Текст книги "Не удержать в оковах сердце"
Автор книги: Шелли Такер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 18 страниц)
Глава 21
«Черный ангел».
Это заведение явно не относилось к числу самых привлекательных мест Йорка.
Остановившись в нескольких ярдах от таверны, Николас наблюдал за входом. Он испытывал возбуждение, которое всегда бывало предвестником победы.
Он все-таки добрался, несмотря на все, казалось бы, непреодолимые препятствия: тюрьму, физические мучения, которые ему пришлось вынести. Он достиг цели и даже имеет в запасе целых три дня.
Успокоив коня, Николас поднял воротник, надвинул пониже на глаза треуголку. В этот поздний час улицы были безлюдны, даже припозднившиеся гуляки разошлись по домам, но осторожность не помешает.
Таверна находилась в середине целого ряда дешевых пивнушек и публичных домов. Два тусклых масляных фонаря по обе стороны входной двери освещали деревянную вывеску, подвешенную на металлических крюках.
«Черный ангел». Название таверны было написано крупными буквами над изображением неизвестного зверски ухмыляющегося существа с крыльями и с трезубцем в руке.
Николас не мог удержаться от гримасы: шантажировавший его человек, несомненно, знал о клейме, и не просто знал, а видел его. Место встречи был выбрано не случайно.
Сердце Николаса бешено заколотилось от гнева. Ему не понравилось, что у его неизвестного врага на руках все карты. Ему вообще не нравилось, что он оказался здесь. Он не просил, чтобы его втягивали в эту игру. Кем бы ни был вымогатель, он скоро поймет, что всякая азартная игра связана с риском и он допустил роковую ошибку в тот день, когда отправил письмо в Южную Каролину.
Спешившись, Николас, не торопясь, повел коня к коновязи. Сейчас он был внешне похож скорее на члена палаты представителей, чем на беспощадного пирата.
Выехав из Каннок-Чейз, он остановился в ближайшем городке, где обменял неповоротливую лошадь на самого быстрого скакуна, какого смог отыскать, наскоро съел горячий ужин и купил себе новую одежду. Кроме пальто и треуголки, на нем были надеты жилет и бриджи из темно-синей парчи, кружевная сорочка и затейливый галстук, который его душил, а также сюртук с манжетами.
Привязав коня, он сделал вид, что ослабляет подпругу, а сам в это время внимательно огляделся вокруг. Он не заметил ничего подозрительного. Никто не слонялся возле входа, никто не выглядывал из ближайших окон. Дозорных тоже не было видно.
Правда, вымогатель не ожидает его приезда сегодня. Этот мерзавец заявится сюда только через три дня, ожидая найти пакет с деньгами, а не Николаса Брогана собственной персоной.
Мрачно усмехнувшись, Николас открыл сумку, достал из коробки манильскую сигару и с наслаждением закурил. В этом удовольствии он был долгое время вынужден себе отказывать. Затянувшись, он выпустил дымок в холодный ночной воздух. Несколько дней подряд без конца лил дождь, и погода после этого заметно изменилась: долгое влажное лето сменилось первыми осенними холодами.
Укладывая коробку с сигарами назад в сумку, он нащупал белую хлопчатую рубаху, засунутую на самое дно… рубаху, украденную из цыганского фургончика. Она все еще хранила едва уловимый запах Саманты. Николас помедлил, потом вытащил смятую рубаху, уговаривая себя, что ее надо сейчас же выбросить, как и все остальное, что он принес с собой из Каннок-Чейз.
Но почему-то он не мог этого сделать. За последние два дня у него была масса возможностей отделаться от этой рубахи, но он продолжал возить ее с собой.
Николас нахмурился, понимая, что ни время, ни расстояние не помогут ему избавиться от Саманты. Он не мог выбросить ее из головы, не мог привыкнуть к странному ощущению отсутствия на щиколотке разъемного кольца. Каждый шаг напоминал ему о ней.
Когда полил дождь, он поймал себя на том, что беспокоится о ней: ведь на ней была только тонкая блузка и юбка. Интересно, купила ли она себе плащ или накидку потеплее? А может быть, она где-нибудь остановилась, чтобы переждать непогоду? Не угрожает ли ей опасность? Тепло ли ей? Все ли с ней в порядке?
