Текст книги "Борраска (ЛП)"

Автор книги: С.К. Уокер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)

– Э… нет.

– Ну, много лет мы пытаемся завести ребенка. Долгие, нелегкие годы. Для нее чертовски важно иметь ребенка. Ты знаешь, что она винит меня в наших проблемах?

Он прогуливался по залу, смотрел фото на стене, вроде и не со мной уже разговаривал.

– Знаешь, я понимаю, что это важно для нее, я просто не могу понять этой одержимости. Из-за того, что она последний ребенок в семье? Из-за того, что она последняя Маккаски на планете? Ребенок бы все равно был Дэйли! Мой тебе совет, Сэм, никогда не женись на девушке, у которой чокнутый папаша и четыре мертвых дядюшки. Одержимость продолжением рода передается по наследству, и…

– Четыре мертвых дяди?

– Что? А, да. Известные личности. Ты знаешь про четырех братьев, которые погибли в шахтах Дрискинга? Ну вот, ее папа – пятый брат. И ее родители смогли произвести на свет только ее. Что делает ее последней Маккаски и последней надеждой на продолжение рода. Вот так и выходит, что виноват во всем я.

Я непонимающе смотрел на него, и он вздохнул.

– Прости, парень, это не твои проблемы, тебе вообще не за это платят. Я просто на нервах в последнее время. Наши проблемы с зачатием и полное неприятие Мирой единственного оставшегося варианта…

– Но как они погибли? – мне отчаянно хотелось сменить тему, и история с дядюшек Миры меня заинтересовала.

– Ребята Маккаски? Я точно не знаю. Они погибли где-то на горе.

– Оу. Ну, эм, вы не слышали про Бескожих?

– Бескожих?

– Ага.

– Нет, не думаю.

– О Борраске?

Оуэн Дэйли зажмурился и потер пальцами виски.

– Что? При чем тут эта борраска вообще?

– Оуэн? – тонкий голос Миры донеся от дверей в подсобку.

– О, детка, ты в порядке? Сэм позвонил мне домой…

– Я хочу сделать это.

– Хочешь? – с сомнением спросил Оуэн.

– Я позвонила ему.

Его глаза метнулись ко мне, а я быстро посмотрел в сторону. Еще один разговор, в котором я не хочу принимать участие.

– Сэм, почему бы тебе не отдохнуть сегодня? Мы с Мирой тут справимся.

– Окей, – пробормотал я и рванул к выходу.

Как только я оказался в своей машине и включил заднюю, я позвонил Кайлу.

– Чувак, в этом городе творится какая-то херня.

– Что случилось?

– Не телефонный разговор. Ты где?

– Я у Кимбер. Ты не на работе?

– Не-а, сейчас заеду за тобой.

Когда Кайл говорил «Я у Кимбер», он имел в виду, что сидит на тротуаре перед ее домом, потому что его опять выгнали взашей. Кимбер вышла к нам, когда я подъехал.

– Прости, Кайл, – сказала она. – Она реально не в себе сегодня, даже не разрешает выйти посидеть с тобой.

– Все нормально, – отозвался тот. – Не беспокойся за меня, я просто хочу быть уверен, что с вами все в порядке.

– С нами все в порядке. И папа скоро будет дома.

– Напиши, когда он приедет, мы заедем и заберем тебя.

– Хотелось бы, но до полвосьмого я присматриваю за детьми у знакомых. Может, после?

– Не вопрос.

Кайл и Кимбер обнялись на прощание, а потом в доме что-то разбилось, и Кимбер метнулась туда.

– Так что происходит? – поинтересовался Кайл, глотнув теплого «Доктор Пеппера», который стоял у меня в машине. – Если что, ты все еще в фартуке, в курсе?

– У Миры нервный срыв, – я содрал фартук.

– Серьезно? Что случилось?

Я рассказал Кайлу обо всем, что произошло, заострив внимание на четырех дядюшках.

– А, Маккаски. Слышал про них. Я, правда, не знал, что Мира тоже Маккаски, думал, там все умерли.

– Да, она последняя. Ну, так… ты не думаешь, что смерть Маккаски имеет какое-то отношение к остальным исчезновениям?

Я уже давненько не заикался про Борраску, так что Кайл слегка подавился газировкой.

– Я не… Не знаю, чувак. В смысле, вполне может быть, если исчезновения начались примерно в то время.

– Как бы это выяснить?

