Текст книги "План Б. Дерзаю"

Автор книги: Шарон Ли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 54 страниц) [доступный отрывок для чтения: 20 страниц]

– Я не ударял вас камнем по голове, исследователь…

– Я не исследователь! Посмотри на меня! В плену! Меня поймали, как корову, которую ведут на бойню. Чтобы дважды попасть в руки лиадийцев!.. Я – недоразумение, слабак, позорище! Я действительно Нелирикк Никто, разжалованный!

– Лови!

Приказ был дан на солдатском. Его рука невольно дернулась вперед – и он обнаружил, что держит в руке точильный камень.

– Что мне следует делать, командор-разведчик? – с едким сарказмом осведомился он. – Наточить этот клинок, чтобы вы смогли перерезать мне горло? Или мне самому его перерезать? Это…

– … было бы тратой ценного ресурса, – прервал его разведчик. – Я осуждаю Четырнадцатый Корпус Завоевания, который ставит свои опознавательные знаки на такое снаряжение, как то, что выдали вам, будь вы исследователь, разжалованный или рядовой солдат!

Он сбросил вещмешок со своих колен. Нелирикк поймал мешок только тогда, когда он ударил ему в грудь.

– Фляжка с изношенным фильтром, нож настолько тупой, что его лучше использовать как дубинку – да, у вас остался нож в голенище, и я вижу, что вы о нем заботились – просроченные плитки пайка, попорченные мышами, зажигалка, которая грозит перегореть уже при следующем использовании…

– Неужто, командор, – проговорил Нелирикк, который вдруг почувствовал страшную усталость, – вы не знаете, как следует экипировать одноразовых солдат?

Наступило короткое молчание.

– Значит, исследователи бывают одноразовыми? – тихо спросил разведчик. – Неужели их так мало ценят, что могут отправить охотиться на медведей в заповеднике почти без оружия? И никто не будет сожалеть, если на этот раз медведь победит?

– Исследователей – нет. Разжалованных – да. – А!

Разведчик мгновение сидел молча. Молчал и Нелирикк: ему больше всего хотелось снова лечь и заснуть, забыв о жуткой головной боли.

– Держите, – неожиданно сказал разведчик. – Это тоже ваше. Он открыл глаза и с ужасом уставился на винтовку.

– Но ты же не собираешься меня отпустить!

– Берите винтовку, – приказал разведчик. – Она тяжелая! – Он протянул руку и остался сидеть, держа оружие в одной руке и непонимающе глядя на лиадийца.

– Я бы не советовал пытаться из нее стрелять, – непринужденно заметил щуплый лиадиец. – Не знаю, что откажет первым – спусковой механизм или зарядная камера. Конечно, если откажет боек, то при нажатии на спусковой крючок вас просто ждет разочарование. Но вот если взорвется зарядная камера, исследователь, то подозреваю, что вы или погибнете, или ослепнете.

– Разведчик, – ответил он, очень тщательно подбирая слова, – вы понимаете, что я могу превратить вас этой винтовкой в фарш, даже если она не сможет выстрелить?

—Конечно. Но прежде чем вы это сделаете, мне хотелось бы указать вам еще на один недостаток.

Разведчик встал на ящике в полный рост, в его левой руке что-то вдруг сверкнуло, винтовка у него в руке дернулась – и лишилась четырех дюймов ствола.

Нелирикк воззрился на отрезанный кусок, потом перевел взгляд на кристаллический клинок в руке разведчика.

– Я отмечу и этот дефект, – сказал он. – Его я не мог заметить до того момента, когда ничего исправить уже было нельзя.

Разведчик кивнул и сел, спрятав кристаллический клинок.

– Совершенно верно. Как было бы с фляжкой, если бы вам попалась плохая вода.

Он фыркнул:

– Я не собираюсь пить плохую воду, разведчик.

– Да. От плохой воды не умрешь.

– А от чего я умру? – Нелирикк в упор взглянул на своего крошечного врага. – Ответь мне, командор-разведчик. Ты почтишь меня расстрельной командой? Разжалованный такого не заслуживает.

– Да, – мягко ответил разведчик. – Я знаю.

