Текст книги "Покоренный дикарь"
Автор книги: Синтия Пауэлл
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 10 страниц)
10
– Неплохая у тебя спальня, – сказала Фалин, удобно положив голову на изгиб мускулистой руки Бренда.
Они лежали, прижавшись друг к другу под скомканными простынями, в лучах солнца, пробивающегося сквозь оконные жалюзи. В комнате царила атмосфера уюта, покоя и нежности. Именно так и чувствовала себя Фалин этим прекрасным утром.
– Ничего, – согласился Бренд, властно обнимая ее и притягивая к себе.
– Нет, я хотела сказать, что вчера как-то не обратила внимания на обстановку. Я была… – Она слегка покраснела. – Я вчера, кажется, обезумела.
Он провел пальцем вдоль ее руки:
– Киска, это я обезумел от тебя.
Улыбнувшись, Фалин закуталась в простыню, продолжая осматривать незамысловатую обстановку комнаты. Она была по-спартански простой – большой шкаф из грубого дерева, обои пастельных тонов, вентилятор под потолком. Тем не менее в ней ощущалось спокойствие и умиротворенность. Бренд лежал рядом с ней в постели. Фалин хотела бы, чтобы так было всегда.
Она закрыла глаза, мечтая о том, как это было бы здорово – каждый день просыпаться рядом с Брендом. Но не могла же она просто так взять и переехать во Флориду? Или?.. Но тогда под ударом окажется ее карьера. Да и вообще жизнь ее резко изменится, в профессиональном и личном смысле. Хотя, конечно, ничего страшного в этом нет.
Интересно, что бы на это ответил Бренд? Как бы он отреагировал, если б она сказала ему, что никогда не чувствовала себя более счастливой, чем сегодня. Что она не хочет возвращаться в Нью-Йорк. Ни сейчас, ни когда будут готовы фотографии. Никогда.
Но что-то удержало Фалин от этого признания. Она еще не была готова обсуждать с ним будущее. Она была поглощена сладкой реальностью настоящего и безумной ночной страстью прошлого.
Фалин прижала руки к груди, пытаясь унять гулкое биение сердца.
– Замерзла? – спросил Бренд, заботливо укрывая ее одеялом. – Обычно я сплю без одеяла, но ради тебя готов изменить свои привычки.
Ее сердце сжалось от счастья при этих его словах, она еле удержалась, чтобы не рассмеяться от радости. Их глаза встретились.
– Есть много способов, чтобы согреться. Мы могли бы немного поэкспериментировать, – неожиданно для себя дерзко произнесла она.
Бренд улыбнулся:
– Немного? Может быть, наоборот – побольше?
Фалин кивнула, краснея.
Он осыпал быстрыми поцелуями ее шею и задержался на ее губах. Его длинные волосы падали ей на грудь, щекоча ее, сильные пальцы нежно гладили щеку.
Но именно в тот момент, когда все так хорошо начиналось, Бренд оторвался от нее:
– Ужасно жалко, что мы не можем целый день проваляться в постели, Фалин. У тебя осталось всего несколько дней на твои фотографии.
Всего лишь несколько дней. Он специально напомнил ей об этом или это вырвалось у него случайно?
Фалин попыталась улыбнуться, но ей это не удалось. Она лишь молча кивнула. Ее сердце упало, и настроение сразу ухудшилось. Может, это и к лучшему, что он напомнил ей о быстротечности времени. Лучше для них обоих.
Она слишком далеко унеслась в своих мечтах. Она мечтала остаться здесь навсегда, мечтала, что он попросит ее об этом. Но она слишком многого хотела. Пора вернуться к реальности.
– Теперь, когда Фэнг стал немного покладистее, мне будет легче, – сказала она, садясь на постели.
– Покладистее? Да он стал мягким как воск. Теперь тебе придется потрудиться, чтобы он стал хоть немного похож на тигра и не пускал слюни перед камерой.
Фалин улыбнулась, накинув на себя простыню, и подняла с пола халат. Она чувствовала, что Бренд наблюдает за ней.
– Если ты не будешь так спешить одеться, – добавил он чувственным шепотом, – то я тоже превращусь в воск в твоих руках.
– В воск? Я бы этого не хотела, – лукаво сказала Фалин.
