Текст книги "Девушка с зелеными глазами"

Автор книги: Собиан Хайес

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 20 страниц)

ГЛАВА
ДВЕНАДЦАТАЯ

Осознав, что у меня наконец появится возможность отплатить Женевьеве, я испытывала волнение, которое немного смягчало ужасные воспоминания о плачущей Нэт, укоризненно смотревшей на меня. Ночью я не сомкнула глаз и утром вскочила с постели уже в седьмом часу, взвинченная и энергичная, будто выпила двойной эспрессо перед завтраком. Люк накануне так и не сказал мне, как лучше одеться, и я рывком распахнула двери гардероба и стала копаться в содержимом. На улице похолодало, поэтому нужно было подобрать что-то теплое, кроме того, мы направлялись в захолустье, и требовалась какая-нибудь надежная обувь на случай, если мы решим пешком ходить по полям, или загнать стадо коров, или чем там еще занимаются в деревне. Я остановила свой выбор на штанах в стиле милитари и непромокаемой ветровке, купленной мамой к моему первому походу вместе с парой практичных ботинок, которые в обычной ситуации я бы ни за что не надела. Было бы неплохо казаться старше своих лет, поэтому я накрасилась и собрала волосы в высокую прическу, пытаясь изобразить изысканность и искушенность, но в итоге стала еще больше походить на школьницу, поэтому пришлось отказаться от этой идеи. Я не смогла заставить себя позавтракать, поэтому захватила небольшую сумку и набила ее чипсами, печеньем и шоколадками, добавив бутылку воды.

Люк выглядел совершенно растрепанным в поношенных джинсах и свитере крупной вязки, словно щеголяя взъерошенными волосами и утренней щетиной. Я не могла скрыть радости по поводу того, что мы направляемся в какое-то новое неизвестное место: родной город стал для меня намного теснее с тех пор, как в нем появилась вездесущая Женевьева.

– А Лаура не обидится, узнав, что ты целый день потратил на эту поездку?

Он криво усмехнулся.

– По субботам Лаура любит совершать набеги на магазины. Так что на самом деле ты спасла меня от участи худшей, чем смерть.

Я волновалась, что наша поездка может стать причиной разлада между ними, но теперь успокоилась.

– А что с Мерлином?

– Я сказала ему, что мама себя нехорошо чувствует. Это безобидная маленькая ложь. Конечно, я хочу с ним встретиться, но это дело слишком важное, чтобы его откладывать.

– А ему самому не кажется странноватой вся эта ситуация с Женевьевой?

– По правде говоря, я никак не могу донести до него это, – призналась я. – Его мама вообще думает, что она чудесная и одаренная. А она просто пудрит всем мозги.

– Бедная Кэт. Похоже, она всех опутала своей паутиной, да?

– Что-то вроде того. – Я отвернулась к окну и стала смотреть на проносящийся мимо пейзаж, размышляя, когда моя жизнь успела стать настолько запутанной.

– Ты была когда-нибудь в Йоркшире? – спросил Люк.

Я отрицательно покачала головой.

– Мы несколько раз проводили там каникулы, когда я был маленьким, – начал рассказывать он. – Там потрясающая атмосфера: вересковые поля, открытые всем ветрам, холмы и горы, карстовые пещеры, леса, водопады, долины, не говоря уже обо всяких жутковатых старинных постройках. На самом деле, говорят, будто в Йорке встречается больше всего привидений.

– Ты сейчас как будто рекламу для туристического бюро зачитал, – засмеялась я.

Он хитро подмигнул мне.

– А я еще даже не упоминал обо всех знаменитых ведьмах, которые там когда-либо жили.

– Я завязала с ведьмами, ты помнишь?

Люк заметно оживился, когда мы выехали на автостраду, и следующие пару часов рассказывал смешные истории о своей работе и своем боссе. Впервые за долгое время я наконец почувствовала себя в своей тарелке, как будто чары Женевьевы слабели по мере того, как мы удалялись от города.