– Может, спросить у копов? У них же должны быть какие-то сводки.

– Окей, допустим, я не могу спросить у отца?

– Ну, тогда не знаю, – покачал головой Кайл.

– Может, какие-то записи? У ребят из Исторического общества?

– О, точно, – закивал он. – Можно попробовать. Они на Второй. Делят офис с Антикварной лавкой Дрискинга.

Я развернул машину и покатил обратно в город.

– Эй, а… Зачем тебе это?

Я ждал, что он спросит об этом. Но прежде чем отвечать на его вопрос, хотелось бы найти побольше ответов на свои.

– Просто… Из-за Уитни, – это все, что я мог сейчас сказать.

Больше Кайл вопросов не задавал. Историческое общество города Дрискинг располагалось в задней части здания, и нам пришлось пройти через антикварный магазин под опасливыми взглядами его владельца, мистера Дрейнджера. В конце короткого коридора мы обнаружили небольшую комнатку, в которой стояли два сдвинутых вместе стола. Один был пуст, а второй завален высокими стопками книг и пачками ничем не скрепленных листов. За кипами бумаг кто-то барабанил по клавиатуре.

Я прокашлялся.

– Здравствуйте?

Из-за столов вынырнула маленькая женщина. Я тут же узнал в ней ту самую, что вела у нас лекцию в четвертом классе.

– Здравствуйте. Чем могу помочь? – спросила она, выходя вперед, чтоб поприветствовать нас.

– Э, да, у меня есть несколько вопросов про… историю города, я думаю.

– О, чудесно! Это для доклада? Присаживайтесь, мальчики, – она указала жестом на стул, который стоял возле пустого стола.

Я кивнул Кайлу, и он сел, явно чувствуя себя не в своей тарелке.

– Да, это для эссе, которое мне нужно написать. Эй, вы ведь вели у нас лекцию лет семь назад. В школе.

– О да! Я провожу такие лекции каждый год, вместе с мистером Прескоттом.

– Точно, с вами тогда был еще один. Такой лысый мужик, – сказал Кайл, беспокойно ерзая на деревянном стуле.

– Да, это был мой жених Уайетт Даудинг. Он умер несколько лет назад.

– Ох, – отозвался Кайл.

– Ну, так, мисс… Мисс…

– Скэнлон. Но можете звать меня Кэтрин, – подсказала она.

– Кэтрин, – отважился я. Терпеть не могу звать взрослых по имени. – Эм. Мы бы хотели узнать про братьев Маккаски.

– О-о, – сказала Кэтрин, качая головой. – Это мрачная часть истории, но тем не менее это тоже история.

– Да, так когда это произошло?

– И как они умерли? – добавил Кайл.

– Ну, они не умерли. В смысле, они, конечно же, погибли там, в шахтах, но их тела так и не были обнаружены, так что мы не можем этого утверждать. Я думаю, что жажда, голод и усталость убили их в течение нескольких дней после того, как они заблудились там внизу. А что касается первого вопроса, то это было… в 1953-м, я думаю.

– И шахты закрыли в том же году?

– На самом деле официально шахты закрыли годом позже. Имели место юридические трения между городом и семьей Прескоттов, которая требовала не закрывать шахты, пока не будут найдены тела. Город выиграл, и шахты были обречены.

– Подождите, а Прескоттам какое дело?

– Вы не будете записывать? – спросила Кэтрин.

Кайл постучал пальцем по голове. Кэтрин пожала плечами и продолжила.

– Ну, Прескотты и Маккаски близкие родственники. Том Прескотт нанимал группы безработных шахтеров, чтобы те искали тела в шахтах. Город устал от этого, шахты были ненадежны, никто не хотел, чтобы число погибших выросло. Рудники были заброшены уже несколько лет, они были небезопасны. После того, как город запретил собирать поисковые группы из шахтеров, члены семьи Прескоттов начали спускаться вниз сами. В конце концов, город решил, что с него хватит, и шахты были обрушены.

– Бомбами?

– Ну, взрывчаткой. И это привело к «инциденту». К тому моменту рудники уже не приносили дохода, и дела у города шли не лучшим образом. Договор был заключен с не особенно квалифицированной компанией, ну, и когда они подорвали заряды, был случайно поврежден водоносный слой Дрискинга. Город залез в долги в попытках очистить питьевую воду от осадка и железных руд. Прошло целых два года, прежде чем дела пошли на лад, спасибо Прескоттам, они и вправду возродили Дрискинг.