Бренд задумчиво потер свой подбородок:
– Неудачное сравнение. Скажем так: я с трудом смогу контролировать себя.
Швырнув в него простыней, Фалин пошла к себе в комнату. Упав на кровать, которая уже вторую ночь стояла нетронутой, Фалин прижала руки к груди.
Бренд был не единственным, кто легко терял самообладание.
Бывали такие минуты, когда она была готова сделать что угодно, лишь бы остаться с Вестоном навсегда. Она готова была полностью изменить свою жизнь, только бы быть с ним. Она совсем потеряла голову.
Но еще опаснее было потерять Бренда.
– Великолепно! – воскликнула Фалин, наводя объектив на Фэнга, плавающего в бассейне.
Она сделала очередной снимок и перемотала пленку. Еще один классный кадр – редакторы «Эко» будут довольны ею. И еще один удачный день на ранчо вместе с Брендом. Фалин наслаждалась каждой минутой.
За последние несколько дней она окончательно убедилась, что он действительно заслуживает своей клички – Дикарь. Он был диким в постели и еще более диким вне ее. Фалин покраснела, подумав о всех тех местах, где они занимались любовью.
Бассейн… Она и не подозревала, что купание может доставлять такое чувственное наслаждение.
Толстые нижние ветви старого дуба… Они сидели там почти час, фотографируя гуляющих на свободе львов. А потом Бренд взял из ее рук камеру, повесил на ветку и показал один из неплохих способов проводить время.
Окруженная густой зеленью деревьев, Фалин ощущала себя в раю. Тогда Бренд научил ее совершенно по-новому смотреть на любовь. И тогда же она наконец раскрыла для себя значение слова «равновесие».
Фалин опустила камеру и улыбнулась своим воспоминаниям. В это время Бренд оставил Фэнга в покое и подошел к ней, ласково погладив по щеке.
Фалин вздрогнула от неожиданности. Почувствовав на себе его руку, она тут же задрожала от вожделения.
Она впервые испытывала подобные чувства. Они были настолько сильными и всеохватывающими, что одного его прикосновения было достаточно, чтобы она испытала блаженство.
– Ты ведь знаешь, что происходит со мной, когда ты так на меня смотришь?
Фалин подняла на него глаза и поняла, что Бренд думает и чувствует то же, что и она. И желания у них тоже одинаковые. Ни один мужчина не понимал ее так хорошо, как Бренд.
Он взял ее за руку и повел вокруг дома в тенистую гущу деревьев. Кругом был только дикий тропический лес: пальмы, экзотические цветы и стелющийся по земле папоротник. Это было так красиво, что Фалин на секунду закрыла глаза, чтобы запечатлеть в памяти каждую веточку, каждый цветок.
Она знала, что никогда не забудет эту минуту. Она будет хранить и лелеять воспоминание о ней. Но с каждым разом оно будет все тяжелее. Рано или поздно ей придется уехать отсюда, и тогда в далеком Нью-Йорке она будет перебирать эти картины в уме, словно старые письма.
Бренд наблюдал за ее лицом:
– Ты когда-нибудь занималась любовью в лесу?
Фалин сорвала яркий цветок и вставила его в волосы. Облизнув пересохшие губы, она улыбнулась ему.
– Я бы не отказалась попробовать.
Он взял ее на руки и положил на мягкое ложе из папоротников.
– Дай мне знать, что тебе нравится.
Она вздохнула, когда Бренд начал снимать с нее блузку.
– Мне уже нравится, – с улыбкой призналась она.
К тому моменту, когда он совсем раздел ее, Фалин была возбуждена настолько, что хотела, чтобы Бренд взял ее немедленно, чтобы он сильнее прижал ее к земле своим телом, чтобы она почувствовала на себе его тяжесть. Фалин дрожала как в лихорадке, зараженная его страстью. Бренд знал, что на этот раз их любовные ласки будут недолгими. Не было красоты и нежности в том, как он раздвинул ее ноги и вошел в нее. Резкими и грубыми движениями он все глубже проникал в ее тело.
Фалин застонала. Впившись ногтями в его кожу, она извивалась в экстазе. Ее тело дрожало и трепетало под ним. Она была охвачена огнем.
