Текст книги "Тонкие грани (СИ)"
Автор книги: Слава Доронина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 23 страниц)
– Я буду ждать снаружи, – блондин мельком посмотрел на меня, и на его лице отразилась растерянность.
Интересно, ощущало ли загнанное в ловушку животное свой конец? Какие чувства оно испытывало при этом? Страх? Скорее всего. Человек был сильнее животного, когда в его руках находилось оружие. Пыталось ли оно сопротивляться? Ведь инстинкты самосохранения были развиты одинаково абсолютно у всех. И если мой конец близок, как завещал мне покойный дядюшка, то почему я не испытывала ни одного из перечисленных чувств?! От чего мне было отталкиваться, чтобы принять верное решение? Интуиция и все мое естество делали ставку на Рика. Но вопрос заключался в другом... я даже не знала от чего себя защищать. Скорее всего, от смерти. Тогда кого мне стоило опасаться, чтобы не получить пулю в лоб?
Стянув с себя белую сорочку, я влезла в черное платье, оно оказалось мне немного мало, рукава коротковаты, но эластичный и тянущийся материал компенсировал этот недостаток, превращая в достоинство, облегая меня так, словно платье было моей второй кожей. Я подняла рукава, образуя гармошку, что в принципе всегда делала с одеждой и в обычной жизни. Юбка платья обтянула бедра. Единственным скромным во всем этом одеянии был черный цвет, придававший внешнему виду толику скорби. Отсутствие лифчика под платьем так же не вызывало бурного восторга. Грудь не была маленькой, но и назвать ее большой язык тоже не поворачивался. Я вспомнила о пиджаке, осматривая себя сверху вниз. Ну что же… выбора как такового у меня и не было. Надела туфли – слава Богу, те оказались мне впору. Естественно, никакого зеркала в палате не имелось, расчески и в помине. Я стянула с волос резинку, кое-как прочесав пятерней спутанные волосы, собрала волосы в тугой хвост. Прямо скажем, полевые условия для сборов. Взяв в руки очки, открыла дверь и сокрушенно покачала головой, оказавшись в небольшом коридорчике с двумя дверьми. Заглянув в боковую дверь, обнаружила душ. Внутри комнаты помимо него обнаружила еще и зеркало, и сушилку для полотенец. Мельком глянув на отражение, обратила внимание на растерянное выражение своего лица. Платье... никак не предназначалось для похорон. Присутствие бюстгальтера, возможно, частично бы компенсировало этот недостаток, но я была не уверена в этом до конца. Мечтательно окинув взглядом душевую, я вышла к блондину, который ждал меня в длинном и просторном коридоре. Стены бежевого оттенка, что я видела накануне смерти дяди, сразу же бросились в глаза. Значит, я не ошиблась, полагая, что до сих пор находилась в стенах реабилитационного центра для инвалидов. Блондин осматривал меня намного дольше, чем полагалось по правилам этикета. Я бросила на него испепеляющий взгляд.
– Наверное, я немного не угадал с размером, – он извиняюще улыбнулся. Да уж...
– Не угадал – это неподходящее слово, – ответила я бесстрастно.
– Возьми, он принадлежит тебе, – блондин протянул мне медальон.
– Это моего брата? Но... как он...
– Да, это медальон Стэнли. Рик попросил меня, чтобы я его вернул.
– Рик? – я подняла глаза. – Но как они у тебя оказались?
– Мне отдал их Сэт. Ему тоже можно доверять. Нам нужно было кое-что проверить. А теперь идем, мы опаздываем, – он взял из рук медальон и надел мне на шею, а затем развернулся и направился прямо по коридору.
Я последовала за ним, стараясь не отставать. Мы шли тем же путем, каким я пришла сюда накануне. По длинному коридору мы дошли до лифта, спустились вниз и оказались в просторном и светлом фойе. Сегодня здесь было так же безлюдно, как и в тот день, когда меня сюда привезли.
– Мы поедем на разных машинах, – констатировал блондин.
– Почему? – я посмотрела на него непонимающим взглядом.
– Потому что мы не знакомы… Потому что я всего лишь был лечащим врачом твоего дяди… – он посмотрел на меня проницательным взглядом.