Резким движением Николас закрыл сумку, напомнив себе, что до встречи с ним Саманта в течение шести лет справлялась с жизнью самостоятельно. Она не нуждается в его защите. Глубоко затянувшись ароматным дымом, он не почувствовал его вкуса. Интересно, что подумала Саманта, обнаружив в своем кармане рубин? Хотелось бы ему видеть выражение ее лица в тот момент. Он вдруг поймал себя на том, что смотрит на лупу, глупо улыбаясь. Тряхнув головой, он попытался прийти в себя и, стиснув зубы, крепко прикусил копчик сигары.
Наверное, отдавать ей драгоценный камень было глупо. Ему, несомненно, еще придется пожалеть о своей щедрости, но теперь нет смысла сокрушаться об этом, как и обо всем прочем, что было связано с его бывшей спутницей. Он за Саманту больше не отвечает… она больше не его…
Но она ему и не предназначалась, безжалостно напомнил Николас себе. Она была лишь короткой передышкой для мучающегося в аду грешника, прикосновением к раю, воспоминание о котором будет преследовать его до конца жизни. Все, что ему осталось, – это воспоминания, которые не будут давать спать по ночам. Да еще смятая рубаха.
Он повернулся к таверне, стараясь прогнать из головы все мысли о Саманте Делафилд. До Михайлова дня осталось всего трое суток. В такой решающий момент он не может позволить себе отвлекаться.
Николас быстро зашагал по направлению к «Черному ангелу». Новые блестящие сапоги почти бесшумно ступали по мокрым каменным плитам тротуара. Подойдя к входу, он распахнул дверь и решительно шагнул внутрь.
Его сразу же окутало облако сизого табачного дыма, смешанного с кислым запахом пива, вина и едкого мужского пота. Помещение скудно освещалось свечами в металлическом канделябре. Грубо струганные столы и скамьи были беспорядочно расставлены по всей комнате. Кое-где за столами сидели пьяные завсегдатаи заведения да какие-то мужчины вполголоса обсуждали свои дела.
Николас заметил, что здесь не было веселых компаний, зашедших пропустить стаканчик-другой, посплетничать, не слышно было непристойных шуток и застольных песен. В глубине комнаты он разглядел еще один выход. Что же, весьма подходящее место для тайных встреч и всяких гнусных делишек.
Место вымогатель выбрал со знанием дела, отметил про себя Николас, и это заставило его с уважением и с еще большей настороженностью отнестись к своему неизвестному недругу.
Он приблизился к длинной стойке бара, тянувшейся справа по всей длине комнаты, и подозвал зевавшего во весь рот хозяина таверны.
Но не успел он заказать пива и задать парочку вопросов, как на его плечо опустилась сзади рука и чей-то голос произнес: – Ну, наконец-то!
Сидя спиной к стене, положив треуголку на скамью рядом с собой и поставив ноги на противоположную скамью, Николас, покачивая головой, смотрел на своего рулевого.
– Черт тебя побери, я меньше всего ожидал встретить тебя здесь.
Ману поднял в приветствии кружку пива. Широкая ухмылка на его физиономии не выражала ни малейшего раскаяния.
– Я тоже рад вас видеть, капитан.
– Ты так и не научился выполнять приказы, – упрекнул его Николас, отхлебывая из кружки. – Давным-давно напрашиваешься, чтобы тебя как следует пропесочили за это.
Ману согласно кивнул с самым серьезным видом.
– Да, не помешало бы проучить меня как следует.
– Теперь, наверное, поздновато, а?
– Вы правы, капитан. – Улыбка африканца стала еще шире. – Вы, как всегда, правы.
Николас замолчал, уставившись на кружку и поглаживая большим пальцем зазубрину на ее краю. Нет никакого смысла отсылать Ману обратно, раз уж он здесь. И по правде говоря, он был рад его компании: приятно видеть рядом преданного помощника. Преданного друга, поправил он себя. Эта мысль пришла ему в голову внезапно. Он нахмурился, очень удивившись этому слову. Ведь ни одного человека он не одаривал ни своим доверием, ни тем более дружбой.
Вместе с Ману им пришлось пережить немало бурь, и он всегда был рядом, всегда оказывался под рукой, когда был нужен. Даже в те времена, когда Николас Броган утверждал, что не нуждается ни в ком.
