Текст книги "Неодолимая страсть"

Автор книги: Сильвия Дэй

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 16 страниц)

Глава 16

Амелия проснулась от того, что чья-то рука зажала ей рот. Охваченная ужасом, она попыталась вырваться, впиваясь ногтями в запястье нападавшего.

– Прекрати!

Ее сердце было готово выскочить из груди, но она подчинилась приказанию и раскрыла глаза и, еще не придя в себя, поняла, что возвышавшаяся над ней в темноте фигура принадлежит Колину.

– Слушай меня, – прошептал он, оглядываясь на окна. – Там люди. Их, по меньшей мере, около десятка. Я не знаю, кто они, но это не люди твоего отца.

Она дернула головой, чтобы освободить рот.

– Что?

– Меня разбудили лошади, когда эти люди проходили мимо конюшни. – Колин отступил и сбросил с нее одеяло. – Я выбрался через заднюю дверь и прибежал за тобой.

Амелия, смущенная, что он видит ее в одной рубашке, снова натянула на себя одеяло. Колин отбросил его.

– Вставай же! – настойчиво требовал он.

– О чем ты говоришь? – сердитым шепотом спросила она.

– Ты доверяешь мне? – Черные глаза Колина сверкали в темноте.

– Конечно.

– Тогда делай то, что я говорю, а вопросы будешь задавать потом.

Амелия не понимала, что происходит, но он не шутил. С тяжелым вздохом она кивнула и слезла с кровати. Комнату освещал только лунный свет, проникавший через стеклянные окна. Ее длинные волосы, заплетенные в толстую тяжелую косу, падали на спину, Колин подхватил косу и пропустил ее сквозь пальцы.

– Надень что-нибудь, – сказал он. – Побыстрее.

Амелия подбежала к стоявшей в углу ширме, разделась, затем надела сорочку и через голову натянула платье, которое носила днем.

– Быстрее!

– Я не могу застегнуть пуговицы на спине. Мне нужна камеристка.

Колин просунул руку за ширму и, ухватив Амелию за локоть, выволок ее из-за ширмы и потащил к двери.

– У меня босые ноги!

– Нет времени, – прошептал он. Открыв дверь ее спальни, он выглянул в коридор.

Там было так темно, что Амелия, почти ничего не увидела, но услышала мужские голоса.

– Что происходит…

С быстротой молнии Колин развернулся и снова зажал ей рот, отчаянно тряся головой.

Испугавшись, Амелия мгновенно поняла его. И кивнула, соглашаясь молчать.

Неслышно ступая, он вышел в коридор, держа ее за руку. Почему-то, несмотря на то, что она была босиком, половицы скрипели под ее ногами, но не под сапогами Колина. Он замер. Голоса, которые она слышала внизу, тоже замолкли. Казалось, дом затаил дыхание.

Колин прижал палец к ее губам. Затем поднял Амелию и перекинул через плечо. Положение вниз головой мешало ей соображать, и она не могла понять, как ему удалось вынести ее из спальни третьего этажа и донести до холла. Затем наверху раздался крик, ее исчезновение заметили, и у них над головами послышался топот. Колин выругался и побежал, подбрасывая ее так, что у нее застучали зубы. Колин выбежал из парадной двери и спустился по ступеням.

Раздались крики. Кто-то куда-то бежал. Зазвенели шпаги.

– Вот она! – крикнул кто-то.

Земля мелькала перед глазами Амелии.

– Вон там!

Голос Бенни прозвучал для нее сладкой музыкой. Колин сменил направление. Приподняв голову, Амелия заметила преследователей и еще много других людей, перекрывавших им дорогу, некоторых она узнала, другие были ей незнакомы. Подкрепление вступило в драку, что дало драгоценное время, и вскоре Амелия уже не видела преследователей. Еще минута, и она стояла на земле. Оглядевшись, она увидела Бенни верхом на лошади, Колин садился на другую лошадь.

– Амелия! – Он протянул руку, другой рукой удерживая поводья. Амелия ухватилась за его руку, и он, подняв, перекинул ее через седло, и вот они уже мчались в ночную тьму.

Она цеплялась за свою жизнь, ее всю встряхивало от толчков. Но это длилось недолго. Как только они выехали на открытую дорогу, прозвучал выстрел, эхом разнесшийся в темноте. Колин покачнулся и вскрикнул. Амелия закричала так, как будто рушился весь ее мир.

