Текст книги "Сверхъестественная любовь"
Автор книги: Шеррилин Кеньон
Соавторы: Джанин Фрост,Рэйчел Кейн,Илона Эндрюс,Мария Снайдер,Келли Армстронг,Мишель Роуэн,Элисон Джеймс,Кэрри Вон,Мелджин Брук,Чейенн (Шейен) Маккрей
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 37 страниц)
Вечером в пятницу она стояла у раковины и мыла посуду, когда увидела свет в доме на дереве. Укладывать мальчиков спать было рано. Тогда Сара сказала сыновьям:
– Я пойду к дому, хочу поговорить с отцом. Вы, если хотите, можете смотреть телевизор до полуночи, а потом – в кровать. – Она посмотрела им прямо в глаза. – Я рассчитываю на вас обоих.
Майк обнял ее:
– Мы не подведем тебя. И папу. Ты не одна.
Джим согласно кивнул.
Она обняла их:
– Спасибо. Спасибо, что мы с отцом можем гордиться вами.
Сыновья заперли за ней дверь, и она поспешила по мостику в туман.
– Сэм? – позвала она.
Он выскочил на балкон:
– Ты здесь!
– Да. Но я больше не могу подниматься по лестнице.
– Я сейчас спущусь.
Он положил руку ей на живот и прижал ее к себе, насколько было возможно. Ребенок толкнул его, и он сказал:
– Я знал, что сегодня ты увидишь свет.
– Как?
– Нашел твои альбомы. Я наверху смотрел на ваши фотографии, твои и мальчиков. Они совсем такие же. Но пустота там, где должна быть Саманта.
Он вытащил бумажник и, раскрыв его, показал фотографии сыновей и дочери. Мальчики выглядели точно так же. Саманта была прекрасна.
– Как ты? Тебе помогают? – спросил он.
– Ни твои, ни мои родители со мной не разговаривают, подозревают меня в измене; подруги тоже думают, что я изменила тебе, и подозревают своих мужей. – Она пожала плечами. – Зато мальчики ведут себя хорошо. У нас все в порядке. Я каждый день прихожу говорить с тобой. Я чувствую, что ты здесь.
– Потому что я действительно здесь. Я тоже прихожу сюда.
Она тронула его за руку:
– Чтобы выжить, мне достаточно знать: ты здесь, ты жив, даже если не можешь быть со мной. – Она засмеялась. – Иногда я думаю, не говорим ли мы об одних и тех же вещах, не отвечаем ли друг другу.
– Конечно, отвечаем. Иногда я почти слышу тебя. Когда ты еще могла забираться на дерево, ты садилась на футон и говорила со мной – всегда слева, да?
– Потому что ты всегда сидел справа, – ответила Сара, и они улыбнулись друг другу.
– Иногда, когда мы там сидим, я протягиваю руку и сжимаю твою ладонь, – проговорил он, не выпуская ее руки.
– И я чувствую твою руку. – Она глубоко вздохнула. – Знаешь, мы с тобой не скоро сможем снова встретиться, – добавила она, внезапно осознав, что так оно и будет. – Я больше не могу подниматься в дом, а когда родится ребенок, вряд ли смогу выходить по вечерам.
– Я все равно буду приходить, – сказал он. – И буду зажигать фонарь каждый вечер. Если тебе удастся выскользнуть хотя бы на несколько минут, я буду здесь.
Несмотря на все сложности, Сара родила здоровую девочку. Она не стала называть дочь Самантой. Ее Саманта была жива, хоть и не в этой реальности. Сара назвала дочку Мэгги, что значить «волшебство».
Прежде чем вернуться из больницы домой с новорожденной и мальчиками, Сара попросила сделать ДНК-тест всем своим детям. Полученные результаты подтвердили известное ей: девочка – родная сестра обоих мальчиков, ребенок ее и Сэма. Сара разослала бывшим подругам, своим родителям, родителям Сэма и доктору Груберу копии анализа с припиской: «Этот тест – доказательство. Ребенок мой и Сэма. Звонить не стоит, мне проста хотелось, чтобы вы знали: я говорила правду».
Она растила детей, и любила их, и каждый вечер смотрела, не горит ли свет в тумане.
