Текст книги "Двое из прошлого (СИ)"

Автор книги: Софи Хард

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 6 страниц)

Глава 12

Этот день знаменателен по нескольким причинам. Во-первых, Царек в кои-то веки приехала к намеченному времени и уже разложила весь свой арсенал косметики у меня на столе. Во-вторых, на небе, вопреки прогнозу, ни облачка. И, в-третьих, новости с утра максимально радовали.

– Прочитай еще раз, – прошу я Настю Рудакову, и та, по-видимому, решает, что с дураками спорить себе дороже.

Она прочищает горло и голосом диктора принимается зачитывать:

– Константин Рубинштейн получил два года условно за мошенничество по статье такой-то такой-то в суде таком-то Окского района нашей области. Сын владельца крупнейшей нефтегазовой компании в городе до этого имел хорошую репутацию и даже претендовал на место генерального директора на предприятии отца. Теперь этот пост займет Макаров Илья Николаевич, молодой преемник мультимиллионера Геннадия Шавловича Рубинштейна. Новому генеральному директору всего тридцать лет, и он является завидным холостяком, хотя на прошлой неделе его видели с некой Лидией Руденко. Но серьезные ли у них отношения? В этом нашему изданию еще предстоит убедиться.

– Какая ужасная статья! – смеюсь я. – Не знаю, что за журналисты работают в этих «Фреш ньюс», но начать с тюрьмы и закончить чьей-то личной жизнью – это надо уметь!

– Жаль, что Макарову все в жизни на блюдечке достается, – ворчит Настя, приклеивая мне накладные ресницы.

– А мне нет, – отвечаю я. – Илья заслужил. Он всю жизнь пытался доказать окружающим, что поступки отца никак не показывают его как личность. Он трудолюбивый и упорный. А еще – умеет прислушиваться к чужим советам.

– Это к чьим, например? – щурится сидящая на диване Жанна. – Вы с ним после выпускного не виделись. Или виделись?

От Жанны не укроется ничего: когда у тебя двое маленьких детей, интуиция обостряется до предела.

Но я не успеваю ответить – меня перебивает Царек:

– Да какая разница, Жанн! Главное в жизни не деньги, а любовь. И все мы это прекрасно понимаем. Да, Маш? Фамилию, кстати, менять будешь?

– Нет, – я мотаю головой, – иначе нас с Машенькой будут одинаково звать. Будет максимально странно.

– Хочешь, чтобы люди подумали, что ты так, к этой семейке сбоку припеку? – нахохливается Жанна.

Я от такого заявления теряюсь.

– Не думала как-то об этом…

– Не думала она, как же! – возмущается Жанна. – Девочке нужна мама и не нужны лишние вопросы в школе.

– Ее все равно будут спрашивать, почему мать зовут так же, как и ее, – возражает Настя.

Царек так увлечена разговором, что тыкает кончиком ресницы мне в глаз.

– Ай! – кричу я.

– Прости-прости! – Подруга от отчаяния принимается дуть на место трагедии.

– Все в порядке, просто продолжай, – успокаиваю ее я.

Может, я и поторопилась с обозначением этого дня как такого уж знаменательного.

– И все же, это разве совпадение? – удивляется Настя Рудакова. – У вас с Соколовым такая история, потом он встречает девушку, женится на ней, у них рождается ребенок… И он называет ее как тебя?

– Так звали Машину бабушку, – говорю я. – Но она умерла от рака, когда Лиле было пятнадцать. Даниил не мог сказать нет.

– Но все же – как драматично! – вздыхает Царек. – Каждый день смотреть на дочь и вспоминать о своей первой школьной любви.

– Так уж и первой, – смеюсь я.

Не помню, что делал Даниил в школе. Наверное, с кем-то встречался. Такой парень, как он, просто не мог быть один.

– Да ладно, можете от меня-то не скрывать, – лыбится Царек.

– В смысле? – не понимает Жанна.

Я бы тоже хотела разъяснений, если честно.

– Боже, как я ненавижу секреты! – восклицает Царек тоном великомученицы. – Видела я вас, мимо случайно проходила.

– Что ты видела? – не понимаю я.

– Господи, ну у вас тут и духота, – заявляет Жанна и принимается обмахиваться планшетом, с которого Настя только что читала новости.

Да, я умудряюсь выйти замуж в самый жаркий день в году. Но мне хотя бы еще тридцать, день рождения только через три месяца. Приготовления в каком-то смысле получились скоростными, но, к счастью, у меня есть три близких подруги, у каждой из которых был подходящий опыт.

– Ну, как вы целовались в кабинете географии, – шепчет Царек, как будто это что-то неприличное.

Я не удерживаюсь от смешка.

– Ты и выдумщица, Царек.

– Будешь обзываться, я тебе стрелки криво нарисую! – протестует подруга. – И вообще, дверь надо прикрывать, когда такими вещами занимаетесь!

– Господи, Настя, ты как будто невинная девица, – улыбается Жанна.

– В семнадцать лет любые шуры-муры – это уже событие, – говорит Царек.

– Подожди, – удивляюсь я, – о чем ты вообще говоришь?

– Что вы целовались с Соколовым в кабинете географии, – через зубы выдавливает Царек, будто нас могут подслушать шпионы.

– Может, перепутала с кем? – спрашивает Настя Рудакова.

