Текст книги "Отныне и вовеки"

Автор книги: Шарон Фристоун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 9 страниц)

10

Почти ничего не видя сквозь слезы, Лив сделала шаг вперед и бросила ком земли на гроб. За последние пять недель сеньор Жоао стал ее единственным утешением. И вот теперь они хоронят его.

Вернувшись на Мадейру после «медового месяца», они с Мартином перебрались в хозяйскую спальню. Муж обращался с Лив точно так же, как и перед свадьбой: на людях разыгрывал заботливого супруга, но по возможности старался избегать ее. И только ночью в широкой кровати он отбрасывал свое феноменальное самообладание, и они отдавались всепоглощающей страсти. Впрочем, в последние три недели и этого не было, поскольку они стали жить в разных комнатах.

Лив почти все время проводила с сеньором Жоао, ухаживая за ним. Они вели долгие задушевные беседы, и старик учил ее португальскому. Через две недели после возвращения Мартин уехал на несколько дней в Лиссабон, оставив деда на попечении Лив. Здоровье старика ухудшилось, и доктор Ферейра велел Лив делать тому уколы морфия всякий раз, когда начинаются боли. По возвращении из Лиссабона Мартин занял отдельную спальню под предлогом, что не хочет отнимать у Лив драгоценные часы, которые ей удавалось выкроить для сна, ведь она все свое время посвящала уходу за его дедом. Лив считала, что Мартин возобновил связь с любовницей, но спрашивать его ни о чем не стала.

Зато сеньора Жоао она хорошо узнала и искренне к нему привязалась. Он часто рассказывал ей о Мартине и на многое открыл глаза. К своему изумлению, Лив узнала, что брак Мартина был несчастливым и дед никогда не одобрял его, так же как и жену внука, которую считал взбалмошной пустышкой. Сеньора Жоао очень тревожило одиночество Мартина, и он искренне сокрушался, что у того нет детей, поэтому брак с Лив воспринимал как дар небес. В последний вечер перед смертью он прямо сказал об этом Лив: «Теперь, когда Мартин встретил свою судьбу, я могу умереть спокойно. Вы с ним идеальная пара, и он тебя очень любит, моя дорогая, что бы он там ни говорил».

Лив была потрясена проницательностью старика, ведь она ничего не рассказывала ему о своих отношениях с Мартином. Напоследок он взял с нее клятву, что она никогда не оставит его внука.

Печальная улыбка тронула губы Лив, и она дрожащей рукой смахнула слезу. Ей будет не хватать сеньора Жоао. Впрочем, она была рада, что старик умер спокойно, тем более что перед смертью она открыла ему важную тайну.

Отойдя от могилы, Лив встала рядом с Мартином. Однако поддержки у мужа не нашла. Он стоял прямо и напряженно, держа себя в руках, и в его потемневших глазах, когда они мимоходом остановились на ней, был арктический холод. Потом он снова стал смотреть на гроб, который опустили в сухую землю.

Церемония окончилась, и все разошлись по машинам, которые должны были отвезти собравшихся в дом. Час спустя, прохаживаясь среди гостей, Лив поражалась тому, как много друзей оказалось у сеньора Жоао. Его явно уважали и ценили, ведь на похороны прибыли даже члены правительства. Лив огляделась, проверяя, все ли в порядке. Столы, уставленные всевозможными яствами, были накрыты в саду. Шампанское лилось рекой – это было личное требование сеньора Жоао. Он не хотел, чтобы его оплакивали.

Какое-то движение слева от нее привлекло ее внимание. Повернув голову, она увидела своего мужа. Мартин стоял мрачный и суровый в траурном костюме, и его голова была склонена к Сусане, одетой в коротенькое платьице, выставлявшее напоказ грудь и ноги на восемьдесят процентов. Она рыдала, цепляясь за руку Мартина.

Губы Лив искривились в горькой усмешке. Она-то думала, что Мартин вернулся к любовнице, но, возможно, его новой избранницей стала Сусана. Внезапно Мартин поднял голову и увидел, что жена смотрит на них. Лив взглянула на мужа с презрением, которое не сочла нужным скрыть. Губы Мартина побелели и сжались в тонкую линию. А чего он еще ждет, флиртуя с женщиной на похоронах собственного деда? Круто развернувшись, Лив ушла за дом.