Когда Мэгги достаточно подросла, Сара стала брать ее с собой в дом на дереве. Разговаривала с Сэмом и показывала дочке фотографии отца, который хоть и не мог быть с ней рядом, но любил ее.
Мэгги росла, росли мальчики. Сара фотографировала и усердно заполняла альбомы. Она показывала их Сэму и смотрела на сделанные им снимки, наблюдая, как Саманта, такая родная и незнакомая, становится прелестной женщиной.
Когда сыновья уехали учиться в колледж, а Мэгги уже ходила в школу, Сара пошла на курсы живописи. У нее появилась новая подруга, женщина на несколько лет моложе, приезжая. Она не училась в той же школе, что и Сара. У них не было общих знакомых. Они обе были чужими в городке, каждая по-своему, и радовались дружбе. Для Сары этой единственной подруги, детей, а позже и внуков и, конечно, любви Сэма было достаточно, чтобы чувствовать: она живет полной жизнью.
Дети общались со всеми бабушками и дедушками, но настоящей близости между ними не было. Ни ее родители, ни родители Сэма так и не извинились за то, что не поверили Саре, а она так и не смогла им простить то, что они отвернулись от нее именно тогда, когда они были так нужны и ей, и детям.
Иногда Сэму и Саре, по причинам, которых они так и не смогли понять, удавалось преодолеть разделявшую их преграду, и они радовались нескольким часам, украденным у Вселенной.
Так прошли годы.
Так прошла жизнь.
Однажды уже взрослый Майк, со своими собственными детьми и внуками, заехал домой, потому что весь день никто не отвечал на звонки. В одной вселенной он нашел свою мать сидящей слева на старом футоне, который она не позволяла выкинуть. Правая рука ее была протянута к кому-то. Она была бездыханна уже несколько часов. Ей было восемьдесят три года. В тот же самый день, за другой дверью, в другом «если», Майк нашел своего отца на правой стороне футона. Его левая рука была протянута к кому-то. Ему было восемьдесят четыре.
Майк позвонил брату и сестре, вызвал «скорую».
В день похорон дети, внуки, правнуки собрались на маленьком островке и смешали прах Сэма и Сары в одной урне. Это казалось самым естественным и правильным. Они всю жизнь любили только друг друга.
Они не были одиноки. Никогда.
Сэм и Сара, снова молодые, снова вместе, держались за руки и смотрели на семьи, созданные и выращенные ими вместе и врозь. Когда остров опустел, они улыбнулись друг другу.
– Там, на той стороне, казалось, что я очень долго жду, – сказала Сара.
– Я забыл, как на самом деле быстро бежит время. – Сэм обнял ее. – Забыл, что ты будешь ждать меня, когда я попаду сюда.
– Я тоже, – сказала она. – Там все как свет сквозь туман. Видишь только часть, понимаешь совсем чуть-чуть. Все проясняется лишь потом, когда перейдешь мост.
Взявшись за руки, Сэм и Сара пошли по мосту из света.
На этот раз ничто не разделило их.
МЕРИ ДЖО ПАТНИ
Чародейка, пришедшая во вторник
В третьем часу ночи я из последних сил дотащился до закусочной на углу и простонал:
– Сделай-ка мне тройной мокко латте, и чем скорее, тем лучше.
Мой приятель и одноклассник Раджив оторвал взгляд от учебника. По ночам он присматривает за этой лавочкой, принадлежащей его бабке и деду, поэтому Раджива проще застать здесь, чем дома.
– Ты хочешь, чтобы я совершил врачебное преступление? Какой тройной кофе, когда ты и без того похож на загнанную лошадь? Может, лучше немного поспишь?
Мы дружим много лет, но меня до сих пор забавляет контраст между его техасским акцентом и внешностью индуса. После двухгодичного безделья я решил вернуться к учебе, и Раджив за уши тянул меня к знаниям, помогая вернуть мои мозги в рабочее состояние.
– Обязательно лягу спать, как только все выучу.
Он отложил учебник и пошел к кофейному автомату, слишком большому и ярко раскрашенному для того, чтобы просто готовить в нем кофе.
– Не паникуй, Чарли! Ты сдашь экзамен на «отлично», как всегда.
– Только потому, что отказался ради учебы от личной жизни.
Я едва дождался, когда он протянет чашку, слизнул сливочную пенку и осторожно отхлебнул. Два глотка, и я снова почувствовал себя живым.
