Текст книги "Отто и летающие близнецы. Повесть о Кармидийцах"

Автор книги: Шарлотта Хепти

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 13 страниц)

Об авторе

Шарлотта Хепти долго занималась различными серьезными делами, прежде чем взяла и написала свою первую книгу – «Отто и летающие близнецы». По ее мнению, писательство, как и любая изобретательская работа, – явление непредсказуемое и загадочное. Может быть, вы и сами захотите написать книгу. В таком случае не откладывайте дело в долгий ящик. Просто начните, и всё.

Эта книга написана при горячей поддержке моей семьи и друзей.

Им, с любовью, я и посвящаю свой рассказ.

КАК НАЧИНАЛСЯ Город

Давным-давно, в незапамятные времена, мир был полон волшебства. В морях плавали русалки, на склонах вулканов дремали драконы, повсюду жили карлики, великаны и чародеи… Но люди – существа неугомонные. Они бродят по всему свету, и каждый, в ком есть хоть капля волшебства, вынужден прятаться от них. Еще бы – кому же охота, чтобы его посадили в аквариум, в зоопарк или того хуже – в лабораторию?! Кому хочется вечно быть не таким, как все? Кому понравится, когда на тебя глазеют, тычут в тебя палками, боятся и обвиняют незнамо в чём?

Вот почему Кармидийцы, волшебный народ, однажды собрались вместе и далеко-далеко, в кольце неприступных гор, построили тайный Город Среди Деревьев. Там они и жили, в тиши и спокойствии, многие сотни лет. Но в один печальный день ужасное землетрясение раскололо одну из гор по самой середине, и в тайный Город хлынули люди.

Исследователи, изгнанники, обычные люди. Неугомонные…

В кольце неприступных гор они нашли страну, полную красот и чудес, и, естественно, захотели забрать ее себе.

В конце концов все Кармидийцы поселились у реки, в глинобитных хижинах, подальше от людей.

Потом произошло нечто таинственное, и Город снова оказался отрезанным от внешнего мира. Миновали века. Пришельцы, поселившиеся в Городе, постепенно начали думать, что он всегда принадлежал им. Они уже не помнили, какой бывает жизнь во Внешнем Мире, и считали удивительные чудеса простыми и обыденными вещами.

А тем временем колдуны, ведьмицы, рисовальщики, пилоты ковров-самолетов, оборотни, множественники, редкие и малоизвестные сумеречники и прочие Кармидийцы терпеливо ждали, когда в истории их народа перевернется следующая страница.

ПРАЧЕЧНАЯ «Огнебочка»

На огромный, таинственный Город Среди Деревьев опустился вечер. Теплое летнее небо стало фиолетовым, по улицам загрохотали трамваи, развозя людей по домам.

Отто Тиш и его отец Альберт направлялись в прачечную «Огнебочка». Альберт нес большой мешок с бельем, Отто – пакетик со стиральным порошком.

Прачечная, большая и красиво разукрашенная, была залита светом множества свечей. Заводные автоматы продавали всем желающим чай, кофе и малиновый сок. Стиральные машины сверкали эмалированными боками; за круглыми стеклами их окошек сугробилась белоснежная пена. В зале стоял оглушительный грохот, так что поговорить не было никакой возможности.

Отто уселся на стол и выглянул в окно. «Прачечная «Огнебочка», – гласила дуга остроконечных букв (Отто видел ее в зеркальном отображении). – Пусть вода смоет ваши заботы! Сегодня и ежедневно».

Альберт развернул газету.

Так всегда происходил у них пятничный поход в прачечную.

Больше всего Отто любил смотреть на сушилки. Они стояли в отдельном зале с деревянными резными панелями на стенах. Барабаны сушилок вращались тихо и медленно, и, если открыть дверцу, то можно было почувствовать ритмичное дыхание жаркого воздуха у себя на лице. Высушенная одежда немножко пахла лакрицей.

Но этим вечером в сушильном зале что-то не заладилось. Посетители с недовольным видом складывали в сумки мокрое белье.

– Странно, пап, – заметил Отто. – Раньше сушилки никогда не ломались.

Внезапно стиральные машины тоже остановились, и из громкоговорителя на стене послышался надтреснутый голос:

– Приносим свои извинения. Неполадки с сушильными машинами в связи с болезнью. Выдаются бесплатные пирожные. Получите обратно свои деньги в кассе. Прачечная закрывается.

– Странно, пап, – повторил Отто. – Как думаешь, кто заболел? Разве машины болеют?!

Мистер Тиш, очень тихий человек, задумчиво приподнял бровь. Он только что начал складывать белье в сушильную машину, а теперь принялся, не торопясь, выгружать его обратно.

