Текст книги "Сребреники Иуды"
Автор книги: Скотт Макбейн
Жанр:
Триллеры
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 18 страниц)
Вторая: Сильвестр II владел сребреником Иуды, который мог попасть в мир.
Бенелли взломал печать и погрузился в чтение.
Папу Сильвестра II с первых страниц обвиняли в черной магии. Может быть, виной тому был его незаурядный ум и способность перехитрить любых врагов? Говорили, что он повелевает духами, а крупный черный пес, который всегда за ним следовал, это не кто иной, как сам дьявол. Похоронили понтифика не в соборе Святого Петра, а у Латеранского собора. Тоже очень странно.
Вот одна из выдержек:
[9]9
Сильвестр II
[Закрыть] продал душу сатане, за что тот вознаградил его, сделав папой. Достигнув могущества, СильвестрIIвознамерился узнать у своего господина, как долго он будет жить, наслаждаясь радостями жизни. Сатана его успокоил: пока Сильвестр будет воздерживаться от службы торжественной мессы в Иерусалиме, ему нечего бояться.
Предупрежден – значит вооружен. Сильвестру было не трудно избегать посещения Святой земли, и он предался роскошной нечестивой жизни. Но тому, кто собрался ужинать с дьяволом, нужно запастись длинной ложкой. Однажды СильвеструIIдовелось служить мессу в одной церкви в Риме, где он прежде никогда не бывал. После отправления таинства нечестивый папа вдруг почувствовал недомогание и осознал, что со всех сторон окружен демонами. А потом ему сказали, что церковь эта – Креста Господня в Иерусалиме, и он понял, что обманут, что час его близок.
И обуял его страх. Он стал повсюду открыто признаваться в сговоре со злыми духами. И повелел, чтобы… похоронные дроги его были из свежесрубленного дерева и запряжены двумя девственными кобылами, белой и черной…
Велико было изумление, когда странная похоронная процессия направлялась к Латеранскому собору: из гроба раздавались громкий плач и стоны. Когда же тело СильвестраIIопускали в могилу, стояла мертвая тишина.
Бенелли тщетно искал в текстах намеки, указывающие на то, что папа каким-то способом стремился опровергнуть эти злобные обвинения. Холодный сквозняк снова начал шевелить страницы книги. Кардинал понял, что дошел до исповеди, и потянулся за серебряным крестом. Ветер затих.
Я, Симон из Лиона, монах ордена Святого Бенедикта, пишу эти строки в год тысяча третий с рождения нашего Господа. На двенадцатый день мая мне было повелено посетить святого отца, СильвестраII, который умирал в своих апартаментах в Ватикане. Я соборовал несчастного и теперь повторяю суть его последней исповеди.
Последняя исповедь папы взволновала кардинала Бенелли до глубины души.
Сильвестр II поведал исповеднику, что однажды случайно встретившийся нищий сунул ему в руку монету, которая оказалась одним из тридцати сребреников, полученным Иудой Искариотом за предательство Спасителя. Вскоре он обнаружил, что в монете заключена сила космоса. Позднее стало известно, что остались еще три сребреника Иуды, каждый много мощнее предыдущего.
Монах-исповедник сообщает также о последней воле Сильвестра II – похоронить сребреник Иуды вместе с ним и ни в коем случае не помещать в усыпальницу Святого Петра. Почему – понтифик не объяснил.
В своем «Жизнеописании понтификов» Бартоломью Платина уточняет, что Сильвестр II завещал, чтобы после смерти у него отсекли руки и ноги:
Пусть мои конечности продолжают служить ему, как служили при жизни, потому что рассудок мой всегда протестовал против обета, который я дал в помрачении.
Однако последние слова, которые Сильвестр II произнес на смертном одре, были другими. Ужасную тайну он открыл только своему исповеднику. Бенелли прочитал и, потрясенный, откинулся на спинку стула. Был ли в тот момент папа Сильвестр II движим духом Господним, или это ухищрения дьявола? Да и вообще, правда это или коварная ложь?
Неожиданно в углу Зала меридиана материализовался огромный черный пес. Он пару раз беззвучно рыкнул, показав страшные клыки, и начал медленно приближаться. Бенелли поднял над головой серебряное распятие и громко выкрикнул:
– Exorcisoteimmundespiritus![10]10
Изыди, нечистый дух (лат)
[Закрыть]
Зверюга замерла и через пару секунд исчезла. Бенелли поспешно убрал книгу в сундук и покинул комнату. Только начал спускаться, как вдруг погас фонарь.
