Текст книги "Китано (СИ)"
Автор книги: Шилов Сергей
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 17 страниц)
Глава 9. Засада
– ХАААА! – разъярённый боевой крик сливается с шлепком от удара ногой по напольной груше. Если бы на её месте был человек, он получил бы хорошее сотрясение всего наполнения своей черепной коробки.
– ХАА! – боковой горизонтальный удар подъёмом стопы посылает разрушительный импульс в то место, в котором, будь у груши человеческие органы, располагалась бы почка.
– ХАА! – груше отбивают вторую почку.
За этим яростным избиением наблюдает высокий, мощный человек в белом кимоно с чёрным поясом. Сэнсэй Коисо Хэйдзо.
– Какая-то ты сегодня возбуждённая, – говорит он, задумчиво поглаживая усы.
– Папа, что такое быть по-настоящему сильным? – не поворачиваясь спрашивает Коисо Рёко, смотря сквозь избитую грушу.
– Хм?
– Что, если тренировки и дисциплина не помогают победить простого хулигана?
– Думаю, это зависит от твоего противника. Тот, кто прошёл через множество боёв, обретает опыт. Человек, у которого немало поединков, становится сильнее. Особенно если в его поединках стоял вопрос жизни и смерти.
«Множество боёв? – задумалась Рёко – Вопрос жизни и смерти?»
– У нас не дошло до боя… Он победил… одними словами…
– Понятно… большой опыт боёв даёт человеку не только опыт поединков, но и силу духа. Особую ауру уверенности, которой он может победить менее опытного бойца.
– Чтобы победить его нужно наработать более сильную… ауру?
– Необязательно. Если твоя решимость будет непоколебима, и ты вступишь в бой, то твоих навыков вполне может оказаться достаточно для победы на физическом плане. И после твоей победы, его аура на тебя больше не будет действовать.
– Понятно, папа! Давай сразимся!
***
По малолюдной улице идут два разочарованных жизнью хулигана.
– Не нравится мне, как на нас смотрят, – говорит Хаями. – Все знают, что произошло. Как же это бесит!
– Хм…
– Нам надо что-то с этим делать! Правильно, Кодзима?
– Ага.
– Должен же быть способ с ним справиться! Может если ты возьмёшь оружие, и мы…
– Нет. Есть другой способ.
– Какой?
Кодзима молча кивает на идущего им навстречу Катаяму с бокеном на плече и двумя подручными за спиной. Лица всех троих в разных местах заклеены пластырями.
– Охо-хо, да это же сам Кодзима! – радуется встрече главарь Хирин.
– Катаяма, – непонятно, здоровается или обозначает имя вставшего на пути препятствия, Кодзима.
– Я слышал, что тебя, со всей твоей бандой отделал защитник Хекикуу. – безразлично то ли спрашивает то ли утверждает известный факт, Катаяма. – Знаешь, в другой день, я бы над тобой поржал, но сегодня у меня не тот настрой.
Кодзима вопрошающе поднял одну бровь.
– Этот Китано заявился и на мою территорию. Прикинь, он объявил своей территорией весь город. И пришёл спросить, не имею ли я по этому поводу возражений… – усмехается Катаяма.
– Как я понимаю, – Кодзима осматривает побитые лица хириновцев – возражения ты высказал?
– Не-а, – улыбается Катаяма, – не успел! Появилась девка из его школы и отметелила нас троих.
– Она была с ним? – интересуется Кодзима.
– А хрен его знает. Если с ним, то он эпично меня подставил. А если нет, то она помешала нам обоим. Поэтому я тебя и искал. Ты лучше меня его знаешь, вот и скажи, кому, по твоему мнению я должен за это предъявить?
– Хм, – сделал задумчивое лицо Кодзима. – Когда я встречался с ним в последний раз он задвигал мне о своём желании решить дело миром. А у самого в сумке лежала бензопила.
– Так это правда? – удивляется Катаяма. – Я думал слухи, как обычно преувеличили всё раз в десять.
– Преувеличили. Со мной было не две сотни, а три дюжины. Но, как я теперь понимаю, даже такое количество пошло во вред качеству.
– Понятно. Значит количеством его не взять?
– Только если не дашь ему заранее знать время и место боя.
