Текст книги "Скандал ей к лицу"
Автор книги: Ширли Басби
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 20 страниц)
Глава 14
Новость о том, что графиня ждет ребенка, который должен родиться летом, быстро разошлась по ближним и дальним окрестностям. Нелл была и польщена, и развлечена пышными поздравлениями, посыпавшимися со всех сторон на нее и Джулиана. Казалось, ее беременность обрадовала всех, от последней судомойки до высших английских пэров. Даже принц Уэльский прислал очень милое письмо с поздравлениями по поводу грядущего родительского счастья. Нелл не могла не чувствовать себя польщенной. Но самой большой драгоценностью стало письмо от отца. Она знала, что сэр Эдвард будет счастлив. Искренние гордость и удовольствие сквозили в каждом слове его послания. Он упомянул, что собирается ранней весной навестить ее, и сердце Нелл пело в груди от мысли, что она скоро снова увидит отца.
Леди Диану эта новость тоже привела в восторг. Когда Нелл сообщила ей о своей беременности, та воскликнула:
– О, моя дорогая! Как я счастлива за вас, за вас обоих! – Тень промелькнула на ее хорошеньком личике. – Мой покойный супруг и я надеялись завести собственного ребенка, но судьба распорядилась иначе. – Впрочем, она тут же отбросила меланхолию и лучезарно улыбнулась Нелл: – Я знаю, что Джулиан будет бесконечно счастлив стать отцом. Я же помню, в каком экстазе он пребывал, узнав о беременности Кэтрин, как много говорил о ней и ребенке, которого она носила... как грустил по ней и неродившемуся ребенку. – Сообразив, что слишком распустила язык, леди Диана вспыхнула: – Простите меня! Я не хотела бередить прошлое. – Помолчав, она серьезно добавила: – Он будет в восторге, говорю вам, просто в восторге от вашей беременности.
Стараясь сгладить неловкость от болтовни матери, Элизабет сердечно обняла Нелл и с сияющими глазами промолвила:
– Моему брату повезло с тобой, а теперь еще у тебя будет ребенок... Это так волнует. И подумать только, что мы с мамой будем всего в нескольких шагах, во Вдовьем домике. – Она заулыбалась. – Предупреждаю: мы забалуем твоего малыша.
Обед с Чарлзом, как его называла Нелл, прошел без сучка без задоринки. Чтобы округлить число гостей и потому, что они ей просто нравились, Нелл пригласила нескольких представителей местного дворянства: сквайра Чадборна и его жизнерадостную толстушку жену Бланш, а также их наследника, высокого тридцатилетнего красавца Пирса. Это оказался очень приятный вечер, Нелл и Джулиан вновь были осыпаны множеством поздравлений и добрых пожеланий, за их здоровье и здоровье еще не рожденного ребенка было поднято несколько тостов.
К окончанию трапезы, когда дамы удалились в золотой салон, предоставив джентльменам наслаждаться портвейном и другими винами, Нелл была вполне удовлетворена своим первым обедом в роли графини Уиндем. Все прошло должным образом, и кушанья – от грибных оладий, жареной трески, индейки с каштанами, телятины под галантином и запеченной говядины до тающего во рту крыжовенного крема, засахаренных апельсинов и яблок и великолепного камберлендского пудинга – были выше всяческих похвал.
Хотя Нелл не могла поставить это себе в заслугу, примирение Джулиана с кузенами, возможно кажущееся, очень ее порадовало. Никто из наблюдавших за ними в этот вечер не смог бы догадаться, что еще недавно их разделяла пропасть отчуждения.
Естественно, пока дамы пили чай и наслаждались сластями, которые подал им Диббль перед тем, как оставить гостиную, разговор зашел сначала о беременности Нелл, а потом о ремонте Вдовьего домика.
Нелл слушала дам вполуха. Ее мысли были заняты миссис Уэстон. Она очень старалась полюбить родственников Джулиана, но что-то во француженке было ей неприятно.
Когда леди Диана пересела на стул рядом с креслом миссис Уэстон, чтобы подробнее объяснить той какие-то свои новшества, осуществляемые во Вдовьем домике, миссис Чадборн заняла освободившееся место.
