Текст книги "Песня теней (ЛП)"
Автор книги: Сильвия Мерседес
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 8 страниц)
Но она это знала. С тех пор, как поклялась. Она знала риск своей службы. Она стала мерзостью ради богини, и она должна была слушаться ее воли.
– Все так не кончится, Холлис, – сказал Пророк. – У тебя есть задание, да. Одно. Тебе дала его мать у алтаря. Помнишь ее слова, Холлис? Помнишь?
Голос матери возник в голове. Холлис не помнила ее лица, но тот голос… она не могла его забыть.
«Ты научишься образу жизни Ордена. И станешь сильнее, опаснее всех ведьм и захваченных тенью на нашей земле. А потом, моя милая девочка, ты отомстишь за отца и брата…».
Холлис глядела на Пророка, голос матери крутился в голове.
– Держись, Холлис, – Пророк медленно отодвинул ее скорпиону, и яд уже не целился между его глаз. – Держись за мою руку. Времени мало.
Она слышала, как замок щелкнул, цепи упали. Ей оставался миг для решения.
Жизнь или смерть.
Сейчас или никогда.
«Ты убьешь пленника, – в голове был голос ду Мареллуса, – и умрешь с честью, как подобает дочери святого Эвандера».
Но за его голосом было эхо последних слов ее матери:
«И убьешь Ведьму-королеву».
Холлис сжала руку Пророка, подняла его на ноги и повернулась к двери.
– Сейчас, – выдохнул Пророк.
Холлис ударила по двери изо всех сил. Она распахнулась, врезалась во что-то так, что дрожь кареты передалась ее телу. Крик взорвался в воздухе и пропал. Дверь широко открылась, показывая отличный вид на Перрины.
– Вперед! – крикнул Пророк.
Холлис бросилась, таща пленника с собой. Он был прав – выступ был узким, и ее первые несколько шагов чуть не сбросили ее за тем, кого она сбила. Она не посмела смотреть вниз и проверять тело.
И если Пророк был прав, если у ведьмы была Дикая тень, она не была бы мертва. Дикарей нельзя было убить одним падением. Ведьма выберется, и быстро.
Они смогли напасть неожиданно. Тот, кто напал, не ожидал, что в коробке была венатрикс. Ее тень была подавлена, у нее не было доступа к ее силам или теневому зрению. Пока у них была только неожиданность. Еще на пару мгновений.
– Направо! – прошипел Пророк, и Холлис не замирала. Она повернула направо прочь от коней, которые застыли в упряжи. Явно от проклятия, засада была продуманной.
Там говорили голоса, но грохот сердца Холлис мешал ей различить слова, только то, что голоса приближались. Она услышала имя, которое не знала, с вопросом в тоне. Может, кто-то гадал, куда делась ведьма, одержимая Дикой тенью.
Мертвые тела лежали на земле за каретой. Красные плащи трепал ветер. Она не посмела смотреть на их лица.
– Доверься мне, – сказал Пророк, и что-то в его голосе заставило ее посмотреть на него. Его дикое волосатое лицо было удивительно четким в ее искаженном от страха зрении под пасмурным небом. – Они идут. Они увидят, что случилось. И побегут за нами через пару секунд. Придется прыгать.
– Что?
Пророк повернул ее к обрыву. Склон, уходящий от дороги, был не таким отвесным, как в паре ярдов от этого места. Но все еще не удалось бы спуститься по нему.
– Нужно прыгать, – сказал Пророк. – Только так можно сбежать от них.
– А потом?
– Не знаю, – он покачал головой, зубы сверкнули в бороде в дикой улыбке. – Дальше прыжка я во сне не видел. Но не переживай. Мы встретимся снова через год и день, так что мы должны выжить.
Крик за ней.
Грохот у ног. Черное проклятие торчало из камня в дюймах от цели.
Она повернулась и посмотрела. Фигуры окружили карету, несколько было над ней. Странные лица, странные существа, глаза пылали от магии теней.
– Прыгай, Холлис!
Мысли в такое время были бы большой ошибкой.
Она прыгнула, сжимая руку Пророка. Ее плащ развевался за ней как крылья, капюшон сдуло с головы, ветер трепал волосы. На миг они зависли в воздухе, замерли во времени, и глупость ее поступка вспыхнула в голове Холлис. Она видела склон, половину мили земли, травы и камней. Она легко могла разбить там голову, покатиться дальше, не в силах остановить притяжение.