– Фууу! Вот теперь мы точно в деревне! – Я поспешно закрыла окно, едва почувствовав запах навоза.

Люк проверил дорогу по навигатору.

– Мы почти добрались. Осталось проехать около пяти с небольшим миль.

Шоссе сменила узкая однополосная дорога, и нам пришлось съехать на обочину, чтобы пропустить трактор. Впереди, насколько хватало взгляда, лоскутным одеялом простирались поля, засеянные рядами капусты и светло-желтым рапсом. Ветер разгуливал вокруг, не встречая ни малейшей преграды, раскачивая голые деревья и вздымая опавшую листву. Я могла ощущать его, даже несмотря на то что мы сидели в машине.

– Вот мы и на месте, – объявил Люк и остановил машину у обочины.

Городок представлял собой скопление не более чем пятидесяти домов, разбросанных вокруг зеленых земельных участков. Большинство из них выглядели, как переделанные домики сельских рабочих с маленькими застекленными оконцами и низкими дверными косяками. Несколько новых построек резко контрастировали с их старым полинялым кирпичом и шиферными крышами. На холме горделиво возвышался фермерский дом, окруженный несколькими амбарами. Мне не понадобилось много времени, чтобы понять, что удивительного было в Нижнем Крокстоне – гнетущая тишина. Я воображала себе жизнерадостных фермеров на тракторах, загорелых детишек, бегающих по кукурузным полям и миловидных женщин в капорах, несущих в корзинках свежие яйца и молоко, но вокруг не было ни души.

– Похоже, все разошлись по домам, – заметил Люк.

– Нам не удастся не вызвать подозрений, – пожаловалась я, увидев, как в ближайшем окне покачнулась тюлевая занавеска. – В таком месте кого угодно надолго запомнят.

Люк вылез из машины и потянулся, оглядываясь по сторонам.

– Хорошо бы найти что-то вроде сельского клуба или паба, куда ходят все местные.

Я скривилась на слове «местные», и Люк натянул мне на лицо капюшон.

– Кэт, это не город проклятых!

Я насупилась.

– Мне не кажется, что где-то в округе может быть паб.

Люк указал вперед.

– А как насчет этого дома? Там какая-то вывеска снаружи.

– Раньше это была молочная лавка, – ляпнула я без раздумий, и он удивленно посмотрел на меня.

– Ты это точно знаешь?

– Нет, – я смущенно засмеялась, не желая объяснять ему свое ощущение дежавю. – Я хотела сказать, что этот дом похож на молочную лавку.

Мы подошли к вывеске, рекламирующей свежие фермерские продукты, и Люк по-старомодному взял меня под руку.

– Я еще слишком молода, чтобы вести себя как замужняя матрона, – заныла я.

Он остановился и оценивающе оглядел меня.

– Когда я уезжал в университет, ты вообще была пузатой мелочью с торчащими зубами и в подтяжках!

– За три года ты много раз приезжал, Люк, – парировала я. – Ты просто слишком тащился сам от себя, чтобы обращать внимание на меня.

– Зато я делаю это сейчас, – сказал он, и у меня почему-то заныло в животе. – И вижу, что ты все еще пузатая мелочь, Кэт.

Я попыталась лягнуть его в лодыжку, когда он повернулся спиной. Он догнал меня на лужайке и впечатал в траву регбистским приемом, а я визжала, чтобы он отстал, одновременно представляя, что же о нас подумают местные жители.

– Пожалуй, начнем с жены фермера, – сказал Люк, стряхивая траву с джинсов. – Скорее всего, это будет дама под сотню килограмм с румяными щеками и руками, как у борца. Она наверняка провела здесь пятьдесят лет своей жизни и знает обо всех рождениях и смертях на мили вокруг. Ее дочери – прирожденные доярки, а сыновья расхаживают в рабочих комбинезонах, пожевывая травинки в волевых ртах.

Я уже начала паниковать и даже не улыбнулась.