Ей необходимо было подумать, а относительная тишина большого сада, находившегося на террасе за домом, делала его идеальным местом для размышлений. Лив присела на деревянную скамью, которую особенно любил сеньор Жоао, и стала смотреть на далекое сверкающее море. Здесь было совсем не жарко, цветущие кусты давали достаточно тени. Вздохнув, Лив расправила складки черной юбки, откинула голову и медленно перевела ее с одного плеча на другое, стараясь ослабить напряжение в ноющих мышцах шеи. Последние недели дались ей нелегко.

– Разрешите к вам присоединиться?

Лив открыла глаза. Перед ней стоял Сержиу. У нее не было ни малейшего желания с ним разговаривать, но на мгновение хорошее воспитание пересилило отвращение, которое она питала к этому человеку.

– Как хотите, – пожала она плечами.

Он настороженно улыбнулся и сел рядом. И тут внутри у Лив словно что-то взорвалось. Ей осточертело разыгрывать из себя хозяйку дома и вежливо улыбаться. В конце концов, ее честность подвергается сомнению по вине этого подонка. С нее довольно. Лив вскочила, глаза ее метали молнии.

– Нет, я не хочу сидеть рядом с вами, – заявила она. – Как вы посмели так гнусно оболгать меня перед Мартином? Кто дал вам право играть жизнями людей?

– Стало быть, он вам рассказал. – Сержиу поежился.

– Естественно, он все-таки мой муж. – Лив постаралась взять себя в руки. Ей во что бы то ни стало надо узнать, что именно сделал Сержиу восемь лет назад. – Вы ведь сказали, что я спала с вами? Как вы могли?

– Я знаю. Знаю, и мне очень жаль. Но вы были для меня чужим человеком, а с Мартином мы дружим давно, к тому же я у него работаю. Мне и в голову не приходило, что вы еще когда-нибудь встретитесь.

По крайней мере, хоть вид у него пристыженный, подумала Лив.

– Но почему? – спросила она.

– А вы не догадались? – печально ответил вопросом на вопрос Сержиу. – Вы поразительно красивы, и в ту минуту, когда я увидел вас, я сразу понял, что вы совсем не такая, как те женщины, с которыми обычно встречался Мартин. Вы были для меня серьезной угрозой. Я ведь очень любил свою сестру Режину, а она мечтала заполучить Мартина во что бы то ни стало.

– Вы сказали, что они помолвлены, что по традиции она девственница и что Мартин уважает ее невинность. – Сейчас Лив сама удивилась тому, как неубедительно все это звучит.

– Если бы! – Сержиу хрипло рассмеялся. – Режина спала с Мартином еще раньше, и он никогда не принимал ее всерьез, скорее всего потому, что был у нее не первый и не последний. Тогда в Эшториле она рассчитывала вернуть его. Мартин в то время был свободен. Я обещал ей помочь. И тут как гром среди ясного неба явились вы. Как только я увидел ключ, то сразу решил: надо избавляться от вас любым способом, ну и придумал на ходу, что у Мартина их целая связка. Я надеялся, что вы будете слишком потрясены, чтобы попробовать, подходит ли ключ. Так что я рискнул и выиграл.

– А авария, в которую попал Мартин? – Лив с отвращением покачала головой.

– Это произошло на пути в ваш отель. Я был с ним в машине и пытался уговорить его на все плюнуть. Я сказал, что вы оставили ключ и ушли, но он отказался мне верить. А тут какой-то пьянчужка выехал на встречную полосу и врезался в его машину. Самое странное, что машина Мартина почти не пострадала, а ожоги он получил, вытаскивая этого парня из его тачки.

– Боже мой, – прошептала Лив. – Когда же он пришел в себя, вы заставили его поверить, что я знала об аварии и заявила, что не хочу его видеть.

– Да. Последнее, что велел Мартин, перед тем как потерял сознание, это позвонить вам в отель.

– И вы позвонили?