– Сливки, шоколад и тройная доза кофеина, – с довольным видом произнес я. – О чем еще может мечтать бедный студент?
Раджив вынул из микроволновки два треугольника самсы и протянул мне.
– Немного протеинов тоже не помешает. А потом, возможно, придется повторить.
Несмотря на набитый рот, я пытался выразить ему свою благодарность. Он приготовил мне капучино и для себя – маленький, всего на один глоток, и я решил, что как-нибудь переживу последний экзамен. Не переставая жевать, я занялся осмотром закусочной. Нигде ни единого пятнышка. Все стеллажи забиты обычным для таких магазинчиков товаром. Не слишком богатый, но разнообразный выбор блюд – от еврейской ластромы до мексиканского буррито. А как иначе, это ведь Нью-Йорк! Закусочная семьи Гупта уже не первый год спасает меня от голодной смерти.
– Какая тихая ночь.
– Это вторничная ночь. По ночам во вторник ничего интересного не случается, – авторитетно заявил Раджив. – Самое подходящее время для учебы.
Прозвенел колокольчик открывающейся двери. Я обернулся и едва не подавился самсой.
– Вот это цыпочка, – пробормотал я, стараясь, чтобы она не расслышала, и не подошла «поблагодарить» меня за комплимент.
– Симпатичная, но ничего особенного, – определил Раджив. И добавил с усмешкой: – Если только у нее нет ключа от твоей ДНК. А оно так и есть, судя по тому, как тебя проняло.
Девушка была высокой, с идеальной фигурой, забранными и хвост каштановыми волосами и профилем императрицы с античной монеты. Какие у нее глаза, я не разглядел, потому что она сразу повернулась к стойке со сдобными булочками. Твидовый блейзер и джинсы отлично смотрелись на ней, но, в сущности, Раджив был прав: не такая уж она сногсшибательная красотка. И все же мне захотелось по-щенячьи повалиться на спину и задрыгать в воздухе лапками.
– Хорошо, пусть она и не совсем цыпочка, – сдался я, – зато такую девушку можно смело знакомить с родителями. И как только это произойдет, мама непременно скажет, что ее Чарли наконец-то встал на путь истинный.
– Одно из двух: либо кофе и зубрежка окончательно повредили твой мозг, либо тебе нужно немедленно подойти и заговорить с ней, – заметил Раджив и направился к стойке.
Над кофейным автоматом висело зеркало, и то, что в нем сейчас отражалось, меня не обрадовало. Обычно я выгляжу немного лучше. Усталое, осунувшееся лицо, длинные, давно не стриженные волосы, недельная щетина на подбородке. Изрядно поношенный спортивный костюм, который мать обещала сжечь, если еще хоть раз увидит его на мне. Цыпочка, чего доброго, вызовет полицию, если я сейчас подойду познакомиться.
Я осторожно потянулся к ней своей силой и попытался ее «прочесть». Но тут же охнул, получив увесистую магическую оплеуху. Вот дьявол! Оказывается, цыпочка такой же Защитник, как и я.
Защитники испокон веков живут рядом с людьми. Мы и сами люди, но обладающие особыми магическими способностями. Старейшины учат нас применять силу лишь для того, чтобы помогать другим, а не для собственной выгоды. Большинство из нас живет обычной, скромной жизнью – как все, ходит на работу, создает семьи. Лучше, если брак заключается между двумя Защитниками, тогда их дар полностью передается детям. Но пока ни одна девушка-Защитник не заставила меня задуматься о свадебных букетах и уютном домике за высоким забором.
Цыпочка вздернула голову и быстро окинула взглядом магазинчик, ненадолго задержавшись на Радживе. Зато на меня она посмотрела так, что мороз прошел по коже. Не оставалось ничего другого, кроме как подойти к ней.
– Вы ведь Защитник? И я тоже.
Ее взгляд стал холоднее еще на пару градусов.
– Тогда вам должно быть известно, что нельзя зондировать людей без их разрешения.
Судя по произношению, училась она в Англии. Голос у нее был глубокий, бархатный, а глаза отливали золотисто-медовым оттенком. Если бы ей понадобилась подставка для ног, я бы охотно предложил собственную спину.
– Мне очень жаль, что так получилось. – Я постарался изобразить мальчика-паиньку. – Просто вы такая красивая, что мне захотелось узнать о вас побольше.
