Текст книги "Правила. Не снимай штаны в аквариуме"

Автор книги: Синтия Лорд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)

Открывай двери осторожно. Иногда вываливаются вещи

Мама читает, а я делаю набросок сцены: под покровом ночи Гарри крадется по коридору. Я учусь рисовать перспективу, делая коридор уже с каждой новой дверью.

Я представляю, как Гарри поворачивает ручки дверей, чтобы выяснить, что они скрывают, и не замечает, что чем дальше он идет, тем ближе смыкаются стены.

Чтобы спасти его, я переворачиваю страницу.

Рядом со мной на диване лежит небольшая стопка белых карточек с новыми словами.

Дома я не сомневалась, что покажу Джейсону эти слова, но теперь начинаю думать: а что, если он скажет, что я эгоистка, которая зациклилась на своих проблемах и не способна понять, что Дэвиду – и ему самому – гораздо хуже.

– А сколько будет стоить перевозка? – спрашивает администратор по телефону. – А если мы возьмем две упаковки, скидку сделаете?

Я раскрываю рюкзак, чтобы проверить, не осталось ли у меня чистых карточек. Может, я еще успею сделать другие слова до появления Джейсона.

– Это довольно дорого за одну упаковку батареек для слуховых аппаратов, – говорит администратор.

Я кладу карточку поверх альбома, но, прежде чем я успеваю придумать слово, в дверь врывается Кэрол с ребенком на бедре.

– А на мосту была такаяпробка! – обращается она через голову Джейсона к идущей следом миссис Морхаус. – Видимо, мост развели, чтобы пропустить корабль, и это именно в тот день, когда я и так всюду опаздываю.

Оправдание.Я записываю слово как можно быстрее.

– Так всегда и бывает, да? – Миссис Морхаус толкает кресло Джейсона через приемную прямо ко мне, и мама берет закладку, оставляя Гарри посреди коридора.

Джейсон улыбается. Его волосы вьются надо лбом и за ушами, но в глаза больше не лезут.

– Отличная стрижка.

Я запихиваю стопку карточек под себя.

Слишком. Коротко.Он кивает на карточку, что лежит у меня на коленях.

Какое? Слово.

Я хмурюсь, засовывая Оправданиев кармашек разговорника. Без картинки карточка выглядит довольно халтурно и убого. У меня так и чешутся руки вытащить ее обратно..

– Прости, – говорю я, – остальные слова плохие.

Хочу. Плохое. Слово.

– Плохие не в этом смысле, – говорю я не в силах сдержать ухмылки. – Просто я была не в духе, когда их писала. Может, я тебе к следующей неделе сделаю другие?

Он мотает головой. Хочу. Те. Слова.

Я оглядываюсь на маму – она уткнулась в журнал.

– А когда ждать доставку? – говорит администратор в телефон. – Штат Мэн.

Джейсон пристально смотрит на меня, тихо постукивая пальцем по пустому кармашку.

Я вытаскиваю карточку из-под ноги. Даже не глядя, что там, вставляю слово в разговорник. Гнусно.

Что? Рисунок. Гнусно.

– Что я нарисовала для слова «гнусно»? – переспрашиваю я.

Он кивает.

– Я хотела этим словом выразить чувство, – говорю. – Но чувство трудно изобразить, поэтому я нарисовала пруд, где мы купаемся. Там есть мостки, и мы прыгаем на спор – кто достанет до дна. Нужно опуститься довольно глубоко, а вода там внизу ледяная. Но хуже всего, когда касаешься дна. Оно такое вязкое, ил со старыми сосновыми иголками засасывает по щиколотку. А у тебя почти не осталось воздуха, и ты уже думаешь, что на этот раз трясина тебя не отпустит. Ведь по правилам нужно достать горсть этой гнусной жижи, чтобы доказать, что ты коснулся самого дна.

Я ожидала увидеть на лице Джейсона омерзение, но в его взгляде горит зависть.

Это? Здорово.

Я киваю.

– Когда выныриваешь, понимаешь, что оно того стоит.

