Текст книги "Грехи распутного герцога (ЛП)"
Автор книги: Софи Джордан
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 16 страниц)
Грехи распутного герцога
Пролог.
Слезы бежали холодными дорожками вниз по щекам Фэллон О`Рурк, но ни один звук не сорвался с ее оледеневших губ. Ни рыдание. Ни хныканье. Прошедшие две недели полностью лишили любого звукового проявления ее горя. Свернувшись в кровати на втором этаже Пенвичской школы для добродетельных девочек, она изо всех сил сдерживалась и сумела–таки не зарыдать.
Одно за другим вырывались из нее при дыхании белые облака холодного пара.
Дрожа, она глубже закуталась в изношенное одеяло, задаваясь вопросом, будет ли ей когда–нибудь снова тепло. Настанет ли когда–нибудь ночь, когда ее ноги не будут болеть от холода. О, Па!
– Т–с–с–с.
Фэллон подняла голову. Две девочки с наброшенными поверх тонких плеч одеялами присели в ногах ее кровати. Она узнала их. Не потому, что они настолько отличались от других девочек бледными лицами и накрахмаленными передниками, каждый день проходящие по коридору, а потому что они с любопытным интересом наблюдали за ней, начиная с первого дня ее прибытия. Их широко раскрытые, серьезные глаза следовали за ней всюду, в отличие от других девочек, которых, занятые только своими бедами, это не волновало.
И это были беды, страдания. Постоянное сражение с голодом, холодом… друг с другом.
Она села одновременно быстро и осторожно. Две старшие девочки и младшая, только вчера укравшие ее скудную порцию, испуганно подскочили.
Все же у нее не было ничего, что могло быть нужным этим девочкам. И в тринадцать ей было гораздо тяжелее, чем кому бы то еще здесь.
Темноволосая выглядела так, будто ее легко мог свалить ветер, воющий снаружи на торфяниках. Без сомнения, ее порции воровали намного чаще.
Фэллон подвинулась, опираясь на локти. Ее спина, сегодня горевшая всего от одного удара ремня мастера Броклехёрста в наказание за то, что не сняла с головы свой чепчик, напомнила о себе.
Еще несколько раз перенести такие избиения, и скоро она превратиться в такое же жалкое существо, как эти сорок с лишним девочек, борющиеся за выживание в Пенвиче.
Увлажнив сухие губы, она проговорила.
– Да?
Старшая на вид из двух, возможно даже старше Фэллон, моргнула ярко–синими глазами – единственная краска на ее бледном лице.
– Мы не причиним тебе вреда, – она обошла кровать. – Идем с нами.
Может, это была доброта ее голоса… или просто то, что она вообще говорила в том месте, где никто не был расположен к общению, или ему не разрешалось говорить.
Плюнув на причину, Фэллон свесила ноги с кровати. Надев свои затасканные ботинки, она зашнуровала их и последовала за девочками, обходившими раскладушки спящих, вниз. Они крались через кухню, где около очага с догорающими, тлеющими угольками, громко храпя, спал повар. Фэллон сосредоточилась на спине младшей девочки, наблюдая за ритмичным движением ее темной косы, толстой, как рука человека, подпрыгивающей в такт шагам.
Порыв холодного ветра, резанувший по щекам, встретил Фэллон, когда она ступила наружу. Старшая девочка взяла руку своей компаньонки и протянула другую Фэллон. Она смотрела вниз на эту руку, гадая, стоит ли брать ее в свою собственную.
Девочка понимающе улыбнулась.
– Меня зовут Эвелина, – она пожала плечами. – Эви. – Она кивнула в сторону младшей девочки. – А это – Маргарит.
Маргарит подняла свой пристальный взгляд, раскрывая колдовские глаза, пылающие золотом в темноте ночи. Она застенчиво присела.
– Пойдем, – сказала Эви, прежде чем ее зубы застучали от зимнего холода. Она и Маргарит передвигались по мерзлой земле со скоростью зайцев. Потертые низы их длинных ночных рубашек колыхались из–под наброшенных на плечи одеял.