– Нам ни в коем случае нельзя сесть в лужу. Нужно сначала придумать какую-нибудь легенду. – Он и бровью не повел, продолжая идти вперед. – Эй, Люк! Нам нужно сделать так, чтобы наши истории не противоречили друг другу… я имею в виду, наше вранье…

Он пренебрежительно помахал рукой.

– Доверься мне. Я же журналист. Такие вещи удаются нам лучше всего.

На высоком табурете сидела девушка с иссиня-черными волосами, выбеленным лицом, фиолетовыми губами и густо подведенными глазами. Кожаная мини-юбка, чулки-сеточки и массивные «мартинсы» совершенно не делали ее похожей на доярку, так же как и пирсинг в носу, бровях и щеках. Увидев, как у Люка отвисла челюсть, я едва не засмеялась в голос, и мне пришлось прикусить губу. Девушка не выказывала ни малейшей заинтересованности в том, почему мы здесь оказались, и не отпускала никаких комментариев, вроде «чужаки» и «вы не из здешних мест». Она флегматично оглядела нас сверху донизу и с мрачным видом продолжила читать свою книгу. В уголке помещения я заметила круглый столик и два стула.

– А у вас не продается сэндвичей или чего-нибудь попить?

– Я могу сделать булочки с ветчиной или сыром и горячие напитки, – ответила девушка, переворачивая страницу.

– Нам два с ветчиной, пожалуйста. И чаю. Мы проделали неблизкий путь.

Никакой реакции. Когда она ушла в глубину дома, мы с Люком в изумлении уставились друг на друга.

– Настоящая доярка! – прошипела я, и Люк ногой пнул меня под столом.

– Она похожа на актрису из фильма про зомби, – прошептал он.

Люк не разделял моей любви ко всяческим древностям, поэтому я даже не пыталась выражать энтузиазма по поводу старинных обсыпающихся стен или затейливых поперечных балок. Все было оставлено таким же, каким, вероятно, было многие годы назад, вплоть до резных маленьких окошек. Мы услышали шорох ткани, и я приложила палец к губам, чтобы Люк не сболтнул лишнего. К нам энергично вошла женщина с двумя тарелками в руках, и я умышленно стала избегать взгляда Люка. Она представляла собой карикатурную вариацию фермерской жены и даже затмевала образ, придуманный Люком: широкое раскрасневшееся лицо с ямочками, обрамленное седыми волосами, полная фигура в огромном переднике.

– Так-так, – начала она, ставя перед нами тарелки. – И что же привело вас в наш медвежий угол?

Я едва сдержала улыбку.

– Мы просто проезжали мимо. Хотели поехать какой-нибудь живописной дорогой, посмотреть на загородные пейзажи. Мы из города, дым, смог и все такое.

– Зато мы раньше уже видели коров. – Люк решил поиздеваться над моими потугами.

Я скорчила ему глупую рожу за спиной фермерши.

– А вы давно тут живете?

– С тех пор, как вышла замуж, – твердо ответила она. – Ферма принадлежит семье моего мужа в течение уже трех поколений. Вы сейчас находитесь в постройке, которая раньше была молочной лавкой.

Люк издал какой-то звук, который, по-видимому, должен был обозначать изумление, но я проигнорировала его.

– Значит, вы знаете всех в этом городке?

Она кинула подозрительный взгляд на нас обоих.

– Возможно, что да.

Люк собрался было заговорить, но я опередила его.

– Просто дело в том, что… я пытаюсь организовать что-то вроде семейного воссоединения, и здесь живут люди, которые могут оказаться моими родственниками.

– То есть вы не любоваться на деревенские пейзажи приехали, – заметила жена фермера, с силой размешивая заварку в чайнике. Я умирала от жажды, но она, кажется, не собиралась нести его нам. – А как их зовут?

– Мортон, Джейн и Пол Мортон.

По ее лицу пробежала тень.

– Они приходятся тебе близкими родственниками?

Я почувствовала, как щеки покрывает румянец.

– Нет, просто двоюродная сестра по маминой линии, они переехали, и мама уже давно потеряла связь с ними.

