Текст книги "Глупец (ЛП)"

Автор книги: Синди Майлз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 15 страниц)

– Что-нибудь видишь? – спросил Кейн.

– Нет, – ответила я, слегка запыхавшись.

Кейн рассмеялся, и мы продолжили подниматься, рассекая темноту узким лучиком фонарика.

Наконец, мы перестали подниматься, вокруг совсем не было деревьев, как оказалось, мы стояли у обрыва.

Внезапно сверху взревел двигатель и, когда я подняла голову наверх, чтобы посмотреть, у меня перехватило дыхание – самолет, казалось, сейчас чиркнет по моей голове.

– Ух ты! – ахнула я снова. – Кейн!

Он снова рассмеялся, будто разбавляя тишину своим смехом, затем расстелил одеяло у наших ног и сказал:

– Садись.

Я села, стараясь не испачкать одеяло.

– Где мы?

Кейн уселся рядом со мной так, что наши плечи соприкасались, и выключил фонарик. В ту самую секунду паника накатила на меня с новой силой, перехватив горло, что я помимо воли ахнула.

Он посмотрел на меня.

– Что случилось?

Я постаралась успокоить дыхание.

– Я просто… – запинаясь, начала я. – Я просто не люблю темноту, – я не хотела признаваться ему в этом, но пришлось, у меня просто не было другого выхода. Мое тело каждой клеточкой хотело, чтобы я сейчас же встала и побежала прочь без оглядки. – А точнее, ненавижу ее.

– Эй, – сказал он. – Я ведь здесь, я не позволю ничему плохому случиться с тобой. Обещаю.

Я кивнула, вздохнув.

– Это не ты. Это темнота.

Он положил фонарик мне в руку.

– Вот что я тебе скажу: если ты нервничаешь, можешь включить его, но знай, что я рядом.

Я сжала фонарик в руках, и словно по той причине, что он был у меня, что я могла включить его в любую секунду, паника отступила.

– Спасибо, – мягко ответила я, осматриваясь вокруг. – И все же, где мы?

Только луна освещала обрыв, но я могла рассмотреть его профиль, пока он говорил.

– Ты не поверишь, но мы на ферме за аэропортом, – он наклонил голову назад. – Главная взлетно-посадочная полоса прямо там, – он посмотрел на меня. Мы сидели рядом, очень близко. – Нужно лечь на спину, чтобы полностью почувствовать атмосферу.

Сказав это, он развернулся и лег на спину, вытянувшись на одеяле, скрестив ноги и положив руки под голову. В лунном свете виднелись лишь его бездонные глаза. Он улыбнулся.

– Рискни хоть разок, я не кусаюсь, честно.

Еще один самолет взлетал, я снова ахнула, а Кейн засмеялся.

– Скорее ложись на спину, пока не пропустила еще один.

Вздохнув, я растянулась на одеяле рядом с ним, наши плечи соприкасались, а головы были совсем рядышком. Я все еще крепко сжимала фонарик в руках.

– Я никогда не видел так много звезд, – его голос дрейфовал в ночной тишине. – Наверное, ты к этому привыкла.

Я сосредоточилась на звездах. Конечно же, я видела звезды, много звезд, но замечала ли?

– Небо… оно такое… такое большое, – сказала я вслух, взгляда не хватало, чтобы охватить все небо сразу – Оно просто необъятное.

Некоторое время Кейн молчал, затем сказал:

– Еще один самолет на подходе.

Мы оба задержали дыхание на несколько секунд, пока гигантский самолет словно скользил по небу, как по растопленному маслу, прямо у нас на глазах.

– Тебе не холодно? – спросил Кейн.

Тепло, излучаемое его телом, было так близко, для меня это в новинку, захватывающе, пугающе.

– Нет, – ответила я, хотя и вздрогнула.

Он слегка рассмеялся, потом затих.

– Кто же ты, Харпер Бель?

Я все еще была сосредоточена на небе и звездах, но мои внутренности сжались в комок.

– Что ты имеешь в виду?

– Ты президент женского сообщества, тем не менее, у тебя нет друзей. Ты присутствуешь на различных заседаниях, собраниях, но ты никогда и нигде не участвуешь, кроме внутренних дел сестринства. Ходишь только на занятия и в библиотеку, – легкий ветерок коснулся моей щеки, а это значит, что он повернулся, поэтому я тоже повернулась, – отказываясь от пиццы в кафе, от посещения кино, местных пабов.

Я пыталась не измениться в лице, старалась держать маску.

– Судя по всему, ты провел небольшое расследование.

Карие глаза, бездонные, как небо, смотрели прямо на меня.

