Текст книги "Не удержать в оковах сердце"

Автор книги: Шелли Такер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц)

Их обнаружили.

Глава 10

Николас злобно выругался. Он сразу же выпустил из рук девушку, забыв о спорах. Наклонившись, он выхватил из-под кровати пистолет и окинул взглядом помещение, соображая, что еще следует захватить с собой.

Девушка словно окаменела и, широко раскрыв глаза, прислушивалась к лаю собак, эхом отдававшемуся в лесу.

– Может быть, они охотятся на оленя? – Дрожащим голосом предположила она. – Или на лису?

– Охотники появляются в Каннок-Чейз, только когда преследуют один вид дичи. – Он перебросил мешок с едой через здоровое плечо. – Бежавших преступников.

– Но мы ведь не знаем точно, кого они ищут сейчас?

– Может быть, подождем их здесь и спросим? Николас засунул за голенище нож, потом, взяв девушку за руку, поставил на ноги.

– Ходу, ваша светлость. – И торопливо потащил ее к выходу.

Держа пистолет в правой руке, он чуть приоткрыл дверь. Первые лучи утреннего солнца, пробиваясь сквозь кроны деревьев, поблескивали на ярко-зеленой листве и траве, влажной от росы. Картина была обманчиво мирной. Никого не было видно – ни всадников, ни собак, но бешеный лай своры приближался.

– Как им удалось так быстро отыскать нас? – прошептала девушка.

– Должно быть, они искали всю ночь, – коротко ответил он. – С факелами. А я оставил хороший кровавый след для собак.

Николас мысленно обругал себя. Им не следовало так долго отдыхать. Вообще не следовало отдыхать. А теперь есть ли у них шанс спастись? Оставаться в хижине – самоубийство. Надежды, обогнать собак, нет. Разве что ненадолго. И что такое его пистолет против дюжины вооруженных полицейских?

На секунду он почувствовал, что проиграл. Конец. Им обоим конец. Потом вдруг представил себе, как его тащат в Олд-Бейли в Лондоне и передают в руки адмиралтейского трибунала.

– Нет, ни за что, – пробормотал он и, шагнув за порог хижины, оглянулся на мисс Делафилд. В глазах се он прочел обреченность и отчаяние.

– Что нам делать?

– Бежать! – процедил он сквозь стиснутые зубы. Повернув влево, он повел ее от хижины с такой скоростью, на какую были способны их усталые ноги, и какую позволяла развить громыхающая цепь.

Они углублялись в лесную чащу. Мешок с провизией бил по спине при каждом шаге, по Николас даже не думал о боли в плече. Перед его глазами стояла одна картина – виселица в доке, где приводили в исполнение смертные приговоры.

Девушка не отставала, поспевая за его размашистым шагом. Тяжелые кандалы замедляли их бег, но не останавливали. Опыт вчерашнего дня не прошел даром, и она, споткнувшись всего пару раз, сумела примериться к его шагам.

Тявканье собак раздавалось все громче, будто за ними гнались все демоны ада. Девушка оглянулась через плечо.

– Не делай этого! – приказал он. – Не останавливайся!

Она подчинилась, в кои-то веки, обойдясь без лишних споров, и молча продолжила свой путь. Николас слышал ее тяжелое дыхание. Они больше не тратили силы на разговоры.

Солнечные лучи косо пробивались сквозь листья. Солнце вставало справа от них. Николас держал курс на север – под острым углом к направлению, по которому они шли вчера. Он не пытался запутывать след, зная, что таким способом преследователей все равно не собьешь. Единственный шанс опередить полицейских – как можно дальше оторваться от них.

Они почти бежали плечом к плечу. Ветки и сухие листья шуршали и с треском ломались под ногами, ветви хлестали по лицам, цепляли одежду, волосы, но они не замедляли бега, продираясь сквозь заросли, пересекая лесные поляны, переходя лужи. Лес будто проносился мимо, сливаясь в смазанную линию солнечного света и теней.

Николас чувствовал, что легкие его готовы разорваться, и не слышал ничего, кроме топота собственных башмаков и обжигающего горло хриплого дыхания. Цепь то и дело цеплялась за корни и камни, будто словно рука закона старалась остановить их. Но они продолжали бежать. Еще быстрее.

