Текст книги "Полуночный маскарад"
Автор книги: Ширли Басби
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 24 страниц)
ЧАСТЬ III. ИНТРИГА И ЖЕЛАНИЕ
Глава 18
Заявление Мелиссы заставило Доминика побледнеть. Произнеся имя Латимера, она загипнотизированно наблюдала, как Доминик направился к ней, не зная, какие чувства пробудили в муже ее слова и будучи совершенно не готовой к силе произведенного впечатления. Что-то более острое, чем ревность, вызвали в муже ее слова.
Красивые черты лица Доминика стали холодны и неподвижны, а его голос ледяным:
– Если я когда-нибудь застану тебя в объятиях Латимера, я убью его на месте, и тебе всю оставшуюся жизнь придется сожалеть о том, что ты когда-то знала этого человека!
Не говоря больше ни слова, Доминик вышел из комнаты. Это было не то, чего ожидала Мелисса. Но она пыталась себя утешить: в конце концов, Доминик не посмеялся над ней, но и не остался равнодушным.
Однако теперь она страшилась их новой встречи, не зная, как поведет себя муж.
Тем не менее, встретив Мелиссу на следующее утро за завтраком, он искренне приветствовал ее и, к ее удивлению, провел часть дня с ней. Ни единым словом Доминик не напомнил ей про безобразную сцену. Вместо этого он вел себя как молодой муж, показывающий новобрачной дом, обращая ее внимание на перемены, которые можно сделать, и спрашивал ее мнение.
Мелисса впервые с некоторой надеждой взглянула на Доминика: если он проводит столько времени с ней, хочет ли он видеть эту отвратительную Дебору? Если Мелисса привлекла его внимание, может быть, им удастся наладить человеческие отношения между собой?
Прошла почти неделя, Доминик не встречался с Деборой и все внимание сосредоточил на Мелиссе, своей жене! Он был так вежлив с ней, что она начала себя чувствовать гостьей, а не хозяйкой дома. Муж почти не отходил от нее, хотя выражение серых глаз оставалось лишь вежливым, в них не было и намека на чувства, способные заставить ее сердце биться чаще. Ни единого страстного взгляда из-под ресниц. Он был предельно деликатен, старался не коснуться ее, и его рука не задерживалась на ее ни на секунду дольше, чем это было необходимо, когда он сопровождал ее в саду. Мелисса пыталась убедить себя, что именно этого она и добивалась. Разве она не сказала ему, чтобы он к ней не прикасался? Но если Доминик делает то, что она хочет, почему она так несчастна?
Прошла еще неделя, и Мелисса была совершенно удручена – похоже, ей предстоит весь остаток жизни провести с этим холодным, неулыбчивым Домиником. Она даже готова была простить его за гадкое приключение с красоткой, леди Деборой, коря себя за все случившееся в их первую брачную ночь. Она уже чувствовала, что сама во всем виновата; как страстно она хотела бы начать все заново! Она вела бы себя совсем по-другому, попридержала бы свой несчастный язык и обуздала дурацкий темперамент. Мелисса попыталась бы понять мужа и не торопиться с выводами.
Доминик чувствовал себя не лучше Мелиссы; ярость, сотрясавшая все его существо при одной мысли о Латимере, прикасающемся к его жене, убивала его. В своей жизни Доминик никогда не страдал из-за женщин, и происходящее поразило его. Он не мог избавиться от чувственных мыслей о ней, о ее теле, о ласках…
По ночам он лежал в своей одинокой постели, слепо уставившись в потолок, его мысли были хаотичны и бессвязны. Мелисса приводила его в ярость и одурманивала с того самого момента, когда он впервые увидел ее. Доминик неохотно сознался себе, что предложение Мелиссы в их первую брачную ночь о том, что им стоит ближе познакомиться друг с другом, прежде чем перейти к физической близости, не было столь уж нелепым. Да, нужно время, чтобы получше узнать друг друга. Выяснить, действительно ли она вышла за него замуж из-за денег… Понять, чувствует ли она что-то к нему…
Если бы Доминик мог поддерживать атмосферу спокойствия и уравновешенности, возможно, он нашел бы способ сделать их брак если не счастливым, то, по крайней мере, терпимым. Но как, думал он, держать себя в руках, когда каждым нервом он ощущает страстное, растущее влечение к молодой жене? Он застонал, допуская, что некоторое время воздержания сделает их обоих лучше, и покорился тому, что лишается главного удовольствия от жизни с ней под одной крышей.