Он вздыхает, и только тут до меня доходит, что ему не дано пережить тот восторг, который испытывает каждый из нас, пробивая толщу воды стиснутым кулаком. Разве это возможно – прожить целую жизнь и ни разу не испытать ничего подобного?

Ты. Говоришь. Ты. Пишешь. Гнусно. Потому что. Чувство– показывает Джейсон. – Что случилось?

Я достаю карточки и кладу их рядом.

– Помнишь, я тебе рассказывала про мою новую соседку Кристи? Она зашла ко мне во вторник. И все было бы просто замечательно, если бы только с ней не было Райана. Этого парня я терпеть не могу. Дэвид попросил Райана угостить его жвачкой, а тот стал его дразнить, и случилась… Катастрофа.

Самое ужасное то, – я перехожу на шепот, чтобы меня не услышала мама, – что Дэвид считает Райана своим другом. Он не понимает, что Райан над ним издевается.

Я быстро добавляю слова – Жестоко. Дразнить. Стыдно.

– Все пошло наперекосяк, и я ничего не могу с этим поделать.

Ненавижу. Несправедливо.

Я стряхиваю несколько светло-желтых песчинок, налипших на колесо инвалидной коляски. Они такие крошечные, что моментально исчезают из виду.

– Вот так я себя и чувствовала, – я касаюсь слова Гнусно.– Как будто я снова оказалась на дне пруда, только на этот раз трясина не хотела меня отпускать.

Иногда.Джейсон колеблется, его пальцы застыли над книгой. Я. Хочу. Умереть.

– Ты что!

Миссис Морхаус вздрагивает:

– В чем дело?

Палец Джейсона остановился на слове Секрет.Я спешу успокоить миссис Морхаус.

– Все в порядке, просто я очень удивилась.

Я переворачиваю страницы в поисках нужных слов. Я. Бы. Скучать. По. Тебе.

Джейсон улыбается.

Но. Почему? Хочется. Умереть.

Он пожимает плечами. Нет. Слово. Сильнее. Отчаяние.

Я перекатываю последнюю оставшуюся песчинку, безупречную и острую, между большим и указательным пальцами.

Я.Он переворачивает страницу и показывает на слово Неполный.

– Вовсе нет. Но я знаю, что ты имеешь в виду. Иногда я тоже утрачиваю чувство цельности.

Я ищу пустой кармашек для слова Боль.

– Меня будто разрывает пополам. Одна половинка хочет бежать к друзьям и вести себя как все нормальные люди, а другая боится отступиться от Дэвида, потому что он сам не справится.

Сделать. Слово. Пожалуйста.

Я открываю рюкзак и достаю чистую, карточку.

– Какое тебе нужно?

Идти. Очень. Быстро.

– Бегать?

Он кивает, и я наспех пишу буквы с наклоном вправо, как будто они бегут наперегонки по верхнему краю карточки.

Джейсон показывает. Иногда. Мне. Снится. Я. Могу. Бегать.

– Правда?

Он кивает.

Какое? Чувство. Бегать.

– Чувствуешь силу, – я мучительно пытаюсь подобрать нужные слова, – скорость и, как ни странно, невесомость. Кажется, если как следует разбежаться, можно взлететь. Такое удивительное чувство свободы.

Я поджимаю пальцы ног, представляя себе, как мои кеды шлепают по тротуару.

– Это похоже на то, что ты чувствуешь во сне?

Нет.Он смотрит мимо меня, сжав губы.

Как я могла сделать эти слова по своей прихоти и причинить ему столько боли?

– Хочешь, я прокачу тебя вокруг парковки быстро-быстро? – шучу я. – Это будет вроде пробежки.

Джейсон показывает. Давай.

Улыбка застывает на моем лице.

– Давай?

Конечно. Почему нет?

За окном мужчина в серой рубашке подходит к магазину подарков. Какая-то женщина входит в лавку Эллиота, а из ресторана со смехом выходит семейство. Между рядами припаркованных машин, важно поглядывая по сторонам, расхаживает чайка.

– Потому что там машины, – говорю я, – и туристы, и чайки.

Ты. Можешь. Осторожно!!! Где. Машины.

Джейсон улыбается. Птица. Будет.

Уходить.