Мысль его работала так же быстро, как пульсировала кровь в жилах. Собаки и полицейские остановятся у хижины, уверенные, что загнали добычу в пору. Тут уж полицейские не станут торопиться, и будут действовать осторожно. Это, возможно, позволит им выиграть немного времени. Несколько минут или чуть больше. Может быть, этого будет достаточно.

Деревья, ветви, листья мелькали перед глазами. Взмокшие от пота остатки рубахи прилипли к груди и спине. Плечо горело и болело, но Николас не обращал внимания на боль. Боль напоминала, что он все еще жив.

Он боялся, что девушка вот-вот сдастся. Ждал, что она упадет и не встанет. Но нет – то ли страх, то ли сила воли были тому причиной, но она упрямо шла за ним. Он слышал лишь хриплое, затрудненное дыхание да громыхание цепи.

И еще собачий лай. Он был уже так близок, что, казалось, вот-вот собаки схватят их за пятки.

Раздался пистолетный выстрел. Не рядом, но все равно слишком близко.

– Господи! – в ужасе воскликнула девушка.

Николас оглянулся через плечо и увидел двух опередивших всю свору собак, коричневую и белую.

Значит, они все-таки не остановились у хижины. Почему, черт возьми, они не остановились? Проклятие!

– Не замедляй шага! – крикнул он. – Мы еще можем их обогнать!

Николас понимал, что лжет. Ноги онемели, избитое тело было готово выйти из повиновения, у его спутницы тоже иссякали силы. Им негде спрятаться, они не могут оторваться от собак, у него нет никакого оружия, кроме пистолета и ножа.

Зловещие очертания виселицы вновь замаячили перед ним. И тут он увидел, как что-то блеснуло сквозь листву. Бело-голубая полоска за деревьями поблескивала на солнце. Вода. Река.

А вдруг там есть мост? Они перейдут по нему реку, а потом разрушат его!

Но эта слабая надежда угасла, как только они вышли на берег. Это был ревущий поток шириной не менее пятидесяти ярдов. Никакого моста там не было. Не было даже бревна, перекинутого через реку. Беглецы в отчаянии остановились.

Мисс Делафилд оглянулась на лес, на быстро нагонявших их собак – им некуда бежать. Спасения нет. Их загнали в угол.

Николас взглянул на бурную реку, глубокую, коварную. Будь он один, то, не задумываясь, прыгнул бы в воду. Но с цепью и девушкой… Это означало верную смерть.

– Нам придется переплыть реку, – спокойно сказала она.

Он взглянул на нее, пораженный ее спокойствием.

– Мы не сможем.

– Уж лучше утонуть, чем быть разорванной на куски.

Они оглянулись. Собаки были так близко, что Николас видел, как блестят их клыки на солнце. Вдали появились всадники. Их было не менее дюжины, отряд приближался, развернувшись веером.

Он взглянул на худенькую девушку, перевел взгляд на бурные воды реки – нет, такого ей не выдержать.

А если она утонет, он пойдет ко дну вместе с ней.

– Я выдержу, – торопливо сказала она.

Собачий лай за спиной – всего в нескольких ярдах от них – ускорил решение.

Размышлять некогда, Пропади они пропадом, шансы. Он засунул поглубже пистолет за пояс, сдвинул на шею веревку, которая удерживала на груди мешок, и схватил девушку свободной рукой.

– Прыгаем на счет «три», – сказал он сурово, – Раз… два… – Ее рука казалась невероятно хрупкой в его пальцах. – Три.

Они прыгнули, словно нара неуклюжих ныряльщиков. Удар о воду болезненно отозвался в каждой клеточке его истерзанного тела, и он ушел под воду.

В тот самый миг, как вода сомкнулась над головой, Николас, понял, что цепь их погубит. Кандалы, тяжелые, безжалостные, чугунные, тянули вниз. Он яростно работал ногами, пытаясь всплыть на поверхность и глотнуть воздуха, но у него не хватало сил, чтобы побороть и мощное течение, и тянущую ко дну цепь.

Николас чувствовал, как мисс Делафилд – клубок мелькающих желтых юбок и золотых волос – борется рядом с ним. Молотя руками и ногами, она изо всех сил пыталась всплыть.