– Нет. Я лишь узнаю себя в тебе, вот и все, – он повернулся на бок, подперев голову ладонью. – Страх – наша общая черта, Харпер, – сказал он мне, и его слова окутали меня волной тепла. – Сломанное видит сломанное. Это также отличает нас друг от друга.

Теперь уже я повернулась на бок, к нему лицом, и подперла голову рукой. Мое сердце билось, как сумасшедшее от его проницательности.

– Преступник-философ. Интересненько, – сказала я, изо всех сил стараясь, чтобы голос не дрогнул, чтобы он не понял, насколько близок к правде. – Я уже говорила тебе раньше, Кейн МакКарти, ты ничего не знаешь обо мне.

– Но я пытаюсь узнать, – сказал он мягко и тут же улыбнулся, ему так шла улыбка, мне сложно было отвести глаза от его губ. – Все же я знаю кое-что.

Страх и паника мгновенно охватили меня. Позвоночник застыл, я не могла шевельнуться, кожа превратилась в колючую субстанцию. Неужели он узнал о моем прошлом? Узнал о том, кто я на самом деле?

– Например? – медленно спросила я, стараясь не перегнуть палку. Знал ли он, что со мной случилось? Знал ли, что внутри меня?

В кого я могу превратиться?

Его взгляд медленно переместился на мое лицо, так медленно и мучительно он осматривал каждую черточку моего лица.

– Например, что ты родом из богатой, обеспеченной семьи, изучаешь право. Ты встречаешься, но не с тупыми студентами. А еще ты никогда не нарушаешь правила. Никогда, – его взгляд остановился на моих губах. – Ты ешь сэндвичи с индейкой в одиночестве, бегаешь одна за пределами кампуса, чтобы тебя никто не видел и не разговаривал с тобой. Ты ешь овсянку тоже в одиночестве и никому не веришь, – он перевел взгляд с моих губ на глаза. – Но, несмотря на все это, ты приехала сюда с едва знакомым человеком, – он улыбнулся. – Который может быть – а может и не быть – бандитом. Зачем?

Секунду я подумала об этом.

– Если честно, я сама себе удивляюсь, что приехала сюда с тобой, – ответила я. – Доверие является очень мощным даром, который я раздаю очень-очень осторожно, Кейн МакКарти. Если бы мне нужно было одарить кого-то, – я немного подумала, – я бы отдала его Оливии Бомонт. Именно поэтому я сейчас здесь с тобой. Кажется, она тебе доверяет, – это была лишь одна часть правды, вторая заключалась в том, чтобы получить Кейна для пари. – Что же касается других “обвинений”, – я вздохнула. Странно конечно, но часть меня хотела… хотела просто все ему рассказать, выпустить все из себя, чтобы Кейн знал правду, всю правду. Внезапно я осознала, как я устала от секретов, от тайн, я устала бояться. – Это все, конечно же, полуправда. Мерфи – моя подруга. И иногда я гуляю. Просто не хочу тратить ни цента семейных денег на развлечения и гулянки, я хочу получить образование, – я отчетливо видела, как он наблюдает за мной, и от этого еще больше нервничала. – И по поводу изучения права я еще не до конца определилась, – если честно, это вылетело само собой, я даже не знаю, почему так сказала.

– А что тогда? – спросил он, перевернувшись на спину, наблюдая, как пролетает самолет у нас над головами. – Если твоя семья не настаивает на изучении права, – он снова смотрел мне в глаза. – А я готов поспорить, что они настаивают. Так что же Харпер Бель делала бы со своей жизнью?

Вот опять его предположения правдивы. Однако по какой-то причине я знала, что все сказанное Кейну МакКарти останется при нем, и он никому не расскажет.

– Я очень люблю фотографировать, – наконец сказала я, подумав о стареньком фотоаппарате, который смогла купить, откладывая долгие месяцы. Я подумала о тех фотографиях, которые сняла, уезжая из колледжа за много миль. Но я держала это в секрете. Никто кроме меня не знал. Я посмотрела на него. – Хотя в фотографии я новичок, только учусь. А если бы Кейн МакКарти не был занят принятием незаконных ставок в братстве Каппа Пхи, чем бы тогда хотел заниматься?

Кейн, так же как и я, лег на спину и внимательно смотрел в небо.

– Хммм… честно? – он несколько секунд молчал, раздумывая над ответом. – Ты не поверишь.

– Скажи.

– Стал бы копом.

После его слов мы оба молчали. Пока голос Кейна не нарушил тишину:

– Забавно, – сказал он мягко, слегка удивленно. – У меня такое ощущение, что мы оба только что сделали что-то совершенно нетипичное для нас.