– Да, и мне сказали, что вы уже съехали. – В кустах раздался какой-то шум, и Сержиу повернул голову. – Что это было?

– Ничего, – нетерпеливо бросила Лив. – Продолжайте.

– Я сказал Мартину, что вам наплевать. – Сержиу пожал плечами. – Вы поверили мне и уехали. Мартин много недель пролежал в больнице, и Режина была все время с ним, разыгрывая преданную сиделку. Только через три месяца, когда вы позвонили, я запаниковал по-настоящему. Мартин уже почти поправился и твердил, что должен разыскать вас и посмотреть вам в глаза. Я сказал ему, что он понапрасну теряет время, что вы того не стоите, и, чтобы убедить его окончательно, неохотно признался, что занимался с вами любовью в то утро после него.

Лив смотрела на него глазами, полными ужаса. Такая низость потрясла ее до глубины души.

– Вы должны понять меня. – Сержиу схватил ее за руку. – Я должен был защитить свою сестру. Мартин был ее последним шансом. О ней уже пошли разговоры, а вы не знаете, что это значит в том обществе, где мы вращаемся.

– Стало быть, когда вы перезвонили после моего звонка и заявили, что Мартин на следующей неделе женится, это тоже была ложь?

– Да. После того как я сказал ему, что переспал с вами, он, похоже, забыл о вас и через пару месяцев после выздоровления женился на Режине. Я понимаю, в ваших глазах мне нет оправдания, но, поймите, я не мог поступить иначе. У меня была еще одна причина, о которой не знал никто. У Режины было редкое заболевание крови, я знал, что она долго не проживет. Она, наверное, и сама это чувствовала, поэтому стремилась получить от жизни все. Мартин был для нее как наваждение, она мечтала о том, чтобы стать его женой. Я очень любил сестру и готов был пойти на все ради ее счастья.

Лив на мгновение закрыла глаза. Столько лжи, потерянный ребенок, и все это во имя чего? Открыв глаза, она вгляделась в мрачное лицо Сержиу. Он изменился. Нежные, почти девические черты лица огрубели, он как-то раздался, плечи поникли, в волосах пробивалась ранняя седина.

– Зачем же сейчас, через столько лет, вы мне все это рассказываете? – с горечью спросила она. – Думаю, что не из-за угрызений совести, ибо, похоже, ее у вас нет.

– Я тоже хотел бы знать ответ на этот вопрос.

Лив круто развернулась и увидела Мартина.

Лицо его было мрачнее тучи.

– Мартин, что ты здесь делаешь?

Он бросил на нее яростный взгляд, и на его щеке дернулся мускул.

– Ступай в дом и займись гостями. С этим я разберусь сам.

Первой мыслью Лив было отказаться. Она перевела взгляд с лица Сержиу на лицо Мартина. Вид у Сержиу был вызывающий, а выражение лица Мартина было просто убийственным. Они похожи на двух самцов, готовых к схватке, цинично подумала она, эти два самоуверенных мачо, едва не разбивших ей когда-то жизнь. После всего услышанного Лив все еще кипела и внезапно с неизвестно откуда взявшейся жесткостью она решила оставить их – пусть теперь уничтожают друг друга. Какая ей разница, в конце концов? Пожав плечами, она прошла между ними и направилась к дому.

Взяв с подноса проходившего мимо официанта бокал шампанского, Лив залпом осушила его. Гнев и возмущение никак не желали умолкать. Однако ярость придала ей сил, и она продолжала общаться с гостями, принимая соболезнования от многочисленных друзей сеньора Жоао.

– Лив, дорогая, – остановил ее доктор Ферейра. – Я уезжаю, но не могу покинуть этот дом, не выразив вам еще раз своей благодарности. Сеньору Жоао повезло, что вы о нем заботились, и он это знал. И хотя сегодня грустный день, он бы оценил то, что вы сделали. Упокой Господи его душу, вы стали его гордостью.

Лив улыбнулась ему. Он, конечно, выпил лишнего, но зато говорил искренне.

– Спасибо. И спасибо за то, что пришли.