Ему показалось, что прошла целая вечность, прежде чем он вынырнул на поверхность, набрал в легкие воздуха и сразу снова ушел под воду. Их понесло по течению.

Когда Николасу удалось второй раз вынырнуть на поверхность, на него обрушился град пуль. Металлический звук взрезавших воду пуль казался странным на фоне шума воды и лая собак.

Он снова набрал в легкие побольше воздуха, подумав, что это, может быть, последний глоток воздуха в его жизни. Задыхаясь, Николас пытался удержаться на поверхности, а берег реки проносился мимо с огромной скоростью.

Бурные воды несли их вниз по течению гораздо быстрее, чем могли бы унести ноги, будто они были не тяжелее сучьев и листьев, круживших вокруг них на поверхности.

Течение вновь потянуло его вниз. Николас даже не знал, смогла ли девушка хоть раз всплыть на поверхность. Он ее не видел. Он вообще ничего не видел, кроме воды со всех сторон, вокруг, над ним, под ним. Вода была во рту, в носу – повсюду. Он чувствовал, что вот-вот потеряет сознание. Наваливающаяся темнота заставляла его прекратить борьбу и сдаться.

Но он из последних сил выплыл: ему нужен воздух, он будет жить.

Силой течения их вынесло на середину реки. Противоположный берег был теперь ближе, чем прежде. Может быть, удастся до него добраться. Боже милосердный! Неужели они сумеют добраться до берега?

Но тут он услышал странный звук, скорее рев. Оглушительный рев воды. Он услышал отчаянный крик девушки. Повернув голову, он увидел то, что увидела она, – водопад. Всего в нескольких ярдах вниз по течению вода кипела и пенилась, поднимая тучи брызг, разбиваясь о камни на краю пропасти. Только не это! Но выразить свою мысль словами ему так и не пришлось. Река, зародившая в нем надежду, так же быстро отняла ее и швырнула через каменную гряду вниз.

Многотонная масса поды, обрушившейся вместе с ними, несла их, как двух тряпочных кукол в никуда. На какое-то мгновение, падая вместе с массой воды, Николас не чувствовал своего тела. Вниз… вниз…

Пролетев большое расстояние, они коснулись поверхности, и сразу попали в водоворот, подхвативший их и потянувший на дно. Боль пронзила тело. Несколько футов бурлящей, кружащейся воды сомкнулись над головой. Внезапно пришла ярость, слепой гнев, оттого что он превратился в игрушку в руках судьбы. Стойкость, воля, тело предали его, но ярость осталась.

Девушка дрожала, безвольно повиснув у него на руках. Он потряс ее и кивком головы показал в сторону углубления.

– Ты сможешь туда добраться? – крикнул он, перекрывая рев воды.

Она взглянула туда, куда смотрел он, и слабо покачала головой.

– Проклятие! Неужели вы теперь подведете меня, леди?

Его гнев как будто разжег тлевшие угольки ее былой силы воли. Она подняла голову.

– Да, – произнесла она сдавленным голосом. Ее сил хватило на одно это слово.

Он воспринял его как согласие и на сей раз даже не потрудился сосчитать до трех.

Отпустив корягу, Николас сделал рывок по направлению к углублению. Они преодолевали десять футов водной поверхности вместе, били ногами, неуклюже выкидывали вперед руки, пытаясь дотянуться до цели. Ему казалось, что они никогда туда не доберутся.

Но, наконец, он коснулся камня правой рукой, собрал последние силы и, уцепившись за край скалы, подтянулся к выступу. Она тоже ухватилась за скалу и замерла, переводя дыхание.

Медленно он втянул тело в углубление и помог вскарабкаться ей. Углубление в несколько футов шириной переходило в пещеру.

Они упали на холодный каменный пол, тяжело дыша и отплевывая воду. Пещера была маленькая, темная, сырая, в ней не было ничего, кроме холодного скользкого на ощупь камня.

Но им казалось, что они попали на небеса. Капитан Броган никогда и не предполагал, что может так приблизиться к раю. Он лежал на животе, прижавшись щекой к холодному граниту, дрожа каждой жилкой, совершенно обессилевший. Ему казалось, что он пропитался водой, как губка.

