Текст книги "Рекрут (СИ)"

Автор книги: Сим Никин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц)

Чем больше расширялось отверстие, тем более крупные куски мела откалывались. Наконец проход расширился до такой степени, что в него можно было легко пролезть. Сунув факел в отверстие, он осветил уходящий вдаль круглый ход, напоминающий извилистую трубу. Ход достаточно высок, чтобы двигаться во весь рост. Можно было идти по нему, ведь он наверняка выходит гдето наружу, если этим путем когдато пришли те, кто замуровал здесь останки древнего воина.

Денис посмотрел на кувшины. Они простояли здесь невероятно долгое время и могли простоять еще столько же нетронутыми. Но все же он не мог вот так просто оставить сокровища. Вдруг турки не успокоятся и, продолжив поиски, найдут пещеру. Подумав, перелез через перегородку и прошел по ходу около сотни метров, пока обнаружил то, что искал. Приличный кусок мела вывалился из стены, перегородив проход. Но зато в стене образовалась подходящая ниша. В эту нишу попаданец и перетаскал все кувшины. После чего раздробил глыбу на более мелкие куски и тщательно замаскировал ими сокровища.

Вернувшись в пещеру, поднял с пола череп и положил его на ложе. Он чувствовал некую вину перед покойным за разграбление его усыпальницы и, чтобы както сгладить ее, положил туда же то, что осталось от некогда грозного меча, и принялся закладывать кусками выбитого из перегородки мела нишу с останками. Лишь удовлетворившись результатами своей деятельности, вернулся к ранцу и обессилено сел на ворох принесенных ранее сучьев. Снова навалилась невероятная усталость. Глаза сами собой закрылись, и Денис провалился в сон, убаюканный стрекотом сверчков. Над замурованной нишей последний раз лизнул стену огнем и погас догоревший факел.

* * *

Григорий вертел в руках принесенную Михаилом книгу. Вот и не пригодились науки подпоручику. Старшина надеялся, что молодой офицерик погиб, а не попал живьем в руки бусурман. Очень уж страшные истории рассказывали про то, каким пыткам подвергали турки русских воинов. А после уничтожения засланного ими отряда на какиелибо милости рассчитывать не приходилось.

О Дионисе он не сожалел. Даже некое облегчение испытывал от того, что нет рядом этого непонятного человека. Вроде и назвался простым мужиком, и сам в солдаты пошел, а все одно непонятный он, не такой какойто. Каждый раз, когда старшине приходилось чтото приказывать этому парню, он испытывал некий дискомфорт, причину которого вряд ли мог объяснить себе сам. Нечто подобное Григорий испытывал, еще будучи молодым солдатом, когда ему пришлось конвоировать офицера, застрелившего когото на дуэли. Указом Императрицы дуэли были строжайше запрещены. По военному времени виновных лишали дворянских привилегий, разжаловали в простые солдаты и отправляли на передовую. Хоть и знал тогда, что перед ним теперь равный ему рекрут, а все же не мог обращаться к нему как к равному. И с этим Дионисом както так. А может, и он из разжалованных? Да не. Чего ж он тогда валялся пьяный на обочине, да еще ряженый в странные одежды? Ну, да и пропал, и пусть его.

Однако тот факт, что здесь присутствовал такой большой отряд турок, да еще при артиллерии, никак не укладывался в голове старшины. Поразмыслив, он решил выдвигаться обратно к Масловке, дабы предупредить тамошний гарнизон. Заодно и продовольствием запастись заново. Подозвав Михаила, Григорий наказал ему оставаться здесь и наблюдать за турками.

Мы, ежели встретим Тимофея с подмогой, сразу и возвернемся, пообещал он солдату. Ежели придется идти до самой Масловки, то жди двое суток.

А коли басурмане куда двинут? спросил Михаил.

У старшины возникла было мысль оставить с солдатом когонибудь из молодых в качестве посыльного, да, взглянув на этих практически ничего не умеющих увальней, решил, что любой из них будет лишь обузой.

