Текст книги "Безвозвратно (ЛП)"

Автор книги: Скай Кэллахан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 18 страниц)

Кирк поставил меня на ноги и подтолкнул через открытую дверь в свою квартиру. Я приземлилась на руки и колени, добавляя ещё один набор ковровых ожогов в список своих травм. Затем жалящее столкновение опалило мою задницу. Я закусила нижнюю губу, чтобы не закричать и не побежать глубже в квартиру.

Спустя секунду дверь за мной захлопнулась и мне на живот легла рука, Кирк поднял меня и понёс под мышкой в ванную.

– У меня нет времени на эту херню. Если хочешь жить, не веди себя как идиотка, и мы поладим.

Он включил душ, а затем поставил меня на ноги, и с внезапным толчком, мой желудок решил, что с него хватит.

– Меня сейчас вырвет, – я прижала руку ко рту и помчалась к туалету, вырвав несколько раз, прежде чем мои нервы не успокоились достаточно, чтобы утихомирить мой желудок. Моё тело дрожало, когда я легла на холодную фарфоровую плитку.

Кирк протянул мне небольшой бумажный стаканчик с водой, и я сделала несколько глотков, надеясь, что это не вызовет такую же реакцию.

Через несколько минут, я собралась с силами и поднялась на ноги, и Кирк жестом указал мне идти в душ.

Я шагнула под горячую воду, льющуюся по голове и груди, и закрыла глаза, подставляя себя очищающему потоку. Кирк передал мне мочалку и кусок белого мыла, и я начала усиленно тереть, концентрируясь на каждом дюйме плоти, к которой прикасались мужчины.

– Как я должна тебя называть? – наконец отважилась я спросить под звук падающей воды.

– Хозяин, – ответил он без тени эмоций. – Все остальные называют меня Кирк, это необходимая часть информации, если не хочешь, чтобы тебя считали полной идиоткой.

Я выглянула из-за занавески и увидела, как он вытаскивает содержимое чёрной сумки, раскладывая его на столешнице. Две анальные пробки, смазка, то, что смахивало на наручники для запястий и ошейник, а также несколько предметов, которые я не знала.

Подставив лицо под струю, чтобы скрыть слезы, я боялась окончательно сломаться. Мне хотелось, чтобы вода была гораздо горячее, чтобы она смогла выжечь всё, или, по крайней мере, отвлечь мой разум от крушения поезда, происходящего в моих нейронах.

После того, как я вымыла волосы и ополоснула всё тело от мыла, Кирк протянул руку и выключил душ, вручая мне полотенце.

– Вытрись и затем наклонись, опираясь на столешницу.

«О, Боже, что теперь?» Я вытерла кожу полотенцем, взвешивая, что для меня страшнее – то, что он сорвётся, или то, что задумал.

Он стоял со скрещёнными руками, прислонившись к столешнице. Для того, кто желал меня в качестве своей сексуальной рабыни, он казался абсолютно не заинтересованным моим обнажённым телом, пока я стояла перед ним.

Я пыталась убедить себя, что это хорошо. Если он не интересуется мной, то... Тогда, наиболее вероятно, он передаст меня кому-то ещё. Почему что-то одно не может привести к положительному сценарию?

Я бросила полотенце и медленно подошла к столешнице.

– Наклонись вперёд и обопрись предплечьями о столешницу, – сказал он, положив руку между моими лопатками. Я напряглась, пытаясь устоять прямо, но он толкнул меня вперёд, прижимая ноги коленом.

Я утонула в ощущении его рук. Сексуальная рабыня. Мои внутренности сжались, а затем снова растянулись. От жара из-за смущения у меня скрутило живот и вспыхнуло лицо. Кирк развёл ягодицы в стороны, и я прижалась лбом к столешнице, поглощая её прохладу и наблюдая, как он берёт бутылочку со смазкой.

– Ты останешься здесь, пока я буду разбираться кое-какими делами перед ужином. Не создавай проблем, если не хочешь, чтобы я вызвал тебе няню, – говоря, он небрежно проник в меня смазанным пальцем, и я спрятала лицо в руках. Он был нежен, и тот факт, что это было не болезненно, сделало всё происходящее ещё более унизительным. – Понятно? – спросил он, толкая палец так глубоко, насколько это возможно.