– Не думаю…

Скажи. Мама. Я скоро вернусь.Его палец останавливается на слове Пожалуйста.

Я делаю глубокий вдох.

– Миссис Морхаус? Мы с Джейсоном выйдем на парковку. Ненадолго. Чтобы побегать.

Последние слова я произношу совсем тихо.

– Чтобы что?

Она отрывает взгляд от журнала.

– Побегать.

Я берусь за коляску Джейсона и толкаю ее. Коляска катится по ковру легко – легче, чем я ожидала.

– Думаешь, стоит? – спрашивает миссис Морхаус, когда мы проезжаем мимо нее.

Мне не видно, что Джейсон ей отвечает, но она встает, чтобы открыть дверь.

– Будь осторожна, Кэтрин. – Миссис Морхаус провожает меня строгим взглядом.

Когда мы спускаемся по пандусу, я цепляюсь за кресло что есть силы, мои мускулы натягиваются как веревки. Ручки удобные, но я не решаюсь пошевелить даже пальцем – боюсь упустить коляску.

Но вот пандус остался позади, и мы оба вздыхаем с облегчением. Я разворачиваю кресло к стоянке.

– Если почувствуешь опасность, подними руку, чтобы я знала, что нужно остановиться, ладно?

Джейсон кивает. Бегать.

Я разгоняю коляску. Сначала это больше похоже на быструю ходьбу, чем на бег. В асфальте полно трещин – голова и плечи Джейсона трясутся на каждой кочке. Слишком много препятствий: ямки, камни, еще и песок у стены.

Мы останавливаемся около мусорных контейнеров.

– Прости, но здесь очень трясет. Ты уверен?

Бегать. Быстро.

И вот я опять толкаю коляску Джейсона впереди себя. Мы минуем пожарную колонку и огибаем дорожный знак. Краем глаза я слежу за движением машин на стоянке и каждые несколько футов мельком поглядываю на руки Джейсона.

Он их не поднимает, он крепко сжимает свой разговорник. Поэтому после первого разворота я начинаю бежать быстрее. Освобождая нам путь, чайки с криками и бранью взмывают в небо.

Я стараюсь изо всех сил, упираюсь ногами в асфальт, слышу только хлопанье крыльев и собственное дыхание. На нас смотрят люди, но я стараюсь не обращать на них внимания, притворяюсь, что это лишь статуи, мимо которых надо пробежать.

На последнем развороте я замечаю миссис Морхаус. Она стоит у въезда на стоянку, выставив перед собой руку, как регулировщик, который останавливает поток машин.

Мы проносимся мимо почтового ящика, мимо знака «ВЫХОД», мимо миссис Морхаус. Ближе к коляске, быстрее, сильнее, ноги шлепают по асфальту, и вот наконец это чувство – невесомая, почти как полет, быстрота.

– Чувствуешь? – кричу я в затылок Джейсону.

Но если он и отвечает, то только мысленно.

Я добегаю до пандуса и останавливаюсь.

– Ну как тебе?

Обалдеть!

Я упираюсь руками в колени, чтобы отдышаться. А когда выпрямляюсь, вижу, что на нас смотрят не только из окон приемной. На тротуаре замерло целое семейство – глаз не сводят, не выпуская пакеты с покупками из рук.

В окнах некоторых ресторанчиков, что вокруг парковки, я вижу людей, которые перестали есть, чтобы поглазеть на нас. Многие разинули рты.

Джейсон машет им рукой.

Мужчина в окне одного из ресторанов показывает в знак одобрения большой палец, а в приемной все веселятся. Кэрол высоко подняла своего ребенка, чтобы ему тоже было видно.

– Еще разок? – спрашиваю я Джейсона.

Он улыбается. Отлично!

И мы срываемся с места! Мимо окон и мусорных баков, вокруг дорожного знака. Чайки взмывают в небо на каждом развороте.

Сильные и свободные – мы бежим, почти летим.

Иногда люди не отвечают, потому что не слышат. А иногда – потому что не хотят слышать

Хотя у меня устали ноги, я быстро несусь по нашей дорожке, стараясь передать словами все свои чувства, чтобы сделать Джейсону карточки. «Яростно», «тяжело». Кеды шлепают по асфальту. «Живо», «проворно». Я сворачиваю на лужайку. «Мягко», «упруго». Но, обогнув дом, замедляю шаг.