Двигай за ними в течение дня, потом возвертайся сюда либо в Масловку, подумав, сказал он и, повернувшись к притихшим новобранцам, тихо скомандовал: А ну подъем! Возвращаемся в Масловку. Здесь от вас все одно толку никакого. Двигаемся быстро, но тихо. Тихо, я сказал, черти кривоногие!

Двигались почти без остановок. Лишь у родника пополнили запасы воды. С наступлением сумерек не остановились. Старшина подгонял новобранцев и те безропотно шли вперед. Уже далеко за полночь дошли до леса, за которым тропа выводила к дороге. Оставалось какихто пару часов пути, но идти ночью через лес не представлялось возможным. Если зимой лишенные листвы деревья четко выделяются в темноте на фоне белого снега, то летом кроны полностью закрывают свет луны и звезд, погружая лес в кромешную тьму. Пришлось сделать привал. Ну да, до рассвета тоже осталось не более двухтрех часов.

Как только чуть зарозовел восточный край горизонта, Григорий поднял подопечных и отряд вступил на лесную тропу. Здесь попрежнему царила тьма. Солдаты то и дело спотыкались и натыкались друг на друга. Но прошло еще четверть часа, и дневной свет проник под кроны, раскрасив лес во все оттенки зеленого цвета. Двигаться сразу стало легче.

Чойта там? прислушался Ефимий, когда тропинка должна была вскоре вывести к дороге. Будто стреляют. Чи не?

Ага. И вправду, подтвердил Семен.

А ну, цыть! поднял руку Григорий и остановился, вслушиваясь в доносившиеся звуки.

Остановившись и затаив дыхание, все ясно расслышали доносившуюся со стороны Масловки частую стрельбу. Вот ахнула пушка. Вот снова пушка.

Неушто и там турки? озвучил возникший у всех вопрос Семен.

Ить жешь, твою турка мать! в сердцах сплюнул старшина. Зарядили ружья, хлопцы. И тихо чтоб теперь. Все. Двинули.

Дальше шли медленнее, прислушиваясь к стрельбе. У опушки старшина приказал новобранцам затаиться в кустах, а сам двинулся разведать обстановку. Осторожно выглянув из подлеска, увидел движущийся к Масловке обоз, сопровождаемый турецкими солдатами. Значит, в городке действительно идет бой. Но как такое могло быть? Как турки продвинулись так быстро вглубь России? Куда делся их полк?

Выйдя из леса, подойти скрытно к городу не получалось. Поэтому Григорий принял решение двигаться лесом к реке, потом берегом к городу. Вернувшись к солдатам, повел их вдоль опушки.

Обогнув холм, увидели город. Турецкие войска уже вошли в него. Над Масловкой клубился дым от многочисленных пожаров. Стрельба все еще слышна, но уже гораздо реже. Пушечных выстрелов не слышно вовсе. Золоченый купол церкви высился над облаком черного дыма, из которого вырывались языки пламени, все чаще дотягивающиеся до него. На противоположном берегу видны подводы, удаляющиеся по серой полоске дороги. Вероятно, последние успевшие переправиться жители спешно уходили от нашествия османов, надеясь, что оставшиеся в городе защитники продержатся достаточно долго.

Старшина погнал новобранцев бегом, чтобы успеть присоединиться к своим. Но, выбежав к реке, увидел, что по мосту отступали, отстреливаясь, последние защитники города, а за ними уже выбегали турецкие солдаты. Поняв, что не успеть, Григорий приказал подопечным затаиться в прибрежном ивняке.

Оглушительно громыхнуло и мост взлетел на воздух, разбрасывая горящие бревна и успевших взбежать турок. Русские солдаты спешно догоняли удаляющиеся за холм подводы.

Масловка осталась в руках басурман. Однако из городка хоть и изредка, но продолжали доноситься звуки выстрелов. Иногда одиночные, возможно, турки достреливали раненых. А иногда слышались звуки настоящей перестрелки.