Я слышала его слова, и чётко осознавала вопрос, но мой разум был в другом месте. Лица людей, которых я больше не увижу.

«Если я выживу и преодолею это», – подумала я, – «захочу ли снова их увидеть. Как долго, оставаясь здесь, я буду по-прежнему сталкиваться с реальностью?»

– Отвечай, – прорычал Кирк, потянув меня назад за мокрые волосы, пока моя спина не выгнулась и я не встретила в зеркале его взгляд.

– Я поняла.

Его палец выскользнул из моей задницы, и он заменил его чем-то холодным, гладким и большим. Он надавил, и чем глубже оно входило, тем больше становилось, растягивая меня, пока моё тело не воспротивилось. Я дёрнулась, как будто мне было куда убежать. Голова заболела, когда он снова потянул за волосы, удерживая меня на месте, и моя задница горела, растягиваясь, пульсируя и отказываясь уступать.

Я понимала, что он продолжит, но моё тело сопротивлялось.

– Расслабься, – приказал он, как будто это поможет.

«О, да, конечно». В моей голове возникали язвительные ответы, но я старалась удержать их, прежде чем они выскользнут из моего рта, обрекая меня на новую вспышку гнева Кирка.

Гнева Хозяина. Я попробовала, как произносится слово «Хозяин» про себя, и оно звучало столь же нелепо, как и тогда, когда он его произнёс.

Он отпустил мои волосы, и я резко опустилась вперёд, касаясь лбом мраморной столешницы.

«Один вздох... второй...» Я продолжала считать, концентрируясь на числах и вздохах, пытаясь избавиться от боли и напряжения.

Он снова протолкнул пробку глубже, и я непроизвольно напряглась. Мои руки сжались в кулаки, а ногти впились в ладони. Бёдра врезались в угол столешницы, и мне едва удалось сдержаться и не взвизгнуть от боли. Хотелось, чтобы он просто покончил с этим, но он снова выжидал.

Пять вдохов и снова движение. Кирк передвинул пробку, а затем немного надавил, растягивая меня ещё больше и причиняя новую боль. Состояние эмоционального шока осталось даже после того, как он вытащил пробку. Из-за пульсирующей боли мне захотелось, чтобы столешница была мягкой, и в неё можно было вонзить ногти.

Другой рукой Кирк скользнул между ног, и мои коленки подогнулись, упираясь в шкафчик, когда он нашёл клитор. Я ахнула, сильнее прижимаясь лбом к столешнице.

Мне было необходимо убежище – невозможный побег. Спрятаться хоть куда-нибудь. Один, два, я снова начала считать. Понятия не имею, на чём я остановилась. Мне просто необходимо было сбежать от реальности, найти безопасное место, где моим телом не пользуются, и я не чувствую себя униженной.

Давление сзади усилилось, а затем резко уменьшилось, и мои глаза распахнулись.

Я всё ещё ощущала неприятное давление. Ощущения сеяли хаос в моей нервной системе. Это было не слишком приятно, но и прежняя боль ушла.

– Встань, – сказал он, вымыв руки после прикосновений ко мне.

Я наблюдала за ним в зеркало, не смея посмотреть прямо, но он едва ли взглянул на меня. Я чувствовала себя ничем для него – грязной игрушкой, которую он не особо хотел, но о которой был вынужден заботиться.

Кирк взял пару серебряных наручников, которые разложил на столешнице, – каждый украшен золотом, словно элегантный браслет, – и закрепил их на моих запястьях при помощи серебряных замков. Затем, обернул подходящий ошейник вокруг моей шеи. Они были холодными и прочными, но достаточно тонкими и свободными, чтобы их можно было стерпеть.

– В каждом из них устройство слежения. Так что даже если тебе удастся незаметно покинуть здание, датчик сработает, как только выйдешь за периметр, и охрана схватит тебя до того, как ты успеешь далеко уйти.

Я уставилась вниз на серебряные наручники. Медленно, моя надежда угасала.

– Пошли, – сказал он, схватив чёрную сумку и просунув указательный палец в кольцо на ошейнике, и потащил меня за собой.