Думаете, мое незатейливое признание хоть чуточку смягчило ее сердце? Ничего подобного! Казалось, она едва сдерживается, чтобы не ударить меня пакетом со сдобными булочками.
– Всего хорошего, мистер Оуэне.
Похоже, что она очень сильный маг, если успела, отчитывая меня, заодно и выяснить мою фамилию.
– А как ваше имя? – Пока она удивленно приподнимала брови, я быстро добавил: – Вам, наверное, не очень понравится, если я и дальше буду мысленно называть вас цыпочкой.
На мгновение мне показалось, что она сейчас улыбнется, но ответ был произнесен ледяным тоном:
– Меня зовут Мэгти МакРи. Но для вас – мисс МакРи.
Отлично. Род МакРи – один из самых известных среди английских Защитников.
– А какая у вас специализация? – спросил я, когда она проскользнула мимо меня к стойке.
– Установка барьеров.
Она развернулась и со спокойной грацией проследовала дальше.
Да уж, барьер она поставила между нами непробиваемый. Я вздохнул, опечаленный, но не потерявший надежду. Теперь мне известно ее имя, и когда-нибудь мы снова встретимся.
Мэгги открыла кошелек, чтобы расплатиться за булочки.
– У вас не бывает английских шоколадных бисквитов? – с ослепительной улыбкой обратилась она к Радживу.
– Если вы сделаете заказ, они появятся через несколько дней, – с энтузиазмом отозвался мой приятель.
Может быть, на него она и не произвела особого впечатления, но против такой ослепительной улыбки и он не устоял.
Она поджала губки – сочные, пухлые, так и напрашивающиеся на поцелуй – и сказала:
– Я останусь в Нью-Йорке еще на какое-то время. Так что можете заказать четыре коробки. Буду вам очень признательна. К следующему понедельнику они уже появятся?
Я мог бы слушать этот прелестный голос ночь напролет. А если Раджив попытается подкатить к ней, я его убью!
Ответить продавец не успел. В магазин вломились трое парней с физиономиями страшнее атомной войны и с пистолетами в руках.
– Это ограбление! – заорал один из них и выстрелил в объектив камеры наблюдения.
Пока сыпались осколки, второй, высокий и худой, гаркнул:
– Гоните деньги!
По глазам этих юнцов было ясно, что они совсем потеряли страх и последние капли ума, накачавшись наркотиками. А перед моими глазами словно бы появилась бегущая строка новостей: «Продавец и два покупателя убиты при ночном ограблении магазина». К счастью, я не ясновидящий, и это был всего лишь испуг, а не пророчество.
Третий грабитель, здоровенный детина с козлиной бородкой, заметил нас с Мэгги.
– Вы, двое, живо подняли руки и подошли к стойке! – скомандовал он, взмахнув большим, дешевым на вид полуавтоматическим пистолетом.
Я выполнил приказ, стараясь не совершать резких движений и вообще выглядеть как можно безобиднее. Мэгги сделала то же самое.
– Хорошо-хорошо, ребята, – миролюбиво произнес Раджив. – Забирайте все деньги из кассы. Я ее сейчас открою.
Он дернулся в сторону кассы. Но тут коротышка с татуировкой на руках, тот самый, что стрелял в камеру, вдруг завизжал:
– У него там пушка!
Высокий открыл огонь прежде, чем успел подумать. От громких хлопков заложило уши. Раджив повалился на бок, очки слетели с его носа, а по желтой футболке с надписью «Будда-Рокс» стало расползаться пугающее красное пятно.
Мэгги вскрикнула, и все три пистолета разом повернулись в ее сторону. Я мельком взглянул в черную глубину ближайшего ствола и рухнул на пол, заодно повалив девушку и пытаясь, насколько это было возможно, прикрыть ее собой. Магия Защитников способна на многое, но она не может остановить пулю.
У Мэгги хватило сообразительности не возмущаться и не отталкивать меня. Когда-то давно Защитников считали ведьмами и колдунами, охотились за ними. Те, кто уцелел, научились прятаться и передали эту науку по наследству.
Две пули едва не раскололи прилавок над моей головой, прежде чем Бородатый рявкнул на приятеля:
– Стой, Шарк! Не надо шума. Вдруг кто-то услышит и вызовет копов.