Старшина лихорадочно обдумывал дальнейшие действия. Можно было скрытно двинуться вниз по течению до ближайшего брода или какой другой переправы. Но у злополучной балки остался Михаил. Он, конечно, солдат бывалый и, ежели что, не пропадет. Но все же нехорошо бросать боевого товарища. К тому же, Михаил как опытный солдат был хорошим подспорьем при этом отряде несмышленышей. Тимофейто либо сгинул в Масловке, либо отступил за реку. Так и решил Григорий двигать обратно по осточертевшей уже тропинке, чтоб этому Фимке, показавшему ее, от икоты плохо стало. Но Ефимия мысль старшины явно не проняла. Он, воспользовавшись остановкой, сосредоточенно перематывал портянки, ставя ступню на свежий край, а стоптанный конец оборачивая вокруг голени.

Ненадолго отвлекшись на сопящего от усердия Фимки, старшина продолжил размышления. Решение возвращаться уже принял, но все же решил пока не спешить. Следовало некоторое время понаблюдать за городком, выяснить, какими силами пришли сюда османы, много ли артиллерии и какая. Заодно, может, кого из своих солдат, не успевших переправиться, увидят. Неплохо было бы послать когонибудь наблюдать к дороге. Хотя нет, к дороге он, пожалуй, сам пойдет. Там место оживленное, маскироваться нужно умеючи.

Церква рухнула, проговорил Фомин. Но все и без него видели, как осел в дым церковный купол, не устояв перед пожравшим стены пламенем. Ктото вздохнул, ктото, будучи крещеным, перекрестился. Но для всех, независимо от вероисповедания, произошедшее символизировало некую несправедливую, не должную быть победу зла, пришедшего на родную землю.

Закончив обдумывать план дальнейших действий, старшина отвел группу к большой оскорине, росшей под обрывом. Вероятно, некогда это дерево обвалилось вниз вместе с подмытым половодьем берегом и теперь росло, прижавшись стволом к меловой круче, будто подпирая ее от дальнейших обрушений. Фимке приказал лезть на дерево и наблюдать за городом и ближайшими окрестностями, все примечая и запоминая. Остальным наказал затаиться в ивняке, назначив Нифона за старшего. Еще раз предупредив всех о соблюдении тишины, направился к дороге.

* * *

Когда Денис проснулся, сквозь листву, заслоняющую вход в пещеру, уже пробивался утренний свет. С трудом распрямил затекшие ноги. Вместе с восстанавливаемым кровообращением в них будто впились тысячи мелких иголочек. Мышцы правой руки болели и отказывались шевелиться. Сказывалось ночное ковыряние меловой перегородки.

Достал из ранца завернутые в тряпицу сухари и сгрыз один, запив из фляжки. После чего на четвереньках подполз к выходу и прислушался. С противоположного склона доносились голоса. Значит, турки все еще не ушли. Интересно, который сейчас час? Долго ли он продрых после ночных трудов? И действительно ли были эти кувшины с сокровищами? Вот зайдут сейчас санитары, сделают укол, и все это окажется бредом...

Но санитары не пришли, и Денис, смирившись с ролью попаданца, кряхтя уложил свои небогатые пожитки в изодранный ранец, закрыв прорехи в нем ветровкой. Перевязал джинсовую повязку на груди. Из оставшейся портянки соорудил два факела. Отобрал еще несколько сухих палок, подумав, оставил только две, засунув их под клапан ранца. Неплохо было бы пробраться к месту их засады. Там могли остаться трофейные ружья, из которых можно извлечь кремневую зажигалку. Но где гарантия, что турки их не обнаружили? Пришлось снова разбирать свое ружье. Подпалив факел, снова собрал оружие, надел на плечи ранец и решительно двинул в путь.

Проходя мимо места, где закопал сокровища, постоял, оценивая "естественность" меловой осыпи. Подумал было откопать и взять с собой горсть монет, но, сообразив, что факел вечно гореть не будет, двинул дальше.