Он может дышать. Черт побери, он никогда раньше не получал такого удовольствия от возможности дышать. Вдох-выдох, вдох-выдох – воздух входит и выходит беспрепятственно, и процесс этот прерывается лишь частыми приступами мучительного кашля.

За ревом воды послышался лай собак. Проклятые собаки. Их захлебывающийся лай слышен даже сквозь грохот водопада. Наверное, прикинул он, они находятся сейчас футах в тридцати вверх по течению, остановились там, прямо над их головами. Завывают в ярости, оттого что их добыча неожиданно ускользнула.

Николас улыбнулся и огляделся. Свет проникал только через вход, через который они сюда протиснулись. Девушка, распростершись на спине рядом с ним, лежала, не двигаясь, только грудь едва заметно приподнималась и опускалась от дыхания.

Не обращая внимания на боль в плече, Николас сбросил промокший мешок с плеча. Наверное, большая часть провизии пришла в негодность. А пистолет он потерял. Лежит он теперь где-нибудь на дне реки, а у них осталось одно оружие – нож. Вытащив нож, он бросил его рядом с мешком. Потом осмотрел кандалы. На секунду у него мелькнула надежда: а вдруг? Но нет, цепь была в целости и сохранности. Ну, разумеется. Никакая сила – ни человека, ни природы – не в состоянии, наверное, разорвать эту цепь.

Николас снова улегся на холодный каменный пол и долго лежал без движений.

Неожиданно послышались всхлипы.

Николас поднял голову.

– Ты плачешь? – Он не поверил своим ушам. – Ведь мы живы.

Она не ответила, но, закрывшись рукой, разрыдалась еще сильнее.

– Ты ведь чуть не утонула, – напомнил он ей.

Это, по-видимому, не помогло. Она разрыдалась еще громче, все ее тело сотрясалось от рыданий.

Нахмурив лоб, он смотрел на нее, крайне озадаченный.

– Что, черт возьми, с тобой происходит, женщина?

– Я испугалась! – крикнула она сердито. – Неужели тебе никогда не было страшно?

Он онемел от неожиданности. Она сказала это так, как будто не хотела признаваться в этом. Ее слова снова вызвали у него незнакомое чувство сострадания, так же, как вчера, когда она рассказывала о том, что голод заставил ее воровать. Чувство это было для него совершенно новым. Он даже не знал, как оно называется, по твердо знал, что страх, о котором она говорила, ему приходилось испытывать. Много раз в жизни. Да, ему бывало страшно.

– Но теперь мы в безопасности, – тихо сказал он.

– Нет, не в безопасности. – Она села. Лицо выражало отчаяние. – Мы совсем не в безопасности. Мы умрем!

Собаки продолжали неистово лаять над головами, состязаясь с грохотом воды, падающей в смертельно опасный водоворот. Она зажала руками уши, прижала колени к груди и, уткнувшись в них, зарыдала в голос.

При виде ее отчаяния у Николаса горло перехватило от жалости. Господи, как она беспомощна! Сидит тут, вымокшая насквозь, замерзшая, а слезы еще добавляют влаги, такая одинокая.

– Не надо бояться, – сказал он тихо, не позволив себе придвинуться к ней. – Пока мы в безопасности.

– Нет! – Она сердито пнула цепь. – Я не могу больше бежать. У меня не осталось сил. Неужели ты не понимаешь? Совсем нет сил. Я вообще не очень сильная. Я устала от того, что надо спасаться бегством, что в меня стреляют, что за мной охотятся с собаками, что меня топят. Я устала от этой проклятой цепи и устала от тебя. Я хочу быть в безопасности, но никогда не буду. Я умру. Николас протянул руку и погладил ее плечо.

– Нет, не умрешь, – решительно заявил он. – У вас множество всяких недостатков, леди, но трусихой вас не назовешь.

Он притянул ее к себе и крепко прижал к груди. Он не отпустил бы ее сейчас ни за что на свете. Но и она на сей раз не отстранилась. Наоборот, прижалась к нему, выплакивая свой страх.