– Кардинал, как вы? – встревоженно крикнул снизу префект.
Бенелли не ответил, поскольку все его внимание было сосредоточено на мерцающем желтоватом силуэте, возникшем ниже на несколько ступенек. Это был демон в облике мужчины. На лбу у него горел сатанинский знак. Кардинал в ужасе вскинул распятие.
– Я заклинаю тебя, злой дух…
В следующий момент убийственная воздушная волна сбила его с ног, и он с криками полетел вниз по каменным ступенькам.
– Кардинал! – Префект осветил его фонариком. Бенелли недвижно лежал у основания Башни.
– Кардинал! – испуганно крикнул префект, глядя на кровь, сочащуюся из раны на голове Бенелли. – Я побегу, позову на помощь.
– Не надо, – прохрипел Бенелли. – Лучше помогите встать. Отсюда нужно немедленно уходить.
Префект помог кардиналу подняться, затем поспешно запер дверь Башни. Бенелли повесил на нее серебряное распятие. Они быстро прошли через секретный архив и Ватиканскую библиотеку. Префект не переставал выражать беспокойство относительно самочувствия Бенелли, но кардинал повторял про себя последние слова Сильвестра И, которые умирающий понтифик прошептал исповеднику.
Страшное пророчество.
Последним трем сребреникам не будет способен противостоять ни один смертный. И если одна из этих монет попадет в руки самого приближенного к папе человека, то падет церковь.
У кардинала Бенелли сдавило грудь. В Ватикане самым приближенным к папе был он. Глава святой палаты.
Глава двадцать первая
Пол проснулся в своей спальне, вытянулся в постели. Жены рядом не было – наверное, заночевала у Флоренс и оставила где-то записку. Такое бывало и прежде. Впрочем, какое это имеет значение! Теперь уже развод неизбежен. Вот только как быть с Рейчел?
– Привет!
В дверях ванной комнаты стояла Хелен в той же самой тунике. Пол начал себя ощупывать: «Я проснулся или еще сплю?»
В этот момент Хелен исчезла, а через секунду возникла у окна спальни.
– Почему я не могу вот так появляться и исчезать? – спросил он.
– Потому что для этого нужно подняться на более высокие астральные уровни, – ответила Хелен. – Только в этом случае ты сможешь управлять своим астральным телом.
Она посмотрела на Пола. Ему еще рано постигать истинную природу монеты. Нужно дождаться, пока хозяин земли крови полностью овладеет его сознанием.
– А это тело у тебя какое? – Хелен усмехнулась:
– Конечно, астральное. Физическое лежит сейчас в постели. Сквозь стены оно проходить не может.
– Тело действительно твое?
– Ну, скажем, я взяла его во временное пользование.
– Ничего не понимаю.
– Все происходит на самом деле – вот самое главное, что ты должен понять. Это не сон, не галлюцинации. Сейчас ты видишь мое астральное тело, так же как видел его, когда Крамер захватил Сьюзенн. Данная реальность отличается от той, которую ты привык воспринимать, но все равно это реальность.
– Но почему другие не могут видеть то, что вижу я?
– Потому что у тебя монета.
– Кто ты, Хелен? Откуда это все тебе известно?
– Потом, потом. – Хелен понимающе кивнула. – Об этом потом. А пока просто прими как данность, что ты можешь меня видеть. И я сделала так, чтобы твои жена и дочка тоже могли меня видеть. Кстати, с Мэри тебе придется расстаться. Такому, как ты, нужна женщина поумнее и не очень религиозная. – Она чмокнула его в щеку. – Я уже кое-кого для тебя присмотрела.
– А мне все кажется, что ты меня дурачишь.
Хелен пожала плечами.
– Это неудивительно. Любой человек, увидев чудо, первым делом начинает сомневаться. Я предлагаю тебе проверить самому. Вот ты был вчера в доме своей матери. Давай позвони, убедись, действительно ли это было на самом деле.
С этими словами она исчезла, а Пол потянулся ктелефону.
Потребовалось всего десять минут, чтобы от его материалистической концепции устройства мира не осталось и следа.
Пол поговорил со старушкой мамой, живущей в четырех тысячах миль от Сан-Франциско. Она удивилась его вопросам, но подтвердила все, что он видел прошлой ночью. Пузырек с таблетками действительно стоял на прикроватном столике, посудное полотенце на кухне действительно упало на пол, коробка конфет действительно приготовлена в подарок соседке. Вероятность совпадения всех этих деталей была ничтожно мала.