Шли дни, они были для Доминика смесью радости и боли: робкие попытки Мелиссы нарушить установившуюся между ними напряженность… Вначале это было нетрудно, ведь он так злился на нее из-за ее угрозы взять Латимера в любовники, но дни сменялись днями, и Доминик понял, что ему все труднее и труднее держаться на расстоянии от жены.
Пока он играл взятую на себя роль вежливого хозяина, супруги провели много часов, изучая владения, обсуждая планы перестройки имения, Доминик не мог не отметить про себя, что Мелисса стала совершенно очаровательна. Особенно хороша она была, когда застенчиво покраснела при его упоминании о детской, которую надо будет пристроить к дому.
Долгие летние вечера были им в тягость, если они не говорили о лошадях Доминика, о разведении потомства Фолли. Эта тема была спасительной для них обоих, ибо и она, и он были помешаны на лошадях. К своему приятному удивлению, Доминик обнаружил, что Мелисса действительно очень много знает о лошадях. Видя, как зачарованно жена слушает его рассказ о дерби в Эпсоме в Англии, он поклялся себе, что, когда эта проклятая война кончится, при первой же возможности он повезет ее туда на скачки.
Но если Мелисса была страстно увлечена лошадьми, то, к удивлению Доминика, она совершенно равнодушно относилась к нарядам и женским безделушкам. Она благодарила его за ценные подарки, но он видел, с какой пренебрежительной легкостью жена обращалась со своими платьями, и ему стало ясно – она была совершенно счастлива и в том безвкусном наряде, в котором он впервые встретил ее. Она отнюдь не вела себя как корыстная маленькая ведьма, которую он в ней подозревал.
Доминик весьма сомневался, что его молодая жена со страстью сосредоточится на ведении хозяйства, и похвалил себя за удачный выбор экономки и всего штата слуг. Он был уверен, что останься он на попечении Мелиссы, то частенько бы обедал черствым хлебом и сыром в столовой, украшенной паутиной и пылью!
В теплое нежное утро экономка миссис Микс собралась уйти, сделав все дела по дому. Из гостиной раздавались нетерпеливые шаги Мелиссы – ей так хотелось немедленно заняться кобылой, которую Доминик только что подарил ей. Она солнечно улыбнулась миссис Микс и сердечно сказала:
– Миссис Микс, я доверяю вашим умелым рукам. Составьте меню сами. И все другое. Я уверена, мистер Слэйд и я будем более чем удовлетворены, доверившись вашим заботам.
Положив свою руку на руку Доминика, она посмотрела на него:
– Пойдем? Лошади ждут нас.
Блеснув серыми глазами, Доминик сказал:
– Ну и жена у меня! Ты довольна, что можешь не заниматься хозяйством, что все делает миссис Микс?
Мелисса почувствовала угрызения совести. С сомнением она спросила:
– Ты думаешь, мне надо остаться? Наверное, это не правильно все взваливать на миссис Микс? Доминик улыбнулся:
– Моя дорогая, я плачу ей предельно высокое жалованье.
Выражение вины на лице Мелиссы стало еще заметнее.
– О, Доминик! – воскликнула она. – Я об этом не подумала! Я транжирка, да? Тебе хочется, чтобы я взяла на себя побольше обязанностей и мы отказались от ее услуг?
Улыбчиво посмотрев на жену, Доминик мягко сказал:
– Если бы ты занималась домом, я лишился бы твоей очаровательной компании.
Покраснев, Мелисса кивнула, а ее сердце взволнованно забилось. Конечно, ему, покорителю женских сердец, трудно верить, но пока она еще безраздельно владеет его вниманием. Однако что ей делать, если он заскучает и начнет стрелять глазами, отыскивая другую женщину, чтобы подчинить ее своему гипнотическому обаянию?