Он перевел взгляд на Ману, подумав, что тот как нельзя более подходит под определение «друг» и нет у него человека, который бы больше, чем Ману, заслуживал, чтобы его называли другом.
Ману прощал ему крутой характер, все его недостатки и пороки. Морщины на нахмуренном лбу разгладились, и Николас широко улыбнулся Ману.
– Ну, давно ли ты здесь поджидаешь меня?
– Два дня я наблюдал за этим местом.
Оба, не сговариваясь, перешли на тихий, заговорщический полушепот.
– Пакет уже прибыл? – спросил Николас, закуривая очередную сигару.
– Да. Пакет у бармена. Он говорит, что пока никто за ним не приходил. Кроме меня.
Николас бросил взгляд на толстого мужчину, дремлющего за стойкой в противоположном конце помещения.
– Рад видеть, что мы доверили такую ценную вещь человеку надежному к бдительному.
Мацу фыркнул.
– Да уж. Поэтому я и решил, что лучше мне находиться здесь все время, когда таверна открыта. Правда, я рискую спиться, потому что, хотя это заведение – настоящая грязная дыра, пиво здесь отменное.
Николас рассмеялся и снова отхлебнул из кружки.
– Чтобы споить такого старого пьянчугу, как ты, двух дней не хватит. А теперь скажи мне, почему ты не в Южной Каролине?
– Сначала я хотел сделать небольшой крюк. Высадив вас на берег, я решил заехать в Лондон, чтобы побеседовать с одной известной вам леди.
– С Клэрис? – Николас удивленно поднял бровь. – Так, значит, ты по-прежнему думаешь, что она в этом замешана?
– Признаюсь, я так думал. Обиженная женщина и все такое… – Ману покачал головой. – Но она сказала, что за последние шесть лет ни разу о вас не вспомнила, и я ей верю. Мне не сразу удалось отыскать ее: она больше не живет в Ист-Энде. У нее теперь дом на Кавендиш-Сквер. За него заплатил какой-то богач с корявой физиономией, который души в ней не чает. Она не нуждается в деньгах.
– Значит, она наконец поймала себе жирного налима, а? – Николас задумчиво выпустил к закопченному потолку облачко ароматного дыма. – Я всегда знал, что Клэрис, как кошка, приземлится на все четыре лапы.
Он не почувствовал ни малейшего укола ревности. Клэрис была для него приятным развлечением в те времена, когда единственной его целью в жизни была месть. Он никогда не смог бы дать ей то, чего она хотела: деньги, надежность, преданность. Они с Клэрис проводили столько же времени в ссорах, сколько в объятиях друг друга. И после двух лет совместной жизни…
Неожиданная мысль потрясла его: даже после двух лет, проведенных вместе, он с легкостью покинул Клэрис. Так же легко он расставался и с любой другой женщиной. Пока не появилась Саманта.
За неделю с небольшим Саманте удалось стать частью его существа, не менее важной, чем кровь в его жилах или сердце в груди.
– Клэрис вращается теперь в очень обеспеченных кругах, – продолжал Ману. – Нельзя сказать, что мое появление ее обрадовало: ее джентльмен ничего не знает о ее прошлом.
– Особенно о близкой дружбе с такими малопочтенными тинами, как мы с тобой, – добавил Николас, пытаясь вернуться мыслями к теме разговора.
– И она не хочет, чтобы он узнал об этом, – сказал Ману, осушая кружку до конца. – Она не замешана в этом деле, капитан. Клянется, что ни слова никому не говорила о том, что вы остались живы после пожара на корабле.
– Но ведь больше никто не знал об этом, – пробормотал Николас. – Никто, кроме нас троих.
– Возможно, мы ошибались. Должно быть, об этом все-таки знал кто-нибудь еще.
– И этот человек ничего не предпринимал целых шесть лет? – Николас окинул взглядом мужчин, сидевших за столами. – В этом нет смысла.
– Вот именно, – согласился Ману. – Поэтому я решил сделать еще один крюк после того, как покинул Лондон. Подумал, что до Йорка не так уж далеко. К тому же наше суденышко без ремонта не может покинуть порт.
Николас нахмурился:
– Неужели опять проблемы с бизань-мачтой?