– Но… – я не понимала, к чему была вся эта конспирация?! Дяди уже не было в живых. Рику больше ничего не угрожало, ровно как и блондину, будь они хоть трижды заодно.
– Я не буду присутствовать на похоронах, – добавил он.
– Но...
– Алисия, ты привлекаешь к нам ненужное внимание, – тихо сказал блондин, развернулся ко мне спиной и зашагал прочь.
Я стояла посреди тротуара, не зная что делать и куда идти. Такого поворота событий я никак не ожидала. Не знаю, сколько времени я простояла одна, смотря вслед блондину, который вскоре скрылся из поля зрения.
– Вот она, – услышала я голос Вилсона и резко обернулась. Почему блондину было не взять меня с собой сейчас? – Сэт, куда смотрели твои глаза? – Вилсон гневно глядел в мою сторону, отчего я внутренне сжалась, но внешне продолжила стоять, как стояла.
– С ней был доктор, не нужно разводить панику на пустом месте, – огрызнулся Сэт.
– Ты головой за нее отвечаешь! – зашипел он ядовито в ответ и схватил меня за руку, грубо и бесцеремонно потащив за собой.
– Неужели так сложно попросить, чтобы я просто пошла за тобой? – я терпеть не могла, когда со мной грубо обходились. Даже если сейчас Вилсон вдруг решит убить меня за эти слова, мне было все равно. Мужчина резко остановился и посмотрел на меня, как на умалишенную.
– Здесь я решаю, кого и как вести, если понадобится, пристегну тебя к себе наручниками, – процедил он сквозь зубы и потащил меня за собой, с утроенной силой выкручивая мои запястья.
– Ты еще ошейник на меня надень, – огрызнулась я в ответ, чувствуя, как неприятно ноют запястья от стальной хватки Вилсона. Сэт несдержанно гоготнул, но увидев злой взгляд Вилсона, смолк. Кажется, блондин говорил, что ему можно тоже доверять? Непохоже...
На самом деле, я могла бы потерпеть этот дискомфорт, но Вилсон был мне слишком противен, чтобы выносить еще и боль, которую приносили его сильные и грубые ручищи. В ответ он лишь крепче сжал запястье, выкручивая его, желая, по-видимому, сломать. Мы подошли к черной машине, на которой я уже имела честь путешествовать. Позади моей «кареты», к которой Вилсон учтиво доставил меня, стояло еще пять таких же одинаковых машин. Не сильно-то и большая свита...
– Леди ждет особого приглашения? – Вилсон не скрывал своей неприязни, когда открыв заднюю дверь буквально затолкнул меня в салон. Промолчав, я лишь села удобнее, ощущая себя противоречиво. Никак не ожидала, что блондин оставит меня сейчас одну, проповедуя буквально еще полчаса назад о том, что я могла доверять Рику. О каком доверии в таком случае могла идти речь? Как я могла вообще доверять человеку, который наставлял на меня пистолет только за то, что я помяла его машину? Но и ехать с Вилсоном и Сэтом тем более никуда не хотела! Может, это все ложь, и никакой дядиной смерти не было и в помине?
Я сидела, отвернувшись к окну, и смотрела на мелькающие картинки перед глазами. Блондин темнил… С чего ему было опасаться Вилсона? Вилсон однозначно имел в этой ключевой цепочке весомую нишу. Но, скорее всего, второстепенную. Я была бы не прочь ознакомиться с уставом этой гребаной секты. Если таковой имелся. Одно я знала наверняка, мне необходимо было выпить, потому что мои натянутые до предела нервы могли не выдержать уготовленной для них роли. Никому же не нужна была на похоронах взвинченная истеричка?
– Я хочу выпить, – я озвучила вслух свое желание. Бесстрашие, которое я потеряла на стоянке в ту ночь, когда встретилась одновременно с двумя кошмарами, сначала с голодным ротвейлером, а затем с пистолетом наглеца, похоже не собиралось искать обратного пути в моем сознание. Тем и лучше для меня. Перед смертью определенно не надышишься, как и не напьешься.
– Сэт, достань из бардачка виски, – приказал Вилсон.