Телефон Кайла чирикнул, и он выудил его из кармана.

– Это Кимбер. Просит приехать к ней.

– Ладно. Спасибо, мисс Скэнлон. То есть Кэтрин.

– Не за что! Если будут еще вопросы, приходите в любое время. Днем мы почти все время открыты. А! Или пишите на электронный ящик, – она покопалась в кармане и вытащила потрепанную визитку.

Визитка была помятой и пыльной.

– Спасибо.

– Ну и что думаешь? – спросил Кайл, как только мы оказались в машине.

– Без понятия. Это же странно, нет? Я имею в виду, на кой черт Прескоттам напрягаться ради города, который отказался помогать в поисках членов их семьи, даже наоборот, мешал им?

– Может, они простили и забыли.

– Сам как думаешь, Джим Прескотт похож на человека, который простит и забудет?

– Ну… нет. А его папаша тем более.

– Именно. Может нам…

– Поворачивай! Извини, Кимбер все еще присматривает за детишками, это тут, на Эмхарст Стрит.

Когда мы подъехали, Кимбер была на улице перед домом вместе с двумя детьми, которые играли на подъездной дорожке. Она держала спящую малышку и махала нам рукой. Мы пристроились на подъездной дорожке, и Кимбер познакомила нас со старшими детьми. Они застенчиво поздоровались и умчались играть дальше.

После их ухода мы с Кайлом рассказали Кимбер о том, что произошло. Она выслушала, укачивая ребенка.

– Сэм прав, это бессмысленно. Только почему мы вообще паримся из-за вещей, которые произошли десятки лет назад?

– Уитни, – коротко сказал Кайл, так что мне не пришлось ничего говорить самому.

На лице Кимбер мелькнуло изумление, и она отошла положить малышку в люльку. Потом она вернулась, и я попал в те самые «суперутешающие-и-вовсе-не-смущающие» объятия Кимбер. Отпустив меня, она начала ходить вдоль подъездной дорожки.

– Так, ладно, значит, мы считаем, что исчезновение Уитни как-то связано со всем этим, и – тут ты прав – начинать надо с истоков. Пол верно говорит, каждая загадка в городе – это всего лишь кусочек большой головоломки, все связано… – она остановилась и посмотрела на нас. – Если хотим получить ответы, надо идти к тем, с кого все начиналось.

– А что, неплохая идея, – согласился Кайл. – Я знаю одно местечко, где он частенько бухает, на пару с бывшим шерифом Клери.

– Да нет, Кайл. Не Джимми – его отец.

– Том? Да он же свихнулся, они его в пансионат засунули!

– Тем не менее, лучше иметь информацию из первых уст, верно? Джимми вряд ли знает хотя бы половину того, что известно его отцу.

– Но…

Пока Кайл и Кимбер спорили, я наблюдал, как ребятня гоняется друг за другом вокруг дерева перед домом. На коре было что-то вырезано, какие-то слова, словно на Тройном Дереве возле Форта Эмберкот. Я был слишком далеко и не мог разобрать надписи.

– Он тебя поймал, поймал! – долетел до меня крик младшего из ребят. – Бескожий поймал тебя, теперь ты умрешь!

– Не-а, Питер, я держался за дерево.

– Не держался! Обманщик! Один из них тебя схватил, и теперь ты должен встретиться с Сияющим Джентльменом!

– Нет, не должен!

– Кимбер, Джош жульничает!

Я вздрогнул и отвернулся.

– Где эта психушка? – прервал я их. – Далеко?

– Это не психушка, это что-то вроде хосписа, – с упреком сказала Кимбер. – До меня доходили слухи, что он в «Золотом вязе», это в Кейп-Жирардо.

– Минут 40 езды, – подсказал Кайл и полез за телефоном. – Я узнаю часы приема во вторник. Сэм, завтра работаешь?

– Я каждый день работаю, но завтра отпрошусь, – пообещал я.

– Окей, тогда завтра после школы.

Следующий день тянулся медленно, как любой последний вторник учебного года. Большинство ребят болтали о том, как провели День прогулов, или, бросая на меня неприязненные взгляды, жаловались, что к ним домой приходил коп, чтобы выписать штраф.

Когда в половине четвертого наконец-то зазвенел звонок, я схватил рюкзак и перетащил его в машину, где меня уже ждали Кайл и Кимбер.

