Текст книги "Худший корабль во флоте (ЛП)"

Автор книги: Скайлер Рамирез

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 7 страниц)

Глава 7
Слишком много ошибок

Мы вошли в приемную моей каюты, и люк за нами закрылся. Я даже не сел и не предложил сесть Лин; я резко развернулся и посмотрел на нее с расстояния в полметра – больше свободного места в этой тесной каморке и не было.

– Итак, коммандер, – сказал я. – Выкладывайте. Что у вас происходит со старшиной Джейкобсом?

Она опустила глаза, отказываясь встречаться со мной взглядом. Долгое мгновение она молчала. Затем покачала головой.

– Ничего, сэр. Это личное. Вас не касается.

Теперь настала моя очередь качать головой.

– Все, что происходит на этом корабле, – моя забота, коммандер Лин.

Это была ошибка. Теперь она посмотрела на меня, в ее глазах горел огонь, а губы были плотно сжаты.

– Правда, сэр? Разрешите говорить свободно?

– Разрешаю.

Моя вторая ошибка.

– При всем уважении… – и почему люди произносят эти слова только тогда, когда в них нет ни капли уважения? – …как вы можете так говорить, когда вам, похоже, наплевать на все, что происходит на этом корабле? Вы хоть понимаете, что за ужином трижды назвали энсина Стивенса не тем именем? Или что наказание, которое вы только что назначили Джейкобсу, для него вовсе не наказание? Эта столовая будет сверкать чистотой к вашему приходу, но я вам гарантирую, что сам Джейкобс и пальцем не пошевелит, чтобы ее убрать.

Я хотел было остановить ее и расспросить об этом подробнее, но не успел вставить слово и упустил момент. Моя третья ошибка. Она продолжала.

– Вам, кажется, наплевать и на себя, и на всех остальных на этом корабле. Вы думаете, я не учуяла запах алкоголя у вас изо рта сегодня утром на мостике? А если учуяла я, то и другие офицеры тоже. Я понимаю, вы можете не уважать себя, но окажите нам любезность и проявите уважение к этому кораблю и его экипажу.

– Вы закончили? – я задал этот вопрос с куда большим гневом в голосе, чем намеревался.

Моя четвертая ошибка.

– Так точно, сэр! – она произнесла это с такой яростью, что я на мгновение лишился дара речи.

Когда я вновь обрел голос, в нем уже не было прежней уверенности.

– Он шлепнул вас в коридоре, не так ли?

Она поморщилась, подтвердив мою догадку.

– Повторяю, сэр. Это личное дело. Я сама с этим разберусь.

Я вскинул бровь. Не каждый, знаете ли, умеет поднимать только одну. Я всегда гордился тем, что у меня это неплохо получалось.

– Коммандер, это серьезное нарушение устава. Достаточное для военного трибунала.

– Вам ли не знать, – пробормотала она себе под нос, но мы стояли так близко, что я услышал. Я решил проигнорировать это. Наверное, первое, что я сделал правильно за весь этот ужасный разговор.

– Коммандер Лин. Между вами и старшиной Джейкобсом что-то происходит? Какая-то романтическая связь?

Уф. Моя пятая ошибка. Судя по гневу и стыду, промелькнувшим на ее лице, я попал в самую точку. Но она яростно замотала головой.

– Сэр. Здесь нет ничего, что должно вас беспокоить.

– Серьезно, Лин? С ним?

Ох-ох. Шестая и, безусловно, моя самая большая ошибка, и я понял это, как только слова сорвались с моих губ.

Ее лицо стало еще жестче, и она шагнула вперед, заставив себя смотреть на меня снизу вверх под более острым углом, прямо в глаза.

– Что, сэр? Злитесь, что это не вы? Заметка от подчиненной-женщины: с самого прибытия вы больше пялились на мою грудь и задницу, чем на лицо, так что вам ли говорить. С кем я решаю… заводить связи, не ваше дело!