Снова наступило молчание, и его опять нарушил разведчик:

– Но что с вами случилось? От исследователя до разжалованного…

– Что со мной случилось? Ты со мной случился! Что еще может произойти с солдатом, который пережил позор плена?

Нелирикк начал растирать затылок, пытаясь избавиться от головной боли.

– Служба безопасности рекомендовала смертную казнь. Но Командование решило, что у меня еще могли остаться знания, полезные Отрядам, пусть я и трус. – Он посмотрел на разведчика, неподвижно сидящего на ящике. – Десять циклов без службы. Я ел после всех солдат, говорил, только когда ко мне обращались, меня старались проиграть друг другу капитаны! Десять циклов черной работы и пинков, и запрета бывать на мостике – и все потому, что ты со мной случился! Тебе надо было перерезать мне горло десять циклов тому назад, лиадиец. Будь солдатом и сделай это сейчас.

Разведчик смотрел на него, и на его гладком лице ясно читалось изумление.

– Ты доложился, – выдохнул он тихо – так тихо, словно обращался к самому себе, вот только слова были икстранскими, как и последовавший за ними крик: – Да проклянут боги твою глупость, парень! Зачем тебе понадобилось об этом докладывать?

Нелирикк окаменел.

– А что еще следовало делать солдату?

– Кто я такой, чтобы знать, что делает солдат? А вот исследователь включает свои мозги и в первую очередь думает о своем долге.

– Ты, – предположил Нелирикк с открытой иронией, – не доложился.

– Чтобы меня на несколько лет приковали к планете, пока не выкачают из меня все детали случившегося? А тем временем чтобы мои способности пропадали даром? Меня готовили как исследователя и открывателя планет. Быть меньшим – не выполнять эту работу – означало бы не исполнить мой долг перед моими учителями.

Гнев захлестнул его неожиданно: он увидел его отражение во внезапно расширившихся ярких глазах разведчика. Какая напрасная трата! Этих лет позора могло бы не быть! Он мог провести Отряд на дюжину новых миров. Он мог…

Он глубоко вздохнул и снова сфокусировал глаза на разведчике, почти с одобрением отметив, как по-солдатски тот сидит на своем посту: глаза настороженные, руки наготове. Можно подумать, это помогло бы ему против массы и силы Нелирикка!

– Не доложив о случившемся, – сказал он, – ты подверг опасности своих учителей и своих близких. А что, если они обоснуются на той планете, которую открыли мы вместе, а кто-то из Отряда сделает то же самое?

– В моем докладе говорилось, что я обнаружил по крайней мере одного представителя потенциально разумной расы, – ответил разведчик. – И я рекомендовал, чтобы по прошествии одного поколения планету обследовали снова.

– Ты же знаешь ту планету, разведчик! Там больше не было разумных… – Нелирикк внезапно поперхнулся: до него дошел смысл услышанного. – Меня?

– Тебя, – спокойно подтвердил разведчик. – Мне и в голову не приходило, что ты не поступишь так же.

– Значит, в этом между нами различие, – тяжело проговорил Нелирикк. – Я думал только о том, чтобы выполнить мой долг и доложить обо всем Отряду. – Он поднял голову. – Убей меня, командор-разведчик.

Разведчик встряхнул головой, и непокорные темные волосы упали ему на глаза.

– Что до этого, – ответил он, – то я должен поговорить с моим капитаном и получить дальнейшие приказы.

Он распрямил ноги, спрыгнул на пол – ловко и бесшумно, словно белка – и направился к двери, пройдя почти в пределах досягаемости Нелирикка.

– Позаботься о своем клинке, будь добр, – проговорил он, нажимая кнопку на двери. – Я поговорю с моим капитаном и вернусь.

Дверь открылась, и разведчик проскользнул в нее, оставив Нелирикка одного с его оружием.

Дверь позади него встала на место. Янтарная лампа наверху ярко горела.

– Запечатано, – сказал охранник, и вокруг него раздались голоса – неожиданные и дезориентирующие, словно заряд града.

На лиадийском: Эроб и тель-Вости. На земном: Джейсон. И все о своем:

– Ну, что он сказал?

– Информация полезная?

– Они собираются атаковать через заповедник?