Ему даже не нужно было объяснять свои слова, ведь я и сама об этом думала.

Внезапно в эту секунду до меня дошло, что все это время мы лежали в темноте, а чувство паники и ужаса прошло и совершенно не ощущалось.

В моей руке по-прежнему лежал фонарик, в моей власти, под моим контролем.

Но от того, что Кейн был рядом, он был мне совершенно не нужен.

8. Кейн

Она мало что знала обо мне, так же как и я о ней. Ну, кое-что я все– таки знал: провел небольшое расследование, позадавал вопросы тут и там, хотя Оливия Бомонт рьяно сопротивлялась моим вопросам. «Спроси у нее сам», говорила она. Бракс, конечно же, сказал: «Оставь ее, черт возьми, в покое, Кейн, я серьезно». Но я не мог этого сделать. Она занимала все мои мысли с той самой первой встречи, когда я спросил у нее дорогу. Я чувствовал, что Харпер, так же как и я, видела меня настоящего сквозь лживую маску, которую нам обоим приходилось носить. Я знал это, потому что такие люди в масках, защищающих от внешнего мира, легко находят точно таких же людей в толпе, словно чувствуя их. Мне кажется, это дар – вот так с легкостью определять, чувствовать людей.

Харпер Бель сложная душа. Она скрывала что-то за своей грустной улыбкой, и это не очень хорошо. Могу поспорить, что так она надурила многих людей, но меня не проведешь. Я раскусил ее так же быстро, как и признал своих собственных демонов. Это высокомерие богатенькой девочки из влиятельной семьи? Да, возможно, она выросла в обществе богатеев, но она совершенно не такая. Вообще прямая противоположность.

И еще – она очаровала меня. Полностью.

Вовсе не из-за внешности – ее красота не играла для меня большой роли. Мне было важно то, что внутри, под этой безупречно красивой кожей, выразительными глазами и фигурой бегуна. Я практически мог коснуться ее внутреннего мира, в котором было много чего-то такого… странно, но я бы назвал это болью. Болью, которая пряталась за внешней красотой. Она интриговала меня. Мне хотелось вмешаться, остановить ее боль, прекратить навсегда, надрать задницу тому, кто являлся ее причиной.

– Ты совершенно не такой, как твой брат, – сказала она в своей деликатной техасской манере растягивания слов. Мне нравилось, как она говорила. Теперь мне стало понятно, почему Бракс сходит с ума от Оливии.

– Да? – спросил я.

– Да, – сказала она и заправила волосы за ухо, я в ту же секунду сжал руку в кулак, чтобы не сделать это за нее.

– Так какой же я? – мне действительно было любопытно.

– Ну, – начала Харпер, я заметил, что она нахмурила брови, она всегда так делала, когда думала о чем-то, – Бракс такой громкий, несносный, постоянно ругается матом, хотя после того как он начал встречаться с Оливией, мне кажется, стал ругаться чуть меньше, – она посмотрела на меня. – Не пойми меня неправильно, я думаю, что Бракс действительно замечательный, умный парень, но… он жестче, чем ты.

Я наблюдал за ней, заинтригованный движением ее губ и тем, как она прикусывала губу зубами, когда не была уверена в чем-то. Я хотел поцеловать ее, очень сильно хотел, но не решился. Не сейчас. Я уточнил у ее:

– Так что, ты намекаешь на то, что я слабак?

Она рассмеялась, и на этот раз смех был искренним.

– Нет, вовсе нет. Ты больше похож на тихий шторм. У тебя спокойный тип силы, – сказала она, а я наблюдал за ее профилем в лунном свете. – Даже твой акцент звучит мягче, чем у Бракса. Не знаю, в тебе как будто есть невероятная мудрость. Бракс такой громкий. Использует свои кулаки. На самом деле ты выглядишь так, словно постоянно машешь кулаками, но ты этого не делаешь. Или… – она быстро глянула на меня, у нее были такие большие глаза, что я практически рассмеялся от ее неловкого удивления – ...все же используешь?

Я тут же заверил ее:

– Мне очень редко приходиться пускать в ход кулаки.

– Я так и думала, – сказала она, облегченно вздохнув. – Ты… ты все обдумываешь, прежде чем сделать. Своим молчанием заставляешь других себя уважать, и то же самое ты делаешь глазами, – она снова глянула на меня, и то, как сощурились ее глаза, когда она пыталась рассмотреть меня при лунном свете, прямо пронзило меня насквозь, ее взгляд был таким проницательным, всезнающим. – Ты очень много говоришь одними глазами. Это невероятная сила, – она посмотрела на звездное небо. – И она впечатляет.