Поездка заняла больше времени, потому что в Кейп-Жирардо я заблудился. Город был больше Дрискинга, и улицы тут располагались без всякой логики и планировки. К тому времени, как мы добрались до «Золотого вяза», оставалось минут двадцать до конца посещений.

– Мы хотели бы повидать Томаса Прескотта, – сказала Кимбер медсестре за стойкой.

Мы назначили ее вести переговоры из-за того, что своим обезоруживающим, немного старомодным шармом она располагала людей к себе.

– Старого Тома? О, у него не было посетителей с Рождества, когда его сын приезжал. Подпишите регистрационный лист и возьмите наклейку для посетителей. Так вы члены семьи? Знаете номер его комнаты? – медсестра недоверчиво вздернула тонкие брови.

– Простите, нет, – повинилась Кимбер. – Мама попросила меня проведать нашего знаменитого дядю, пока она в отъезде, на конференции «Врачи без границ». Мне надо было узнать побольше, но у нее была всего пара минут, чтоб позвонить домой.

– О, конечно, милая! Сейчас я найду кого-нибудь, чтоб проводил вас.

Санитар отвел нас в комнату Тома Прескотта, но она оказалась пуста. Санитар указал в сторону зала и сказал:

– Он любит почитать на террасе.

Мы прошли в зал и обнаружили там старика. Он сидел в одиночестве и бормотал что-то себе под нос. На столе перед ним была доска для игры в нарды, по которой он двигал шахматные фигуры.

– Том Прескотт? – улыбаясь, спросила Кимбер.

Он не поднял головы, и я засомневался, что он вообще нас слышит. Кимбер набрала воздуху, чтоб попробовать еще раз, но старик внезапно грохнул кулаком по столу.

– Это я, черт возьми, я мистер Томас Прескотт. Не называйте меня Том, городские дети обычно ведут себя с большим уважением.

– Простите, сэр, – осторожно сказала Кимбер, садясь за стол напротив него.

– У вас нет уважения. Вы хоть знаете, кто я? Это мой сын виноват. Его мамаше стоило бы хорошенько пороть его, но она была мягкой, и теперь он трудится изо всех сил, распространяя по городу свои дурные манеры и неуважение.

– Примите наши извинения, мистер Прескотт, мы вовсе не хотели проявить неуважение. Мы восхищаемся вами. Именно вы сделали наш город таким, какой он сейчас! Все помнят об этом. У Дрискинга были тяжелые времена, город умирал, а потом вы все исправили. Мы знаем это.

– Я делал то, что должен был, – проворчал старик. – Это был мой город. И он все еще мой. Кто ты такая, девочка, чтоб приходить сюда и утверждать обратное?

– О, нет, нет я этого не говорила, – Кимбер сменила тактику. – А что касается того, кто я, мы – дети Миры Маккаски. Вы помните Маккаски?

– Хах. Так ты внучка Аиды. Понятно, почему ты не там.

Мы обменялись озадаченными взглядами.

– Мы все прямо тут, мистер Прескотт.

– Вы понимаете, о чем я, юная леди! Они все понимают. Они знают, что я спас город, мой город. Конечно же, они позволяли мне делать все, что я захочу, пока деньги продолжали поступать. Вот почему это мой город.

– А деньги все еще поступают? – рискнула Кимбер.

– Ну, ты-то здесь, так ведь? Им это не нравилось, но они брали деньги. Они не знали. Не знали всего, нет, но что-то подозревали. И их, видимо, все устраивало потому, что они продолжали голосовать за Клери и брать деньги.

Прескотт взял пешку и крутил ее в пальцах, пока говорил.

– Это просто пыль, знаете, такая невыразительная. Мельчайший нежный порошок. Порошок не знает, что это, он не знает, что это плохо. Люди называют это злом. Но это было необходимо. Ты знаешь, Аида, ты знаешь, мы были вынуждены делать это.

Кимбер потянула очередную ниточку.

– Я знаю. Я знаю, мы должны были, но дело в вашем сыне. Я не думаю, что он правильно ведет дело.

– Конечно, неправильно! – старший Прескотт впечатал кулак в столешницу, и две ладьи, подпрыгнув, скатились на пол. – Они были моими! Он отнял их у меня! Он решил, что сможет лучше, но он отобрал мою собственность, пустил по ветру мое наследие! Десятилетия труда, и все развеяно пылью по ветру. Это прах рухнувшей империи!