Строго говоря, это было неправдой. Романтические отношения Лин с любым подчиненным, включая старшину Джейкобса, были серьезным нарушением флотского устава. То, что я сам безнадежно мечтал о таких же отношениях с ней – еще более серьезное нарушение, учитывая мое положение капитана и ее должность старпома, – сейчас было не к месту. Но как ей об этом сказать? Я был настолько ошеломлен ее дерзким упреком в мой адрес, что лишился дара речи. И вдобавок ко всему, мне было ужасно стыдно.

В смысле, я полагаю, меня не должно было удивлять, что женщина может понять, когда мужчина раздевает ее глазами. Но меня никогда раньше в этом не упрекали, так что, видимо, я обманывал себя, думая, что женщины, на которых я так смотрел, этого не замечали или что я достаточно хорошо это скрывал. К тому же после встречи с Карлой я практически перестал так делать, по крайней мере, с другими женщинами.

Но, очевидно, я ошибался. И мне удалось превратить то, что на самом деле было полу-благонамеренным вмешательством – судя по тому, как Джейкобс заставил ее съежиться в коридоре, было ясно, что любые отношения между Лин и этим грубияном складывались не в ее пользу, – в обвинение в моих собственных действиях.

Это было больно. Ни одно доброе дело не остается безнаказанным, полагаю. Но Лин была права: я потерял всякое моральное право судить ее поступки.

Она не стала дожидаться моего ответа или даже приказа удалиться. Она развернулась на каблуке, распахнула люк и вылетела из моего кабинета в коридор, с силой захлопнув его за собой.

Я поймал себя на том, что смотрю ей вслед на ее удаляющийся зад. Если бы я мог сам себя вырубить, я бы сделал это в тот же миг.

Глава 8
Крюк

– Капитан, мы на позиции в первой путевой точке, – доложила с рулевого поста лейтенант Есаян.

Этим утром мне удалось выйти на мостик без запаха алкоголя. Не потому, что я не напился до беспамятства прошлой ночью. Мои запасы спиртного стремительно таяли. Я предполагал, что на корабле с репутацией «Персефоны» у рядовых наверняка где-то спрятан самогонный аппарат. Но последним, с кем они захотят поделиться его продукцией, будет их капитан. Это становилось серьезной проблемой. Когда я не пил, со мной случались плохие вещи.

Нет, сегодня утром от меня не пахло алкоголем, потому что я не забыл принять одну из таблеток от похмелья, которые прихватил с собой в рундуке. За тысячи лет, прошедшие с тех пор, как человек изобрел алкоголь и пьянство, технологии шагнули далеко вперед, и эти таблетки были, пожалуй, моим любимым изобретением за весь этот период. Они не только довольно хорошо снимали головную боль и тошноту, обычные после попойки, но и умудрялись маскировать перегар, но только если я не забывал принять их перед тем, как начать пить.

Я также побрился этим утром впервые с тех пор, как прибыл на борт. Но это была не моя идея. Хоуг, разбудив меня, ясно дал понять, что если я не побреюсь сам, он окажет мне эту честь… опасной бритвой, которую он держал в чистом медицинском спирте. Кажется, он еще упомянул соль в качестве лосьона после бритья. Я знал, что он издевается – возможно, – но этого хватило, чтобы я предпочел побриться сам.

Этот человек даже умудрился отгладить мою форму. Я был почти оскорблен. Нужно немало потрудиться, чтобы облегающий костюм выглядел мятым и поношенным. Я втайне гордился своими способностями в этой области, пока Хоуг не прервал мою победную серию.

– Благодарю, лейтенант, – ответил я Есаян. Я лишь немного заплетался языком; дурацкие таблетки не решали эту маленькую проблему так хорошо, как мне хотелось бы. – Лейтенант Ингбар… – я правильно назвал имя? – Проведите полное сканирование района, протокол четыре. Как только закончите, перейдем ко второй путевой точке.

Тоска смертная. Серьезно, не было занятия нуднее, чем патрулирование на внешних рубежах системы. Космос огромен, и шансы случайно наткнуться на пирата или контрабандиста в его бескрайних просторах были не просто малы – они стремились к нулю. Все знали, что единственная реальная польза от такого патрулирования – демонстрация флага. Идея заключалась в том, что само присутствие патрульного корабля заставит пиратов и контрабандистов в страхе разбежаться, поджав хвосты.