Падая, она скользнула вниз…

Амелия проснулась, чья-то рука зажимала ей рот.

– Тс-с… В доме кто-то есть, – прозвучал в полутьме голос Колина.

Еще несколько мгновений Амелию не покидал страх только что пережитого сна. Затем она почувствовала, как мощное тело Колина прикрывает ее спину, а сильные руки внушают уверенность и спокойствие.

Сознание медленно возвращалось. Амелия заметила богатую лепнину на потолке и ощутила под ногой мягкий бархат.

Они лежали на диване в библиотеке. Судя по огню в камине, от которого оставались лишь тлеющие угли, Амелия проспала не менее двух часов.

Повернувшись лицом к Колину, она прижала губы к его уху.

– Кто это? – прошептала она.

Колин покачал головой, и его черные глаза блеснули.

Амелия не шевелилась, ощущая его напряженность. Затем услышала стук сапог по паркетному полу.

Сапоги. В такой час.

Ее сердце изменило свое сонное спокойное биение на все ускорявшийся ритм. В отличие от сна опасность на этот раз грозила Колину.

Он поцеловал ее коротким, но крепким поцелуем. Затем осторожно спустился с дивана. Стоя на коленях, Колин застегнул штаны, натянул брошенную на пол рубашку и достал свою короткую шпагу. Амелия тоже сползла на пол и завязала пояс пеньюара.

– Запри дверь, когда я уйду, – прошептал он, с мучительной медлительностью вынимая шпагу из ножен.

В ответ Амелия отрицательно покачала головой и подползла туда, где слабо поблескивала украшенная драгоценными камнями рукоятка кинжала, лежавшего поверх его жилета и камзола. Амелия взяла кинжал в руку, ив ту же минуту Колин оказался рядом с ней.

– Нет.

– Доверься мне. – Она повернула голову и прижалась к его щеке.

Он сжал зубы.

– Я думаю только о твоей безопасности.

– А ты думаешь, что я отношусь к тебе по-другому? – Дрожащей рукой она коснулась его щеки, проводя пальцем по тому месту, где при улыбке появлялась эта восхитительная ямочка. – Не беспокойся. Моя сестра – Зимняя Вдова.

Пауза затянулась, жилы на его шее напряглись, он раздумывал над ее словами.

– Позволь мне помочь, – попросила она. – Как мы сможем быть вместе, если ты всегда оставляешь меня позади?

Она понимала, как его мучает мысль о грозившей ей опасности.

Наконец Колин заставил себя коротко кивнуть. Коснувшись губами его полуоткрытых губ, она вынула кинжал из ножен.

«Я люблю тебя», – беззвучно произнесли их соприкоснувшиеся губы.

Амелия взяла руку Колина и поцеловала ее.

Колин подошел к двери. Он закрыл ее, пока Амелия спала. Теперь же повернул ручку и чуть приоткрыл дверь, достаточно широко, чтобы посмотреть, нет ли там кого-нибудь. Хорошо смазанные петли не скрипнули.

В мгновение ока он исчез. Амелия досчитала до десяти и выскользнула из комнаты вслед за ним.

Чувствуя в руке рукоятку кинжала, Амелия осмелела и крадучись пробиралась по коридору к лестнице, все ее чувства были обострены. Шум ветра и ночные призывные крики охотящейся совы на мгновение остановили ее. Амелия сдерживала дыхание, все ее чувства подчинялись инстинктивному желанию выжить и необходимости защитить Колина. Неожиданно все затихло, как будто дом затаил дыхание, она услышала впереди себя слабый звук чьих-то крадущихся шагов.

Амелия остановилась. Опустившись на колени, она спряталась в темноту.

Раздался выстрел, всего лишь один.

Ее глаза уловили какое-то движение справа. Сжимая рукоятку кинжала, Амелия нацелилась, приготовившись к броску. Ее рука была тверда, она волновалась, но справлялась с волнением. Она еще никогда не убивала, но знала, что при необходимости убьет, а о последствиях подумает потом.

Она отвела назад руку и сосредоточила внимание на узкой полоске лунного света, падавшей на нижнюю ступень лестницы.

Несмотря на то, что больше не слышалось никакого движения, Амелия чувствовала, что злоумышленник подбирается к этому узкому лучу света.