Папа работает в саду, на коленях, спиной ко мне. Глядя на него, я думаю о том, что Кристи видится со своим отцом по выходным, а Мелисса, чтобы увидеть своего, должна была поехать в Калифорнию. Мне хочется подбежать и обнять папу сзади или закрыть ему глаза руками, как когда-то, когда я была еще маленькая. Я бы спросила: «Угадай, кто?», а он бы называл всех, кроме меня, и мы бы оба знали, что он притворяется, потому что он говорил бы совершенно невозможные вещи, например: «Королева Елизавета» или «Крошка Бо Пип».

Прежде чем я успеваю решить, как поступить, он меня замечает.

– Смотри, Кэт, – папа срывает спелый помидор и протягивает его мне. – Правда, красавец? Думаю, мало кто может похвастаться таким ранним урожаем.

Я подхожу к нему и беру помидор:

– Уверена, мы первые.

Папа всегда гордился тем, что наши помидоры вызревают раньше других. Это потому, что он начинает выращивать рассаду на кухонном подоконнике, когда за окном еще лежит снег.

Я внимательно разглядываю помидор и мысленно его зарисовываю. Он такой гладкий. Чтобы передать на бумаге его фактуру, мне понадобились бы насыщенный цвет и очень плотная штриховка. По отдельности любой мой карандаш был бы слишком ярким, но если смешать цвета, можно нарисовать очень похоже.

– Обычно думают, что помидоры красные, – говорю я, – но у них красновато-оранжевые прожилки, а в складках есть даже немного пурпура.

– Пурпур? – Он задумчиво хмурится. – Хочешь сказать, гниль?

Глупо испытывать ревность к помидорам, но иногда у меня такое ощущение, что папа ими интересуется больше, чем мной или Дэвидом.

– Нет, это просто тень.

– А, хорошо.

Папа срывает изогнутый лист и осматривает обратную сторону. Стоя рядом с ним, я вижу, что седых волос у него стало больше, чем темных. Когда же это произошло?

– Что слышно от Мелиссы? – спрашивает он.

– Прислала открытку на прошлой неделе. Ездила с отцом в Диснейленд. – Я перекатываю помидор в руках, и крепкий черенок покалывает мою ладонь. – Может, мы тоже куда-нибудь вместе съездим, только ты и я?

Он вздыхает так, будто я сегодня уже тысячу раз его о чем-то просила:

– Ты же знаешь, что мы себе не можем это позволить.

– Да я не про Диснейленд. Просто съездим куда-нибудь вдвоем.

Папа улыбается, но улыбка выходит натянутая, и глаза не светятся.

– Прости, солнышко. Я всю неделю работал, я так устал от врачей, продавцов, покупателей. Мне хочется просто побыть дома, тихо и спокойно.

Глядя, как он срывает следующий помидор, я произношу ему в затылок:

– А как же я?

– Может, приготовим сегодня спагетти? – Он складывает помидоры в корзину. – Из них получится отличный соус.

Прежде чем я успеваю ответить, раздается мамин крик:

– Сейчас уже три!

Папа смотрит на часы.

– Я почти закончил, – кричит он в ответ. – Скоро приду.

Мама стоит в дверях кухни, скрестив руки на груди:

– Дэвид уже надел ботинки, а мне надо подготовить бумаги, у меня в понедельник важная встреча.

– Я сейчас, – кричит папа.

Мама захлопывает дверь с такой силой, что я вздрагиваю. Мне хочется кричать на папу за то, что помидоры для него важнее мамы, и плакать от того, что Дэвид для него важнее меня.

– Может, съездим в торговый центр?

– Ты же слышала, что сказала мама. Мы с Дэвидом сейчас поедем в видеопрокат. Хочешь с нами?

– Нет, спасибо. Может, мы съездим куда-нибудь потом?

– Как-нибудь на днях съездим, – отвечает он. – Обещаю.