– Шшш, – шептал он. – С тобой все будет в порядке, ангелочек. – Он ласково провел кончиками пальцев по ее мокрым волосам. – Мы сбили со следа наших преследователей. Вход в пещеру не виден снаружи, мы бы и сами не заметили его, не окажись прямо перед ним. А собаки не учуют наш след в воде, полицейские подумают, что мы либо утонули, либо нас унесло вниз по течению. Там они и станут нас искать.

Его доводы звучали не очень убедительно, оп и сам понимал это. Дрожа в его руках, Саманта покачала головой.

– Из этой переделки мы не выйдем живыми, – всхлипывая, прошептала она.

– Но ведь пока мы живы. Нам только нужно держаться вместе и… – Николас не закончил фразу, и она подняла голову. Он посмотрел ей в глаза, в эти золотые озера… – и доверять друг другу.

Он произнес эти слова шепотом, словно не веря, что нашел их и даже высказал вслух.

Секунду спустя и она, и он, казалось, одновременно осознали, что нежно обнимают друг друга, ее грудь прижимается к его груди, а губы находятся на расстоянии дюйма.

Николас не чувствовал желания – только нежность. Он пытался справиться с этим незнакомым ему чувством. «В конце концов, я вожусь с ней только, чтобы выжить самому – мы ведь скованы одной цепью!» – убеждал он себя. Но не мог заставить отпустить ее.

Мгновение спустя, не думая больше ни о чем, он прижался губами к ее губам.

Она вдруг вырвалась из объятий.

– Да… ты, наверное, прав, – смущенно сказала девушка, откашливаясь и торопливо вытирая мокрые щеки. – Я… я рада, что нам удалось сбить с толку полицейских. – И она стряхнула с рукава невидимую пылинку.

А может быть, его прикосновение.

«Сбиты с толку не только полицейские», – подумал Николас, дрожа не от боли или холода, а от странного, непонятного ему самому мощного чувства, сводившего его с ума.

– И, кажется, я уже просила тебя не распускать руки, – холодно добавила девушка.

Он лишь взглянул на нее в ответ, не найдя нужных слов. Ему понравилось обнимать ее. Не только потому, что его влекло к ней – она вызывала у него более сложное чувство. Он сам себя не понимал.

– Я… наверное, должна поблагодарить тебя за спасение, – спокойно продолжала она, выжимая воду из подола юбки. – Если бы не ты, я бы утонула.

– Если умрешь ты, то умру и я, помнишь? – напомнил он.

– Еще бы не помнить. – Она встретилась с ним взглядом, помедлила, окинув взглядом темную пещеру. – Как, черт возьми, мы отсюда выберемся?

Глава 11

Их осторожные шага звучали громче, чем шарканье сотни нар ног, танцующих на мраморном полу. Сэм, широко раскрыв глаза, смотрела вперед, опасаясь, что их ждет бездонная пропасть, или – еще того хуже – что они упрутся в гранитную стену, означающую тупик. Неужели из пещеры нет выхода? Они шли уже более часа.

Во влажном замкнутом пространстве каждый звук: падение капли воды, шуршание гальки под ногами – исказился до неузнаваемости, а громыхание цепи казалось особенно зловещим, даже каким-то потусторонним.

Сэм шла впереди, высоко подняв светильник, если можно было назвать светильником пропитанные виски остатки нижней юбки, засунутые в жестянку из-под галет. Огонек едва мерцал в окружающей их темноте.

Сердце стучало где-то в горле. Сэм мучил кашель, казалось, что она никогда не откашляет эту проклятую воду. Она осторожно ощупывала почву под ногами. Галька, песок, липкая глина да острые камешки.

Сэм поправила тяжелый мешок на плече, и на это движение болью отозвался каждый мускул. Глубокие царапины и ушибы на руках и ногах, оставленные водопадом и скалами, саднило.

В некоторых местах проход сужался настолько, что они с трудом протискивались, а иногда он превращался в подобие узкого лаза, и им приходилось ползти на четвереньках. Вот они снова оказались в просторной пещере. Но конца все не было.

Время от времени Сэм чувствовала ветерок, ощущала приток свежего воздуха, и у нее появлялась надежда, что где-то впереди есть выход. Она напряженно вглядывалась в темноту, пытаясь увидеть проблески дневного света. Неужели не найдется выход и им придется еще раз столкнуться с водопадом?