– Отлично сработано, превосходно!

– Мы уже можем избавиться от этого существа?

Вал Кон глотнул воздуха, огромным усилием удержал мысленное равновесие и быстро прошел Радугу. Рассортировав толпу, он нашел Мири: она стояла у монитора, серьезная и молчаливая. Он прикоснулся к ее мелодии у себя в голове, улыбнулся, поймав ее взгляд, а потом гневно взглянул на надоедливых остальных и взмахнул рукой, требуя тишины.

Она немедленно наступила – и он облегченно вздохнул.

– Проект требует времени, – проговорил он на торговом, чтобы не повторяться. – Следует учесть все обстоятельства.

Он взглянул на громадного ауса поверх головы Делма Эроб.

– Командор Кармоди, у вас есть планы относительно содержания пленного?

Джейсон рассмеялся.

– Содержания? Ты меня на два шага опередил, сынок. Я просто думал, что ты сможешь вытянуть из него что-нибудь полезное.

– Может, и смогу, – сказал Вал Кон. – Однако в последнее время его отряд плохо о нем заботился. Если бы я мог…

– Дьявол, готов биться об заклад, что он голоден, как оттаявшая после зимовки лягушка! Парень таких размеров должен есть столько же, сколько ем я. Ну-ка… – Он похлопал себя по накладному карману брюк, извлек оттуда четыре упаковки с рационом и бросил их Вал Кону. Секунду подумав, он отстегнул и свою фляжку. – Не сомневайся: эти фильтры в порядке.

Вал Кон поклонился и услышал, как Делм Клана Эроб тихо ахнула: несомненно, ее шокировало, что член Клана Корвал мог признать столь большой долг по отношению к простому землянину.

– Примите мою благодарность, командор. Нужно ли мне получать ваше согласие в отношении тех шагов, которые я могу счесть необходимым…

Джейс прервал его взмахом руки.

– Делай что нужно. Ты ведь разведчик?

– Действительно, – мягко проговорил Вал Кон. – Я – разведчик.

Он повернулся к Делму и мысленно посмеялся, обнаружив, что тель-Вости крепко держит ее за локоть и при этом незаметно сжимает ей запястье.

– Уважаемая Эроб!

Он отвесил ей самый глубокий поклон и сделал жест равного, желающего получить согласие, не раскрывая своих карт.

– Я вижу вас, Корвал.

– Пленный был захвачен на вашей земле. Он сидит в вашей тюрьме и живет с вашего согласия. Признавая все это, я прошу, чтобы мне было позволено поступать с ним – с этим человеком по имени Нелирикк – в соответствии с тем, что мне диктуют меланти и необходимости Клана Корвал. – Он выпрямился и посмотрел ей прямо в лицо. – Именем Джелаза Казон.

Она шумно выдохнула, и пальцы тель-Вости сильнее сжались на ее запястье.

– Мне необходим более полный отчет о необходимостях Корвала, – заявила она, как позволяло ей право.

Вал Кон снова поклонился.

– В прошлом я имел знакомство с этим Нелирикком. Мы встретились много лет тому назад, когда он был исследователем, а я – капитаном-разведчиком. В тот момент я… неадекватно… обошелся с ним и теперь хотел бы с честью исправить ошибку в суждении.

– Честь? По отношению к этому? – Она мельком взглянула на монитор. На экране был виден Нелирикк, сидящий на своем неудобном ложе и сосредоточенно точащий большой нож. – Это – животное, Корвал.

Вал Кон вздохнул.

—Эроб, он – человек.

– И вы хотите вести с ним Счеты. – Она посмотрела на Вал Кона, на Джейсона – и снова на икстранца. – И вы накормите его, и позволите ему заострить его оружие. Полагаю, вы считаете, что в состоянии с ним сразиться. Может, ваш род и дом сумасшедшие, но я не слышала, чтобы за вами числилась склонность к самоубийствам.

Он иронично поклонился.

– Могу ли я принять это как согласие на то, чтобы я следовал собственным необходимостям в отношении этого человека?

На этот раз она молчала дольше, глядя на монитор, пока тель-Вости рядом с ней не начал беспокойно двигаться. Тогда она наконец дала неохотное согласие.