Кусая губу, Фэллон оглянулась, почти уверенная, что увидит призрак мастера Броклехёрста, решившего выйти ночью и проследить за нею. Ему нравилось избивать ее. Она улавливала это в том, как он пыхтел, когда порол ее ремнем по спине, и видела это в удовлетворенном блеске его глаз, когда наказание было закончено. И он готов был сделать это снова. Она сглотнула образовавшийся в горле комок. Она не хотела давать ему повод. Фигурки Эви и Маргарит уменьшались, их серые закутанные тельца были подобны пятнам грязи на белом горизонте.
Что–то бормоча, она нырнула в резкий поток ветра, ее ноги отчаянно заработала, и она чуть было не споткнулась, пытаясь догнать девочек, поскольку они уже свернули за угол школы.
Несколько мгновений спустя она достигла ветхой приземистой конюшни, прятавшейся в тени Пенвича. Ее ботинок расшнуровался, и холодный снег проник внутрь. Девочки оставили дверь открытой для нее, и Фэллон помогла им закрыть ее, борясь с порывами ветра. За толстой деревянной закрытой дверью ветер звучал далеко, уныло завывая на расстоянии. Эви и Маргарит взобрались по лестнице на чердак. Фэллон последовала за ними и, достигнув верха, увидела, как Эви вытягивает из–под груды сена ведро, а Маргарит присела в углу, разворачивая какую–то ткань.
Растирая свои руки, Фэллон наблюдала, как Эви отдирала тонкий слой льда от ведра с молоком. Она усмехнулась:
– Козье молоко.
– Где вы его достали?
– Жан–Люк из деревни оставляет его здесь наверху для нас один раз в неделю, когда привозит уголь.
Фэллон посмотрела на ведро.
– Почему?
– Маргарит говорит по–французски. Он думает, что она его землячка.
Фэллон, задохнувшись, посмотрела на темноволосую девочку – она освободила от ткани большой ломоть сыра.
– Он и это оставляет?
Маргарит предложила ей кусок. Фэллон старалась не накинуться на него в голодном припадке.
Они поели в тишине, чередуя сыр с роскошным молоком. Откинувшись на мягкое сено, Фэллон вздохнула, наевшись. Эви поднялась и открыла ставень в чердаке. Она обхватила голову руками и смотрела в зимнюю ночь.
Фэллон почувствовала умиротворение. Возможно, впервые, начиная со смерти Па. Она нахмурилась. Это не продлится долго. Лучше всего, если она не будет вести себя слишком непринужденно.
– Почему вы привели меня сюда? С собой?
Ответила Эви:
– Похоже, тебе необходим друг.
Фэллон кивнула, ее горло сковало от такой неожиданной доброты. Друзья для нее были потеряны. И семья. Она едва поминала свою мать, которая умерла от лихорадки, прежде чем она действительно могла узнать ее. Па был для нее всем. И теперь он ушел. Ей действительно нужен друг… или два.
Маргарит заговорила, и ее голосок был подобен шелесту перышек в воздухе:
– Девочки приходят в Пенвич и уходят…
– Чаще всего в гроб, – жестоко прошептала Эви, и ее синие глаза вспыхнули.
Маргарит продолжила:
– Ты не похожа на других девочек. Мы поняли это, когда ты поделилась своим хлебом с Элен.
Фэллон покачала головой.
– Элен?
– Маленькая Элен. Приблизительно пяти лет.
– О, – Фэллон кивнула, вспомнив ее. Какие–то старшие девочки украли еду у ребенка, а когда та начала возражать, злобно выкрутили ей руку.
Маргарит подтянула колени к груди.
– Ты напомнила нам … ну, нас, что ли.
Фэллон переваривала услышанное и не смогла ответить из–за плотного комка, застрявшего в горле. Она просто радовалась, что сблизилась с двумя другими душами. И больше не чувствовала себя настолько ужасно одинокой.