Пол положил трубку и направился в ванную, встал под душ. Как же такое могло случиться? Он вспомнил книгу по мистике, которую читал много лет назад, еще студентом. Автор утверждал, что, сколько бы вам ни рассказывали о паранормальных явлениях, вы все равно не поймете их суть, пока не увидите сами. При этом человек управляем высшей силой и всегда играет пассивную роль. Его интеллекта хватает только на то, чтобы скользить по поверхности, ни на миллиметр не проникая в суть.
Пол намылил голову.
В конце концов все придумано. Христианские, и не только христианские, рай и ад – это ведь не что иное, как фантазии верующих.
Он вышел из душа, начал вытираться.
Прежде он не сомневался, что всевозможнейшие духи, нечистая сила и прочее – плод больного воображения. Но как же тогда объяснить то, чему он был свидетелем прошлой ночью?
Пол быстро проглотил завтрак, сел в машину, выехал на шоссе. Сначала он собирался свернуть направо, к университету, но затем передумал и повернул налево.
– Я хочу встретиться с заключенным из двадцать пятой камеры.
Тюремный надзиратель посмотрел его удостоверение и сделал отметку в списке.
– Подождите пару минут, профессор.
Он вышел и вскоре вернулся с Эммой Брек.
– Сегодня с этим заключенным вам встретиться не удастся, – сказала она.
– Почему?
– Он в больнице.
Пол повернулся к надзирателю.
– Вызовите Пэта Харбисона.
Тот пожал плечами и вышел.
– Пол, мы были друзьями много лет, – сказала Эмма Брек. – Я не советую вам добиваться встречи с этим заключенным. Особенно сегодня. Посетите кого-нибудь другого.
В комнату вошел Пэт Харбисон.
– Вы хотели меня видеть?
– Да. – Пол улыбнулся. – Вот, собрался поговорить с заключенным из двадцать пятой, а он, говорят, заболел. Еще бы! Ведь вчера ночью два охранника, Уильяме и Барлански, избили его до полусмерти. Но это же вроде противозаконно, как же так?
Начальник тюрьмы изумленно посмотрел на психиатра. Наверное, этот паршивец Уильямc проболтался.
– А хоть бы и так, вам-то какое дело? Если у вас ко мне больше нет вопросов, извините. – Он быстро вышел.
– Пол, зачем это вам? – Эмма Брек недоуменно пожала плечами. – Ну испортили вы с ним отношения, что дальше? Мало ли, что здесь происходит.
– Но это правда? – спросил он. Эмма кивнула.
– Да. Мне объяснили, что заключенный напал на охранника, когда его выводили из камеры. Но это неправда. Днем я его так накачала лекарствами, что он едва мог пошевелить рукой.
– Так зачем же?..
– Он действительно ударил охранника несколько дней назад, и его решили проучить. – Эмма Брек тронула руку Пола. – Мой вам совет: уходите и переждите некоторое время, пока все успокоится. Хорошо?
В проходной Пола ждал заместитель начальника тюрьмы.
– Мне очень жаль, профессор, но шеф приказал не пускать вас сюда в течение трех месяцев.
– Понимаю.
Пол сел в машину. Надо бы еще поговорить с Крамером. Но это позже.
Флоренс Ингельманн беспокойно хмурилась: с Мэри явно было что-то не так, но, несмотря на настоятельные расспросы, она наотрез отказалась это обсуждать. Однако ее измученный вид говорил сам за себя – видимо, это связано с Полом или Рейчел.
– Может быть, нам отложить отъезд на пару дней? – спросила она, наливая приятельнице еще кофе. – А может быть, вовсе отменить?
– Ни в коем случае, – всполошилась Мэри. – Я бесконечно благодарна вам за заботу, но обязательно поезжайте, отдохните.
В дверях появилась Рейчел. Тоненькое белокурое создание, излучающее нежнейший, мерцающий свет чистой любви, к сожалению, невидимый для простых смертных. Такие же волны излучали и они сами, эти добрейшие женщины – Мэри и Флоренс.
– Нам пора, – сказала Мэри.
– Я поняла, – спохватилась Флоренс. – Рейчел опоздает в школу. – Она проводила их к машине и, как обычно, расцеловала. – До встречи, дорогие. – Затем Флоренс наклонилась к Мэри и быстро спросила: – С Полом что-то случилось?