– Вы давно знаете Софи? – спросила Нелл у миссис Чадборн.
– О Господи, разумеется! С тех пор, как она вышла замуж за дядю его сиятельства, более тридцати лет, – вздохнула та. – Хотя, признаюсь, бывали случаи, когда я желала, чтобы он женился на ком-нибудь чуточку... поприятнее! Но тут ничего не поделаешь: у нее было большое состояние, а Уэстон очень нуждался в нем. – Миссис Чадборн задумалась. – Но, по-моему, это оказался удачный брак. Никогда ведь не предполагалось, что они женятся по любви. Харлан обожал Джона и мать Чарлза, Летти. Когда она умерла... – Грустное облачко пробежало по ее лицу. – Это было ужасное время для всех нас. Мы ведь росли все вместе, и когда Летти умерла... Что ж, когда она умерла, что-то умерло в самом Харлане. – Она потрясла головой и продолжала более кратко: – Софи была тем, что нужно Стоунгейту, и Уэстон понимал это. Полагаю, он был доволен своей сделкой. – Она улыбнулась. – Он был очень рад снова стать отцом и наверняка счастлив тем, сколько денег она щедро вкладывала в Стоунгейт. Поверьте, если бы не деньги Софи, Харлан оказался бы в весьма затруднительном положении. Она спасла его от разорения. Спасла Стоунгейт. Благодаря состоянию Софи ее сын очень благополучно устроен, и надо отдать должное Чарлзу, он никогда не завидовал младшему брату в том, что именно тот унаследует большое состояние, а не он. Несмотря на всю свою бесшабашность и буйство, Чарлз всегда присматривал за Раулем. – Миссис Чадборн покачала головой: – Господи, из каких только передряг он его не вытаскивал! Софи невыносимо избаловала сына. Чего стоят одни только рассказы о его женщинах... – Она замолчала, явно смутившись, и неловко осведомилась: – Э-э... вы ведь наслышаны о старом графе?
И когда Нелл кивнула, она добавила:
– В общем, некоторые говорят, что Рауль – это возродившийся старый граф... но гораздо менее щедрый. Скольким девушкам этот юноша испортил жизнь!.. – Миссис Чадборн бросила взгляд на миссис Уэстон. – В этом я виню только Софи... она обожает своего сына и не хочет слышать ни единого словечка против него. Она боготворит землю, по которой он ступает. Хотя полагаю, что это вполне естественно: Харлан женился на ней из-за денег, кого же еще ей любить? Но, как я уже говорила, Софи и Харлан жили хорошо. Пусть их союз не был браком по любви, они испытывали взаимное уважение, привязанность, даже нежность друг к другу.
– Понимаю, – медленно промолвила Нелл, нежданно проникаясь сочувствием к Софи, отождествляя себя с ней. Ее собственный муж тоже ее не любил... Возможно, у холодности и черствости миссис Уэстон была уважительная причина.
В комнату вошли джентльмены, и дружеская беседа с женой сквайра прекратилась. Остаток вечера прошел приятно, так что Нелл даже почти пожалела, когда гости разъехались.
Однако день был длинным и утомительным, так что, после того как они с Джулианом помахали вслед Чадборнам и Уэстонам, Нелл была рада отправиться в спальню.
Слова миссис Чадборн дали Нелл богатую пищу для раздумий, так что, забравшись в постель и задув свечу, она погрузилась в размышления. Хотя Джулиан женился на ней не ради ее состояния, как Харлан Уэстон на Софи, но их брак тоже был не по любви. Она вздохнула. Глядя на миссис Уэстон, она представляла себя тридцать лет спустя. Нет уж! Не дай Бог! Она снова вздохнула. Получалось, что мужчины Уэстоны способны были любить только раз в жизни. И эта их первая любовь навсегда стояла на пути других женщин. Харлан и его Летти, Джулиан и Кэтрин...
Грустные размышления прервало появление в спальне Джулиана. Он сбросил с плеч черный шелковый халат и скользнул к жене в постель. Он привлек Нелл к своему теплому обнаженному телу, и сердце ее бешено забилось.
Отведя локоны, он поцеловал ее в ухо.
– Ну что, мадам жена, довольна ты своим первым обеденным приемом в Уиндем-Мэноре?