Он вывел меня из ванной и направился к следующей двери, которая вела в его спальню. Большая дубовая кровать, по меньшей мере, королевского размера, возможно и больше, занимала половину комнаты. Он бросил сумку к ножкам кровати и вытащил большую, длинную цепь.

Мой желудок скрутило, и я начала терять сознание, ударившись о его грудь.

Кирк положил меня на кровать и подогнул одеяло, приподнимая мои ноги. Я хорошо осознавала, что происходит вокруг, но это больше походило на сон наяву, где только часть действительности фильтруется сквозь туманные, искривленные грани. Последствия не были столь экстремальными, как те, что я испытала в комнате медосмотра, но я всё ещё чувствовала головокружение и рассеянность.

– С тобой часто такое случается?

Я покачала головой.

– Как ты себя чувствуешь сейчас?

– Тебе-то какая разница? – усмехнулась я, проводя рукой по лицу.

Кирк взял меня за запястье и нащупал пульс.

– Я не могу с тобой развлекаться, пока ты без конца падаешь в обмороки.

«Ну, тогда, наверное, мне стоит сказать, что это происходит постоянно», – подумала я. Но даже если он не хочет женщину в обмороке, что-то подсказывало мне, что другие без колебаний воспользуются этим.

Кирк глубоко вздохнул. Хотя он и казался обеспокоенным, его губы были по-прежнему крепко сжаты. Он встал на колени рядом с кроватью, затем поднялся и прикрепил конец цепи к моему запястью.

– Обед вчера вечером – это последний раз, когда ты помнишь, что ела?

Мне захотелось пошутить: «Ведь это то, что я ранее уже объясняла». По крайней мере, я точно была уверена, что разговор о моих воспоминаниях уже был.

– Кроме того, чем ты меня накормил, да, это последнее, что я помню.

– Есть ли у тебя аллергия на что-либо, кроме латекса?

– Кролики и амброзия.

Он сжал губы, очевидно не впечатлённый моими ничего не значащими в этом мире ответами. Не говоря ни слова, он исчез за дверью.

– Что делать, если мне захочется в туалет?

– Терпи, пока я не вернусь, – крикнул он в ответ.

Я попыталась сесть, чтобы немного попить, но пробка сдвигалась от малейшего движения, наполняя меня ощущениями, балансирующими на грани боли и удовольствия. Кирк остановился в дверях и оглянулся:

– Даже и не думай вынуть пробку, иначе в следующий раз она будет намного больше, и я позабочусь о том, чтобы ты не смогла пошевелиться.

Я кивнула, но Кирк остался стоять в дверях, словно статуя, пока я натягивала на себя одеяло и выкладывала рядом с собой еду. Затем он закрыл глаза, выдохнул и оттолкнулся от двери, снова приближаясь к кровати. Я напряглась, вжимая голову в изголовье.

Кирк прикоснулся к моей коже, направляя мой взгляд на себя.

 – Да, Хозяин. Спасибо, Хозяин.

– Да, Хозяин, – мне пришлось переступить через свою гордость, напомнив себе, что он спас меня от худшей участи. – Спасибо, Хозяин.

Когда он ушёл, мне не оставалось ничего больше, кроме как глазеть в потолок. Мои суставы опухли от мучений. Рёбра и живот болели, и каждый раз, когда я перемещалась, чтобы немного облегчить эту боль, пробка сдвигалась, добавляя новые ощущения.

Зато я теперь не понаслышке знала, почему озлобленных, снисходительных людей называют «занозой в заднице» – они, бл*дь, несчастные, и им нужен хоть кто-то на ком можно отыграться.

Я потёрла лицо руками. Даже после душа я чувствовала себя грязной и осквернённой. Если бы я и умудрилась полностью стереть первый слой кожи, всё равно оставалась пробка, напоминающая, как низко может пасть человек всего за один день.

 «Я никогда перед ней не извинюсь. Это не моя проблема, что она не может, чёрт возьми, подождать», – последние слова, которые я сказала своей матери двумя неделями ранее, пробежали в моей голове. «Можете ли вы на пару вспомнить, о чём спорите?» – ответила она тогда.