– Нет. Бизань в порядке. Проблема с заплатой, которую мы поставили несколько лет назад, залатав пробоину ниже ватерлинии. Там образовалась течь.
Николас выругался.
– Повреждение не такое уж серьезное, капитан. Просто у меня не было денег на ремонт. Пришлось поставить судно в сухом доке в лондонском порту.
– Сколько нам надо?
– Примерно пятьдесят, самое большее – семьдесят пять фунтов.
Потрясающе, подумал Николас, нащупав кошелек. Как видно, он возвращается из Англии таким же нищим, каким приехал сюда.
Но это все-таки лучше, чем вообще не уехать из Англии. Он хотел, было немедленно отослать Ману прямиком в Лондон с деньгами.
– Ману, имей в виду, что как только я закончу это дело, мне придется в срочном порядке покинуть эту страну. Видишь ли, по пути сюда у меня возникли кое-какие проблемы с законом.
– Я уже думал об этом.
Отсутствие любопытства в его голосе удивило Николаса.
– Ты не хочешь спросить меня, почему я задержался?
– Я это знаю, капитан. Последнюю неделю вся Англия только об этом и говорит. Николас похолодел.
– О чем, черт возьми, говорит Англия? Ману встал из-за стола, направился к стойке бара и, захватив кипу газет, возвратился на место.
– Об этом писали во всех газетах. – Он придвинул газеты к Николасу. – Описание бежавшего преступника – мужчины показалось мне знакомым. Особенно в той части, где говорится, как он… гм-м„ позаботился об охранниках.
– Пропади все пропадом, – простонал Николас, читая броские заголовки.
ДЕРЗКИЙ ПОБЕГ СРЕДИ БЕЛА ДНЯ В СТАФФОРДШИРЕ. УБИТЫ ПОЛИЦЕЙСКИЕ; ДВОЕ ПРЕСТУПНИКОВ РАЗЫСКИВАЮТСЯ. СУДЬЯ-МАГИСТРАТ ХИББЕРТ ОБЕЩАЕТ ВОЗНАГРАЖДЕНИЕ.
Меньше всего сейчас ему была нужна огласка. Это может повредить ему – и Саманте тоже.
– Не так все плохо, капитан, – сказал Ману, фыркнув. – Никто не сможет догадаться, кто вы такой на самом деле. Даже я не был уверен. Они принимают вас за какого-то грабителя по имени Джаспер Норуэлл. Их интересует он, а не вы. – Ману развернул одну из газет и ткнул пальцем в текст. – К тому же во всех статьях пишут главным образом про нее.
Николас впился глазами в статью, на которую указал Ману, и на какое-то время все окружающее перестало для него существовать.
В газете был помещен набросанный пером портрет Саманты, где была мастерски выписана каждая черта ее обворожительного лица.
Он схватил газетный лист, сжав его так сильно, что смял бумагу.
– Какого дьявола…
– В северной Англии этот портрет развешен на каждой стене. До вас им нет никакого дела. Вся шумиха поднялась из-за нее.
Николас не слушал. Он читал. Ему словно протаранили грудь и вышибли дух.
О нем тоже раза два упоминалось, но в центре внимания находилась Саманта. В каждой статье содержались ее подробные описания. Все сведения сообщил молодой полицейский по имени Такер.
Николас скрипнул зубами, перед глазами вдруг поплыл красный туман. Надо было прикончить этого Такера тогда же.
Дядя Саманты, известный лондонский судья-магистрат Прескотт Хибберт, утверждал, что он очень беспокоится за свою «потерявшую рассудок» племянницу. Он выехал в Стаффордшир, чтобы лично участвовать в поисках. Это он пообещал весьма значительное вознаграждение за любую информацию о ее местонахождении. Он просил связаться с ним каждого, кто видел ее где-нибудь в округе за последние несколько месяцев.
Читая жалостливые просьбы Хибберта, Николас почувствовал во рту горький привкус желчи. Все это ложь. Крокодиловы слезы. Ведь именно из-за Хибберта с ней случилась беда. А если этому негодяю удастся схватить ее, он, несомненно, сделает с ней что-нибудь похуже.
