Текст книги "Соблазн ей к лицу"
Автор книги: Ширли Басби
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 21 страниц)
Ширли Басби
Соблазн ей к лицу
Глава 1
– Ты думаешь, он может быть жив? – спросил Чарлз, глядя на пляшущее в камине пламя.
Его кузен Джулиан, лорд Уиндем, бросил на него задумчивый взгляд. Он сразу понял, о ком речь. Рауль Уэстон, сводный брат Чарлза. Настоящее чудовище. Ублюдок, погибший два с половиной года назад.
Джулиан разлил по бокалам коньяк и протянул один из них кузену.
– Мы оба стреляли почти в упор. Минимум две пули вошли ему в грудную клетку. Он рухнул как подкошенный, крови было море. После такого не выживают. Подобные раны смертельны.
Губы Чарлза изогнулись в подобии улыбки.
– Но ведь тело так и не нашли.
Джулиан нахмурился:
– Да, это так. Но поверь, если этот сукин сын и не умер мгновенно, то протянул все равно недолго. Быть может, он сумел заползти в какую-то дыру, пытаясь спрятаться, да там и упокоился. – Сев в кресло напротив огня, он накинул на ноги теплый плед и сделал глоток коньяка. – С той ночи Нелл не видела ни единого сна про Рауля Уэстона. Это лучшее доказательство того, что ублюдок сдох.
Чарлз кивнул задумчиво, как будто слова кузена его убедили. Он помнил события той жуткой весны, словно и не минуло двух с лишним лет. Много воды утекло с тех пор, память пыталась избавиться от кошмарных образов прошлого, но они все равно возвращались, словно назойливые мухи. Той весной, в один далеко не прекрасный день, Чарлз узнал, что его сводный брат ненавидит его лютой ненавистью, желает убить и прибрать к рукам фамильное гнездо Стоунгейт. Но и это было еще не всё! Рауль убивал юных девушек… чудовище, исчадие ада!
Чарлз медленно выдохнул, желая успокоиться. Он напомнил себе, что Рауль давно мертв. В ту злосчастную ночь пролилась не только его кровь, погибла и мать Рауля, София, приходившаяся Чарлзу мачехой. Погибла от его руки. Чарлз сделал глоток крепкого напитка и поморщился, вспоминая детали. Он выстрелил в Софию в упор и, Бог свидетель, сделал бы то же самое снова, возникни необходимость. Воспоминания, словно темное облако, подползали ближе, клубились вокруг, и, несмотря на жар камина, Чарлза слегка зазнобило.
Снаружи в темноте ноябрьской ночи завывал ледяной ветер, он ломился в окна и двери, пытался натиском взять каменные стены особняка. Должно быть, он с особой яростью рвал одежду на случайных путниках, в этот недобрый час оказавшихся вне дома, но в библиотеке старого Уиндем-Мэнора было тепло и уютно. Однако дурные воспоминания терзали Чарлза не меньше, чем порывы осеннего ветра за окном. Напрасно он гнал их прочь, пытался встряхнуться и переключиться на что-то другое. Даже пляшущие желтые огни оплывших свечей не в силах были разогнать мрак в его душе.
– Такое ощущение, что ты продолжаешь сомневаться в смерти Рауля, – заметил Джулиан, вопросительно приподняв брови.
– Было бы куда проще, если бы тело нашли, – признал Чарлз с горечью.
– Повторяю: пули пробили его грудь. Никто бы не выжил после таких ран.
– Но мы, черт возьми, обыскали всю пещеру, обшарили каждый проклятый угол. Куда исчезло тело?
– Рауль был хитрым сукиным сыном. Наверняка он нашел какую-то расселину, забрался в нее в надежде спастись, да там и умер. – Джулиан хмыкнул. Ему не нравилось, что они обсуждают давние события, от которых по коже шли мурашки. Ведь он едва не потерял жену, Нелл, а также еще не рожденного младенца! Он пригладил ладонью волосы и протяжно вздохнул: – Видишь ли, я тоже хотел бы найти тело. Увы, его не было, хотя мы обыскали каждую пядь земли. Однако вспомни: пещера огромна, в ней много расселин и ниш. Мы могли пройти мимо умирающего Рауля и не заметить его. Если тело не найдено, это не означает, что Рауль жив.
Чарлз кивнул. Логика твердила, что кузен прав, но сомнения точили его, словно в сердце сидела здоровенная заноза. Он даже махнул рукой, словно отгоняя дурные мысли прочь. Затем улыбнулся Джулиану:
– Но мы неплохо справились в ту ночь, верно?