Доминик уставился на Мелиссу, снова и снова пытаясь разгадать, почему она появилась в гостинице той ночью. Неужели только с целью заполучить богатого мужа? Наверняка так. Возможно, она играет с ним, пытаясь обезоружить, и, скрепя сердце, Доминик признал, что это у нее успешно получается. Однако он почти готов был поверить: было еще нечто, какие-то другие причины, ему неизвестные, из-за которых она попала в такую чертовски глупую ситуацию. Почти.
Если бы они могли оставаться в уединении, в собственном маленьком мирке, все бы наверняка прояснилось, и очень скоро. Но судьба в облике слуги Моргана постучала в их дверь.
Передав Доминику записку, человек терпеливо ждал ответа.
Морган писал, что завтра Джейсон отправляется в Терр-ду-Кур, но перед этим очень хотел бы поговорить с Домиником. Морган просил его и Мелиссу прибыть на обед в Дубовую Лощину сегодня вечером.
Доминик задумчиво уставился на неровные строки, удивляясь, зачем он понадобился Джейсону. Кроме желания Джейсона и Катарины попрощаться с ним, он не мог придумать другой причины. Пожав широкими плечами, он повернулся к Мелиссе и сказал:
– Мой брат хочет, чтобы мы сегодня пообедали с ним в доме твоего дяди. Ты не против принять это предложение?
Итак, пришел конец их уединению, хотя Мелисса не была уверена, что уже готова к этому, дни, проведенные с Домиником вдвоем, наполняли ее сердце счастьем. Но, с другой стороны, не могли же они удалиться от мира, отгородиться от него навсегда, и, улыбнувшись, она ответила:
– Нет, конечно, нет. Я снова с радостью увижусь с твоим братом и его женой.
Доминик почти обрадовался концу уединения: быть рядом с женщиной, которую страстно жаждешь, и не сметь обладать ею становилось невыносимо; желание любить ее готово было выйти из-под контроля. И что еще хорошо – он посмотрит на молодую жену в другом окружении. Возможно, когда она попадет в общество, станет наконец ясно – вышла ли она замуж за него по расчету или представляла собой абсолютно невинное существо, которое рисовало ему воображение.
Только время могло дать ответ на его вопрос. Доминик нашел чернила и бумагу и написал Моргану о своем согласии. Наблюдая, как удаляется слуга, он нахмурился: вряд ли просьба Джейсона увидеться с ним была простым актом вежливости. Морган и Джейсон могут впутать его в какие-нибудь политические интриги, и по дороге в Дубовую Лощину Доминик все больше склонялся к выводу, что ему следует быть настороже.
Обед прошел очень приятно, компания подобралась хорошая: Джош, прекрасный хозяин, Салли, безмятежная и добрая, неугомонный Ройс, Морган с нежной Леони, милые Джейсон и Катарина, Захарий, желанный и неожиданный гость.
И только когда четыре джентльмена расселись в библиотеке: Ройс, Доминик, Джейсон и Морган, – с удовольствием потягивая прекрасное бренди Джоша, Ройс заметил:
– Что ты сказал моему отцу и Захарию, что они так охотно оставили нас одних?
Джейсон улыбнулся, на его смуглом лице появилась хитреца:
– Что мне нужно обсудить с вами вопрос государственной важности. Доминик поморщился:
– И это действительно нечто такое, что я и Ройс должны знать? Не могли бы мы остаться в блаженном неведении?
– Ну, я могу сказать очень мало. Но надеюсь, что вы оба сможете гораздо больше.
На лицах двух молодых мужчин появилась настороженность, но зеленые глаза Джейсона улыбались:
– Расслабьтесь, ничего личного. Я просто хочу узнать побольше об англичанине Джулиусе Латимере. Насколько мне известно, вы оба довольно хорошо его знаете?
– Как сказать, – начал Доминик сухо, осторожно опуская свою ополовиненную рюмку на полированный стол красного дерева. – Едва ли мы можем быть тебе полезны.
Подавшись вперед из удобного кожаного кресла, Джейсон напряженно спросил:
– Что он за человек?
Без колебаний Доминик сказал:
– Негодяй, лжец и болтун.
– Бессовестный и опасный, ему нельзя доверять, – добавил Ройс.
Густые брови Джейсона поднялись:
– Такой подлец?