Скорее всего, Раджив уже вызвал, нажав тревожную кнопку под прилавком.
О господи, Раджив! Меня замутило. Он же совсем мальчишка. А что будет с родителями, когда они узнают о смерти сына?
А вдруг он еще жив? Я поднял голову и тихо, дружелюбно попросил:
– Разрешите мне посмотреть, что с тем парнем. Я врач.
Татуированный бандит скептически покосился на меня:
– Это чучело – доктор?
Третий грабитель, Шарк, нервно предложил:
– Нужно пристрелить этих двоих и убираться отсюда к чертовой матери.
Но тут Мэгги, по-прежнему лежа на животе, заговорила убедительным, медоточивым голосом:
– Чарли не хочет ничего дурного. Оттого что он спасет жизнь продавцу, всем будет только лучше.
Бородатый махнул пистолетом в сторону Раджива:
– Ладно, доктор, действуй. Только не вздумай что-нибудь выкинуть. Шарк, открывай кассу. А потом проверим карманы у этой парочки.
То, как он посмотрел на Мэгги, мне очень не понравилось.
Я подошел к Радживу. Он был весь в крови, но дышал. Мне приходилось дежурить в реанимации, и я постарался не думать о том, что это мой лучший друг. Обычная жертва криминальных разборок. Нужно просто определить, насколько серьезны повреждения.
Я разорвал его футболку до самого низа. Три пулевых отверстия: две опасные раны, а третья – простая царапина, пуля лишь задела плечо.
Ресницы Раджива вдруг задергались.
– Не переживай, если ничего не получится, Чарли, – еле слышно прошептал он. – У нас, индусов, есть еще… реинкарнация.
Его глаза снова закрылись.
Только идиот стал бы шутить в такой момент. Самый лучший на свете идиот!
Две пули попали Радживу в грудь, и каждая могла бы его убить. Я зажмурился и провел рукой над его ранами, исследуя внутренним зрением, насколько серьезно повреждены мышцы, кости и сосуды. Его можно спасти, если я справлюсь с главной проблемой.
– Мэгги, идите сюда, – позвал я. – Мне нужна ваша помощь.
Под настороженными взглядами бандитов она подошла к Радживу, встала на колени и наклонилась над ним. Я почувствовал, как она накладывает чары, ослабляющие их интерес к ней.
– У вас есть носовой платок или что-то в этом роде? – спросил я.
– Кто же в наше время носит носовые платки?
Немного побледнев от обилия крови вокруг, она потянулась к полке с бытовыми товарами и через мгновение уже разрывала пакет с набором для полировки. Затем Мэгги передала мне сложенную вдвое полировочную ткань и открыла второй пакет. Молодец, цыпочка! Надеюсь, мы переживем эту ночь, и уж тогда я постараюсь доказать, что заслуживаю более близкого знакомства.
Я приложил кусочек ткани к одному из пулевых отверстий и попросил Мэгги:
– Промокните вот здесь. И пожалуйста, не падайте в обморок.
Она криво усмехнулась и прижала ткань ребром ладони ко второй ране.
– Постараюсь.
В тот момент, когда Шарк с грохотом взламывал кассу, Мэгги шепнула мне на ухо так тихо, что расслышать смог бы только Защитник:
– А вы и в самом деле врач?
– Буду врачом, если на этой неделе сдам последний экзамен. К тому же целитель – это моя специализация у Защитников. Но вообще-то, я занимаюсь инфекционными болезнями, а не хирургией.
Я прикрыл глаза и сконцентрировался на самом страшном повреждении – рассечении полой вены. Представил себе ее структуру во всех подробностях и попытался энергетическим импульсом соединить края разреза.
Дьявол, ничего не выходит! Они словно из рук выскальзывают. Я попробовал еще раз, затем еще. Никакого результата. А время идет, вместе с кровью Раджива.
– Мне не хватает энергии, Мэгги. Снимите барьер и коснитесь моей руки, чтобы я мог позаимствовать часть вашей силы.
Она хотела было возмутиться, но передумала и молча вытянула руку, так что ее правый мизинец уперся в тыльную сторону моей левой ладони. Я почувствовал, как она снимает барьер и как ей все это не по душе.