Стараясь не замечать, как все ее непослушное тело откликнулось на его близость, Нелл прильнула к мужу. Играя с густыми темными волосами, которыми поросла его грудь, она сказала:
– Все прошло хорошо. Ты как считаешь?
– Несомненно. Особенно если вспомнить, каким рискованным предприятием это было. Нельзя было исключить того, что мы с Чарлзом могли вцепиться друг другу в горло... понукаемые Раулем и восторгами тети Софи, – пробормотал Джулиан с улыбкой в голосе.
– Мне нравится твой кузен Чарлз, – призналась Нелл. – Он вовсе не такой холодный и безразличный к другим, каким хочет казаться. Как ты думаешь?
Джулиан нахмурился. Он предпочел бы заняться любовью со своей очаровательной женушкой, но ей, кажется, хотелось сначала поговорить.
– Это и есть проблема Чарлза, – вздохнул он – Он принимает все слишком близко к сердцу, однако скрывает это под маской невозмутимости.
– Но почему?
– Я думаю... Возможно, потому, что тетушка Софи не всегда была добра к своим пасынкам, и когда на свет появился ее собственный сын... Она все сделает для своего Рауля, а вот Джона, Чарлза, а потом сына Джона Дэниела почти не замечала. – Он снова вздохнул. – Временами выносить тетю Софи очень нелегко, но в целом... я благодарен ей за спасение Стоунгейта и за то, что она придала устойчивости этой ветви семейства Уэстонов. Я, правда, не знаю, что случилось бы с дядей Харланом, если бы не было Софи. И с Чарлзом... Между ними нет особой приязни, но в прошлом она смогла несколько сдержать его буйства... пусть ее методы были не самыми милыми.
– Своим состоянием?
– О да, – с резким смешком отозвался Джулиан. – Она не раз била его этим по голове. Я иногда удивлялся, как это он не свернет ей шею. – Он погрузил нос в ее душистые пышные волосы. – Но хватит, давай поговорим о других вещах, кроме моих беспутных родичей.
– О чем, например? – беспечно спросила Нелл, ощущая, как твердеет, упираясь в ее бедро, его мужская плоть.
– О том, какой красивой ты была сегодня... – Его рука прошлась по ее животу. – И как чудесно растет у тебя внутри мой сын.
– Твой сын? – хмыкнула Нелл. – Откуда ты знаешь? А если я ношу дочь?
Джулиан потыкался носом в ее ухо.
– Ладно, пусть будет дочка. Я не возражаю против того, чтобы заполнить дом прелестными амазонками. Я буду ждать этого, но верю, что со временем ты подаришь мне наследника. – Его губы нашли ее рот, и он поцеловал ее страстно, крепко. Его руки скользнули под ее ночную сорочку и плотно легли на тугие груди. – И прямо скажем, – выдохнул Джулиан, – делать детей – занятие увлекательное. – Сорвав с Нелл сорочку, он отшвырнул легкую ткань в сторону и пробормотал: – По правде говоря, я не знаю ничего приятнее.
Склонив голову, он поймал губами один соблазнительный сосок и слегка его прикусил.
– М-м-м, сладкий, – промычал он, обводя языком напрягшийся бутон. – Слаще весенней клубники. – Он сильно втянул его в себя, и стрелы наслаждения пронзили все тело Нелл.
Позже они лежали рядом, сытые и ленивые, наслаждаясь сладостью отдыха после соития. Голова Нелл покоилась на плече Джулиана. Она упивалась этим моментом. Они так подходят друг другу, подумалось ей, но все же между ними пропасть. Пропасть, имя которой – Кэтрин.
Нелл не была трусихой, но ей пришлось собрать все свое мужество, чтобы спросить:
– Ты ее очень любил?
– Кого? – растерянно спросил Джулиан, не понимая вопроса.
– Кэтрин, – храбро уточнила Нелл.
Джулиан напрягся. С трудом сдержав рвущееся наружу проклятие, он резко сел на постели и, взволнованно проведя рукой по волосам, сухо осведомился:
– Какого черта! Какое отношение она имеет к нам? Она мертва, Нелл, мертва и похоронена. Забудь о ней!
– А ты можешь ее забыть? – с отчаянием спросила Нелл.