– Поступайте, как вам нужно, Корвал. Вы все равно так и сделали бы.

– Мои благодарности, Эроб. Корвал у вас в долгу.

Он снова повернулся к двери, сжимая в руках пайки и фляжку, и увидел Мири, стоящую перед монитором.

– Эй, Кори, – сказала она на бенском, которым владели среди собравшихся только они двое, – у тебя есть минутка, чтобы поговорить?

– Безусловно, – ухмыльнулся он. – Сколько хочешь минуток.

– Хорошо. – Она кивнула, продолжая говорить по-бенски. – Твои намерения по отношению к этому солдату? Я вижу здесь тревогу. – Она прикоснулась пальцем к своему виску. – Расскажи мне план.

– Да. Этот человек – настоящее сокровище, шатрез. Нам ни в коем случае нельзя им не воспользоваться.

– Гм. Но он говорит так, словно считает себя недостойным. Так, будто, может быть, перережет себе горло.

Вал Кон замер.

– Мири! Откуда ты знаешь, что он сказал? – Она ткнула пальцем в монитор.

– Я его слышала.

– Да, – медленно проговорил он. – Но когда он произносил все эти вещи, он говорил по-икстрански.

– По… – Ее глаза широко распахнулись, а палец снова прижался к виску. – По-икстрански говоришь ты, – медленно и осторожно сказала она. – Я не говорю по-икстрански.

– Да, – согласился он так же осторожно. – Насколько я знаю.

—Вот черт! – Она перешла на земной. – Вот что я тебе скажу, босс: нам надо разобраться со всей этой ерундой, пока никто не погиб.

Он быстро посмотрел на монитор.

– Угу, угу – Необходимость и все такое прочее. Какой запасной вариант? Ты хочешь, чтобы я тоже туда пошла?

Он услышал нотки страха и в ее голосе, и в ее молчаливой песенке, и ласково прикоснулся к ее щеке: наплевать, что старуха будет шокирована.

– Возможно, мне придется позвать тебя, шатрез, мой капитан. Но в данный момент, с твоего позволения, нам с Нелирикком надо обсудить кое-какие философские вопросы. – Он улыбнулся и нежно прижал палец к ее губам. – Все будет хорошо, Мири.

– Ты всегда так говоришь, – пожаловалась она, перебарывая беспокойство, которое он ощутил почти как свое собственное. – Только не давай себя убить, ладно?

– Ладно, – пообещал он.

Дверь открылась, и он вошел в тюрьму.

Приведение ножа в порядок успокаивало – и давало ему время подумать, оценить свои слабые и сильные стороны.

Винтовка… Нелирикку захотелось плюнуть.

Будь у него приличный набор инструментов, ее можно было бы починить – но у него не было инструментов. И будь у него время, он мог бы сделать из ее частей небольшую бомбу. Но он сомневался, что разведчик будет отсутствовать дольше, чем нужно для того, чтобы заточить нож. И наверняка кто-нибудь наблюдает за ним через маленький сканер, закрепленный под потолком в углу.

Значит, бомба не помогла бы ни застигнуть кого-нибудь врасплох, ни попытаться бежать. Особенно если учесть, какие тут крепкие стены.

Лезвие ножа уже стало идеально острым: точильный камень оказался превосходным. Вот такие вещи обычно и вывозят с лиадийских планет: мелочи, которые лучше работают и при этом отличаются изяществом.

Нелирикку вдруг показалось странным, что существа, которых Командование считает чуть ли не паразитами, умеют изготавливать такие прекрасные вещи. Подобные вещи, изготовленные икстранцами, обычно нормально работали, но были неинтересными.

И враг добровольно дал ему точильный камень, чтобы он мог вернуть своему ножу достойную остроту!

И теперь его клинок может спокойно пронзить насквозь столь хрупкое и худое существо, как разведчик.

Увы, бросить такой большой нож метко практически невозможно – да и глупо думать, будто разведчика можно было бы захватить врасплох таким способом. И что хуже, разведчик носит при себе клинок, который режет оружейную сталь, как сыр. Что такое оружие может сделать с мясом и костями…

Он задумался над этом.