Бренд был ненасытным. Он был изголодавшимся мужчиной, который никак не мог насладиться женщиной. Своей женщиной. Он хотел оставить в ней свой след, сделать ее своей, посеять в ней свое семя.
Он двигался все быстрее и быстрее, крепче прижимая ее к себе, чувствуя приближение оргазма.
Когда наслаждение одновременно нахлынуло на них, Бренд понял, что не хочет, чтобы она уезжала от него. Он нарушил неписаное правило, которому подчинялись все дикие существа. Он позволил ей захватить его сердце. И он сделал ее своей. Фалин стала частью его самого.
Когда их страсть немного утихла, Фалин бессильно положила голову ему на грудь. Бренд поцеловал ее в лоб, откинув с него ее влажные темные волосы. Он оказался полнейшим дураком. И ему придется поплатиться за это. Он забыл, что Фалин лишь ненадолго вошла в его жизнь. И рано или поздно, неважно, как больно это ни было бы для него, но ему придется расстаться с ней.
В этот раз он не будет пытаться удержать ее, как это было с Кэтрин. Выражение ее лица, когда она сообщила ему, что уезжает, до сих пор стояло у него перед глазами. Боль, которую он испытал тогда, прошла не скоро. Он не допустит, чтобы это снова повторилось.
Но Кэтрин, так же, как и его мать, – всего лишь далекие воспоминания. Фалин была реальностью. Она лежала сейчас рядом с ним, нежная, теплая, близкая. Она была его второй половиной, частью его тела, которой он вот-вот должен был лишиться. Она исчезнет из его жизни, а он останется зализывать кровоточащую рану.
Бренд поклялся себе, что не будет удерживать ее. Это был единственный способ защитить себя.
– Фалин! – Со стороны дома послышался чей-то зов. Фалин вздрогнула, тут же очнувшись от легкой полудремы.
– Это миссис Твичфорд? – спросила она в надежде, что ей послышалось.
– Фалин! – снова раздался крик.
Бренд тяжело вздохнул и поднялся на ноги:
– Наверное, что-то срочное. Обычно она носу не показывает на улицу. – Он улыбнулся. – К счастью для нас. Обычно она кричит из открытого окна. Может быть, что-нибудь случилось с твоими фотографиями?
Фалин покачала головой:
– Я уверена, что оставила все, как надо.
Она провела рукой по его груди, потеребила темный пушок на животе и спустилась ниже – к темному треугольнику густых волос.
– Может, побудем здесь еще немного?
Бренд задержал ее руку.
– Ты же знаешь, я буду только рад. Тебе невозможно противостоять. Но, по-моему, нам стоит выяснить, что там произошло у миссис Твичфорд. Иначе она так и будет продолжать кричать, а я не думаю, что это сделает обстановку более интимной.
Фалин со вздохом подняла с земли одежду и как следует отряхнула ее от песка. Быстро одевшись, она провела рукой по волосам, вытаскивая из них маленькие листики.
– Мои друзья в Нью-Йорке никогда бы мне не поверили, узнав, чем я занималась.
Бренд натягивал джинсы, но, услышав эти ее слова, остановился и посмотрел на нее. По его застывшему лицу невозможно было понять, о чем он думал в ту минуту.
– Тебе будет чем позабавить их, когда вернешься домой, – холодно бросил он. Немного уязвленная, Фалин взглянула на него:
– Я ни с кем не собираюсь это обсуждать.
Бренд пожал плечами и направился к дому:
– Тогда это будет неплохим воспоминанием.
У нее пересохло в горле:
– Пожалуй.
Новость, которую ей сообщила миссис Твичфорд, была еще ужаснее, чем она ожидала.
С фотографиями все было в порядке, но вот у телефона ее ждал Вэйл, намереваясь сообщить ей нечто, по словам экономки, чрезвычайно важное, не требующее отлагательств.
Фалин взяла трубку:
– Алло!
– Фалин, прелесть моя, ты опять меня пугаешь. Что у тебя с голосом? Он какой-то не твой.
Фалин скорчила гримасу и как можно беззаботнее ответила:
– Нет, это все та же Фалин Истбрук.
– Надеюсь, что это правда. А то я уже представляю тебя в деревенском платье, босиком… Ужас!