– Вот! – Эви упала на сено, показывая на единственную вспышку света в ночи, дугой прошедшую через темное, чернильное небо. – Вы видели это? Падающая звезда! Видели?
Фэллон кивнула, глядя в окно.
– Быстро загадывайте желания, – Эви крепко зажмурилась, ее губы шевелились, она объявила: – Я хочу приключений! Посетить далекие края, быть как можно дальше от этого мерзкого места. – Открыв глаза, она посмотрела на Маргарит, подталкивая младшую девочку. – Ну, чего ты желаешь?
Облизав полные губы, Маргарит задумчиво посмотрела в ночь.
– Я желаю… Я хочу быть значимой.
Эви медленно кивнула, затем обратила внимание на Фэллон, которая, затаив дыхание, ждала своей очереди. Ее сердце жаждало многого. Она хотела так много. Невозможного! Она хотела Па.
Она загадала кое–что важное и надеялась, что это достижимо.
– Я хочу иметь свой дом.
Полоса света, оставленная падающей звездой, исчезла, после того как слова слетели с ее губ, но Фэллон, словно перед глазами все еще могла видеть ее в ночном небе.
Их торопливо сформированные желания задержались в воздухе, слова парили подобно благоговейной молитве, громко произнесенной в часовне.
Я хочу приключений.
Я хочу быть значимой.
Я хочу иметь свой дом.
Глава 1
Фэллон шла вдоль мощеной улицы все медленнее и медленнее, впереди уже виднелся скромный кирпичный особняк – дом вдовы Джемисон. Пальцы ног больно вдавливались во внутреннюю поверхность туфель, и Фэллон просто мечтала о паре мужских ботинок, заброшенных под кровать, потому что миссис Джемисон сочла их неподобающими для своей служанки. В этой одежде я выгляжу как мужик в женских тряпках. Фэллон вздохнула и покачала головой. Она уже давно смирилась с тем, что ей никогда не быть женственной или изящной. Так почему бы остальным не сделать то же самое?
Было поздно. Встретившись с Эви и Маргарит, она совсем потеряла счет времени. Им наконец–то представилась возможность увидеться после двух лет переписки, с тех пор как их пути разошлись. Ее мягкая длинная юбка со свистом разрезала низкий ночной туман. Кутаясь глубоко в плащ, Фэллон остановилась и посмотрела на вырисовывающийся силуэт особняка, прячась в тени по непонятным ей самой причинам. Осторожность пронизывала ее, пока она смотрела на танцующие по бледному кирпичному фасаду тени. Какое–то мрачное чувство звенело в ней, покалывая затылок.
Предчувствие, на которое она не могла не обратить внимание… Инстинкт, родившийся в ней с тех пор, как убили ее отца и она оказалась на пороге Пенвича.
Ее пальцы обвились вокруг холодной стали забора, окружавшего маленький дом. Дрожа от ночного холода, она приказала себе поскорее убраться в тепло дома, но не могла даже пошевелиться.
И вдруг как гром среди ясного неба к ней пришло понимание этой настороженности.
Из окна передней гостиной лился свет. Приглушенный шум голосов витал в воздухе, словно мягкий ветерок. В такое позднее время дом обычно погружался в тишину сразу после того, как вдова Джемисон, приняв свой вечерний «тоник», отправлялась смотреть сны в сопровождении трех своих мопсов. Кроме того, вчера вдова уехала в Корнуолл навестить своих родственников, что делало эту ситуацию еще более странной. Бόльшая часть прислуги не имела ночных обязанностей, и потому была предоставлена самой себе и по собственному усмотрению могла распоряжаться своим досугом. Но никто из них не решился бы устроить вечеринку, пока хозяйки нет. Тем более в гостиной. Строгая экономка никогда бы не позволила случиться такому безобразию.