Ближе… ближе… Неожиданно Колин бросился вперед. Она поняла, что это он, когда в луче света мелькнула его белая рубашка. Он натолкнулся на человека, настолько скрытого тенью, что Амелия со своего места не смогла разглядеть его фигуру. Что-то с грохотом рухнуло, свидетельствуя о том, что два человека задели какой-то хрупкий предмет.

Амелия вскочила на ноги. Пересекла коридор и прижалась к противоположной стене, чем увеличила шансы на удачный бросок.

Было слишком темно, чтобы отличить одну фигуру от другой. Они сцепились в комок, мелькали лишь их руки и ноги. Амелии оставалось только молиться. К счастью, на верхнем этаже открылась дверь. Амелия сдержала слезы радости. Света появившегося фонаря было достаточно, чтобы увидеть занесенное над одним из дерущихся лезвие, которое было слишком коротким, чтобы принадлежать шпаге Колина. Амелия размахнулась и метнула свой кинжал, вложив в бросок всю силу и ловкость, приобретенные частыми упражнениями.

Кинжал перевернулся в воздухе и пролетел как на мгновение блеснувшая молния. Крик боли прорезал воздух. Нож, занесенный над Колином и уже не представлявший опасности, упал на паркет.

По лестнице сбежал Сент-Джон с пистолетом в одной руке и фонарем в другой. Мария следовала за ним с рапирой наготове.

При свете стал виден тот, в кого целилась Амелия. Хватаясь за грудь, злоумышленник упал на колени.

Из его груди торчал вонзившийся по самую рукоятку кинжал. Раненый упал лицом вниз.

– Черт побери, – восхитился, подбегая к Амелии, Колин. – Как красиво сделано.

– Это было великолепно, Амелия, – с гордостью сказал Сент-Джон, глядя на распростертое у его ног тело.

– Что, черт побери, здесь происходит? – спросил Уэр, спускаясь по лестнице. Вскоре к ним присоединились мистер Куинн и мадемуазель Руссо.

– Депардье, – сказала француженка. Она присела перед ним и осторожно перевернула Франсуа на спину.

Француз тихо застонал и открыл глаза.

– Лизетта…

Она взялась за рукоятку кинжала и выдернула его. Затем снова вонзила, но на этот раз прямо в сердце.

Скрежет клинка, задевшего ребро, и короткий вскрик Депардье заставили Амелию содрогнуться.

– Бог мой! – вырвалось у Амелии, почувствовавшей тошноту.

Француженка подняла руку с кинжалом и снова вонзила его. Мистер Куинн оттащил Лизетту, и кинжал со стуком упал на пол.

– Довольно! Ты убила его.

Мадемуазель Руссо вырывалась, с такой злобой разражаясь французскими ругательствами, что Амелия невольно отступила назад. Лизетта плюнула на труп.

Эта сцена произвела тяжелое впечатление, все долго молчали. Затем Сент-Джон кашлянул, прочищая горло.

– Ну… этот больше неопасен. Но их должно быть больше. Сомневаюсь, что этот человек пришел один.

– Я обыщу нижний этаж. – Колин взглянул на Амелию: – Иди в свою комнату. И запри дверь.

Она кивнула. Вид мертвого человека, лежавшего у ее ног в растекавшейся луже крови, вызывал тошноту. Теперь, когда пришла помощь, результат собственных действий начал проникать в сознание.

– Я кое-что нашел.

Все взгляды направились на холл, где появился Тим, тащивший за шиворот Жака.

– Он прятался около дома, – громко сообщил гигант.

Все заметили, что француз был полностью одет.

– Я не прятался! – запротестовал Жак.

– Я думаю, что это он впустил этого в дом. – Тим кивнул в сторону Депардье.

– Так среди нас есть предатель? – зловеще спросил Сент-Джон.

Холодный пот выступил на коже Амелии. Мадемуазель Руссо взмахнула руками, одна из которых была в крови:

– Стоит ли нам тратить время на него, когда вокруг могут быть другие?

Тим посмотрел на Сент-Джона:

– Мы поймали еще троих.

Лицо Колина посуровело.

– Мы допросим их всех. Кто-нибудь скажет самое главное.

– Глупо, – фыркнула мадемуазель Руссо.

– А что вы предлагаете? – с подчеркнутой вежливостью поинтересовался Саймон. – Подольше пытать его? Это больше удовлетворит вашу кровожадность?

Лизетта небрежно отмахнулась:

– Зачем утруждать себя? Убейте его.