Джулиан усмехнулся:
– Господь свидетель, ты прав. Мы спасли Нелл, ребенок не пострадал… а та версия с похищением Нелл и Софии, что ты скормил общественности, оказалась блестящей. Застреленный неизвестным безумцем Рауль, пытавшийся спасти свою бедняжку мать… отличная мысль сделать Рауля героем, чтобы честь семьи не пострадала. Эта версия прекрасно маскировала все подозрительные детали, отвечала на все вопросы, которые могли возникнуть у сплетников и полиции. Вспомни, с каким рвением местные правдолюбы бросились искать тело «несчастного» Рауля, а также следы неизвестного безумца!
Чарлз сделал глоток коньяку.
– К тому же это позволило мне без проблем унаследовать состояние мачехи и Рауля. – В его голосе прозвучали горечь и брезгливость.
– Это тебе неприятно? То, что ты разбогател на их смертях?
Чарлз пожал плечами:
– Иногда мне приходит в голову такая мысль. Нет… довольно часто. – Выпятив подбородок, он неотрывно смотрел в пузатый бокал с коньяком. – Ведь я с трудом выносил Софию. Постоянно надеялся, что она исчезнет из моей жизни навеки, а Стоунгейт перейдет в мое полное распоряжение. И мое желание исполнилось. Я получил ее состояние – а это огромные деньги, сам знаешь. Но спроси, рад ли я этому…
– Более всего ты желал вернуть Стоунгейт, который всегда принадлежал тебе, Чарлз, – покачал головой Джулиан. – София была его временной хозяйкой. Стоунгейт лишь вернулся к своему законному владельцу. Имение принадлежит тебе по праву рождения.
– Однако радость обладания землей померкла со смертью мачехи. Даже из могилы она умудряется омрачать мое существование, – вздохнул Чарлз. – Мне жаль, что именно моя пуля оборвала ее жизнь.
– А я рад, что тебе хватило сил застрелить Софию. Не представляю, что бы она сделала, не нажми ты на курок! Не забывай, она знала, прекрасно знала, какой мерзостью занимается ее сын, но была готова разорвать на части любого, кто мог причинить вред Раулю. София, ни секунды не колеблясь, убила бы каждого из нас. Ей было известно, каким чудовищным пыткам подвергал ее сын невинных девушек. Долгие годы она покрывала его преступления, молчала об убийствах инасилии! – Джулиан перевел дух. – Она помогла Раулю похитить Нелл. С той же легкостью она помогла бы ему убить и мою любимую, и моего нерожденного сына. Да я благословляю пущенную тобой пулю!
Чарлз хмыкнул, поднялся и подошел к буфету, чтобы снова налить коньяка. Обернувшись к кузену, он вопросительно поднял бровь, но тот отрицательно качнул головой. С бокалом в руке Чарлз подошел к камину, оперся плечом о мраморную стойку и уставился на оранжевые языки пламени.
Джулиан окинул взглядом его строгий, прямой силуэт. Они всегда были близки с кузеном, и лишь однажды между ними пролегла трещина, которая, по счастью, успела затянуться, когда выяснились ранее неизвестные обстоятельства.
Двоюродные братья были высокими и подтянутыми молодыми мужчинами с густой темной шевелюрой и яркими зелеными глазами – это были фамильные черты всех Уэстонов. Лица обоих были суровы, они часто хмурились, но эта мрачность не лишала братьев привлекательности. Причем Чарлза можно было даже назвать красавцем. Отец Чарлза и отец Джулиана были близнецами – возможно, именно потому они были похожи друг на друга даже больше, чем иной раз родные братья. Впрочем, сходство оказалось только внешним. Чарлз был человеком рисковым, и в то же время ему были присущи спокойствие и рассудительность, которых не хватало Джулиану.
Впрочем, если бы Джулиана воспитывала мачеха, эта ведьма София Уэстон, кто знает, каким бы он стал. Отец Чарлза, заядлый игрок и волокита, растратил все фамильное состояние, и только брак с богатой наследницей помог Харлану избежать полного краха и позора. После смерти мужа София ни одного дня не забывала указывать пасынку, благодаря кому он живет в роскоши и не знает нужды. Мачеха с удовольствием превращала жизнь Чарлза в череду унижений, а последние несколько лет стали для него настоящим адом.