Две головы разом кивнули. А Доминик продолжил:
– Его репутация в Англии не из лучших. Единственное, что у него есть, – семейные связи. Но я уверен, что и семья облегченно вздохнула, когда он отплыл к берегам Америки.
Морган, молчавший до сих пор, спокойно спросил:
– Ваше мнение о нем основано на слухах? Ройс и Доминик обменялись взглядами.
– Нет, – сказал Ройс. – Латимер и твой брат сталкивались лицом к лицу на дуэли, я был секундантом Дома. Я не думаю, что тебе надо знать о причинах поединка, но одна из них – то, что Латимер пытался очернить Доминика, распространяя о нем порочащие слухи. Он рисовал его распутником, искателем приключений, болтал всякую чепуху, заведомую ложь. Доминик ранил его, Латимера унесли с поля боя, и он поклялся отомстить. Эту историю можно было бы забыть, если бы через два дня в одном из фешенебельных районов Лондона, совсем не в таком месте, где можно опасаться мошенников или воров, на Доминика напали бандиты, которые хотели его убить.
Голубые глаза Моргана сузились:
– Но есть ли доказательства, что к делу причастен Латимер?
Доминик устало сказал:
– Нет, но этого вполне можно было от него ожидать. Потом случился еще один инцидент, связанный с ним. К счастью для меня, Ройс и несколько друзей подоспели вовремя и спасли мой череп. Мы поймали одного из нападавших. Он был ловкий малый и не открыл имени человека, нанявшего его, но сказал, что убить меня его нанял «шикарный щеголь». У меня не так много врагов, и мы пришли к заключению, что скорее всего «шикарным щеголем» был Латимер.
– Но ты не расспросил того бандита как следует? – быстро спросил Джейсон. Доминик пожал плечами:
– Его отпустили под залог. Мы хотели убедить его назвать имя того человека, но, пока ждали суда, малый попал в драку и его забили до смерти.
– Понятно, – тихо пробормотал Джейсон, потирая подбородок. – Наш обаятельный англичанин не производит впечатления любителя затруднительных ситуаций. – Он взглянул на Доминика и Ройса. – Латимер очень богат? Он прекрасно одевается, и мне хотелось бы узнать, как ему удается оставаться столь элегантным вдали от дома.
Ройс задумчиво сказал:
– В Англии ни Джулиус, ни его сестра не были слишком удачливыми. Общее мнение было таково, что они стремятся сделать выгодную партию.
Погрузившись в размышления, Ройс не смотрел на Доминика, когда тот продолжил:
– Его сестра, леди Дебора, наконец вышла замуж за богатого старика, но это не принесло ей счастья. Когда тот умер, она узнала, что не вправе распоряжаться его имением, и все, на что она может рассчитывать, – небольшая сумма денег. Что касается Джулиуса, то я не думаю, что он хочет найти свое счастье в супружеской постели. В Лондоне его внимание привлекали игорные залы. Он прекрасный игрок, хотя многие считают, – и я среди них, – что он отменный плут. Я знаю, что говорю. Я наблюдал за ним однажды ночью, когда он одурачил деревенского парня на весьма приличную сумму. Может или нет Латимер получить наследство своего дяди Уитербоу, неизвестно, но сплетни утверждают, что да.
Доминик и Ройс рассказали о долге, унаследованном Мелиссой и Захарием после смерти отца. Когда они умолкли, Джейсон кивнул своей темноволосой головой, точно они подтвердили его собственные мысли:
– Выходит, этот Латимер нашел несколько способов жить припеваючи без денег. Доминик сухо сказал:
– Ну, есть перемены. Он собрал все долговые расписки Хью.
– И ему незачем тратить здесь деньги, – добавил медленно Ройс. – Они с сестрой остановились у полковника Грейсона, ниже по реке.
– Ах, да! Полковник Грейсон, – пробормотал Джейсон задумчиво, – который был офицером Королевской армии и чьи откровенные симпатии к тори явились причиной его переезда из Вирджинии в начале войны за независимость. Интересная ситуация, не правда ли?
Доминик и Ройс были поражены. Вывод Джейсона их просто ошарашил.