– Так что я не думаю, что у вас есть причины для беспокойства, – торжествующим тоном заключил Ману. – О вас вообще почти не упоминают. Им нужна она. Ну не смешно ли это, а? Ведь они считают вас просто каким-то вором!
– Да, можно помереть со смеху. – Николас отложил газету. Саманте угрожает значительно большая опасность, чем ему, – такой поворот событий не располагал к веселью.
Его охватило незнакомое чувство, которое было сильнее, чем тревога или беспокойство, – леденящий душу страх.
Останавливалась ли Саманта где-нибудь по пути в Мерсисайд? Видела ли она газеты?
– Капитан?
Озадаченный его поведением, Ману что-то говорил, но Николас его не слушал. Сердце у него колотилось, ладони взмокли. Проклятие! Что ему делать? Как предупредить ее? Съездить в Мерсисайд и вернуться обратно до появления здесь вымогателя он не успеет.
Он должен остаться здесь и убить того, кто явится за пакетом. За этим он и приехал в Англию, рискуя своей жизнью. Не может он сейчас бросить все.
Тогда что, черт возьми, ему делать?
Саманта там одна и направляется прямиком в расставленную ловушку.
Глава 22
Саманта устало тащилась по темным улицам Мерсисайда. Она была так измучена, что еле передвигала ноги. Тонкая одежда не защищала от холодного ночного ветра, и она совершенно продрогла.
После трех дней верховой езды у нее болело все тело. Она продала жеребца в первой же попавшейся на глаза конюшне: верховой ездой она была сыта по горло и хотела одного – никогда в жизни не видеть больше ни одной лошади.
Дрожа от холода, Саманта старалась подбодрить себя мыслью о том, как приятно будет сегодня ночью выспаться на настоящей кровати. Всю дорогу от Каннок-Чейз до Мерсисайда она объезжала городки и деревушки, боясь привлечь к себе ненужное внимание. Только один раз она остановилась отдохнуть в фермерском доме. Заплатила несколько монет за пищу и крышу над головой, но ночью почти не сомкнула глаз.
Неуютно было чувствовать себя в одиночестве… Ей не хватало Ника. Не хватало так сильно, что она не могла ни есть, ни спать, а когда ей удавалось забыться, Ник появлялся в ее снах.
Саманта впервые за долгое время увидела свое отражение в зеркале, когда мылась в фермерском доме, и поразилась тому, насколько сильно она изменилась. Кожа, отмытая от дорожной пыли и грязи, была бледной, а глаза покраснели от слез. Пятна на шее не смогли смыть ни мыло, ни губка. Это были следы страстных поцелуев Ника. Он оставил свою отметину на ее теле, сердце и душе.
В который уже раз она попробовала изгнать мысли о нем, как он изгнал ее из своей жизни. Однако при этом она опустила руку в карман зеленой юбки и сжала пальцами рубин, будто согреваясь от его тепла, затем заставила себя выпустить рубин из пальцев и, вобрав голову в плечи пошла дальше.
Пора посмотреть правде в глаза и перестать мечтать о том, чего быть не может. Со временем она снова привыкнет жить одна. И ей станет легче. Со временем. Она на это надеялась.
Мокрые от дождя улицы Мерсисайда заливал лунный свет. Было полнолуние. А на душе у нее было холодно и уныло, под стать мокрым булыжникам под йогами. Обычно она приезжала сюда, испытывая облегчение, радость оттого, что на этот раз все хорошо кончилось и она может добавить еще несколько фунтов к своим сбережениям.
В своей комнате Саманта ненадолго обретала некое подобие нормальной жизни. Обычно, прежде чем пойти на очередное «дело», она проводила здесь недели две и жила тихо и мирно, ходила на рынок, болтала с соседками. Но сегодня Саманта не чувствовала ни радости, ни облегчения. Во всем виновата усталость, успокаивала она себя. Она просто измучилась после всего, что пришлось пережить. Все, что ей надо, это хорошенько выспаться. Наутро все покажется в ином свете.
Вот и ее дом. Саманта взглянула на свои окна под самой крышей. Это было место, которое она в течение пяти лет называла домом, но сейчас она даже не могла заставить себя улыбнуться. Взбираясь по темной лестнице, она думала, что придется отмычкой открывать собственную дверь: кошелек, в котором находились ключи, у нее отобрали при аресте.