– Я же не ты, – ухмыляется Катаяма.
– Что это ты язык распустил, – не выдержал Хаями. – Строишь из себя крутого, а сам продул какой-то девчонке!
– Во-первых, – брезгливо сощурился Катаяма, – она оказалась секретным оружием Хекикуу. Во-вторых, я начну именно с неё. В-третьих – захлопни пасть. Ты сбежал, бросив своего босса и не можешь ничего предъявлять мне.
– Да ты… – неизвестно, что хотел заявить Хаяма и к чему бы это привело, но на его плечо опустилась тяжёлая рука Кодзимы.
– Нет, Хаяма.
– Пока! – Катаяма разворачивается и уходит, помахав рукой злому блондину, – не строй их себя крутого.
– Мы что, отпустим его после этого? – возмущается Хаями.
– Да.
– Подожди… мы просто обязаны показать ему!
– Нет.
– Почему?
– Ты ничего ему не покажешь, Хаями.
– Такеши? Ты хочешь сказать?
– Я могу победить его десять раз из десяти. Но Катаяма, это такая скользкая и назойливая мразь. Он как змея. Сколько бы раз ты его не избивал, на следующий день он вернётся снова.
– Как это?
– Понимаешь, Хаями, он не считает, что если его избили, то он проиграл. Сукин сын считает, что бой идёт до того момента, пока он не победит!
Блондин молчит, зло рассматривая свои туфли.
– Он подлая гнида. Его не волнует, каким способом ему достанется победа, – продолжает Кодзима. – С его точки зрения ударить в спину – вполне подходящий приём. И теперь эта мразь нацелилась на Китано. Не переключай его внимание, не мешай сделать за нас то, о чём ты сам мечтаешь!
– Ох, это круто! – просветлел Хаями и пошёл за своим боссом с гордо поднятой головой.
***
– Идём домой, Рёко? – спрашивает Хираяма замешкавшуюся подругу в конце занятий.
– Да… ой, нет, ты иди, а мне надо кое-что сделать!
– Ты снова хочешь влезть во что-то опасное?
«Угадала», – думает та.
– Нет-нет, что ты! – смущённо улыбнулась Рёко.
«Я должна быстро разобраться с Китано Сэйитиро… пока всё не зашло слишком далеко… на меня все так странно смотрят… нужно всё сделать сегодня!»
Хекикю очень зелёный город. Только в глубокой японской провинции можно увидеть город, в котором деревьев больше, чем домов. Рёко остановилась у входа в необычный переулок. С одной стороны он был ограничен стенами бизнес-центра, а с другой забором, перед которым в ряд росли высокие, как в лесу, деревья.
«Здесь Китано Сэйитиро проходит по пути домой. Даже если бы я не проследила за ним вчера, догадаться не сложно. Раньше тут не было так пусто, но с тех пор, как Китано перевёлся в нашу школу и стал проходить тут, люди стараются здесь не появляться».
«Это замечательно. Нам никто не помешает».
Смотрит на часы.
«Он вот-вот должен появиться».
«Вот он!»
В пустом переулке появляется Китано.
«Я вижу его, но не чувствую его присутствие. Он как призрак».
«Неужели он на самом деле ощутил моё желание ударить его? Я должна это проверить».
Китано вдруг поворачивает лицо и смотрит прямо на дерево, из-за которого осторожно выглядывает Рёко.
«Он опять почувствовал моё намерение напасть! – прячется та. – Ну тогда, надо действовать, не колеблясь!»
Рёко выпрыгивает из-за дерева и становится в боевую стойку. Но переулок пуст.
***
– До свидания, Китано-сан, – кланяется Такехиса. Он провожает меня со школы до бизнес-центра. Здесь наши пути домой расходятся. Вернее, он значительно удлиняет свой путь, чтобы проводить меня подольше. Хорошо, хоть не до самого дома. Но, что поделать, оябуны со своими первыми помощниками проводят времени больше, чем с жёнами. И Такехиса уверен в моём будущем оябунстве и, соответственно, своей роли в нём.
– Да, пока… кстати, всё время забываю тебя спросить. Ты перестал прогуливать уроки, но я не замечаю, чтобы ты действительно учился. Тебе не кажется, что это пустая трата времени?