Фалин подумала, какой была бы его реакция, если бы Вэйл увидел ее сейчас – в помятой блузке, с листьями, застрявшими в волосах, всю в песке. Да ладно, какое ей дело, что он о ней подумает!
– В любом случае, – продолжал Вэйл, не обращая внимания на ее молчание, – у меня для тебя новость. Отгадай, какая?
Фалин глубоко вздохнула, чтобы сдержать свое раздражение:
– Я что, выиграла миллион долларов в лотерее?
Вэйл вздохнул:
– Не хочешь отгадывать?
– Нет. Может быть, ты сам скажешь мне, что это, а то я повешу трубку!
– Ну вот, ты все испортила. Это новый контракт. Потрясающий контракт. Скажи-ка мне, ты разобралась наконец со своими зверюшками?
Фалин бросила взгляд на Бренда. Он стоял на другом конце кухни, скрестив на груди руки, облокотившись на стойку. Он был так красив в тот момент, что сердце Фалин болезненно заныло при мысли о скором расставании.
– Я как раз сегодня закончила, – неохотно ответила она.
Как только она произнесла это, Бренд вышел из комнаты. Фалин в отчаянии посмотрела ему вслед, желая догнать его, вернуть назад, но Вэйл все еще продолжал говорить что-то:
– Слава небесам, дорогуша! Это лучшая новость недели. Ты немедленно должна вернуться в Нью-Йорк.
Фалин в ужасе закрыла глаза:
– Когда?
– Завтра или даже сегодня. Немедленно. Ты снова становишься популярной. У тебя все отлично. У нас все отлично. Корпоративный клиент. Это будут художественные съемки. И знаешь, что ты будешь снимать? Офисные стулья! Они хотят заказать художественную съемку офисных стульев, представляешь? Я думаю, что…
Фалин с трудом слушала его, но она поняла главное – пришло время покинуть ранчо. Пришло время расстаться с Брендом, с Фэнгом, оставить позади все воспоминания. Снова вернуться в Нью-Йорк и начать там новую жизнь. Последняя пленка закончилась сегодня, и ей больше нечего здесь делать.
Фалин записала время и номер рейса, которым она должна была улететь на следующее утро, и повесила трубку с ощущением, что произошло что-то непоправимое.
Она поежилась и пошла в комнату, чтобы проявить последние фотографии.
Нужно бы показать их Бренду, чтобы получить его одобрение и разрешение на печать. Фалин понимала, что это всего лишь повод для разговора. Ей надо рассказать ему, что она чувствует. И тогда, может быть, он попросит ее остаться.
Фалин нашла его в столовой, раскачивающимся на стуле. Он задрал ноги на стол и потягивал из бокала уже известное ей вино. Он был неотразим. Не удивительно, что она влюбилась.
– Так значит, ты закончила?
Фалин кивнула:
– Я подумала, что ты, наверное, захочешь посмотреть, что в конце концов у меня получилось.
Она разложила снимки на столе.
Все ее воспоминания. Лев, окруженный своим гаремом. Фэнг, играющий со своим любимым мячом. Пантера-мать со своим детенышем. Фалин улыбнулась, вспомнив любопытное выражение его мордочки. Перед ее глазами пронеслись все две недели, проведенные на ранчо.
Она посмотрела на Бренда, который пододвинул стул, чтобы лучше рассмотреть фотографии. Его взгляд тоже остановился на детеныше пантеры, но выражение лица не изменилось.
– Ты очень талантливый фотограф, – ровным голосом произнес он.
Фалин прикусила губу, польщенная его комплиментом. Но и немного удивленная его безразличным тоном. Неужели он ничего не чувствует, когда смотрит на эти фотографии? Неужели он ничего не вспоминает при этом?
Время, проведенное с ним, сильно изменило Фалин. Она превратилась в новую женщину, которая больше не боялась рисковать и которая в полной мере осознала свою чувственность и привлекательность. И это Бренд помог ей стать такой. Неужели для него это ничего не значит?
– Ты доволен? – растерянно спросила Фалин.
Он утвердительно кивнул, все еще не глядя на нее.
– Они лучше, чем я ожидал. Значит, все наши усилия не пропали даром.
Его голос был таким ровным и отчужденным, что Фалин стало немного страшно. «Усилия не пропали даром»? Значит, так он смотрит на это? Так он относится к ней?