На верхней площадке было совсем темно. Она по памяти нащупала замок и принялась за работу.
Замок открылся через несколько секунд. Вздохнув, Саманта распахнула дверь, вошла внутрь и закрыла дверь за собой.
Сквозь окно в комнату светила луна. Саманта сделала несколько шагов в темноте и на что-то наткнулась.
– Что, черт возьми…
Это лежал на полу перевернутый журнальный столик. Она замерла на месте.
При скудном свете лупы она увидела разбитую вазу, валявшуюся на потертом ковре. Стулья опрокинуты и поломаны, ее немногочисленная одежда и другие пожитки разбросаны по полу.
Ее обокрали! Ограбили! Она вспомнила, что из-за усталости забыла проверить, на месте ли нитка, которую всегда аккуратно протягивала поперек двери в качестве меры предосторожности. Она почуяла опасность. Полицейские!
Стоя на месте и почти не дыша, Саманта прислушивалась, пытаясь узнать, есть ли кто-нибудь в комнате. Она не услышала ни звука. Ни шагов, пи дыхания, ничего, кроме гулких ударов собственного сердца.
Никого нет. А вдруг за ней наблюдают снаружи? Саманта с бешено бьющимся сердцем бросилась в дальний угол комнаты, к тайничку, где хранила деньги. Надо как можно скорее уносить отсюда ноги!
Отодвинув от стены комод, она пошарила рукой в тайничке, устроенном в степе позади него. На месте ли шкатулка? Неужели ее нашли? И взяли?
Саманта нащупала гладкую поверхность шкатулки из полированного орехового дерева. Дрожащими пальцами вынула ее и открыла. Деньги были на месте. Со вздохом облегчения закрыв шкатулку, она быстро направилась к двери. Но было поздно.
Сзади послышался шорох, потом шаги и звук взводимого курка пистолета. И в ту же секунду тяжелая мужская рука зажала ей рот.
– Добрый вечер, дорогая племянница, – пророкотал знакомый голос ей на ухо, и холодное дуло пистолета ткнулось под ребра, – Приятно снова увидеться с тобой.
Ужас сковал ее. Именно эта сцена часто повторялась в ее ночных кошмарах. Дядюшка разыскал ее! Комната закружилась у нее перед глазами. Нет, только не это!
Она боролась изо всех сил, брыкалась, вырывалась, пытаясь освободиться от его хватки.
– Ну, ну, Саманта. Не усложняй ситуацию еще больше. – Он без особого труда усмирил ее, переместив дуло пистолета к горлу. – Будет лучше, если ты перестанешь сопротивляться.
Она замерла, учащенно дыша, и закрыла глаза. Прошу тебя, Господи, помоги мне.
– Должен признаться, меня удивило, что ты до сих пор жива, – прошептал он тем самым вкрадчивым голосом, который преследовал ее в кошмарах. – И обрадовало. И мне не очень дорого обошлось отыскать тебя. Жители этого бедного квартала были счастливы продать за несколько монеток сведения о твоем местонахождении. Я уверен, что ты с лихвой окупишь каждый затраченный шиллинг. – Он переместил руку и стиснул ее грудь. – Нам с тобой надо наверстать потерянное время.
Паника охватила ее и лишила способности двигаться, она боялась потерять сознание. Нет, нет, нет!
– Но, к сожалению, не здесь и не сейчас – Он на секунду ослабил хватку, чтобы заткнуть ей кляпом рот. – Судя по тому, во что превратили полицейские твое жилье, они настроены весьма решительно и жаждут отдать тебя в руки правосудия. Они могут скоро вернуться, и казнь через повешение – это совсем не то, что я для тебя приготовил, моя дорогая. – Он заломил ей руки за спину и туго связал обрывком веревки. – У меня для тебя приготовлено миленькое гнездышко в Лондоне. Частные апартаменты, где ты будешь в моем распоряжении, когда я того пожелаю. – Он гаденько хихикнул. – У нас будет достаточно времени, что бы познакомиться заново. Целые годы.
Шум у нее в ушах напоминал по силе грохот водопада. Она идет ко дну. Беспомощная. О Боже, прошу тебя! Ник, помоги мне!