Подобные обмены энергией происходят не так уж и редко, но обычно между близкими, хорошо знающими друг друга людьми. А для Мэгги я был чужаком, к тому же совсем ей не нравился. Но она показала себя настоящим Защитником – преодолела себя, чтобы помочь другому человеку.
В любом другом случае я бы не устоял перед соблазном заглянуть в ее мысли, но сейчас сосредоточил все силы на том, чтобы точнее направить ее силу. А силы этой было дьявольски много. Голова закружилась, я перестал понимать, что происходит вокруг, и как будто падал в бездонную пропасть. Или прыгнул с парашютом, не зная толком, как им пользоваться.
У меня перехватило дыхание, у Мэгги тоже. Но через пару мгновений наши энергии совместились. Это трудно описать – все равно как если бы два разных музыкальных инструмента поочередно пытались повторить одну и ту же ноту.
Теперь энергия потекла сквозь меня легко и свободно. Это было очень приятное ощущение – как вкус самого лучшего горько-сладкого бельгийского шоколада. Однако я не мог долго им наслаждаться, нужно было как можно точнее сфокусировать поток ярко-белого света, проходящего через мои пальцы.
Я направил нашу общую энергию на поврежденную вену и представил, как края разреза медленно соединяются, срастаются, пока сосуд не становится таким же целым и здоровым, как прежде.
– Получилось! – тихо, но торжественно произнес я.
Было немного странно бороться за жизнь человека в тот момент, когда в шаге от тебя один бандит взламывает кассу, а двое других справа от Мэгги сосредоточенно уминают подогретые в микроволновке лепешки. Отсюда, с пола, закусочная казалась еще более тесной, чем на самом деле.
Мэгги еле слышно прошептала благодарственную молитву.
– Приступаем ко второй, ране?
– Да, конечно.
Я откинул в сторону пропитанную кровью ткань и посмотрел, что там еще нужно исправить. Кроме кровеносных сосудов, были задеты нервы. Еще сломаны кости ключицы, но на их лечение нашей энергии в любом случае не хватит. А вот сосуды и нервы починить можно.
Работая над второй раной, я едва не пропустил мимо ушей звук полицейской сирены. Она внезапно раздалась прямо за дверью, а затем кто-то прокричал грозным голосом:
– Это полиция. Всем выйти из помещения с поднятыми руками!
– Черт возьми, копы! – засуетился Бородатый. – Сваливаем через черный ход!
– Здесь нет второго выхода, – отозвался я замогильным голосом. – Лучше сдавайтесь, пока они не начали стрелять.
– Если этот парень мертв, то лучше прикончить и вас двоих, чтобы не осталось свидетелей, – выкатив абсолютно безумные глаза, предложил Шарк.
Надо отдать ему должное, он еще был в состоянии что-то соображать. Хотя мне и не понравилось направление его мыслей.
– Раджив не умрёт, – быстро возразил я. – Он выкарабкается, потому что я успел оказать ему помощь. Вы правильно поступили, когда разрешили это сделать, и поступите еще правильнее, если сдадитесь полиции. Вы, конечно, получите небольшой срок, но у вас впереди долгая жизнь.
Татуированный хмуро взглянул на неподвижно лежащего Раджива.
– Зря ты его шлепнул, Шарк. Как думаешь, копы согласятся на переговоры, если мы возьмем заложников? Может, эти двое помогут нам унести ноги.
После сеанса энерготерапии у меня кружилась голова и совсем не осталось сил, но я все-таки попытался возразить против этой идеи.
– Переговоры затянутся надолго, а Радживу может стать хуже, – предупредил я. – Его мать – федеральный судья. Если парень умрет, полиция будет повсюду охотиться за вами, пока не схватит и не посадит на электрический стул.
– Этот ублюдок пудрит нам мозги, – истерически завопил Шарк. – Надо его тоже замочить!
Он уже наставил на меня пистолет, когда послышался мягкий, успокаивающий голос Мэгги МакРи:
– Чарли говорит правду. С продавцом все будет хорошо. С вами тоже.
Она не спеша поднялась, выпрямилась. Без блейзера ее фигура выглядела еще более гибкой и грациозной. Распущенные волосы сверкающим золотисто-каштановым каскадом спадали на плечи. Клянусь, я никогда не встречал такой волнующе привлекательной женщины, как Мэгги МакРи.