К сожалению, та безупречная версия событий, которую они представили соседям, не избавила их от косых взглядов и перетолков. Все знали о той неприязни, которую испытывал Чарлз к мачехе, а потому сплетники болтали, что смерть Софии наверняка не сильно расстроила пасынка, получившего огромное наследство.
Тишина, повисшая в библиотеке, становилась напряженной, и Джулиан предпочел прервать молчание:
– Давай-ка оставим прошлое в покое! Зачем вспоминать былое? Лучше скажи мне: бросил ли ты нелепую затею с переездами с места на место? Оставайся на зиму в Стоунгейте.
– Я еще не решил. Для меня Стоунгейт полон призраков того самого прошлого, о котором ты даже не желаешь говорить. Слишком много дурных воспоминаний связано с этими стенами. Летом поместье оживает, все вокруг цветет, но зимой тут одиноко и неуютно. Провести всю зиму запертым в каменном мешке, ходить по тем же коридорам, по которым блуждают привидения Софии и Рауля… – Чарлз поежился и усмехнулся.
– Я знаю, что тебе нужно, – сказал Джулиан, и его глаза хитро блеснули. – Ты должен жениться и завести ватагу детишек. Их шумная беготня прогонит любых духов. Поверь, я знаю, что говорю!
Словно само провидение желало прибавить веса его словам, ибо уже через мгновение дверь в библиотеку распахнулась и к Джулиану подбежал малыш с густой копной черных волос. По-видимому, мальчонка, которому было всего два года, как-то сумел перехитрить свою внимательную няньку и сбежал из-под ее надзора.
Малыш бросился к отцу, лишь коротко взглянув на Чарлза и мимолетом ему улыбнувшись. Он путался в длинной ночной рубашке, и оттого казалось, что он не бежит даже, а катится по библиотеке, как смешной пухлый комочек.
– Папа, папа! Нашел, нашел…
Джулиан торопливо отставил бокал с коньяком, чтобы протянуть к сыну руки.
– Кое-кто забыл о хороших манерах, – укоризненно, но с улыбкой сказал он. – Ну-ка, Адам, поздоровайся с дядей! – В его глазах светились такая нежность и любовь, что Чарлз не сдержал улыбки.
Джулиан очень гордился сыном, а тот факт, что малыш едва не погиб вместе с матерью, будучи еще в утробе, делал его любовь совершенно неистовой. Граф Уиндем баловал сынишку и прощал все его ребячьи шалости. Мягкий упрек в словах папы заставил Адама взглянуть наконец и на дядю.
– Здластвуй, – улыбнулся мальчик, блеснув темными глазами.
– Привет, медвежонок, – ласково кивнул ему Чарлз. – Ты успел подрасти с нашей последней встречи.
– Мама говолит, я буду выше папы, – с нескрываемой гордостью поведал Адам.
– Если будешь хорошо кушать, – раздался женский голос от двери. В библиотеку вошла жена Джулиана – высокая, изящно сложенная молодая женщина. Ее темные волосы были собраны в небрежный пучок на шее, темно-зеленое платье с высокой талией из легкой ткани чуть шелестело при ходьбе, изящный поворот головы и полуулыбка словно притягивали взгляд. Графиня Уиндем была из тех женщин, чей образ надолго остается в памяти.
Нелл подошла к Чарлзу и поцеловала в щеку.
– Рада тебя видеть. – Ее глаза цвета морской волны блеснули искренней радостью. – Останешься на ужин?
Чарлз покачал головой:
– К сожалению, нет. Я заехал лишь сказать, что проведу неделю в Стоунгейте. Максимум – две.
Нелл расстроила эта новость.
– Но ведь Стоунгейт – твой фамильный особняк. Почему ты приехал так ненадолго? Во всяком случае, пообещай, что отужинаешь с нами в будущую среду.
Чарлз слегка поклонился и поблагодарил:
– С великим удовольствием.
Когда дверь библиотеки закрылась, повисла гнетущая тишина. Однако Джулиан не торопился поведать, с какой целью позвал Чарлза к себе, и тот решил, что разговор подождет до среды. Ему еще предстояла не слишком комфортная поездка домой – по самой отвратительной погоде на свете.
– Пожалуй, мне пора, – сказал он, глядя в сторону окна, за которым бесновался зимний ветер. – И без того я задержался…
– Уверен? Может, останешься на ужин? Нелл будет рада…
Чарлз покачал головой:
– Подождем до среды. Тогда и поболтаем подольше.
