Текст книги "Заклинание при свечах"

Автор книги: Софи Клеверли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)

Софи Клеверли
Заклинание при свечах

© Мольков К.И., перевод на русский язык, 2018

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2021

* * *

Тео и Уиллоу, крошечным и новеньким

Глава первая. Скарлет

Это был самый худший день рождения на моей памяти. Самый худший. А если вспомнить о том, что свой предыдущий день рождения я встречала, сидя в сумасшедшем доме, то это кое-что значит, уж поверьте.

Я вбежала в комнату, которая когда-то была нашей с сестрой спальней, и захлопнула за собой дверь. Рухнула ничком на пыльные простыни и принялась молотить кулаками подушку, отчего в воздух взвились новые облака пыли.

Очень скоро я услышала лёгкие шаги на лестнице, затем негромко скрипнула дверь. Я не обернулась, поскольку и так знала, что это моя сестра-близнец Айви.

– Скарлет, – прошептала она где-то у меня над ухом.

– Нет, – ответила я, продолжая лежать, зарывшись лицом в подушку.

– Что – нет? – спросила она.

Я села на кровати, сложив на груди руки, и ответила:

– Нет – это значит, что я туда не пойду. И извиняться не собираюсь!

Айви присела на кровать рядом со мной и тихо сказала:

– Я не про это. И я тебя нисколечко ни в чём не виню. Я думаю, это ей нужно извиниться. Но прекрасно знаю, что она этого никогда не сделает.

Начнём с того, что этим летом нам с сестрой совершенно не хотелось ехать в дом к отцу, поэтому практически все летние каникулы мы провели в уютном домике нашей тётушки Фебы. Она у нас очень рассеянная и постоянно забывает обо всём на свете. Нам с сестрой пришлось прибирать и готовить самим, потому что тётушка Феба иногда не помнит даже о таких вещах, однако ни меня, ни Айви это нисколечко не смущало. В доме тётушки Фебы не было порядка, зато было нечто гораздо более важное для нас – он всегда был наполнен любовью.

Отцовский дом, напротив, был полон ненависти, которую испытывала к нам наша мачеха и трое наших омерзительных сводных братьев. Я терпеть не могла их всех. Отец? По отцу я порой скучала, и то, честно говоря, не по нему нынешнему, а скорее по тому человеку, каким он был когда-то. Словом, кошмарная там была обстановка, и погружаться в неё мне совершенно не хотелось.

Но так уж случилось, что наш отец вдруг вспомнил – я уж не знаю почему – о нашем с Айви существовании и буквально накануне нашего дня рождения появился у тётушки Фебы и сказал, что заберёт нас с собой. Тётушка Феба обрадовалась, сказала, что это «очень приятный сюрприз», а вот я, сказать по правде, предпочла бы чумой заболеть, чем ехать в дом мачехи.

К сожалению, как вы сами понимаете, выбирать нам не приходилось, и никто нас ни о чём не спрашивал. Нам пришлось попрощаться с тётушкой Фебой и залезть на заднее сиденье отцовского автомобиля, который зачихал, выпустил струю сизого дыма и покатил вперёд. Всю дорогу мы с сестрой молчали, с ужасом думая о том, что нас ожидает в конце этого путешествия.

Наша мачеха, Эдит, встретила отца очень тепло, а нас с Айви словно вообще не заметила. Впрочем, к такому отношению с её стороны мы давно привыкли. Айви попыталась поздороваться с нашими сводными братьями, но они даже не взглянули в её сторону, продолжая как ни в чём не бывало возиться со своей игрушечной железной дорогой.

Ужин прошёл ничуть не лучше. Мачеха накладывала нам с Айви ну совсем крошечные порции, какими и воробья не накормишь, а когда я попросила добавки, обозвала меня обжорой. У её обожаемых мальчиков, между прочим, порции были огромными, и им она подкладывала добавки по первому требованию и безо всяких разговоров. Я по очереди сверлила глазами каждого из них, но они этого не замечали, были слишком заняты тем, что набивали себе рты, уткнувшись взглядом каждый в свою тарелку.

Ночь выдалась не по-летнему холодной, и мы провели её в своей старой спальне. Я долго лежала в кровати, глядя в щёлку между занавесками на чёрное ночное небо, мечтая о том, чтобы оно поскорее посветлело и настало утро. А потом мои глаза как-то незаметно закрылись, и в следующий раз я их открыла, когда за окном уже поднималось солнце. Начинался наш с Айви четырнадцатый день рождения.