– Ты с ума сошла! – выкрикнул Жак. Сент-Джон поднял брови.

– Она работает со мной, – закричал француз, вырываясь из рук Тима. – Я, по крайней мере, имею доказательства невиновности Митчелла в убийстве Леруа. А она ничего не стоит.

– Я правильно расслышал, – сурово сказал Колин, – что вы работали вместе?

Амелия дрожала.

Жак улыбнулся злорадной торжествующей улыбкой.

– Думаю, их надо разделить, – предложил Колин. Сент-Джон кивнул.

– Я возьму Лизетту, – решительно заявил Саймон. Когда француженка испуганно задрожала, Амелия отвернулась, чтобы невольно не испытывать сострадания к Лизетте.

– Пойдем, малышка, – тихо сказала Мария, беря сестру под руку. – Пойдем, приготовим чай и напитки для мужчин. Впереди у нас длинная ночь.

Колин смотрел на человека, которого считал своим другом, и пытался осознать всю полноту заговора, раскрывшегося перед ним.

– Ты с самого начала работал с мадемуазель Руссо? Еще до того, как вы познакомились несколько дней назад в гостинице?

Жак кивнул. Он сидел в золоченом, обитом шелком кресле в кабинете Уэра. Его ноги были привязаны к ножкам кресла, а руки связаны за спиной.

– Мы познакомились не в гостинице. Я уже довольно давно знаю ее.

– Но вы оба вели себя так, как будто только что познакомились, – возразил Саймон. Когда выяснилось, что мадемуазель Руссо намерена упорно хранить молчание, он оставил ее, связанную, под охраной в комнате для гостей и присоединился к остальным, проводившим допрос ее соучастника.

– Потому что мы должны были убедить вас, что дело касается Картленда и убийцы Леруа, – объяснил Жак.

– А разве это было не так? – спросил, нахмурившись, Сент-Джон.

– Нет. Иллюминаты хотели положить конец вашим расследованиям и действиям во Франции, которые все больше беспокоили их. Меня послали выяснить личность того, кому вы подчинялись.

Колин застыл.

– Иллюминаты? «Просвещенные»? – Он слышал, как шептались о каком-то тайном обществе, «просвещенные» члены которого скрытно пытались захватить власть, но слухи не подтверждались. – А какое отношение они имели к Леруа?

– К Леруа они не имели никакого отношения, – заявил француз. – Убийство Леруа, совершенное Картлендом, осложнило их положение.

– Каким образом? – спросил Саймон, расположившийся на диване в халате и с сигарой в руке. Он производил обманчивое впечатление праздно отдыхающего человека.

– «Просвещенные» узнали, что Митчелл возвращается в Англию, – рассказывал Жак. – Я заказал себе каюту на том же судне, рассчитывая во время путешествия подружиться с ним. Предполагалось, что наше общение, в конце концов, поможет раскрыть личность человека, на которого вы работаете здесь, в Англии. В ночь отплытия я последовал за Митчеллом и воспользовался представившейся мне возможностью завязать с ним дружеские отношения.

– Потрясающе, – пробормотал Сент-Джон.

– А как с Лизеттой? – спросил Саймон.

– Моей целью был Митчелл, – сказал француз. – А ее целью были вы. «Просвещенные» не любят рисковать.

– Черт побери, – проворчал расстроенный Колин. – А сегодняшняя ночь? Какую роль в ней сыграл Депардье?

– Он должен был раскрыть правду об убийстве Леруа, что было личным делом главы агентуры.

– Значит, меня все еще требуют выдать Франции, – сказал Колин, – и кто-то должен заплатить за смерть Леруа. Мое положение остается затруднительным, хотя теперь понятны и твоя роль, и роль мадемуазель Руссо.

– Да, – мрачно улыбнулся Жак.

– А теперь и Депардье умер.

– Не сожалейте об этом, mon ami. Как может подтвердить мадемуазель Руссо, он был далеко не честным человеком. Я бы никогда не допустил, чтобы вы страдали за его преступления. Я с самого начала уверял вас в этом.

– Но ты впустил Депардье в мой дом, – напомнил Уэр. – Почему?

– Картленд послал его захватить мисс Бенбридж, – объяснил Жак. – Я согласился помочь, но на самом деле хотел помещать ему. Я надеялся, что первым обнаружу и убью его и тем самым укреплю ваше доверие ко мне.