Меловые своды, выхватываемые из темноты дрожащим светом факела, напоминали виденные в фантастических фильмах открывающиеся проходы в гиперпространство. Казалось, будто сейчас перед Денисом должна открыться космическая чернота, сверкающая мириадами звезд. Но подземный коридор все надвигался и надвигался, лишь иногда слегка изгибаясь как в стороны, так и по горизонтали, усыпляя и отупляя своей однообразностью. Такое ощущение бывает у водителей, когда едешь и едешь по ровной трассе с идеальным покрытием, вокруг одинаковые поля, разделяемые лесополосами, да еще солнце бликует от гладкой черноты асфальта. Подобная монотонность порою останавливает даже мысли, человек как загипнотизированный продолжает двигаться вперед, ничего не осознавая, автоматически следуя линии дороги.

Лишь сгустившаяся тьма вывела путника из состояния сомнамбулы. Кусок портянки сгорел полностью, и язычки пламени теперь кормились только сухой древесиной. Поджигать последний факел Денис не стал, пока можно было обойтись и без яркого света. Достал еще одну палку, поджег от первой и соединил их вместе, дабы поддерживали огнем друг друга. Света от них было достаточно, чтобы видеть на десяток шагов.

Продолжив путь, новоявленный спелеолог посетовал на себя за то, что не догадался с самого начала считать шаги. Теперь бы можно было примерно определить пройденное расстояние, а заодно и прошедшее время.

Через сотню шагов воздух заметно посвежел и, будто бы, послышались какието звуки. Денис прислушался. Похоже было, что гдето журчит ручей, хотя изза потрескивания горящих палок нельзя было сказать точно. Еще через несколько шагов звуки текущей воды стали отчетливее. Наконец путник вышел в небольшой подземный зал, изпод одной стены которого вытекала небольшая струйка воды, наполняя маленькое озерцо. Помещение было невелико, и света горящих палок вполне хватало, чтобы осмотреть его полностью. Невысокий свод в центре едва ли достигал двух с половиной метров. Зал имел треугольную форму и, скорее всего, возник изза соединения трех подземных рукавов. Тот, из которого вышел Денис, был выше остальных. Вход во второй, самый широкий, располагался прямо напротив. Вход в третий, в который убегал ручеек, вытекающий из озерца, находился в двух метрах от второго. Эти туннели выходили из пещеры почти параллельным курсом, разве что тот, в который втекал ручей, шел с едва заметным уклоном.

В помещении также были следы некогда побывавших здесь людей. В стенах вырублены квадратные ниши, на полу битые глиняные черепки. Закопченные пятна на сводчатом потолке выдавали места, где некогда втыкались факелы.

Денис, глядя на кристально чистую воду, вспомнил о своем желании обмыться, но подземный холод заставил его отказаться от этой идеи. Он даже передернул плечами, представив себя посиневшего и покрытого мелкими пупырышками, словно куриная тушка под стеклом морозильной витрины продуктового магазина, плещущегося в этой луже, наверняка невероятно холодной воды.

Да ну ё нафиг! сказал он сам себе и двинулся дальше.

Почему выбрал именно тот туннель, в который втекал ручей, впоследствии не мог понять и сам. Просто двинулся влекомый веселым журчанием и все. И двигался неизвестно как долго, вновь загипнотизированный однообразием, пока под ногами не захлюпала вода. Опомнившись, Денис поднял сгоревшие более чем наполовину палки и осветил черную бездну, колышущуюся в двух шагах дальше. Потолок пещеры тоже резко уходил вниз, скрываясь под водой.

Приплыли, присвистнул путник.

Овладевшее вдруг им жутковатое чувство заставило без долгих раздумий развернуться и отправиться в обратный путь.

Через некоторое время деревяшки догорели настолько, что стало невозможно их держать. Зная, что до подземного зала нет никаких препятствий, решил двигаться в темноте. Выйдя к источнику, хотел было наощупь двинуться в соседним путем, но, вспомнив о резко уходящем в воду туннеле, из которого только что вышел, принялся вслепую разбирать ружье. С запозданием мелькнула мысль о том, что было бы, если бы под ногами не захлюпала вода, а в руках не было бы горящих деревяшек.

Двигаясь по второму туннелю, размышлял, что будет делать, когда сгорит последний факел. Самым разумным было бы вернуться знакомой дорогой назад. Теперь уже жалел, что взял с собой кроме двух факелов всего две сухие палки. Можно было бы привязать к ранцу как минимум десяток. Ну да кто ж знал, что этот ход тянется так далеко, да еще и раздваивается.