– Полицейские собьются с ног, разыскивая тебя, но они тебя никогда не найдут, дорогая. Больше тебя вообще никто не увидит. А теперь идем! – Он подтолкнул ее к двери. – Нельзя терять времени.
– Вы ее никуда не уведете, ваша честь. Потрясенная, Саманта замерла посредине комнаты, уставившись на темный силуэт в дверном проеме.
– Кто ты такой? – воинственно спросил дядюшка Прескотт.
– Называйте меня заинтересованной стороной. – Мужчина сделал шаг в комнату и закрыл за собой дверь.
Саманта не узнала голос и не могла, как следует разглядеть своего спасителя в лунном свете. Это был высокий худощавый молодой мужчина, темноволосый, одетый в черный камзол и бриджи. Она его никогда не видела раньше. Секунду спустя она с изумлением заметила у него пустой рукав. У мужчины не было правой руки.
– Послушайте, – злобно прорычал дядюшка Прескотт. – Я возглавляю расследование. Если вы из отряда полиции…
– Не угадали.
– Да ты хоть знаешь, с кем говоришь?
– О, это я знаю, – насмешливо сказал молодой человек. – Об этом писали во всех газетах.
– В таком случае ты должен знать, что я могу арестовать тебя за то, что ты угрожаешь мне орудием. Угрожать судье-магистрату – тяжкое преступление. Советую тебе убираться отсюда, пока я не позвал полицейских.
– Никого вы не позовете. Ведь это нарушило бы ваши планы. Ну так вот: боюсь, что я не позволю вам забрать с собой эту леди. Отойдите в сторону, мисс Делафилд.
Она хотела, было сделать шаг в сторону.
– Стой на месте, Саманта, – прорычал дядюшка Прескотт, направляя на нее дуло пистолета. – Мне не хотелось бы испортить одну из твоих очаровательных ножек, но ты знаешь, что я это могу сделать.
Сэм замерла на месте, застигнутая на линии огня между двумя мужчинами.
Незнакомец бесстрашно подошел к дядюшке Прескотту. Теперь она могла разглядеть его получше. У него были голубые глаза и худощавое лицо. Он был, пожалуй, ее ровесником.
– Не удивляйтесь, – спокойно сказал он. – Мне необходимо задать этой леди несколько вопросов, а если вы увезете ее в Лондон, я не смогу этого сделать.
– Попробуйте сделать хоть один выстрел, и здесь сразу же будет полно полицейских…
Незнакомец сунул пистолет за пояс.
– Если вас это больше устраивает, мы можем обойтись и без выстрелов. – В руках у него неожиданно сверкнуло лезвие ножа.
В глазах дядюшки Прескотта мелькнул страх.
– Думаешь, я испугаюсь безрукого инвалида? – гаденько хихикнув, произнес он.
На загорелом лице молодого мужчины дернулся мускул.
– С вашей стороны очень глупо недооценивать меня, – спокойно сказал он в ответ.
Дядюшка Прескотт расхохотался ему в лицо. Саманта вздрогнула, услышав знакомый издевательский смех.
Незнакомец прищурил глаза, в голосе появилась гневная нотка:
– Я предлагаю вам выбор. Или вы сию же минуту уберетесь отсюда и тогда останетесь, живы, или останетесь и умрете. Что вы выбираете?
Сообразив, что незнакомец не шутит, дядюшка Прескотт посерьезнел и стал медленно опускать дуло пистолета. Потом он неожиданно напал на незнакомца, используя пистолет, как дубинку.
Удивительно грациозным, скользящим движением незнакомец увернулся от удара, неуловимым движением ноги вышиб из руки пистолет. Сэм, не отрывая глаз, в ужасе следила за поединком мужчин, старавшихся завладеть ножом.
Схватка продолжалась не более минуты. У дядюшки Прескотта было явное преимущество. Он уже приставил лезвие ножа к горлу молодого человека, но тут незнакомец перешел в контратаку. Схватка закончилась так же внезапно, как и началась. Неуловимым движением незнакомец вонзил нож в горло дядюшки Прескотта.
Цепляясь за рукоятку, Прескотт опустился на колени, в ужасе глядя на своего убийцу. Он протянул руку, словно умоляя помочь, но секунду спустя повалился лицом вниз, захлебываясь собственной кровью.