– А что насчет Бескожих? – спросил я, улучив момент.

– Ты о чем толкуешь, мальчик? – пробурчал он.

– И дом на дереве! Тройное Дерево, что это? Для чего?

– Тройное Дерево? Я не позволял такого. Иногда мы платили втрое, но только поначалу, когда дела шли плохо. И уж точно мы не назначали тройную цену, это вредно для бизнеса.

– Где Бор…

– Это мой идиот-сынок тебе сказал? Он предложил тебе за них тройную цену? Он заправляет в моем городе, да? Черт подери, Джимми, приведите его сюда! Аида, позвони моему сыну, скажи Джимми, что я хочу поговорить с ним! Скажи ему, что они все еще мои! Аида! Аида, позвони Джимми!

Кимбер вскочила, и Кайл заслонил ее собой, когда старик поднялся на ноги, высокий и угрожающий. Пока мы пятились к выходу, пришел санитар и с неодобрением на лице прогнал нас прочь. По пути в вестибюль мы еще долго слышали позади, как Том Прескотт требовал своего сына.

Обратно ехали в молчании, и я все пытался собрать воедино кусочки головоломки. Бескожие, Тройное Дерево, Сияющий Джентльмен, порошок. Казалось, эти вещи были случайным образом высосаны из пальца, беспорядочные и бессмысленные. Покров тайны был тяжелым и плотным, но я был как никогда близок к Борраске. Я мог чувствовать ее вокруг себя, но не видел ее. Я почти мог потрогать ее, но все еще не мог понять.

Внезапно до меня дошло, что Кайл съехал с дороги, и я вынырнул из своих размышлений. Он поставил машину на ручник и обернулся ко мне, сидевшему на заднем сидении.

– Это все и правда касается Уитни, Сэм?

– Да.

Кимбер смотрела на нас встревоженными глазами.

– С чего ты взял? Копы, в смысле, даже твой отец, подтвердили, что Уитни сбежала из дома.

– Я им не верю, – выдавил я сквозь стиснутые зубы.

– Слушай, Сэм, мы влезаем в это дело очень глубоко, и я с тобой до конца, но я должен быть уверен, что у нас есть веская причина делать это. И втягивать Кимбер… Я должен знать, что это важно для тебя по разумной причине, а не просто из-за… навязчивой идеи.

Я посмотрел в окно и понял, что он остановился неподалеку от начала Западной рудной тропы Прескотт. У него было право беспокоиться, и еще больше прав оберегать Кимбер. Кайл думал о том же, о чем и я: порошок… Если Борраска и вправду связана с движением крупных партий наркоты, хочу ли я втягивать в это дело друзей? Это не их война. Я люблю этих людей, имею ли я право подвергать их опасности ради собственного любопытства или мести? Но, при всем желании не впутывать их в это, я понимал, что нуждаюсь в них.

– Мне нужно знать, что на самом деле случилось с Уитни, – прошептал я.

Кайл, ни говоря не слова, повернулся назад, а Кимбер положила свою руку поверх моей. Я отдернул ее, скрестил руки на груди и тут же извинился. Кимбер лишь понимающе улыбнулась.

Кайл вздохнул.

– Сэм…

Пронзительная трель телефона Кимбер прервала его.

– Пап?

…

– Что? Подожди. Погоди, что… что ты имеешь в виду?

…

– Пап?

…

– Нет, стой, помедленнее. Алло? – она опустила телефон. – С мамой что-то случилось, она в больнице!

Добрые зеленые глаза Кимбер были полны слез.

Кайл переключил передачу и с визгом покрышек сорвал машину с парковочного места. Мы преодолели десять миль за десять минут, что было преступно быстро для городских улочек. Кайл остановил машину возле входа, и мы с Кимбер бросились внутрь.

Помощник шерифа ждал нас внутри. Он отказался отвечать на отчаянные вопросы Кимбер, пока вел нас к ее отцу. Когда помощник шерифа открыл двери, и я увидел, что мой отец стоит рядом с ее, я приготовился к худшему.

Папа Кимбер отвел ее в сторону, а мой потянул меня в другую. Прежде, чем он успел что-то сказать, я увидел, как в другом конце комнаты Кимбер оседает на пол. Я беспомощно посмотрел на отца, а он с сочувствием кивнул мне и обнял.