Я помнила. Даже спустя восемь месяцев после её переезда, я помнила, о чём мы спорили – мы поругались, когда она потратила половину денег на аренду жилья, после того как напилась со своим бывшим, и я посоветовала ей вырасти и не вести себя как тупой подросток или съезжать.

Мне нужно было чем-то занять мысли, чтобы не повыдирать себе волосы от мысли, что я больше никогда к ним не вернусь.

Я перекатилась на бок, отчаянно пытаясь найти способ немного уменьшить давление, но каждое движение возбуждало нервные окончания, которые я раньше никогда не чувствовала.

Я задалась вопросом, можно ли вынуть пробку, пока не вернулся Кирк, только чтобы хотя бы ненадолго получить небольшое облегчение, и потом вернуть её. Но были две основные проблемы. Первая – он прилагал большие усилия, чтобы вставить её, и я не думала, что смогу повторить это самостоятельно. И вторая – он может зайти в любую минуту.

Он, конечно, мог уйти и на несколько часов, но я в этом сомневалась, так как было уже половина восьмого, а нам нужно когда-нибудь идти на ужин.

«Найди выход», – напомнила я себе. Мне нужно что-то, кроме давления в моей заднице, о чём стоит беспокоиться. Я потянула оба наручника, пытаясь вытащить из них руки, но оба были слишком маленькими, чтобы проскочить мимо основания большого пальца. Я подёргала их и цепь, пытаясь найти хоть какое-нибудь слабое место. Даже если сейчас у меня не получится это использовать и выйти из комнаты, я думала, что могу отыскать что-то, что может пригодиться позже, но всё было напрасно. Наручники, были хоть и небольшие, но прочные, а навыков по открыванию замков у меня не было.

Я плюхнулась на спину и осмотрелась вокруг в скудно обставленной комнате. Непонятная картина висела на стене, больше подходящая для гостиничного номера, а не мужской спальни. Ближе всего ко мне находился стол, на котором стояли лампа и будильник – самые интересные вещи в комнате.

Я открыла ящик и обнаружила запас презервативов. Я закатила глаза. Учитывая, что я уже видела, это было совсем неудивительно. Под презервативами лежал чёрный блокнот без подписи. Хоть это и было заманчиво, но он, вероятно, положил презервативы сверху, чтобы узнать, залазил ли сюда кто-либо.

«Хитрые ублюдки так и поступают», – подумала я.

Как бы я не передвинулась, мне всё равно было неудобно, поэтом я скатилась с кровати, встав на ноги. Пробка дискомфортно давила внутри, и мой желудок сжался. Не обращая внимания на это внимания, я потащила свою цепь по тумбочке, желая выглянуть в окно.

Деревья и газон. Когда я посмотрела непосредственно вниз, на мгновение у меня закружилась голова. Я ненавижу высотки. Когда я нахожусь внизу, мне всегда кажется, что возвышаясь надо мной, они пытаются сокрушить меня своим массовым присутствием. Находиться внутри такого здания было не лучше.

Я сосредоточилась на остальной части открывающегося вида, но вокруг не было ничего, что могло хоть как-то указать на моё местоположение. Я прислонилась лицом к тёплому стеклу. Солнце только начало садиться, и я могла наблюдать за багряной предысторией к сумеркам, ползущим над горизонтом. Спальня Кирка, похоже, находилась с северо-восточной стороны. Я узнала это, но этого было недостаточно, чтобы быть полезным.

Я вернулась к кровати, благодарная, что рядом нет никого, кто лицезрел бы мои никудышные попытки. Лёжа на животе, я надеялась облегчить ощущения. Свесив руки с кровати, я проследила за цепью и изучила место, где она крепится, но не к кровати, а большим крюком к стене. Я тянула и пыталась выкрутить этот крюк, но так и не смогла сдвинуть его с места голыми руками.

Становилось всё более и более очевидно, что вся моя борьба и наполовину разработанный план, являются пустой тратой времени и сил.

Глава 4.

Уязвимая

Дверь спальни медленно открылась, и я украдкой выглянула из-под одеяла. Мне одновременно хотелось проковылять через комнату, чтобы ударить его кулаком в лицо, и спрятаться под кроватью.