Одно лишь упоминание о Кэтрин вызвало в его душе бурю гнева и раскаяния. То, что было между ним и Нелл, было драгоценным, честным и чистым. Он не хотел ничем омрачить или загрязнить это чувство. Внести память о Кэтрин, о его браке с ней в их жизнь значит всколыхнуть всю связанную с этим грязь... Он безжалостно усмехнулся, вспоминая все уродство прошлого, всю ложь, всех любовников, которых она открыто демонстрировала ему... Он сомневался, что сможет объяснить Нелл, какой была в самом деле Кэтрин, и не показаться жалким и слабым рогоносцем... каким он, в сущности, был. И не мог он заставить себя рассказать ей о самом мрачном своем страхе, о том, что ребенок которого носила Кэтрин и о котором он горевал по сей день, возможно, не имел к нему никакого отношения, Как мог он высказать вслух все свое отвращение к женщине, которой дал обет уважать и защищать ее всю жизнь... обет, который он не выполнил... провалил полностью самым злосчастным образом? Если было на свете что-то, чего не хотелось ему обсуждать со своей второй женой, так это именно первую жену. Однако Нелл задала вопрос и заслуживала ответа. Сможет ли он когда-нибудь забыть Кэтрин? Нет, устало подумал он, Кэтрин он не забудет никогда.
– Нет, я не могу ее забыть. До конца дней своих я буду помнить о ней и ребенке, которого она носила, когда погибла. Но к нам это не имеет никакого отношения, – угрюмо произнес он, вставая и натягивая халат. – Это наш брак... и наше дитя. Я умоляю тебя, оставь мое прошлое в прошлом, где ему полагается быть. Пойми меня. Прими, как принял я, тот факт, что она мертва и похоронена... и этого ничто не изменит.
«Что ж, – безнадежно подумала Нелл. – Вот он и признался: он никогда не забудет божественную Кэтрин. На что мне надеяться? Не на что». Горечь поражения сжала ее сердце, и Нелл отвернулась от мужа.
– О, я прекрасно все понимаю, – пробормотала она, желая, чтобы он оказался за тысячу миль от нее, и с усилием притворно зевнула. – Простите меня, милорд, я очень устала.
Джулиан заколебался, но тон ее был явно прощальным и не поощрял к дальнейшей беседе. Он не хотел расставаться с Нелл на такой ноте. Более того, он вдруг понял, что вообще не хочет с ней расставаться. Он хотел от нее того, чего никогда не хотел ни от одной женщины: он хотел лежать рядом с Нелл всю ночь, ощущать тепло ее тела, слушать ее легкое дыхание и знать, что все долгие и тоскливые темные ночные часы она будет у него под боком.
Всего лишь простое упоминание имени Кэтрин, с гневом подумал Джулиан, погубило всякую возможность того, чтобы Нелл пригласила его остаться в ее постели. Господи, он же не собирается позволить этой ведьме достать его из могилы и разрушить его единственный шанс на счастье. Будь проклята ее черная душа! «Нет, Кэтрин, – мысленно поклялся он, – пускай в ход все свои ухищрения, но эту битву тебе не выиграть».
Джулиан сбросил с плеч халат и снова забрался в постель к Нелл. Притянув ее к себе, так чтоб они лежали, как ложки в коробке, он поцеловал ее в макушку.
– Я тоже устал и не могу придумать никакого более приятного места для сна, как под боком у моей жены.
Нелл очень постаралась сохранить накал своей обиды и гнева, ни в коем случае не смягчиться от его слов, приятных ее душе, однако это оказалось невозможным... она его любила. У нее перехватило дыхание: да, да, она вдруг поняла, что это правда. Она его любит! Безумно. Страстно. Всепоглощающе. Потрясенная своим открытием, она лежала тихо и наслаждалась теплом его прижавшегося к ней большого тела. Она любила этого мужчину. Когда и как это произошло, Нелл не знала.
