Текст книги "В рекруты (СИ)"

Автор книги: Сим Никин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 19 страниц)

– Господин поручик, а вы в столице бывали? – задал Денис наводящий вопрос.

– Конечно же, бывал! Имение отца в окрестностях столицы. Мы с родителями на каждый праздник в Москву наезжали. И по выходным часто. Я бы и поступить учиться мог в столице. Но мы с товарищем решили, что поедем подалее от родительской опеки.

Вот и выяснился еще один факт, который не прояснил обстановку, а только более запутал. Судя по мундирам и более продвинутому оружию, на дворе стоял примерно восемнадцатый-девятнадцатый век. Однако тогда столицей должен быть Петербург.

– А в Петербурге вы бывали, господин подпоручик?

– Где? – удивился тот, – Я даже и не слыхивал о таком граде. Да и не бывал я в Европах. Как же я мог там побывать, когда мы с ними в конфликте уже столько лет?

Смысл последнего заявления подпоручика не успел дойти до сознания Дениса. С противоположной стороны балки послышался шум, громкие голоса, перестук множества копыт о сухую землю. На вершину склона со стороны сгоревшего хутора один за другим начали выезжать всадники в турецких мундирах и красных фесках на головах.

Всадники все выезжали и выезжали, останавливая лошадей вдоль склона. Впереди всех остановились трое. Судя по увешанным различными блестящими прибамбасами мундирам, это были офицеры. Попаданец не разбирался в лошадях, но сразу обратил внимание на особую стать скакунов, которые были под этой троицей. Сбруя и попоны на них также отличались от остальных богатством расцветок и обилием висячек в виде бахромы и кисточек. На центральном, сером в белое яблоко скакуне сидел высокомерного вида всадник с непокрытой головой, на которой из всей растительности присутствовали лишь тоненькая полоска усиков да густые черные брови. По обе руки от него на вороных жеребцах восседали, по-видимому, младшие офицеры, чьи головы были покрыты черными фесками, с которых свисали смешные белые колпачки. Один что-то говорил, указывая рукой на место, где еще утром находился лагерь их засланных соотечественников. В голосе чувствовалось явное недоумение. Бурые пятна на сухой траве, остывшее кострище и взрыхленный картечью участок северного склона наверняка вызвали какие-то сомнения.

– Как же это так? – вымолвил, отошедший от шока, подпоручик. – Они ведь не должны были появиться отсюда.

– Вероятно, они об этом не знали, – пожал плечами попаданец.

То, что их засада провалилась, было ясно. Турки пришли, не скрываясь по дну балки, а в открытую, со стороны проезжей дороги. Этот факт наводил на неприятные размышления. Заметили ли неприятеля их товарищи, было непонятно. Скрытно пробраться к ним по этим зарослям – нереально. Ждать каких-либо толковых распоряжений от юного офицера не стоило.

– Надо что-то делать, – словно в ответ на мысли Дениса, проговорил подпоручик.

В это время турецкий офицер что-то выкрикнул, и тот его спутник, что указывал рукой на дно балки, во главе с полудюжиной солдат начал осторожно спускаться по крутому склону. Лошади шли боком, недовольно фыркая. Вот из-под копыта одной из них выкатился кусок мела. Кобыла упала, и если бы всадник не соскочил вовремя, то раздавила бы его, перекатившись через спину, раскидав по склону скарб из разорвавшейся седельной сумки. Ни лошадь, ни всадник не пострадали. Однако другие тут же спешились и дальше повели лошадей на поводу.

Пожалуй, если обстрелять турок, то, пока они спустятся, есть реальный шанс сделать ноги. Преследовать на лошадях им все равно не удастся. А наверху, недалеко от того места, где выходит тропа, привязаны четыре лошадки, на которых можно легко уйти к Масловке. Эту мысль Денис и высказал офицеру, мол, таким образом они предупредят старшину, а тот уже сообразит, как действовать.

