже знала, что это значит.

Он отбросил с ее плеч длинные рассыпавшиеся локоны. Холли вздрогнула. Казалось, ее кожа вдруг стала сверхчувствительной. Когда Джек склонился к ней снова, она затаила дыхание. Когда – с невыносимой медлительностью – кончик его языка коснулся ее горящей кожи, из ее груди вырвался долгий, протяжный стон.

Джек улыбнулся ей. Его глаза излучали такую нежность, что Холли с трудом узнавала его. И в этот момент он отстранил ее от себя, криво улыбаясь…

Холли рванулась к нему снова. Все ее тело было легким, словно осенний лист. Джек взял ее за плечи и удержал на расстоянии вытянутых рук.

– Не надо было, – неровным голосом сказал он. – Я не должен был тебя целовать.

Она снова потянулась к нему.

– Холли! – умоляюще простонал он.

Не обращая внимания на его возражения, она приподнялась на цыпочки. Джек отстранился от ее ищущих губ.

– Остановись на минуту! Подумай! – Его грудь поднималась и опускалась, как будто под пыткой. – Я ведь обещал тебе фиктивный брак!

Холли тяжело дышала, словно она только что пробежала вверх по склону холма. Она открыла глаза, встряхнула головой и спросила:

– Что?

– Ты не давала мне такого обещания. И я тебе тоже.

Кровь застыла у нее в жилах. Перед ней был совершенно не тот Джек Армор, которого она знала. Неужели это она так его изменила?

– Не смотри на меня так! – воскликнул он с трудом узнаваемым голосом.

Она беззвучно произнесла его имя. Это была мольба, хотя она и не знала еще, о чем просит.

Джек же – знал. Словно не в силах совладать с собой, он резко привлек ее к себе и начал с жаром целовать.

Холли только тихо ахнула, то ли от испуга, то ли от восторга.

Казалось, Джек лучше ее знает, как обращаться с застежками платья. Кремовая ткань с легким шуршанием мягкими складками упала на пол. Джек изумленно смотрел на Холли, словно наткнулся на неожиданную стену.

Дело было в том, что, когда Паола повезла Холли покупать платье, никто не подумал о подходящем белье. И, одеваясь к свадебной церемонии, Холли вдруг обнаружила, что ни один из ее бюстгальтеров не годится для слишком глубокого выреза платья. Оставался только один выход. А теперь Джек снова отстранил от себя Холли и посмотрел ей в глаза.

– Это, – сказал он возмущенно, – нечестно. Я стараюсь быть галантным кавалером.

Словно по собственному желанию, его пальцы принялись расстегивать пуговицы на его рубашке. Он суетился, Великолепный Джек!

Он смотрел на нее, не отводя глаз ни на миг, и внезапно Холли почувствовала себя красавицей. Скромной и гордой одновременно.

Глядя на то, как он сбрасывает с себя одежду, она думала: все в порядке. Холли сбросила трусики и просто оставила лежать на полу. Переступив через них, она оказалась в объятиях Джека.

И все же на одну невыносимо долгую секунду он задержался.

– Холли, – дрожащим голосом произнес он. Его губы касались ее волос. – Ты уверена? – Джек говорил так тихо, что Холли едва могла разобрать слова. – О господи, я не должен… Ты не представляешь, что ты делаешь.

Она прижалась к нему и посмотрела в его глаза. Губы Джека задрожали. Потом, помимо собственной воли, она провела ладонями по его сильной спине. Почувствовала, как мускулы напряглись от этой ласки, и улыбнулась.

– Неужели?

Он замер. На одно страшное мгновение Холли почудилось, что он все же откажется. Она откинула голову назад, ее длинные волосы упали на сжатые на ее талии сильные руки.

Если он сейчас же не займется со мной любовью, я умру.

Холли не была уверена, что не произнесла это вслух.

Джек издал долгий, дрожащий вздох. А потом поднял ее на руки и понес к кровати, залитой мягким светом…

Джек Армор оказался неторопливым любовником. Холли поняла, что к удовольствиям он, как и ко всему в жизни, подходит основательно. Она утратила всякий стыд, всякую боязнь неопытности, она превратилась в одну сплошную чувственность, жаждущую наслаждений для себя и для него.