Никакого предупреждения не было. Одну секунду она мирно спала, и в ее мозгу проплывали чудные сны о будущем ребенке, грезы о том дне, когда Джулиан признается ей в любви... а в следующий миг она оказалась в закопченной темнице, и ее оглушили крики несчастной женщины, перед глазами возникла картина кровавой бойни, истязаний, которые только одержимый безумием зверь мог причинить другому человеческому существу. Нелл боролась, стремясь вырваться из жестоких когтей кошмара, но они крепко держали ее, принуждая наблюдать жуткие вещи, происходившие в этом страшном месте. Она содрогнулась, когда этот Человек-Тень отвернулся от своей жертвы и потянулся за другой игрушкой, за тонким ножом с лезвием, отточенным остро, как бритва...
Как всегда, он стоял в тени, и у Нелл не было шанса разглядеть что-либо, кроме его роста и широких плеч. Однако, когда он повернулся за этим ножом, что-то колыхнулось у нее в голове. Она его знала. Она не могла бы его назвать, но какая-то глубинная уверенность пронзила ее: она встречала этого человека, разговаривала с ним. Человек-Тень был кто-то, кого она знала.
Нелл дико металась во сне, задыхаясь и вскрикивая. Джулиан проснулся в ту же секунду, как она задрожала. Он нашел на ночном столике свечу и быстро ее зажег. В колеблющемся свете было видно лицо Нелл, искаженное страхом и отвращением. Джулиан прикоснулся к ней, чтобы успокоить, но при первой же нежной ласке она закричала и подскочила на постели. Ее глаза были широко открыты, однако ничего не видели.
– Нелл, – мягко проговорил Джулиан, – проснись. Это кошмар. Ты в безопасности. Проснись, дорогая. Очнись.
Но она не могла очнуться. Глаза ее были устремлены на зрелище неописуемой жестокости. Ни в одном из ее прошлых кошмаров, на протяжении многих лет, не была она свидетельницей такой неуправляемой, неукротимой свирепости. До сих пор, какими бы жестокими ни были его действия, от убийцы исходило некое безжалостное любопытство, как будто его интересовала реакция женщин на каждую новую пытку. Но сегодня никакого любопытства не было. Была слепая безумная жажда причинить боль, жажда рвать, резать, терзать.
Добрые слова, нежные поглаживания не оказывали никакого влияния на Нелл, и Джулиан в отчаянии ударил ее по щеке. Она задохнулась, поперхнулась, и взгляд ее прояснился. Бледная, дрожащая, она бросилась в объятия мужа и, уткнувшись ему в плечо, зарыдала, бормоча:
– Это было ужасно. Ужасно. Я этого не вынесу.
Джулиан держал ее в объятиях, дожидаясь, когда буря рыданий и страха стихнет. Все, что он мог сделать, – это дать ей некое утешение, и он давал его, прижимая ее трепещущее тело к себе, поглаживая взлохмаченные каштановые локоны и приговаривая:
– Тише, дорогая. Ты в безопасности. Я с тобой и никому не дам тебя обидеть. Тише.
Постепенно ее рыдания стихли, но пальцы продолжали сжимать его плечи. Наконец она подняла голову и в мерцании золотистого света свечи прошептала:
– Джулиан, я его знаю.
Его взгляд остановился на ее глазах.
– Ты сегодня видела его лицо? – резко уточнил он. – Ты знаешь его имя?
– Нет, – покачала головой Нелл. – Просто в какой-то момент я инстинктивно поняла, что знаю его. Что я его встречала, разговаривала с ним. – Дрожь пробежала по ее телу. – Возможно, он кто-то, с кем мы беседовали в нашем доме.
Джулиан нахмурился:
– Но если ты не видела его лица, откуда ты знаешь, что это кто-то, кого ты встречала?
– Объяснить это я не могу, – призналась Нелл. – Но почему-то уверена, что это так. – И настойчиво добавила: – Мы его знаем. Он нам знаком.
Джулиан вгляделся в ее бледное лицо. Он видел потеки от слез на ее щеках, помнил ужас в ее глазах.
– Мне неприятно спрашивать тебя об этом, но не запомнила ли ты из нынешнего кошмара чего-то, что могло бы нам помочь?
– Только то, что он был в ярости. Он бросался, как дикий зверь, кипя от переполнявшей его злобы.
– Я удивляюсь, – размышлял вслух Джулиан, – что же могло так его разозлить.
– Не могу даже предположить. – Нелл содрогнулась и крепче прижалась к мужу. – Эта несчастная женщина...