Грабители уставились на нее. Мэтти бесстрашно подошла к Бородатому, стоявшему ближе всех.
– Дурачок, ты ведь никогда раньше ничего подобного не делал, – произнесла она с видом рассерженной воспитательницы. – И не хочешь разбить сердце своей старой доброй бабушки, которая так о тебе заботилась?
Громила громко засопел и опустил пистолет. Она улыбнулась и положила руку ему на плечо. Оружие выскользнуло из его ослабевших пальцев и упало на пол. Вид у парня был ошеломленный и покорный, словно у быка на скотобойне.
Мэгги все с той же обворожительной улыбкой повернулась к татуированному коротышке:
– Рокко, разве ты забыл, что твоя девушка ждет ребенка? Как ты вообще ввязался в это дело?
Коротышка, казалось, готов был разрыдаться. Дуло его пистолета тоже уставилось в пол. Мэгги погладила его по щеке, и он с блаженной улыбкой разжал пальцы и выпустил оружие.
Она повернулась к Шарку. Тот попятился, судорожно сжимая пистолет трясущимися руками и пытаясь направить ствол прямо ей в сердце.
– Не подходи ко мне, ведьма!
Заклинание, так хорошо сработавшее с двумя другими бандитами, на него не подействовало. И мне пришлось срочно выходить из транса.
– Мэгги, ложись!
Когда-то меня считали лучшим подающим в школьной бейсбольной команде. Так что банка с консервированным супом, которую я метнул в Шарка, угодила ему прямо в горло. Он сдавленно охнул и согнулся пополам. Вслед за первой банкой полетела вторая, потяжелее, с горохом, и приложила парня и висок. Падая, он машинально нажал на спусковой крючок. Однако Мэгги уже растянулась на полу, и пуля просвистела над ее головой.
Я быстро выхватил пистолет из руки потерявшего сознание Шарка. Мэгги тем временем подобрала два других ствола.
– Все в порядке, офицер! – крикнул я за дверь. – Грабители сдаются и уже отдали нам свое оружие. Мы покупатели, случайно оказавшиеся в магазине. Вызовите, пожалуйста, «скорую». Продавец тяжело ранен.
– Держите руки поднятыми, – строго приказал полицейский.
Было бы неприятно, если бы копы вошли и увидели у нас в руках оружие. Так что я положил пистолет Шарка на стеллаж с консервами, потом прибавил к нему те два, что были у Мэгги, и только после этого отозвался:
– Хорошо, заходите.
Двое грабителей продолжали стоять истуканами. Полицейские ворвались в магазин, пригнувшись и держа оружие наготове, но увидели, что опасности нет, и расслабились, не забыв, однако, надеть на парней наручники. Вероятно, я выглядел достаточно безобидно, и они не приняли меня впопыхах за плохого парня.
Вскоре подъехала «скорая», и в закусочной стало полно народу. Один из врачей, проверив у Раджива пульс и давление, удивленно присвистнул:
– Этот парень в рубашке родился. Он потерял много крови, но, похоже, пули не задели жизненно важные органы.
Разумеется, ему и в голову не пришло, что пациент остался в живых только благодаря магии.
– Я сделал все, что мог, чтобы ослабить кровотечение, – объяснил я. – Мы оба учимся в медицинском колледже, студенты четвертого курса. А у него и отец хирург. Пожалуйста, позаботьтесь о моем друге.
Врач кивнул с несколько растерянным видом.
– Черт знает, как вам это удалось, но вы сделали правильно, коллега.
Что ж, мелочь, а приятно!
Радживу сделали укол и положили его на каталку. Он был в сознании и даже попытался усмехнуться:
– Проследи, чтобы мои предки не сходили с ума от горя, Чарли.
Пришлось похлопать его по руке:
– Я скажу им, что с тобой все будет в порядке.
Его бабка с дедом, вероятно, сразу помчатся в госпиталь. А родители – судья и хирург – прилетят из Далласа первым же рейсом. И слава богу, что у меня есть чем их обнадежить!
Когда Шарка, едва ли сознающего, что происходит вокруг, подняли на ноги, женщина-полицейский попросила нас с Мэгги:
– Подождите где-нибудь в сторонке, пока мы выводим преступников и пострадавшего. Вам придется еще дать показания.
Мы без возражений направились к дальней стене закусочной. Мэгги выглядела такой же обессиленной, как и я.