Последний кусочек портянки догорел, осыпавшись искрами под ноги. Денис потянулся за спину, доставая оставшуюся палку. Вдруг дунул сквознячок, слабое пламя на оставшемся от факела древке затрепетало и погасло. От тлеющего кончика отделилась тонкая струйка дыма и поплыла вдоль свода туннеля. Только сейчас путник обратил внимание, что тянуло свежестью. Не той холодной, которую он почуял, приближаясь к подземному источнику, а настоящей, насыщенной ароматами трав, порождающей желание дышать полной грудью. Без сомнения, впереди был выход. Осознание этого придало сил смертельно уставшему парню, и он двинул вперед практически вслепую, презрев опасность, возможно, подстерегающую во тьме. Под ногами чтото захрустело. Один раз даже споткнулся обо чтото, с гулким стуком отлетевшее в сторону. Воздух с каждым шагом становился теплее. Только теперь Денис понял, что кроме усталости он еще и невероятно замерз. Хотелось быстрее выбраться под жаркое солнце, подставить ему все тело и позволить пронизывать себя лучами, согревая каждую клеточку. А еще хотелось кипятка. Не чая или там кофе, а просто кипятка. Кипятка и горбушку подсохшего ржаного хлеба. Кстати, о кофе. Интересно, в этом мире в России есть кофе? Курево вон под запретом, так, может, и кофе не принято употреблять? Да ну его, это кофе! Выбраться бы скорее из этого подземелья!

Твою медь! парень в очередной раз споткнулся обо чтото, едва не упав.

Впереди засияли несколько ярких точек. Это вероятно был выход. И, судя по всему, он был чемто закрыт, через что и пробивались тонкие солнечные лучики.

Тьма перестала быть кромешной, а ближе к выходу и вовсе расступилась, превратившись в полумрак. Привыкшие к темноте глаза Дениса заслезились при взгляде на проникающие в подземелье солнечные лучи. Он остановился и присел у стены, давая зрачкам адаптироваться. Лишь после того, как смог спокойно смотреть на свет, прошел дальше и долго не мог сообразить, что же загораживает выход? Такое ощущение, будто прямо в проеме выросло гигантское дерево, плотно закупорив его своим стволом, оставив лишь несколько маленьких дырочек по краям, сквозь которые и проникал дневной свет. Бугрившиеся под ногами корни подтвердили догадку. Это сколько же времени прошло с тех пор, как это подземелье посещал последний человек, что на входе успело вырасти такое дерево?

Думая о том, что ему снова предстоит ковырять штыком грунт, освобождая себе выход, Денис обессилено прислонился к стволу. И тут до его слуха через ближайшее отверстие донесся голос. Знакомый голос. Гдето даже родной.

Двигаемся бесшумно, но быстро. До полной темноты должны миновать лес, наставлял когото старшина Григорий Антипыч. Уразумели? Тогда, кому надо, побыстрому оправились, бо по дороге не дам останавливаться, и в путь.

По ту сторону, рядом со стволом ктото запыхтел, завозился, послышалось какоето шуршание, глубокий вздох, и чтото зажурчало.

Денис приник к отверстию между стволом и меловой стеной и увидел чрезвычайно сосредоточенное лицо Фимки. Тот смотрел кудато себе под ноги с таким выражением, будто творил нечто шедевральное. Куда только подевалось отчаяние, только что овладевавшее узником подземелья. Ему в голову пришли слова из некогда слышимой старой песни, и он загудел в щель загробным голосом:

Послушай, Ефиимиий, я деерево, ни руук, ни ноог! Я беззащитное создаание! Ктоо даал тебе прааво ссать на меняа?!

Журчать тут же перестало.

Эээто, Фимка ошарашено пучил глаза на ствол. Э, иизвиняйте, вовотето вот...

Да лаадно те, великодушно прогудел Денис. Мне оно даже на поользу. Тока в следующий раз ссы под корень, а не на ствол. Понял?!

Эээто, ну, аага, кивнул тот, продолжая таращить глаза.