Сэм отпрянула назад, на что-то наткнулась и упала на пол. Глядя снизу вверх на незнакомца, стоявшего над мертвым телом дядюшки Прескотта, она не знала, то ли ей благодарить его за спасение, то ли бояться больше, чем прежде.
Он ногой перевернул Прескотта на спину, и какое-то мгновение глядел в его незрячие глаза. Сэм даже показалось, что на его лице мелькнуло что-то вроде сожаления. Потом он наклонился, вытащил из раны нож и шагнул в ее сторону.
Она хотела отползти, но со связанными руками была совсем беспомощна.
Глядя на нее, он мрачно усмехнулся.
– Мисс Делафилд, бежать вам некуда, и не трудитесь благодарить меня. Я здесь не для того, чтобы совершать благородные поступки. Мне нет дела ни до вас, ни до вашего жирного дядюшки. – Наклонившись, он отложил в сторону нож и стал одной рукой открывать шкатулку, которую она уронила. – Он был всего-навсего растленным мерзавцем, а вы, судя по тому, что пишут газеты, всего-навсего воровка. Сосчитав деньги, он испустил довольный возглас. – Деньги – это то, что мне надо прежде всего.
Сбитая с толку Саманта, дрожа, глядела на него во все глаза.
Может быть, он просто охотится за обещанными за преступников вознаграждениями? Выслеживает и ловит воров, а потом сдает их в руки правосудия?
Он подобрал нож и изящную шкатулку с пола и сунул их в карман поношенного камзола, поднимаясь на ноги. Потом поднял с пола ее.
– Сожалею, что не было времени представиться как положено. Меня зовут Фостер. Но это не важно. Я здесь затем, чтобы кое-что узнать от вас. – Носком ноги он поддел стул, который опрокинули на пол полицейские, поставил его и усадил Саманту.
– Надеюсь, вы не станете кричать и звать на помощь? – холодно спросил он. – Вам, наверное, не больше, чем мне, хочется, чтобы сюда сбежалась дюжина полицейских. Если согласны со мной, то просто кивните.
Она кивнула.
– Очень хорошо. Для начала все идет отлично.
Он наклонился к ней. Она зажмурилась, почувствовав прикосновение лезвия ножа к коже, но это длилось всего мгновение. Он просто разрезал повязку, удерживающую кляп во рту. Однако затекшие руки не развязал.
Выплюнув забитую в рот тряпку, она попыталась заговорить:
– К-кто?… Что?…
– Не будем терять времени, мисс Делафилд. У меня в распоряжении всего лишь несколько часов. Чтобы ускорить дело, позвольте мне кое-что объяснить. – Он придвинул еще один стул и сел к ней лицом, положив руку на спинку. – Мое внимание привлекли статьи, напечатанные в газете…
– Какие статьи? О чем вы…
Он копчиком ножа приподнял ее подбородок.
– Не прерывайте меня. И прошу вас, не теряйте времени, изображая святую невинность. Я уже говорил, что тороплюсь. – Он опустил нож, но держал его в кончиках пальцев в нескольких дюймах от ее лица.
Сэм напрягла мышцы и попробовала освободиться от веревок, стягивающих запястья, но безуспешно. Проклинал свою беспомощность, она затихла.
– Так-то лучше, – сказал он. – Ну, так вот, прочитав в газетах эти статьи, я выследил вашего дядюшку и последовал за ним из Лондона, рассчитав, что он приведет меня к вам, Я надеялся, что интересующий меня субъект будет все еще прикован цепью к вашей щиколотке, но, к сожалению, оказалось, что вы с вашим гнусным компаньоном разошлись в разные стороны.
«Ник, – вдруг подумала она, и ее охватил страх. – Ему нужен Ник».
– После того, как полицейские обыскали вашу комнату и ничего не нашли, – продолжал он, – ваш дядюшка решил ждать вас здесь. Я подумал, что ему, возможно, известно то, чего не знаю я, а поэтому тоже решил подождать. Время шло. Я уже хотел оставить эту затею и уйти, но тут, наконец, появились вы… ну, что ж, остальное вы знаете. – Он поигрывал ножом. – Я хочу, мисс Делафилд, всего лишь получить ответы на несколько простых вопросов. Дайте мне их, и можете отправляться на все четыре стороны.