– Это вам спасибо. Кстати, я старею и мне становится тяжело везти на себе практику. Позднее нам с вами надо поговорить. Мне нужен партнер, кто-нибудь помоложе. Вы с феноменальной скоростью овладели португальским под руководством сеньора Жоао, так что вряд ли у вас возникнут проблемы с языком. Поразмыслите о моем предложении.

– Непременно, – заверила старика польщенная Лив и распрощалась с ним.

Гости начали медленно расходиться. Лив мельком увидела Мартина, но тот избегал смотреть ей в глаза. Его лицо было непроницаемой маской, которую большинство гостей принимало за горестное выражение, но Лив не была в этом уверена. Ее собственный гнев немного поостыл, и чем больше она размышляла об откровениях Сержиу, тем сильнее разгорался в ее душе огонек надежды. Если они с Мартином выяснят отношения, то, возможно, удастся спасти их брак. Но тут она увидела, как муж прощается с Сусаной, и обругала себя за наивность. Ничего ведь не изменилось. Лив следила, как Мартин расцеловал красотку в обе щеки, а потом выпрямился и огляделся. Их взгляды встретились, и Мартин направился к жене. Она наблюдала за ним с тупой болью в сердце.

– Лив. – Он взял ее за локоть. – Пора прощаться с гостями.

– Ты хочешь сказать: теперь, когда твоя пассия Сусана удалилась, – саркастически протянула Лив, стряхивая его руку.

Глаза Мартина сузились при взгляде на ее сердитое лицо.

– Сусана не моя пассия и никогда ею не была, я тебе об этом уже говорил, – натянуто произнес он. – А теперь, сделай милость, возьми меня под руку и хотя бы в память о деде веди себя как моя жена, пока гости не разойдутся.

При такой постановке вопроса отказаться Лив не могла. Она послушно встала рядом с Мартином в холле, остро ощущая близость гибкого тела и прикосновение его руки к своему локтю, и стояла так, пока не ушел последний гость. Потом резко отстранилась и повернулась лицом к Мартину, чтобы задать вопрос, не дававший ей покоя в течение последних двух часов.

– Что с Сержиу?

– Он уехал, и это больше тебя не касается, – с каменным лицом отозвался Мартин.

– Ясно. И это все, что ты мне хочешь сказать? – спросила Лив. И только тут заметила, что его руки сжаты в кулаки и притиснуты к бокам. На одной руке костяшки пальцев побелели, зато на другой они были кроваво-красного цвета. – Ты что, ударил его?

– Нет, я разбил руку о стену, – сухо сказал Мартин и, не глядя на нее, прибавил: – А теперь извини. День был тяжелым, а мне еще надо кое-что сделать. – Едва не сбив Лив с ног, он бросился прочь из холла, влетел в кабинет и захлопнул дверь.

Лив молча проводила его взглядом. Теперь он знает правду, знает, что Сержиу солгал им обоим, и все же ушел от нее. Ему все равно. Он никогда не любил ее. Надо смириться, твердо сказала себе Лив. Мартину она не нужна, страсть уже отгорела. За три недели он ни разу к ней не прикоснулся. Большую часть времени он отсутствовал, появляясь лишь вечером, чтобы посидеть с дедом, да и то выходил всякий раз, стоило Лив войти к больному. Она снова вспомнила его теплое прощание с Сусаной. Впрочем, какая разница, с кем он проводит время: с этой красоткой или со своей любовницей? Мартин обещал хранить ей верность, но не сдержал слова. Лив смахнула навернувшиеся на глаза слезы и оглядела опустевший холл. Конец целой эпохи, подумалось ей. Нет больше сеньора Жоао. И, видимо, нет больше Оливин Родригеш Андраде. Ей ужасно захотелось снова стать доктором Робертс и стереть из памяти последние несколько месяцев. Однако все не так просто. Чего стоит обещание, данное умирающему? И может ли одно нарушенное обещание оправдать нарушение другого?