Итак, оставался вопрос: кто находится в доме? Решив, что ей нет до этого дела, Фэллон открыла ворота, ведущие к задней части дома, и тихонько прикрыла их за собой. Проскользнув внутрь через дверь для прислуги, она остановилась. В доме раздавались громкие незнакомые голоса. Из передней части дома послышался пронзительный женский смех, а через мгновение – смех другой женщины, такой же резкий. Фэллон вздрогнула и понеслась по узкому коридору так быстро, что обзавидовался бы даже профессиональный спринтер.
Кто бы мог быть сейчас в доме? У миссис Джемисон не было таких подруг, которые чувствовали бы себя здесь свободно в ее отсутствие. Разве что…
Фэллон приросла к месту, ощущая одновременно холодный страх и уверенность в своей догадке. Она закрыла глаза и потрясла головой.
Реджинальд. Ну конечно же. Или Реджи, как величала его не чаявшая в нем души мамаша.
Те редкие моменты, когда тонкие губы миссис Джемисон кривились в улыбке, означали, что ее сынок приехал домой из школы. Это было всего дважды с тех пор, как Фэллон нанялась сюда, но и этого было предостаточно. Ей было хорошо знакомо выражение, которое застывало на лице дражайшего Реджи во время его визитов к матери. Жизнь «подарила» ей тысячи встреч с благородными аристократами, имевшими именно такие лица. Ни благородством, ни сдержанным аристократизмом от этих «джентльменов» и не пахло.
Отпрыск был приблизительно ее возраста. Даже не принимая во внимание его веснушки и непропорциональные телу конечности, он выглядел намного младше самой Фэллон, которой исполнилось двадцать. Однако ни его обманчивая юность, ни слепое обожание его матери не могли одурачить ее. Потребовалось совсем немного времени, чтобы Фэллон поняла, почему девицы сторонились его.
Она едва не огрела этого хама книгой по башке, когда он зажал ее в библиотеке. Столь чудовищный поступок предотвратило внезапное появление его родительницы. Вместо того чтобы отчитать сына, она выгнала Фэллон из комнаты, сделав ей строгий выговор: «В моем доме шлюхи не работают. Покрой чем–нибудь свои отвратительные волосы и тащи свой зад на кухню».
Лицо Фэллон до сих пор вспыхивало от злости, когда в ее памяти эхом отдавались те оскорбление и фамильярность. Недовольство мастера Броклхерста пропитывало воздух в залах Пенвича, если ему вдруг казалось, что волосы кого–то из девочек отрастали длиннее, чем позволял он. Фэллон всегда нарывалась на его необъяснимую ярость со своими пламенными локонами.
Приподняв юбку, она быстро побежала по залу. Маленькая комнатушка, которую она делила с другой служанкой, находилась в конце коридора, прямо под лестницей, ведущей в покои хозяев.
Внезапно послышался какой–то другой звук, слившийся с отдаленным смехом. Ее пульс участился, когда до нее донесся шум приближающихся шагов. Она не знала, что делать: убежать или замереть на месте. Тяжелые шаги все приближались. Казалось, воздух в ее легких заледенел. На полу в коридоре образовалась тень. Сердце Фэллон бешено колотилось в груди.
Сжимая воротник плаща, она стала молиться, чтобы появился кто–нибудь из слуг, еще не успевший уйти на ночной отдых. Она попятилась в глупой надежде слиться со стеной.
Фэллон видела, как появились черные ботфорты, затем коричневые брюки, расстегнутый жилет и мятая зеленая рубашка. Она подняла глаза, и ее сковал ужас.
Реджи.Он был в дрезину пьян, о чем свидетельствовали его помятый вид и шатание из стороны в сторону. Мутными глазами он разглядывал ее, пока она стояла в обнимку со стеной.
– Вот ты где, дорогуша. – Ик. – Только подумай, а я уже было решил, что мне придется обыскать каждую комнату, чтобы найти тебя. – Ик.
Глубоко вдохнув, Фэллон отлипла от стены и шагнула вперед с высоко поднятым подбородком, полная решимости добраться до своей двери. И наглухо заколотить ее гвоздями.
– Добрый вечер, сэр.