– Если они как следует затаятся, то турки их не найдут в этих зарослях. Да и не будут искать, если пойдут по нашему следу.

– Неушто вы предлагаете бежать от врага, Дионис? – вдруг с мальчишеской запальчивостью произнес подпоручик.

– Я, ваш бродь, предлагаю пока не поздно предупредить об опасности наших товарищей, а также предупредить гарнизон, или кто там есть, в Масловке о приближении крупного отряда врага. Или вы, господин подпоручик, предлагаете не суетиться, а пойти вдвоем и перебить их всех нафиг? Боюсь только, что, ежели даже они будут стоять и смиренно ждать, когда мы каждому выстрелим в лоб, у нас не наберется такого количества боеприпасов.

– Вы правы, Дионис, – согласился юноша. – Только в Масловку поедете один. Я отвлеку их на себя. Идите же..

– Ага, разбежался, – зло кинул в спину удаляющемуся на свою позицию, подпоручику Денис, забивший на субординацию и уважение к старшим чинам. – Я лошадей до сих пор только по телевизору видел, в фильмах про Чингачгука. Так что, как ими управлять, где там педаль газа, где тормоз, не имею ни малейшего понятия.

Но подпоручик его не слушал. Он осмотрел свое барабанное ружье, положил его рядом, взял турецкое трофейное и, опустившись на колено и пристроив ствол в развилке ствола, прицелился в приближающихся неприятельских солдат.

– Ёп-перный Экибастуз! – прорычал попаданец, припадая к прикладу своего оружия.

Сегодняшний невероятно длинный день достал его своей насыщенностью событиями намного больше, чем вся неделя пребывания в этом мире. Или не неделя? А сколько? Сколько он здесь уже находится? А может, его щас убьют, и он вернется домой? Точно! Как же он раньше не подумал о таком простом выходе?! Первым делом надо будет дать в морду Димону. Потом тому белобрысому гоблину из института, этому эйнштейну недоделанному, мля. Щас вот только надо немного перестрелять этих дятлов красноголовых, чтобы не каркали по-турецки на русской земле…

Турки уже спустились со склона и, оживленно переговариваясь, разглядывали следы недавнего побоища. Сверху им что-то крикнул командир. Денис направил ствол на него, но, подумав, снова опустил. Расстояние большое, картечь может не достать. Пуля бы достала, но перезаряжать нет времени. Да и сомневался он в прицельной дальности своего ружья. Эх, жаль, револьверчик убитого полковника отдали Тимофею. Щас бы он очень пригодился.

Один из турецких солдат указал на то место, где были свалены трупы, вероятно, обратил внимание на порубленные Денисом кусты. Спустившийся с ними офицер подошел ближе.

– Нэ о? – произнес он, заметив забросанные ветками трупы.

Грохнул выстрел, и любопытного турка смело, будто порывом ветра. Его великолепный конь взвился на дыбы, заслонив своим телом отставших солдат от миновавших офицера картечин. В них выстрелил Денис. Выстрелил и, пригнувшись, перешел на вторую позицию. С небольшим интервалом, заглушая дикое ржание лошадей и крики людей, грохнули еще два выстрела с позиции подпоручика. Особо не целясь, новобранец произвел выстрел из трофейного ружья по улепетывающим вверх по склону туркам и, отбросив его, принялся перезаряжать свое. Подпоручик выстрелил еще дважды. Когда перезарядил и вновь выглянул из зарослей, по склону взбирались только двое. Они с подпоручиком выстрелили разом, один из турок вскинул руки, опрокинулся назад и покатился вниз. Парень вспомнил о позиции Фомина и бросился туда. Свое ружье солдат забрал с собой, когда отправился к старшине, а вот трофейное было вставлено в развилку ствола клена. Припав к нему, Денис увидел лишь дергающиеся туши лошадей да трупы турецких солдат. Всадников наверху не было видно. Лишь у земли краснели фески залегших басурман, рядом с которыми возникали и рассеивались облачка дыма. Часто звучали хлопки выстрелов. Только сейчас обратил внимание на наполнившие заросли частые щелчки, будто крупные градины били по листьям. И действительно, то там, то здесь падали сорванные листья, а то и целые ветки.