Глубоко растревоженная, Лив вошла в кухню. Родригу уже собирался уйти к себе в комнату и сделал попытку улыбнуться Лив в ответ на пожелание спокойной ночи, но его лицо лишь исказилось от горя. Лив присела на стул с жесткой спинкой и опустила голову на руки. Она была так измучена физически и душевно, что боялась не добраться до постели. А уж сил на то, чтобы бросить вызов мужу, у нее не было и подавно. Она не имела ни малейшего представления, как долго просидела на кухне, но в конце концов с тяжелым вздохом поднялась и, утерев последние слезинки, направилась в холл.

И тут до нее донесся странный звук. Он напоминал стон смертельно раненного животного, а потом послышался звон, словно разбился стакан. Звуки раздавались из кабинета. Не дав себе времени на раздумье, Лив пересекла холл и открыла дверь.

Мартин скорчился на черном кожаном диване, закрыв голову руками, его широкие плечи безудержно тряслись. На полу валялся скомканный пиджак и галстук, а рядом – разбитая бутылка в лужице янтарной жидкости. В воздухе витал запах бренди, а на столике перед диваном стоял пустой стакан.

– Мартин, – прошептала Лив.

Его железное самообладание все-таки дало сбой. Исполненная сочувствия, Лив бросилась к дивану, села рядом с Мартином и ласково обняла его за плечи.

Он поднял голову и устремил на нее взгляд карих глаз.

– Лив, ты еще здесь? Неужели эта пытка никогда не кончится? – простонал он, дрожащими пальцами проводя по спутанным светлым волосам.

– Тсс, я все понимаю. Поплачь, твой дед был прекрасным человеком, – успокаивающе шепнула Лив. Она всем сердцем сочувствовала этому сильному и обычно столь неуязвимому мужчине, которого так подкосила смерть деда.

Мартин поднял голову и отвел от лица жены выбившуюся из прически прядь.

– Твоя доброта меня просто убивает, – хрипло сказал он и, взяв Лив за подбородок, притянул ее лицо к себе. – Я не могу тебе лгать. Меня мучает вовсе не смерть деда. Ты – моя мука. Ты еще можешь жалеть меня, после того как я с тобой обошелся! Ты должна меня ненавидеть.

– Я врач и умею думать о людях. – Лив старалась говорить беспечным тоном, но эмоции душили ее, голос срывался. – И я так и не смогла тебя возненавидеть. – Больше она сказать не осмелилась, рискуя выдать свои чувства.

Мартин вздохнул и посмотрел на нее долгим взглядом. В воздухе сгустилось напряжение. Он сжал подбородок Лив.

– Но сможешь ли ты когда-нибудь научиться любить меня? – хрипло спросил Мартин. Лив так и застыла, потрясенная страхом и тоскливым одиночеством, мелькнувшим в его глазах, ведь те же чувства терзали и ее. – Нет, конечно, – воскликнул Мартин, вскакивая. – Я не имею права даже просить об этом, я потерял его, поверив всей той гадости, которую наплел мне Сержиу, – с горечью продолжал он. – И тем, что шантажом заставил тебя выйти за меня замуж. Господи! Я поражаюсь, что ты еще здесь. Я был уверен, что ты уедешь в ту же минуту, как разъедутся гости. Поэтому-то и заперся в кабинете, хотел надраться, чтобы не видеть, как ты уходишь. – Его губы искривились в печальной усмешке. – Но даже этого не смог сделать – уронил бутылку.

Лив медленно встала и положила ладонь на его руку.

– Ты хочешь, чтобы я уехала? – спросила она, внезапно ощутив уверенность. Мартин пристально посмотрел на ее руку, выделявшуюся белизной на его смуглой коже.

– Нет. – На крепкой шее дернулся мускул. – Нет, черт побери, я же люблю тебя. И всегда любил. – Лив наконец услышала долгожданные слова, и в ее сердце с новой силой вспыхнула надежда. – Все восемь лет одиночества, в несчастном браке с женщиной, которую не любил и на которой не должен был жениться. А теперь, когда я снова нашел тебя, уже поздно: я слишком люблю тебя, чтобы удерживать рядом с собой против воли.

– И кем же ты меня заменишь? – Лив вся напряглась. – Сусаной или своей любовницей? – Слова вырвались у нее против воли, ведь она три недели терзалась, представляя себе Мартина в объятиях другой.