– Добрый вечер, сэр! – передразнил он с противной улыбочкой и махнул рукой, его расстегнутый рукав взмыл в воздух, как птица. – Ты хорошо говоришь. – Ик. – Прямо как леди, – он ухмыльнулся, будто только что отпустил забавную шуточку.
Фэллон с трудом поборола желание бросить ему в лицо, что она такая же образованная и воспитанная, как и любая из знакомых ему леди, и он не должен так дико удивляться тому, что она может располагать слова в правильном порядке. Несмотря на очевидную нищету, она вовсе не была безмозглой беспризорницей. Пенвич поспособствовал этому, выветрив даже малейший намек на ирландский акцент в ее голосе. В школе могли морить голодом добрую половину учеников, избивать их до полусмерти за малейшие провинности, но образование там было первоклассным. И правда: Фэллон была замечательно подготовлена к жизни гувернантки. К сожалению, ей удалось найти только место служанки на кухне.
Знакомая злость загорелась в ее крови. Джентльмены вроде Реджи находили абсолютно приемлемым оставить ее без гроша в кармане при любой удобной возможности, увольняя ее без выходного пособия «за дерзость», если она не была так любезна с ними, как они того хотели. Так, имея за плечами целую кучу увольнений, а в руках – лишь пару рекомендательных писем, она оказалась в том положении, когда должность, более соответствующая ее квалификации, была для нее недоступна.
Рука Фэллон сжалась в кулак. Голос отца прошептал в ее голове, словно он стоял рядом с ней: «Осторожно, Фэллон, детка. Не дай ему спровоцировать тебя».
Вздохнув, она разжала пальцы и подавила раздражение. Такие эмоции навлекут на ее голову еще одно увольнение. Будет лучше, если она постарается разрядить обстановку.
– Прошу прощения, мистер Джемисон, – сказала она и попыталась обойти его.
Он преградил ей путь, двигаясь быстрее, чем она ожидала от пьяного вдрызг человека.
– Я подумал, ты захочешь выпить стаканчик шерри со мной и моими друзьями в гостиной, – он погладил ее по щеке тыльной стороной ладони. – Увидишь, как живется другим людям, – он прижал палец к хитро улыбающимся губам. – Я ничего не скажу матери. Пойдем.
Реджи сжал ее руку. Будто у него было на это право. Фэллон с такой силой сжала зубы, что заболела челюсть. Но разве не все они вели себя так? Будто имели права на все на свете?
Его голова не доставала ей даже до подбородка. Совсем плевое дело – всадить кулак в его физиономию с приплюснутым носом и отправить его в длительное путешествие в мир грез на пол. Отец читал ей лекции о том, что нужно уметь держать себя в руках и что лучше всего выждать, пока ее необузданные порывы пройдут, но он также учил ее, что нужно определить черту, за которой поведение других людей будет представлять для нее угрозу.
Вздохнув, Фэллон напомнила себе, что ситуация еще не перешла эту черту. Пока что. И ей нужно предотвратить подобный исход. Иначе ей опять придется сдаться на милость агентства. В частности, на милость миссис Харрисон. В ее мыслях нарисовался образ владелицы агентства с кислой миной и маленькими, как у жука, немигающими глазками, в которых не было ни капли милосердия. Она пошлет Фэллон куда подальше, если ту снова уволят, невзирая ни на какие оправдания.
Достоинство и сдержанность. Достоинство и сдержанность.
Как и в те долгие годы в Пенвиче, когда она была вынуждена молча кусать губы, пока кнут мастера Броклхерста совершал прогулки по ее спине. За любую, даже только кажущуюся провинность. Она и больше выдержала бы. Она бы смогла.
Со всем возможным очарованием и покорностью, которые она только могла изобразить, Фэллон прилепила на лицо улыбку:
– Звучит заманчиво, сэр, но я вынуждена отказаться.
– Ну уж нет. – Ик. – Как твой хозяин, я настаиваю, – впалая грудь Реджи раздулась от важности. – Я приказываю. Я уже все друзьям рассказал о тебе – о моей огненноволосой Боудикке.