– Не понимаю, – подошел к нему Сент-Джон. – Почему Картленд доверяет тебе?

– Из-за Депардье. Когда мы с Митчеллом еще находились в Лондоне, я разыскивал Картленда. Я встретил Депардье и сказал ему, что работаю вместе с Лизеттой, занимаясь поисками убийцы Леруа. Участие Лизетты вызвало у Депардье подозрения. Так у Картленда появилась возможность заменить человека, посланного французами оказывать нужную ему поддержку, потому что Депардье не верил ему.

– Где сейчас Картленд? – спросил Колин.

– В гостинице, ждет сообщений.

Колин посмотрел на вставшего с дивана Куинна.

– Я переоденусь, – сказал Куинн. Встал и Сент-Джон:

– Я поеду с вами.

– Я останусь с женщинами, – предложил Уэр и улыбнулся. – Хотя сомневаюсь, что они нуждаются в моей защите.

Колин вышел из комнаты и быстрым решительным шагом направился в библиотеку. Куинн последовал за ним.

– Кажется, доказательства твоей невиновности близко, – сказал ирландец.

– Да, наконец. – Кровь закипела в жилах Колина, и сердце забилось от радостного ожидания. Стена, отделявшая его от Амелии, все еще существовала, но запах любовных ласк еще остался на его коже и давал Колину надежду. Амелия любит его. Остальное придет в свое время.

У лестницы друзья разошлись, и Колин вернулся в библиотеку, чтобы забрать свою одежду. Он зажал в кулаке пустые ножны от своего кинжала и вспомнил, как Амелия пришла на помощь, спасая его жизнь. Еще днем он думал, что невозможно любить ее сильнее, чем он любил. Но теперь понял, что заново влюбляется в нее. В ту женщину, которой стала Амелия.

Впервые Колин был совершенно уверен, что во всем мире нет другого мужчины, более подходящего Амелии. Даже если это не так, ничего не изменится. Она принадлежит ему. Если проявить настойчивость, он заставит и ее поверить в это.

Полный решимости, он оделся и вышел из комнаты. У подножия лестницы" стоял Уэр, глядя на то место, где недавно лежало тело Депардье. Все было приведено в порядок, но Колин подозревал, что воспоминание об этой картине будет преследовать графа еще долгие годы.

При звуке шагов Уэр повернул голову и прищурил глаза.

– Если вы поймаете Картленда, – сказал Уэр, – у вас здесь больше не будет дел. – Граф сжал губы. – Кроме одного.

– Встретимся на рассвете? – предложил Колин. Дуэль была еще одной преградой для его будущего с Амелией. Он хотел покончить с этой преградой немедленно. – Этой ночью мы оба не уснем. Ни у одного из нас не будет преимущества.

– Возможно, вы будете долго, сражаться или вернетесь раненым, – мрачно сказал граф. – Однако если ничего подобного не случится, меня вполне устроит рассвет.

Колин поклонился и поспешил к конюшне, подгоняемый мыслью, что с восходом солнца начнется совершенно новая жизнь. Он увидел ожидавшего его Сент-Джона с дюжиной людей. Вскоре появился и Куинн.

Не прошло и получаса, как всадники уже были на пути к городу.

Глава 17

Картленд услышал звук тяжелых шагов, приближавшихся к его комнате, и схватил пистолет, лежавший около него на столе. Посылая Депардье с четырьмя сопровождающими, он рисковал и предпочел бы избежать риска, но иногда такой риск хорошо вознаграждался.

Держа в руке пистолет, Картленд подождал, пока в дверь не постучали, затем он крикнул, что дверь открыта. Дверь распахнулась, и в комнату вбежал один из его людей.

– Я не уверен, – сказал вошедший, – возможно, я слишком осторожен, но трое хорошо вооруженных людей вошли в таверну.

Картленд заткнул пистолет за пояс и потянулся за камзолом.

– Лучше быть осторожным, чем обманутым. – Он схватил короткую шпагу и бросился к двери. – Есть еще кто-нибудь внизу?

– Да, и двое на конюшне.

– Отлично, пойдем со мной.

Быстрыми широкими шагами Картленд спустился по черной лестнице. Перед ним был выход, но он не воспользовался им, а через кухню прошел к двери, которой пользовались торговцы. Осторожность еще никогда не бывала излишней.