Обратная дорога в Стоунгейт оказалась в точности такой неприятной, какой ее воображал Чарлз. Пронизывающий ветер, мелкий холодный дождик… Сырой туман пытался забраться за воротник, и Чарлз поторапливал лошадь, стремясь быстрее оказаться в спасительных стенах фамильного особняка. Когда вдали слабо забрезжили желтые фонари, подвешенные с двух сторон от входной двери, Чарлз вздохнул с облегчением: все призраки прошлого, ожидавшие его в стенах Стоунгейта, не могли сравниться с ледяным ноябрьским ветром.
Стоунгейт был родовым гнездом всех Уэстонов до того момента, как несколько десятилетий назад для владельца титула – графа Джулиана не был построен Уиндем-Мэнор. С тех пор у графа Уиндема появилось два дома, но Джулиан отдавал предпочтение Уиндем-Мэнору.
В холле Чарлза встретил Гартуэйт, дворецкий, который принял сырое, пахнущее осенним дождем пальто. Чарлз отказался от предложения поужинать в гостиной – в той самой, где Джулиан в честной дуэли застрелил лорда Тиндейла. Слухи о давнем происшествии до сих пор бередили умы высшего света. Велев принести немного свежего хлеба и сыра, Чарлз поднялся по лестнице в комнаты, когда-то принадлежавшие его отцу и мачехе. Когда лакей Бледсоу помог графу снять сапоги и жакет, Чарлз отослал его.
Сразу после смерти Софии он распорядился ликвидировать все следы пребывания мачехи в своих покоях. Во всем остальном здании декор остался прежним. Впрочем, от нелепейшего серебряного стола с вазой для фруктов он все же избавился. В спальне же вообще не осталось ни единого предмета, которого касалась рука Софии. Все эти серебряные побрякушки, которые так обожала мачеха, вызывали у Чарлза лишь раздражение и взывали к самым неприятным воспоминаниям. Теперь стены были задрапированы в шелк медового цвета, массивное изголовье кровати, выполненное из бронзы, украшал бархатный балдахин приглушенного зеленого оттенка с золотыми кистями. Теперь это была очень мужская спальня, и Чарлзу она нравилась.
Устроившись полулежа на банкетке у камина, нынешний хозяин имения, Чарлз Уэстон, не отрываясь смотрел в огонь. Даже когда в дверь тихонько постучал Гартуэйт, а затем внес в комнату поднос с хлебом, сыром, бужениной и фруктами, добавленными доброй поварихой, Чарлз не повернул головы. Поставив поднос на столик возле локтя графа, дворецкий деликатно покашлял.
– Изволите еще чего-нибудь, сэр?
Даже не взглянув на еду, Чарлз пристально уставился на большой буфет с баром за стеклянными дверцами.
– Графин с коньяком полон?
По лицу дворецкого скользнула тень недовольства.
– Да, милорд, я сам лично наполнил его час назад.
– Тогда это все, Гартуэйт. Можешь идти.
Поскольку старик колебался, Чарлз поморщился.
– Незачем стоять над душой, – сказал он. – Понимаю, что ты нянчил меня еще младенцем, укладывал в кровать и порой даже читал сказку на ночь. Но я давно вышел из возраста, когда для крепкого сна необходима история о феях и рыцарях. Меня вполне устроит бокал коньяку. Не думай, что осуждение на твоем суровом лице пристыдит меня и наставит на путь истинный.
– Не мне вас судить, милорд. – Гартуэйт поджал губы, – Свести себя в могилу безмерным употреблением спиртного – ваше право, однако хочу заметить, что именно такой судьбы пожелала бы вам покойная мадам.
Чарлз отрывисто хохотнул.
– Вижу, куда ты клонишь. Хорошо, я съем проклятую буженину и не буду напиваться до бессознательного состояния. По крайней мере сегодня.
Гартуэйт сдержанно кивнул, впалые глаза на морщинистом лице сверкнули торжествующе, словно он одержал невесть какую победу.
– Доброй ночи, милорд. – И он вышел, прикрыв за собой тяжелую дубовую дверь.
Особняк наполняла приятная тишина, которую нарушали лишь потрескивание дров в камине да глуховатый звук капель дождя, стучавших снаружи в окна. В такой тишине легко отключиться от мирских дел и полностью расслабиться, однако Чарлзом по-прежнему владело смутное беспокойство. Он отнюдь не преувеличивал, когда говорил кузену, будто особняк наполнен призраками прошлого. И речь шла не только о покойной мачехе и Рауле.