– Ты намекаешь, что он шпион? – спросил недоверчиво Доминик. – У него плохо с инструментом для этого. – Он постучал себя пальцами по лбу.
– Не подумайте, мои дорогие друзья, – произнес наставительным тоном Джейсон, – ложь, подлость, отсутствие понятия о чети, – разве не эти качества необходимы для шпиона? Ему простят все прежние прегрешения в Англии за сроком давности. С тех пор как он здесь появился, похоже, Латимер не стеснен в средствах. Он ездит по стране, куда ему вздумается, один.
Доминик колко заметил:
– У тебя больше сведений о нем, чем у нас.
Джейсон усмехнулся:
– Похоже, что так оно и есть, а сейчас я просто поражу тебя своим могуществом. – В его серых глазах заискрился смех.
Улыбка сошла с лица Доминика, и он серьезно сказал:
– Расскажи нам, что ты знаешь.
– Очень мало, но это сведения из письма, которое я получил от нашего бывшего президента Томаса Джефферсона. Оно усилило мои подозрения насчет мистера Латимера. Кажется, у Джефферсона есть сведения из других источников о визитах Латимера ко многим бывшим тори, которых со времени начала войны много в стране. Эти встречи происходят здесь, в Луизиане, где поселилось немало бывших британских офицеров. Мистер Джефферсон, как ты знаешь, питает особую нежность к Луизиане. При его администрации были приобретены эти бескрайние земли, и он бы не хотел, чтобы хоть малая их часть попала в руки британцев.
Наступило напряженное молчание. Джейсон глотнул бренди, затем спокойно сказал:
– Если мятеж возникнет здесь, на севере, и совпадет с атакой британцев на Нью-Орлеан,
мы все окажемся под английским правлением, прежде чем сообразим, что случилось. Защита Нью-Орлеана будет трудной, но мы должны бояться и нападения с тыла…
Вывод был ясен, и Доминик с угрозой заявил:
– Я могу убить его. Наши отношения известны. – Он посмотрел на Ройса. – Ты советовал мне вежливо раскланиваться с ним. Но для меня не составит труда найти повод и вызвать его на дуэль.
– Нет, – твердо сказал Джейсон, – нам не нужна его смерть. Мы хотим выяснить, насколько серьезны его действия и кто может клюнуть на его предательские разговоры. Нужно, чтобы ты и Ройс не спускали с него глаз и выяснили, на что он способен.
Лицо Доминика вытянулось.
– От Ройса тебе будет больше пользы. Латимер отнесется с подозрением к моему внезапно возникшему дружескому расположению.
– Но ты в дружеских отношениях с его сестрой, разве нет? – спросил лукаво Морган.
Только возраст помешал Доминику покраснеть; он чувствовал себя, как юноша, пойманный с поличным, и готов был провалиться сквозь землю. Темно-красные пятна все же загорелись на его скулах, и Доминик пробормотал:
– Это было давно. Сейчас мы просто знакомы.
– Ага, кажется, я понимаю, – сказал Морган, блестя глазами. – На твоей свадьбе я провел время с этой молодой леди, которая совершенно ясно дала понять, что считает тебя «дорогим другом» и была бы более чем в восторге продолжить знакомство кое с кем, к кому питает теплые чувства.
Доминик не хотел обсуждать свои личные дела с Джейсоном и Морганом. Его подбородок задиристо вскинулся, и он потребовал:
– Ну, и?.. Это что преступление – знакомство с привлекательной женщиной?
– Конечно, нет, – сказал Джейсон, – но поскольку ты не можешь претендовать на дружбу с Латимером, я хотел бы, чтобы Ройс попытался втереться в круг англичан, а ты занялся его сестрой. Она хоть и не знает всего, что думает и делает ее брат, но я совершенно уверен, что может быть нам полезна.
На красивом лице Доминика выразилось отвращение, и он спросил:
– Ты предлагаешь, чтобы я пошел на адьюльтер? Вступил с ней в связь?