Подтянув свое ружье, солдат устроился заряжать его за тонким дубовым стволом, не закрывавшим туловище и на треть. Ну да хоть такое укрытие, толще деревьев здесь не наблюдалось.

– Сомов, вы живы? – послышался крик подпоручика. – Немедленно отправляйтесь с предупреждением в Масловку! Слышите?

– Да пошел ты, – огрызнулся попаданец, закончив с перезарядкой ружья и подтянув трофейное.

– Что вы сказали? Я не расслышал, – снова крикнул офицер.

– Я не умею ездить верхом!

– Пушки?! – послышался в ответ изумленный вопль подпоручика.

– Какой еще на хрен Пушкин? – не понял новобранец, но, взглянув на вершину противоположного склона, потерял дар речи от увиденного.

Толкая огромные колеса, турки выкатывали на склон пушки. Одну, вторую… пятую. Пять пушек выстроились в ряд, направив свои жерла прямо на Дениса. Хоть эти стальные сосиски не выглядели особо внушительно, вероятно, из-за пропорции с огромными колесами, на осях которых находились лафеты, но было ясно, что единственным картечным залпом они сметут все живое, прячущееся в зарослях южного склона. И несмотря на густую растительность, через которую невозможно было продраться, здесь не было ни одного стоящего укрытия.

Как только пушки установили, рядом с каждой встал солдат, держащий в руках нечто похожее на большой молоток, насаженный на длинную, около метра, рукоятку. Орудия, вероятно, уже были заряжены. На позицию вышел офицер в черной феске и что-то резко скомандовал. Солдаты взмахнули молотками.

Опомнившись, Денис ломанулся вверх по склону. Он продирался сквозь кусты, раздирая колючими ветками одежду и царапая в кровь кожу. Застревал меж близкими стволами деревьев. Мешался громоздкий солдатский ранец, но останавливаться и снимать его не было времени. А ведь натянул его специально на тот случай, если придется резко ретироваться. И не подумал же о том, что убегать сподручнее налегке.

Грохнул орудийный залп. Некая сила ударила в спину, бросив в густое сплетение веток какого-то кустарника. Проломив заросли, солдат провалился в темноту.

Григорий, с тревогой думая о предстоящей встрече с басурманами, смотрел в ту сторону, откуда они должны были появиться. Рядом с ним топтался посланный подпоручиком Фомин.

– Да сядь ты ужо, не мельтеши! – прикрикнул на него старшина и тут заметил движение в ветвях дуба, на котором сидел дозорный.

– Дозорный слазит, – подбежал Фимка. – Не иначе ворога заметил.

– И сам вижу, – отмахнулся от него Григорий. – Чей-то он странно слазит, будто не от бусурман, а от нас хоронится.

Солдат действительно слазил с дерева по ту сторону ствола, с которой должен приближаться враг. И не побежал сразу по вершине склона, а пригнувшись, кинулся вниз, туда, где его было виднее со дна балки.

– Дык, я это, побег к господину подпоручику? – спросил у старшины Фомин.

– Погодь ты, успеется, – ответил Григорий, видя, что дозорный ненадолго задержался у позиции Михаила и побежал дальше. За ним, оставив свои позиции, припустили и Михаил с приданным ему новобранцем.

– Чой-та тут не так, – почесал щетинистый подбородок старшина и, не выдержав, пошел им навстречу.

Подбежавший солдат долго не мог ничего сказать из-за сбитого быстрым бегом дыхания. Все-таки пробежать не менее тысячи шагов, таща на себе пудовую нагрузку в виде ружья и подсумка с боеприпасом, дело нелегкое. Он только открывал рот, судорожно всасывая воздух, и тыкал рукой в сторону изгиба балки, где должен был сидеть в засаде подпоручик.