Она пытливо взглянула на меня своими проницательными глазами.

– А ты уверена, что они живут здесь, в Нижнем Крокстоне?

Я заметно поежилась, потому что она, видимо, не собиралась ничего нам сообщать.

– Мама дала мне старую открытку, – пискнула я, – и это последний известный нам адрес.

Фермерша скрестила свои массивные руки на груди и с сожалением покачала головой.

– Ну что ж, очень жаль, что мне приходится сообщать плохие вести. Джейн и Пол действительно жили здесь, но они погибли в пожаре много лет назад.

Я закрыла лицо руками.

– Это ужасно.

Она неодобрительно хмыкнула.

– Все в деревне были поражены этим несчастьем. Это было как раз в сочельник, я никогда не забуду. Никто здесь не смог бы забыть.

– А дом? Он еще стоит?

– Его сравняли с землей, – глухо ответила она.

Голос Люка звучал подавленно.

– Остался ли кто-нибудь в живых? Кто-нибудь смог спастись?

Женщина отошла от нас и сделала вид, что занята чем-то у прилавка.

– Нет. Мне уже пора. Оставьте два фунта в кувшине у двери. И удачного вам дня.

Я была поражена ее внезапным уходом и проговорила ей вслед:

– А как же…

Люк перегнулся через стол и закрыл мне рот ладонью. Я рассерженно стряхнула ее.

– Она ничего не сказала об их дочери. Она же должна была ее знать!

Люк отказывался разговаривать, пока мы не выйдем на улицу. Мне пришлось смотреть, как он молча доедает сэндвич, отхлебывает чай, отсчитывает мелочь и накидывает куртку. Я сердито поплелась за ним наружу с опущенной головой, пытаясь укрыться от ветра.

– Извини. Я просто не хотел, чтоб нас услышали.

– Но зачем ей лгать? Мы прочли все о Грейс Мортон в газетной заметке. Просто невозможно, чтобы эта женщина не знала ее, тем более в таком маленьком городке.

– Мы не можем заставить ее откровенничать с нами, – безропотно ответил Люк.

– Давай лучше спросим еще кого-нибудь, – заявила я, и прежде чем он успел опомниться, я помахала какому-то мужчине, ремонтировавшему домик. Он заметил меня, но как ни в чем ни бывало продолжал шлифовать оконную раму и никак не отреагировал, когда я подошла. – Мы ищем какую-нибудь информацию о семье Мортонов, которые здесь раньше жили. Вы не были с ними знакомы?

Его ответ был резким и почти грубым.

– Нет, не был.

– А кто-нибудь другой? Может быть, кто-то из вашего дома еще помнит их?

– Я уверен, что нет, – проворчал он.

Люк потянул меня за капюшон в сторону машины.

– За время работы я усвоил одну важную штуку.

– Какую?

– По молчанию людей ты можешь понять столько же, сколько и по их рассказам.

Я была рада снова оказаться в машине, но раздражена тем, что вылазка оказалась бесплодной, а теперь еще и Люк заговорил загадками.

– Ты хочешь сказать, что это важно… то, что нам ничего не хотят рассказывать? Но почему?

– Я еще не знаю, но буду рад поскорее убраться отсюда. Еще немного, и мне станет не по себе.

Он надавил на газ, и колеса забуксовали по гравию. С диким скрежетом мы все же двинулись с места.

– Я знаю, что ты имел в виду, – вздохнула я, говоря скорее с самой собой, чем с Люком.

С чувством поражения я последний раз посмотрела в окно и успела только в ужасе поднести руку к лицу. С левой стороны на нас мчалась велосипедистка, и было уже поздно кричать что-то предупредительное, она влетела прямо в бок автомобиля, раздался тошнотворный звук удара.

ГЛАВА
ТРИНАДЦАТАЯ

Бледный как смерть, Люк выскочил из машины. Я поспешила за ним и попыталась помешать пожилой леди встать, боясь, что она сломала себе что-нибудь. Мы были в шоке, когда она резво вскочила на ноги и стала отряхивать от земли свои пышные нижние юбки и верхнюю твидовую, плотные колготки и непромокаемое пальто. Сама она по-видимому едва ли весила сорок килограмм и просто терялась в ворохе одежды.