Почувствовав, что вот-вот потеряет контроль над собой, Фалин опустилась на соседний стул.
– Мне нужно, чтобы ты подписал разрешение на использование фотографий, – после минутной паузы произнесла она. – Это простая формальность.
– Конечно, – согласился Бренд и молча подписал бумагу, которую протянула ему Фалин.
«Бренд Вестон».
Она пристально смотрела на его размашистую подпись, будто стремилась разглядеть что-то скрытое за этими словами.
Мужчина, которого, как ей казалось, она знала. Но этот хладнокровный незнакомец, сидящий перед ней, – это не он. Куда делся ее Бренд, страстный и пылкий?
– Работа закончена. Тебе надо уезжать.
Это было утверждение, а не вопрос. Фалин надеялась, что он попросит ее остаться, а вместо этого он практически выгоняет ее.
От волнения у нее пересохло в горле:
– Мой агент заказал билеты на завтра, в десять утра.
Завтра. Он что не понимал, что она уезжает завтра?
Бренд ничего не ответил, и Фалин добавила:
– Я могу заказать такси, чтобы не утруждать тебя. – Она все еще надеялась. Даже попыталась улыбнуться. – Не уверена, правда, что таксист захочет приехать сюда. Все боятся этого места. Знаешь, как называют твое ранчо – Львиное Логово…
Бренд взглянул на нее с такой холодностью и безразличием, что у Фалин слова застряли в горле.
– Не беспокойся, я отвезу тебя, – сказал он спокойно. – Тебе нужно помочь собрать вещи?
Фалин попыталась собраться с мыслями. Она ничего не понимала. Она вспомнила историю с матерью Бренда, его резкий тон, когда он рассказывал ей о своей бывшей невесте. Даже миссис Твичфорд, уж на что милая женщина, и та терпеть не могла это ранчо.
Но он же знает, что она не такая, как они. Может быть, она не совсем ясно дала ему понять, что сейчас чувствует? Неужели он не видит, что Фалин хочет остаться?
Бренд всегда доверял собственным инстинктам и научил этому ее. Не могла же она в нем так сильно ошибаться? Что с ним вдруг произошло?
Фалин решила сказать ему все напрямик:
– Я могла бы изменить рейс, остаться здесь подольше.
– Зачем?
Волна бессилия захлестнула ее. По крайней мере, теперь ей ясны его чувства. Он не видел никакого смысла в ее дальнейшем пребывании на ранчо и без особого сожаления был готов расстаться с ней.
Фалин встала и подошла к окну. Ее губы дрожали. На глазах выступили горькие слезы, и она с трудом сдерживала их. Ей тяжело было скрывать свои чувства, но еще больнее было показывать, как она страдает. Ну ничего, она справится. Ведь она настоящий профессионал. Талантливый и преуспевающий фотограф. Она красивая современная женщина…
Но она никогда не сможет забыть эти две недели, когда была просто женщиной Дикаря-Вестона. Его киской.
Фалин справилась со своим дрожащим голосом, но не могла так быстро остановить слезы. Ее глаза все еще блестели, когда она повернулась к нему:
– Ты прав, мне нет смысла здесь оставаться.
– Боже мой, Фалин, только не плачь! Ты же сильная женщина, не забывай об этом!
Фалин недоумевающе уставилась на него, внутри у нее все сжалось. Да, она сильная. Настолько сильная, что не будет показывать ему, как ей больно. Она скроет боль в глубине сердца, как будто ее нет совсем.
Когда Скотт так подло предал ее, она тоже старалась не показать свою слабость. Она успокаивала Вэйла, говоря, что у них скоро опять все будет нормально. Она уверяла всех друзей, что скандал скоро утихнет. Тогда ей было очень тяжело. Но сейчас она даже не могла сравнить те переживания с силой чувств, испытываемых к Бренду.
– Ладно, киска. Тебе надо собираться.
Тон, каким он произнес это, задел ее за живое, но его обычное обращение к ней вселило в нее надежду.
Почему он снова назвал ее так? «По привычке, наверное», – грустно подумала Фалин. Тогда почему же она не может действительно пойти наверх и начать собираться, как это сделала бы обычная воспитанная гостья, злоупотребившая гостеприимством хозяев?