– Китано-сан, я посещаю уроки потому, что вы их не пропускаете! Но я не вижу для себя в них смысла…
– Скажи, в драке ты используешь все преимущества, которые тебе предоставил противник?
– Я стараюсь!
– Вот и школа даёт знания, которые будут нам нужны для борьбы с теми, кто пытается навязать нам будущее в самом низу социальной иерархии. Ты же знаешь, откуда пошло название «якудза»? От названия проигрышной комбинации в карточной игре. Подумай вот о чём. Правительство ведь хочет контролировать организованную преступность? Потому что особых усилий по её искоренению нигде не заметно.
– Наверно, – задумался о непривычном вопросе Такехиса.
– А кого проще контролировать, умных людей, цинично относящихся к законам власть предержащих, или глупых и необразованных, которые без помощи адвоката и своих прав-то не знают?
– Я не глуп, – насупился блондин, специально высветливший волосы, чтобы соответствовать общепринятому шаблону плюющего на общественное мнение крутого хулигана.
– Сейчас, в наши годы мозг способен запоминать и обрабатывать море новой информации. В сущности, осталось пара лет, и эта возможность будет упущена. И ты останешься на том же уровне развития, на котором находишься сейчас. Чем безмерно порадуешь Министерство образования, которое делает всё возможное, чтобы антисоциальные элементы выпускались из школ с минимумом знаний. Ты заметил, что тех, кто обозначает себя, как школьного хулигана не пытаются не только учить, но даже объяснить, как этот выбор скажется на будущей жизни. Точнее, как соответствие школьному шаблону «крутости» – выделяю голосом саркастические кавычки, – сделает их них простых шестёрок.
– Не все будут шестёрками!
– Конечно. Один, два процента, станут главарями банд. Но и они будут легко контролироваться. Или думаешь, что кто-то вроде Катаямы сможет… ну, скажем, участвовать в политике? Нет, его максимум – главарь уличной банды. А для чего такие люди нужны нашему правительству? Ведь если в каждой школе есть банда и у неё есть главарь, значит это система, а не ошибка.
Такехиса загрузился.
– Это же просто. Главари банд нужны, чтобы держать бандитов под контролем. С ними взаимодействует полиция и местная власть. То есть вырастая, они по своей воле не только сами находятся на нижнем уровне социальной иерархии, но и удерживают на нём своих подчинённых. Притом все довольны. Бандиты чувствуют себя крутыми, ибо живут по своим правилам, а чиновники используют их для контроля самой неблагополучной, а значит самой плохо контролируемой части населения. Понимаешь? Короче, если ты не будешь учиться всему, чему тебя учат, то в итоге навсегда станешь их шестёркой.
– Я понял, Киано-сан! – поклонился с серьёзным видом Такехиса. – Спасибо за науку!
Ну, будем надеяться, что он понял хоть что-то. А меня уже заждались.
Вхожу в выглядевшим пустым переулок позади бизнес-центра. С одной стороны высокая стена, с другой деревья и забор.
Как говорят неизвестные в Японии, классики – бесшумных засад не бывает. Одних выдает скрип туфель, других запах пива или того хуже – энергетиков. Особо одарённые личности просто сопят или чешутся от укусов, нашедших себе идеальных, замеривших неподвижно жертв, комаров.
А если жертва засады может на секунду активировать ауру в глазах, то о бесшумности, подразумевающей внезапное нападение, вообще беспокоиться не стоит. Я бы так даже спрятанных в листве коноховцев обнаружил.
Рёко поджидает примерно посередине, за деревом, а троица следящих за ней хириновцев, чуть ближе.
Чувствую напряжённый взгляд Рёко. Ей никто не говорил, что во время засады нельзя прямо смотреть на цель, иначе она может почувствовать взгляд? А хириновцы смотрят в другую сторону и пока меня не видят. И будет лучше если не увидят до самого конца.
Поворачиваю лицо по направлению к прячущейся за деревом девушке, она инстинктивно подаётся назад, разрывая зрительный контакт. Я ускоряюсь и прячусь за ближайшим деревом. Рёко выскакивает, вся готовая к драке и замирает, не зная, что дальше делать.
Нет, с практикой засад ей нужно ещё поработать.