Через полуоткрытую дверь в кухню проникал прохладный ночной воздух. Картленд ничего не увидел в темноте, кроме небольшого пятна света, падавшего из двери, и почти бегом направился в аллею, обеспечивая себе путь к отступлению.

Как только темнота скрыла его от пробивавшегося лунного света, Картленд почувствовал себя почти в безопасности.

Но только до той минуты, пока не услышал крик боли, вырвавшийся у бежавшего за ним лакея.

От неожиданности Картленд споткнулся о камень. Развернувшись и вытащив пистолет, Картленд пристально и зловеще вглядывался в темноту.

– Как приятно снова видеть тебя, – раздался голос Митчелла.

Лунный свет освещал узкую аллею и распростертое на земле тело с вонзенным в спину кинжалом. Лакей стонал и корчился на земле.

– Ты! – злобно прошипел Картленд.

– Я, – из темноты ответил Митчелл.

Окружавшие их дома эхом откликались на звуки, и трудно было определить, где находился Митчелл.

Картленд перестал прятаться. Размахивая оружием, он сказал:

– Французы не поверят в мою вину. Они доверяют мне.

– Предоставь мне позаботиться об этом.

Слева донесся тяжелый удар, и Картленд, не целясь, выстрелил в этом направлении. Когда большой круглый камень подкатился к его ноге, Картленд понял, что его обманули. Если бы не охвативший его страх, он бы догадался. Сердце упало, он оцепенел от ужаса.

Из темноты донесся смех Митчелла. Затем появился и сам цыган в развевающемся плаще, подобный страшному призраку. В каждой руке он держал по пистолету, оставляя Картленду выбор – умереть или сдаться. Бесполезный дымящийся пистолет выпал из дрожащих рук Картленда и ударился о землю.

– Я могу помочь тебе, – услужливо предложил Картленд. – Я могу заступиться за тебя и вернуть тебе доброе имя.

В темноте блеснули белые зубы Митчелла.

– Да, сможешь – вернувшись во Францию и заплатив за все свои преступления.

* * *

Амелия проснулась еще до рассвета. Ее сердце билось так сильно, как будто она долго бежала.

Она лежала, глядя на полог кровати над головой, на золотые кисти, обрамлявшие его края. Сдерживая каждый вдох, Амелия старалась дышать спокойнее.

Затем она услышала шум, в происхождении которого ошибиться было невозможно, снаружи кто-то дрался на шпагах. Амелию охватил страх.

«Дуэль!»

Она позвала горничную и соскочила с кровати.

– Энн!

Бросившись к окну, она раздернула занавеси и тихо выругалась, увидев бледное серо-розовое небо.

Амелия подбежала к гардеробу и достала шаль.

– Энн!

Дверь открылась, и Амелия обернулась в яростном негодовании:

– Почему ты не разбудила меня раньше… Мария?

– Амелия.

От прозвучавшего в голосе Марии сочувствия мурашки пробежали по коже.

– Нет! – задыхаясь от страха, вскрикнула Амелия и выбежала в галерею.

– Малышка! Подожди!

Но Амелия не остановилась. Она побежала изо всех сил, почти сбив с ног горничную, и скатилась вниз по лестнице. Оказавшись на нижнем этаже, Амелия похолодела, снова услышав знакомый звон шпаг. Она почти добежала до балконных дверей, выходивших на заднюю террасу и лужайку, когда кто-то, крепко обхватив, остановил ее. Амелия попыталась закричать, но мощная рука зажала ей рот.

– Простите, – шепотом сказал Тим, – но я не могу позволить вам отвлечь их внимание. Вот так и происходит убийство.

Она содрогнулась от мысли, что кто-то из дуэлянтов пострадает. Бешено сопротивляясь, Амелия делала попытки освободиться, но даже самые сильные мужчины не смогли бы одолеть Тима. Дуэль продолжалась, и по щекам потекли подступившие к глазам слезы. Каждый удар стали о сталь воспринимался как удар по ней самой, заставляя Амелию вырываться из рук Тима. Он тихо ругался и, прижимаясь щекой к ее щеке, шептал что-то, что должно было успокоить, но ничто не могло преодолеть ее отчаяние.

Затем… наступила тишина.

Амелия замерла, боясь вздохнуть.

Тим подвел ее к ближайшему окну и чуть-чуть приподнял раму. В щель проник влажный холодный воздух, и Амелия задрожала.