– Тебе хорошо? – спросил он хриплым голосом. И, прежде чем Холли успела ответить, ее голова закружилась от невероятного наслаждения.

– Да, – наконец прошептала она.

Она превратилась в дикарку, которую сама Холли с трудом могла узнать. Зато Джека она знала. Это был Джек, который обнимал ее, который доводил ее до сладострастного исступления… Джек, которому она верила.

Он очень осторожно приподнял ее бедра. Холли затаила дыхание, еще не веря в то, что происходит. И в этот миг почувствовала его внутри себя. Крепко зажмурившись, откинув голову на подушку, она ждала…

– Холли.

Как ему удается так спокойно говорить?

Он взял ее голову в ладони, повернул к себе.

– Холли, посмотри на меня.

Она невольно открыла глаза. Он смотрел на нее с нежностью, от которой замирало сердце.

– Не бойся. – Он бережно отвел с ее лица прядь волос. – Это всегда непросто. Но я обещаю – я сделаю все, чтобы тебе было хорошо.

Внезапная острая боль, пронизавшая ее тело, заставила ее понять, о чем он говорил. Холли ахнула, ее сердце забилось с бешеной скоростью.

Это было абсолютно ново и незнакомо для нее. Холли застонала, потом вскрикнула от удовольствия.

Он больше не был с ней мягок.

Наутро она просыпалась медленно. Двери веранды были широко раскрыты, и лучи солнца врывались внутрь, освещая темный силуэт мужчины, стоящего на пороге и глядящего вдаль.

Холли приподнялась на локте.

– Джек?

Он вошел в маленькую комнату. На нем были шорты и зеленая рубашка. Вместе с ним в комнату ворвались ароматы моря и свежий утренний воздух.

– А, ты проснулась, хорошо. – Его лица не было видно, но голос звучал напряженно.

– Что-то не так?

– Нет. Но у нас почти что нет времени, если ты хочешь позавтракать и успеть на самолет до Майами.

Она медленно переспросила:

– Если я хочу позавтракать?

– Я уже поел, – коротко пояснил Джек. – Я проснулся на рассвете. Как обычно. Прогулялся до отеля, поел и сел за работу.

Разве такие простые слова могли ранить? Но ранили…

Холли сказала:

– Мне жаль… – и осеклась, поняв, что извиняться не за что.

Джек заговорил еще резче:

– Ничего. Надо было выспаться. Но думаю, теперь тебе надо шевелиться.

Ни поцелуя, ни ласкового слова… После всего, что было ночью. Та нежность… Теперь он едва смотрел в ее сторону. Что могло произойти?

Она встряхнула головой:

– Почему?

– Я же сказал – самолет.

Он что – нарочно не понимает ее? Да, конечно, прежде у нее не было любовников. Может быть, мужчины всегда наутро ведут себя так? Может быть, он стыдится своей страстности, выказанной ночью. А может быть – хуже всего – он стыдится ее страстности.

Холли натянула простыню до самой шеи.

– Я уже встаю, – сдавленно сообщила она.

Он заколебался. Или ей это только показалось? Но это было неважно, потому что он почти сразу же кивнул.

– Жду тебя на террасе.

Она выбралась из кровати, плотно закутавшись в простыню. Какая нелепость. Прошлой ночью он видел ее обнаженной. И не только видел… А теперь она кутается в ткань, словно мумия, как будто боится показать ему грудь или бедро или как будто оскорблена.

Джек резко отвернулся.

Холли мысленно выругалась. Значит, она обидела его этим. Если бы у нее было побольше опыта! Если бы она знала, что он от нее ждет…

Опершись одной рукой о косяк, Джек обернулся и посмотрел на Холли через плечо. Холли не знала, что в лучах солнца ее волосы переливаются золотом. На подбородке Джека дрогнул мускул.

– Хол…

Ее низко опущенная голова вскинулась:

– Что?

Он сдавленно проговорил:

– Как ты думаешь, ты успеешь собрать сумку прежде, чем выйдешь к завтраку?

Она непонимающе уставилась на него.

– Ч-что? А зачем?