Все это мелькнуло за миг.
А потом она ударилась об землю, покатилась. Ее плащ обмотался вокруг ее головы, смягчил падение, она ничего не видела. Она ощущала камни, она ожидала, что кости сломаются, а череп разобьется. Она не могла вдохнуть, падение, казалось, длилось час и миг.
Все кончилось, она оказалась на спине, голова еще кружилась, а вены дрожали от ужаса и адреналина. Она не могла ничего увидеть, ее плащ все еще был обмотан вокруг головы. У нее остались конечности, и она сорвала плащ и увидела серые тучи над головой. Дождь моросил, задевая ее лицо.
Она вскочила, пошатнулась и восстановила равновесие. Она дико посмотрела на выступ сверху. Фигуры стояли на дороге и смотрели на нее. Никто не стал прыгать, но могли в любой миг это сделать.
Одна фигура стояла в стороне. Высокая, широкая. В алом плаще и с алым капюшоном, и похожим, и непохожим на капюшон эвандерианцев.
Холлис увидела его, и ее сердце замерло в груди. Колени дрожали, и она ощутила, что была готова рухнуть.
– Идем, Холлис!
Ладонь сжала ее локоть, развернула. Она посмотрела на волосатое лицо пленника, его нефритовые глаза были как живые кристаллы. Его улыбка была широкой и безумной.
– Нам нужно двигаться.
Он протянул ее шаг. Другой.
А потом они побежали по дну оврага. Роща темных сосен стояла перед ними, и они устремились туда так быстро, как только их могли нести ноги. Пророк был удивительно ловким, учитывая его состояние и ноги в тапках, но скоро Холлис вырвался вперед. Ее кожу покалывало от осознания, что Дикая упала сюда же и могла быть в овраге с ними.
Они добрались до деревьев и нырнули под низкие ветки, погружаясь все глубже.
– Держись рядом! – крикнула она Пророку. А потом поняла, что он мог попытаться убежать от нее при побеге. Если он останется с ней, она все равно попробует доставить его в каструм Ярканд, чтобы выполнить миссию. Если он был умным, использует шанс сбежать от Ордена и загадочных напавших.
Она не могла сейчас переживать из-за этого. Враги были близко. Ведьмы, слуги Жуткой Одиль.
И с ними был Алый дьявол.
Она вырвалась из рощи в долину с большими булыжниками. Она юркнула за один из них и прижалась к нему спиной. Пророк поспешил следом, и она поймала его за локоть и подтащила к себе. Он не боролся. Он хрипел, тощая грудь вздымалась.
– Пора бы вызвать тень, венатрикс, – сказал он, все еще улыбаясь, несмотря ни на что.
– Ты видел это в своем видении? – рявкнула она, тяжело дыша.
Он покачал растрепанной головой.
– Я же говорил, дальше прыжка я не видел. Остальное зависит от тебя, – он поднял руки в оковах из железа. – Я не могу помочь.
Она кивнула. Отчасти ей хотелось выглянуть из-за булыжника и проверить, есть ли движение в лесу, преследуют ли их. Инстинкт говорил ей прятаться. Ее тело уже ощущалось легче вне тюрьмы, вдали от железа. Но чаропесня подавления осталась. Если она хотела защитить себя и пленника, нужно было убрать те оковы, поднять тень.
Она вытащила вокос из ножен. Она не хотела сейчас останавливаться и играть песню, уходить в мир разума и оставлять физическое тело уязвимым. Если бы ей позволили ехать со всеми, она бы выпустила тень до атаки!
Но тогда она уже умерла бы. С остальными.
Фендрель…
Она раскрыла вокос и поднесла к губам, подула, вызывая гул. Пальцы правой руки быстро двигались, и люди не могли слышать эту мелодию, только духи. Она закрыла глаза, смертные чувства, закрылась от всего вокруг нее.
Она стояла перед закрытым проходом в каменный коридор в лабиринте ее разума. Чаропесня подавления гудела силой. За ней что-то двигалось. Что-то дышало. Дрожь мерцала в воздухе, ощущалась в камне под ее ногами.