Айви сонно потянулась в своей постели, приоткрыла глаза и пробормотала:

– С днём рождения.

– С днём рождения, – откликнулась я, тоже безо всякого воодушевления. Затем сквозь висевшие в воздухе облачка пыли заметила, что сестра улыбается, и спросила: – Ты чего?

– Да так… – Она села в постели, подтянула к груди колени и обхватила их руками. – Ты просто не представляешь, что для меня значит видеть тебя и слышать твой голос.

– Прости, – сказала я, глядя в потолок. – Понимаю, мне нужно радоваться тому, что я больше не «мёртвая», но у меня почему-то не получается. По-прежнему не могу забыть, как меня туда запихнули.

Я действительно то и дело вспоминала о времени, проведённом в сумасшедшем доме, куда меня упекла наша бывшая директриса. Жуткая женщина, доложу я вам! Она упрятала меня в психушку, а затем пустила слух, будто я умерла.

– Между прочим, Айви, насчёт нашего нынешнего дня рождения у меня нехорошее предчувствие, – добавила я.

Это предчувствие глыбой льда застыло у меня в животе, тянуло, пригибало к полу. Я встала с кровати и тяжело опустила свои босые ноги на старые деревянные половицы спальни.

– Нет, сегодняшний день рождения не может быть хуже прошлогоднего, – вздохнула Айви. – Потому что хуже просто некуда.

Мне хотелось, конечно, надеяться, что она окажется права, но, если честно, слова Айви совершенно меня не убедили.

Мы с сестрой оделись, натянули на себя одинаковые тёмно-синие платья. Собственно говоря, одежды у нас было так мало, что и выбирать-то было не из чего. И спустились вниз, на нижний этаж. Было рано, утро только-только начиналось, дом ещё не прогрелся после ночи, и в нём было холодно – и это несмотря на то, что сегодня был последний день августа.

– Сдаётся мне, что на праздничный завтрак лучше не рассчитывать, – прошептала Айви.

И была абсолютно права. Войдя на кухню, мы увидели нашу мачеху. Она лениво развалилась на стуле со стаканом в руке. В нём была какая-то бледно-жёлтая, ужасно неаппетитная на вид жидкость.

– А, уже поднялись, – сказала она, увидев нас. – Ну, тогда давайте, позаботьтесь о себе. Выметите золу из топки, заложите дрова и растопите печь.

– Я вам не служанка, – тихо пробормотала я себе под нос, презрительно покосившись на мачеху.

Айви испуганно взглянула на меня.

Эдит поднялась со стула и с грохотом поставила свой стакан на пустой стол, расплескав при этом часть его бледно-жёлтого содержимого. Очевидно, она всё-таки расслышала мои слова.

– Пока вы находитесь в моём доме, – сказала она, указывая пальцем на нас с Айви, – вы будете жить по моим правилам. Ясно?

Я хотела было возразить ей, но в этот момент на кухню заглянул наш отец.

– Доброе утро, – сказал он, одной рукой протирая глаза, а другой поправляя съехавший набок галстук. – У вас всё в порядке?

Всё сразу же изменилось, причём так резко, словно кто-то вдруг щёлкнул выключателем. Угрожающее выражение моментально слетело с лица мачехи и сменилось спокойной, мягкой улыбкой.

– У нас всё прекрасно, дорогой, – проворковала Эдит. – Девочки только что вызвались сами разжечь для всех нас печь. Правда, девочки?

Если мне и хотелось что-нибудь сейчас поджечь, так это надетый на Эдит дурацкий фартук, но делать этого я, разумеется, не стала. Тем более при отце. Айви тоже не хотелось начинать свой день рождения с неприятностей, поэтому она молча отошла к печке и принялась выметать золу. Я чуть слышно пробормотала себе под нос и отправилась помогать сестре.

А когда мы закончили выметать сор и разжигать печь, Эдит соврала отцу, что мы с Айви ещё и завтрак для всех приготовить вызвались. Отец на это лишь зевнул и улыбнулся, а взгляд у него в это время странным образом затуманился, словно был устремлён куда-то в прошлое.

Тут уж, знаете ли, моё терпение лопнуло.

– Ты хоть помнишь, что сегодня у нас с Айви день рождения? – резко спросила я у него. – И разве не поэтому ты нас привёз сюда, в конце-то концов?