Можно попробовать раздразнить разведчика, заставив его пустить кристаллический клинок в ход. И тогда у него получится геройски умереть, и ни один икстранец не узнает о том, что Нелирикк Никто снова потерпел поражение, что…

Гнев.

Нелирикк стал разбираться: гнев затемняет мышление.

Когда он думает о разведчике, в нем появляется гнев – подавленный и неясный, словно мутный осадок тех лет острой сфокусированной боли повис между ними, заслоняя то, что может оказаться истиной.

Стоит ему подумать о винтовке…

Его пульс предельно участился, и он чуть было не приставил нож к собственному горлу, когда его захлестнул стыд из-за того, что ему дали столь бесполезное оружие.

Дурак. Как всегда. Усилием воли он заставил себя успокоиться и снова стал думать о клинке и разведчике.

Что он на самом деле знает о лиадийцах? Что бы ни говорилось в инструкциях Командования, даже самому тупому солдату ясно, что они – люди, обладающие разумом и самосознанием. И если эти люди следуют обычаям и системам, придуманным ими самими… Можно ли допустить, что лиадийцы следуют какому-то своему странному понятию о чести? Возможно ли, что этот разведчик специально оставил своего врага одного, предоставив ему возможность поступить по чести? Нож стал очень острым: три быстрых движения решат очень много проблем.

Нелирикк взвесил в руке нож и со вздохом убрал его в ножны. Спустя секунду он извлек из узкого голенища свой нож чести и начал затачивать и его.

Уход за лезвием успокаивал. Возможно, разведчику тоже так кажется.

– Я вижу тебя, исследователь.

Нелирикк оторвался от своего занятия и прищурился на мешок, который принес с собой человечек.

—Я вижу тебя, разведчик.

Вал Кон кивнул и снова устроился на том же ящике, положив мешок себе на колени. Контур тревожно висел у него перед внутренним взглядом, указывая на 27-процентную вероятность немедленного нападения и еще более тревожный отказ вычислить конечную Вероятность Выполнения Задания и Вероятность Личного Выживания.

Свет отражался от лезвия, которое затачивал Нелирикк. Элегантное оружие. Отличается от того большого ножа, как отвертка от стайного клинка в рукаве у Вал Кона.

Он порылся в мешке и небрежно бросил икстранцу паек. Тот легко поймал его и следующую упаковку и застыл, сжимая их в руках.

– Еда?

– Еда, – подтвердил Вал Кон. – Командор Кармоди считает, что солдату следует давать есть.

Нелирикк осторожно наклонился и вернул нож в ножны на голенище. Под татуировками выражение его лица разобрать не получалось.

– Поешь! – предложил ему Вал Кон. – Подозреваю, что они лучше, чем те пайки, которые вам выдали.

Нелирикк хмуро посмотрел на надписи на земном.

– И ты бы стал это есть? – Вал Кон рассмеялся.

– Готов признать, что это не так вкусно, как кролик, которого поймал сам. Но наемники сами покупают себе еду – надо думать, они не стали бы себя травить. И уж определенно этого не стал бы делать командор Кармоди, который дал их мне из своего собственного запаса.

Лиадиец вскрыл паек обычным ножом. Икстранец наблюдал за его действиями.

– Хотите поменяться? – негромко предложил Вал Кон, включая крошечный нагреватель. – Вы не уверены в качестве?

Казалось, Нелирикк готов засмеяться. Он указал на еду Вал Кона.

– Исследователь, – неуверенно проговорил он, – незнаком с местным обычаем.

– Местный обычай таков: голодный человек может есть. Если вам не нравится то, что у вас есть, можете взять мой. И здесь есть вода, если хотите разделить со мной фляжку. Или воспользуйтесь собственной, если доверяете фильтрам.

– Еда, – тихо повторил икстранец. Он вскрыл серебристую упаковку, быстро разобрался в устройстве подноса и нагревательного механизма, включил его и снова стал рассматривать этикетку. – Что это за еда?

Вал Кон взглянул на яркие буквы.

– Лососевое филе. Превосходное блюдо. Хотя я надеюсь, что вы не будете настаивать, чтобы я его с вами разделил.