Мы сели в уголке и я, глядя на свои руки, слушал его рассказ о том, как миссис Дестаро около часу дня съездила в продуктовый магазин, вернулась домой, разложила продукты, приготовила две лазаньи и мясной рулет и убрала их в холодильник. Потом она села в машину, приехала в больницу, припарковалась в тени, поднялась на семь этажей вверх по лестнице на крышу и спрыгнула. Она прожила достаточно, чтобы извиниться перед врачом скорой, который нашел ее.

Я смотрел, как Кимбер бьется в истерике, пока тело ее матери остывало в морге этажом ниже.

III

– Думаешь, она себя винит?

– Не знаю, чувак. Может быть, – я вытянулся на откинутом сидении своей «шеви» и натянул кепку поглубже на глаза.

– Но она в порядке, как думаешь?

Я не ответил. Я точно был не в порядке, когда умерла Уитни, а Кимберли с матерью были ближе, чем мы с сестрой. Она наверняка не была в порядке.

– Сэм, серьезно, я тут ебнусь скоро, два дня прошло.

Я убрал кепку с лица и посмотрел на Кайла, который и в самом деле выглядел плачевно. Его глаза покраснели, лицо было болезненно-желтым, а рыжие волосы стали сальными.

– Чувак, ее мама покончила с собой. Ты знаешь, как они были близки. Ей просто нужно немного времени, но она справится.

– Она не отвечает на мои текстовые сообщения и звонки. Я ей штук восемь голосовых оставил, чувак, мне кажется, это я схожу с ума.

– Просто дай ей прийти в себя.

– Да, но она моя… Моя… – он все еще не мог сказать это в моем присутствии. – Я должен заботиться о ней.

Я сел и вернул спинку в сидячее положение.

– Слушай, Кайл, я знаю, что ты хочешь ей помочь, и я тоже хочу ей помочь, но она не отвечает на наши звонки, не ходит в школу и не показывается у дверей, когда мы подъезжаем к ее дому. Она сейчас не хочет нас видеть, и нам надо с этим смириться. В данный момент Кимбер лучше знает, что нужно Кимбер.

– Что насчет предсмертной записки? Думаешь, это как-то связано с ней?

Я вздохнул.

– Мы даже точно не знаем, была ли записка. Отец Кимбер был расстроен и выбит из колеи, когда сказал это, и вообще, может, я неверно его понял. Я спрашивал отца, и он говорит, что записки не было.

– Ну да, твой отец просто светоч истины.

Одного взгляда на Кайла было достаточно, чтоб понять, что он уже пожалел о сказанном. Я пожал плечами.

– Я уже не знаю, во что верить.

На самом деле, я знал, что я слышал. Мистер Дестаро сказал копам что-то про письмо, но рассказать об этом Кайлу я не мог, не сейчас. Он и так беспокоился о том, что его отношения с Кимбер были одной из причин, по которым ее мать была так расстроена.

Я спросил отца о предсмертной записке, когда он пришел домой после той долгой ночи, а он вздохнул, устало взъерошил волосы руками, и сказал:

– Сэм, я не знаю, что тебе сказать. Анна Дестаро не оставила предсмертной записки, я впервые слышу об этом.

Пока наша лучшая подруга была в трауре, а наше расследование приостановлено, мы с Кайлом пребывали в каком-то подвешенном состоянии. Мы ходили в школу периодически, то и дело прогуливая занятия, пропускали выпускные тесты и скуривали больше травки, чем кто-то из нас мог себе позволить. Без Кимбер, которая наставляла нас на путь праведный и держала в узде, мы стали сонными, апатичными и безответственными. Я никогда не осознавал, как сильно я от нее зависел.

Мы с Кайлом пропустили два последних урока и решали, не прогулять ли весь завтрашний день, который был последним учебным днем десятого класса. В итоге мы явились ко второму уроку, чему я очень рад, потому что Кимбер пришла на биологию.

Я даже не видел ее поначалу. Я опустил голову на парту, оперев ее на сложенные руки, когда почувствовал мягкое касание плеча. Обернувшись, я увидел ее позади, неуверенную и смущенную. Я ободряюще улыбнулся ей, притянул к себе и обнял. Но это не были «суперутешающие-и-вовсе-не-смущающие» объятия Кимбер. Эти объятия были дольше, нежнее, и казались такими оберегающими, что я был опечален, когда они закончились.