«Потому, что я не хочу снова быть благоразумной, – ответила она себе. – Я не сдамся так просто».
Она дотронулась до его руки:
– Если ты передумаешь…
– Боже сохрани, Фалин, не надо, пожалуйста! – Глаза его сверкали.
Он снова стал диким, но это не был ее Дикарь-Вестон. Наверное, он никогда и не принадлежал ей. Мужчина, однажды спасший ее от тигра, разделивший с ней радость наслаждения, исчез. Ушел навсегда из ее жизни.
Фалин собрала бумаги, фотографии и, не сказав ни слова, вышла из комнаты.
11
Бренд наблюдал, как Фалин поднимается по трапу в самолет. Это было самое мучительное зрелище, которое только можно было представить. Холодное рукопожатие на прощание, уверенная походка, холодный взгляд. Сердце его сжалось от боли.
Но ни за что на свете он не стал бы просить ее остаться. Сделав это, он бы только оттянул неизбежное, продлил бы боль.
Бренд прекрасно знал законы природы. Рано или поздно Фалин бы все равно уехала. Прежний опыт подсказывал ему, что так бы все и случилось.
Если бы он уговорил ее остаться, она бы не сразу поняла, на что себя обрекает. Пребывание на уединенном ранчо невозможно сравнить с полнокровной жизнью в большом городе. Ей бы пришлось пожертвовать многим, чтобы остаться с ним. Бренд не смог бы удержать ее надолго, как бы сильно он ни хотел этого.
Время, которое они провели вместе, невозможно будет забыть. Их обоюдная страсть, их близость почти свели его с ума. Но он с самого начала знал, что это не будет продолжаться вечно. Она никогда не сможет полностью принадлежать ему. И потому им нужно было сделать то, что было лучшим выходом для них обоих, – расстаться.
Бренд смотрел, как Фалин протягивает стюардессе свой билет, прижимая другой рукой сумку с бесценной камерой. Бледное лицо, но без единой слезинки. Она не проронила ни одной за все утро, но Бренд знал, что Фалин держит их в себе. Он ненавидел себя за то, что стал причиной ее страданий.
Фалин немного замешкалась, прежде чем войти в самолет, и последний раз обернулась, чтобы взглянуть на Бренда. Ее глаза были влажными и печальными.
Острая боль пронизала сердце Бренда. Желание броситься к ней было таким сильным, что ему пришлось засунуть руки в карманы джинсов, чтобы не протянуть их ей навстречу.
Через секунду Фалин уже исчезла в глубине самолета.
Сквозь оконное стекло Бренд рассматривал огромный самолет, который вернет Фалин в привычную для нее обстановку, вернет ее домой. Он треснул кулаком по стеклу, надеясь, что оно разлетится на мелкие кусочки. Даже если он сможет остановить ее сейчас, что дальше? Ему нечего предложить ей взамен.
Они принадлежат совершенно разным мирам. Фалин достойна большего, чем прожить всю жизнь в захолустье. Она, вероятно, станет знаменитым фотографом, выйдет замуж за какого-нибудь культурного преуспевающего мужчину, городского джентльмена с приятными манерами. Что ей делать в обществе такого варвара, как он? Бренд засунул руки в карманы и пошел к машине. С Фалин все будет в порядке. А вот он, Бренд Вестон, опять остался один. Ну и ладно, ему не привыкать. Никаких обязательств, никаких забот: полная свобода. Ранчо и любимые животные – вот и все, что ему нужно.
Скоро появится очередная жертва, сбитая машиной или угодившая в капкан, которую надо будет спасать. И он опять займется обычным делом.
Бренд бросил прощальный взгляд на улетающий самолет.
Она случайно оказалась на ранчо и приехала ненадолго.
Что с ним произошло? Бренд забыл об этом, и теперь ему придется расплачиваться за это. Он вообразил, что кто-то решил наконец остаться с ним навсегда.
Идиотская мысль. Невероятная глупость. Дикарям вроде него лучше быть в одиночестве.
Обратная дорога на ранчо показалась ему бесконечной. Его шаги гулким эхом отозвались в пустом доме. Все было как раньше, до приезда Фалин. Но почему-то эта пустота стала теперь особенно мучительной. И ему нечем было ее заполнить. У него остались только воспоминания и вереница однообразных дней, одиноких и тоскливых.