Мне доводилось иметь дело с пиратами и контрабандистами. Они были не из тех, кого испугает бесконечно малая вероятность того, что единственный патрульный корабль их заметит, не говоря уже о том, чтобы поймать. Да даже если бы и так, не могу себе представить, чтобы кто-то хоть немного устрашился «Фальшивки».

– Капитан, разрешите предложить изменить схему патрулирования? – это было первое, что Лин сказала мне за те три часа, что мы все провели на мостике на дневной вахте. Даже произнося это, она не посмотрела в мою сторону.

Я старался на нее не смотреть, по большей части. Это оказалось куда сложнее, чем следовало. Я был почти уверен, что когда-то в моей жизни самоконтроля у меня было куда больше. В конце концов, я ведь когда-то был счастливым и абсолютно верным мужем.

Но многое может измениться, когда ты убиваешь пять сотен невинных гражданских и толкаешь жену в объятия другого мужчины.

– Поясните, коммандер, – велел я. В том, чтобы военный корабль отклонялся от заранее установленных точек и графика патрулирования, не было ничего неслыханного, но и нормой это не являлось.

Лин ответила не сразу. Я на нее не смотрел. Я нашел на противоположной переборке мостика пятно выцветшей краски, которое с пристальным вниманием изучал добрую половину утра именно по этой причине. И сейчас я разглядывал его с особым усердием. Оно чем-то походило на медузу.

– Сэр, – наконец произнесла она голосом, полным неуверенности. – У меня нет подтверждений, но ходят… слухи, что со станции «Герсон» происходит утечка наших маршрутов патрулирования.

Теперь я все-таки посмотрел на нее, но был горд собой, что все мое внимание сосредоточено на ее лице – ее безупречном лице с этими потрясающими глазами и пухлыми губами…

Я буквально встряхнулся в кресле, словно пес, чем заслужил резкий взгляд от Есаян. Лин меня проигнорировала. Ингбар либо был слишком занят сканированием, либо играл в игру на своем импланте. И то, и другое было одинаково вероятно.

– Это довольно серьезное обвинение, коммандер, – сказал я. – Есть какие-нибудь доказательства в его поддержку?

Наконец она посмотрела на меня, нахмурившись, и на мгновение я подумал, что она отступит и заберет свое предложение обратно. Но вместо этого она, казалось, нашла в себе толику внутренней силы.

– Нет, сэр. По крайней мере, таких, которыми стоило бы делиться. Но даже сам слух заставляет меня думать, что мы должны принять меры предосторожности. Если мы хоть немного изменим схему, мы можем поймать того, кто пытается использовать эту информацию, чтобы проскочить через наш патрульный кордон.

Маловероятно. Мы могли полностью изменить маршрут и все равно иметь почти нулевые шансы кого-либо заметить. Или…

– Рулевой, – обратился я к Есаян. – Если бы кто-то знал нашу схему патрулирования и график и хотел войти в систему или покинуть ее как можно дальше от того места, где мы должны быть, при этом избегая других патрулей и планетарной сети сенсоров, куда бы он направился?

Я видел, как взгляд женщины расфокусировался, пока она подключалась к своему импланту. Прошло всего несколько мгновений, прежде чем она снова сфокусировалась и посмотрела на меня.

– Есть три варианта, капитан, – произнесла она, и ее писклявый голос прозвучал на удивление четко и профессионально. Как она вообще оказалась на «Фальшивке»? У меня были свои подозрения, но не более того. – Первый вариант – подход между Адским стражем и Небесными Вратами.

Так назывались два газовых гиганта в системе. Я быстро сверился со своим имплантом и увидел, что на своих орбитах они находились в одной из точек максимального сближения. Корабль, приближающийся к системе между ними, мог бы использовать их громады, чтобы скрыть свою сигнатуру от доброй половины сканеров системы.

– Второй вариант – подойти со стороны, противоположной звезде Герсон.