– Ты! Хватит прятаться! – громко кричит Рёко, – Выходи! Разберусь с тобой раз и навсегда!
– Ну надо же! – расстроенным тоном проговорил Катаяма, выходя из-за дерева между мной и Рёко. – Меня заметили!
С ним было двое его обычных подручных, а сам Катаяма расслаблено нёс на правом плече бокен. По всему видно, что он умеет им пользоваться. По крайней мере, он в этом уверен.
По тому, как напряглась удивлённая Рёко, я понял, что сражаться против нескольких противников отец её ещё не учил. Нет, скорее дал необходимую теорию, но практики у неё явно не было. Да и откуда ей взяться, если Рёко всегда нападала первой. И как в прошлый раз, выносила противников по одному, пока они не успевали объединиться.
Скорее всего, она справится, вот только может пострадать, да и Катаяму это только раззадорит. И он будет преследовать её, а не меня. Нет, такое кунг-фу нам не нужно.
Рёко широко раскрыла глаза, когда позади шестёрок главаря уличной банды, появился Китано. Он лёгким движением положил им на головы раскрытые ладони и они, сложившись, упали назад.
– Не старайся, – пренебрежительно заявил Катаяма, своими словами заглушив стук двух затылков об асфальт. – Я на такой детский трюк не поведусь.
– Как скажешь, – безэмоционально сказала Рёко, наблюдая, что происходит за его спиной.
– Синдзи, – скомандовал Катаяма, – нас так пытаются убедить, что у нас за спиной происходит что-то интересное, что будет невежливо проигнорировать. Обернись.
– Он не может, – сообщил незнакомый голос за его левым плечом.
Катаяма резко нанёс удар мечом назад, наискосок снизу вверх, разворачиваясь вслед за ним, но бокен вдруг утратил подвижность, на горле сомкнулись железные пальцы, а перед глазами возникло лицо с дьявольской улыбкой. Если бы он мог, Катаяма бы точно заорал, но смог только сипеть, ощущая как ноги отрываются от земли, а держащая его за горло рука превращается в перекладину виселицы.
Есть такой трюк в боевом айкидо – стоя сбоку, кладёшь противнику ладонь на лицо и делаешь дугообразное движение, ведя его назад и вниз. Отчего человек складывается, падая себе на пятки. А вот чтобы выполнить этот приём сзади, ладонь кладётся на макушку. Причём, если рост позволяет и не важно, насколько пострадает противник, его можно выполнить в боевом варианте. Тогда приём выполняется с маленьким дополнением – пальцы цепляются за бровные дуги, втыкаясь в глазницы.
Но мне подобного тут не надо, зато желательно провести щадящий вариант в двойном экземпляре. Под ускорением оказываюсь за каямавскими бойцами, хватаю их за макушки и нежно, но сильно, опрокидываю их назад и вниз. Они предсказуемо падают, только от излишне ускоренного падения, довольно сильно прикладываются затылками. Но по ощущениям ничего страшнее небольшого сотрясения у них нет.
Тем временем Катаяма играет с Рёко в игру: я знаю, что ты знаешь, что я знаю, что у меня за спиной ничего опасного нет, но всё равно пытаешься туда смотреть. Но, разумеется, не отрывает глаз от противника, который уже один раз его победил. Потом он вспоминает, что у него есть целых два подпевалы, которых он может использовать в качестве говорящих зеркал заднего вида. Но так как они сейчас не функционируют, отвечаю ему сам.
Мне просто неприятно бить в спину. Другое дело провести профессиональный приём, созданный именно для этого. Но в данном случае это не поможет. Мне нужно, чтобы он видел, кто его победил.
Катаяма разворачивается с ударом бокена снизу вверх. Как я и рассчитывал. А если бы он меня смог удивить, то всё равно, в ускоренном восприятии, из которого я не выходил, любой удар выглядит как последний заплыв мухи в густом киселе.
Уходя от удара, сдвигаюсь вокруг Катаямы вперёд и влево. Перехватываю бокен правой рукой у рукояти. В этой точке его инерция минимальна. Левой рукой сжимаю ему горло. И неожиданно, поднимаю, как Дарт Вейдер республиканца. Оказывается, тело под эффектом ускорения, становится сильнее обычного. А может просто моя энергия увеличилась и теперь её хватает и на скорость, и на физическое усиление.