На глазах Мэри навернулись слезы.
– Он болен. Очень. Но пока лучше, чтобы об этом никто не знал.
Флоренс помахала им рукой и, вернувшись в дом, продолжила укладывать вещи.
«Бену, конечно, можно рассказать. Он не болтливый», – решила она.
А Пол тем временем подъехал к клинике, где его встретил Бен, негодующий, красный, что было большой редкостью.
– Пол, что случилось? Ты забыл, что у тебя встреча с этим голливудским актером и его сыном? Они здесь уже час, и папаша очень злится, угрожает подать в суд. И еще – звонили из деканата, выясняли, почему ты утром не пришел на лекцию. Я просто в отчаянии, ведь мы сегодня уезжаем!
– Да, да, – пробормотал Пол, направляясь в консультационную комнату. – Не беспокойся. Все будет в порядке.
– Наконец-то! – вскрикнул Тони Бреннан. – Выдумаете, что я позволю вам так надо мной издеваться? Да я…
– Заткнитесь, приятель, – резко бросил Пол.
И произошло чудо. Тони Бреннан действительно заткнулся. Сын актера и его менеджер такое видели впервые.
– Подождите здесь. Я поговорю с вашим сыном.
– Потрясно, – сказал Джулиан, когда они зашли в соседнюю комнату. – Как вы это сделали? Ведь его никто еще не мог заставить замолчать.
– Вот что, Джулиан. – Пол внимательно посмотрел на парня. – Ты по-прежнему утверждаешь, что не поджигал школу?
– Конечно.
– Ладно, посиди. Я приду через пару минут.
Младший Бреннан лгал. Об этом свидетельствовали исходящие из него флюиды. Но нужно было убедиться в этом окончательно.
Пол прошел к себе в кабинет, достал из кармана монету. Хелен говорила, что в ней сосредоточена какая-то неведомая сила. Сейчас проверим.
Он закрыл глаза и оказался в доме Тони Бреннана. (Ему было неведомо, что монетой управляла Хелен, которая все время находилась рядом.)
Шикарный, безвкусно обставленный особняк. Ничего удивительного – вкус у Тони Бреннана был столь же претенциозный, как и его талант.
Пол поднялся по лестнице в спальню актера. Дальше по коридору была комната Джулиана, выходящая окнами на обширную лужайку. Шторы задвинуты, в центре – двуспальная кровать, застеленная пуховым покрывалом. На стенах – постеры с голыми женщинами.
– Так ничего не получится. Тебе придется возвратиться.
Пол оглянулся. В дверях стояла Хелен в греческой тунике.
– Куда?
– Назад во времени. Потому что это произошло в прошлом. Но ты сможешь вернуться, только добравшись до шестого астрального уровня.
– А сейчас я где?
– На третьем.
– Как же попасть на шестой?
– Зажми в кулаке монету.
– Что дальше?
– Обычно человек может подняться до шестого астрального уровня только после многолетней подготовки. Медитация, духовное восхождение, постижение высшей мудрости. Но монета позволит тебе легко туда подняться.
– Каким образом?
– Об этом я расскажу позднее. Ты сейчас просто сосредоточься на монете. Она существует одновременно как в физическом, так и в астральном состоянии и сделает все остальное.
Пол не сводил с монеты глаз примерно с минуту. Постепенно перед ним начал материализоваться сад, обнесенный стеной, но не каменной, а скорее бронзовой, сквозь которую проступал яркий желтый свет. Пол осмотрелся. Таких цветов и деревьев он раньше никогда не видел. Краски насыщены настолько, что даже больно смотреть.
Шло время, и он приобретал способность проникнуть в сущность всего, что его окружало. В каждом дереве, в каждом цветке был сосредоточен целый мир.
В стене вдруг обозначилась калитка. Она раскрылась, приглашая Пола.
Неожиданно он услышал голос:
– Не ходи туда. Пол вздрогнул.
– Поверни назад. Тебя обманывают. – Голос был женский. Тихий, но настойчивый. Он разглядел у калитки монахиню.
– Не обращай внимания, – резко бросила, почти приказала Хелен. – Иди, не оглядывайся. Назад пути нет, только вперед, иначе умрешь. Доверься мне и иди.
После секундного колебания Пол шагнул за калитку. И сад исчез.
Ощущение было такое, будто отмотали пленку, но без рывков и жужжания. Просто он плавно перенесся в прошлое, на месяц назад.