По лицу отца пробежала тень, и он закрыл глаза. Наша мать, Айда, умерла сразу после того, как мы с сестрой появились на свет. Я буквально видела её лицо, появившееся сейчас перед внутренним взором отца. Наш день рождения всегда должен был напоминать ему о той тяжёлой утрате.

Но потом он снова открыл глаза и сказал как ни в чём не бывало:

– Конечно, знаю, Скарлет. И это очень мило с вашей стороны, что вы с сестрой решили приготовить для всех завтрак на свой день рождения.

В общем, мы принялись готовить завтрак, а Эдит подтащила свой стул ближе к огню и с самодовольным видом развалилась на нём. Когда же подоспела яичница с беконом, наша мачеха проворно вскочила на ноги и сказала, бесцеремонно отпихивая меня и Айви в сторону:

– Всё, хватит, вы достаточно потрудились. Идите и садитесь за стол.

Я неохотно выпустила из рук сковороду и села за стол.

– Мальчики! – оглушительно прокричала Эдит. – Завтракать!

На лестнице раздался такой топот, словно по ней бежало целое стадо диких бизонов, и в кухню ворвались наши сводные братья. Я сразу обратила внимание, что одежда на них красивая, новая, что называется, с иголочки, не то что наши с Айви старые, заляпанные золой и кулинарным жиром платья.

Открыв рот, я принялась наблюдать за тем, как Эдит вновь накладывает им на тарелки огромные порции еды. Почти столько же, чуть-чуть меньше, она положила отцу и самой себе, а нам… Одним словом, нам с сестрой достались какие-то пригоревшие объедки со дна сковороды. Отец, кажется, ничего этого не замечал.

Я была голодна, поэтому для меня и пригоревшие шкварки бекона и яичницы были лучше, чем ничего, поэтому я их съела. Чувство голода я притушила, но бушевавшее во мне пламя гнева – нет.

– Вот и хорошо, – сказала Эдит, когда наши сводные братья смолотили свой завтрак. – А теперь вы можете идти играть. Ваши сестры всё здесь приберут и вымоют.

Один из братьев – Гарри, самый младший – рассмеялся в ответ на эти слова, и вот тут меня прорвало.

– В самом деле? – встала я, с грохотом отодвинув свой стул. – А полы вам заодно не помыть? Или, может быть, кроватки ваши заправить? Весёленький день рождения вы нам с сестрой устроили!

– Не смей разговаривать со своей мачехой в таком тоне, – сказал отец.

Он машинально чертил черенком вилки по столу рядом со своей пустой тарелкой и даже не поднял головы, чтобы взглянуть на меня.

Айви схватила меня за подол платья и потянула вниз, чтобы я вновь села на место. Я знала, что она ненавидит конфликты, но терпеть происходящее не могла больше ни секунды. Ведь так же нечестно!

– Ты вновь устраиваешь сцену, Скарлет, – сказала Эдит, взбалтывая налитую в её стакане жидкость. Похоже, она успела снова наполнить стакан.

– Ну, это разве сцена? – пробормотала я, сердито теребя своё платье. – Вы ещё не знаете, что такое настоящая сцена в моём исполнении!

Тут Айви сделала отчаянную попытку снять напряжение, резко переменив тему:

– Папа, – сказала она, – а подарки для нас есть?

– Что? А, да, разумеется, – ответил он, а затем поднялся, смахивая со своих брюк невидимую пылинку. – Я принесу их из моего кабинета, пока вы моете посуду.

Я села на место и продолжала негодовать, пока Айви не потянула меня к раковине, заваленной грязной посудой. Я поплелась мыть тарелки, зная, что наша мачеха сейчас сидит со своим стаканом в руке и ухмыляется мне в спину.

– Вот ваши подарки, – сказал возвратившийся на кухню отец. Он положил на стол два маленьких свёрточка из коричневой бумаги, помялся и невнятно пробурчал: – Ну вот, а теперь мне нужно идти, у меня масса работы на сегодня. Увидимся позже, через пару часов.

С этими словами он отправился восвояси, рассеянно насвистывая себе под нос мелодию не мелодию, а так, что-то заунывное. Раньше мне всегда казалось, что отец и тётушка Феба совершенно не похожи друг на друга, даже странно, что они брат и сестра. Но со временем я поменяла своё мнение. Теперь мне казалось, что они оба живут в каком-то своём, бесконечно далёком от нашего мире.