Будем считать, это компенсация в счет нанесенного морального и физического вреда. Крепкая мужская рука протянула мне откупоренную бутылку… наполовину полную. Я оскалилась, вспоминая про психологический тест, когда емкость наполовину наполнена жидкостью. У кого-то бутыль наполовину пуста, у кого-то наоборот. Так вот я неосознанно пришла к выводу, что она наполовину полна. Что же, оптимистично… Но в этот раз никакие психологические тесты не решат моей участи. Так как я совершенно не понимала, что меня будет ждать после похорон. Возможно, меня везут туда, чтобы заживо похоронить рядом с дядей. Кем он был во всем этом поставленном спектакле? Судя по наличию охраны, занимал не последнее место в этом уголовном сборище. Я взяла бутылку в руки и сделала несколько обжигающих горло глотков. Медленно растекающееся в груди тепло моментально дало успокоительный эффект. Вилсон, по-видимому, заметил мое взвинченное состояние, и ему не особо хотелось присмирять женский темперамент вручную, он дал мне бутылку, словно капризному младенцу погремушку. Я подавила смятение, которое сопровождало меня каждый раз, стоило мне приложиться к бутылке. Как известно, женский алкоголизм неизлечим, поэтому, беря бутылку в руки, я всегда думала о том, что балансирую на грани.
– Достаточно, – Сэт отобрал у меня уже никак не наполовину полную бутылку и закупорил ее, возвращая на место в бардачок внушительного размера. Да там целую коллекцию можно держать, а он пожалел полбутылки! Хотя мне вполне хватило нескольких глотков, чтобы почувствовать себя спокойнее и безразличнее ко всему происходящему. Я всегда отрицательно относилась к алкоголю, но… после смерти брата алкоголь помогал притупить боль. На время конечно, но этого было достаточно, чтобы окончательно не сойти с ума.
Через полчаса мы подъехали к тому самому кладбищу, где был похоронен Стэнли и родители. Сглотнув образовавшийся ком в горле, я сильнее вжалась в сидение. Нет! Все, что угодно, только не это! Я не переживу этого снова. Я не хочу идти туда, где все еще жили горькие, болезененные воспоминания. Они стояли за моей спиной, ожидая удобного случая, чтобы вновь ворваться в душу безутешными рыданиями. Машина въехала в огороженный участок и остановилась. Мне хотелось врасти в сиденье машины, чтобы меня невозможно было от него оторвать! Помимо горьких воспоминаний о брате в голове всплыло и еще одно, не менее тревожное. Наглец… Будь трижды прокляты его бесстыжие глаза!
Дверь распахнулась, и я, не дожидаясь когда грубые руки Вилсона помогли бы мне покинуть автомобиль, неохотно вышла наружу. Влажный воздух ударил в лицо. Я поторопилась надеть очки. Самое подходящее время... даже если заплачу, по крайней мере, никто не увидит моих мокрых глаз.
Верхушки массивных деревьев, в которых утопало кладбище, раскачивались от порывистого ветра. Осмотрев припаркованные машины, лишний раз удостоверилась в догадках относительно занимаемого дядей положения. Чутье, к сожалению или радости, ни разу еще меня не подводило. Ну почти...
Вилсон учтиво подставил мне свой локоть, на что я весьма растерянно отреагировала. Посмотрела сквозь очки в его лицо, увидела там неописуемые вспышки ярости и покорно взяла мужчину под руку, не желая лишний раз испытывать судьбу. На лице мужчины отразилась довольная усмешка.