Я кидаю помидор в корзину. Я знаю, он так говорит, чтобы я отстала. Уходя, я оборачиваюсь – не смотрит ли он мне вслед. Ищи меня.Глядя ему в затылок, я представляю, как он оглядывается по сторонам, а меня нигде нет.

Он срывает помидор.

Не бросай игрушки в аквариум

В понедельник утром, проснувшись, я вижу мини-вэн на парковке возле соседского дома, и сердце мое начинает биться быстрее. Одевшись, я сажусь завтракать.

Я ем понемногу: вдруг позвонит Кристи, а у меня во рту каша.

В девять раздается телефонный звонок.

– Я возьму! – кричу я в сторону кухни, где все еще завтракают мама и Дэвид.

Вдруг окажется, что это мамин клиент. Или папа с работы. Только бы не это.

Я пропускаю еще два звонка, чтобы не было впечатления, будто я сидела и ждала у телефона.

– Алло?

– Привет, Кэтрин. Это Кристи.

Я заставляю себя произнести «да», чтобы не завопить: «Привет!»

– Я просто хотела спросить, какие у тебя планы. Я могу не появляться в культурном центре до обеда.

– Отлично.

– Могу я прийти к тебе? У меня сегодня дурдом, – говорит Кристи. – Мы ждем водопроводчика, хотя мама меня об этом даже не предупредила. Короче, я сейчас даже душ принять не могу.

Мне бы хотелось проявить гостеприимство и предложить ей принять душ у нас, но, пока Дэвид дома, может запросто случиться какой-нибудь конфуз.

– Хочешь, пойдем искупаемся?

– А тут есть бассейн?

– Есть пруд, совсем недалеко. Там мостки и небольшой общественный пляж.

Она молчит так долго, что я не выдерживаю:

– Эй, ты еще здесь?

– Я буду готова через несколько минут.

Вернувшись в комнату, я рывком открываю ящик комода, чтобы выбрать купальник. В сплошном синем купальнике удобно, но он некрасивый. Я обожаю красно-белое бикини под батик, но у него верх сползает, когда я ныряю. Остается последний – зеленый, с золотистыми цветочками, в нем и показаться не стыдно и купаться хорошо.

Несмотря на спешку, я все же задерживаюсь на пару секунд перед зеркалом, чтобы нанести вишневый блеск на губы, розовые тени на глаза и провести расческой по волосам. Может, сегодня стоит оставить их распущенными и зачесать слегка набок.

Вот я и готова: джинсовые шорты поверх купальника, любимое пляжное полотенце через плечо, на ногах шлепанцы, солнцезащитный крем на носу.

Мама с Дэвидом все еще на кухне.

Мама стоит на коленях рядом с кучей мокрых бумажных полотенец – вытирает лужу молока на полу. За столом сидит Дэвид и ест кашу, болтая ногами.

– Мы с Кристи собираемся на пруд, – говорю я. – Вернусь к обеду.

Мама отрывается от лужи:

– Я еду в магазин. Хотите, я вас подвезу?

– Нет, спасибо. Мы пешком.

Она собирает мокрые полотенца:

– Дэвид, как только закончишь, обувайся. Нам нужно заехать в магазин, купить чего-нибудь к обеду.

Он отставляет тарелку с хлопьями, на подбородке у него молоко:

– А видео?

– Хорошо, но только сегодня.

Дэвид вскакивает с места и, отпихнув меня в сторону, кидается к мойке, чтобы избавиться от тарелки.

– Осторожно, Квак!

Недоеденные хлопья разлетаются по кухонному столу.

– Скажи: «Извини, Кэтрин».

Он молчит, и мама встает у него на пути.

– Извини, Кэтрин, – повторяет она, глядя на Дэвида поверх очков.

Звонок в дверь.

– Увидимся! – Минуя Дэвида, я проскальзываю под рукой у мамы. Она повторяет мое имя, но это не имеет ко мне ни малейшего отношения.

Я бегу по коридору, чтобы распахнуть входную дверь, но, как только я вижу Кристи перед собой, начинаю жалеть, что не выбрала красно-белое бикини. Она отлично выглядит: длинная футболка и сандалии, волосы заплетены в косу.

– А можно взять у вас полотенце? – спрашивает она. – А то я свое не нашла.