Ну, если больше ничего не хочешь, можешь идти. Только позови ко мне старшину. Мне нужно сообщить ему секретные свееденияа.

Перепуганный солдат неистово закивал, попятился и скрылся из обзора. Шутник тут же пожалел, что напугал парня. Вот возьмет и не скажет ничего старшине, побоится, что тот не поверит. Уйдут, и останется незадачливый пугатель ссущих солдат ковырять меловой грунт в одиночестве.

Однако через несколько секунд он услышал ругань старшины и бубнеж Фимки. Вот они оба появились в поле зрения.

Я вот тут... А оно... бессвязно пытался объяснить ситуацию Ефимий, тыча пальцем в сторону дерева.

Да кто оното, ити его? Кто меня звал? раздраженно пытал солдата Григорий.

Да я это, я! заорал Денис, боясь, что старшина махнет рукой на Фимкин бред и уйдет. Григорий Антипыч, господин старшина, это я, Сомов Дионис!

Во! обрадовался Фимка подтверждению своих слов, особо не вникая, кто и что кричит.

Старшина же как говорил чтото, так и застыл с открытым ртом, выпучив глаза. За его спиной начали собираться остальные новобранцы. Юноша понял, что услышан, и испытал невероятное облегчение. Кончились его одинокие скитания. Он снова присоединится к товарищам, которые к великой его радости оказались живы. Но пока нужно немного отдохнуть, ибо не осталось никаких сил. И попаданец обессилено сполз по стволу на грунт.

Вторая неделя

Чубук! Чубук! Юсэябилирьим!

Надсмотрщики хлестали плетками по спинам крестьян, таскающих тяжелые корзины с мелом. За неделю каторжного труда пригнанные турками жители ближайших селений срыли северный склон балки на протяжении ста метров почти до вертикальной стены. Изза пологости склонов лог не казался глубоким, теперь же более чем двадцатиметровая высота меловой стены впечатляла. Верхний слой более грязного грунта перетаскивали к поросшему склону, засыпая подлесок. Чистую породу поднимали наверх. Меловая пыль, поднимаемая десятками мотыг и заступов, рубящих склон, и сотней шаркающих ног, покрыла окрестности не менее чем на версту вокруг.

Ничего мы так не углядим. Надо языка брать, Григорий Антипыч, прошептал Михаил подползшему к нему старшине.

Они уже неделю наблюдали за действиями турок, пытаясь догадаться, куда и для каких нужд те вывозят мел. Благодаря обнаруженному Дионисом подземелью их группа свободно перемещалась между берегом Донца близ Масловки и глубоким логом близ погоревшего хутора.

После того как новобранцы стали свидетелями захвата османами Масловки, старшина принял решение, прежде чем пробираться к своим, вернуться за оставленным у балки Михаилом. Благо появившийся буквально изпод земли Дионис указал подземный путь, сокращающий дорогу втрое. Выбравшись из хода со стороны балки и пробираясь к тому месту, где должен был поджидать Михаила, Григорий чуть не напоролся на турецкий караул. Хорошо, солдаты смотрели в противоположную сторону, не ожидая никаких неожиданностей со стороны балки. Старшина успел бесшумно нырнуть за ближайшие кусты. После чего поблагодарил судьбу за поднявшийся ветер, маскирующий в шуршании листвы все посторонние звуки. Через полчаса уже в подземелье Михаил рассказал о том, что турки, по всей видимости, решили обосноваться здесь надолго. Они расставили вокруг караулы и установили шатры. В сопровождении турецкого офицера по голому склону целый день вышагивал какойто высокий человек в европейских одеждах. Он чтото объяснял офицеру, энергично размахивая руками. Тот кивал в ответ и иногда подзывал солдата, который забивал колышек в указанном месте. По обрывкам фраз, долетающим до наблюдавшего из зарослей русского солдата, он сделал вывод, что речь этого человека отличается от турецкой.

А к вечеру пригнали первых крестьян, только взрослых баб и мужиков. Углядел он среди пригнанных и пленных солдат, но их было мало, не более десятка.