– Вы лучше меня. – Услышала она голос Колина, и ее губы под ладонью Тима дрогнули. – Вы сделали разумный выбор, – мрачно продолжал Колин. – Вы были преданы и верны ей. В отличие от моего ваше богатство и ваш титул вечны. Вы можете дать ей то, чего не могу дать я.

Амелия, беззвучно рыдая, обмякла в руках Тима. Колин покидал ее, как покидал и раньше. Тим убрал руку от ее губ.

– Отпусти меня, – шепнула она, совершенно падая духом. – Я не выйду из дома.

Он отпустил, и она отвернулась.

– Малышка, – Мария с раскрытыми объятиями ждала сестру у лестницы. Амелия с благодарностью упала в эти объятия, колени у нее подгибались, и сестры опустились на нижнюю ступеньку лестницы.

– У меня была надежда, – прошептала Амелия, горе разрывало ее грудь, она чувствовала себя так только раз, когда поверила, что Колин умер. – Я ненавижу себя за то, что надеялась. Почему прошлое ничему не научило меня? Все, кого я люблю, покидают меня. Они уходят. Все. Кроме тебя… только ты остаешься со мной…

– Тише. Ты расстроена.

Сильные руки Тима подхватили Амелию, и она прильнула к его груди. Он понес ее вверх по лестнице, в ее спальню, Мария последовала за ними.

Нанеся удар, Колин выпрямился и встретил взгляд Уэра. Колин чувствовал, как стекает горячая струйка крови из неглубокой раны, нанесенной шпагой Уэра, но его это не беспокоило. Уэр получил удовлетворение, и больше он ничего не получит. Колин намеревался получить трофеи.

– Но, несмотря на все ваши достоинства, милорд, – продолжал Колин, – я уступаю вам только эту дуэль. Но не мисс Бенбридж. Ее глубокие чувства ко мне не изменились. И думаю, мои чувства к ней ни у кого не вызывают сомнений.

– И поэтому вы покинули ее на несколько лет? – усмехнулся граф.

– Я не могу изменить прошлое. Однако могу заверить вас, что с этой минуты ничто на земле не сможет отнять ее у меня.

Голубые глаза Уэра сузились, возникла тяжёлая напряженность. Затем граф чуть заметно улыбнулся:

– Возможно, вы не тот человек, за которого я вас принимал.

– Возможно.

Они еще раз поклонились друг другу, затем покинули лужайку, и каждый пошел в своем направлении, указанном судьбой.

Следующие полчаса жизни – или это был час? – Амелия провела как в тумане. Мария заставила ее выпить чай и принять немалую дозу опия.

– Это успокоит тебя, – уговаривала сестра.

– Уходите, – бормотала она, отмахиваясь от рук, стремившихся успокоить ее.

– Я буду тихо сидеть и читать, – сказала Мария, – и отошлю твою горничную.

– Нет. Ты тоже уходи.

В конце концов, сестра сдалась и ушла, предоставив Амелию самой себе, и она под действием снотворного погрузилась в глубокий сон.

К сожалению, не надолго. Вскоре чья-то другая рука отвела локоны от ее лица.

– Полагаю, мне некого винить, кроме себя, за то, что тебе не хватило веры.

Голос Колина подействовал на нее как нежная ласка. Амелия ухватилась за него, прижимая к себе. Он взял ее руки и сжал их.

– Предполагалось, что ты проспишь все утро, – тихо говорил он, стаскивая с нее одеяла. – Я хотел избавить тебя от лишних волнений.

Она уютно устроилась на его теплой крепкой груди. Запах его кожи, такой захватывающе мужской и свойственный только Колину, заставлял Амелию прятать заплаканное лицо в его шейном платке.

Она смутно сознавала, что ее куда-то несут. Кажется, они спустились с лестницы, а затем освежающий воздух коснулся кожи, и дрожь пробежала по телу.

– У меня в карете есть одеяло, – шепотом сказал Колин. – Еще минута, и тебе снова будет тепло и уютно.

Амелию усадили в карету, которая, качнувшись, тотчас же тронулась с места, под колесами захрустел гравий. Амелия удобно расположилась на коленях у Колина, укрытая теплым одеялом. Слезы скатывались из-под закрытых век, и она молилась, чтобы этот прекрасный сон никогда не кончался.

Колин снова коснулся ее лба.

– Спи.

И все еще находившаяся под действием опия, она уснула.