Бренд поднялся по лестнице и вошел в спальню. Здесь все еще царил ее запах. Ему захотелось последний раз вдохнуть его. Вдохнуть и оставить прошлое позади. Придумать что-нибудь новое, чтобы продолжать жить. Признать, что он больше никогда не сможет быть прежним. Прежним дикарем.
Бренд взглянул на себя в зеркало, достал из шкафа острый охотничий нож и единым взмахом отрезал свой длинный хвост.
– «Джунгли» – я просто в восторге от них!
– Что? – Фалин очнулась от своих мечтаний.
– «Джунгли», – восхищенно повторил Вэйл. – Название одной из твоих фотографий. Стул с изображением животных. Ты разве не помнишь? Ты же сама фотографировала его?
Фалин пожала плечами, в то время как Вэйл продолжал просматривать ее последние снимки.
– Это же обычные стулья, Вэйл. И я их просто сфотографировала. Меня вовсе не волнуют их названия.
– Зануда!
– Ну извини.
Вэйл фыркнул в ответ и вернулся к фотографиям.
Прошло уже две недели с тех пор, как Фалин вернулась в Нью-Йорк. И она была по горло завалена работой, так что у нее совсем не было времени скорбеть о прошлом. Но ей постоянно что-то напоминало о нем, болезненно задевая ее чувства. Например, это слово «джунгли».
Она вздохнула, чувствуя знакомую боль. Ей приходилось время от времени поддаваться ей, чтобы привыкнуть постепенно. Постоянно подавляя эту боль, она бы в один прекрасный момент не выдержала, и тогда бы та, выйдя наружу, полностью захватила бы ее.
Что сейчас делает Бренд? Кормит львов? Играет с Фэнгом? Думает ли он о ней? Эти вопросы постоянно мучили ее.
Но еще больше ее мучили сомнения: правильно ли она сделала, что уехала от него? Может быть, ей стоило настоять на своем и остаться, несмотря на его протесты?
Сейчас, по прошествии времени, Фалин была абсолютно уверена, что он вел себя так из-за собственных страхов. Если бы она тогда настояла на своем, быть может, Бренд бы повел себя по-другому.
Фалин проглотила комок, подступивший к горлу. Глупо хвататься за соломинку. Какой бы ни была причина – он не предложил ей остаться. Воспоминания о последних минутах, проведенных с Брендом, были самыми мучительными. Как бы она ни относилась к прошедшему, результат был один.
Фалин попыталась сконцентрироваться на том, что говорил Вэйл. В любом случае она не смогла бы остаться во Флориде. Ее карьера продвигалась стремительными шагами. Она снова заняла место среди лучших фотографов Нью-Йорка.
«Фалин, королева офисных стульев!» – с иронией подумала она.
– Фалин, ты опять витаешь в облаках, – одернул ее Вэйл.
– Да нет! Я просто думала о том стуле.
Вэйл скептически поднял бровь, но не стал докапываться до истины.
– Кстати о джунглях, ягодка. У меня появилась гениальная идея, как пристроить эти фотографии Тарзана.
– Но ты же сказал, что они никому не нужны. – Она сощурила глаза.
Вэйл всплеснул своими белыми ухоженными руками:
– Фаи, с каких это пор ты слушаешь все, что я говорю?
Она улыбнулась:
– Что же это за гениальная идея?
Вэйл помолчал несколько секунд, подготавливая ее к тому, что он собирался произнести:
– Ты меня слушаешь? Так вот, я предлагаю тебе пригласить всех своих старых друзей и клиентов, чтобы показать им, на что ты способна. Мы устроим небольшую экспозицию из этих фотографий, чтобы все смогли увидеть твою прекрасную работу. Напомним им, что ты настоящий профессионал. А без Скотта ты стала даже работать еще лучше.
Фалин с сомнением покачала головой:
– Только не эти фотографии, Вэйл. Давай покажем что-нибудь другое.
Вэйл поджал губы, и Фалин увидела знакомое упрямое выражение на его лице. Его будет трудно переубедить.
– Ты шутишь? Это лучшее, что ты сделала.
Она кивнула:
– Я знаю.