Несмотря на большое количество припаркованных машин, я не могла охарактеризовать таким же словом всю похоронную процессию. Да, было много человек, но приблизительно столько же было и на похоронах брата. Не могла сказать точно, так как мало что помнила из того дня. Расплывчатое и смазанное пятно… лицо брата, закрывающаяся навечно крышка гроба и глухие стуки бросаемых цветов о деревянную поверхность крышки. Тогда я старалась держаться из последних сил, которые еще были. Но на самом деле я была слишком робкой, слишком слабой, примеряя на себя все время разные маски. Порой это была холодность, в другой раз безразличие… Но в моменты одиночества, когда никто не видел и не знал, что творилось у меня внутри, все летело в тар-тарары, все возводимые стены и границы рушились, стоило оказаться одному и поддаться слабости…
Мы подошли к до боли знакомому месту. Кажется, я обещала Стэнли больше не возвращаться… Священник уже стоял у гроба. Тот молчаливо ждал своего часа навечно залечь под землю. Здесь, в этом месте, были похоронены все мои родственники, в том числе и Мария – дочка Льюиса, она умерла чуть меньше полугода назад. Ее увлечение наркотиками не сослужило доброй службы. Я, возможно, будь она жива, ненароком подумала бы о том, что смерть Стэнли не обошлась без ее увлечений, но к тому времени она уже была мертва. Если так посудить, вокруг меня гибли все мои родственники. Сначала родители, затем Сара – жена дяди Льюиса, она погибла в автокатастрофе – потом Мария, Стэнли, а теперь и дядя. Я осталась одна. Совершенно одна. У меня больше не было ни единой живой и родственной души. Все, кто мне был когда-то дорог и близок, собрались сейчас в одном месте. Я пристально осмотрела место, одновременно прикидывая каких-то полметра и для себя. После моей смерти мне бы хотелось быть рядом с ними…
Посмотрев в увеличенное во много раз фото дяди, тепло улыбавшимся окружающим, я мысленно простилась с ним и перевела взгляд на памятник Стэнли и… почувствовала, как сердце сжалось от переизбытка боли. Если бы я имела возможность уйти, убежать отсюда без оглядки, я бы непременно это сделала. Отвела взгляд от надгробия и чтобы окончательно не расклеиться, стала осматривать толпу. Женщины и мужчины в черных и темно-синих одеяниях. Высокие и не очень, пожилые и молодые. Все они стояли с грустными лицами и смотрели в сторону священника, который тараторил заученные молитвы над гробом. Я будто увидела себя со стороны, наблюдая за всеми этими людьми с безразлично пустыми лицами, изображавшими грусть и сожаление. Закрыла глаза, не имея не малейшего желания больше видеть весь этот пафос и совершенно бессмысленный ритуал. Словно оказалась в массовке, а вскоре за спиной послышится голос режиссера: «Стоп! Снято!». Если душа человека ничего не чувствовала после смерти, к чему устраивать эти показные прощания? Человек должен хорониться в неком таинстве, приблизительно в таком, в каком он рождался. Достаточно пары близких человек и священника. Всем, кто захочет попрощаться достаточно прийти на могилу и положить цветы. К чему все это скопище людей, больше половины из которых пришло удостовериться в смерти дяди, в чем я была уверена на сто процентов. Если бы не чертовы правила этикета, моей ноги бы здесь уже давно не было. Если бы…
Не успела я закончить свою мысль, как чья-то грубая рука оторвала меня от Вилсона. Это движение не было резким, но оно было решительным. Я аккуратно, чтобы не привлекать к себе внимания, повернула голову и встретилась лицом к лицу с наглецом. На этот раз бесстыжие глаза смотрели на меня воочию. Нас разъединяли только линзы моих очков. От неожиданности сердце в груди отчего-то подпрыгнуло. Несколько секунд безмолвной переглядки показались вечностью. Вилсон наконец-то обратил внимание на меня и наглеца, который будто вырос из земли.
– Рик, какого черта? – пробасил Вилсон, еле шевеля губами.