Амелия проснулась от того, что карета неожиданно остановилась.

– Лошади устали, а я умираю с голоду. – Звучный голос Колина мгновенно вернул ее к действительности.

Дуэль…

Резко подняв голову, она ударилась о его подбородок, и оба вскрикнули.

– О черт, – проворчал Колин, усаживая ее на своих коленях, словно она ничего не весила.

Широко раскрыв глаза, Амелия обвела взглядом роскошную отделку дорожной кареты Колина и выглянула в окошко. Они остановились, по-видимому, во дворе гостиницы.

– Где мы?

– На пути.

– Куда?

– На бракосочетание.

Амелия растерялась:

– Что?

Он улыбнулся, и ямочки напомнили ей того мальчика, в которого она была так сильно влюблена.

– Ты сказала, что для нас нет надежды на будущее, если я все время буду оставлять тебя одну. Поскольку больше не было причин пользоваться гостеприимством лорда Уэра, я решил, что пора отправляться в дорогу.

Она долго пристально смотрела на него, пытаясь осознать его слова.

– Я не понимаю. Ты дрался на дуэли сегодня утром?

– Да.

– Разве он не победил? Разве ты не говорил, что он лучше тебя? Господи, неужели я схожу с ума?

– Да. И да, и нет. – Колин еще крепче обнял ее за талию и привлек к себе. – Мы дрались до первой крови, и я позволил ранить себя, – объяснил он. – У него было на это право.

Амелия открыла рот, чтобы возразить, но он приложил кончики пальцев к ее губам.

– Позволь мне все сказать.

Она долго смотрела на него, осознавая неожиданную суровость, появившуюся на его лице. Затем, кивнув, освободилась из его объятий и, чтобы все как следует обдумать, пересела на сиденье напротив.

Только теперь она заметила, что из всей одежды на ней только ночная рубашка. Что касается Колина, он был в прекрасно подобранной темно-зеленой бархатной одежде. Ей было все еще трудно связывать этого Колина с прежним Колином, но, несмотря на это, не было трудно его любить.

– Нет смысла отрицать, что Уэр может предложить тебе то, чего нет у меня, – сказал Колин. В его черных глазах она видела любовь и решимость. – Вот это ты и подслушала утром. Но я понял, что меня это больше не смущает.

– Правда? – Амелия от волнения прижала руку к животу.

– Да, не смущает. – Он скрестил на груди мощные мускулистые руки, которые всегда так возбуждали ее. – Я люблю тебя. Я хочу тебя. Ты будешь моей. И к черту разные размышления.

– Колин…

– Я похитил тебя, Амелия. Убежал с тобой, как мне всегда этого хотелось. – Он снова улыбнулся. – Не пройдет и двух недель, как мы станем мужем и женой.

– А я не могу здесь и слова сказать?

– Ты можешь сказать «да», если тебе хочется. Или ничего не сказать.

Амелия, хотя и сквозь слезы, рассмеялась. Колин наклонился:

– Скажи мне, что это слезы счастья.

– Колин… – Она вздохнула. – Как я могу сказать «да»? Так жестоко бросив Уэра ради собственного удовольствия? Именно так поступал мой отец. Если я поступлю так эгоистично, я не смогу с этим жить. Может быть, я даже стану сердиться на тебя за то, что ты заставил меня совершить такой жестокий поступок.

– Амелия. – Он выпрямился. – Если я скажу, что Уэр имеет лишь одно желание – видеть тебя счастливой, это, наверное, успокоит тебя, и ты дашь свое согласие, но это не то, чего я хочу.

Она нахмурила брови:

– Да, мы действовали под влиянием минуты, – продолжал он. – Да, мы жили одним днем и своей любовью, позабыв обо всем мире. Но мы такие, какие мы есть. В этом наше сходство. Ни ты, ни я не сдерживаем наши желания.

– Нельзя так жить.

– Нет, можно. Пока это не причиняет боли другим. – Его голос становился все более бесстрастным, завораживая ее. – Уэр не любит тебя так, как люблю я. И ты не любишь его. А еще ты не любишь себя так, как следовало бы любить. Ты обвинила меня, что я притворяюсь не тем, кто я есть, а сама тоже в этом виновна. Ты пытаешься превратить себя в светскую даму, соблюдающую приличия, но это уже не ты! Не стыдись тех своих качеств, за которые я так тебя люблю.