– Чтобы я мог отправить вещи в аэропорт, пока ты будешь завтракать. И мы сможем сразу поехать к самолету.

– Аэропорт? Ты хочешь так быстро от меня отделаться?

Она ожидала, что он поморщится. Но по выражению его лица поняла, что ошибалась.

– Разумеется, нет, – тем же резким тоном ответил Джек. – Черт, я знал, что надо было сначала поговорить.

Повисло тяжелое молчание.

– П-поговорить? – Холли не смогла сладить с голосом.

– Все должно было быть более разумным, – с внезапной яростью сказал Джек. – Но теперь ничего не исправишь. Надо подумать, что будет лучше всего для тебя. Я так понимаю, ты пока ничего не планировала?

Холли отрицательно покачала головой. С этим новым Джеком ей было сложно разговаривать. Или не с новым? Это, скорее, был прежний Джек, спокойный и холодный, словно арктический ветер, и такой же замораживающий.

– А я должна была что-то спланировать? – растерянно спросила она. – Не знала… извини…

– Нет, конечно. Если бы ты что-то спланировала, я не стал бы тебя переубеждать.

Не стал бы? А почему?

Спросить об этом вслух у нее не хватило смелости.

В конце концов, вчерашняя ночь могла ничего не значить для Джека. Может быть, таким образом он занимался любовью с десятками женщин.

– А что ты предлагаешь?

– Я должен возвращаться в Игнас. Можешь поехать со мной. Лишняя пара рук нам не помешает. Ты знаешь испанский?

– Да.

– Тогда ты нам будешь полезна.

Вот он снова, прежний Джек, логичный и практичный. Холли готова была разрыдаться.

– Неплохой план, – тихо сказала она. – Дай мне десять минут.

Отель был знаменит своими завтраками: свежие манго и ананасы с гуайявой, поданные вместе с домашними горячими булочками и свежесваренным ароматным кофе. Холли покосилась на яства, словно они были отравлены, и едва притронулась к кофе.

– Похмелье? – не без участия спросил Джек. Налил в стакан воды со льдом и протянул ей. – Местный ромовый пунш – опасная штука. Мне надо было тебя предупредить.

Она выглядела такой юной в этой светлой футболке и с аккуратно зачесанными в хвост волосами, что Джек с болью отвел взгляд.

Она посмотрела ему прямо в лицо. Сейчас, в утреннем свете, ее глаза были очень темными, в них не осталось и следа от прежнего вечернего золота.

– Я что-то сделала не так, – храбро выпалила она. – Скажи мне – что.

Он не стал делать вид, что не понял.

– Не ты, Холли, а я.

– Что? Не понимаю.

– Знаю, что не понимаешь. Поэтому мне нет прощения.

Холли ничего не могла понять.

– Значит, ты жалеешь о прошлой ночи?

На подбородке Джека дернулся мускул.

– Дело не в сожалениях, – резко ответил он. – Я нарушил соглашение.

– Но я сама захотела, чтобы ты его нарушил, – мягко напомнила она.

В его глазах отражалась боль.

– Ты не соображала, что делаешь. И я это понимал. Я просто предпочел не думать об этом.

– А разве тут главное – думать? Об этом?

– Когда ты станешь старше, – проговорил Джек, – ты поймешь, что главное – думать. В особенности об этом.

Холли поморщилась. Но сегодня она чувствовала особый прилив смелости. Она должна смотреть прямо в лицо фактам.

– А если я скажу, что не жалею об этом?

На миг глаза Джека смягчились. Но потом он покачал головой.

– Неважно. Секс не входил в соглашение.

– А. – Она задумалась на миг. – То есть ты имеешь в виду, что не хотел меня.

– Ничего подобного я не говорил, – сердито сказал Джек. – Я так хотел тебя, что нарушил свои собственные правила, – хрипло сказал он.

Холли стало немножко лучше.

– И как ты себя чувствуешь сегодня утром?

Наконец он произнес:

– Старым.

Холли была потрясена и не могла этого скрыть.