Это имело смысл и было довольно стандартной тактикой. Подход с «подветренной» стороны звезды системы позволил бы скрыть приближающийся корабль за жаром и яростным сиянием светила от сенсоров единственной обитаемой планеты системы, Герсон-3. Забавно, что газовым гигантам дали такие творческие имена, а единственному заселенному миру – нет.

– А третий?

Есаян помедлила, словно сомневаясь, стоит ли делиться со мной своими выводами. Но затем продолжила:

– Что ж, сэр… будь я на их месте, я бы пошла прямо через восьмую путевую точку.

Я нахмурился.

– И почему же?

Что-то кольнуло мой лишенный сна и все еще слегка пьяный мозг. Мне казалось, я должен знать ответ на собственный вопрос – что еще полгода назад я бы его знал, – но сейчас он не приходил в голову.

– Сэр, – ответила она. – Когда большинство патрульных кораблей меняют схему, они все равно следуют общему направлению вокруг системы. Восьмая точка находится в четверти пути вокруг системы от нашего текущего положения. Мы не должны быть там еще две с половиной недели; это последняя остановка на нашем маршруте. Если мы имеем дело с кем-то, кто знает наше расписание, что может быть лучше, чем выбрать место, где нас точно не будет сейчас? Но поскольку мы будем там позже, мы, скорее всего, не придадим этому значения в отчетах после патрулирования. А значит, они смогут и дальше использовать этот маршрут, потому что командование системы молчаливо признает его «безопасным».

Объяснение получилось так себе. Слишком много слов и круговые рассуждения заставили мою голову пойти кругом. Но в ее словах был смысл, даже для моего вялого мозга. Я подумал, что, возможно, недооценил своего рулевого и штурмана. Я счел ее помешанной на правилах буквоедкой, но сейчас она продемонстрировала творческое мышление, которое меня удивило.

– Коммандер Лин, ваша рекомендация?

Лин выглядела удивленной. Неужели предыдущий капитан – я вдруг понял, что даже не потрудился узнать его имя – никогда не спрашивал ее мнения? Или она просто удивилась, что я его спрашиваю?

– Сэр, – она помедлила лишь мгновение, – я думаю, нам следует идти к восьмой путевой точке.

Я пожал плечами.

– Ладно.

Обе женщины посмотрели на меня с потрясенным выражением. И я был почти уверен, что Ингбар в этот момент играл в игру на своем импланте; не думаю, что он вообще знал, что у нас идет разговор.

– Заканчивайте сканирование здесь и затем следуйте к восьмой путевой точке, скорость три четверти.

Это доставит нас к другой точке, которая была довольно далеко, где-то через… А, неважно. Одной из первых способностей, которую я утратил, став пьяным неудачником и убийцей, была способность считать в уме. К счастью, Есаян, по-видимому, еще помнила, как это делается, или сжульничала и воспользовалась имплантом.

– Так точно, сэр. На этой скорости мы прибудем к восьмой путевой точке через тридцать один час и тридцать минут.

– Очень хорошо. – Я поднялся со своего кресла. – Я собираюсь разобраться с кое-какими административными делами. Коммандер Лин, мостик ваш.

На самом деле я не собирался заниматься бумажной работой, но вот сэндвич в тот момент показался мне отличной идеей.

Глава 9
Ужасное открытие

Я уже почти забыл о наказании, которое назначил Джейкобсу днем ранее, но я был голоден, и мысли о столовой напомнили мне, что этот человек должен был ее вычистить. Я решил убить двух зайцев одним выстрелом и направился туда.

Когда я прибыл, Джейкобса там не было, но были четыре матроса. Я смутно припоминал, что видел одного из них где-то на корабле, но остальные трое были мне незнакомы. Все четверо вскочили от удивления, когда я вошел в столовую. Формально эта зона предназначалась для рядового состава. Мое присутствие здесь граничило с нарушением протокола, хотя скорее традиции, чем какого-либо реального устава. Рядовым нужно было место, куда они могли бы пойти, не чувствуя на себе взгляда капитана.

– Вольно, – махнул я им рукой.

Они нерешительно сели, не сводя с меня глаз.