– Ясно лишь то, что задача наша определена, – тряхнул головой Джулиан. – Должен признаться, что я без радости предвкушаю обследование всех этих злосчастных заброшенных, сырых и грязных темниц Девоншира. И страшно подумать, какие хитроумные сказки придется мне сочинять, чтобы мои друзья, родственники и соседи разрешили мне осматривать нижние этажи их домов.
Нелл усмехнулась уголком рта:
– Утешайся по крайней мере тем, что твои темницы вне подозрения.
– Да, – кивнул Джулиан, – за это стоит поблагодарить небеса. – Он очень серьезно посмотрел на Нелл: – Ты уверена, что это кто-то, кого мы знаем?
– Я в этом не сомневаюсь, – кивнула она.
– Что ж, будем надеяться, что нашим маньяком окажется Тиндейл! – прорычал он.
– Нет, это не Тиндейл, – покачала головой Нелл. – Тиндейл – блондин, а у Человека-Тени волосы темные... вроде твоих...
Глава 15
Джулиан не терял времени. На следующее утро, сидя в библиотеке, он составил список поместий, в которых, он знал, имеются темницы. В этом списке он выделил те, владельцев которых Нелл встречала. То, что он тоже был с ними знаком, имело второстепенное значение. Ключом к разгадке была Нелл.
Джулиан был уроженцем этих мест и потому хорошо знал большинство окрестных поместий. Когда первоначальный список был завершен, он с удивлением заметил, что многие из домов его друзей и родных были построены на месте бывших норманнских замков с темницами. Некоторые из их владельцев, вроде, например, сквайра Чадборна, гордились тем, что под их великолепными домами находятся мрачные темницы, и любили с удовольствием, невзирая на протесты, насильно затаскивать туда на экскурсию ничего не подозревающих гостей. Другие, вроде него самого, забывали об их существовании, пока кто-то или что-то не напоминало о них. Осмотреть темницы Чадборнов проблемы не составляло, а вот что касалось остальных. Он тяжело вздохнул. Если он не сумеет придумать внятного объяснения, зачем ему посещать все эти темницы, – все подумают, что он рехнулся. Джулиан криво усмехнулся. Он представил себе выражение лица Чарлза, когда попросит его разрешения прогуляться по обширным темницам, которые – он знал – находятся под Стоунгейтом. Да и доктор Коулмен вряд ли обрадуется, когда к нему обратятся с просьбой распахнуть двери подвалов под его Розовым коттеджем. Вот северный сосед Уиндемов, лорд Бекуорт, как и сквайр Чадборн, весьма был горд фамильной тюрьмой, так что побудить его показать ее труда не составит.
Последним в его списке был Джон Хантер, его лесничий и главный егерь. Конечно, его поместье было невелико, но его дом и несколько акров, его окружавших, завещанные ему старым графом, когда-то были отличным охотничьим домиком, построенным, по слухам, на руинах старого саксонского замка. Насчет достоверности саксонского происхождения дома Джулиан не был уверен, однако о наличии темниц знал не понаслышке: мальчишками он, Чарлз, Маркус и боязливо тянувшийся за ними Рауль обследовали их вдоль и поперек. Джулиан улыбнулся при этом воспоминании. О, как великолепно проводили они время, расхаживая по обширному мрачному помещению, пока Джон Хантер не обнаружил их и не напугал до полусмерти!
Джулиан нахмурился. В дополнение к уже перечисленным он, наверное, должен бы записать руины старой норманнской башни близ Даулиша и развалины монастыря, заброшенного со времен Генриха VIII. Других местных зданий с темницами или чем-то подобным он припомнить не мог. Поразмыслив над списком еще некоторое время, Джулиан отложил его в сторону и отправился на поиски жены.
Быстро найти ее ему не удалось, но опрос всезнающего Диббля разъяснил, что дамы находятся сейчас во Вдовьем домике.
– Они хотели посмотреть, как там продвигается работа, и кроме того, – добавил дворецкий, – насколько я понял, у них возникли некоторые разногласия относительно цвета шелковых драпировок в главном салоне.