Она меня раскусила. Вот что впечатляет.

– Что ж, пока я бегаю вокруг, весь такой молчаливо-сильный, – сказал я, повернувшись к ней лицом, – вы надеваете маску, которая, как мне кажется, не очень-то идет вам, мисс Бель.

Даже в темноте было заметно, что в ее глазах что-то мелькнуло, такое до боли знакомое.

Страх.

Черт, я прекрасно с ним знаком.

– Ты сам сказал, что у всех есть секреты. Почему это не может оставаться секретом?

Ее мягкий, дипломатичный тон заставил меня улыбнуться.

– Потому что мне кажется, я хочу знать о тебе все.

– О, – выдохнула она, – что ж… я бы предпочла, чтобы ты перестал заниматься незаконными вещами с братством Капп, ведь ты ставишь под удар не только себя, но и своего брата. А это просто эгоистично. Так что мне кажется, мы оба хотим чего-то, что не можем иметь.

– Почему тебе так важно то, чем я там занимаюсь? – я должен был спросить, потому как кроме Бракса никогда и никому не было важно. Но даже он не знал моих истинных намерений.

Она села и подтянула свои стройные ноги под себя. Я же остался лежать на боку и внимательно наблюдал за ней. Она напоминала мне пугливую лань, которая от страха готова вскочить и убежать куда подальше при любом шорохе. Именно поэтому я просто… просто слушал.

– Потому что это незаконно. В чем суть такой жизни? То есть, ты вообще планируешь заводить семью? А детей? Ставки будут твоим наследием? «Дети, я был чертовски хорошим преступником. Лучшим в округе». Я хочу сказать… – сейчас она выглядела раздраженной, как будто пыталась заставить меня увидеть ту точку зрения, которую я сам ни за что бы не увидел. Она снова нахмурила брови, и это показалось мне очень милым. – Эта работа включает в себя накопления по пенсионному счету? Медицинскую страховку и скидку на стоматологические услуги?

Я не мог сдержать улыбки. Ее слова были правдивы, что-то похожее я слышал от Бракса буквально на днях.

Если бы они только знали, почему я на самом деле делаю то, что делаю, они, возможно, не судили бы меня так строго. Я потер подбородок и почувствовал, что щетина уже пробивается, хотя я брился совсем недавно.

– У меня есть на то свои причины, Харпер.

– Понятно, – сказала она и резко выпрямилась, как будто у нее в спине был штырь. – Что ж, полагаю, все эти преимущества будут не нужны тебе в тюрьме.

Я сел. Нет, я вовсе не хотел попасть в тюрьму. И я не попаду, потому как сразу после Уинстона все брошу и пойду, наконец, своей дорогой.

– Я не собираюсь в тюрьму, – сказал я, смеясь, хотя в ночи этот смех вышел каким-то язвительным. – Никогда, – я согнул ногу в колене и положил на него подбородок, она, так же как и я, внимательно за мной наблюдала. – Но твоя забота о моей пенсии и о моем будущем… трогательна.

Харпер наклонила голову.

– Как такое вообще может быть: ты занимаешься незаконными ставками и в то же время тайно мечтаешь стать полицейским?

Я тут же задумался, вероятно, из-за ее слов.

– Отморозки заполняют мир, Харпер. Не такие, как я, которые занимаются подсчетами и помогают делать ставки за деньги. Я говорю о тех, кто вредит людям, – я посмотрел на нее, изо всех сил желая, чтобы она все поняла без слов, чтобы мне не пришлось признаваться ей. Для меня это впервые. – И эти отморозки должны поплатиться за свои преступления.

– Ясно, – мягко сказала она, глядя в одну точку на своем плаще. – Ты жертвовал дополнительные деньги на соревнованиях по бегу? – она резко повернулась ко мне, большие, ярко светящиеся в темноте глаза ждали ответа.

– Я хорошо заработал накануне, – ответил я. И это была правда.

– Это был щедрый взнос, который накормит много семей.

Я кивнул и придвинулся к ней ближе. Как будто так мог почувствовать частичку ее тепла, избавить ее от страхов.

– Я рад, – мы сидели очень близко, оба смотрели перед собой, наши плечи соприкасались, мне так хотелось наклониться и поцеловать ее. Пусть даже всего на секунду.

Она чувствовала то же самое. Я знал. Она выглядела смущенно, как будто не была уверена в том, что было между нами, не была уверена, знает ли, что это. Зато я знал – чувствовал это с самой первой встречи, когда наши глаза встретились. Я не мог этого объяснить. И не имеет значения ее внешняя красота, хотя, на первый взгляд… конечно, имеет. Я заметил, что она красива. Да кто бы не заметил? Она была элегантна, деликатна, с безупречной кожей и пухлыми губами, которые словно молили о поцелуе.