– Там… это… басурмане… там, – наконец смог он вымолвить.

– Какие басурмане? Откуда? – старшина схватил его за грудки и потряс, будто бы так солдат мог быстрее восстановить дыхание.

Подбежали и остановились тяжело дыша Михаил с новобранцем. Они хоть и пробежали в два раза меньшее расстояние, но тащили по два ружья. Встретив вопросительный взгляд старшины, бывалый солдат лишь пожал плечами, мол, сам нифига не понимаю.

– Там турки идут со стороны хутора, – наконец заговорил дозорный. – Их много, цельная колонна. И пушки есть. И большая крытая повозка. Идут открыто, без дозоров, как у себя дома.

Старшина оторопело продолжал держать солдата за грудки. Опомнившись, отпустил и растерянно посмотрел в ту сторону, где, по словам дозорного, шли басурмане.

– Что же энто творится-то? А? – спросил он невесть у кого.

Михаил на всякий случай снова пожал плечами.

– Может, я, Григорий Антипыч, энтово, метнусь разведаю? – предложил он.

– Давай, Михаил, метнись, – к старшине наконец вернулось присутствие духа. – Аккуратно токма, вдоль кустиков. Ежели что, хоронись немедля.

Солдат сунул одно ружье стоявшему столбом Фомину, ему же под ноги скинул подсумок с турецким боеприпасом и побежал, прижимаясь к стене зарослей.

– А ну, геть все по кустам! – заорал Григорий на новобранцев. – Заняли свои позиции!

– А я? – озадаченно спросил Фомин.

Про «оплетку от руля» старшина ничего не знал, потому ответить в рифму не смог, а просто послал бойца занять запасную позицию. Сам тоже скрылся под сенью нависающих веток, напряженно вслушиваясь в доносящиеся звуки. То ли ему казалось, то ли он уже действительно слышал людской гомон и лошадиное ржание. Прошло несколько долгих минут ожидания, и Григорий увидел возвращающегося Михаила. Тот бежал, будто опасаясь преследования, постоянно оглядываясь и прижимаясь к зарослям.

В это время из-за изгиба балки донесся первый выстрел. Теперь старшина отчетливо услышал конское ржание и крики людей. Раздался еще один выстрел. И еще, и еще. Теперь частые звуки выстрелов доносились вроде как с вершины противоположного склона, но точно старшина определить не мог, понимал только, что звуки были другими.

Подбежал Михаил. По выражению его лица старшина прочитал основной смысл принесенной тем информации. Оставалось лишь узнать подробности.

– Много их? – спросил он уже открывшего рот солдата, отсекая ненужное предисловие.

– Много, – кивнул тот. – Скока в точности не скажу, снизу не видать, но подъезжають и подъезжають. Может, сотня, может, более. Несколько человек начали спускаться вниз. То они, верно, и начали палить.

Заметив краем глаза движение, Григорий нырнул под ветви, утянув за собой рекрута. По краю балки скакал отряд турецких солдат. Не доезжая до одинокого дуба, они развернулись и поскакали обратно. Вероятно, их послали осмотреть ближайшие окрестности, и, не найдя ничего, заслуживающего внимания, отряд вернулся назад.

За поворотом балки прогремел орудийный залп.

– Эко, видать, достал их подпоручик-то, – посмотрел в ту сторону Михаил, почему-то совершенно не принимая во внимание присутствие там еще и Дениса.

– Дитя ж еще совсем… был, – было видно, что какие либо сомнения в судьбе молодого офицера у старшины отсутствовали. – Да и ентот Дионис тоже… И откуда ети басурмане взялись?

– Похоже, это уже регулярная армия, – продолжая смотреть в ту сторону, проговорил солдат.