– Хочешь, чтобы я убрал пробку сейчас или после ужина? – спросил он.

Я смотрела на него, гадая, что, чёрт возьми, я должна на это ответить? «Пожалуйста, Хозяин, мне так это нравится, позволь мне её оставить?» Не могу поверить, что люди кончают с этим дерьмом внутри, хотя, возможно, они кончали и в других ситуациях.

Вместо того, чтобы как-то умно выйти из ситуации, мой мозг перепрыгнул на самый нелепый ответ, что первым пришло в голову:

– Мне нужно пописать.

Кирк провёл рукой по своим коротким волосам и посмотрел на меня своим равнодушным взглядом.

– Попробуй ещё раз.

Мой рот отказывался открываться. Было глупо и по-детски провоцировать его, но я была слишком расстроена, чтобы быть послушной.

– Прекрасно, – он отвернулся, – я собираюсь в душ. Если ты помочишься в мою кровать, твоя задница за это расплатится, когда я вернусь.

– Пожалуйста, – произнесла я ему вслед. Благодаря детоксикации от всего, что этот Гейб и его банда подсунули мне, во мне было так много жидкости, что я больше не могла удерживать её в себе. Особенно, если с другой стороны стены послышится журчание душа.

– Пожалуйста, позволь мне сходить в туалет, – мой голос дрожал.

Я надеялась, что этого будет достаточно, но он прислонился к дверному косяку и стал ждать.

Поэтому я закрыла глаза и шепотом добавила:

– Хозяин.

Эта уступка казалась такой простой, но я почувствовала, как что-то внутри меня ломается.

Он кивнул и подошёл ко мне.

– Думаю, можно сделать это и сейчас, – вытащив из кармана ключ, он освободил мои запястья, затем помог подняться и отпустил мою руку. Я сделала шаг, понимая, что это слишком хорошо, чтобы быть правдой, что он позволяет мне идти по комнате самостоятельно. – Ползи, – приказал он.

Я сглотнула и повернулась. Приподнятые брови на его непреклонном лице подстрекали меня к спору. Я всё ещё была вне себя от принудительного обращения «Хозяин», слетевшего с моих уст, только ради возможности сходить в туалет, но это не было концом оскорбительных унижений.

– От этого ты получаешь удовольствие?

– Ты очень близко познакомишься с тем, от чего я получаю удовольствие, – он шагнул ко мне, и я опустила взгляд на бордовый ковёр, как будто он мог помочь найти решение.

Он, разумеется, ничего не предложил, как и мой бьющийся в истерике мозг, поэтому я опустилась на колени. Я закрыла глаза и положила руки на пол, затем ползком проделала весь путь до туалета, глядя только вниз. В последний раз, когда я с кем-либо была на одном уровне глаз, – с коллегой по работе, – я заразилась свиным гриппом. И так же, как и тогда, единственное, что мне хотелось сделать – это свернуться калачиком и укачать себя в умиротворяющее забвение.

Снова вернувшись в гостиную, я почувствовала в животе всплеск эмоций. Я застыла на полу посередине, чувствуя, как гнев и неясность душат меня. Я надеялась, что у меня очень хорошо получается скрывать это и Кирк ничего не заметил.

После нескольких долгих, прерывистых вздохов, мне удалось успокоиться достаточно и сесть, вытерев слёзы. Я несколько раз моргнула, глядя на свет и сдерживая оставшиеся слёзы, пока основательно не собралась с силами для встречи со своим похитителем. Когда я заползла обратно в спальню, Кирк лежал на кровати, скрестив лодыжки и играясь с цепью.

В моей голове промелькнули все те вещи, которые он может со мной сделать с помощью этой цепи, особенно избиение. Я понимала, что Гейб и не колебался бы, но относительно Кирка уверена не была.

Я замешкалась около его ног, и он уронил цепь.

– Подойди сюда.

Единственный способ забраться на кровать лежал через него, если не считать небольшое место на пустом матрасе возле его ног, которое делало меня уязвимой для пинка, если он решит, что моя попытка избегать его не особо забавна. Поэтому я придвинулась ближе к тому месту, где он похлопал по кровати.