– Нет, но если бы ты остался с ней в хороших отношениях и держал уши и глаза открытыми, было бы полезно. Я понимаю, что прошу тебя об очень большой услуге, особенно потому, что ты только что женился, и я вовсе не хотел бы подвергать опасности твой брак. Но если бы ты мог увлечь леди Дебору, поддержав с ней знакомство, было бы полезно. Это продолжится не больше нескольких недель, ну, может, месяцы другой.
t – Лицо Доминика не выдавало чувств, бушевавших в его душе, и он сохранял молчание. Джейсон добавил:
– Что бы ты предпочел – участвовать в неприятной, но короткой игре или увидеть Луизиану потерянной для республики?
На этот вопрос Джейсон получил единственно возможный ответ:
– Ладно. Я это сделаю, и надеюсь, что Бог поможет мне не потерять жену.
Глава 19
Мелисса заметила невеселое настроение мужа, но мудро не показала этого. Она сгорала от любопытства – так ей хотелось узнать, о чем шел разговор в библиотеке, однако ее робкие попытки выяснить, о чем шла речь, были встречены таким гневным взглядом, что вопросы застряли у нее в горле.
Она наслаждалась вечером в Дубовой Лощине. Новобрачная боялась первого появления на людях из-за сложных отношений с мужем, но все ее страхи улетучились, как только Джош заключил ее в свои объятия и загудел, какое для него удовольствие видеть ее. Приветствие Джоша задало вечеру тон, и Мелисса непринужденно вовлеклась в беседу. Кроме Джейсона и Катарины Сэвэдж, все остальные были членами семьи. Получился спокойный милый вечер.
Вспоминая, как ей приятно было говорить с Леони и Катариной, Мелисса слегка опечалилась, что через несколько дней ее новые подруги уезжают – для Катарины и Джейсона это был прощальный вечер, они приглашали посетить их в Терр-ду-Кур в любое время, а Леони и Морган возвращались в Шато Сент-Андре на юге штата.
На следующее утро, когда они с Домиником наслаждались ароматным кофе. Мелисса почти с тоской спросила:
– Может быть, нам действительно поехать в Терр-ду-Кур и Шато Сент-Андре?
Мысли Доминика вернулись к неприятной беседе с Джейсоном и Морганом, и он раздраженно ответил:
– Очень нескоро я увижу своего хитрого братца и его дружка! Вот единственное, что могу сказать! В ответ на удивленный взгляд Мелиссы он добавил:
– Шучу, дорогая! Если ты хочешь, мы можем прекрасно провести наше первое Рождество в Шато Сент-Андре, и я уверен, ты получишь удовольствие от магазинов Нью-Орлеана, подберешь новую мебель и всякую всячину для нашего дома в Тысяче Дубов.
Впервые за несколько дней Доминик упомянул Тысячу Дубов. Уставившись в свою фарфоровую чашку. Мелисса робко спросила:
– А когда мы поедем в Тысячу Дубов? – и застенчиво добавила:
– Я очень хочу увидеть свой новый дом.
Затем, боясь, что он может не так ее понять, она быстро сказала:
– Но только это не потому, что мне здесь плохо!
Поерзав на стуле, она с неподдельным удовольствием оглядела веранду.
– Такое прелестное местечко! И я уверена, что буду по нему ужасно скучать.
Доминику тоже показалось, что самое лучшее сейчас – поехать в Тысячу Дубов, и он с горячностью сказал:
– Отличная идея! Мы, поедем очень скоро! Конечно, тебе не терпится увидеть новый дом!
Он с удовольствием подумал, что несколько миль лягут между ним и Деборой Боуден, которая может осложнить его и без того хрупкий брак. Доминик весело сказал:
– Дом еще не готов к нашему приезду, но ты составишь список самого необходимого, и мы поедем в Натчез, посмотрим, что там есть. Ты можешь купить все, что захочешь.
Мелиссе следовало бы остудить свою горячность, но она понятия не имела о скрытых мотивах такой готовности мужа на переезд в Тысячу Дубов, и ее глаза засветились озорством:
– Тебе лучше не разбрасываться обещаниями. Я могу стать очень алчной женой. – Сказав это, Мелисса вдруг заметила, как невеселая улыбка пробежала по лицу мужа. Нет, она снова ведет себя неразумно. Легкость в ее тоне исчезла, и она спокойно добавила:
– Не бойся, я не буду расточительна. – Она поджала губы. – Пример моего отца научил меня быть бережливой и осторожной с деньгами.