– Увидимся позднее, дорогой, – сказала вслед отцу Эдит, а затем и сама лениво побрела к двери. – Пойду прилягу. Разбирайтесь здесь сами, – бросила она в нашу сторону.

Я грохнула стопку мыльных тарелок на подсобный столик – Айви испуганно вздрогнула, а Эдит… Эдит к тому времени уже ушла.

– Интересно, а ещё неприветливее они могли бы стать, если бы постарались? Или это предел? – сердито спросила я.

Разумеется, ответа мой вопрос не требовал, поэтому Айви промолчала, просто стояла, глядя на мыльную воду. Я заметила блеснувшую в уголке её глаза слезинку и потому поспешно обняла сестру за плечи и потащила к столу – разворачивать наши подарки.

Нужно признать, что Айви при этом сразу повеселела и вместе со мной принялась разворачивать плотную хрустящую коричневую бумагу. Я нетерпеливо засунула руку внутрь свёрточка, и…

Носки.

Я вытащила их из обёрточной бумаги. Носки были именно такими, как требуют наши школьные правила – тёмно-синими. Они были из тонкой шерсти и казались очень приятными на ощупь. Но всё-таки… Носки.

– Руквудские носки, – разочарованно протянула Айви, словно прочитав мои мысли.

Я свернула свои носки и носки Айви в клубочки, похожие на тёмно-синих маленьких ворсистых крыс.

– Ладно, – сказала Айви. – Даже носки это всё-таки лучше, чем ничего.

А у меня тем временем зародились подозрения, что здесь что-то не то. Я вышла из кухни в холл, оттуда по коридору добралась до отцовского кабинета и постучала в дверь.

– Я занят! – откликнулся из-за двери отец.

Не обращая внимания на эти слова, я всё равно вошла в кабинет. Отец сидел за своим рабочим столом, заполнял какие-то бланки и что-то подсчитывал на листе бумаги.

– Папа, – сказала я. – Спасибо тебе за… э… прелестные носки. Скажи, а тётушка Феба с тобой свои подарки для нас не передавала? Или тётя Сара, например?

Обе тётушки были самыми близкими нашими родственницами, и мне не верилось, что они могли забыть о нашем с Айви дне рождения.

Отец переложил бланк из одной стопки бумаг в другую, пожевал свою незажжённую трубку и пробормотал, не поднимая головы:

– Да, Феба передала мне для вас кое-что. Несколько пакетиков в блестящей яркой обёртке. Куда же я их засунул?.. – Он положил свою трубку на стол и растерянно огляделся по сторонам, словно ища ответ. – Нет, я точно помню, что они были у меня на столе… Наверное, Эдит их куда-нибудь прибрала.

«Прибрала! Ну, конечно», – подумала я, невольно сжимая кулаки.

– Не переживай, Скарлет, – сказал отец. Он поднялся со своего кресла и начал потихоньку выпроваживать меня. – Мы найдём их. Непременно найдём… Чуть позже. А пока почему бы вам с Айви не пойти поиграть вместе со своими братьями?

С этими словами он выставил меня в коридор и закрыл дверь кабинета перед моим носом.

– Да по мне, лучше червяка живьём съесть, – с чувством сказала я, обращаясь к двери.

Повернувшись, я увидела, что у меня за спиной стоит Айви.

– Нет, ты это слышала? – спросила я. – Она их взяла, наши подарки. Это всё она.

– Ничего удивительного, – ответила Айви, глядя в пол.

Печальный вид сестры только сильнее распалил мой гнев.

– Ну, хорошо, – сказала я и, круто развернувшись на каблуках, решительно двинулась в сторону лестницы. Айви очень быстро сообразила, что я собираюсь сделать, и бросилась догонять меня.

– Скарлет, мы не можем… – сказала она.

Поздно! Меня было уже не остановить. Я пересекла лестничную площадку, вышла к родительской спальне и изо всех сил забарабанила в дверь кулаками. Ответа я, само собой, дожидаться не стала, сразу же повернула ручку и толкнула дверь.

Наша мачеха была здесь, валялась на громадной кровати с балдахином и жевала шоколад. По всему покрывалу валялись обрывки блестящей яркой обёртки.

Глава вторая. Айви

Я думала, что Скарлет сейчас взорвётся. А когда Эдит посмотрела на сестру, я даже испугалась, что мачеха сейчас в ней дыру прожжёт, – столько ненависти было в её взгляде!