Чарлз смотрел на рыжие языки пламени, и перед ним всплывало лицо Джона, его старшего брата, уже более десяти лет как покойного. Джон был опорой и поддержкой отцу; уверенный в себе, сдержанный и очень доброжелательный, он служил примером не только Чарлзу, но и Харлану…
Чарлз поднял бокал, мысленно приветствуя призрак покойного брата. «Ты был лучшим из нас», – с горечью подумал он, делая глоток крепкого напитка. Самым смелым, но погиб от руки подлого, безумного человека, Рауля. На мгновение жгучая ярость поднялась в Чарлзе, но он привычно подавил ее, сделав еще один глоток коньяку. Да, Джон погиб, но умер и его убийца. Счастье еще, что отец так и не узнал, что именно его младший сын поднял руку на старшего! Стоунгейт должен был перейти по наследству к сыну Джона, Дэниелу…
Чарлз прищурился, глядя на огонь, вновь перебирая в памяти события прошлого. Увы, недолго Дэниел владел Стоунгейтом. Сколько? Год? Два? Рауль представил неопытного, юного и доверчивого Дэниела лорду Тиндейлу, известному повесе и игроку, тем самым предрешив его дальнейшую судьбу. За короткий срок Дэниел проиграл все, что досталось ему от матери, и, не справившись с горем и позором, покончил с собой. Мог ли Рауль знать заранее, чем закончится знакомство юного графа с Тиндейлом? Или сам дьявол руководил его действиями, мостил путь в ад? Увы, эту тайну Рауль унес с собой в могилу, где бы она ни располагалась.
Чарлз снова глотнул коньяка.
Все они ушли: его отец Харлан, Джон и его сын Дэниел, Рауль и София. Чарлз остался единственным продолжателем семейного рода и теперь сидел у камина в своем фамильном особняке наедине с призраками и глубоким чувством вины, а также миллионом вопросов, которым суждено остаться без ответа.
Как он мог прожить столько лет под одной крышей с Раулем, не замечая росшего и крепчавшего в том зла? Обаяние и доброта брата были лишь красивой маской, за которой набирался сил жестокий убийца, извращенец, чудовище, чье подсознание грезило безумными, бесчеловечными идеями.
Вздрогнув от отвращения, Чарлз напомнил себе, что Рауль приходился ему всего лишь сводным братом и дурная его кровь была, должно быть, унаследована от Софии. В любом случае Рауль давно был мертв и не представлял больше никакой угрозы…
Но так ли это?
Чарлз прикончил одним глотком остатки коньяка.
Встав с банкетки, он прошел в гостиную, которая была смежной с его спальней. Он зажег пару свечей на стенах, и на пол гостиной упали два круга света. Пройдя к столу, Чарлз выдвинул нижний ящик и достал свернутый пополам конверт. Осторожно вытянув из него лист бумаги, он вгляделся в слова, выведенные ровным, четким почерком, и вздохнул. Содержание письма, увы, оставалось неизменным.
Взяв конверт и послание с собой, Чарлз вернулся в спальню, налил себе новую порцию коньяка и вновь устроился на банкетке у огня. Какое-то время он смотрел в огонь, затем с тяжелым сердцем принялся за чтение.
Это было письмо виконта Тревельяна, не то чтобы приятеля, скорее, хорошего знакомого Чарлза. Тревельян был лучшим другом Рауля, тот частенько гостил у него в Корнуолле, иногда оставаясь там на несколько дней и даже недель. После смерти Рауля Чарлз продолжал поддерживать отношения с виконтом, равно как и с другими его приятелями, тщетно надеясь, что однажды ему удастся приоткрыть завесу над тайной личности Рауля. Неужели даже они, его лучшие друзья, не видели, какой демон скрывается под маской приветливого и компанейского человека?
Послание виконта было ответом на письмо Чарлза, которое тот послал ему несколько месяцев назад, прежде чем отправился в одно из своих традиционных путешествий по Британии. Конечно, Чарлз предпочел бы побывать и в соседних странах, но война с Наполеоном отрезала дорогу на континент, поэтому он мог посетить только Уэльс, Шотландию и морским путем Ирландию. Впрочем, Чарлзу было все равно, куда ехать, – лишь бы не задерживаться слишком долго в ненавистном Стоунгейте.