– Так ты должна поделиться этим с людьми! – уверенно воскликнул он. Поделиться? Да она изо всех сил пытается выкинуть из памяти эти две недели. Фалин посмотрела на конверт, куда она убрала их. Бренд был на каждой из этих фотографий. Правда, он был скорее похож на сказочного красавца, чем на реального мужчину, которого она знала. И с которым занималась любовью.
Чувства вновь нахлынули на нее. Ее тело словно чувствовало его руки, отвечало на невидимые ласки. Янтарные глаза, сильные мускулы, длинные волосы. Все это вновь предстало перед ее глазами.
Нет, она не сможет этого вынести.
– Это неплохая идея, Вэйл, но, если честно, я сейчас не очень настроена устраивать вечеринку.
Вэйл скрестил руки на груди:
– Это не неплохая идея! Это необходимость! Тебе нужно это для твоей карьеры. Люди должны увидеть твои работы.
Фалин ничего не ответила, и Вэйл, смягчившись, спросил:
– Ты хочешь поговорить со мной о чем-нибудь, Фал?
Внезапно Фалин поняла, что глаза ее полны слез, и она уже не может остановить их, да и не хочет.
– Не о чем говорить. Все кончено.
Вэйл покачал головой:
– Фалин, но ты же не хотела остаться с ним, ведь так? Конечно, у него потрясающее тело. Но он же абсолютно не твой тип.
Как всегда, Вэйл в своем репертуаре. Конечно, Бренд не ее «тип». Он вообще ничей «тип». Он никуда не вписывался. Он был грубоватым, жестким, самоуверенным. И он никому не подчинялся. Может быть, именно поэтому ей и было так хорошо с ним.
– Сейчас это уже не имеет значения, Вэйл. Все кончено.
«Все кончено», – повторила она про себя.
Львы, тигры, необузданные мужчины исчезли из ее жизни навсегда.
А может, вечеринка не такая уж плохая идея? Это будет последней страницей в этой главе ее жизни. Она в последний раз взглянет на фотографии и сможет сказать «прощай» своему прошлому.
Вэйл ободряюще сжал ее руку:
– Вечеринка пойдет тебе на пользу, Фалин. Тебе нужно снова войти в ритм столичной жизни. К тому же никогда не знаешь, к чему это приведет.
Фалин задумчиво кивнула. Статья в «Эко» выйдет не раньше чем через несколько месяцев. А пока она сможет показать на публике другие фотографии, сделанные на ранчо. Человек и тигр. Два сильных смелых существа, вступивших в единоборство. Люди должны увидеть их, почувствовать то же, что и она.
Фалин вытерла глаза:
– Хорошо. Когда ты хочешь все это организовать?
Вэйл одобрительно кивнул, улыбнулся и, приложив пальцы к вискам, тут же принялся планировать.
– В следующую пятницу. И не волнуйся, все будет отлично. Верь мне, ты правильно поступила.
– Фалин, ты выглядишь бесподобно.
Фалин улыбнулась на такой преувеличенный комплимент Вэйла. Она вошла в студию и принялась развешивать по стенам свои снимки.
К вечеринке все уже было готово. Фалин действительно чувствовала себя необыкновенно женственной в этот вечер. На ней было облегающее шелковое платье бледно-розового цвета. А на лице еще был заметен загар, привезенный из солнечной Флориды.
Насупившись и закусив губу, Вэйл оценивающе осмотрел Фалин с головы до ног.
– Я не знаю, в чем туг дело, но ты явно изменилась.
В ответ Фалин печально улыбнулась. Вэйл был прав. Она действительно изменилась. Те две недели на ранчо перевернули всю ее жизнь, там она лучше познала себя, свою женственность, страстность и чувственность. Но самые значительные изменения были внутри нее самой. Она узнала о существовании другой любви – пылкой и всеобъемлющей. Такой любви, которая позволяет женщине перейти от невинности к зрелости. Или же разрывает сердце на части.
Она снова научилась рисковать и поняла, что того, кто рискует, ждет награда – победа или поражение. Бренд научил ее верить самой себе, следовать своим инстинктам, идти своей собственной дорогой в жизни. Он показал ей, что не страшно отклониться от прямой дороги, если ты готов в любой момент взять себя в руки и идти вперед. Но самое ценное из того, чему она научилась, так это знание того, что право выбора исключительно принадлежит ей.