– Никогда. – Мартин впился в ее лицо безумным взглядом. – Никто на этой земле не займет твоего места, Лив. Ты должна это знать, чувствовать; когда я с тобой, я растворяюсь в любви к тебе.

– Но последние несколько недель…

– Я пережил все муки ада, – перебил ее Мартин. – Я рвался к тебе, хотел тебя до боли, но не смел до тебя дотронуться. Мой дед обожал тебя, он сам сказал мне об этом накануне того дня, когда я уехал в Лиссабон. Он был так рад за меня, ибо я наконец нашел идеальную женщину. За то короткое время, что он тебя знал, дед сумел распознать твою врожденную порядочность, добрый и отзывчивый характер, твою честность. В его глазах ты была почти святой. Умирающий сумел увидеть то, что я отказывался признавать. Я чувствовал себя последним мерзавцем, недостойным быть грязью у тебя под ногами, ибо знал, что он прав. Даже признание Сержиу мне было уже не нужно – я знал, что мои обвинения беспочвенны. Я любил тебя без памяти, и в то же время меня грызло чувство вины. Поэтому я и удрал в Лиссабон: мне было стыдно смотреть тебе в глаза…

– Ох, Мартин, – прошептала Лив.

– Нет, дай мне сказать. Вернувшись, я увидел, как ты ухаживаешь за дедом, успокаиваешь его, заботишься о нем. Я сам себе был настолько противен, что не смел даже близко к тебе подойти, не говоря уж о том, чтобы признаться, как сильно я тебя люблю. Я знал, что не заслуживаю тебя, и одновременно до смерти боялся, что ты снова уйдешь.

Он не смотрел ей в глаза, но он ведь признался, что любит ее. И Лив решила, что не даст ему разыгрывать из себя благородного рыцаря, отпускающего свою даму с болью в сердце.

– Никуда я отсюда не уйду, – тихо сказала она. – Разве что в постель.

Мартин резко вскинул светловолосую голову, и в его глазах зажглись золотые искорки.

– Лив, я открыл тебе свое сердце как на духу, пожалуйста, не шути с этим. Я этого не вынесу.

Лив обвила рукой его шею, прижалась к гибкому мускулистому телу и откинула голову назад. В глазах ее сиял блеск, так отличающий любящую женщину со времен Евы.

– Я не шучу. Я люблю тебя.

Крепкие руки обвились вокруг нее стальной хваткой.

– Я этому не верю, но передумать тебе не дам. Ты мне отчаянно нужна, Лив. Сегодня мне особенно нужно твое нежное прикосновение. Я хочу забыться в тебе, погрузиться в тебя целиком, и пусть это даже будет сон, мне все равно, – срывающимся голосом прошептал он и с силой прильнул к ее губам, словно умирающий от жажды к спасительному источнику.

Затем он подхватил Лив на руки и отнес в спальню. Поставив на ноги, Мартин ловко расстегнул пуговки на ее платье. Руки Лив были столь же проворны, и в считанные минуты они уже лежали обнаженными в постели. Рот Мартина снова нашел губы Лив. Она с нежностью обвила руками его шею – казалось, он не целовал ее уже целую вечность. И на этот раз, когда она шепнула «я люблю тебя», Мартин ей поверил. После пережитого горя от утраты родного человека их близость явилась подтверждением того, что жизнь продолжается, усладой для тела и целительным бальзамом для души…

– Так что все-таки сталось с Сержиу? – спустя некоторое время спросила Лив, лежа в объятиях Мартина и купаясь в послевкусии любви. Она поднесла к губам его разбитую руку и ласково поцеловала костяшки пальцев.

– По-моему, ты и сама знаешь, – усмехнулся Мартин. – Я увидел, как ты вышла и Сержиу последовал за тобой. Я пошел за вами и слышал все, что он тебе говорил, с верхней террасы. Честно говоря, я был готов его убить. Как подумаю о том, сколько лет мы потеряли… – Мартин крепче прижал к себе Лив и потерся подбородком о ее макушку. – Но я ограничился одним пинком. Больше мы его не увидим.

– Но он твой друг. И сделал это ради сестры.