Его пальцы сжали ее руку, словно он старался смягчить проявление своего господства нежностью.
– Боудикка? – Фэллон передернуло.
– Ага. Она была кельтской королевой и сражалась против римлян…
– Я знаю, кто она такая, – дерзко перебила Фэллон и прикусила язык.
Достоинство и сдержанность.
– Ну и ладно. – Ик. – Тогда тебе известно, что она была высоченной бабой с рыжими волосами. Говорят, что в битвах она с голыми сиськами разъезжала на коне, – его взгляд упал на ее грудь, которая была почти на уровне его глаз.
Щеки Фэллон вспыхнули. Эту деталь на уроках по истории в школе почему–то упустили.
Реджи провел ладонью вниз по ее руке и прикоснулся пальцами к ее кулаку.
– Если я не вернусь в гостиную с тобой, все решат, что я тебя выдумал. – Ик. – А мы ведь этого не хотим. Вот. Давай, покажи, на что способна, и иди с Реджи, – он моргнул. – Обещаю, ты отлично проведешь время.
По тому, как он облизал свои толстые губы, Фэллон решила, что он тоже надеется отлично провести время – с ней.
Папа предупреждал ее о похотливой мужской натуре, особенно если дело касается женщин, которых мужчины считали ниже себя – простыми отбросами. Когда не стало отца, прошли годы, превратившие эти предостережения в нерушимое убеждение.
В Пенвичской школе для добродетельных девочек имелось несколько таких, которые к добродетельности не имели никакого отношения. И Фэллон никогда не осуждала их. Девушки меняли то, что имели, на то, чего не могла дать школа: еду, одежду, любовь.
Так или иначе, она не собиралась идти в гостиную, полную пьяных молокососов, явно слетевших с катушек.
– Я работаю на Вашу мать, а не на Вас, мистер Джемисон.
Что–то сжалось в его лице, и он стал похож на избалованного ребенка, которому отказали в конфете.
Реджи щелкнул пальцами в воздухе.
– А как ты думаешь, кто унаследует все это? Когда я достигну совершеннолетия, все это станет моим, – он окинул ее взглядом. – Включая тебя и любого другого слугу в этом доме. Если хочешь сохранить свое место, постарайся хорошенько это запомнить.
Феллон вцепилась в ремешок сумочки. Потребовалась каждая капля силы воли, чтобы не бросить ее в лицо этому наглому щенку. Если она задержится еще хотя бы на миг, она стукнет его прямо на месте.
– Простите меня, сэр. Я только что вспомнила, что должна кое–что сделать.
Выпалив эту глупость, Фэллон резко вырвала руку из его хватки. Поджав губы, она решительно развернулась на пятках, успев заметить шокированное выражение его лица. Судя по всему, слуги еще никогда ни в чем ему не отказывали.
– Куда это ты направилась? – пробормотал он.
Фэллон не ответила, надеясь, что сможет исчезнуть в ночи, а назавтра это столкновение станет всего лишь тусклым воспоминанием в затуманенном алкоголем мозге Реджи. Несколько раз обойти площадь, и она сможет вернуться как раз после того, как он снова присоединится к друзьям в гостиной. Фэллон выскочила за дверь для прислуги в холодную ночь, ее пятки стучали по мощеной камнями дорожке, окружающей дом. Выйдя за ворота, она быстро пошла вперед, совершенно забыв о том, что они захлопнутся с громким лязганьем. Дыхание кружилось перед ней пенистыми облачками.
Внезапно эхо лязгающих ворот, открывшихся и закрывшихся снова, разрезало воздух. Фэллон застыла и бросила взгляд через плечо в ночной мрак. Не может быть. Это не мог быть он.Она прибавила скорость.
– Эй ты! Девка! Погоди.
Жар разлился по щекам Фэллон. Девка, значит!У нее есть имя! И она наверняка старше этой противной мелкой жабы.
– Стой, я сказал! – настаивал он.