Кстати, об энергии. Я потратил не то, чтобы много, но ничего не получил. Всё-таки нападать со спины – плохо. Катаяма уже отпустил бокен и теперь держится за мою руку, пытаясь не дать моим пальцам размозжить его позвоночник… не то, чтобы я думал об этом, просто Вейдер именно так закончил этот приём. Но я, конечно, не собираюсь переходить на тёмную сторону.
А если чуть-чуть? Ради энергетической безопасности? Сейчас я развернулся к Рёко боком, а моё лицо прикрывает держащая Катаяму рука. Увидеть вроде не должна.
На несколько секунд концентрирую ауру на лице. Не знаю, что должно получиться, но вспомнился вдруг Люцифер из одноимённого сериала. Тот, что работал консультантом полиции в Лос-Анжелесе. Так у него была одна супер-способность, он мог проявить своё дьявольское лицо и напугать невезучего грешника, чтобы тот признался в своём преступлении. Так Голливуд внедряет в американское коллективное сознание, что для победы над злом нужно ещё большее зло.
Видимо, получилось у меня неплохо, поскольку от захрипевшего Катаямы пошёл сильный поток первобытного ужаса с мистическим привкусом.
Выкачав из него максимум, который я мог себе позволить, чтобы не нанести вред его энергетическому телу, я подбросил вверх бокен, прицепив к нему самое тонкое, чуть толще волоса, щупальце. Не уверен, что знаю, зачем это сделал. Вернее знаю, мне вспомнилась фраза – понт дороже денег и картинка из одного малобюджетного постапокалиптического фильма из девяностых.
Сцена такова. Одна, находящаяся на правильной стороне истории амазонка держит в руках автоматическую винтовку и ест яблоко. То, что она положительный герой доказывает её чуть прикрытые выдающиеся достоинства. А напротив неё три неправильные амазонки с ничем не примечательными достоинствами, пытаются побить какого-то слабого, но положительного. Наша героиня подкидывает вверх яблоко, потом одной очередью убивает всех плохих, непримечательных персонажей, ловит яблоко и продолжает его есть.
Думаю, режиссёр этого шедевра не сам придумал эту сцену, а украл из какого-нибудь старого вестерна, который я не смотрел. Но так и вижу ковбоя, откусывающего яблоко, потом подкидывающего этот плод познания добра и зла и пока злодеи следили за его полётом, убивающего всех плохих людей. В вестернах вообще очень просто отличить хорошего героя от злодея. Хороший тот, кто убивает, а злодей тот, кого убивают. Всё просто, как и сформированная этими фильмами психология американцев. Хан Соло всегда стреляет первым.
Удивительно, о скольком можно подумать под ускорением.
Итак, бокен взлетает и достигает верхней точки, я отпускаю горло Катаямы. Он начинает падать вместе с бокеном. Я совершаю двойной толчок ладонями ему в грудь, отбрасывая его по направлению к стене бизнес-центра. Выхожу их ускоренного режима. Протягиваю правую руку в сторону и невидимым щупальцем притягиваю в открытую ладонь рукоять деревянного меча.
Не знаю, зачем это сделал, но у Рёко глаза переходят в анимешный режим.
Катаяма на границе сознания, улетая спиной вперёд, видит, как в руку Китано падает его бокен.
«Чтоб ещё раз», – успел подумать он, врезаясь спиной в стену на высоте второго этажа. Вниз он падал уже без сознания.
Не знаю, что теперь делать с бокеном, кладу его на плечо, как Катаяма и медленно подхожу к переваривающей увиденное Рёко.
– Благодарю что позволила погасить мой долг, – салютую Рёко мечом на манер французских мушкетёров. – Ты спасла меня от них вчера, а уже сегодня мне повезло спасти тебя. Конечно, – чуть кланяюсь, не как японец, а как Д’Артаньян – я не сомневаюсь, что ты бы справилась и сама, вот только эти личности не придерживаются правил единоборств.
– Правил? Ты напал на них со спины!
– И это говорит та, – удивлённо наклоняю голову к правому плечу, – что планировала напасть на меня из засады?