Духовными руками Холлис впилась в камни на входе. Ее физическое тело играло Песнь освобождения, дух рвал подавления по камню за раз. Чаропесня ослабевала.
Дыхание на другой стороне стало глубже.
«Все-таки пришла за мной, маленькая госпожа?».
Она не ответила. Было безопаснее не общаться с тенью больше необходимого. Она потянула за другой камень, царапала края, пока не уцепилась, и убрала его. Теперь она видела тьму на другой стороне.
Появились холодные светлые глаза, яркие во тьме. Ветер ударил ей в лицо, порывы от больших переливающихся крыльев.
Ее физическое тело изменило мелодию в Песнь призыва, сплетая песни. Ей нужно было подготовиться. Она не могла призвать силу и не быть готовой управлять ею. Магия росла в ее груди, бежала по венам, и вскоре ее будет больше, чем она могла выдержать.
И она вплела в Песнь призыва еще и Песнь оков, небольшую вариацию.
В мире ее разума духовное я ощутило нить чар в левой руке. Нить быстро стала толще, наполнилась магией. Правой ладонью она сжала последний камень. Когда она вытащила его, она знала, что остальное рассыплется, и путь будет свободен.
«Выпусти меня, маленькая госпожа, – шептал голос в бреши. – Я ощущаю тени вокруг нас. Я нужна тебе. Иначе ты не выживешь. Выпусти меня».
Ее физическое тело пошатнулось. Было тяжело удерживать Песнь призыва и Песнь оков одновременно. Ей нужно было отпустить Песнь призыва, дать тени вырваться… а потом попробовать поймать ее полной Песней оков.
Но она боялась. А если она не успеет сыграть Песню оков? А если не сможет поймать тень? А если тень захватит ее полностью, прогонит ее душу из ее тела? Она проиграет как и при нападении ведьм.
«Сейчас, – шипела тень, крылья с силой взмахнули, гремя камнями, и они почти обвалились сами. – Выпусти меня. Выпусти…».
– ХОЛЛИС!
Она открыла физические глаза. Но мир еще не стал четким, а ее уже сбили с ног. Она прокатилась с врагом, оказалась сверху, колени сжали его бока, она подняла руки, чтобы ударить.
Пророк лежал под ней, глаза были большими и испуганными.
– Осторожно! – закричал он, сжимая ее за кожаную броню, притягивая к груди.
Что-то взорвалось сверху, ломая булыжник. Пыль и обломки сыпались на них.
– Ведьмак! – выдохнул он. – Дикарь!
Холлис подняла взгляд. Он приближался по долине спереди, не сзади. Ее тень еще не была призвана полностью, но у нее уже были силы для теневого зрения. Она видела ужасный вихрящийся дух вокруг ведьмака – Дикая тень, пылающая странным светом и магией. Ее разум не мог различить ее физический облик, но она видела, что тень была полна сил, наделяла тело хозяина мощью.
Ведьмак был чуть выше Холлис – мелкий мужчина с покатыми плечами и длинными светлыми волосами. Но сила в нем была заметной. Он согнулся и поднял большой камень одной рукой с легкостью. Он прицелился в ее череп, скалясь.
Холлис бросилась на Пророка, камень пролетел в дюймах от ее головы. Он врезался в булыжник за ними. Она откатилась, уперлась локтем в живот Пророка, вскочила на корточки. Ее ладони уже двигались, как ее учили. У нее не было доступа к силе тени, но она не была беспомощной. Она вытащила дротик из колчанов, сорвала пробку и вставила его в скорпиону, и все плавным движением.
Дикарь увидел, что она сделала. Со звериным ревом он бросился вперед, побежал, его теневая магия гнала его быстрее, чем мог мужчина его роста. Он прыгнул к Холлис.
Она подняла руку. Выстрелила.
Дротик просвистел в воздухе, пролетел мимо его уха.
В дюйме от мишени.
Мужчина спускался дугой, подняв руки, готовый разбить ее череп одним ударом.
Все произошло за миг. Прыжок. Выстрел. Осознание, что ей конец.
А потом ведьмак оказался прижатым к земле слева от нее, красное проклятие пробило его грудь. Он жутко всхлипнул, ладони терзали воздух, тело содрогалось. Он обмяк.