Из ниоткуда появился Хоуг. Он вытирал руки полотенцем и смотрел на меня с явным неодобрением, понимая, что я нарушаю негласный устав. Но мне было все равно. Это был мой дурацкий корабль.

– Чиф, – кивнул я ему. – Я приказал старшине Джейкобсу сегодня утром убрать столовую.

Я огляделся. Помещение выглядело довольно чистым, но, поскольку я видел его впервые, у меня не было точки отсчета, чтобы понять, всегда ли здесь так или сегодня чище обычного.

– Так точно, сэр, – ответил Хоуг. – Столовая была убрана этим утром.

То, как он это произнес, напомнило мне вчерашний комментарий Лин.

– Чиф, мистер Джейкобс убрал столовую, как было приказано?

Хоуг ответил не сразу. Он бросил взгляд на четверых рядовых, которые изо всех сил старались уловить каждое слово, не подавая вида, что подслушивают.

– Сэр, – медленно произнес он, – насколько я понимаю, служебные обязанности старшины Джейкобса требовали его присутствия в другом месте этим утром, поэтому он делегировал обязанность по уборке столовой.

Я этого и боялся, и не мог сказать, что Лин меня не предупреждала. Разумеется, делегирование дисциплинарного взыскания, как это сделал Джейкобс, было основанием для обвинения в неподчинении. Формально я мог теперь бросить его в карцер. Но выражение лица Хоуга и то, как напряглись его плечи, а также предвкушающие улыбки на лицах двух рядовых за соседним столом, зажгли такие тревожные сигналы, которые смогли пробиться даже сквозь мою фирменную тупость. Здесь происходило нечто, о чем я не имел полного представления.

– Очень хорошо, чиф, – сказал я. – Рад слышать, что столовая убрана. Я непременно… передам свою благодарность мистеру Джейкобсу за его работу.

Плечи Хоуга заметно расслабились, а один из двух улыбавшихся рядовых ухмыльнулся.

Да что, черт возьми, творится на этом забытом Короной корабле? Хотел ли я это знать? Было ли мне до этого дело? Я не был уверен.

Но я был уверен, что голоден. Поэтому я попросил Хоуга сделать мне сэндвич. Понятия не имею, как этому человеку удавалось делать сублимированную индейку и сыр такими вкусными, но я всерьез задумался, что если с Лин ничего не выйдет, может, мне стоит жениться на своем стюарде. По крайней мере, тогда я никогда не буду голодать. Я взял еду и направился обратно в свою каюту.

Сюрреалистичный опыт с Лин и Джейкобсом прошлой ночью, а также странная атмосфера в столовой рядовых наконец убедили меня, что пора взяться за чтение личных дел, приложенных к моим приказам. Черт, может, даже пришло время прочесть и сами приказы целиком.

Я начал с них и с интересом обнаружил, что мои приказы были довольно подробными не только в отношении путевых точек, которые я должен был патрулировать, но и в отношении порядка и времени их прохождения. Это не было частью первоначальных приказов, их добавила капитан Уэйнрайт. Я, честно говоря, никогда не видел приказов о патрулировании, дающих так мало свободы действий, и это формально означало, что я теперь нарушил субординацию, последовав рекомендации Лин изменить схему.

Ну и ладно, что они мне сделают, сошлют на «Персефону»?

Но это заставило меня задуматься, что, возможно, в опасениях Лин насчет утечек что-то было. Если все приказы о патрулировании в этой системе были такими строгими, любой, у кого был к ним доступ, мог практически беспрепятственно входить и выходить из системы, не рискуя столкнуться с флотом. Это почти пробудило во мне любопытство.

Затем я взялся за личные дела. Откладывая неизбежное погружение в досье Джейкобса, я решил идти по убыванию званий. Я думал, что это означает начать с Лин, но О’Мэлли на самом деле был старше ее по дате повышения почти на два года.

Его досье было скучным. За почти двенадцать лет службы после Академии он не совершил ничего примечательного, ни хорошего, ни плохого. Чтение его дела даже усыпило меня на некоторое время.