Они шли, углубляясь все дальше и дальше в пещеру. Остановиться и передохнуть они не смели. Пока им удалось оторваться от преследователей. Но надолго ли? Не обнаружив их внизу по течению реки, полицейские вернутся, чтобы обыскать лес над их головами. Выйти из пещеры и оказаться среди своры собак и толпы полицейских!

«Господи! – думала Сэм, оглядываясь вокруг на неровные каменные стены, которые пламя светильника окрашивало в оранжевые тона, – должен же где-то быть выход! Господи! Прошу тебя, помоги мне его найти».

– Давай отдохнем.

Вздрогнув от звука голоса бродяги, Сэм чуть не выронила из рук жестянку со светильником. Она оглянулась на него. Он впервые сам попросил ее сделать передышку. Обычно об этом, изнемогая, просила она.

Да и вообще сегодня он уже не раз удивлял ее. Попросил ее идти впереди. Согласился отдать ей тяжелый мешок с припасами.

– С тобой все в порядке? – спросила она, злясь на себя за то, что сердце у нее так гулко бьется.

Он опустился на пол, прислонившись здоровым плечом к неровной стене, и кивнул. Но дыхание его было тяжелым и прерывистым, словно он бежал несколько часов, а не полз со скоростью улитки.

Звякнув цепью, Сэм встревожено опустилась на пол напротив него, сняла с плеча мешок и поставила самодельный светильник.

Взглянув на ее изобретение, бродяга насмешливо улыбнулся:

– Иногда вы меня просто изумляете, леди.

Встретившись с ним взглядом, она поспешно отвела глаза. Она не могла смотреть ему в лицо, после того как…

С трудом, сглотнув комок, образовавшийся в горле, Сэм попыталась прогнать воспоминание о том, как он держал ее в объятиях. Она изо всех сил старалась не думать об этом.

Кончиком ножа Сэм пошевелила горящие в жестянке остатки нижней юбки. Интересно, надолго еще хватит светильника?

– Извини, что я потратила такое количество твоего виски. – Бутылка, завернутая в кусок ткани и засунутая менаду мешочком с сахаром и свернутой простыней, выдержала, не разбившись, все их приключения в реке. – Как твое плечо?

Он поднял флягу с водой и сделал большой глоток.

– Прекрасно.

Сэм, прищурившись, внимательно посмотрела на него. Не похоже, что он чувствует себя прекрасно. По крайней мере, выглядит он никуда не годно, а чувствует, наверное, и того хуже.

Шов разошелся, и теперь вместо небольшой дырки на плече зияла глубокая рана. Он ей об этом не сказал, даже словом не обмолвился, пока она сама не заметила, что он истекает кровью.

Сэм попробовала снова зашить рану, но остановить кровотечение не смогла. И теперь, когда она увидела, что ему хуже, у нее все сжалось внутри от тревоги.

Он был бледен, пожалуй, его лицо не отличалось по цвету от белой повязки на плече. Волосы, борода и брови казались на фоне бледной кожи черными, как вороново крыло. Зеленые глаза устало полузакрыты. Сильные мускулистые руки, совсем недавно боровшиеся с течением и водоворотом, теперь безжизненно лежали по бокам. Изодранная окровавленная рубаха была распахнута на груди: он даже не застегнул ее после того, как Сэм повторно зашила рану.

Его била лихорадка, со лба стекали струйки пота, скатывались по шее и исчезали в волосах на груди… прямо по трезубцу, выжженному над сердцем.

Больше всего Сэм беспокоило выражение его лица; ей казалось, что он вот-вот лишится последних сил и потеряет сознание.

Сэм вдруг поймала себя на мысли, что не просто беспокоится за него, но восхищается его несгибаемым мужеством. Да, да, восхищается.

Она понимала: силы этого человека на пределе, и, каким бы мужественным он ни был, ему нужен отдых и сон. Но он по-прежнему твердил, что с ним все в порядке, и он готов идти дальше, и что они уже получили хороший урок – не останавливаться для долгого отдыха.

Сэм решила заставить его отдохнуть. Это, конечно, опасно, но у них нет выбора: он не может идти дальше.