– Не может того быть, чтобы так быстро османы до этих мест добрались. К ним же наш полк навстречу двигался, – помолчав, старшина продолжил: – И зачем было этакому большому отряду да с артиллерией сюда двигаться? Коли за генеральской дочкой, так зачем артиллерия-то?

Михаил привычно пожал плечами.

После орудийного залпа не раздалось ни единого ружейного выстрела. Однако османы, видать, посчитали свои действия недостаточно эффективными и выстрелили из орудий еще раз.

Старшина решил не дожидаться, пока турки спустятся и расползутся по балке, а выбираться наверх. Собрав новобранцев, строго наказал двигаться молча, стараясь не задевать высоких кустов лещины, чтобы не выдать свое местоположение шевелящимися ветками, и повел отряд, лавируя между частых стволов, проламываясь сквозь невысокие кусты. Трофейные ружья оставили, таскать их с собой было слишком утомительно. Парой метров выше заросли слегка поредели, что существенно облегчило продвижение, но сделало солдат более заметными с противоположного склона. Михаил двигался замыкающим, наблюдая в просветы меж веток, не появились ли в поле зрения османы.

Выбравшись наверх, несколько минут переводили дыхание. Отдышавшись, старшина отправил бывалого солдата на разведку к тропинке, рядом с которой должны были быть привязаны лошади.

Выйдя к лошадям, Михаил хотел было уже отвязать их, но услышал приближающихся турок, громко о чем-то разговаривающих. Отпрянув за кусты, увидел выходящих наверх турецких солдат, державших наизготовку ружья. Заметив лошадей, они замолчали, грамотно рассредоточившись полукругом, прикрывая поднимающихся товарищей. Не заметив ничего подозрительного, снова залопотали, что-то обсуждая. Несколько человек подошли к лошадям и начали рыться в седельных сумках и в прочей поклаже. Один из них разбил прикладом деревянный сундучок подпоручика. Поворошив ногой вывалившееся оттуда содержимое, турок пнул толстую книгу. Трепеща распахнувшимися страницами, будто всполошившаяся курица, та отлетела в кусты, за которыми затаился Михаил. Спрятавшийся солдат задержал дыхание, соображая, как подороже продать свою жизнь. На его счастье, книга никак не заинтересовала басурман. Еще несколько минут они оглядывали окрестности, не отходя далеко от тропинки. Затем ушли обратно, уводя с собой лошадей. Солдат с трудом поборол желание выстрелить им в спину.

Проломив кусты, Денис влетел в какую-то темную яму и растянулся во весь рост, больно ударившись грудью о твердый грунт. Мелькнула мысль, что он погиб, изрешеченный картечью, и находится во мраке небытия. Но почему так жжет спину, и так больно давит в грудь какая-то твердая хрень? Значит, он все же жив. Пошевелил поочередно руками и ногами, проверяя их работоспособность. Удостоверившись в целостности конечностей, попробовал приподняться и тут же, охнув, опустился на землю. Попытка отжаться от земли отозвалась таким толчком боли в груди и спине, что напрочь перекрылось дыхание. Кое-как, стараясь глубоко не дышать, попытался перевернуться на спину. Попытка оказалась не совсем удачной, ибо забыл о ранце. Удалось лишь лечь на бок, что дало возможность осмотреться. Собственно, увидеть в темноте можно было мало что.

Он провалился то ли в яму, то ли в пещеру, вход в которую находился метрах в полутора над ним и был закрыт густым кустарником и свисающими сверху корнями. Несмотря на то, что новобранец проломил эту завесу, какой-либо видимой бреши в ней не образовалось.

Глухо донесся звук еще одного пушечного залпа. Сквозь ветви будто бы мелькнул лучик, и нечто просвистело в темноте, чвякнув о невидимую стену в глубине. Судя по звуку, задняя стена подземелья находилась шагах в десяти.