Пробормотав что-то сквозь зубы, Джек встал и отошел к балюстраде. Холли видела, как напряглась его спина. Не глядя на нее, Джек сказал:

– Этого не должно было произойти. Мы оба были уставшими. И ты выпила слишком много этого чертова рома. Я знал это. И мне нет прощения. – И, словно гром среди ясного неба: – Это больше не повторится.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Джек Армор, думала Холли, обладает удивительным качеством – он может скрывать свои чувства, когда хочет. За последние двенадцать часов она наблюдала, как сквозь бесстрастный фасад прорвалась его бешеная страсть. И потом – гнев сожаления.

Но когда они прибыли в маленький аэропорт, на, так сказать, проводы героя, то перед публикой предстал самый счастливый молодой муж на свете.

Холли не была такой искусной притворщицей. Слова Джека безостановочно крутились в ее мозгу, заглушая веселую болтовню и смех.

Это больше не повторится. Это больше не повторится.

Казалось, Джек уже напрочь выкинул из головы их разговор. Холли то же самое сделать не смогла. И это было тяжелее всего. Она застыла в его объятиях, односложно отвечая на вопросы.

Островитяне, судя по всему, приняли ее оцепенение за обыкновенное смущение новобрачной и подарили ей широкополую соломенную шляпу, чтобы скрыть румянец. Но Джек прекрасно понимал, что это не смущение, и злился.

– Давай, – пробормотал он Холли на ухо, крепче обнимая ее. – Они для нас так старались. Улыбнись им хотя бы.

Холли старалась. Изо всех сил. Но грубое притворство его объятий сковывало ей сердце. Она, словно заводная кукла, махала провожающим рукой.

Джек широко улыбался друзьям, которые были в восторге. Никто из них не видел, что улыбается Джек одними губами.

– Пошли им воздушный поцелуй, – прошептал он.

Холли с усилием заставила себя не смотреть на него, чтобы не выдавать своих терзаний.

– Я уже достаточно нацеловалась, – очаровательно улыбаясь, ответила она.

Джек прищурился.

– Нет, недостаточно.

Он прижался губами к ее губам. С силой.

Для зрителей это смотрелось внезапным порывом страсти. Они пришли в еще больший восторг. Для Холли, прижатой к сильному телу Джека, это означало нечто совсем иное.

Она чувствовала себя физически сломленной. Словно прошлой ночью Джек унес с собой какую-то важную ее часть, даже не заметив этого, а утром разбил ее.

Вот что означает выражение «разбитое сердце», подумала Холли.

Губы, целовавшие ее, были злыми. Или ей просто так показалось от недостатка опыта?

Этого Холли выдержать не могла. Она отстранилась от Джека, и ей показалось – или было на самом деле, – что его руки, прежде чем отпустить ее, властно сжались на ее талии. Но тут же он снова обернулся к толпе, улыбаясь и приветственно размахивая руками.

И все же, когда они проходили паспортный контроль, Джек спросил ее:

– Ты в порядке?

– Да, в порядке, – ответила Холли.

Тот же самый ответ Джек слышал от нее в течение всего пути. С Сахарного острова на Барбадос. С Барбадоса в Майами, в Сан-Антонио. И вот наконец они оказались в джипе, везущем их к горам, покрытым слоем грязи.

– Скажи что-нибудь еще, ради бога, – наконец не выдержал Джек. – Я знаю, что ты не в порядке. Это слишком очевидно. Почему бы просто не признать это?

Но Холли не намеревалась ничего признавать.

– Мне просто нужно время, чтобы прийти в себя.

Она даже улыбнулась его правому уху. Пока она не встречается с его темными проницательными глазами, все идет неплохо, решила Холли. Пока…

Она заметила, что водитель смотрит на них в зеркало заднего вида.

Джек на этот раз не сел на переднее сиденье рядом с водителем, как тот ожидал, а твердо и уверенно поместился сзади, рядом с женой. Холли изо всех сил старалась избегать встречи взглядов и случайных прикосновений.

Когда джип остановился, Джек выпрыгнул из машины и протянул руку Холли прежде, чем водитель успел выбраться из-за руля. Холли сделала вид, что не заметила его руки. Она выпрыгнула из машины и почувствовала, как подгибаются ноги.

– Держись, – скомандовал Джек.