– Это полностью моя вина, – настаивала она. – У меня катаракта, и вот плачевный результат.

– Вы уверены, что с вами все в порядке? – еле слышно прошелестел Люк. Я пыталась не обращать внимания на то, что ему пришлось опереться на дерево, чтобы удержаться на ногах.

– Все прекрасно, мои покупки смягчили падение.

Ее пышное одеяние и так бы смогло ее защитить, но она приземлилась на холщовые сумки, которые теперь представляли собой жалкое зрелище.

– Мы вернем вам деньги за все, что помялось, – сказала я.

– Конечно же, – эхом отозвался Люк. – Это меньшее, что мы можем сделать.

– Да нет же, все нормально, – она стоически вздохнула. – У меня не было ничего хрупкого, только кусок сыра, пучок лука, картошка и несколько ломтиков бекона.

Убедившись, что старушка действительно в порядке, Люк с вожделением стал смотреть в сторону машины, но я больно ущипнула его за руку, давая понять, что мы не можем бросить ее в таком виде.

– Надо осмотреть вас дома, – предложила я. – Чтобы убедиться в том, что у вас нет травм.

Пожилая леди показала на Люка и озорно захихикала.

– Кажется, твой друг находится в гораздо худшем состоянии, чем я.

Однако она позволила мне взять себя под руку, когда мы пошли к дому. Люк неохотно запер машину и поплелся за нами. Меньше чем через сотню метров она остановилась у домика, крытого соломой, с вывеской «Табак на ветру» и стала рыться в сумке в поисках ключа.

– Раз вы уже здесь, может, задержитесь на чашечку чая?

Люк вежливо отказался.

– Извините, но нам еще предстоит долгая дорога. Нам нужно возвращаться домой.

Я снова стала извиняться перед старушкой, и меня уже второй раз за день схватили и потащили за капюшон. Но мы не успели сделать и нескольких шагов, когда прозвучал ее голос.

– И что же, вы не желаете ничего узнать о Мортонах?

– Кто вам рассказал? – удивленно спросила я.

Она понимающе улыбнулась.

– В этих краях новости быстро разносятся.

Войдя в домик, мы будто перенеслись в прошлое: низкие потолочные балки цвета темного шоколада, настоящая печка с горящими поленьями, шероховатый кафельный пол, покрытый огромным ковром. У потрескивающей печки уютным клубком свернулась черная кошка.

Пытаясь привыкнуть к полумраку, Люк сощурил глаза и забрюзжал.

– Она выглядит зловеще. Такое худое лицо, длинный нос, еще и заманила нас к себе. Вот увидишь, она там уже котел готовит, чтобы сварить нас живьем.

– Тихо ты… она идет сюда.

– И я не люблю крапивный чай, заправленный лягушачьей икрой!

Пожилая леди появилась в коридоре с двумя чашками, дребезжащими на блюдцах. Я вскочила и помогла ей донести.

– Чай всегда вкуснее, если пить его из фарфоровой чашки, не так ли, милая?

Люк скривился, принимая чашку у меня из рук.

– Так, дайте-ка подумать, что же я могу рассказать вам о Джейн и Поле Мортон.

Я кивнула.

– Если бы вы могли… Все, что вспомнится.

Она протянула руки к печи, потерла ладони и устроилась поудобнее в потертом кресле, залатанном кусочками разнородной цветной материи. Казалось, она была рада нежданным слушателям и пожевала губами, прежде чем заговорить.

– Они всегда оставались людьми в себе, это уж точно. Мне кажется, они и сюда-то переехали для того, чтобы… уйти от мира. Они были глубоко религиозными людьми, по мне, даже чересчур фанатичными. Боюсь, и не такими уж счастливыми, слишком озабоченными обличением греха во всем окружающем.

Я старалась не показаться слишком настырной.