Морщась от боли, освободился от лямок ранца. Пока возился, зрение адаптировалось к темноте. Удалось кое-что рассмотреть в тусклом свете, попадающем сквозь растительную завесу. От входа спускалась земляная осыпь, присыпанная прошлогодней листвой. Когда-то грунт над этой частью пещеры истончился настолько, что не выдержал и провалился внутрь, открыв доступ с поверхности. Стены и сводчатый потолок были меловыми. Рядом с входом мел смешивался с темным грунтом и проникающими насквозь корнями. Но чем глубже, тем чище и белее становились своды. По мере удаления от входа расстояние от стены до стены увеличивалось. Если входом служила полуметровая щель, высотой чуть больше метра, то там, где сидел Денис, пещера расширилась до полутора метров.

Сверху послышались голоса. Судя по звукам, рядом с кустами, загораживающими вход в подземелье, проламывались наверх турецкие солдаты. Перекрикиваясь запыхавшимися голосами, они постепенно удалились.

Денис перевел дыхание, пошарил вокруг себя руками, перед ним лежало его ружье. Это в него он так больно упирался грудью, когда провалился сюда. Наличие оружия придало некую уверенность и даже гордость за себя, что не бросил его, когда ломанулся в панике от наведенных на него пушечных жерл.

Но что его сюда забросило? В него попали? Он ранен? Подтянул к себе ранец и, неловко повернувшись, снова скорчился от перехватившей дыхание боли в груди. Вероятно, ушиб ребра при падении. Странно, что фейс об пол не расквасил. Надо будет перетянуть чем-нибудь грудь. Опыт подобных травм у него был.

Как-то, еще во время учебы в институте, Димон притащил приятеля на секцию по рукопашному бою. Денис ходил туда всю зиму, пока не заработал качественный удар пяткой по ребрам. Болело долго. Не менее месяца приходилось перетягивать ребра эластичным бинтом. Вот и сейчас были примерно те же ощущения, что называется – ни дыхнуть, ни пернуть.

А что это с ранцем?

– Ё-о-о… Офигеть! – попаданец тихо присвистнул.

Медный котелок, закрепленный на клапане ранца, будто бы пробит двумя ударами лома. Естественно, пробит и сам ранец, вместе со всем его содержимым, но, к счастью, не насквозь. То, что закинуло Дениса в это подземелье, застряло где-то внутри. Лишь небольшой медный кусочек, вырванный из искалеченного котелка, прорвав грубую кожу, торчал наружу. Вокруг торчащего осколка образовалось какое-то темное пятно, глядя на которое, Денис долго не мог сообразить, что это такое жидкое было в ранце. Когда понял, что это кровь, то дернулся было рукой за спину, дабы дотянуться до раны, но отбитые ребра вновь резко о себе напомнили. Когда дыхание вернулось, он уже более осторожно попробовал ощупать спину, но дотянуться до раны не смог. Поняв, что самостоятельно, да еще и в темноте, ничего сделать не сможет, решил пока отложить решение этой проблемы на более подходящее время. Кровь вроде бы сильно не текла, и ладно. Но вот с ребрами что-то делать надо. Попытался открыть ранец – не тут-то было. Пробитый в двух местах котелок склепал клапан со стенкой, заодно прорвав джинсы. Кое-как, сдавливая ребра локтями, разодрал эту котовасию. Изувеченные джинсы обмотал вокруг груди и, затянув потуже, завязал штанины на узел. Заодно прикрылась и рана на спине. Теперь дышать стало легче, и можно было потихоньку двигаться.