– Глаза у меня на месте! – огрызается подруга и приходится по моему лицу пудрой. Я едва не чихаю от поднявшегося в воздух белого облачка. – Так что не надо мне тут. Галлюцинациями не страдаю. Или хотите сказать, что я вру? – Она щурится, готовая отразить любой словесный удар.

Я судорожно пытаюсь понять, что Царек имеет в виду, а затем у меня в голове появляется догадка.

– Жанна, дай телефон, пожалуйста. И набери мне сразу Даниила.

От меня не укрывается, что подруги озадаченно переглядываются, но Жанна все-таки выполняет просьбу. Я ставлю звонок на громкую связь. Соколову хватает всего нескольких гудков, чтобы взять трубку.

– Да, любовь моя.

– Не могу ответить тебе тем же, – отвечаю я деланно равнодушным голосом. – Даниил, скажи, пожалуйста, какие у тебя остались от меня секреты?

Долгая пауза на другом конце трубки свидетельствует об одном: Соколов не знает, что ответить.

Наконец из телефона доносится неуверенное:

– Слушай, я честно не знаю, что тебе сказать. Порнушку на жестком диске не прячу, трупа на антресолях тоже нет.

– А что насчет кабинета географии?

– Какого каби?..

По тому, как он обрывает сам себя, я понимаю, что до него наконец дошло.

– Я забыл рассказать, – признается он.

– Я сегодня забуду выйти за тебя замуж! – грожусь я, а сама едва сдерживаюсь от смеха. – Выкладывай. И ты на громкой связи – у меня будет трое свидетелей.

– В общем… Блин, неловко это как-то все рассказывать.

– А ты не бойся, рассказывай, – помогает моему жениху Царек. Что бы я делала без этой взбалмошной девицы?

– Эти придурки из пятьдесят седьмой школы. Как их там? Феликс и Денис, кажется. Я услышал, как они обсуждали тебя в раздевалке на районных соревнованиях по плаванию. Говорили, что подсунули тебе записку, чтобы ты после уроков зашла в класс географии с завязанными шарфом глазами, якобы от имени Макарова. Этот олух, похоже, вообще ни о чем не знал. А они там с тобой вдвоем и позабавятся. Даже что-то про съемку говорили. Вряд ли они собирались переступать закон, но я все равно разозлился. Короче, мы «поговорили» с этими пацанами после соревнований.

– Так, дальше, – требует деловая Жанна, оперев локти на колени и сцепив пальцы под подбородком.

– Я не собирался… Но, в общем, я просто зашел тебя проверить. Что все в порядке.

– И не удержался, – расплывается в улыбке Царек.

– Боже, Маша, я очень перед тобой виноват. – Даниил как будто и не слышал комментарий Насти. – Я полный придурок. Мне вообще нет никакого оправдания. Ты просто сидела там, такая одинокая. И я не знаю, что на меня нашло…

Я издаю стон разочарования.

– Соколов, ты хоть понимаешь, что если бы ты не водил меня за нос, то мы бы с тобой сэкономили тринадцать лет жизни?

– Так ты не злишься? – спрашивает он.

– Очень, – не скрываю я. – Но с правдой мы можем работать. Правда – это уже хоть что-то.

– А еще повинная снижает срок заключения! – добавляет Настя, чьи родители были юристами, пока не вышли на пенсию.

– В данном случае заключение у тебя одно – пожизненное.

– Буду надеяться на милосердие моего судьи, – отвечает любимый.

Теперь я понимаю, почему тот поцелуй был таким особенным. Дело было не в темноте или романтичной, как я тогда думала, записке. Наверное, Илья на следующий день удивился, когда я подлетела к нему после школы и неловко чмокнула в губы. Я-то думала, что это наш второй поцелуй. А Макаров был и рад, что все идет по плану и рыбка сама плывет к нему в руки!

– Спасибо, – я отключаю громкую связь и подношу телефон к уху, чтобы только я могла слышать этот голос, – за первый поцелуй.

Девочки на заднем плане издают протяжное «У-у-у-у!»

– Все только для тебя, – отвечает Даниил.

– Как там Маша?

– Страдает из-за разлуки с тобой. Но я все еще настаиваю: она мешала бы тебе собираться.

– Знаю, – соглашаюсь я, – но я все равно очень скучаю. И больше давай без секретов, даже если они во имя добра.

– Обещаю. Но и ты должна кое-что обещать, – внезапно говорит Даниил.

– Это что?

– Что всегда будешь помнить о том, что достойна самого лучшего.

– Это ты про свою скромную персону? – смеюсь я.

– Это я про то, что я люблю тебя любой. В любом теле. С брекетами. Что тебе там еще в себе не нравилось?.. Ты добрая и смелая, Маша. А еще красивая и самодостаточная. Обещаю, я буду до конца жизни готовить тебе завтраки и водить наших детей в школу, чтобы ты смогла подольше поспать.

– Детей? – переспрашиваю я. – Соколов, у тебя есть еще дети, о которых я не знаю?

– Как знать, как знать…

– Мы же договорились: никаких секретов! – протестую я, но Царек выхватывает у меня из рук телефон.

– Все, Маша больше не может говорить! Ей надо готовиться к свадьбе! – кричит она в трубку, а затем вооружается губной помадой. – Ну что, подруга, ты готова пройтись под марш Мендельсона? Это тебе, конечно, не кулаками махать.

– Готова, – смеюсь я вместе с подругами.

КОНЕЦ