– Верно… – усмехается Рёко. – Давай выясним, – снова становится в боевую стойку, – что сильнее, твои мистические силы или мой стиль Койсо Кобудзюцу!
– А, вот что тебя беспокоит! – понимающе киваю. – Нет проблем.
Протягиваю ей трофейный бокен рукоятью вперёд. Она растерянно берёт его, не понимая, что происходит.
Поясняю свой жест цитатой Шикамару Нара.
– К чёрту, я сдаюсь.
Глава 10. Сэнсэй
– Знаешь, Икуко, я всегда считала, что все хулиганы жалкие слизняки, – делится впечатлениями от вчерашней встречи Рёко, шагая с подругой по школьному парку. – Но он отличается от них.
– И чем же?
– Вчера он увидел, что на меня хотят напасть трое одновременно. И решил помочь, потому что это не по правилам боя.
– Ага, – кивает Икуко, – Конечно. Только поэтому.
– Да! Он не простой хулиган. А истинный боец с сердцем воина!
– Я разве с тобой спорю? Конечно, тут совсем не причём, что он признался тебе в любви перед всей школой…
– Ты не понимаешь! Это другое!
– Конечно, другое, – опять соглашается Икуко. – Ты всегда говорила, что не будешь встречаться с тем, кого можешь победить. А Китано-кун, возможно единственный в нашей школе, кто мог бы…
– Не мог бы! Мы вчера встретились, и он сдался без боя!
– Ясно.
– Чего тебе ясно?
– Он вполне ничего, если забыть про его лицо.
– Причём тут его лицо?!
– Ну оно довольно страшное. Или ты уже так не считаешь?
– …?
***
Вчера Коисо Хэйдзо увидел задумчивую дочь, принёсшую домой бокен. Он, конечно, помнил, что она собирается драться с каким-то через чур самоуверенным хулиганом и то, что она пришла с чужим оружием как бы намекало на победу, вот только её настрой этой версии не слишком соответствовал. Но задавать вопросы он не спешил, по опыту зная, что дочь скоро сама начнёт спрашивать.
– Папа, что значит, когда боец, который в силах победить, сдаётся без боя?
– Это зависит от обстоятельств. Но скорее всего, это значит, что победа была ему не нужна.
– Как это?
– Если он уличный боец, то истинной целью боя для него является защита своей жизни и своих интересов. Если ты не угрожала ни тому, ни другому, то бой с тобой он мог посчитать напрасной тратой сил. Это его бокен?
– Нет, то есть да. Он принадлежал главарю одной банды, которого я однажды победила, и он хотел реванша. Но с ним было ещё двое и Китано-кун…
– Его зовут Китано?
– Китано Сэйитиро. Он вмешался и победил всех, взяв бокен, как трофей.
– То есть он помог тебе? И что потом?
– Я вызвала его на бой…
– Хе-хе, – засмеялся Коисо, – отлично! Ты не та, кого надо спасать. Что дальше?
– Он отдал мне меч и сказал, что сдаётся. Что это вообще значит?
– Хм, – сэнсэй на секунду задумался, по привычке, разглаживая усы. – Есть такая древняя традиция на Западе. Когда воин сдаётся победителю, он отдаёт свой меч. Это не считается бесчестьем, как у наших самураев. В средние века в Европе рыцари постоянно попадали друг другу в плен. Отдавали победителю своё оружие и доспехи. А потом выкупали их обратно.
Рёко с сомнением смотрит на бокен.
– Нет, – качает головой Коисо, – я не думаю, что он придёт выкупить его.
– Значит он просто не хотел сражаться со мной…
– Если он поклонник рыцарского кодекса, – Коисо пожимает плечами, – то он просто не считает для себя возможным биться с девушкой. Скажи, приёмы которыми он вырубил тех троих были похожи на спортивные единоборства?
– Нет. Скорее на армейский рукопашный бой. Кроме последнего удара, который вообще не на что не походил.
– Ясно. Возможно, он создал для себя собственную систему из приёмов рукопашного боя. И в отличие от спортивных единоборств она, скорее всего, весьма травмоопасна.
– Как и Койсо Кобудзюцу!