– Что вы здесь делаете? – резко спросила наша мачеха. – Вы же сейчас должны прибирать в доме, разве нет?

Скарлет какое-то время просто смотрела на Эдит, покраснев от гнева и даже как будто лишившись дара речи. А затем всё, что накопилось на душе Скарлет, вырвалось наружу и потекло неудержимым, стремительным потоком:

– Вы кого тут из себя строите?! Зарубите себе на носу – мы вам не прислуга, и вы не имеете права отдавать нам приказы! Вы не смеете обращаться с нами как с пылью, которую можно замести под ковёр с глаз долой! Вы… Как вы смели украсть единственные подарки, которые прислали нам на день рождения?

Эдит сползла с кровати и двинулась навстречу Скарлет. Проскрипела, скривив в ухмылке перепачканные в шоколаде губы:

– Теперь я ваша мать и могу делать с вами всё, что захочу, ясно вам, соплячки?

– Ты нам не мать и никогда ею не станешь! – прокричала в ответ на это Скарлет.

Повисла тягостная тишина. А затем Эдит шагнула вперёд и ударила Скарлет ладонью по лицу.

Я ахнула и потянула свою сестру назад. На щеке Скарлет на месте удара отпечатался красный след.

– Девочки! – раздался со стороны лестничной площадки голос отца. – Прекратите шуметь! Вы мне работать мешаете!

Вслед за этим донёсся стук захлопнувшейся двери кабинета.

Эдит стояла с покрасневшим лицом и растрепавшимися курчавыми волосами. Её грудь высоко вздымалась.

Скарлет вырвалась у меня из рук и со слезами побежала прочь, на лестничную площадку. Даже в школе гораздо приятнее, чем здесь!

Я видела, как перекошенная гримаса сменяется на лице мачехи торжествующей улыбкой, от которой меня чуть не стошнило.

– Скарлет права, – негромко сказала я. – Вам никогда не стать нашей матерью. Наша мать стоит десятка таких, как вы.

Сказав это, я повернулась и ушла вслед за своей сестрой.

Я обняла Скарлет за плечи и утешала её до тех пор, пока она слегка не успокоилась, после чего мы почти весь день провели, не вылезая из своей комнаты. Мне совершенно не хотелось, чтобы Скарлет и Эдит вновь оказались в опасной близости друг от друга, да и сама Скарлет, похоже, не горела желанием видеть нашу мачеху.

Случившиеся в наш день рождения неприятности затронули меня не так сильно, как Скарлет. Видите ли, наш день рождения никогда не был радостным событием, так почему же, собственно, должен был стать исключением этот, сегодняшний? Я догадывалась, что в глубине души Скарлет считала, что мир должен относиться к ней лучше и добрее. Считала и никак не могла понять, почему же этого не происходит. Она была уверена в том, что достойна гораздо бо́льшего. У меня таких великих ожиданий никогда не было.

Думаю, будет излишне упоминать о том, что за весь этот день отец ни разу не поднялся на второй этаж, чтобы заглянуть к нам, узнать, всё ли у нас с сестрой в порядке. Если наша мачеха рассказала ему о том, что произошло между нами этим утром, в её варианте всё должно было выглядеть так, будто Скарлет внезапно, без какой-либо видимой причины, первой напала на неё. Эдит всегда в подобных случаях изображала из себя невинную жертву. А отец всегда безоговорочно верил ей.

Пока мы жалели себя и упивались своим несчастьем, я между делом закончила читать взятую с собой книгу, а затем не меньше трёх раз упаковывала, распаковывала и вновь укладывала свою дорожную сумку, пока все мои вещи не расположились в ней в идеальном порядке. И я поймала себя на неожиданной мысли. Каким бы ужасным местом ни была Руквудская школа, мне вдруг захотелось как можно скорее вернуться туда. Я поняла, что соскучилась по нашим подругам – Ариадне, Розе, другим девочкам. Да и в самой школе стало заметно лучше после того, как полиция увезла в своём фургоне сначала бывшую директрису, мисс Фокс, а затем и бывшего директора, мистера Бартоломью. Так что если подумать, то и в Руквуде порой было совсем даже не плохо, несмотря на наших обидчиц и задир и вечную унылую серую овсянку на завтрак.

Ближе к обеду в нашей двери что-то щёлкнуло. Мне стало любопытно, я подошла к двери, и обнаружила, что не могу открыть её.