Буря магии вырвалась из его души, его тень высвободилась от жестокой смерти.
Холлис с теневым зрением прикрыла рукой лицо. Она ощущала ярость вырвавшейся тени вокруг себя, бурю гнева и раздражения. Она ощущала, как тень искала проход в нее, чтобы захватить ее.
Но она уже была захвачена. Тень не могла проникнуть в уже захваченное тело. С криком, который слышали только духи, тень понеслась прочь от врагов, искала другого хозяина.
Холлис опустила руку. Она посмотрела на разорванное тело ведьмака, проследила по траектории проклятия до источника.
– Фендрель! – охнула она.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Он стоял у рощи сосен, правая рука все еще была поднята от выстрела. Кровь текла по порезанной ладони и краю ножа в левой руке. Его тень кружила красной бурей, заметной теневому зрению, похожая на путаницу рук с множеством суставов и когтями, терзающими воздух.
Холлис невольно отпрянула. Она еще не видела, чтобы Фендрель так вызывал тень. Она знала, конечно, что у него была Анафема, создающая проклятия. Но это? Это ужасало.
Она вернула смертное зрение. И он вдруг стал Фендрелем снова, высоким, широкоплечим, со светло-каштановыми волосами, падающими на лоб, его глаза пылали боем.
Он подбежал по долине на длинных ногах, сокращая расстояние между ними. Он поймал Холлис за руку, оставив кровь на ее рукаве, и поднял ее на ноги.
– Ты жива! – охнул он, голос был хриплым.
А потом на миг его ладонь оказалась на ее затылке, и лицо Холлис уткнулось в его широкую грудь. Ее нос прижался к колчану, и хоть ей могло показаться, она будто слышала биение его сердца сквозь кожаную броню.
Миг прошел. Он отошел, отпустив ее так быстро, что она пошатнулась. Все мышцы в ее теле хотели действовать, бежать или биться. Она хотела выпустить эмоции и посмотрела на Фендреля.
– Я думала, ты погиб! – прорычала она. Звучало как обвинение. А она не так это задумывала. Это ей приказали умереть, а она не послушалась. Остальные выполнили свои роли, отдали жизни, чтобы Холлис выполнила свое задание.
И она подвела их. Она струсила.
Ее колени чуть не подкосились. Фендрель, казалось, хотел поймать ее за руку, но она отмахнулась и выпрямилась.
– Как ты выжил? – выдохнула она.
– Я гнался за одним из них вдали от остальных, – ответил он. – Я убил его, но когда вернулся…
– О-остальные? – спросила она, горло сжалось.
– Мертвы, – Фендрель опустил голову, стыд оставил морщины у его рта и на лбу. Казалось, она увидела, каким он будет через двадцать лет, если богиня даст ему столько прожить.
Но выражение быстро пропало, сменилось маской, которую Холлис хорошо знала.
– Мы убили пятерых, но это не все. Я не знаю, сколько их там. Нужно идти.
– Это я и хотел сказать.
Холлис вздрогнула и повернулась на голос к Пророку. Она заметила, как он шел недалеко от камней, где ведьмак все еще был прибит зарядом-проклятием. Красным, из крови Фендреля и магии Анафемы.
Пророк усмехнулся Холлис, пока рылся в карманах ведьмака, цепи звенели.
– Не время для воровства, – Фендрель шагнул к трупу.
– Стой! – закричал Пророк. Он вытащил что-то из жилета ведьмака рядом с дырой от проклятия. Его ладони были в крови, он поднял находку. – Ключи!
Ключи венатора ду Мареллуса от тюрьмы и, видимо, оков пленника. Холлис приподняла брови.
– Отдай это, – сказала она. – Сейчас.
Пророк сжался, Фендрель агрессивно сделал три шага к нему.
– Я пригожусь вам с моей тенью, – сказал он, глядя то на Фендреля, то на Холлис. – Я могу увидеть, когда враг нападет, и…
Фендрель поймал несчастного за волосы на макушке, толкнул его на колени и забрал ключи из рук. Но он не выбросил их в долину, а быстро спрятал в свой карман.