Когда я проснулся, на очереди было дело Лин. В самом начале чтения я не мог понять, почему она вообще оказалась на «Персефоне». У нее были высокие оценки в академии, отличные результаты как по командному потенциалу, так и по тактическим способностям. Сразу после выпуска она с отличием прошла стажировку на линкоре HMS «Худ».

Ее быстро повысили от энсина до лейтенанта, и она служила в Боевом информационном центре (БИЦ) тяжелого крейсера HMS «Фарадей», где участвовала в реальных боях с пиратами в системе Офелия.

Ее третье назначение было на должность офицера-тактика на эсминце HMS «Ордни», где ее также повысили до лейтенанта старшего ранга, на целый год раньше положенного срока. Но затем ее карьерный взлет резко оборвался.

По причинам, которые были удалены из ее досье даже для меня, ее перевели с «Ордни» на штабную должность в системе Лайтман. Она пробыла там целых два года – неслыханный срок на бумажной работе для любого стоящего офицера. Она вернулась на боевую службу на HMS «Улисс», еще один эсминец, где ее в конечном итоге повысили до лейтенант-коммандера. Но, насколько я мог судить, это повышение было основано не на заслугах, а на выслуге лет. Она прослужила достаточно долго в звании лейтенанта старшего ранга, чтобы флотские уставы и традиции требовали либо повысить ее, либо списать вчистую. Власть имущие выбрали повышение, но почти сразу же перевели ее на «Персефону». На этом корабле-тупике она пробыла уже почти полтора года.

Что же она натворила на «Ордни», что так резко оборвало ее карьеру? И почему это было вычищено из ее досье?

Прежде чем я успел слишком сильно задуматься над этим вопросом, мой имплант пискнул. Он нашел дополнительные файлы на Лин в личных журналах предыдущего капитана «Персефоны». Как новый капитан, я по умолчанию получил к ним доступ. Хочу ли я прикрепить их к ее делу?

Я принял запрос, и первое, что выскочило, был видеофайл. Мой имплант спросил, хочу ли я его воспроизвести, и я снова согласился.

Когда видео начало проигрываться, я как раз взял чашку с кофе. Я довольно быстро ее уронил, разлив все по полу каюты, но почти не заметив этого.

Я не буду описывать это видео. Я бы хотел его не видеть, но мне нужно было быть абсолютно уверенным в том, что я вижу. И все же я несколько раз приказал импланту промотать вперед, чтобы избежать некоторых наиболее грязных подробностей.

Излишне говорить, что теперь у меня были железные доказательства того, что Джессика Лин спала со старшиной Джейкобсом. И, судя по всему, это было не по обоюдному согласию.

И это был не только Джейкобс. Мой имплант любезно предоставил второе видео, на котором происходило примерно то же самое с другим мужчиной, которого я никогда не видел, но которого мой имплант услужливо опознал как коммандера Йенси Джессапа, бывшего капитана «Персефоны».

По какой-то непостижимой для меня причине Джессика Лин подверглась насилию со стороны обоих мужчин, и у меня были доказательства. И по мере того, как к ее делу прикреплялись все новые видеофайлы, становилось очевидно, что это был не единичный случай.

Может, я и массовый убийца, но, по моему скромному мнению, это был совершенно иной уровень чистого зла. И даже для моего извращенного и сломленного чувства морали это было крайне шокирующим. Моим первым порывом было немедленно бросить Джейкобса в карцер, а затем отправить сообщение Уэйнрайт, чтобы флот нашел и арестовал Джессапа, где бы он ни был. Но я остановил себя, борясь с нарастающим гневом. Потому что я знал, что к подобным вещам нужно подходить с определенной долей осторожности.

Адмиралтейство могло попытаться замять это дело, и уж точно они не печатали такое на вербовочных плакатах, но сексуальные домогательства и даже изнасилования такого рода были очень реальной проблемой в Прометеанском флоте. Полагаю, так было в любой военной структуре на протяжении тысяч лет, даже тогда, когда военные корабли плавали исключительно по воде. Честно говоря, я даже не был уверен, что верю в эти легенды; зачем ограничивать корабль передвижением только по воде?