Узнав об этом, Григорий решил остаться и выяснить причину столь подозрительной активности турок в этом местечке. Но тут возникала проблема с пропитанием. Обсудив эту тему с бывалым солдатом, старшина вернулся к реке. Когда вышел к новобранцам, солнце уже довольно высоко поднялось над горизонтом. Отослав уже отдохнувшего Диониса и Фимку сменить Михаила и приказав остальным сидеть тихо, смотреть и слушать в оба и глаза, и уха, измотанный ночными маршбросками по подземелью Григорий провалился в сон.

Михаил пришел, когда уже опускались вечерние сумерки. Не теряя времени, они вдвоем выдвинулись к дороге и засели в подлеске, наблюдая за движением по ней. Когда темнота сгустилась, подобрались вплотную и затаились за чахлым кустиком терновника. Наконец улыбнулась удача. Скрипя колесами, катилась одинокая подвода, запряженная хромой кобылкой. Кроме возницы ее сопровождали всего два турецких солдата. Вероятно, отстали изза кобылкиной хромоты от обоза. Пеших закололи штыками. Возницу Михаил сбил прикладом, махнув ружьем, словно дубиной, когда турок, вместо того, чтобы погонять клячу, принялся доставать из ножен кривую саблю. Старшина добавил выпавшему вознице, не пожалев своего приклада. Быстро оттащили трупы за кустик, за которым только что прятались сами. Подводу завели в лесок, пока та могла двигаться в густой поросли. Убедившись, что с дороги не видно, принялись исследовать трофеи. Повезло. Мешок сухарей и мешок сушеных абрикос, как там они называются у азиатов курага или урюк? Впрочем, название без разницы, главное, есть чем набить желудки на ближайшее время. Но в основном подвода была гружена тюками с армейским обмундированием.

Можно будет под турок маскироваться, предложил солдат.

Все заберем, проговорил хозяйственный старшина. Маскироваться не маскироваться, а ежели придется задержаться в энтом подземелье, то на подстилки сгодится. Ружьишки трофейные тоже забрать надо. Есть теперь где прятать.

Распрягли и отпустили кобылку. После чего, прихватив оба мешка с провизией, они вернулись к новобранцам. Шли не напрямую, а загнули дальше по реке, дабы сбить следопытов, ежели такие у вражин окажутся. Потом по воде вернулись к оскорине. Михаил взял с собой четверых солдат и отправился за остальным добром.

И вот прошла неделя в наблюдениях за странными действиями врагов. В бессильной злобе наблюдали солдаты за тем, как их соотечественники гнут спины под турецкими плетками. Окончательно выбившимся из сил тут же отрубали головы, оттаскивали к отвалам у лесистого склона и засыпали вскрышным грунтом. Число погибших уже исчислялось десятками. Но на их место постоянно пригоняли новых крестьян или пленных солдат.

Ничего мы так не углядим. Надо языка брать, Григорий Антипыч.

Много ты от того языка узнал, что неделю назад заломали? Али, пока тут сидишь, потурецки разуметь научился?

Солдат промолчал, но было понятно, что ему до смерти надоело бездействовать, наблюдая за страданиями русских людей.

Да и ежели у них кто пропадет, они ж шерстить начнут округу. А ну, наткнутся на нашу пещеру, что тогда? будто бы оправдывался перед ним старшина. Если кого и брать, то из тех, что с нашими людьми общается. Онито порусски разумеют, вот их и надо примечать.

Не видел я таких, вздохнул Михаил. Сколько смотрю, общаются с нашим людом только плетьми да карканьем своим бусурманским.

А тот павлин европейский? вспомнил Григорий длинного человека, изредка появляющегося на склоне. Он вроде чтото объяснял людям, когда только начинали копать.

Ды как же его взятьто? почесал затылок солдат. Это ж надо к ним в лагерь пробираться. В наш лесокто щас турки даже по нужде не ходят. Не желают пачкаться, перебираясь через меловые насыпи.

Надо будет, и в басурманский лагерь проберемся, чай мундиры ихние не зря раздобыли, ответил старшина, понимая всю авантюристичность идеи. Главное, точно знать, зачем пробираться. Ты давай иди пожуй малость да покемарь. А я пока тут присмотрю.