– Может быть, кофе? – предложил я.
– Так вы ко всему прочему еще и бармен? – устало улыбнулась она.
– Нет, просто иногда помогал Радживу, когда у него было много работы.
Я заварил две чашки своего любимого мокко латте с густым слоем сливок и шоколадного сиропа, хотя после всех событий этой ночи тонизирующее нам, пожалуй, не требовалось.
Мэгги взяла чашку, сделала глоток и медленно опустилась на пол, прислонившись спиной к шкафу.
– А вы держали себя молодцом, доктор Оуэне.
– Чарли, – поправил я, подлил в свою чашку сливок до краев и пристроился рядом, всего в нескольких сантиметрах от девушки. И хотя вокруг по-прежнему шумели и суетились – теперь еще и телерепортеры из службы новостей, – мы, кажется, выбрали подходящее местечко, чтобы спокойно поговорить.
Я стащил с прилавка несколько клюквенных лепешек и протянул одну девушке. Лепешки – это как раз то, что нам сейчас требовалось. Мэгги попыталась сохранить за едой хорошие манеры, но безуспешно. На два счета уничтожив свою порцию, она сказала:
– Напомни мне, чтобы я никогда больше не ходила в магазин в два часа ночи.
– Хорошо, – ответил я, разломив лепешку пополам и отправив одну половину в рот. – Но как тебе удалось приручить этих громил? Это было просто поразительно. Какие-то особенные заклинания?
Она удивленно посмотрела на меня. Красивые, длинные ресницы и золотисто-медовые глаза.
– Неужели ты до сих пор не понял?
– Так ты чародейка! – догадался я. – Вот я тугодум!
Чародейство – очень редкая разновидность магии, и владеют ею исключительно женщины. Создаваемые ими чары настолько мощны, что позволяют управлять сознанием мужчин. Механизм воздействия сейчас тщательно изучается и, по всей видимости, имеет много общего с феромонами. Чародейки способны быстро перебрасывать чары с одного объекта на другой, менять их интенсивность и направление. Мэгги МакРи, если бы только захотела, смогла бы командовать одновременно всеми мужчинами Манхэттена или Квинса.
Она еще удивленнее вскинула брови:
– Я думала, что ты сразу определил. Я ведь в Нью-Йорке недавно, и моя защита немного ослабла из-за разницы во времени.
Я задумался, вспоминая, а потом покачал головой:
– Нет, барьер работал исправно. Если бы ты излучала свои флюиды, я бы потерял сознание, как только увидел тебя.
– Ты хочешь сказать, что я привлекла твое внимание и без чар? – спросила Мэгги, уже не с такой жадностью поедая вторую лепешку. Теперь, когда ее губы находились настолько близко, еще труднее было удержаться от поцелуя.
– Я уверен, что так и было.
Наверное, не стоит сразу признаваться, что на самом деле я подумал: «Это она! Та, о которой я мечтал». Мужчины в моем роду обычно влюблялись с первого взгляда и всю жизнь хранили верность избраннице. Как бы не спугнуть ее в самом начале знакомства.
– Прости, что я попросил тебя поделиться энергией, мы ведь совсем не знаем друг друга.
Она беззаботно махнула рукой:
– Так было нужно. Я внимательно следила за тем, что ты делаешь. Твой приятель не выжил бы, если бы ты не оказался таким хорошим целителем.
Только камень остался бы равнодушным к похвале такой девушки и не расплавился бы от ее восхищенного взгляда. Я камнем вовсе не был и поэтому смог лишь, пожав плечами, повторить ее слова:
– Так было нужно.
Мэгги прикрыла глаза, и сразу стало понятно, насколько она устала.
– Чародейство не всегда срабатывает так, как нужно. Спасибо тебе за своевременное и точное метание консервов.
– Шарк был настолько накачан наркотиками, что в его отравленный мозг уже ничто не могло пробиться, даже такие первоклассные чары, как твои. – Я вздохнул, вспомнив о том, что мне предстоит выполнить еще одно дело. – У тебя хватит сил помочь мне еще раз? Нужно обновить защитные заклинания этого магазинчика. Я наложил их, когда поступил в колледж, и до сих пор они действовали исправно – ни драк, ни краж. Но теперь понадобится что-то посильнее. Такое не должно повториться.