– Нас что, заперли? – спросила Скарлет, приподнимаясь на своей кровати.

– Похоже на то, – кивнула я.

У Скарлет всегда была привычка пинать ногой двери. Впрочем, не только двери, но и мебель, и даже стены. Я этой привычки никогда не могла понять, но сейчас вдруг подумала, не повторить ли за сестрой. Подумать-то я подумала, однако пинать дверь ногой не стала и вместо этого наклонилась, чтобы заглянуть в замочную скважину. Ключа в ней не было. Всё ясно, она заперла нас и унесла ключ с собой. Значит, своими силами нам на свободу не выбраться.

– Интересно, что может быть ещё хуже? – уныло спросила Скарлет, обхватив голову ладонями.

Звук открывающегося замка раздался перед самым ужином. Дверь открылась и на пороге появилась Эдит. Сердитая, как всегда.

– Ваш отец спрашивает, где вы, – сказала она таким тоном, который намекал на то, что лично её мы с сестрой нисколечко не интересуем и что ей хотелось бы вообще забыть о нашем существовании. – Я ответила, что болтаетесь где-то. Думаю, вам сейчас лучше спуститься вниз.

Скарлет подошла к двери и дерзко, с вызовом посмотрела на мачеху, хотя я видела, как дрожат у сестры руки.

– Вы заперли нас, – сказала Скарлет.

– И что? – презрительно вздёрнула свой нос Эдит. – Это не важно. Ступайте вниз, к своему отцу.

Я тоже подошла к двери, встала рядом со Скарлет. Вообще-то я думала, что мы с сестрой сейчас поступим, как говорит нам мачеха, и спустимся вниз, но Скарлет отступать была не намерена.

– Однажды он увидит вас насквозь, – негромко сказала она. – Поймёт, как вы с нами обращаетесь, и… – она сделала глубокий вдох, – узнает обо всём, что вы сделали.

Эдит сделала шаг вперёд, горой нависла над Скарлет:

– Узнает? Не понимаю, о чём ты.

Я-то знала, о чём. И знала, что Эдит это тоже знает. Видите ли, мы практически наверняка знали, что Эдит получила взятку от нашей бывшей директрисы, мисс Фокс, и согласилась говорить всем, будто Скарлет умерла.

Зачем это нужно было самой мисс Фокс? Дело в том, что Скарлет раскрыла самую сокровенную тайну мисс Фокс, и директриса была готова пойти на всё, чтобы эта тайна не выплыла наружу.

Скарлет ничего не ответила мачехе, просто стояла и смотрела на неё, сложив на груди руки.

Эдит занервничала, глянула через плечо, а потом вновь повернулась к нам и сказала:

– Хорошо. Только вот что учтите. Вскоре вы вернётесь в свою школу и на этот раз останетесь там навсегда, поняли? Ни ваш отец вас оттуда не вытащит, ни ваши сумасшедшие тётки. Получайте образование, учитесь уважать старших, а нас вы больше беспокоить не будете.

– Как это понимать: «Останетесь в школе навсегда»? – нахмурилась я.

– Это значит, – наставительно ответила Эдит, покачивая у меня перед носом своим кривым мозолистым пальцем, – что я не желаю, чтобы вы сюда возвращались. Вы считаете свою жизнь несчастной? Погодите, всё впереди. – Она развернулась и повторила, уже выходя в коридор: – Всё впереди. А теперь вниз. Живо!

Ужин мы съели молча. Краешком глаза я наблюдала за тем, как сердито поддевает Скарлет вилкой каждый кусочек на своей тарелке. Я понимала, что ей хочется сейчас кричать, даже, быть может, скандал закатить. Только ничем хорошим это не закончилось бы, и она это знала. Нам с сестрой оставалось лишь одно – стиснув зубы, ждать, когда же закончится, наконец, этот ужасный день. День нашего рождения.

За ужином Эдит ухаживала за нашим отцом, подкладывала ему еду на тарелку, а он как-то рассеянно улыбался, глядя на неё. Я даже сомневалась, видит ли он сейчас Эдит. Мне казалось, что память накладывает поверх лица Эдит лицо нашей матери, но при этом отец никак не может понять, что эти два образа не совпадают и никогда совпасть не смогут.

Как только закончился ужин, мы со Скарлет поднялись наверх, чтобы почистить зубы и пораньше лечь спать.

– Мне кажется, этот день рождения никогда не кончится, – пожаловалась Скарлет, и я была полностью с ней согласна.