Он ловко подхватил ее и помог встать. Взгляд Холли взметнулся к его лицу. Ее сердце угрожающе забилось от этого самого равнодушного из объятий.

– Это из-за слишком большой высоты в горах, – слегка улыбнулся Джек. – Не волнуйся, привыкнешь. Все привыкают. Вопрос времени.

Джек отвернулся к машине. Он вытащил из багажника вещи, привычным движением перекинул ремень от ее спортивной сумки через плечо, как будто делал это сто раз. Холли бессильно привалилась к борту машины, наблюдая за ним.

У нее возникло странное ощущение, будто Джек имеет на нее какие-то права, будто она принадлежит ему.

Она всеми силами избегала его прикосновений, даже когда Джек попытался помочь ей не оступиться на узкой тропинке.

– Но где я буду жить?

Рука Джека безвольно упала.

– Конечно, в моей палатке, – сухо ответил он.

– Разумеется, – холодно и спокойно отозвалась Холли, чувствуя, как снова забилось сердце. Она оглядела море палаток, открывшееся перед ней. – В данных обстоятельствах я ни о чем другом и не мечтаю.

Он привел ее на командный пункт и коротко представил. Холли запомнила несколько имен, прежде чем ее измученный мозг отказался что-либо воспринимать. Однако она надеялась, что как-нибудь разберется.

– А вот и Рамон, которого ты уже знаешь, – наконец сказал Джек.

Рамон отложил карту, которую внимательно изучал, и пожал им обоим руки.

– Рад тебя видеть, – приветливо сказал он. Его приветливость объяснилась в следующей фразе: – Нам очень нужен переводчик.

Холли встревожили эти слова.

– Надеюсь, Джек все правильно объяснил. Я хорошо знаю разговорный испанский, но никакого переводческого образования у меня нет и практики тоже.

Рамон широко улыбнулся.

– Если ты умеешь считать все в порядке.

– Считать?

– Десять грузовиков. Пять тысяч доз антибиотиков. Вот в таком роде.

Холли успокоенно кивнула:

– Думаю, я справлюсь.

– Правила здешней жизни: не выходить за пределы лагеря в одиночку, – мягко сказал Джек, снова обнимая ее за талию и выводя из палатки. – Не есть ничего сырого. Обо всех травмах или лихорадке сообщать немедленно. И не мыть голову.

Холли остановилась.

– Что?

Он только криво улыбнулся:

– Мы используем воду только в самых необходимых целях. У тебя слишком длинные волосы. Лучше не распускай их, и все будет в порядке.

Холли поморщилась, но возражать не стала. Она хорошо понимала, что здесь может значить вода.

Джек легонько дернул ее за косу.

– Обещаю лучший душ на свете, когда отвезу тебя в Майами.

– Жду не дождусь, – с чувством сказала Холли.

Улыбка Джека стала еще шире, словно он разделял ее нетерпение. Холли с подозрением покосилась на него. Но он немедленно принял деловой вид.

– Вот моя палатка.

Холли последовала за ним с усиливающимися подозрениями. Что означают эти его ухмылки? Что его так веселит?

Джек откинул тяжелый полог и вошел. Внутри в палатке было только самое необходимое: две кровати со спальными мешками и фонарь на подставке. Для всего остального, включая письменный стол и шкаф, служили старые ящики из-под бананов.

Холли сглотнула. Ей приходилось путешествовать почти без денег, и она думала, что живет в весьма скромных условиях, но такого не могла себе даже представить.

– Основательно, – весело сказала она.

Джек бросил ее сумку на ящик.

– Жесткие кровати полезны для позвоночника. – Джек положил свою сумку на кровать и принялся привычно и быстро распаковывать вещи. Обернулся и бросил через плечо: – В любом случае ты будешь уставать так, что не заметишь, на чем спишь.

Холли расстегивала свою сумку.

– Могу представить, – снова сказала она. – А чью кровать я заняла?

Джек обернулся, гневно подняв брови. Холли почувствовала, что заливается краской до самых корней волос.

– Я имела в виду… здесь же две кровати. Вряд ли ты один занимал всю палатку. Значит, кто-то здесь…

Джек сочувственно покосился на нее.

– Рамон. И, прежде чем ты спросишь, – нет, я его не выгонял, он сам ушел.