А потом, держа Пророка за шею, как котенка, Фендрель поднял его на ноги и повернулся к Холлис. Свет его тени сиял в его глазах, и она знала, что он проверял уровень ее тени. Она сжалась, зная, что он заметит незаконченные чары Призыва и Оков, сбитые атакой ведьмака.
Но Фендрель лишь сказал:
– Вызови остальное. Я посторожу.
Холлис с дрожью кивнула. Она не хотела снова сталкиваться с существом в ней, но подавления уже были ослаблены, и если она не станет действовать, тень вырвется сама. И потом будет сложнее вернуть контроль.
Она вытащила вокос и заиграла Песнь призыва. Закрыв глаза, она вернулась в лабиринт в разуме, стояла у закрытого коридора. Камни, которые она уже убрала, лежали грудой, и тень двигалась, большая и опасная, за оставшейся частью стены.
«С возвращением, маленькая госпожа», – выдохнул странный музыкальный голос.
Холлис знала, что отвечать нельзя. Она двигала пальцами на флейте, играла вариацию Песни оков. Чары снова появились в ее руке нитью магии. Другой ладонью она сжала последний камень и вырвала его со звоном музыки.
Она тут же ощутила прилив силы, сияющие перья бились, сверкая, как ножи. Глаза вспыхнули, пронеслись над головой Холлис, и она пригнулась, уклоняясь от когтей. В физическом мире она заиграла Песнь призыва сильнее и агрессивнее. Ее дух присел и бросил нить магии взмахом запястья.
Нить обвила голую ногу и спустилась по лодыжке. Нога была с когтями как у сокола, которые сжались, борясь, и жуткий вопль тени раздался в коридорах разума Холлис. Она метнула еще нить чар, эта обвила длинную тонкую шею.
Лицо женщины обрамляли перья, и она посмотрела на Холлис, глаза пылали ненавистью. Огромные крылья вместо рук тянулись из плеч существа, многие другие крылья торчали под разными углами. Они хлопали, держали существо в воздухе, и оно полетело к лицу Холлис, пытаясь впиться когтями в ее глаза.
Холлис отскочила в сторону, потянула за две нити оков. Женщина-птица отпрянула, врезалась в стену.
– Подчинись, тень, – прорычала Холлис, – или тебе будет хуже.
Тень поднялась, гневно глядя на Холлис. Эмоция катилась из нее с такой силой, что мир вокруг них потемнел, словно его заполнил черный дым.
Это был не настоящий облик тени. Эти существа были из чистого духа. У них не было физического облика. Этот облик был воображением Холлис, чтобы ее разум мог воспринять это существо в ее теле. Существо было жутким, но не таким странным, как сама духовная реальность, которая трепетала по краям ее зрения, готовая свести ее с ума.
Холлис смотрела на женщину-птицу. Годы тренировок научили ее сосредоточиться на проекции, доверять тому, как разум воплотил ее, а не приглядываться. Многие эвандерианцы сходили с ума за годы от любопытства и попыток понять лучше свою тень.
С чаропеснями оков на шее и лодыжке тень стала меньше, стала комком бледных крыльев. Сияющие глаза смотрели меж белых крыльев, лицо было скрыто.
– Подчинись, тень, – повторила Холлис. В физическом мире она заиграла еще одну вариацию Песни оков, усиливая хватку.
«Зачем ты меня так пытаешь, маленькая госпожа? – голос женщины-птицы истекал тенью в разуме Холлис. – Если бы ты дала мне свободу, ты увидела бы нашу общую силу! Мы стали бы опасны для твоих врагов. Они не подавляют свои тени так, как ты меня».
Холлис задрожала, но сжала нити чар сильнее. В словах существа была правда, они столкнулись с ведьмами. По закону святого Эвандера термин «ведьма» означал захваченного тенью, который управлял силой тени не так, как позволял святой. Многие захваченные тенью были просто подавлены духами в них, их души прогнали из тел. Но ведьмы использовали жуткие способы привязать души к своим теням, чтобы их не изгнали. И эта связь давала им силу.
Но и обрекала, ведь теней влекло в их хаотическое царство, и они забирали души людей с собой.
И все же Холлис не могла отрицать искушение, желание всегда пряталось в ее лабиринте разума. Желание поддаться словам тени, узнать, какой силой она могла бы обладать, если бы убрала подавления, оковы и защиту и объединила свою душу с этим существом…
Она успокоила разум, потянула за нити чар, пока тень не закричала, хлопая крыльями как буря. Одно дело ощущать искушение… другое – поддаваться ему.