Ее глаза запечатлелись у меня в голове, я все время жаждал их видеть. Большие, миндалевидные, таких странных сине-зеленых глаз я еще не встречал, они прятали что-то в своих глубинах, хотя, вероятно, этого никто кроме меня не замечал. Печаль. Боль. Одиночество. И, конечно же, страх. Сломленная, но не безнадежная. Она так похожа на меня.

Харпер откашлялась.

– У меня есть идея или вроде того…

Я посмотрел вниз на наши руки, которые лежали на покрывале так близко, практически соприкасаясь. Посмотрел на нее.

– Какая?

Она села слегка по-другому, ближе. Тем не менее, ее глаза трепетали, она смотрела не на меня, а вдаль, в темноту ночи. Я наблюдал, как она делает глубокий вдох, как будто готовясь к чему-то ужасному. Выдохнув, она повернулась ко мне и посмотрела прямо в глаза.

– Мне кажется, это испытание для нас обоих. Тебе, вероятно, понравится, потому что это сродни ставкам.

На сей раз я придвинулся ближе, но не слишком. Я улыбнулся.

– Просто умираю от нетерпения, говори.

Слабая улыбка заглушила ее слова, смотря на свои сапоги, она казалась застенчивой, неловкой и привлекательной. Затем вдохнула побольше воздуха, словно собираясь с духом, и когда повернулась ко мне, маска снова была на ней.

– Я предлагаю вызов. Вызов правды, – она сплела пальцы вместе и аккуратно положила сплетенные руки на колени. Каждое ее движение очаровывало меня. Она была… была такой другой, не такой как все. – Ты говоришь мне что-то, а я, в свою очередь, говорю тебе, – она приподняла одну бровь. – Мы должны торжественно поклясться говорить правду, только правду и ничего, кроме правды, и да поможет нам Бог. Это должно остаться между нами. Знать об этом будем только ты и я.

Я искал ее глаза, изучая при этом черты лица в лунном свете. Она подозревала, что у меня так же много секретов, как и у нее. И по какой-то причине ей хотелось узнать правду, мою правду. Я готов раскрыть несколько. Не все из них, лишь часть. Я улыбнулся и кивнул в знак согласия.

– Я в игре, мисс Бель, – сказал я.

– Отлично, но ты начинаешь первый, – поспешно сказала она.

Я придвинулся немного ближе. От нее вкусно пахло – это были не духи, а что-то другое. Может быть, это был запах сосны, они здесь были повсюду. Пахло чем-то, к чему я определенно не привык в Бостоне. Я ждал. Думал о том, что заставляет ее жить, что ей не нравилось.

– Ну? – наконец не выдержала она.

– Я хочу поцеловать тебя еще с того самого первого дня в парке.

Ее глаза округлились от удивления, делая их еще больше, чем они есть на самом деле.

– Правда? – она облизнула губы, боже, она ведь и не подозревала, что этот ее невинный жест значил для меня, я не переставал наблюдать.

– Да. Правда, – я посмотрел ей в глаза. Она не убежала после моих слов, а это очень хорошо. – Теперь твоя очередь.

И вот опять. Страх. Я заметил, как он вспыхнул внутри нее, разгораясь все сильнее, как нечто живое, поэтому она слегка поерзала на одеяле. Я потянулся к ней рукой, заметив, что она не носит перчатки, у нее были холодные пальцы.

– Эй, – сказал я так нежно, как только мог. – Не говори ничего такого, отчего тебе хотелось бы встать и убежать.

Ее взгляд тут же стал мягче, она повернулась ко мне.

– Хорошо, – Харпер сглотнула, посмотрела вдаль на самолет, пролетающий мимо нас. Теперь она не смотрела на меня, и только так я понял, что она говорит правду.

– Я никогда не целовалась раньше.

Я не мог скрыть шок, изо всех сил пытался избавиться от него, но не мог. Я верил ей.

Как так может быть? Девушка в двадцать лет никогда не целовалась? Как?

– Ты мне веришь? – тихо спросил я. Я очень хотел, чтобы она сказала «да», очень-очень.

Но она ничего не ответила, только лишь кивнула. Уязвимость скатывалась с нее волнами, я прямо чувствовал это.

Правильно или нет, я просто не мог сдержаться. Это, конечно, может сделать меня сволочью, полным кретином, но, клянусь Богом, я просто не мог сдержаться.

Я наклонился и поцеловал ее.