– Заткнись, Вилсон, иначе священнику придется выполнять сверхурочную работу, – наглец поднял свою руку с черной блестящей поверхностью на уровне моих глаз… и я вдруг ощутила слабость в ногах. Может быть это белая горячка? Я инстинктивно сделала шаг назад, чтобы увеличить расстояние между моим лбом и пистолетом Рика хоть на полшага, как будто это могло меня спасти. Я всегда считала себя сильной, но сейчас все было по-другому…
Маски, что мы примеряем на себе ежедневно, пытаясь скрыть истинные чувства от окружающих, врастают в нас, пуская глубокие корни… Они похожи на сорняки – сколько не выдирай бесполезные растения, они прорастали снова и снова, образуя каждый раз пустоту и сожаление. Жизнь настолько скоротечна и коротка, мы пытаемся прожить ее счастливо, встречаем человека при виде которого сердце перестает принадлежать только вам одному. Пытаемся казаться лучше, чем есть на самом деле. Надеваем маску холодности и безразличия, когда нас пытаются задеть за живое. Мы надеваем маску тогда, когда все внутри умирает в агонии, на деле же лишь видят вашу улыбку и пустые глаза. «Все хорошо», – повторяете вы, когда внутри зверствует разрушительный ураган, смерч, цунами, с гор сходит лавина, возможно, это все происходит вместе, одновременно, но отсутствующий вид на вашем лице никогда не выдаст вас и то что на самом деле творится в душе. Так ли это хорошо – быть всегда закрытым от других? Надевать маски, когда их ждут от вас меньше всего? Бояться быть сломленным, показывая свои истинные чувства? По мне нужно бояться уходящего времени, упущенного момента, это намного страшнее, чем увиденная кем-то одинокая слезинка, скатившаяся по щеке. Все что с нами происходит – не случайность. Каждая встреча, любая боль или радость несет в себе нечто больше, чем нам дано постичь. Я боялась встретиться лицом к лицу с действительностью. Так часто надевала на себя маску «Я сильная, я справлюсь сама», что когда пришло время столкнуться лицом к лицу с жестокой реальностью, никому и в голову не пришло, что на самом деле мой хрупкий и ранимый внутренний мир являлся таковым. Я не была твердой и сильной как скала, скорее похожа на зачерствевший кусок земли, попади на него хоть немного влаги или воды, и тот раскрошится на мелкие комочки... Маска – это ложь, которая в определенный момент не сыграет доброй службы, если вовремя не осознать этого и не выкинуть эту ненужную вещь…
Я смотрела в лицо Рика сквозь свои темные очки и чувствовала, чувствовала, чувствовала, как мой внутренний камень попал под проливной ливень... Этот человек, сильный духом, не примерял на себя маски. Он по-настоящему такой… сильный, беспринципный, твердый.
– Рик, опусти пистолет, – раздался чей-то голос из толпы.
Уже в который раз он наставлял на меня оружие... Казалось, к этому невозможно привыкнуть, но пистолет больше не вызывал чувство страха. Куда страшнее если бы наглец не появился совсем. Страшно было остаться одной в этой пугающей неизвестности. И… если вдруг наглец выстрелит по-настоящему, я пойму... получу эту несчастную пулю в лоб... нежели окажусь совершенно одна в этом неизвестном и непонятном мире, в который попала, переступив черту дозволенного. Возможно, я сама была виновата в том, что этот круг замкнулся именно сейчас?
Хотелось зажмурить глаза, чтобы не видеть это устрашающее дуло пистолета, которое в упор смотрело на меня. Сквозь очки ведь никто и не увидит моих закрытых глаз... Всегда задавалась мыслью, есть ли какое-то продолжение после смерти? Или моя душа просто выпорхнет из тела? А что дальше? Куда она отправится? Увидит ли она то, что произойдет потом? Почувствует что-нибудь? Так хотелось знать это наверняка. Считанные секунды казались вечностью. Бесконечной вечностью, потому что я утопала в глазах наглеца. Мне не нужен был спасательный круг, я хотела тонуть. Тонуть до конца. Мой разум давно переставал воспринимать правильные и неправильные вещи, возможно, уже даже перепутав те местами.
– Она пойдет со мной, – бескомпромиссный наглец давал мне пожить еще несколько минут? Пистолет опустился, но лишь для того, чтобы снова найти укромный уголок на моем теле. Я сквозь платье ощущала эту черную дыру, которая вонзилось мне в левое ребро. – Или я убью ее прямо сейчас.
Дежавю...
Руки наглеца грубо схватили меня и подтолкнули вперед. Многочисленная толпа расступилась. Я ощущала горячие руки Рика сквозь тонкую материю платья и... чувствовала тепло. Шаги Рика стали быстрее и решительнее, он вел меня впереди, прижимая к себе. Мне хотелось видеть лицо своего убийцы. Последнее воспоминание о нем, которое врезалось в мою память, было его бесчувственное и беспомощное тело в машине. Там он был совершено другим...