Но как убедить его? Разве что оглушить палкой по голове, хмыкнула она. Что же, придется прибегнуть к хитрости.

– Хочешь поесть? – Она достала бутылку виски и промокшие продукты. – Солонина, хотя и подмокла, вполне съедобна. Наверное, изюм и инжир тоже не испортились…

– Я не голоден.

Ответ не сулил ничего хорошего.

– Ну что ж, а я умираю с голоду. – Сэм отрезала кусок сыра и начала не спеша есть. Он к еде не притронулся.

Она огляделась. Все же откуда проникает воздух? Где-то рядом и должен быть выход.

– Здесь довольно удобно, – проговорила она, жуя орехи. – Сухо. Почему бы нам не задержаться здесь ненадолго? Не отдохнуть? – Для большей убедительности она поспешила добавить: – Собаки еще несколько часов будут искать нас внизу по течению реки, так что у нас есть в запасе немного времени…

– И мы не будем терять его попусту. – Он приоткрыл глаза. – Поторопитесь, ваша светлость. Нам пора в путь.

Сэм нахмурилась. Нет, с этим упрямым типом, видно, любые слова бесполезны. Он понимает только одно – действие.

Пропустив мимо ушей его приказание, она вынула из мешка остатки простыни и, свернув их в виде подушки, положила рядом с ним на пол. Потом уперлась ему в грудь ладошкой и попыталась повалить на импровизированную подушку.

Он не шелохнулся.

– Что это вы затеяли на сей раз, мисс Делафилд? – Бродяга насмешливо поднял бровь.

– Я пытаюсь снасти тебе жизнь.

– Я в состоянии сам снасти свою жизнь. – Он оттолкнул ее руку.

– Тебе нужно немного отдохнуть, – сказала Сэм в отчаянии. – Тебе нужно…

– Мне нужно одно – найти выход из этой проклятой пещеры. Желательно до того, как сюда заявится целая армия полицейских.

Она отпрянула, удивленная этим неожиданным взрывом ярости.

– И мне совершенно не нужно, – продолжал он, сердито глядя на нее, – чтобы ты кудахтала вокруг меня, как наседка.

Сэм промолчала. Она чувствовала, что он вкладывает в слова «кудахтала, как наседка» особый смысл. По какой-то причине этому человеку было трудно или даже невозможно позволить, кому бы то ни было заботиться о себе.

По-видимому, сочтя, что вопрос закрыт, он медленно поднялся на ноги. Ему плохо, с тоской поняла Сэм.

Она осталась сидеть, сказав как можно мягче:

– Думаю, тебе лучше снова сесть, пока не упал.

– Ты забываешь, кто здесь командует.

– Нет, не забываю. – Она посмотрела на него в упор. – Я.

– Шутки в сторону, леди. – Он наклонился, чтобы взять мешок. – А теперь идем.

– Твое упрямство тебя погубит. Если погибнешь ты, погибну и я.

– Это не упрямство. Это здравый смысл.

– Это глупость.

– Оторвите от пола зад, мисс Делафилд. Она бесстрашно смотрела в его взбешенные глаза. – И не подумаю.

– Это не просьба.

– А мне наплевать. Можешь подавиться своими приказаниями, я не двинусь с места. Ты слаб и не сможешь тащить меня за собой. – Она тряхнула спутанными белокурыми волосами. – Мы не двинемся с этого места.

Он стиснул зубы и кулаки. В изумрудно-зеленых глазах сверкнул гнев, но она не отвела взгляда, хотя сердце учащенно билось.

– Не понимаю, – тихо сказала Сэм через мгновение, покачав головой, словно не в силах оправдать его неразумное поведение. – Ведь ты всего-навсего человек. Почему ты так безжалостен к себе?

Он выругался.

– Поднимайтесь на ноги, леди. Сию же минуту.

Она не подчинилась, а лишь молча глядела на него, ожидая взрыва ярости. Он не ударит ее, она это знала. Несмотря на все угрозы, он не причинит ей зла. Есть в нем что-то, что помешает ему сделать это. Под многочисленными шрамами, говорившими о суровых жизненных испытаниях, билось сердце порядочного человека.

Безмолвный поединок длился не более минуты, но Сэм ощущала буквально физически каждую его секунду.