– Конечно, я сейчас принесу.

Когда я возвращаюсь в гостиную со своим вторым любимым полотенцем, Кристи хихикает:

– У вас в аквариуме утка.

Позади нее торчит сдвинутая вбок аквариумная крышка. На поверхности воды покачивается резиновая утка Дэвида, а золотая рыбка покусывает ее за хвост.

– Да ладно, – я изображаю улыбку, протягивая ей полотенце. – Пойдем.

На улице пахнет летом – скошенной травой и горячим асфальтом, а высоко в кронах деревьев стучит дятел.

Дэвид уехал с мамой, и я чувствую себя абсолютно свободной, шагая по дороге вместе с Кристи.

– Я никогда не купалась в пруду, – говорит Кристи. – Только в бассейне и в океане.

– Тебе понравится. – Я стараюсь идти с ней в ногу. – Вода гораздо теплее, чем в океане, по крайней мере у нас, в Мэне. Дно местами илистое, но это просто старые иголки и листья. А когда уже плывешь, то какая разница, в пруду ты или в бассейне.

На лице у нее написано сомнение.

Ближе к углу я с удивлением замечаю, как неприметно выглядит остановка школьного автобуса летом, – изгиб тротуара и ничего больше. Кристи так пялится на пустой двор Райана, что даже замедляет шаг.

Неужели я лишь запасной вариант?

* * *

– А рыба здесь водится? – интересуется Кристи, сбрасывая сандалии на песок.

Ее взгляд устремляется к противоположному берегу пруда, обрамленному березами и соснами.

– Только карпы подходят близко к берегу.

На нашей стороне тонкая полоска песчаного пляжа, но на противоположной круче – кустарник и сплетения корней.

– Однажды я слышала, как Райан говорил кому-то, что под мостками живет большая рыба, – говорю я, потому что мне все еще не дает покоя ее долгий взгляд в сторону его дома. – Но я ничего подобного не видела, может, он врет.

Кристи наматывает косу на пальцы.

– Тут глубоко?

– С головкой, но я могу коснуться дна, если захочу. Иногда мы на спор достаем со дна ил.

Пальцы, обмотанные косой, белеют.

– Но мы так делать не будем, – говорю я.

– Хорошо.

Она подходит к берегу и снимает футболку. Глядя на ее блестящее красное бикини, я опять жалею, что не надела свое красно-белое, пусть бы мне и пришлось придерживать верх при каждом прыжке.

Я скидываю шорты.

– Мне нравится твой купальник.

– Я хотела надеть новый, мне его тетя подарила. Но, похоже, он остался в стирке у папы.

Вытянув ногу, Кристи пробует пальцами воду.

В пруду мои ноги выглядят искривленными, преломленные поверхностью воды. Я рассматриваю это искажение, надеясь потом зарисовать его в альбом.

– Это минус жизни в двух местах. – Кристи вздрагивает, когда мы вместе заходим в воду. – Все, что мне нужно, вечно оказывается в другом доме. А моя мама не понимает. Сегодня утром она сказала: «Надень другой купальник». Как будто это не важно.

Глядя, как она поправляет лямки бикини, я хочу сказать ей, что знаю это ощущение – как будто ты расколот на две части. Между обычным школьным миром и миром Дэвида, где имеют значение совсем другие вещи. И что я не чувствую себя до конца своей ни в одном из миров, но…

Кристи делает шаг вперед.

– Терпеть не могу этот купальник. Лямки вечно спадают.

Я уже в воде по колено.

– Я тебя понимаю. Верх моего любимого купальника мало того что сидит не идеально, так еще и сползает. Ничего такого не видно, но…

Кристи улыбается:

– У меня как-то был такой купальник.

Я прямо бесилась.

Когда вода достигает бедер, по всему телу пробегают мурашки. Руки покрываются гусиной кожей, и я тру их, чтобы согреться.

– Сначала всегда холодно, но потом привыкаешь. Честно.

– Кэтрин, мне очень жаль, что тогда так вышло со жвачкой.

Я оборачиваюсь, но она на меня не смотрит. Опустив голову, Кристи скользит кончиками пальцев по воде.