Бульдог с косточкой.
Она притворилась, что не слышит его, и свернула в переулок, который вел от площади к узким тротуарам перед потемневшими магазинами. Она слышала шаги за спиной. На мгновение Фэллон подумала о том, чтобы побежать, но решила не делать этого. Немного склонная драматизировать, все же в душе она была практичным человеком, который понимал, что завтра ему понадобится работа. Вздохнув, она остановилась и повернулась к нему.
– Мистер Джемисон, – начала она, когда он, задыхаясь, подошел к ней. Его лицо было красным от погони и чего–то еще, от чего по ее спине побежали мурашки. – Возвращайтесь домой, сэр, к своим друзьям. Я вспомнила, что у меня поручение к…
– В такое время? – выдохнул он. – Чушь собачья. Ты пытаешься сбежать от меня. Дерзко, однако.
– Прошу Вас, сэр. Просто идите домой.
Все еще неровно дыша, Реджи взялся за бок, все признаки икоты исчезли.
– Как ты смеешь приказывать мне? Попридержи язык, девка.
– Пожалуйста, мистер Джемисон, – устало проговорила она. – Я совершенно не хотела оскорбить…
Он поднял руку и схватил ее за запястье. Его глаза были абсолютно трезвыми после пробежки по затуманенным улицам.
– Тогда тебе лучше быть послушным созданием и вернуться в дом вместе со мной.
Фэллон опустила глаза и посмотрела на свою руку, потом на сжимавшую ее бледную ладонь, меньше ее собственной. Злость закрутилась в животе. Ей понадобились все силы, чтобы не разукрасить физиономию этому парню. Па долго внушал ей, как важно и полезно для нее показывать надлежащую покорность. Он же привил ей и здоровое уважение к собственной персоне и безопасности.
– Ты меня слышишь? – Реджи вошел во вкус, демонстрируя свое превосходство.
Она со свистом вдыхала воздух. Прости, па. Но даже ты признал бы, что это – как раз одна из таких ситуаций.
Ее живот скрутило. Не от того, что она собиралась сделать, а от того, какими, без сомнения, окажутся последствия ее действий.
– Я слышу Вас, сэр, – кивнула Фэллон. Ее охватило яростное спокойствие. – А теперь послушайте меня, – она встретилась с ним взглядом. – Отпустите меня или… – ее голос оборвался.
– Или что? – удивился Реджи.
– Или я Вас ударю.
– Ударишь меня? – он рассмеялся, запрокинув голову. – Да ты совсем спятила, девка!
– Смейтесь, сколько влезет, – холодно ответила она. – Я Вас предупредила.
– Предупредила? – он подергал ее за руку. Довольно ощутимо. Она вздрогнула. – Ну, на, вот тебе моя щека. Я дам тебе такую возможность.
О, у нее были идеи получше. Нужно преподать ему урок.
Фэллон вывернула руку из его пальцев, схватила его за плечи и изо всех двинула коленом в пах. В тот же момент она заметила его пораженный взгляд и мрачно ухмыльнулась, услышав сдавленное бульканье в его горле. Отпустив Реджи, Фэллон отступила назад, глядя, как он оседает, словно искореженная человеческая масса. Тихий жалкий стон слетел с его губ, отразившись эхом в холодном ночном воздухе.
– Вам очень повезло, что мне помешали все эти юбки, – и, уперев руки в бока, Фэллон добавила: – Могло быть намного хуже.
– Хуже! – прохрипел Реджи, распластавшись на земле и по–дурацки перекатываясь с одного бока на другой.
– Вот именно.
Его лицо покрывалось всевозможными оттенками красного и фиолетового в приглушенном свете газовых фонарей. Он сплюнул и произнес слова, которые так боялась услышать Фэллон. Но она знала заранее, что это произойдет, и, поскольку слышала эти самые слова далеко не впервые, они не произвели на нее должного эффекта:
– Ваши услуги больше не понадобятся.
Фэллон вздохнула. Опять уволена. Вот так всегда.
***************