Поскольку погода стояла отличная, редкая для второй недели февраля, а Вдовий домик находился меньше чем в миле от Уиндем-Холла, Джулиан решил прогуляться пешком. Он не следил особо за ходом обновления будущего жилища леди Дианы, а поскольку оно было расположено в четверти мили от главной дороги к Уиндем-Холлу и скрыто за деревьями окружающего леса, он изменений не замечал. Медленно шагая вдоль выбоин проселка, ведущего к Вдовьему домику, Джулиан пришел к выводу, что на прилегающей к нему территории работы еще не начинались.
Лес, точнее, лесные заросли теснились вдоль дороги, а в некоторых местах заходили на нее, превращая в узкую мрачную тропинку, над которой смыкались ветки деревьев. «Когда они покроются листвой, солнце сквозь них не проникнет, – подумал Джулиан. – Если бы я был пугливым, я не стал бы здесь прогуливаться». Достигнув последнего поворота извилистого пути, он увидел впереди Вдовий домик, поднимающийся над кольцом подъездной аллеи.
Джулиан приблизился к нижней ступеньке перед входом и огляделся по сторонам, удивленный тем, насколько красивее стало выглядеть это место после того, как подстригли кусты вокруг дома. Изысканные контуры здания больше не скрывали плющ и дикий виноград. Нависавшие над домом массивный дуб и липы были или срублены, или тоже подстрижены, и после сумрака подъездной аллеи открытое пространство казалось вдвойне привлекательным и радостным. Джулиан улыбнулся. Теперь, по крайней мере, внешне, этот дом не выглядел пристанищем злой колдуньи или колдуна. Широкая, выложенная кирпичом тропинка вокруг здания была окаймлена умело рассаженными розами, а клумбы пестрели веселыми головками желтых нарциссов. Отходящая от большой аллеи в противоположном направлении дорожка вела, если память не изменяла Джулиану, в конюшню. Здесь никто не жил со времен его прабабушки, так что его воспоминания рисовали это место заброшенным, заросшим дикой зеленью и постепенно разваливающимся. На протяжении многих лет домик всего лишь поддерживали от полного упадка. Теперь Джулиан порадовался перемене и устыдился, что позволил этому дому рушиться.
В воздухе звенели звуки молотка и пилы. Когда на его стук никто не отозвался, Джулиан подергал массивную входную дверь и, найдя ее незапертой, вошел внутрь. По контрасту с облагороженным внешним видом внутри царил хаос. Тут и там валялись мешки известки, доски, деревянные лестницы, стояли укрытая чехлами мебель, ведра с малопонятными жидкостями, лежали куски обоев и рулоны дорогих драпировочных тканей.
Впрочем, видны были и признаки некоторого прогресса, пол большого холла при входе был выложен роскошным мрамором в розовых прожилках; стены уже покрыты кремовым атласом; лепнина заново побелена либо вызолочена. Длинная витая лестница, ступеньки которой на его памяти были сломаны чуть не через одну, была починена и покрашена.
Стук молотка доносился из левой части дома, и Джулиан пошел на этот звук, оглядывая по пути другие комнаты. Да, его мачеха, безусловно, обожала розовый цвет, усмехнулся он.
В самой глубине дома, в красивой комнате, он обнаружил жену и Диану с Элизабет, бурно обсуждавших достоинства розового муарового шелка по сравнению с нежно-голубой тканью в тонкую золотую полосочку. Он остановился в дверях, еле сдерживая смех. По сосредоточенным лицам дам было ясно, что вопрос представляется им чрезвычайно серьезным.
– Но, Диана, – восклицала Нелл, – вы уже использовали розовый цвет в нескольких комнатах! По правде говоря, почти каждая комната в доме розовая. Не кажется ли вам, что сюда лучше взять голубой? Неужели вы не устали от розового?
– Но я люблю розовый. – Леди Диана надула губки. – Это мой самый любимый цвет. Кроме того, это мой дом, почему я не могу отделать каждую комнату в розовых тонах, если я этого хочу?
Нелл и Элизабет обменялись взглядами.
– Разумеется, мама, ты можешь делать то, что хочешь, – согласилась Элизабет. – Но подумай о других. Может быть, о каких-нибудь друзьях или гостях, которые не так, как ты... э-э... преданы розовому цвету. Не покажется ли это им... э-э... несколько угнетающим?