Я встала, но как только подняла ногу на кровать, он поймал её, и расположил меня так, что я оседлала его колени, прижимаясь голой киской к его джинсам. Эта поза углубила положение пробки, из-за чего та переместилась под новым углом, и я прикусила щёку, чтобы не издать ни звука.

Он положил руки на мои бёдра и окинул меня взглядом.

– Сегодня утром они обошлись с тобой жестоко, – сказал он со вздохом. Пока он исследовал каждую рану на моём теле, мои уставшие мышцы поглощали тепло от его нежных прикосновений. Но, когда он достиг моего лица, я отшатнулась. – Можешь ненавидеть меня, сколько влезет, Сахарочек. Я – твой единственный союзник.

– Союзник? – прошептала я. – Ты собираешься причинить мне боль, – я бросила ему вызов, надеясь, что он начнёт спорить. Сделает хотя бы небольшую попытку меня поправить или доказать, что я ошибаюсь.

– Да, причиню, – ответил он очень быстро, разбив мою оставшуюся надежду. Он поднял меня со своих колен и, перекинув на кровать, поднялся и встал позади. – Подними задницу.

Я вцепилась в простыни, когда он толкнул меня лицом в матрас, перемещая до тех пор, пока я не села на пятки. Он потянул пробку, и я напряглась. Внутри было так паршиво, что если бы я знала, что она так же неприятно выходит, как и входит, то предпочла бы оставить её там.

– Не напрягайся. Не имеет значения, как ты себя чувствуешь, единственное, чем ты ещё можешь управлять, так это своим телом. Научись смотреть на всё проще и менее болезненно для себя.

Пробка издала какой-то непонятный звук, и он свободно вытащил её, оставив меня с чувством неловкости и пустоты, как будто меня использовали. То, что сначала показалось облегчением, сложилось в новую тревогу – отсутствие пробки означало, что там было свободно и туда можно поместить что-то другое. Но он шлёпнул меня по заднице и приказал перевернуться, снова приковывая мои запястья цепью.

– Я вернусь через несколько минут, и мы подготовимся, чтобы отправиться в «Перспективу». Полагаю, ты сможешь быть тихой и послушной в течение ужина?

– Да, Хозяин, – мой желудок заурчал в ответ при упоминании о еде.

 Десять минут спустя Кирк вернулся в комнату с влажными после душа волосами и обернутым вокруг талии полотенцем. Он открыл дверцу шкафа и отбросил его в угол. Я опустила голову. Было ли это смущение или простое упрямство, но я не хотела видеть его голое тело. По крайней мере, так я говорила себе.

Любопытство все-таки взяло верх, и мой пристальный взгляд начал разгуливать по его телу. Одна татуировка в виде змеи украшала его ногу, простираясь от лодыжки до колена. А другая, этническая, была на левом плече, захватывая и лопатку. Всё его тело казалось вылепленным и точёным. Мышцы на спине сокращались, когда он надевал чёрную с короткими рукавами рубашку, а затем, когда он бросил чёрные джинсы на кровать, я получила полное, до мельчайших деталей представление о его теле.

– Ты покраснела, Сахарочек, – подразнил он, скользнув в боксеры и следом натянув джинсы. – Что же мне делать с рабой, которая краснеет как рак?

Я опустила взгляд вниз, на свои руки, удерживая челюсть крепко сжатой.

Кирк фыркнул и вышел в гостиную, спустя мгновение вернувшись со свёртком красной ткани в руках. Он расстегнул наручники на моих запястьях и поставил меня на ноги.

– Я разрешаю тебе одеться.

Я схватила кучу красной ткани и повернулась к нему спиной. Там не было ничего, кроме женского белья: кружевной бюстгальтер без бретелек и подходящая к нему юбка, едва закрывающая нижнюю часть ягодиц и абсолютно не скрывающая мои синяки. Спереди на юбке была прикреплена шёлковая лента, которая предназначалась для фиксирования вокруг шеи. Я вытащила волосы и закрутила их так, чтобы они лежали на моём плече, пока Кирк завязывал на мне эту удавку.

Он изучал меня в течение секунды, глядя так, как будто разглядывал какой-то образец в зоопарке, а не девушку в нижнем белье. Но потом он дёрнул головой, указывая на дверь.