– Как ты, Кей? – спросил я, когда она, наконец, отпустила меня.

Кимбер вытерла со щеки слезу.

– Я в порядке, – слабо улыбнулась она, и я понял, что это неправда.

Я вновь обнял ее, а Пегги Дрейнджер окинула нас неприязненным взглядом.

– Уже виделась с Кайлом?

– Нет. У нас с ним общий следующий урок.

– Он беспокоился за тебя.

– Я знаю, – сказала она, опуская глаза. – Мне правда… было непросто там, дома.

– Все нормально, – успокоил я ее. – Мы рядом, в любое время.

– Да, я… очень надеялась на это.

– Все, что потребуется.

Так как это был последний день учебы, наш учитель, мистер Файндер, с радостью раздал нам проверенные тесты и остаток занятия позволил заниматься своими делами. Кимбер говорила о подготовке к похоронам в эти выходные и упрекала меня за то, что мы с Кайлом сбегали с годовых контрольных курнуть травки. Зазвенел звонок, и я видел, что Кимбер с нетерпением ждала встречи с Кайлом и в то же время нервничала перед ней. Пока мы собирали вещи, я заверил ее, что Кайл вовсе не злится, просто беспокоится за нее. Она закинула сумку на плечо, сжала зубы и кивнула. Она изо всех сил старалась держать себя в руках.

Когда Кайл увидел нас из холла внизу, он захлопнул свой шкафчик и двинулся в нашу сторону с такой поспешностью, что я задумался, не мог ли он быть зол, в конце концов. По дороге он толкнул не менее дюжины ребят, даже не взглянув на них, и оставил позади себя заинтересованную и раздраженную толпу. Добравшись, наконец, до нас, он подхватил Кимбер на руки в духе старых черно-белых фильмов. Все, кто смотрел на эту сцену, включая меня, застонали в унисон.

Так как большинство преподавателей не особенно следили за посещаемостью в тот день, я пошел вместе с Кимбер и Кайлом на алгебру, где они говорили о том же, о чем мы говорили с ней на предыдущем уроке. Ближе к концу занятия разговор стал неловким и натянутым. Мы с Кайлом обменялись взглядами поверх головы Кимбер, и я кивнул ему.

– Кимбер, – тихо сказал он. – Твоя мама оставила письмо?

– Что? – удивленно спросила она.

– Я слышал, как твой папа говорил о письме в день, когда… В день… Во вторник, – пояснил Кайл.

– О.

Пока мы ждали ее ответ, прозвенел звонок на ланч. Все остальные ушли из кабинета, но мы втроем остались сидеть.

– Кимбер, – наконец сказал я.

Она грустно вздохнула и посмотрела на Кайла.

– Да.

– Что там было? – нервно спросил он.

– Я не знаю. Ни разу его не видела. Я спросила папу, когда мы приехали домой, он сказал, что я неверно его поняла, и никакого письма не было. Сказал не упоминать о нем нигде, чтоб не тревожить людей зря.

– Ну, тогда мы оба неверно его поняли, – сказал я. – Что мало похоже на правду.

– Я знаю своего отца всю жизнь и знаю, когда он врет.

В кабинет начали заходить ученики на следующий урок, они бросали на Кимбер сочувствующие взгляды. Так как было время ланча, мы собрали вещи и, как обычно, пошли в мою машину. Я забрался на заднее сидение, позволив Кимбер и Кайлу сесть впереди.

Кимбер глубоко вздохнула и продолжила:

– Я знаю, что папа врет, и письмо у него есть.

– Ты уверена? – спросил Кайл.

Было заметно, что он все еще боится того, что отчасти виноват в случившемся.

– Да. И я знаю, что в нем есть имя Прескотт. Мне кажется, я даже знаю, где письмо.

– Прескотт? – в каком-то роде я даже не был удивлен.

Он был осью, вокруг которой вращалось все плохое.

– Откуда ты знаешь, что в нем сказано о Прескотте? – спросил Кайл.

– Я слышала, как папа читал его однажды. На самом деле, мне кажется, он читал его много раз. Он вроде как всхлипывал и шептал слова, а потом швырял вещи в своем кабинете. Папа… тяжело все перенес.

– Думаешь, у твоей мамы был роман с Прескоттом?

Я замотал головой.

– Сдается мне, ты должен смотреть на это шире, Кайл.