Предмет разговора был исчерпан, но ее слова озадачили Доминика. Он вышел из дома с хмурым лицом. То ему казалось, что Мелисса и впрямь беззастенчивая хищница, а то… Слабое подобие улыбки появилось в уголках его губ… А то она полностью обезоруживала его, заставляя поверить, что циничная мысль выйти за него замуж из-за денег никогда не приходила ей в голову. Какова же Мелисса на самом деле?
Доминик вернулся к более приятным мыслям, связанным с предстоящим переездом в Тысячу Дубов. Они с Мелиссой займутся устройством дома вместе. И это будет далеко от Деборы Боуден. К несчастью, Доминик быстро понял, что в ближайшее время им с Мелиссой не придется ехать в Тысячу Дубов. Поступив так, он нарушил бы свое обещание. Да, необходимость иметь дело с леди Боуден была отвратительна, но он должен узнать о деятельности ее брата, деятельности, которая может навлечь бедствие на его страну. Это задание он должен выполнить. Как он будет себя чувствовать, с тяжелым сердцем спросил себя Доминик, если опасения Джейсона о том, что Латимер – подстрекатель мятежа в северных пределах Луизианы, окажутся правдой, а он будет безмятежно проводить время в Тысяче Дубов? Ну уж нет, никогда в своей жизни он не прятался от борьбы, не может спрятаться и теперь! И неважно, что станет с его браком!
Возможно, это даже хорошо, что они еще поживут близ Батон-Ружа: он разрешит свои сомнения насчет Мелиссы и узнает об истинных причинах ее брака с ним. Если в основе его лежал расчет, то Тысяча Дубов не будет осквернена присутствием этой женщины, памятью о ней…
Не зная, как объяснить Мелиссе внезапную перемену решения, Доминик вздохнул и медленно повернул свою лошадь назад, чувствуя, что ведет себя не лучше своей капризной молодой жены.
Оставив лошадь конюху, Доминик не спеша пошел к дому, придумывая на ходу объяснения своему странному поведению. Но ни одно из них не годилось. И когда его взгляд остановился на гнедом мерине Захария и большом жеребце Ройса, привязанных к железному крюку возле угла дома, его сердце оборвалось. «Господи, – взмолился он, – если бы Мелисса еще не успела рассказать брату и Ройсу о сборах в Тысячу Дубов!» В тени раскидистого дерева перед домом стояла повозка с цветастым верхом и изящная черная кобыла, впряженная в нее. Похоже, что в его отсутствие, весьма краткое, прибыла целая компания!
Доминик вошел в дом, стараясь скрыть раздражение. В сердце кольнуло – кроме членов семьи и родственников, был только один человек, у которого хватило бы бесцеремонности приехать без приглашения. И он не удивился, войдя в главный салон и увидев Дебору Боуден на гобеленовой софе, жеманно попивающую чай; Захарий сидел в кресле, обитом дамасским шелком, которое, казалось, готово было развалиться под его тяжестью; Ройс стоял возле камина, опираясь рукой на полку.
Мелисса с подчеркнуто вежливым и настороженным выражением лица сидела напротив Деборы и при появлении Доминика посмотрела на него со смесью облегчения и чего-то еще, не сулившего ему ничего хорошего. Его жена – и это было ясно – не испытывает удовольствия от компании, в которой неожиданно оказалась. И если он прочел ее взгляд верно, сейчас он сам попадет в очень нелегкое положение.
Тепло улыбаясь всем сразу, Доминик весело сказал:
– Так приятно вас видеть! – Посмотрев на Ройса, он добавил:
– Я как раз ехал к тебе, но у меня порвалось стремя, и я вернулся. Мы, должно быть, разминулись.
Иронический блеск появился в глазах Ройса, и он сказал:
– Как нам повезло, что ты вернулся. Мелисса только что угостила нас новостями.
Захарий, очень красивый, в прекрасно сшитом жакете бутылочно-зеленого цвета, широко улыбаясь сказал:
– Да, моя сестренка пригласила меня с вами. Надеюсь, ты не возражаешь?