Нелирикк резко поднял голову. Даже сквозь его лицевые узоры ясно проявилась настороженность. – Нет? – Вал Кон засмеялся.

– Еда хорошая. Но во время моей последней экспедиции Бог интендантов счел нужным снабдить нас с моим капитаном годичным запасом лосося и крекеров – и больше ничем!

Икстранец осторожно попробовал рыбу. В следующую секунду он уже с аппетитом уплетал паек.

– Назови мне мою смерть, командор-разведчик.

Они поели, и щуплый лиадиец передал ему фляжку. Они собрали остатки еды и уложили их в мусоросборник, и теперь смотрели друг на друга.

– Как я умру? – повторил Нелирикк.

Икстранские слова показались ему сладковато-горькими.

– Не знаю, – тихо ответил разведчик тоже по-икстрански. – Мой приказ прост: сделать то, что надо сделать по необходимости и с честью.

– С честью?

Этот вопрос, казалось, завис между ними. По правде говоря, Нелирикк не хотел, чтобы это прозвучало как вызов, но что может знать о чести человек, взявший в плен солдата?

Лиадиец покачал головой и изменил позу, не вставая.

– Оказалось, что мои любопытство и самоуверенность причинили вам немалую боль. Мне совсем не хотелось, чтобы мой сотоварищ по поискам миров пострадал – особенно так, как пострадали вы. Так что мне хотелось бы компенсировать зло, которое я вам причинил.

Нелирикк воззрился на него, пытаясь освоиться с таким взглядом. Разведчик говорил о личной ответственности – личной компенсации, личном действии. Это было настолько странно, что его несчастная голова снова запульсировала болью.

– Компенсация.

Он попытался оценить коннотации и значение этого слова. Он посмотрел на лиадийца, который так спокойно сидел на своим ящике, и не заметил никаких следов насмешки, злого умысла, обмана или намерения атаковать. И никаких признаков готовности к обороне.

И в то же время – разговаривать о чести с лиадийцами? С этими недостойными врагами, которые не понимают, что такое уважение: обращаются с человеком, как с солдатом, когда Отряд от него отказался.

– Компенсация, – еще раз повторил он и, не вставая, сумел неловко поклониться. – Твой корабль, командор-разведчик.

Зеленые глаза буквально сверлили его. – Да?

– Причина, по которой я здесь, – медленно проговорил Нелирикк, – заключается в том, что во время удара по посадочной площадке я показал твой корабль диспетчеру. Разжалованный не имеет права говорить, если к нему не обращаются… – Нелирикк на секунду подумал о гневе и посмотрел на нож, лежащий без дела, пока он мирно разговаривает с врагом. – Несмотря на это правило, я предупредил, что твой корабль опасен. Я сказал, что уже видел такой. Я сказал им уничтожить его…

Лиадиец напрягся, пристально глядя на него. Нелирикк уперся локтем в колено и встретил эти глаза взглядом, полным удивления и грусти.

– Вот твоя компенсация, разведчик. Свобода за свободу. За то, что я вышел за рамки – заставил Генерала выглядеть дураком, – меня отправили исследовать границы и проверять серьезность обороны твоего корабля.

– Такая компенсация подходит для генералов и отрядов, – заметил разведчик.

– Да, – согласился икстранец, а потом заботливо спросил: – На борту находился младший офицер? Ты потерял при этом подчиненных?

– Нет, спасибо. Корабль… атака была такая яростная, что я не мог вернуться. Корабль защищался… автоматически.

– Я видел, как он отвечал на обстрел из космоса, – сказал Нелирикк. – Но мне сказали, что этого не было.

Лиадиец кивнул.

– На обстрел с орбиты он отвечает огнем по орбите. Луч будет слабее, но готов ручаться, что его будет достаточно для ожога.

– Вот как. – Ухмылка икстранца стала яростной. – Семь спрагентов и как минимум удар по военному кораблю. Твой корабль воевал отлично, командор-разведчик. – Он помолчал. – Это был славный корабль.

Лиадиец ответил небрежным салютом и грустно улыбнулся.