Денис встал, обнаружив отсутствие каблука на левом сапоге, шагнул к выходу и прислушался. После артиллерийских залпов выстрелов слышно не было. Значит, основная группа либо не была обнаружена, либо второй залп был сделан по ней. В судьбе подпоручика он не сомневался. На спине у того не было ранца с котелком, а спасительные подземелья вряд ли натыканы здесь под каждым кустом. Послышались конское ржание и приближающиеся сверху голоса. Вероятно, турки обнаружили лошадей и теперь возвращались с ними назад. Голоса и цокот копыт по сухой земле миновали его в той стороне, где проходила тропинка. Снаружи снова все стихло. Даже не было слышно птиц, разлетевшихся от пушечного грохота. Лишь стрекотал какой-то кузнечик, забивший на людскую суету.

Присев на земляную осыпь, парень достал из разодранного ранца кроссовки. Ходить в сапоге с оторванным каблуком не катило. Хорошо, что в свое время не поленился постирать носки и, высушив, засунуть внутрь кроссовок. Переобувшись, поймал себя на мысли, что кроссовки смотрятся непривычно, как-то даже по-клоунски. Кто б увидел, обхохотался бы с этих тапочек. Во, блин, адаптировался к местным понятиям. Уже самая популярная обувь своего мира кажется неприемлемой. Зато ногам легко и удобно. А портянки надо прибрать, пригодятся еще. Постирать только при случае. А из голенища сапога можно сделать заплатку на ранец… О чем он думает?! Какая нафиг заплатка?! Ой, бли-ин… гребаные ребра…

Привыкшие к темноте глаза разглядели чернеющие в стенах ниши правильной формы, наводящей на мысль об их искусственном происхождении

Решив обследовать подземелье, Денис задумался над вопросом, зажигать ли огонь? Свет-то вряд ли будет заметен снаружи, а вот дым турки могут почуять. Да и что поджигать? За сухими ветками пришлось бы вылезать наружу. Решил не рисковать, пока не убедится в том, что турки ушли.

Встал и, держась левой рукой за стену, пошел вглубь. Под ногами шуршал ковер из сухой листвы. Сделав несколько шагов, различил впереди конец пещеры. Сюда свет почти не проникал, и Денис, шагая, шарил перед собой прикладом ружья. Пытаясь рассмотреть противоположную стену, отвлекся от той, вдоль которой двигался, и, когда рука неожиданно провалилась, рухнул вслед за ней. Снова пришлось ждать, пока восстановится дыхание, шипя от боли и досады. Вдохнув, попробовал на ощупь сориентироваться. Он провалился в нишу, расположенную не выше уровня колен, ибо свисающие ноги доставали до пола. Под ним было какое-то тряпье и палки, или кости… Кости?! Точно, блин, и череп вот он… Резко подскочил, забыв об отбитых ребрах, врезался головой в низкий свод ниши, снова рухнул на останки, снова подскочил, теперь пригнув голову. Похоже, что впрыснутый в кровь адреналин имеет такое же действие на ушибы, как и алкоголь. По прошлому опыту Денис знал – после принятых вовнутрь двухсот граммов водочки реберная травма тут же забывалась и дышалось, смеялось, чихалось вполне нормально.

Отскочив от ниши на шаг, сообразил, что выронил ружье. Присел, нащупал приклад, и когда потянул к себе, ствол звякнул обо что-то металлическое. Протянул было руку, чтобы ощупать обнаруженный предмет, но тут же ее отдернул, вспомнив о том, как только что ощупывал в нише останки, и передернул плечами.

Решив прервать исследования, вернулся к входу. Прислушался. Слышны были голоса и какая-то возня. Турки уходить не спешили.

Денис сел, прислонившись спиной к стене и закрыл глаза. До чего же невероятно длинным оказался этот день. Казалось, что прошло не меньше недели с того момента, когда рано утром подпоручик вел их к склону балки, на дне которой турецкие солдаты жарили на завтрак косулю. Потом последовала бойня. Окровавленные руки солдат, перетаскивающих трупы в заросли. Потом нападение у колодца. Он чудом остался жив, классически увидев в воде отражение нападающего. Генеральская дочка… златокудрая милашка…

Перебирая события никак не хотевшего заканчиваться дня, парень уснул.