Отправив солдата, Григорий задумался. Его так же, как и Михаила раздражало их пассивное наблюдение. И ладно бы толк был какой. А то ведь за неделю ничегошеньки не выяснили. Куда этот мел турки вывозят? Зачем? А может, и не мел им нужен, а здесь чтото строить собираются? Ишь как ровно заставляют склон вытесывать. Вот какая стена меловая образовалась. Будто обрыв над рекой, только ласточкиных нор не хватает. И все же, надо будет отправлять когото, чтобы отыскал нашу армию да доложил о здешних странных делах. И получается, что кроме Михаила и некого. В конце концов решил старшина отправить вместе с бывалым солдатом и половину новобранцев. Здесь от них толку никакого. Оставить тех, что посообразительнее, а остальных пусть уводит.

* * *

Наконецто у попаданца появилось время для того, чтобы осмыслить все произошедшее с ним. После того как, активно откалывая штыками грунт у ствола оскорины, солдаты освободили его из подземного плена, старшина подробно расспросил о меловом туннеле. Обдумав услышанное, Григорий отдал солдатам какието распоряжения, а сам двинулся указанным Денисом путем. Но выбившийся из сил первопроходец уже ничего не слышал. Разморенный теплым вечерним воздухом, заснул так крепко, что не чуял даже, как его ворочает Нифон, осматривающий и обрабатывающий раны. Проснулся лишь утром, перед самым возвращением старшины. Неловко повернувшись, тут же ойкнул, вспомнив про ушибленные ребра. Снова понадобилась помощь Нифона. Тот распустил уже изодранные джинсы на полосы и крепко перетянул парню грудь.

В течение следующих дней Денису приходилось несколько раз перемещаться по подземному туннелю, сменяя наблюдателей за раскопками в логу. Изза травмы ребер он не мог забираться на оскорину, потому не допускался наблюдать за городом и караулить подступы к входу в пещеру на берегу.

Во время вахт на лесистом склоне балки попаданец несколько раз мысленно прокрутил все, что удалось узнать об этом мире. Получалось, что он находится не в прошлом того мира, в котором жил, а в совершенно другой реальности. Никогда не любил читать фантастику про всякие параллельные миры, и вот, надо же, угораздило...

Так как появилось много досужего времени, солдаты начали более подробно знакомиться друг с другом. Естественно, основной интерес вызывал столь непонятный Денис. Понемногу, пытаясь выкручиваться с ответами на вопросы, он придумал болееменее правдоподобную легенду о себе. По крайней мере, никто не высказывал сомнений, выслушивая его ответы, и не обвинял его во лжи. Легенда была такова: родом Денис из русского поселения на далекой реке Амур, протекающей практически на другом конце света. Однажды, решив посмотреть мир, он отправился в путь с проезжающим через их городок обозом. Обоз якобы вез какието товары в Москву. О подробностях пути рассказчик старался не распространяться, боясь забыть, о чем говорил, и запутаться. Ссылался на то, что в дороге пристрастился к хмельному зелью и практически ничего не помнит. Это известие вызвало дружное порицание, но списало многие вопросы. Непонимание того, как он оказался в этих краях, тоже списал на зеленого змия. Мол, вероятно, обозники выкинули его по причине полного опустошения кошелька. А зачем обоз завернул в эти края, так кто ж их знает? Спроситьто теперь не у кого. В общем, надолго ли, нет ли, но пока коекак отделался от расспросов.

Зато теперь можно было расспрашивать о местных реалиях, оправдывая свое незнание проживанием на другом краю земли. К сожалению, многого от бывших крестьян узнать не удалось. Ну не существовало в этом мире СМИ, а откуда еще деревенский житель мог узнать о том, что творится в мире? Естественно, только из долетавших слухов. Болееменее продвинутым в интересующих Дениса вопросах оказался Михаил. Это объяснялось тем, что он дольше всех служил в армии, даже дольше старшины, и успел много чего повидать и услышать. От него и были получены основные сведения.