—Выполнил свой долг, – согласился Вал Кон. – Как и ты. Как и я. – Он резко поднял голову и выразительно помахал изящной рукой, подчеркивая свои слова. – Нелирикк Исследователь, тебе не кажется расточительным – и даже неестественным, что честное исполнение долга, как правило, приводит к гибели?

Этот вопрос потрясал – тем сильнее, что он задавал его себе сам, как это должен делать человек мыслящий, и когда был исследователем, и когда стал никем. Его ответ пришел с чуть заметным опозданием.

– Отряд остается жить! Командование остается жить! – Лиадиец повел плечами, выражая какое-то чувство, которое Нелирикк затруднился бы определить.

– Очень верно. Безликое и взаимозаменимое Командование остается жить. Я скажу тебе, что я, Вал Кон йос-Фелиум, знаю о долге. Долг говорит, что мы с тобой должны сражаться, так? – Он откинул волосы со лба. – Долг требует, чтобы я попытался убить человека, с которым мы почти на равных – ближе я никого не встречал за несколько стандартных лет. Долг слишком часто требует крови. А в этот раз что он требует от тебя, Нелирикк?

Этот ответ был трудным, но он был в нем – в крови и плоти. Любой солдат дал бы такой же ответ.

– Долг требует, чтобы я вызвал огонь на твой отважный корабль, разведчик. Он требует, чтобы я убил тебя, если мне представится возможность.

– А потом? – продолжал спрашивать лиадиец. Он давил на него одними только словами! – Какие будут требования, когда я умру?

– Чтобы я бежал, чтобы вернулся к Отряду, чтобы…

– Доложил о случившемся и пошел под расстрел! – крикнул разведчик.

Нелирикк по-лиадийски склонил голову.

– Вместо этого меня могут использовать как мишень для метания ножей.

Взгляд лиадийца стал довольно диким.

– Ты хочешь боя? – спросил он.

– Разведчик, я обязан! – Нелирикк посмотрел на нож.

– А правда ли, – очень спокойно спросил разведчик, – что двое людей, равных по чину, могут сражаться за более высокую должность?

– Да, – согласился Нелирикк, удивленный переменой темы разговора.

– И что потом? Победивший командует побежденным?

– С согласия более высокого по чину, да.

– А! – Лиадиец быстро соскользнул со своего ящика и, задрав голову, посмотрел в лицо Нелирикка. – Я предлагаю состязание. – Он повернулся к нему спиной и прошел в конец помещения, а потом вернулся, поблескивая глазами. – Я предлагаю, чтобы мы сразились – ради долга. Мы будем сражаться как равные: разведчик против исследователя. Если ты победишь, я буду выполнять твои приказы. Если победа будет за мной, я поручусь за тебя перед моим капитаном, чтобы тебя приняли в отряд, как поклявшегося мне и моему роду.

Нелирикк сидел, потеряв дар речи и вперившись в крошечного маньяка, ухмылявшегося его изумлению. Сразиться с лиадийцем за положение в отряде? Считать разведчика равным исследователю? А кто зафиксирует победу? Проблемы…

– Ты с ума сошел? – медленно спросил он. – Как ты можешь надеяться на победу в таком состязании? Ясилен, быстр и умею владеть оружием…

– С ума сошел? – переспросил разведчик, ухмыляясь еще шире. – Сумасшествием было бы не воспользоваться таким ресурсом, как ты. Сумасшествием было бы уступить безликости. Если я буду победителем, я поручусь за тебя, Нелирикк Исследователь, перед моим капитаном. Клянусь Деревом и Драконом! Если победителем будешь ты…

– Если победителем буду я, разведчик, ты скорее всего будешь мертв!

Человечек шагнул вперед и остановился у самых пределов досягаемости Нелирикка. Его лицо и взгляд стали по-детски серьезными.

– Ты действительно потратил бы даром столь ценный ресурс? – Нелирикк пристально посмотрел на него, положил руку на рукоять боевого ножа – и снова ее снял.

– Хотел бы думать, что я не трачу ресурсы зря, – сказал он. – Но где ты найдешь нейтрального судью? Как мы сможем прервать бой?

Разведчик небрежно махнул рукой.

– Это все мелочи, – сказал он. – Детали. Ты в принципе согласен? Если да, то детали можно продумать.