– Иди в ванную.

Я сделала шаг, и он закашлял. Мой желудок сжался, когда я оглянулась через плечо.

– Пока не будет обратного приказа, ты ползаешь.

Не знаю, сколько ещё я смогу терпеть ощущение, что абсолютно ничего не значу.

Я опустилась на четвереньки и поползла в ванную. В ближайшее время я сотру себе всю кожу об этот паршивый ковёр, и это не самое худшее – моя одежда ничего не скроет, если мне придётся везде ползать.

У столика в ванной, Кирк схватил меня за мой серебряный ошейник и поставил на ноги, протягивая расчёску и пакет с косметикой.

– Нам, наверное, придётся поискать нечто более подходящее под тон твоей кожи, но на сегодня и это подойдёт.

С широко распахнутыми глазами я смотрела на косметику. Я едва могла воспользоваться подводкой для глаз, чтобы при этом не выглядеть не выспавшейся. И это была вершина моих навыков обращения с косметикой.

Я провела расчёской по волосам, затем слегка нанесла тональный крем и накрасила губы красной помадой, подходящей по цвету к моей одежде, а после перебрала кипу теней и подводок для глаз.

– Послушай, я, правда, понятия не имею, что мне делать, – вздохнула я.

Кирк протянул мне чёрный карандаш для глаз, и я подвела их так ровно, как только могла: зазубрено и неравномерно.

Он приподнял мой подбородок.

– Тебе придётся над этим поработать, но сегодня тебе повезло, там будет темно. Пошли.

С поводком на ошейнике, ползя как животное на четвереньках, он протащил меня к лифту, а потом на двенадцатый этаж. Как только открылись двери, мы оказались посреди ночного клуба для миллионеров. Повсюду всё было стеклянным, даже пол и потолок. Комната была заполнена мужчинами и женщинами, большая часть последних была на коленях или подавала еду и напитки остальным.

Не было никакого насилия или суматохи. Рабыни, соблюдая правила, следовали за своими мужчинами, сидели у них в ногах или ползали на коленях, при этом в целом выглядя довольными.

Их удовлетворенность вызвала у меня отвращение. Мне хотелось подойти к ним и трясти их до тех пор, пока они не увидят, что здесь происходит.

Кирк резко дёрнул мой поводок, и я поняла, что остановилась посередине комнаты. Я заставила себя идти вперёд, следуя за ним по центру зала, заключенного в оболочку из стекла. Выше, через прозрачный потолок, лился лунный свет, а внизу – там, где часть пола была заменена стеклом, – взору открывались сексуальные сцены.

Мой желудок сжался, и я должно быть, непроизвольно дёрнула цепь, потому что Кирк потянул её и впился в меня взглядом. Он сел и указал на место возле своих ног.

– Сядь.

Я подчинилась, удерживая голову так, чтобы он не видел мой взгляд, пока отстёгивал поводок, перебросив его затем через спинку стула.

– Я удивлён, что ты так быстро достиг успеха, – сказал Костюмчик, восседая во главе стола с тройкой женщин у своих ног.

Я стиснула зубы – гнев, протекающий сквозь мои нервные окончания, создавал впечатление, что в любой момент я могу выскочить из собственной кожи.

Вошли ещё двое мужчин, сев напротив Кирка. За ними последовал тот темнокожий мужчина, который был вместе с Кирком в коридоре, и когда он присел, светловолосая девушка, следующая за ним, сразу же опустилась перед ним на корточки.

Ещё одна волна тошноты окутала меня, почти душа. Я чувствовала, как теряю равновесие, будто моё тело охватывает отдалённый инстинкт выживания. Только он имел значение, а не месть или побег, кружившие в моей голове.

Кирк постучал по моему виску, указывая на пол передо мной и напоминая, где я должна удерживать свой взгляд. Теперь я была принижена всего лишь грубым жестом руки.

«Я не какое-то проклятое существо, чтобы просто сидеть в твоих ногах и повиноваться!» Но, вместо того, чтобы вслух выразить свои мысли, я опустила взгляд вниз, зная, что, если облажаюсь перед ними, мне конец.