Чарлз не слишком внимательно пробежал глазами лондонские новости за прошедшую неделю в пересказе Тревельяна, затем прочел о возвращении виконта в Ланьон-Холл, что в Корнуолле близ Пензанса. Тревельян высказывал предположение, что задержится в родном имении на все зимние месяцы до начала весеннего светского сезона. Судя по тоскливому тону, каким описывал виконт предстоящую зиму, однообразные будни в Ланьон-Холле заранее расстраивали этого любителя балов и пирушек. Но отнюдь не эту часть письма торопился перечесть Чарлз. Добравшись до последних абзацев, он принялся читать более вдумчиво, взвешивая каждое слово виконта, ища в нем особый смысл. И вновь в груди возник и начал расти холодный комок подозрений, который терзал его уже какое-то время.
И наконец привычное однообразие дней было прервано из ряда вон выходящим событием. На прошлой неделе вся округа обсуждала страшную находку: местный фермер обнаружил изувеченное женское тело. Сейчас все только об этом и говорят. Ходят слухи, что несколько месяцев назад уже находили мертвую женщину в таком же состоянии, но это всего лишь слухи, которым нет подтверждения. Личность погибшей до сих пор не установлена, по крайней мере на момент написания этого письма. Местные власти – погрязшее в мелких кражах старичье – только разводят руками. У них нет ни опыта, ни, похоже, желания всерьез заниматься столь страшным делом. Полагаю, они и пальцем о палец не ударят, чтобы найти убийцу…
Чарлз перечитал эти строки несколько раз, словно боялся что-то упустить. Могла ли идти речь о простом совпадении? Или же все-таки… что? Неужели он на самом деле верил в то, что Рауль жив и продолжает творить зло? Мог ли человек, которого все считали покойным, каким-то непостижимым образом выжить и перебраться в Корнуолл?
Но разве травмы Рауля не были смертельными? Выстрелы в упор, огромные рваные раны… как можно уцелеть после такого? Или сам дьявол уберег это исчадье ада от неминуемой гибели? Но куда может спрятаться тот, на кого объявлена охота? В какую нору забиться?
Чарлз нахмурился. Деньги. Только деньги могут дать тайный кров и пишу тому, кто не хочет афишировать свое присутствие на этой земле.
Будучи единственным наследником Софии после очевидной смерти Рауля, Чарлз как-то не придал значения мелким пунктам ее завещания, касающимся остальных выплат отдаленной родне. Потрясенный и утомленный событиями той давней ночи, когда погибли сводный брат и мачеха, Чарлз не слишком внимательно слушал адвоката, зачитывавшего последнюю волю Софии. Могла ли мачеха предполагать, что страшные преступления ее сына однажды выплывут наружу и ему придется искать убежище? Могла ли она оставить ему тайный фонд, назначить содержание, завещать небольшой домик в глуши, где может укрыться преступник? Какой бы ни была София, ее нельзя обвинить в глупости. Она была умна и чертовски предусмотрительна, а ее изворотливый ум вполне мог просчитать все на несколько ходов вперед. Конечно, стань властям известно истинное имя страшного убийцы молодых женщин, начнись за Раулем охота, он ни за что не сумел бы получить свою долю состояния. Но София могла предусмотреть и такой поворот событий…
Отложив письмо, Чарлз снова глотнул коньяка. Пожалуй, стоило уже завтра связаться со своим поверенным и детально расспросить о завещании Софии.
Словно одержимый он опять взял письмо и пробежал глазами последние абзацы. Губы изогнула усмешка. А что, если скучающего виконта Тревельяна посетит гость, дабы помочь разогнать тоску? Скорее всего граф будет рад возможности пообщаться с давним приятелем холодными зимними вечерами.
Подняв бокал, Чарлз какое-то время разглядывал на просвет его содержимое, затем залпом допил напиток. Что делать? Остаться в Стоунгейте наедине с назойливыми подозрениями? Жить в неуверенности, делить стены родного особняка с привидениями и постоянно сомневаться?
Нет! Лучше отправиться в Корнуолл и постараться выяснить как можно больше с помощью ничего не подозревающего виконта Тревельяна.
Чарлз отставил пустой бокал. Он собирался совершить самый глупый поступок в своей жизни! Но цена наивного неведения могла оказаться слишком высокой.
Джулиан точно не одобрит поступок кузена, сочтет, что Чарлзом владеет навязчивая идея. Ну и пусть! Лучше сойти за безумца, чем всю жизнь жить в сомнениях.