– За сколько лет до пожара они переехали сюда?

– Мне кажется… Нет, я уверена. За четыре года. У нас не так много приезжих, и такие вещи хорошо запоминаются.

Я нервно откашлялась.

– А вы… я хочу сказать… вы видели пожар в ту ночь?

Старушка кивнула с серьезным видом.

– Было ветрено, и пламя поднялось на десять метров… а ветер раздувал его все больше… в воздухе летали мусор, копоть и пепел, и вся деревня пыталась потушить огонь… А затем мы увидели ее…

– Кого? – воскликнула я, но женщина была мысленно далеко отсюда и полностью позабыла о нашем существовании. Прошло время, прежде чем она продолжила рассказ.

– Она вышла прямо из пламени… почти шагом, как будто ей вовсе не надо было спешить.

– Кто вышел? – снова спросила я.

– Грейс, – выдохнула она. – Грейс Мортон глядела на нас своими жуткими зелеными глазами. У меня до сих пор бегут мурашки на спине.

– Грейс была их дочерью? – спросил Люк.

– Да. Ей было всего семь лет, но она вела себя так, что можно было подумать, что она намного старше.

У фарфоровой чашки была настолько миниатюрная ручка, что мне приходилось зажимать ее большим и указательным пальцами, чтобы удержать. Я подумала, как Люк ухитряется справляться со своей чашкой, и тут увидела, что он исподтишка потягивает чай из блюдца.

– Значит, Грейс выжила той ночью? – подытожила я. – А та дама с фермы сказала, что никто не уцелел.

Пожилая леди фыркнула:

– Люди не очень-то любят говорить об этом. Мы здесь пытаемся забыть о произошедшем, и вам лучше сделать то же самое.

Я не была уверена, что поняла ее правильно:

– Забыть о Грейс? Но почему?

Она неопределенно хмыкнула и пожала худыми плечами:

– Это не мое дело, но мне кажется, вам стоит оставить прошлое в покое. Грейс всегда заставляла всех нас чувствовать себя не в своей тарелке. Казалось, она может превратить взглядом в камень.

Люк сердито кашлянул:

– Она была всего лишь ребенком.

Старая леди скрестила руки на груди и заговорила, словно оправдываясь:

– Она разговаривала не как ребенок, и другие дети в деревне сторонились ее. Я думаю, это устраивало ее родителей, они все равно не признавали школьного образования и учили ее дома.

Мы все смолкли, и тишина нарушалась только довольным мурлыканием кошки. Я испугалась, что зря теряю время.

– И вы не знаете, как Грейс удалось спастись из огня?

Старушка потемнела лицом.

– Нет. Это было абсолютно непостижимо, как она смогла выскользнуть из дома на холодный ночной воздух.

Люк сжал кулаки.

– Значит, эта маленькая девочка прошла через десятиметровое пламя?.. Прямо чудеса какие-то.

– Я бы не стала так говорить, – резко ответила она. – Я живу достаточно давно, чтобы понять, что в этом мире существуют необъяснимые явления, с которыми я не хотела бы иметь дела. Грейс относится к ним, и мне не нужны скользкие юнцы, утверждающие что-то обратное.

Люк, не ожидавший подобного ответа, откинулся назад в своем кресле. Жар от печи стал таким сильным, что я с трудом дышала.

– А где она теперь?

– У нее остались дядя и тетя, которые жили неподалеку от города. Он был священником в церкви Святого Иоанна. Они забрали ее к себе, и это было последнее, что мы о ней слышали.

Люк уже начал проявлять нетерпение. Он стал постукивать ногой по коврику и ерзать на месте. Я допила свой чай, встала и поблагодарила, собираясь уйти. Когда мы подошли к двери, старушка снова оживилась.

– Может, наша деревня и маленькая, но и у нас есть, чем гордиться.

– Что же это? – улыбнулась я.

– Судебное разбирательство над ведьмой, милая. Оно происходило в городе, но осужденная была из нашей деревни.