– Я знаю, что ты его не выгонял, – со все еще горящими щеками пробормотала Холли.

Разве не он сегодня утром сказал ей: «Это больше не повторится»? Сможет ли она забыть об этом? Джек был последним человеком, с которым она ожидала разделить спальню. И, наверное, ему это было еще более неприятно, чем ей.

– Длинный был день, – притворно зевнула Холли.

Джек бросил взгляд на часы.

– Сейчас начнется летучка. Мы должны быть там. После нее ты можешь поужинать или пойти сразу спать – как хочешь.

Как выяснилось, летучка была весьма неформальной и настолько краткой, насколько это было возможно. Речь шла об укреплении дощатых настилов; врачи попросили палатку для изолятора; возникли проблемы с системой очистки воды. Погода, кажется, понемногу улучшалась. И назавтра должны были приехать гости из столицы.

– Холли сможет переводить, – сказал Рамон, ведший летучку. Он посмотрел на нее. – Да?

– Я постараюсь.

Когда летучка окончилась, Рамон подошел к ней.

– Тебе нравится бобовое рагу?

– Наверное, да, – удивилась Холли.

– Дело в том, что оно будет на ужин. Ребята из Департамента по чрезвычайным ситуациям привезли нам запас продуктов в упаковках, как для космонавтов. Но, откровенно говоря, наши женщины и сами готовят. – Рамон взял ее под руку и повел к общей большой палатке. – Тебе кто-нибудь догадался дать факел?

– Нет еще.

– Он тебе понадобится. Здесь даже днем, бывает, набегают тучи и делается темно. Я тебе принесу факел. Джек рассказал тебе о правилах?

Холли невольно напряглась.

– Да. И очень добросовестно.

Рамон фыркнул.

– Значит, добросовестно. Как раз то, что тебе надо в медовый месяц.

Холли повернулась к нему.

– Рамон, скажи мне одну вещь.

Он неловко пробормотал:

– Если это касается Джека, лучше спроси его.

– Я не могу выпытывать у него что-либо. Ты же сам понимаешь, это не тот род брака, – прямо сказала она.

Рамон первым опустил глаза.

– Ну хорошо, – наконец сдался он. – Что ты хочешь знать?

Холли поколебалась.

– Кто была она?

Рамон что-то пробормотал сквозь зубы. Потом спросил:

– Значит, тебе уже кто-то рассказал про Сюзанну? Я так и знал. Я его предупреждал…

– Сюзанна, – повторила Холли. – Сюзанна… а дальше?

Рамон посмотрел в потемневшее небо.

– Не здесь. Пойдем в мою палатку. По крайней мере смогу тебя чем-нибудь угостить, чтобы запить бобы.

В палатке Рамона оказалось три кровати, но никого из людей не было. Из-под пачки бумаг он вытащил плоскую фляжку и протянул ее Холли.

– Стаканов нет.

Она открыла фляжку и сделала крошечный глоток. И немедленно до слез раскашлялась.

– Ох… Что это?

– Местный тростниковый спирт. Вроде рома. Хороший антисептик.

– Охотно верю, – сказала Холли, потирая нос.

Рамон широко улыбнулся.

– Помогает от всего, начиная с депрессии и кончая камнями в почках, как утверждают местные жители.

Если бы Рамон думал, что Джек женился чисто фиктивно, он бы не стал так говорить. Холли сильно подозревала, что для Рамона брак был настоящим браком, и любопытство жены относительно прошлого ее мужа было вполне законным. К тому же ей казалось, Рамон убежден, что любая женщина, вышедшая замуж за Джека Армора, немедленно должна в него влюбиться, что бы она ни говорила при этом.

– Понимаешь, я не влюблена в него, – объявила она. – Я просто не хочу быть здесь единственной, кто ничего не знает.

Рамон только вздохнул, взял фляжку и сделал приличный глоток.

– Хорошо. Пару лет назад у Джека был роман с женщиной из Колумбии. Сюзанна Монтихо. Учительница, но после землетрясения он пригласил ее переводчицей. Какое-то время мы даже думали, что это все серьезно, но в конце концов это был просто… – он сделал выразительный жест.