Завтра наступало первое сентября. Начало нового учебного года в Руквудской школе. Лёжа на пыльных простынях и глядя в пятнистый от подтёков потолок, я старалась забыть обо всём, что сегодня случилось, и пыталась представить, каким станет третий год нашей учёбы в Руквуде. Само собой, будут новые предметы, новые учителя, появятся новые ученицы, и некоторые из них станут нашими новыми подругами. Что ж, нам с сестрой не впервой начинать всё сначала, но может быть, хотя бы на этот раз удача будет на нашей стороне? Как хочется на это надеяться…

Я улыбнулась, глядя в темноту, а затем мои глаза как-то сами собой слиплись.

Прощаться с Эдит на следующее утро нам не пришлось. Мачеха куда-то исчезла, не знаю куда. Скарлет, между прочим, была уверена, что Эдит что-то замышляет. Я же вообще ничего по этому поводу не думала. Короче говоря, отец повёз нас в Руквуд один. Наши сводные братья играли в саду в футбол. Я попыталась помахать им на прощание, но в ответ они только заулюлюкали.

– Мальчишки, – презрительно процедила сквозь зубы Скарлет и закатила глаза.

Мы с сестрой забрались на заднее сиденье отцовской машины и вдохнули знакомый запах кожи и бензина.

Я с грустью провожала глазами наш исчезающий вдали дом. Ведь когда-то он, что ни говори, был родным для меня и Скарлет. Но вчера Эдит ясно дала нам понять, что нас в нём больше не ждут и не желают видеть.

– Прощай, дом, – сказала Скарлет, глядя в окно. Очевидно, она сейчас думала о том же, что и я. – Хорошо, что ты у нас был.

– Ничего, вскоре снова сюда вернётесь, – отозвался отец, не отрывая глаз от бегущей впереди дороги.

Я обменялась с сестрой взглядом и осторожно ответила за нас обеих:

– Не уверена.

– Это всего лишь школа, девочки, – сказал отец, постукивая по рулю пальцами. – И у вас бывают каникулы. – Он помолчал немного и со вздохом добавил: – Вам уже тринадцать лет, подумать только! Как же быстро время летит!

– Нам четырнадцать, папа, – поправила его Скарлет.

– Четырнадцать, в самом деле? Хм… – Он растерянно поморгал.

Скарлет закатила глаза, и я её ни капельки не осуждала за это. Отец вообще никогда не обращал на нас с сестрой особого внимания, а уж в последнее время особенно. Так что, если разобраться, нам ещё повезло, что у нас есть Руквуд, куда мы можем поехать. Ну кто бы мог подумать, что я такое могу сказать про школу? Но это действительно так, и кроме Руквудской школы, у нас просто не было другого выбора.

В своём доме мачеха нас видеть не хотела и, чтобы мы жили с кем-то из своих тёток, тоже не желала. Хотя у тех нашлось бы для нас место. Так что только Руквуд и оставался. При этом нам теперь нужно было держаться там как можно осторожнее и ни в какие неприятности не влипать. Ведь если нас ещё и из школы выставят, куда нам со Скарлет идти?

А наша машина тем временем продолжала катить по серому асфальту, мимо пышно зеленеющих кустов и деревьев, под безоблачным серебристым небом. Теперь мне эта дорога была хорошо знакома, но я до сих пор помню те странные чувства, которые испытывала, когда проезжала здесь впервые вместе с мисс Фокс и её шофёром. Подумав об этом, я невольно нащупала руку сестры и крепко сжала её.

Между прочим, при этом я помешала Скарлет. Она вновь начала вести дневник. Для этого у неё появился новый блокнот в зелёной обложке, на которой были крупно написаны инициалы сестры – «С. Г.». Кроме того, Скарлет где-то разжилась автоматической ручкой, а они в то время были ещё большой редкостью, обычно все мы писали старинными перьевыми ручками, которые нужно макать в чернила. Мне, конечно, стало интересно, откуда у Скарлет эта ручка, но я решила, что лучше её об этом не спрашивать.

– Не толкайся, – сказала Скарлет и легонько пнула меня ногой. – И без этого очень трудно писать в этой тряской развалюхе.

– Мне нравится смотреть, как ты сидишь и пишешь, – вздохнула я.

– Ну что тебе сказать, – ответила мне сестра. – Иногда, знаешь ли, и дневник может оказаться полезен, причём самым неожиданным образом…