– Правда? – Люк подошел ближе и, сдавленно хихикая, стал тыкать меня в спину.

– Дело было тем страшнее, что повешенная женщина была обвинена собственной дочерью, которая была еще совсем ребенком.

Я изо всех сил старалась не смотреть на Люка.

– Она обрекла на смерть собственную мать?

– Да, и по слухам, на самом деле это она была ведьмой, слишком коварной, чтобы попасться. Она безупречно замаскировалась, как ты можешь понять, – приняла облик прекрасного ребенка, но в конце концов зло все равно проявило себя.

Я уже не могла придумать подходящего ответа.

– Эээ… Большое вам спасибо… за чай и все остальное…

Люк уже убежал вперед, и старушка неожиданно притянула меня за руку ближе к себе. Ее кожа, прикоснувшаяся к моей, цветом и мягкостью напоминала пергамент, и она зашептала мне на ухо:

– У тебя есть дар, но ты сама этого еще не сознаешь. Ты должна найти ее слабое место.

Я испуганно выскочила наружу, где меня поджидал Люк, уже не скрывавший бешенства.

– Да она просто чокнутая. Ты хоть поняла, к чему она клонила? Что эта Грейс – реинкарнация той самой ведьмы.

– Я не вижу никакой связи, – солгала я. – Может, это просто легенда.

– Тогда они всех подряд считали ведьмами. Ты посмотри на себя, Кэти – волосы рыжие, зеленые глаза, держишь дома кошку… да тебя бы в числе первых отправили на костер.

– Благодарю за оказанную честь, – подчеркнуто медленно произнесла я.

– А остальное? – продолжал возмущаться Люк. – Семилетний ребенок не может сам выбраться из пламени невредимым.

– Она все время говорила о ее глазах, – мягко сказала я. – Никто, кто видел Женевьеву хоть раз, не может забыть ее глаза.

– Так что, ты думаешь, это она?

– Я даже не знаю.

– Она сказала, что у девочки были родственники за городом. Если Женевьева – это Грейс, она не могла оказаться на улице, ведь о ней было кому позаботиться.

– Может, она запугала и их тоже?

– Ты не заметила у нее никаких шрамов?

– Нет, – горько ответила я. – У нее замечательная персиковая кожа.

Люк собрал рот в уже знакомую мне решительную линию.

– Мне кажется, это ложный путь. Слишком все надуманно.

Когда мы садились в машину, я закусила губу, чтобы не рассказать Люку о напутствии, которое дала мне пожилая леди.

– Люк, тем не менее, во всем этом много странностей. Она посоветовала держаться подальше от Грейс, как будто была напугана или есть еще что-то, чего она нам не сказала.

– Возможно, она просто одинокая эксцентричная особа, которой хотелось с кем-нибудь поговорить.

Я была абсолютно раздавлена и не могла скрывать этого.

– Ты правда не веришь, что это была Женевьева?

Люк грустно улыбнулся.

– Нет, это слишком фантастично. Подозрительные местные жители, огонь, который не обжигает, и эта старая леди с ее суеверными предупреждениями.

Я остановила его рукой и резко распахнула дверь машины.

– Я забыла там шарф… вернусь через секунду.

Я бегом пустилась к домику, чувствуя, как мое сердце просто выскакивает из груди, уступив желанию расспросить пожилую леди о ее странном совете. Я громко постучала в дверь, но никто не ответил, и, подумав, что старушка плохо слышит, я стала заглядывать в окна. Я посмотрела внутрь, потерла глаза и заглянула вновь, но нет, мне не показалось. Уютная комната, которую мы только что оставили, стала холодной и пустой – ни горящего очага, ни мурлыкающей кошки на ковре. Я снова застучала, но нетерпеливый оклик Люка заставил меня вернуться. Я сделала непроницаемое лицо, когда садилась в машину, и постаралась не выдать своих эмоций.

Люк завел двигатель.

– Ну что, поехали?

Я кивнула, и мы поехали, оба радуясь тому, что уже движемся по той единственной дороге, по которой можно уехать отсюда.