– Или, возможно, скучным и предсказуемым? – быстро добавила Нелл. – Вы же наверняка не захотите этого. Не так ли?
По леди Диане было видно, что ее одолевают сомнения. Разумеется, ей вовсе не хотелось, чтобы семья и знакомые сочли ее вкус скучным и предсказуемым. Ее взгляд нервно перебегал с одной ткани на другую.
– Это будет таким приятным разнообразием, – уговаривала ее Нелл. – Даже некоторым заявлением...
– Каким таким заявлением? – растерянно переспросила заинтригованная леди Диана.
Тут Джулиан решил вмешаться. Он пересек большую комнату и, подойдя к дамам, произнес:
– Ясным заявлением, что здесь живет леди, отличающаяся утонченностью и элегантностью... и обладающая изысканным вкусом.
Все три женщины разом обернулись к нему. От теплой улыбки, которую ему бросила Нелл, у него перехватило дыхание и чуть закружилась голова, словно он поплыл по воздуху. Ощущая, что ноги его еле касаются земли, Джулиан подошел ближе к дамам, стоявшим у выходящего в сад широкого окна.
– Вы действительно так считаете? – поинтересовалась леди Диана, устремив на него взгляд больших карих глаз.
– Безусловно, – пробормотал Джулиан, касаясь голубой ткани. – Голубой в золотую полоску – это именно то, что надо. Я не сомневаюсь, что друг принца Уэльского, тот, который приобрел такое влияние в свете, этот Браммел, придет в восторг от этого голубого. – Он как бы задумался. – И несомненно, ему придется поперек души розовый.
Леди Диана возмущенно пожала плечами:
– Такое не должно произойти! Браммел способен уничтожить любую хозяйку дома одним поднятием бровей. – Повернувшись к Нелл, она промолвила: – Пусть будет голубой. Определенно голубой! – Ее красивое личико стало озабоченным. – Может быть, мне стоит переделать все комнаты? Убрать даже следы розового!
– Нет! – все как один воскликнули трое ее собеседников.
– С другими комнатами все в порядке, – поспешила успокоить леди Диану Нелл. – Нет необходимости срывать драпировки и начинать все заново. Нужно только внести немного других цветов, и все будет идеально.
Леди Диана кивнула:
– Думаю, вы правы. Но может быть, я поменяю стены в столовой на золотистый узорчатый шелк, который мне показался несимпатичным? И стулья... их нужно будет обить заново этим великолепным зеленым дамаском, который я купила, а потом не знала, что с ним делать. Как вы думаете?
Она смотрела на Джулиана, ожидая ответа, а он, видя, как жена его отчаянно кивает, сказал:
– Отличная мысль! В конце концов, никому не хочется выглядеть скучным и безвкусным. Особенно в глазах Браммела.
Не желая оказаться и дальше втянутым в декоративные споры, Джулиан ловко отделил Нелл от остальных и увел прочь, предоставив леди Диане и Элизабет продолжать их волнующее обсуждение.
Когда Вдовий домик остался далеко позади, Нелл заметила:
– Не могу выразить, как я благодарна тебе за твое вмешательство. У нее прекрасный вкус во многих вопросах, но когда дело доходит до розового цвета... – Она покачала головой. – Нам с Элизабет едва удалось удержать ее от того, чтобы завернуть весь дом в розовый шелк ужасающе вульгарного оттенка.
– Тебе очень тяжко пришлось с ней? – спросил Джулиан, беря жену под руку.
– О нет! Я не это имела в виду. – Она бросила на него лукавый взгляд снизу вверх. – Мне нравится твоя мачеха. Я этого не ждала, но она оказалась милой и сговорчивой. И у нее доброе сердце. – Нелл подняла на мужа глаза. – Тебе нравится, что она живет в Уиндем-Мэноре?
– Не слишком. Она милая... И я всегда буду заботиться о ней и Элизабет, присматривать за ними. Но думаю, что для всех будет лучше, если у нее будет свой дом. – Он улыбнулся Нелл. – У меня теперь имеются иные чудесные претенденты на мое внимание, время и кошелек, которые главнее нужд Дианы и ее дочери.