Я косвенно был связан с двумя предыдущими делами об изнасиловании. Одно было довольно ясным. Командир использовал свое положение, чтобы воспользоваться молодой женщиной-лейтенантом на своем корабле, угрожая ей плохой аттестацией, если она не согласится. Испугавшись, она уступила. Ее друг и коллега, младший офицер, поднял тревогу. Капитана судили военным трибуналом и отправили на гауптвахту. Но лейтенант в стыде подала в отставку; флотские слухи часто бывают куда хуже любых юридических наказаний. Так что, хотя виновным был признан капитан, бедная женщина пострадала, возможно, в большей степени.

О том деле я знал лишь из новостей, а еще потому, что на том же корабле служил мой приятель, который поделился некоторыми подробностями. Все это привело меня в ужас.

Второе дело было еще грязнее, если первое вообще можно было назвать чистым. Я и сам входил в состав военного трибунала по этому делу, в качестве самого младшего члена. Энсина изнасиловал главный уорент-офицер во время ее первой стажировки после академии. Он был пьян, пристал к ней и напал на космической станции, когда они оба были в увольнении. Она немедленно доложила обо всем, доверившись системе, которая, как она верила, ее защитит.

Система ее предала – самым жестоким образом.

Ее слово было против его. А его история заключалась в том, что это она на него набросилась и потребовала подчиниться, угрожая дисциплинарным взысканием. Формально она была его командиром, хоть ни один энсин в здравом уме и не подумал бы отдать приказ главному уорент-офицеру, и это автоматически бросало на нее тень подозрения. И все же дело должно было обернуться в ее пользу, и я яростно доказывал на суде, что чифа следует признать виновным по всем пунктам и с позором уволить с рекомендацией максимального тюремного срока.

Но тут вмешалась политика. Уорент-офицер происходил из семьи с очень хорошими связями в Прометеанском флоте. В итоге остальные члены трибунала встали на его сторону, а женщину признали виновной в том самом преступлении, жертвой которого она стала. Это было глумлением над правосудием, и тогда я впервые в своей флотской карьере устыдился носить мундир. Когда меньше чем через год она покончила с собой, я написал рапорт об отставке, и лишь Карла и мой тогдашний тесть, Ужасный Олифант, удержали меня от этого шага.

Даже тогда, если бы военный судья не обязал членов суда хранить молчание, я бы вынес эту борьбу в прессу. Я и так почти это сделал, но в последний момент струсил. Свое молчание я оправдывал тем, что, оставшись во флоте, смогу сделать больше для изменения системы изнутри, и что мое увольнение никому не поможет, включая погибшую женщину.

Оказывается, я и тогда был трусливой мразью, просто еще не знал об этом.

И вот теперь я оказался в тупике. Для меня видеодоказательства насилия над Лин были предельно однозначными. Но ни на одном из видео не было звука – и часть меня была за это безмерно благодарна, – так что я в основном судил по выражению лиц и языку тела, которые, как мне казалось, ясно давали понять, что Лин не была добровольной участницей этих встреч. Но я видел, как хорошие адвокаты с легкостью выворачивают подобные улики наизнанку. Опыт с несчастной энсином, чью карьеру и жизнь я не смог спасти, будучи членом трибунала, научил меня ничего не принимать на веру в подобных ситуациях.

Плюс к этому, было странно уверенное поведение самого Джейкобса. Человек, который врывается в каюту своего нового капитана и отчитывает его в первый же день, а затем шлепает по заднице своего старпома на глазах у того же капитана, – не похож на того, кто боится разоблачения. Должно быть, у него был какой-то козырь, который, как он считал, убережет его от неприятностей и карцера. Но какой?

Я собирался было открыть досье Джейкобса и выяснить это, но не смог заставить себя. Меньше всего на свете мне сейчас хотелось изучать что-либо об этом человеке, особенно после того, что я только что увидел. Я сказал себе, что займусь этим позже.

Вместо этого я подошел к своему рундуку и вытащил одну из припрятанных там бутылок. Был еще только ранний полдень, но теперь появились новые вещи, которые мне нужно было забыть.