– Дэвид не всегда понимает шутки.

Вода кажется теплее, и я делаю еще один шаг.

– Райан не хотел его обидеть. Он мне сам так сказал.

Он не хотел обидеть тебя.Крошечные волны, разбегающиеся в стороны от рук Кристи, щекочут холодом мой живот.

– Он сказал…

– Здесь дно становится вязким, – мне хочется сменить тему. – Но если нырнуть сейчас, то этого не почувствуешь.

Я ложусь на воду – грудь и плечи обдает холодом. Погружаясь с головой, я гребу обеими руками и сильно работаю ногами, пока боль в груди не заставляет меня вынырнуть. Когда я всплываю, лицо облепляют волосы. Чтобы убрать их, я плыву, задрав голову вверх.

Кристи стоит на мелководье и чертит рукой по поверхности воды.

– Давай, – говорю я. – Совсем неплохо, стоит только попробовать.

Она делает шаг.

– Издеваешься? Вода ледяная!

– Ты просто еще не привыкла. Встретимся на мостках.

Я люблю плавать, с головой погружаясь в воду, под ногами холодная пустота с неожиданно теплыми струями или ледяным покалыванием ключей на дне.

Уже почти у мостков я переворачиваюсь на спину, чтобы насладиться легким покачиванием. Лежа на воде, я смотрю в синее небо и поджидаю Кристи. Это то, о чем я мечтала: чтобы ко мне заходила соседская девочка и мы бы куда-нибудь вместе шли.

Она добралась до меня, уже совсем выбившись из сил. Подплыв к лестнице, я хватаюсь за нее с двух сторон и подтягиваю ноги к нижней перекладине. Когда я вылезаю, с меня ручьями течет вода.

– А та рыба, – спрашивает Кристи, подплывая ближе, – она какая?

На воздухе меня начинает бить дрожь.

Я сажусь на мостки, обняв руками колени.

– Наверное, какой-нибудь угорь.

Глаза Кристи округляются.

– А может, и не угорь. А кто-то похожий на угря.

Кристи карабкается по лестнице.

– Фу!

Я заправляю волосы за уши, жалея, что не взяла с собой резинку. Кристи не захочет коснуться дна – можно даже не спрашивать. Ей и сверху вода, видимо, не особо понравилась.

– Давай полежим на солнце.

Мы лежим на животе, и я украдкой бросаю взгляд сквозь щели в досках вниз – в темноту. Мостки слегка покачиваются, маленькие волны хлюпают под настилом, солнце сушит мою спину, и я начинаю от всего этого зевать.

– Хорошо бы найти другой купальник.

Я смотрю на Кристи, она поправляет лямку.

– Но если он не у папы, то тогда я вообще не знаю, где он, – она кладет подбородок на руку. – Я не хочу, чтобы мама так быстро отступилась. Не похоже, что у него роман.

– Может, они просто решили взять тайм-аут?

– Может, и так, – вздыхает Кристи. – Думаешь, тут и правда живет рыба?

У нее такой грустный голос, что мне хочется что-нибудь для нее сделать, даже если она только притворяется.

– А что, если она тут? – говорю я. – Только волшебная, как в сказке про рыбака.

Кристи отжимает косу, и капли падают на мостки.

– Я не знаю этой сказки.

– Человек поймал большую рыбу, а рыба заговорила человеческим голосом и сказала ему, что она заколдованная принцесса. Он ее и отпустил, а жена его отправила обратно, чтобы он пошел и попросил исполнить желание.

– Я б завизжала, если бы со мной заговорила рыба.

– Я тоже. А ты бы что загадала?

– Чтобы мои родители опять жили вместе и были бы счастливы. – Она смотрит на меня с беспокойством. – Как ты думаешь, это одно желание или два?

– Одно.

– Теперь твоя очередь. Ты бы чего загадала?

Я смотрю вниз сквозь щели в досках и думаю о своем извечном желании – забраться в безупречную голову Дэвида, найти там неисправные детали, покрутить ручки, повернуть рычажки, чтобы и следа от его аутизма не осталось.