– Наконец нашёл девушку достойную твоих ног? – произнёс наглый тенор позади меня.

– Она досталась мне случайно.

Мне уже надоело слушать одно и то же на протяжении всего дня. У меня появился Хозяин, который даже не желает меня, и я не могу не задаться вопросом, почему он даже не напрягается. Гораздо легче для него было бы отказаться от меня, чтобы я была чужой заботой.

За исключением того, что это не так унизит Гейба, а я подозревала, что это была главная его цель.

Я услышала, как мужчины позади меня рассмеялись.

– Неужели вы думаете, что Росс держит его рядом, потому что он разговаривает как грёбаный профессор?

Я посмотрела вверх и увидела улыбку Костюмчика, предполагая, что это и есть Росс. Он коснулся голов двух рабынь у своих ног и указал на двух одиноких мужчин позади меня.

Я пыталась впитать всю возможную информацию, стараясь, чтобы это не выглядело очевидно, и надеясь найти хоть какую-нибудь зацепку или слабость, которые помогут мне сбежать. Но все мои старанию только доказывали, что вокруг людей даже больше, чем мне представлялось, и каждый из них, вероятно, притащит меня обратно, если я осмелюсь сбежать. Они охотно встанут в очередь, чтобы избить меня, если я облажаюсь.

Кирк толкнул меня ногой, и я замерла, возвращая взгляд на пол. Но это не было спасением. Благодаря стеклянному квадрату в нескольких шагах от меня, мне открывался вид на комнату, где двое мужчин делили соблазнительную рыжеволосую девушку.

«Я не смогу этого сделать, я не смогу этого сделать».

Чертовски трудно было бороться с учащённым пульсом, и моё тело дрожало в равной степени и от гнева, и от страха.

Мужчины надо мной продолжали непринуждённо разговаривать, будто семья собралась вместе, чтобы отобедать свиными отбивными. У меня защемило в груди, когда я подумала о том, что они сделают, если заметят моё беспокойство. Затем пришла ещё одна вспышка гнева от осознания их незаинтересованности в любой из нас. Мы должны были выполнять их указания, стоя на коленях у их ног, полностью игнорируемые и выставленные напоказ. Как игрушка, созданная с ограниченными функциями. Выполняющая команды по сигналу и ожидающая на полке, пока кто-то не прикажет что-либо.

Две женщины в чёрных кожаных бикини подали блюда каждому мужчине за столом. Я чувствовала, как урчит мой желудок в ответ на их пренебрежение. Словно не было достаточно скверно, что никого из мужчин это не заботит, даже рабыни, казалось, не замечали существования друг друга. Где-то выше мужчины начали нарезать что-то, пахнущее как стейк, – очевидно, Кирк угадал, – и мой рот наполнился слюной.

– Новая девочка выступит на ужине? – спросил один из мужчин позади меня.

Я опустила голову ещё ниже, так чтобы волосы упали на лицо и скрыли моё негодование, и как я надеялась, мой страх.

– Не сегодня, – сказал Кирк, – это её первый день, и она всё ещё работает над основами.

Я была не прочь показать ему основы. Если он хотел обращаться со мной как с собакой, то я могла научиться рычать и откусить ему палец.

Вместо этого я впилась ногтями в ладони, мгновенно уводя мысли от всех остальных.

– Да уж, – протянул Росс, – первый день, а уже вызвала не меньше львиной доли проблем. Тебе лучше натренировать её так, чтобы она этого стоила.

Пока я пыталась успокоить клубок нервов в желудке, разговор перетёк к бизнесу. Я попыталась сосредоточиться на том, что они говорят, надеясь хоть на малюсенькую подсказку, где я заканчиваю свои дни, но всё о чём они говорили было либо слишком неопределённым, либо слишком расплывчатым для постороннего человека, чтобы хоть что-то понять.

Я узнала, что мужчины напротив Кирка были братьями, Тейлором и Деметри, а темнокожий, проклятый чурбан, помогший Кирку замучить меня в коридоре – Майлз. Он также, судя по всему, был заместителем главного. Кирк, казалось, был интеллектуалом, этакие мозги босса–извращенца и его чумазой накачанной гориллы.