Доминик слабо улыбнулся. Он пытался найти выход из трудного положения, но Дебора, поставив чашку чая, поднялась и по-девичьи легко порхнула ему навстречу:
– О, Доминик! Мне так хочется, чтобы ты передумал! Скажи, что останешься здесь! – Бросив взгляд на Мелиссу, она продолжала:
– Я едва знаю твою молодую жену, и, если вы улизнете, у нас не будет времени подружиться!
Отвернувшись от Доминика, в голубых волнах своего шелкового наряда, она поплыла к Мелиссе. Коснувшись легонько ее плеча, Дебора проворковала:
– Она такое милое создание. Я думаю, что несправедливо с твоей стороны увозить ее в такую глушь. Ей лучше остаться здесь. Я просто уверена в этом!
Лицо Доминика словно окаменело. Ройс осторожно начал:
– Я думаю, леди Дебора права. Ты должен остаться здесь. – Бросив на Доминика многозначительный взгляд, он добавил:
– От тебя требуется нечто такое, чего ты не сможешь сделать в Тысяче Дубов.
– Видишь! – весело защебетала Дебора. – Даже Ройс думает так же, как я! – С умоляющей улыбкой она подошла почти вплотную к Доминику. – О, ну скажи! Скажи, что ты остаешься!
Кляня Джейсона на чем свет стоит, а заодно и Ройса с Деборой, Доминик отвел взгляд от Мелиссы, пытаясь изобразить веселость:
– Ну, так уж и быть! Мы побудем здесь еще немного. – Взглянув на жену, он мягко спросил:
– Ты, дорогая, не возражаешь?
Вежливая улыбка застыла на губах Мелиссы, и она, скрепя сердце, любезно ответила:
– Ну, конечно, мой милый! Все будет так, как ты хочешь.
Только Доминик заметил возмущение и боль в ее золотисто-карих глазах. Но сложившаяся ситуация находилась вне его контроля.
– Это чудесно! – заявила Дебора. – Мы будем устраивать пикники, покатаемся по реке, и будет много-много веселого и приятного!
– И что же ты делала в это утро? Тоже каталась по реке? – спросил Доминик, наливая чай и жалея, что нет ничего покрепче – виски например.
Дебора заколебалась:
– Ну, не то, чтобы… Я хотела утром показаться, но вспомнила, что на днях оставила свои перчатки в Уиллоуглене. Когда Захарий узнал, что я одна, то захотел сопровождать меня. По дороге мы встретили Ройса, и узнав, что он направляется сюда, решили присоединиться к нему.
– Ну, а я очень огорчен, что Мелисса и Доминик не поедут в Тысячу Дубов. Мне так хочется увидеть это место, – сказал Захарий, уловив беспокойство в глазах сестры.
– О, Захарий! – закричала Дебора, надув прелестные губки. – Как ты можешь думать об съезде и о том, чтобы оставить меня здесь?!
Захарий застенчиво улыбнулся и что-то проговорил, беседа перешла на другое.
Чуть позже, прощаясь со своими гостями, Мелисса решила, что она достойна награды за вежливое поведение. Если бы ей пришлось слушать болтовню Деборы еще какое-то время… Если бы ей пришлось и дальше наблюдать, как брат не сводит глаз с нее… И если бы она должна была сидеть еще хоть минуту и улыбаться, глядя на то, как эта шлюха вьется вокруг ее мужа… На душе Мелиссы было невыносимо тяжело.
Если у нее были сомнения насчет преднамеренности встречи Доминика с леди Боуден, если она надеялась, что между ними ничего нет, то теперь все для нее стало на свои места: ведь Доминик дал себя уговорить остаться близ Батон-Ружа и, следовательно, Деборы Боуден. «Ну конечно, он не хотел уезжать, оставлять свою пассию», – думала со злостью Мелисса. Неопределенность, которую она хотела рассеять, только сгустилась. Мелисса сердито развернулась, в ее топазовых глазах горел огонь битвы.
Ей стало абсолютно ясно: Доминик не любит ее, его заставили на ней жениться; но она не собирается отдать его без боя – и уж, конечно, не Деборе Боуден! «В конце концов, – подумала Мелисса со смирением, – она покажет ему, что такое примерная жена!» Она постарается быть образцовой женой, поправилась Мелисса, сознавая, как это будет нелегко.