– Но ты же до сих пор никого не покалечила? А всё потому, что можешь контролировать опасность своих приёмов. А он, как самоучка, вероятно не так уверен в своих силах. Когда это необходимо, он сражается, не колеблясь. А когда бой ему лично не нужен, то он и не сражается. Это хороший стиль жизни. Ты можешь у него этому поучиться!
– Но я…
– Ты постоянно с кем-то дерёшься! А тут простой хулиган сдался тебе, чтобы избежать ненужного ему боя. Вот и подумай, чей дух боевых искусств лучше?
«Он не простой хулиган», – возразила Рёко, но только про себя.
***
– И что ты теперь собираешься делать? – продолжает допытываться Икуко.
– Ты это о чём? – Рёко ещё не отошла от резкого кульбита логики своей подруги.
– Теперь ты хочешь, чтобы все узнали, какой Китано-кун на самом деле?
– Зачем мне это? Меня не волнует, о чём думают остальные.
– Как ты можешь так говорить? Тогда все будут думать, что ты странная, раз ты с ним… дружишь.
– Ну и пусть. Люди всегда судят других по их внешнему виду. Они просто не хотят замечать, что у человека внутри.
– Рёко! Ты это здорово сказала!
– Да?
Подруги вышли на главную, ведущую к школе алею и сразу заметили оживление впереди. Ученики старались побыстрее убраться с дороги идущего в школу старшеклассника.
– Его можно узнать даже со спины, – говорит Икуко. – Знаешь, Рёко, я вот не думаю, что кто-то поверит, если ты будешь рассказывать, что Китано-кун не хулиган, а хороший человек с сердцем воина.
***
– Доброе утро, Китано-кун! – слышу вдруг за спиной.
Поворачиваюсь. Вижу двух подруг, Икуко опять прячется за спиной Рёко.
– Доброе утро, Рёко, Икуко. Хорошая сегодня погода, не правда ли?
Игнорируя взгляды окружающих старшеклассников, которые реагируют на нас, как на вторую серию Санта-Барабары, вместе идём к школе. Как-то так получилось, что Рёко идёт рядом, слева от меня, а Икуко справа и чуть сзади.
– Китано-кун, я хотела спросить о вчерашнем, – помявшись немного, негромко спрашивает Рёко. – Почему ты… сдался?
– Скажи, Рёко, твой стиль имеет какое-то отношение к каратэ-до?
– Нет, – качает головой, – Койсо Кобудзюцу, это семейный стиль рода Койсо.
– Но ты же знаешь главного популяризатора каратэ в Японии?
– Конечно. Мастер Фунакоши Гичин. Он развил начальную форму окинавского карате, создал стиль Шотокан и продемонстрировал его в 1922 году.
– А знаешь, что с ним случилось перед тем, как его окинавские учителя первый раз ему сказали, что он постиг истинный дух каратэ?
– …Нет. Боюсь, я знаю только поверхностную биографию основателей других стилей.
– Я как-то читал его биографию. Когда он учился каратэ на Окинаве, то однажды на него напали два грабителя. По тому, как они держали нож и дубинку, Гичин понял, что они не умеют с ними обращаться. Грабители потребовали денег. Гичин вывернул карманы и честно сказал, что у него их нет. И предложил грабителям единственную ценность, что нёс с собой – два рисовых шарика. Те забрали их и тут же съели. Потом отпустили парня, посоветовав ему быть осторожнее, ибо, как сказали они, тут всякие люди встречаются.
Когда Гичин рассказал об этом случае своим учителям, те сразу сказали, что он постиг истинный дух каратэ.
– Отец был прав, – вздохнула почему-то покрасневшая Рёко, – твоё понимание боевых искусств выше, чем моё.
– Нет, просто я стараюсь использовать их для самозащиты, а ты для того, чтобы доказать всем, что они ничего не понимают в боевых искусствах. – Икуко хихикнула, соглашаясь. А Рёко снова вздохнула.
– Но тут я смогу тебе помочь. Я собираюсь создать клуб, в котором каждый желающий подраться, сможет это сделать без этих глупых задираний незнакомцев на улицах. Кроме того, там-то наши драчуны на собственном опыте убедятся, как важно заниматься боевыми искусствами и вести здоровый образ жизни. Уверен, что когда они прочувствуют, как больно вести нездоровый образ жизни, то сами придут к пониманию важности боевых искусств.