Наконец она опустила глаза, решив сдаться и протянула ему руку.

– Позволь мне помочь тебе.

Плотно сжатые губы чуть искривились, сложившись в циничную ухмылку. С тяжелым вздохом он поднял глаза вверх, как бы обращаясь к небу, и сокрушенно покачал головой.

– Пропади все пропадом, – пробормотал он едва слышно.

Она не поняла, что он имеет в виду, а он, не обратив внимания на ее протянутую руку, снова опустился на пол. Потом, растянувшись на животе, положил голову на скрещенные руки и закрыл глаза.

– Не больше часа, – ворчливо сказал он. – Не давай мне спать больше часа.

– Хорошо, – спокойно согласилась Сэм и, улыбнувшись, подумала, как же ей удастся без часов точно определить, сколько это – «не больше часа».

Не прошло и нескольких минут, как его напряженные мускулы расслабились. Сэм почувствовала удовлетворение. Да, именно удовлетворение оттого, что ей, наконец, удалось настоять на своем.

Она принялась укладывать остатки провизии в мешок.

Потом осмотрела их «имущество»: несколько свечных огарков, две чашки, леска для удочки, несколько рыболовных крючков, моток веревки и пороховница с порохом да дюжина патронов, которые они забрали у Лича и Суинтона, – эти боеприпасы были теперь бесполезны, поскольку пистолет остался на дне реки.

Нахмурив лоб, Сэм подумала о лекарствах. Ах, как их не хватает сейчас! Неплохо бы иметь и оружие. У них нет ничего, кроме… Друг друга.

Сэм завязала мешок и отодвинула его в сторону, подумав, что было бы хорошо с такой же легкостью отодвинуть в сторону мрачные мысли. Закончив осмотр припасов, она не знала, чем бы еще заняться. Оглядела пещеру, стараясь не смотреть на своего спутника.

Всякий раз, когда она на него глядела, она вспоминала о том, что произошло между ними возле входа, вспоминала свои слезы и его ласковые руки.

Даже сейчас она почувствовала, как краска заливает ее щеки. Ее ужасно смущало, что она показала свою слабость, да еще в присутствии мужчины.

Особенно в присутствии такого мужчины, как он. Но он тогда обошелся без обычных насмешек, а просто обнял ее с такой нежностью, какой она в нем даже не подозревала.

Самое удивительное было в том, что ей это понравилось.

Сэм вздрогнула. Какие глупости, однако, ей лезут в голову! Опасные глупости. Этот человек – преступник, он вне закона. Ветеран плавучей тюрьмы… Наглый. Непредсказуемый. Опасный. Хуже не придумаешь. Но ей было хорошо в его объятиях. В тот момент – всего на какое-то мгновение – она почувствовала себя в безопасности, обогретой… защищенной.

Это чувство беспокоило ее, она даже не могла бы объяснить почему. Сэм тряхнула головой и пригладила спутанные волосы.

Как могло случиться, что она вдруг почувствовала себя в безопасности в его объятиях? Господи, да ведь она даже не знает, как его зовут! Похоже, что она совсем рехнулась. Ей вспомнились слова, которые он ей нашептывал: «Нам только нужно доверять друг другу».

Но разве может она доверять ему? Горький опыт научил ее не верить мужчинам. Особенно таким, как он, из преступного мира. И даже мужчинам вроде ее дядюшки, которые производят впечатление людей степенных, честных и даже добрых.

Доверие означает слабость, уязвимость. А показать, что ты уязвим, – значит стать жертвой. Жертвой же Саманта Делафилд не станет никогда. Ни за что. Она поклялась себе в этом шесть лет назад и сдержит спою клятву.

Саманта решительно отвернулась от бродяги. В ее поведении нет никакой загадки, и у нее нет никаких причин для тревоги. Ее чувства на какое-то время пришли в смятение, только и всего. Это неудивительно, ведь за последние двое суток ей пришлось пройти через настоящий ад.

Если она и испытывала какое-то чувство к этому человеку, то это была благодарность. Обычная благодарность за то, что он спас ей жизнь. В этом нет ничего плохого. Ее благодарность он заслужил. А вот доверять ему она не может.