Мы удалялись от толпы, и мне было непонятно, почему я считалась таким трофеем. Мы подошли вплотную к знакомой мне машине. Буквально пару дней назад, я ехала с Риком на этом автомобиле… не знаю даже куда. Это для меня так и осталась загадкой. Он открыл дверь и, наконец, отнял от меня свой черный пистолет.
– В машину, – бросил он, чем вызвал новый прилив недоумения.
Я сделала так, как он просил. Когда наглец оказался в салоне, первое, что он сделал, это схватил в руки телефон и стал кому-то звонить, поглядывая в зеркала.
– Она у меня, через полчаса в указанном месте, как и договаривались, – сказал он и отключил телефон. Я наблюдала за ним сквозь темные стекла очков, его глаза встретились с моими, и я утонула в глубине его серо-зеленого взгляда.
– Сними очки, – попросил он мягко.
Я вновь сделала так, как он попросил. Наши глаза встретились без стеклянных преград, и я ощутила, как волна холодных мурашек пробежались вдоль позвоночника от его пронзительного взгляда. Я не умела его читать и не могла знать, о чем он думал в этот момент, но сама больше не скрывала своих эмоций и чувств. Мне не было страшно, было... тревожно, беспокойно. В водовороте событий и чувств, там, на похоронах, я совершенно забыла обо всем на свете. Доли секунд... И машина резко сорвалась с места, увозя меня в очередную неизвестность, но не от самой себя.
∼ 6.1 ∼ Печальный конец vs. Живое начало
Машина неслась с оглушительной скоростью. Наглец, судя по всему, обожал быструю езду. Я же в свою очередь с опаской вжималась в сидение, вспоминая о Бриане, когда за рулем находилась я. Возможно, у нас и было что-то общее с этим негодяем…
– Куда мы направляемся? – я первая нарушила молчание.
– Тебе понравится. Там безопасно, – Рик улыбнулся. Я хотела потереть глаза, чтобы развеять мираж.
– Настолько, что твой пистолет можно выбросить сейчас в окно?
– Какая злопамятная… – губы Рика тронула едва заметная ухмылка, а я сразу вспомнила нашу первую поездку, которая, если честно, мало чем отличалась от сегодняшней, за исключением хорошего настроения наглеца. Я промолчала, прекрасно понимая, что он имел в виду. Я была бы не против выпить сейчас чего-нибудь горячительного. – Пистолет нам сегодня еще пригодится, – уже серьезным тоном проговорил наглец.
– Тогда… когда нас настигла машина людей моего дяди, я отчетливо слышала выстрел, – я аккуратно подбирала слова, как будто они могли спугнуть Рика, точнее его разговорчивое настроение.
– Я ослушался приказ, – его лицо тут же стало непроницаемым. Я не надеялась на продолжение, боясь сама спросить какие-либо нюансы. – Сэт стрелял, чтобы отвлечь внимание Вилсона. Не в меня. Льюис и не подозревает сколько людей уже перешли на мою сторону.
– Подозревает? – может быть, Рик забыл, что несколько мгновений назад мы были на похоронах дяди? – И разве ты работаешь… работал на... Льюиса? Ведь он говорил, что ты…
– Тебя намеренно ввели в заблуждение. Ты двигаешься в ложном направлении, – Рик серьезно сдвинул брови, делая вид, что сосредоточенно наблюдает за дорогой.
Глупец! Я совершенно не знала дороги, не то что направления. Все пути были для меня одинаково запутанны и неясны. Про меня впору писать новую сказку, переделанную на современный лад: пойдешь налево – пулю получишь, направо – с катушек слетишь, прямо пойдешь – ни к чему не придешь. Я не хотела больше терзаться в догадках. Искать ложные направления, запутываясь сильнее в этих лабиринтах сомнений и неясностей. Достаточно! Хватит пистолетов, хватит преследований, загадок и всего остального, от чего с болью сжимались виски при каждой попытке понять что, черт возьми, происходило. Если бы я умела читать мысли – это бы значительно облегчило мне существование.
– Можно попросить об одном одолжении?