– Интересно. И когда ты его создашь?
– Думаю, скоро наш школьный совет одобрит мою заявку. Правда, для этого придётся немного выйти за пределы самообороны. Но в нашем мире без пиара никуда. Например, создатель стиля Кёкусинкай, Ояма Масутацу, чтобы донести до общественности своё видение боевых искусств, сражался с хулиганами, полицией и быками… Я приглашу тебя, когда получу официальное разрешение. И тебе не придётся искать на улицах, кого можно побить.
Икуко тихо смеётся. Входим в школу.
***
– Китано-сан, – на перемене меня выловил Курода и пылая энтузиазмом начал задвигать свою идею о нашем великом будущем. – Разве не пришло время, чтобы о величии Хекикуу узнал весь мир?!
– Ты хочешь, чтобы о нас узнали в Австрии?
– Что? – сбился с мысли Курода. – какой Австрии?
– Ну есть такая страна в Европе. Ты же говоришь о всемирной славе, вот я и думаю, зачем нам слава в Австрии или в, упаси Ками, Амстердаме?
– Оу, – врубился Курода, – знаю, это родина диких кенгуру.
– Кенгуру живут в Австралии, идиот, – возмущается необразованностью старшего поколения хулиганов стоящий рядом со мной Такехиса.
– А Австрия – родина одного дикого художника, – вношу свою лепту в местное школьное образование. – И где ты видел домашних кенгуру?
– А такие есть? – удивляется Такехиса.
– В том то и дело, что нет. Просто меня поразила фраза про диких кенгуру. Если бы он сказал, про диких обезьян, это было бы понятно. Их полно в Бразилии. Что? – смотрю в утратившие смысл разговора глаза Куроды. – Ты не знаешь, что такое Бразилия? Вот смотрю на тебя, вроде приличный японец, а по знанию географии – настоящий американец. В Бразилии не только много диких обезьян, там самая большая диаспора японских эмигрантов в мире.
– Не путайте меня, Китано-сан! Я ничего не знаю ни об эмигрантах, ни об обезьянах!
– Ну ты сам виноват! Кто просил говорить о мировой славе нашей школы? Ведь логично предположить, что достигнуть известности проще среди наших соотечественников, разбросанных по всему миру, как, в той же Бразилии, чем в какой-нибудь никому у нас неизвестной Австрии?
– Да. То есть нет. Я не знаю – запутался Курода, но быстро решил отбросить всё неизвестное и сосредоточиться на известном. – Я хочу сказать, что этим утром мы решились пройти по парку Сокю, ну это тот, что возле нашей школы. И знаете что? С тех пор, как я был там последний раз, это место стало прибежищем всякой швали! И все они не из Хекикуу!
– Курода, ты меня пугаешь. Сегодня тебя начали раздражать школьные хулиганы. А завтра что? Перестанешь курить, займёшься учёбой и станешь приличным человеком?
– Нет. То есть я… Понимаете, это же наш парк! Ну он почти наш! Он же примыкает к нашему школьному парку. И если так будет продолжаться, то вскоре они начнут лезть в наши дела!
– Ты прав, это совершенно неприемлемо. Кстати, тот дикий художник из Австрии тоже так оценивал соседние страны.
– Вот я и подумал, – Курода решил не отвлекаться и не позволить снова сбить себя с мысли, – что никак не могу спокойно смотреть на это! Так что я взял и сказал им – Какого хрена вы тут шатаетесь?
– Звучит знакомо. Помнишь, Такехиса, нам в Хирин точно так же сказали?
Блондин кивает, задумчиво разглядывая Куроду. Он сразу заметил наливающиеся синяки на его лице.
– Что произошло дальше вы и сами можете представить!
– Мимо проходила Рёко и всем наподдала?
– Нет! Причём тут ваша девушка? Я сам уложил десяток! Но последнему повезло, и он достал меня. И тогда они навалились всей кучей!
– Ну, похоже на то, – объясняет мне Такехиса, – что они втроём нарвались на двух парней, которые их и отделали.
– Чёрт, а он умный малый, – за спиной Куроды тихонько прошептал Оошита Токияме.