Ночь. Дом Тони Бреннана. Джулиан в постели, курит в темноте. Пол видел его так же четко, как при дневном свете. Дверь в отцовскую спальню дальше по коридору полуоткрыта. Отец на огромной постели с молоденькой актрисой. Оба голые, только что закончили заниматься любовью. Девушка лежит на спине, равнодушно глядит в потолок. Тони вкалывает себе дозу героина, после чего вяло откидывается на подушки.
Актрисе – ее зовут Люси – скучно. К тому же этот скотина наркоман ее кинул – она так и не получила главную роль.
Люси переворачивается на живот, слышит легкий шум и оглядывается. В дверь заглядывает Джулиан. Он в трусах, раскрасневшийся, волосы взъерошены. Вожделенно пожирает глазами обнаженное тело. Люси и не думает прикрываться, некоторое время лежит, размышляет. А что, парень вполне симпатичный, всего на каких-то три – четыре года моложе. Чепуха! Тем более, что папаша сейчас ни на что не годен. Да и вообще наполовину труп.
Она лениво встает. Идет к двери. Берет потрясенного Джулиана за руку. Они идут к нему в спальню. Далее следует страстное совокупление. Через некоторое время еще одно. Джулиан на седьмом небе.
Но тут папаша просыпается и, не обнаружив рядом Люси, выходит в коридор. В комнате сына щелкает выключателем. Молодые любовники вскрикивают и замирают. Немая сцена.
Пол снова в своем кабинете, в кресле. Бросил взгляд на часы – вроде бы не прошло и минуты.
Он вернулся к Джулиану – тот даже не оторвался от своего комикса.
– Джулиан, я знаю, ты затаил на отца злобу после того, как он застукал тебя, когда ты трахал его Люси. Что было потом? Он тебя избил? Прямо при ней?
Джулиан посмотрел на Пола не мигая. Пол поправил галстук и прошел в консультационную комнату.
– Мистер Бреннан, пока не поздно, постарайтесь наладить отношения с сыном. Иначе это может плохо кончиться.
– Что? – вскрикнул ошеломленный актер.
– Сынок может вас убить, – холодно ответил Пол. – А теперь позвольте с вами распрощаться. Всего хорошего.
Глава двадцать вторая
Падшие ангелы небесные, отягощенные земными пороками, становятся нечистыми, блуждающими духами. Мучаясь от утраты божественной благодати, эти потерянные души находят некоторое утешение в том, что совращают души человеческие, доводя их до своего уровня.
Тертуллиан[12]12
Тертуллиан (160—220 гг.) – знаменитый христианский богослов.
[Закрыть]. De Anima[13]13
О душе (лат.).
[Закрыть]
Сестра Марта, мать настоятельница монастыря, расположенного на северной окраине Сан-Франциско, внимательно слушала гостью. В окно кабинета была видна садовая дорожка, по которой прогуливалась монахиня, держа за руку Рейчел.
Их одолевают демоны. Странно было слышать это от такой женщины – судя по всему, образованной, возрастом примерно за тридцать, нрава доброго, но решительного. Особенно если это касается ребенка – совершенно другой типаж.
К сестре Марте за ее долгую жизнь с подобными проблемами обращались неоднократно самые разные люди. Но подавляющее большинство из них были просто больные, одержимые не злыми духами, а обыкновенной истерией.
Настоящая одержимость демонами встречалась очень редко. Ведь это связано с основами существования человека в мире и с космическими силами добра и зла. Сатана существует – в этом сестра Марта, как, впрочем, любой священнослужитель, не сомневалась. Но было опасно даже сосредоточивать на этом внимание, поскольку силы зла способны легко подчинить себе человеческий разум. Некоторые по глупости думают, что могут безнаказанно развлекаться оккультизмом. Они не правы: бесы исподволь проникают в их сердца и часто подолгу ждут, чтобы потом дать волю своей разрушительной силе.
Сестре Марте показалось, что в бедах этой женщины тоже виноваты отнюдь не демоны. Но как убедить ее? Настоятельница видела, что эта несчастная душа упорствует в своем заблуждении, и поэтому просто слов будет недостаточно.
– Мэри, – тихо проговорила сестра Марта, – я пригласила отца Дэвида, он поговорит с вами. Этот священнослужитель очень опытный в таких делах.
Прислушавшись к доносящемуся из сада веселому смеху Рейчел, Мэри кивнула монахине.