Еще рывок, и она ощутила, как тень сдалась, оказалась под ее контролем. Пока что. Она открыла глаза, темное царство ее разума таяло, физический мир вернулся перед ней. Весь Призыв и связывание заняли не больше половины минуты. Хотя в мире разума казалось дольше, время там шло не так, как в смертном мире.
Она закончила последние ноты песни, опустила вокос и убрала в ножны, сложив его. Она повернулась к Фендрелю и Пророку. Тьма трепетала за ее глазами, и она ощущала силу, которую призвала. Она вдруг перестала быть беспомощной. На пару часов, пока держались чары, она была сильной.
Глаза Фендреля сияли светом тени, он разглядывал ее, анализируя силу ее чаропесни, убеждаясь, что она все сделала правильно. В глазах Пророка такого света не было. Когда Холлис посмотрела на него, она увидела странную ауру вокруг него – ауру яда железа. Его тень ушла в глубины него, чтобы избежать влияния железа, оставив его бессильным, будто в нем не было тени.
– Нужно идти, – Фендреля удовлетворили чары Холлис. Он посмотрел на долину в камнях. – Холлис, если можешь…
– Поняла, – Холлис ожидала его слова. Она произнесла в голове приказ для тени:
«Выходи из меня».
Поток света будто полился из ее глаз, стал перед ней в физическом мире обликом многокрылой женщины-птицы. Она зависла в воздухе, незаметная для всех глаз, кроме тех, у кого было теневое зрение, и даже они не могли видеть тень так же, как Холлис. Ее руки-крылья обвили женственное тело, будто длинное платье, скрывающее наготу, но еще два крыла за плечами слабо пульсировали.
– Вперед, – приказала Холлис, махнув рукой. Ей не нужно было говорить больше. Ее управление существом пока что было полным.
Женщина-птица взлетела в воздух. Сияющая нить магии тянулась за ней, связывая ее с телом Холлис. Пока что нить была длинной, позволяла большее расстояние, чем обычно. Холлис послала часть своего сознания по нити, видела глазами летящей над пейзажем тени.
Ее тень была Призраком – ее силы позволяли проникать в разум и манипулировать. Это было не так опасно, как проклятия Анафемы или атаки огнем Элементаля, но с обучением и пониманием Холлис узнала интересные применения для своей магии. Она искала своей силой ближайшие разумы.
Она вскоре ощутила их врагов – тени, связанные с душами людей. Она не посмела приближаться, чтобы они не заметили ее тень и не отследили связь до ее физического тела. Но ей и не нужна была близость, чтобы ощутить те разумы и определить, где они в физическом мире.
Она очнулась и посмотрела на Фендреля.
– Всего восемь, – сказала она. – Четверо движутся к нам. Они не стали рисковать спуском по склону, выбрали медленный путь. Я не смогла всех разглядеть четко, но я знаю, что там как минимум одна Анафема и, может, Оборотень.
– А еще четыре? – спросил Фендрель.
– Идут дальше. Они уже почти вне радиуса моей силы. Думаю, у них есть другой Призрак. Я не уверена, но…
– Это Ведьмак страха, – сказал Фендрель.
Весь мир будто застыл – физическая реальность на поверхности и яркий мир духов под ней. Казалось, все миры остановились, резко вдохнули и задержали дыхание, боясь отпустить.
Холлис видела в своем разуме фигуру в капюшоне, которую заметила над собой на горе. Алый дьявол.
– Богиня, убереги нас, – прошептала она.
Будет чудом, если хоть кто-то из них выживет.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Подняв лицо к небу, Симон ду Ригунт разглядывал движение воздуха с интересом. Его теневое зрение помогало смотреть одним хорошим глазом, и он будто… уловил что-то в воздухе. Крылатую тень. Дух.
Он казался странно знакомым. Но вспомнить не удавалось.
Когда он попытался сосредоточить взгляд, видение пропало. Он проверял воздух теневым зрением, искал остатки магии. Духовные ощущения отличались от смертных, они были сильнее. Но смертный язык имел ограничения, и ему не хватало слов описать то, что он делал. Можно сказать, что он вынюхивал тень в воздухе. Не тень из своей компании. Эту тень он не знал, хотя… она снова показалась ему знакомой.