– Я не даю гарантий, – протянул наглец, заинтересовавшийся моими словами. По-видимому, его не так часто о чем-либо просили… Что же, буду первой. Надеюсь, ему придется по душе моя просьба.
– Когда в следующий раз соберешься наставлять на меня пистолет, возможно, достаточно всего лишь единственного доброго слова? – я правда это сказала? В голове никак не сопоставлялись слова наглец и добро, но все же…
– Добрым словом и пистолетом можно добиться большего, чем одним только добрым словом, – без запинки выпалил наглец. Хм… не будь у него пистолета в руках, я бы пошла за ним сразу или поломалась для приличия? Искоса посмотрев на наглеца, приняла окончательное решение, что пошла, независимо от наличия пистолета за поясом его брюк.
– Может, мне тоже следует выдать пистолет? – я с вызовом посмотрела на наглеца. – Для равнозначности сторон?
– А ты уверена, что вместо мишени не выстрелишь в себя? – наглец потешался надо мной.
Машина заполнилась его тихим и бархатным смехом. Что-что, а оружие в руках держать я умела. Возможно, с далекого расстояния я не попаду в мишень, так как пистолет хоть и бывал в моих руках, но не так часто, как требовалось для приобретения навыка меткости, но на наглеца хватит.
– Не советую проверять, – спокойным тоном ответила я на его смех.
– Я подумаю, – я отвернулась к окну, не желая продолжать этот разговор.
Для меня так и осталось загадкой его эффектное появление на похоронах. Зачем я была нужна ему? Зачем нужна была Вилсону? И почему дядя объявился именно сейчас? Дорога стала похожей на серпантин. Куда мы направлялись? Местность была мне незнакома, я совершенно не следила за дорогой. Сумерки стали сгущаться, и наглец включил дальний свет фар. По обе стороны открывался живописный вид. Закат еще не наступил, но до него оставались считанные минуты. Мы двигались по направлению за солнцем, пытаясь нагнать его, что нам, естественно, не удастся, имей мы хоть крылья за спиной. Но чем быстрее гнал наглец, тем сильнее я ощущала, что, находясь с ним, пребывала в относительной безопасности. Ни один человек на земле не смог бы меня сейчас в этом разубедить.
Машина плавно начала сбавлять скорость, но не тормозила. Я напряглась, вновь ожидая какой-нибудь непредвиденности, бросив короткий взгляд в сторону наглеца, одетого с иголочки: темно-синий классический костюм подчеркивал его мужественность, придавая внешнего лоска; волосы, торчащие в разные стороны, были единственным атрибутом в безупречном облике, который по идее должен был портить общую картинку, но, наоборот, делал его еще привлекательнее. Отвернулась и заметила вдалеке четкие очертания автомобиля, который неподвижно стоял на обочине. Я почувствовала, как нервные окончания оживились, предчувствуя нехорошее.
Солнце окончательно скрылось за горизонтом, и отвесные утесы, сопровождавшие нас всю дорогу, стали казаться черными дырами, бездонными пропастями, которыми они, по сути, и являлись. Еще немного, и наступит ночь... Я совершенно потерялась во времени. Я не знала, какое сегодня число, не знала, сколько сейчас времени, не знала, куда я держу путь, и что со мной будет дальше. Охренительная штука жизнь!
– Алисия, не бойся, – наглец обратился ко мне, заметив мою настороженность. Проницательность – еще одна его отличительная черта. – Или Мария? Как тебе нравится больше? – я перевела на него глаза. Слишком хорошо осведомлен для обычного наглеца. Хотя чему я удивлялась? Настоящее имя и фамилию я назвала ему сама, узнать официальные не составит труда ни для кого, особенно учитывая мою родственную связь с покойным родственником. Пусть земля тому будет пухом.
– Просто Алисия, – ответила я на автомате, снова встречаясь с его пленительным взглядом.
– Сейчас ты пересядешь в машину, которая стоит на обочине. Поняла? – чистое, слегка загоревшее лицо Рика было спокойным и ничего не выражало.
– А ты? – спросила я.
– И я, как только решу одну проблему.
– Я не хочу, – я перевела свой взгляд на автомобиль, к которому мы подъехали вплотную.