– Он был моим другом, – уточнил Мартин. – Есть в жизни вещи, которые не прощают. – Он повернул к себе Лив и заглянул ей в глаза. – Хотя я так и не попросил у тебя прощения за свое неописуемое поведение. На самом деле я сам во всем виноват, – сердито прибавил он. – Надо было мне все же разыскать тебя.

– Ты пережил ужасную аварию, и потом Сержиу же сам сказал, что ты собирался меня искать. Мне этого достаточно, и я тебя прощаю. Хотя я тоже виновата. Мне не надо было верить его измышлениям.

– Тебе было всего восемнадцать, а я был намного старше и должен был лучше соображать. – Мартин внезапно нахмурился. – Я только одного не понял. Зачем ты звонила мне три месяца спустя?

Больше всего Лив боялась именно этого вопроса, но понимала, что он неизбежно возникнет. Ее глаза затуманила боль.

– Через месяц после возвращения в Англию я обнаружила, что беременна. У меня была квартира и достаточно денег, и я решила, что стану матерью-одиночкой. Тетя думала, что я в отъезде, Лори умчалась в очередное турне, так что мне не нужно было никому рассказывать. Но я решила, что ты имеешь право знать о ребенке, и потом с каждой неделей мне становилось все более тоскливо, так что в конце концов я набрала один из номеров, что были на той карточке, которую ты мне дал. Ответил Сержиу. Я не сообщила ему о беременности, просто сказала, что мне надо срочно поговорить с тобой. Впрочем, может, он и сам догадался. В общем, он перезвонил и сказал, что ты на следующей неделе женишься и со мной говорить не желаешь. – Лив замолчала и подняла глаза на Мартина. Его лицо застыло и снова стало бесстрастным.

– Продолжай.

Он думает, что я избавилась от ребенка! – внезапно сообразила Лив.

– Я… в тот же день у меня началось кровотечение, – сбивчиво заговорила она. Ей до сих было больно вспоминать тот день. – Вечером меня увезли на «скорой» в больницу, и там случился выкидыш. Из-за стресса или от потрясения, а может, просто не судьба…

– Нет. Господи, не может быть! – воскликнул Мартин. – Знай я об этом, убил бы этого ублюдка!

– Ничего. – Лив погладила мужа по щеке. – Это было давно. Все уже прошло.

– Да ничего подобного! – На его лице отражалась такая мука, что у Лив сердце обливалось кровью. – Ты не понимаешь. Режина ведь не могла иметь детей. Я узнал об этом только позже и уже стал подумывать, что со мной что-то неладно. А тут ты говоришь, что мы потеряли ребенка! И ведь дедушка больше всего переживал именно из-за того, что я бездетен.

– Зато если он смотрит на нас сейчас, – мягко произнесла Лив, разглаживая пальцем складку между его бровей, – то на его славном лице играет улыбка. Наверное, я должна была сказать тебе первому, но я сказала твоему дедушке в ночь перед его смертью, и он был просто счастлив. Я беременна.

– Ты носишь моего ребенка! – Голос Мартина звучал едва слышно, ошеломленный взгляд обвел ее тело. Потом его рука властно легла на ее грудь, медленно скользнула ниже и замерла на пока еще плоском животе. – Ты уверена? Когда?..

– Я же врач, да и традиция гаремной кровати остается в силе, – широко улыбнулась Лив.

– С первой ночи, – словно не веря своим ушам, прошептал Мартин. – Оба раза. – И на его лице появилась улыбка подлинного мужского довольства.

Лив вздохнула с облегчением. Ее неотразимый, уверенный в себе муж снова стал самим собой. Она запустила пальцы в его светлые волосы и притянула его голову к своему лицу в ожидании поцелуя. Что, в конце концов, значат восемь лет по сравнению с целой жизнью? Они еще молоды, и впереди их ждет бездна счастья, ведь их любовь выдержала проверку ложью, унижением, страданиями и болью. Лив твердо знала, что теперь ей нечего бояться. Сомнения остались позади, и они принадлежат только друг другу – отныне и вовеки.

Внимание!

Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.

После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.

Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.