Он скривил губы, тень капюшона скрывала выражение лица. Капюшон был эвандерианским, но красный цвет был темнее. Ругательство зависло на его языке. Этот маневр должен был оказаться простым. Его люди исполнили роли идеально, убрали назначенные мишени беспощадно и успешно. Конечно, эвандерианцы не были предсказуемыми – Симон это хорошо знал. Он потерял хороших людей в бою. Но это было ожидаемо, и он был готов на любые жертвы для Новой Богини.
Но он не предсказал их хитрость: посадить венатрикс в карету. Когда он считал теней на дороге, он не посчитал ее. Он не ощутил ее, глубоко подавленную. И он не ожидал, что венатрикс поедет в коробке с железом.
Он погнал коня по дороге. Двое из его отряда ехали впереди, а один позади. Рядом с ним, привязанная к седлу и закованная в железо, ехала сгорбленная фигура, кровь текла из множества ран. Но те раны были ничем, по сравнению со страхом его сломленного духа.
Симон вдруг повернулся к спутнику, черный глаз пронзал.
– Скажи, Дорган, какой была цель девочки? Ты посадил ее в коробку, чтобы она убила Пророка, если я подберусь близко?
Дорган, венатор ду Мареллус, не ответил. Его голова была у груди, он едва мог прямо сидеть. Только путы и держали его на месте.
– Твои люди не так хорошо обучены, как я ожидал, – продолжил Симон, глядя на хмурого венатора. Он разглядывал его лицо, проникал любопытными теневыми пальцами в разум ду Мареллуса. Он ощущал края его сознания, но не лез глубоко. Ему не нужно было. Ду Мареллус устал, был подавлен и не мог скрыть мысли.
Имя было в его голове. Имя, от которого Симон моргнул и удивлённо отпрянул от разума ду Мареллуса. Он был заинтригован.
– Холлис ди Тельдри, – пробормотал он. – Та самая? Маленькая Холлис выросла и стала венатрикс. И не очень-то послушной, – раздражение и отчаяние волнами исходили от ду Мареллуса, и Симон рассмеялся. – Ясно… Если бы она сделала, как ей приказали, Пророк был бы уже мертв, недосягаем для меня. Но воле Одиль так просто не помешать. Даже мятежное поведение глупой девчонки может сработать на пользу.
Ду Мареллус не ответил вслух. Агония его разума была достаточным ответом.
Симон кое-что ощутил с помощью тени. Он повернулся в седле, увидел души, движущиеся пешком по лесу к дороге. Он узнал души своих людей, так что сжал поводья коня и послал резкий приказ трем всадникам с ним. Они остановились и ждали.
Вскоре четыре фигуры появились в поле зрения – двое мужчин и две женщины, пылающие силой теней. Но с ними не было пятого разума, как и не было Пророка.
Симон коснулся их разумов, ощутил их недовольство. Он не читал дальше и ждал, пока они приблизятся. Они упали на колени перед ним, прижали кулаки к сердцам.
– Докладывайте, – сказал Симон. Он ощущал, как интерес ду Мареллуса усилился за ним, венатор с опаской смотрел на четыре фигуры на коленях.
– Мы нашли Лотара, – сказала первая из четырех, женщина с Элементалем земли. Ее ладони были в грязи, ногти почернели от земли под ними. – Он мертв. Пронзен зарядом-проклятием.
Другая жертва во имя Одиль. Лотар не стал бы злиться, если бы смерть послужила делу.
– А Пророк? – осведомился Симон.
Ведьма покачала головой.
– От него ни следа, милорд. Там… был шум. Мы нашли четыре или пять разных следов, но каждый быстро обрывался. Ментальные ловушки, не опасные, но сработали. Мы не смогли найти четкий след. Нам нужна Дикая тень, чтобы найти след, но без Лотара…
Ментальные ловушки. Симон подавил ругательство. У Холлис был Призрак. Когда он видел ее в последний раз, она управляла тенью не так хорошо, чтобы оставлять ловушки. Она улучшила свои способности за последние годы, раз смогла запутать его народ.