Но об этом говорить не стоит. «Все люди имеют право на существование», – строго сказала мне учительница, когда в третьем классе я нарисовала воображаемого старшего брата. Мы тогда рисовали картинки на тему «Моя семья», их должны были вывесить в холле ко дню открытых дверей.

Я пробовала объяснить ей, что это Дэвид такой. Просто я хотела, чтобы он мог со мной играть, но увлеклась и нарисовала его старше, чтобы он мог еще и защитить меня. Короче, мне пришлось нарисовать другую картинку и отправиться с ней к школьному психологу вместо урока музыки.

– И почему в сказках желания всегда оборачиваются против тех, кто их загадывает?

– Вот как в этой сказке про рыбака, – продолжаю я. – Жена рыбака хочет все больше и больше, и в конце…

– Эй, Крис! – кричит кто-то с берега. – Крис!

Я сажусь так резко, что стираю коленки об доски. Райан стоит на песке у берега и машет рукой. Свой велосипед он оставил возле дерева.

Кристи машет ему в ответ:

– Привет!

Я хочу, чтобы она крикнула ему: «Уходи!» Но она говорит мне: «Поплыли, Кэтрин!» – и с разбега бросается в воду.

Я не хочу ее обгонять. Я плыву брассом, надолго задерживая лицо под водой, чтобы не видеть Райана, который ждет нас на пляже.

Скрестив руки на груди, я выхожу на берег и направляюсь к полотенцу и шортам.

– Твоя мама сказала, что ты тут, – говорит Райан, обращаясь к Кристи. – Ты уже спросила Кэтрин?

Спросила? Меня?

Кристи улыбается.

– Кэтрин, ты ведь знаешь, что культурный центр устраивает танцы в субботу?

Я киваю.

– Они попросили меня помочь им с оформлением, – говорит Кристи. – Я надеюсь…

– Я могу тебе с этим помочь, – отвечаю я. – Я хорошо рисую плакаты.

– Вообще-то я хотела спросить, не пойдешь ли ты? – Кристи бросает взгляд на Райана. – Мы с Райаном и ты с кем-нибудь, а? Будет весело. Я прошу тебя.

Я заворачиваюсь в полотенце, очень плотно.

– Мне не с кем пойти.

– Позови Джейсона, – предлагает Кристи. – Того, которого ты рисовала. Прекрасная возможность пригласить его куда-нибудь.

Мне хочется объясниться, но, глядя на ухмылку Райана, я решаю промолчать.

Но молчу я не только из-за него.

– Я не танцую, – говорю я, засовывая ноги в кеды.

– Я научу тебя, – предлагает Кристи.

– Мой папа работает допоздна, и вряд ли я смогу приехать.

– Моя мама может отвезти нас и привезти обратно.

По дороге домой Кристи находит ответы на все мои возражения. Она одолжит мне одежду и поможет уложить волосы.

– Позови его, – уговаривает она.

Когда мы подходим к ее дому, Кристи удается добиться от меня неуверенного: «Гм, я подумаю».

У себя в комнате я стягиваю влажный купальник и надеваю первое, что подворачивается под руку, – старую футболку и шорты, которые совсем не подходят друг к другу.

Расчесывая мокрые спутавшиеся волосы, я смотрю, как мини-вэн отъезжает от дома Кристи. Интересно, Кристи позвала меня потому, что ей разрешили пойти с Райаном при условии, что я пойду с ними?

Мини-вэн исчезает из виду. Я поворачиваюсь к своей доске объявлений с открыткой из Диснейленда, пришпиленной сверху. Жаль, что звонить в Калифорнию так дорого. Мне хочется рассказать все Мелиссе и услышать от нее: «Не переживай, Кэтрин». Но объяснять все пришлось бы слишком долго, и, наверное, ей бы не понравилось, что я так стремлюсь подружиться с Кристи.

Я пытаюсь нарисовать в альбоме свои лодыжки, искаженные водой. Но выглядит это неинтересно. На рисунке они кажутся не изогнутыми, а сломанными.

Я записываю слова на свободном месте рядом с наброском. Но после слов «пруд» и «ледяной» мне приходят в голову только «вина», «сложно», «скрытый» и «слабость».

Я закрываю альбом.