– Согласна, – Кимбер не отрывала взгляда от лежащих на коленях рук, будто разговаривая с ними. – После всего, что мы узнали о Прескоттах, я абсолютно уверена, что дело не в романе. Все как-то связано, верно? Мама любила отца всю свою жизнь, но письмо оставила мне. Мне кажется, что каким-то образом она подвела меня, не его. Понимаете? Я думаю, она сделала что-то мне. Или… Сделала из-за меня.

На последнем предложении ее голос дрогнул, и Кайл притянул ее к себе, поцеловал в волосы и зашептал слова, которые я не мог расслышать.

– Значит, мы должны достать письмо, – сказал я, после того как дал им немного времени.

– Да. Я должна прочесть его, – голос Кимбер все еще подрагивал.

– Как нам его достать? – спросил я.

– Если письмо в его кабинете, надо просто дождаться, пока его не будет дома, – сказал Кайл и глянул в окно.

– Думаешь, я сама до этого не додумалась? – вздохнула Кимбер. – Он не выходит из кабинета с тех пор, как мы вернулись из больницы. Он даже спит там.

– Значит, нам надо его выманить.

– Нет, нам надо придумать предлог, чтоб я могла вернуться. Завтра мамины похороны, там будет полгорода, включая папу, конечно же. Мне надо уйти оттуда так, чтобы он не заметил, вернуться домой и обыскать кабинет.

– Окей, это просто, – сказал я.

– Так, чтобы папа не догадался. Мне нужно будет вернуться к концу службы.

Мы оба кивнули, но промолчали, потому что Кимбер, похоже, собиралась что-то добавить.

– Папа… он очень холоден ко мне, и я думаю… Я думаю, он винит меня, – наконец выдавила она.

– Чушь собачья, – выпалил Кайл.

– Вы поможете мне?

– Само собой.

– Конечно.

Мы провели остаток ланча, обдумывая план намного более подробно, чем ситуация того требовала. Кайл и я завяжем разговор с мистером Дестаро, потом Кайл получит «сообщение» от Кимбер о том, что у нее нервный срыв в туалете. Кайл пойдет к ней, чтобы «помочь прийти в себя», и они на моей машине поедут в дом Дестаро. Я останусь и до их возвращения не спущу глаз с отца Кимбер.

После обеда я впервые с понедельника пошел на работу. Настроение Миры, похоже, ощутимо улучшилось, и она в честь пятницы отпустила меня пораньше. И все же спал я плохо и встал в четыре утра, чтобы найти среди своей одежды что-то черное и подобающее для похорон.

Когда отец заглянул ко мне перед работой, я почти в панике рылся в кучах черной одежды. Он сочувственно улыбнулся и отвел меня к своему шкафу. Так как я походил на отца не только лицом, но и телосложением, найти подходящие вещи оказалось несложно. Я поблагодарил его, а он попросил извиниться перед Кимбер за необходимость работать во время службы и передать ей его соболезнования.

Похороны Анны Дестаро проходили в Епископальной церкви на другом конце города. Я подобрал Кайла в девять и заметил, что он тоже был в костюме отца, хоть тот и сидел на нем не так хорошо, и Кайл то и дело подтягивал рукава и поправлял пояс брюк. К несчастью для Кайла, он был гораздо меньше своего папы.

Мы припарковались как можно дальше от церкви, там, где, как мы надеялись, никто не заметит уезжающую машину.

Когда мы вошли в церковь, стало ясно, что Кимбер не придется сильно напрягаться, чтобы изобразить нервный срыв. Мы обнаружили ее в задней части зала, она свернулась комочком в кресле и заливалась слезами, утонув в облаке рыжих волос.

Кайл присел рядом и обнял ее.

– Господи, Кимбер, что случилось?

Я пнул его ногу и взглядом спросил: «Серьезно?» Кайл прикусил губу.

– Я имел в виду, э… Блядь.

– Никто не пришел, – прошептала Кимбер, спрятав лицо у него на груди. – Мама выросла в этом городе, у нее тут сотни друзей, и никто не пришел!

Мы осмотрелись, и я вынужден был признать, что людей было мало. Несколько групп по три-четыре человека, отец Кимбер, который сидел на противоположном от нее конце зала, опустив голову на руки, и какая-то семья, которую я помнил по барбекю у Кимбер. Бывший шериф Клери с женой Грейс тоже были здесь, они и двое папиных помощников негромко разговаривали в уголке. Состояние Кимбер нетрудно было понять.