Будет сложнее, чем он думал.
– На лошадей, – приказал он, и четверо прибывших поспешили к своим коням, которых другие вели по дороге. Пока они забирались, Симон посмотрел на горную тропу. Он видел не так далеко башню – эвандерианский пост.
Девушка не была одна. Смерть Лотара явно была от Анафемы, так что один из охотников выжил в засаде. Но они вдвоем будут почти беспомощны в глуши без лошадей и припасов. Скорее всего, они попытаются добраться до поста, чтобы там отыскать подкрепление.
Симон улыбнулся. Дорога привела его к вратам форта. Да, они будут защищены чарами и барьерами. Но это его не тревожило. Он знал, как заставить эвандерианцев широко открыть врата и принять его в объятия.
Он улыбнулся ду Мареллусу. Венатор, истекающий кровью из раны на голове, поймал его взгляд и прорычал:
– Что с тобой стало, Симон? Какой яд вошел в твою душу, что ты так поступаешь со своими людьми?
– Моими людьми? – Симон приподнял бровь. – Ты про охотников? Убийц, сжигающих детей, родившихся с тенью? Это мой народ?
– Ты знаешь наше дело, – ответил ду Мареллус, хотя тяжело обмяк в седле. – Если бы не мы, тени захватили бы мир, уничтожив невинные души. Наша работа не милосердна, но она нужна.
Тьма поднялась в груди Симона. Тьма хотела порвать разум рядом с ним. Вытащить всю правду за этими бравыми словами, показать уродливую реальность его души и смотреть, как он корчится от мучений.
Но он все еще не использовал венатора. Так что он просто улыбнулся шире.
И смотрел, как глаза ду Мареллуса расширились, как он побелел, видя будущее, где не было спасения.
* * *
Каждые полчаса Холлис замирала и оставляла ловушку за ними, чтобы скрыть след. Она не знала, работало ли это, но их враги пока не догнали их, а при проверках ведьм вокруг не было. Может, ее ловушки все-таки работали.
Они не были сложными – основывались на впечатлениях. Впечатлениях шагов, идущих в другую сторону. Впечатлениях запаха тени, поднимающегося к склону или уходящего к долине. Они путали, и были даже несколько небольших иллюзий. Она была не такой умелой, как хотелось быть. Но с тенью, вызванной так, было проще, чем на обычном уровне силы. А им нужны были все преимущества. Если она задержит врагов хоть на пару секунд, это могло стать разницей, что обеспечит жизнь, а не смерть.
Фендрель вел их, уверенно шагая. Он уже бывал в горах раньше, и Холлис ему доверяла. Если они смогут пройти примерно по прямой от места, где были, по склону и долине за ним, то будут недалеко от заставы Фулкрад. Венатор ду Мареллус надеялся добраться туда к закату, и эвандерианцы оттуда знали об их прибытии. Они помогут.
– Если ведьмы поехали по той дороге, они доберутся до заставы раньше нас, – отметила Холлис, когда они с Фендрелем обсуждали план. Было сложно продумывать план, когда убегал, но они не могли рисковать и ждать в долине за чащей сосен.
– Мы подойдем к Фулкраду с другой стороны, – сказал Фендрель. – Им хватит людей, чтобы сдержать восьмерых ведьм, и врата хорошо защищены. Если мы подберемся так, чтобы ты могла послать весть, то они придут к нам и помогут войти.
Это казалось лучшей стратегией, хотя Холлис она казалась слишком хорошей для правды. Но выбора не было, и они пошли, держа Пророка между собой. Ему было сложно шагать. После годов плена мышцы атрофировались, и железо на запястьях ослабляло его. Ледяной ветер терзал его открытую кожу, и он отчаянно сжимал плащ, выглядя жалко.
«Ты убьешь Ведьму-королеву…».
Дрожь пробежала по костям Холлис, и она пыталась отогнать голос, висящий в воздухе, назойливый, как голос ее тени. Она не могла сейчас думать об этом. Она не могла думать о факте, что бросила пост, проигнорировала последний приказ командира и не осталась умирать, как требовал долг. Она приняла решение, ей с ним жить. Она доставит пленника в каструм Ярканд и выполнит миссию ду Мареллуса, последнюю миссию ее мертвых товарищей.