Нелирикк вздохнул и медленно встал.

– Лучше делать что-то, чем не делать ничего. Я понимаю, что ты не станешь вечно кормить врага. – Он поклонился – неуклюже, но искренне. – Ради долга и компенсации. И пусть ты будешь сильным для чести Отряда.

Лиадиец ловко и изящно ответил на поклон, а потом прижал кулак к плечу в воинском салюте.

– Вот именно, – согласился он и снова вскарабкался на свой ящик. – А теперь давай рассмотрим детали.

Вдвоем они отодвинули ящики к самой двери. На них были выложены: винтовка, вещмешок, кинжал, сапоги, еще одна пара сапог, еще несколько ножей, включая и тот, убранный в мягкую черную замшу, с рукоятью, сверкавшей, словно отполированный обсидиан.

Они стояли босиком, касаясь друг друга пальцами ног, разведчик и исследователь.

Икстранец смотрел сверху вниз на своего игрушечного противника, и в голове у него вдруг прозвучала походная песня:

«Противник солдата – не сила одна,

Джела-малыш поражений не знал…»

Для ясности они еще раз повторили соглашение, сначала по-лиадийски, затем по-икстрански, причем каждый говорил на языке противника, чтобы не было проблем с переводом.

– И будет так, – произнес икстранец лиадийские слова. – Если я одержу верх в состязании, я буду стремиться выполнить свой долг так, как считаю нужным, а ты будешь мне подчиняться. Если победа будет за тобой, я дам клятву служить тебе и твоему роду, пока не буду освобожден от клятвы.

– Победа, – проговорил лиадиец, говоря на языке Отряда, – присуждается тому, кто первым удержит уязвимого противника на три счета. Проигравший сразу же сдается.

После этого оба попятились и осмотрели помещение – то ли оценивая удачливость каждого угла, то ли выискивая преимущества в освещении или наполняя свое сознание последней картинкой жизни. Оба уже оставили мир позади.

Таймер на часах Вал Кона дал сигнал.

Он медленно двинулся вперед, признавая как необходимость движения – из позы Л-апелека «Желание Трудных Желаний», – так и потребность в осторожности.

С другой стороны большого помещения к нему приближался икстранец. Лицо под татуировками казалось холодным: намерения были надежно скрыты в глубине глаз, а огромное тело двигалось мягко, изящно, неотвратимо. Вал Кон обратил внимание, что ступни и кисти икстраниа оказались непропорционально узкими.

Закон Л-апелека требовал, чтобы теперь он выставил вперед правый локоть. В ответ икстранец пригнулся чуть ниже. Вал Кон придвинул руку к туловищу и увидел, что плечо противника приподнимается в нужном ответе.

Они начали танец с осторожностью: каждый проверял реакции – или их отсутствие – у противника. И наконец, они сблизились, руки пришли в движение, ножи превратились в реальную угрозу. Возможные угрозы представляли собой именно тот или другой прием, бросок или удар, скрытые за положением локтя или движением запястья.

Нелирикк сделал ложный выпад и убедился, что обманное движение остается без внимания, а реальная угроза заранее блокирована.

Контур Вал Кона оценил ситуацию: ровные 43 процента Вероятности Выполнения Задания. Контур погас, задавленный внезапной громадой исследователя, нависшего над ним, занесшего нож – вот так…

Вал Кон ушел вниз, повернулся, услышав звон лезвия, прошедшего слишком близко над его ухом, заметил, что великан выпрямляется чуть замедленно, воспользовался мгновением, чтобы легко прикоснуться лезвием к лодыжке…

И отскочил в сторону и назад, где ему и следовало оказаться. Положение ступни предостерегло его, и он увернулся от удара ногой. Нелирикк поморщился, огромным усилием удержав равновесие.

Стена была всего в одном локте от Вал Кона, что заставляло его снова броситься навстречу противнику. Он нашел в Л-апелека нужное движение: «Вихри Бурана».

Кулаки, локти, колени, ступни стремительно замелькали в последовательности танца. Он лягнул мощное бедро, нанес удар без ножа высоко по предплечью – и попытался отскочить… Слишком поздно!