– Алисия, не заставляй меня… – наглецу даже не пришлось договаривать, чтобы я поняла смысл его дальнейших действий. Его рука дернулась к поясу брюк, за которым покоился его пистолет.
– Я поняла! Поняла! – быстро ответила я, не имея ни малейшего желания встречаться с пистолетом в который раз. Боюсь, в скором времени это может войти в привычку. – Добрым словом и пистолетом можно добиться большего, чем одним только добрым словом, – прошептала я себе под нос напрочь вылетевшие из головы слова наглеца. Сама просила его не применять в моем отношении пистолет, но проворонила то самое доброе слово…
– Алисия! – окликнул он меня, когда я собиралась открыть пассажирскую дверь, чтобы вылезти из машины наглеца.
– Да, мистер бес… – я вовремя поняла, что мысли хотели сейчас сорваться с моего языка. Я смотрела в бесстыжие глаза наглеца, чуть не сказав ему об этом вслух! По-видимому, встречи с пистолетом не избежать…
– Мистер кто? – он заинтригованно посмотрел мне в лицо, в то время как я замерла на месте, не зная, как выкрутиться из этой неловкой ситуации. Черт, черт, черт! Я готова была откусить себе язык. Мистер бестолочь? Нет, точно пристрелит. Думай, Алисия, думай!
– Можно просто Рик, – его губы тронула кривая ухмылка, и я облегченно выдохнула и, дабы избежать дальнейшей неловкости, постаралась как можно скорее выбраться из машины и скрыться от бесстыжих глаз, которые следили за мной, будто держали на прицеле. – Скоро увидимся!
Оказавшись на воздухе, я вдохнула полной грудью, готовясь к следующему, не менее важному шагу под названием неизвестность. В тот самый момент, как захлопнулась дверца машины, я, не успев сделать и пары шагов, подвернула ногу перед самым носом наглеца и бессильно упала лицом на асфальт, инстинктивно выпячивая руки вперед. Дрянные каблуки!!! И кто говорил, что падать не больно?!
– Алисия, – услышала я приятный голос совсем близко, в то время как машина наглеца, взвизгнув, сорвалась с места. – Ты в порядке? – голос определенно был мне знаком. Я подняла лицо и встретилась с глазами блондина. Так вот кто нас ждал на обочине! Это машина блондина. Значит Рик и блондин заодно! На душе как-то полегчало от осознания этой мысли. Ладони неприятно саднило. – Давай я помогу тебе встать, – блондин поддержал меня и помог сесть в машину. Боже, какая я неуклюжая! Ну, надо же было так облажаться, упасть ничком на ровном месте! В этом вся я – Алисия Уорнер. Порой мне казалось, что меня можно было охарактеризовать всего двумя словами – неуклюжая неудачница.
– Возьми салфетки, – блондин протянул мне упругую цветную упаковку. – Знаешь ли, двух калек на меня одного будет многовато, – я услышала не менее приятный, чем голос, смех блондина и посмотрела на его профиль. Под вторым калекой он подразумевал Рика? Или у нас подобралась славная компания с признаками параноидальной шизофрении у всех вместе взятых?
– Спасибо, – я поблагодарила блондина за салфетки.
И начисто о тех забыла, а так же и о саднивших ладонях и боли в ноге, когда увидела машину наглеца, которая набирала скорость и приближалась к обрыву. Я буквально могла ощущать, как зашевелились волосы на моей голове. Наглец, похоже, забыл попрощаться с нами, если это то, о чем я подумала. В непроглядных сумерках, машина, полностью передвигающаяся без света, держала прямой путь к обрывистым скалам, до которых оставалось буквально несколько сот метров. Наглец что-то на прощание сказал о скорой встрече… Очень надеюсь, что не на том свете. Когда машина вплотную приблизилась к обрыву, я зажмурила глаза, чтобы одним ночным кошмаром стало меньше. Обнадеживало одно, мы двигались параллельно обрыву. Широко распахнуть глаза заставил порыв ветра от открываемой на ходу двери. Наглец, словно каскадер, ловко забрался на заднее сидение со стороны водителя, тяжело дыша. Его костюм был слегка порван, запылен, волосы торчали в разные стороны.