Через пару минут в кабинет вошел человек, совсем не похожий на изгоняющего бесов. Мэри ожидала увидеть мускулистого великана, христианского ратоборца типа Дольфа Лундгрена, а перед ней был невысокий пятидесятилетний монах в коричневой сутане ордена доминиканцев. Кинопродюсер бы его категорически отверг – внешность совершенно не кинематографическая: круглое лицо, нос картошкой. Правда, умные глаза и добрая улыбка сильно скрашивали впечатление.
Отец Дэвид поздоровался с Мэри за руку, затем внимательно выслушал.
– Я думаю, вы ошибаетесь. Разумеется, мир духов существует, так же как и мир людей. И злые духи порой обнаруживают себя. Однако женщина, которую вы описываете, на злой дух не похожа. Ктому же не исключено, что это вам просто пригрезилось.
– Но моя дочка тоже ее видела.
Монах кивнул.
– Понимаю. Бывает, что дети активизируют духов полтергейста, которые передвигают предметы, опрокидывают их, но обычно не причиняют людям никакого вреда. Это духи, застрявшие между мирами. Почему так происходит, мы не знаем, но они любят детей. Это очевидно.
– Значит, все дело в Рейчел? – спросила Мэри.
– О, не в ней лично, – успокоил ее отец Дэвид. – Просто она ребенок. Дети излучают любовь много интенсивнее, чем взрослые. А это привлекает духов, как мотыльков свет.
– Но я уверена, что женщина имеет какое-то отношение к моему мужу, к психиатрической экспертизе Крамера, которую он проводил.
Отец Дэвид слышал об этом деле и о Поле Стаффере. Связываться с этим психиатром ему очень не хотелось, но Мэри, судя по всему, была настроена весьма решительно. Несомненно, она очень любит мужа.
Монах внимательно посмотрел на нее.
– Мне кажется, я понял вашу проблему. – Он на секунду замолк. – Муж собрался или собирается уйти к другой. Для вас это тяжелый удар.
Мэри отрицательно покачала головой.
– Вы не ошиблись, но к событиям, мною описанным, это не имеет никакого отношения. Я видела женщину и знаю: она замыслила против нас что-то плохое.
Отец Дэвид кивнул.
– Хорошо. А теперь позвольте мне поговорить с Рейчел.
Девочку ввели в кабинет. Он взял ее за руку.
– Деточка, я хочу, чтобы ты рассказала мне все, что видела.
Рейчел описала загадочную блондинку с длинными распущенными волосами.
– И она не напомнила тебе никого из учителей?
Рейчел мотнула головой.
– Нет, она была намного красивее.
– Но эта женщина тебя напугала?
– Еще бы! Ведь она хотела меня куда-то увести.
– Понимаю, – сказал отец Дэвид. – Но больше ты с ней не встретишься.
Все было ясно. Он встал.
– У нее была монета, – добавила Рейчел.
– Ты мне не говорила. – Мэри вопросительно посмотрела на дочку. – Что за монета?
Отец Дэвид нахмурился. Девочка оказалась с воображением.
– Я могу ее нарисовать, – предложила Рейчел.
– Да, попробуй. – Отец Дэвид направился к двери. – Извините, но я должен вас покинуть. – Он погладил Рейчел по голове, пожал руку Мэри. – Тороплюсь на исповедь к умирающему.
Через несколько минут, проходя мимо кабинета матери настоятельницы, он вдруг решил заглянуть туда и, полуоткрыв дверь, произнес:
– До свидания.
Стоило отцу Дэвиду бросить взгляд на лежащий на столе рисунок, как улыбка на его лице растаяла.
– О Боже!
Он попросил мать настоятельницу и Мэри выйти.
– Рейчел следует остаться в монастыре еще по крайней мере на день. Я настаиваю. – Его голос дрогнул. – А вас, Мэри, прошу подождать. Мне нужно осмотреть ваш дом.
Отец Дэвид направился к лестнице. Он опаздывал к умирающему, но не это его тревожило. Во-первых, лицо девочки было озарено неземным светом. А во-вторых, даже если бы ей каким-то образом удалось случайно изобразить почти точную копию серебряного динария времен Христа, то выгравированное на монете сочетание SMRM ей никак не могло быть известно. Означало оно «Salvaте,RedemptorMundi» – «Сохрани душу мою, Спаситель мира».
Последние слова предателя Иуды Искариота, которые он произнес перед тем, как повеситься.