Тут распахнулась дверь, и в сушильный зал вошла высокая озабоченная женщина с большой корзиной в руках. Наверное, бесплатные пирожные…

– Приносим свои извинения, – сухо говорила она каждому посетителю, протягивая корзину с пирожными. – Приносим извинения. Необычайное происшествие.

Она чуть не споткнулась об Отто, который искал на полу оброненный носок, обернулась и нос к носу столкнулась с Альбертом Тишем.

Отто заметил, что они узнали друг друга и обменялись короткими кивками.

– Мистер Альберт Тиш, – вполголоса произнесла женщина.

– Мадам Моргана ле Грей, – сказал Альберт. – Мой сын Отто, – добавил он.

Женщина смерила Отто пристальным взглядом.

Последние посетители направлялись к дверям.

Вдруг со стороны сушилок донесся гулкий кашель, и из открытых дверец вырвались, клубясь, маленькие облачка пепла.

– Мистер Тиш, – сказала Моргана ле Грей. – Как хорошо, что вы сегодня зашли. – Она снова покосилась на Отто. – Понимаете, у нас неполадки с… гм, техникой, и мы никак не можем дозвониться до… гм, механика, поэтому…

– Понимаю, – перебил ее Альберт. – Однако, знаете ли, работая в библиотеке, мне не часто удается применять свои навыки на практике, так что недостаток опыта…

– Но речь идет о жизни и смерти, мистер Тиш, а она вам доверяет, вы не раз помогали ей в прошлом, и она помнит это, мистер… Тиш.

Отто заметил, что мадам ле Грей сделала крохотную, но выразительную паузу перед именем отца и при этом посмотрела на того особенно пристально.

Так что мистер Тиш велел Отто подождать и вслед за Морганой ле Грей пошел к дверям.

Отто остался в сушильном зале один. Странно всё как-то! Что это за человек, который доверяет его отцу, и какое отношение это имеет к сломанным сушилкам?

Из сушилок снова донеслись бульканье и кашель.

Тут Отто заметил потерянный носок: он застрял в дальнем углу сушилки, в которую они начали загружать белье.

Отто был маленький, а сушилка – большая. Если бы в этот момент кто-нибудь зашел в зал, то заметил бы только торчащие из дверцы ноги мальчика.

Отто достал носок и собрался было вылезать, как вдруг услышал очень громкий кашель, а потом – стон и тяжелое дыхание. Все эти звуки доносились из отверстия в задней стенке сушильного барабана. Оттуда, наверное, поступает горячий воздух.

Затем Отто услышал голос отца:

– …это просто кусочек угля… застрял в огненной железе… Поправится через несколько дней. Полный покой и микстура… вот рецепт.

Раздался топот.

– …уже поднимается… хороший признак, – продолжал Альберт Тиш неведомо откуда.

Потом голос Морганы ле Грей:

– … очень живой характер… совсем молоденькая…

Вдруг раздался громкий скрежет, как будто заскребли по полу гигантские когти, и Отто услышал, как отец вскрикнул от боли.

– А ну, пусти, глупая тварь! – заорала Моргана ле Грей.

– Успокойся, успокойся, – донесся голос Альберта. – Разожмите ей челюсти.

Отто выбрался из сушилки, подбежал к двери, распахнул ее и очутился в коротком темном коридорчике, оканчивающемся другой дверью.

– Пусти его сейчас же, Огнебочка!

Отто осторожно приоткрыл дверь и остановился как вкопанный.

Моргана ле Грей стояла к нему спиной и, вытянув перед собой руки, нелепо подпрыгивала.

Перед ней на задних лапах сидел какой-то зверь вроде динозавра и колотил головой в потолок. Отто отметил про себя, что зверь пурпурный, но дело было вовсе не в этом. А дело было в том, что чудовище зубами держало Альберта Тиша за ногу и мотало его из стороны в сторону.

– Успокойся, успокойся, – твердил Альберт Тиш, взлетая в воздух.

– Отпусти! – вопила Моргана ле Грей, размахивая перед носом чудовища чем-то вроде громадной лакричной палочки.

Наконец зверь отпустил мистера Тиша. Испугавшись, как бы чудовище не заметило его в дверях, Отто пустился бежать. От ужаса он не помнил, как добрался до сушильного зала.

Вскоре вернулись отец и Моргана ле Грей. У мистера Тиша на брюках ниже колена зияла здоровенная дыра.

– Большое спасибо, – то и дело повторяла Моргана ле Грей (впрочем, по-прежнему сухо). – Будем рады отплатить вам за услугу, чем сможем…

– Возможно, когда-нибудь и наступит день, – мрачно произнес Альберт Тиш, – когда мне придется вспомнить ваши достославные слова.

Домой, на Ответную улицу, Отто с отцом вернулись на трамвае. Вышли, как обычно, на следующей после Туристского Информационного Бюро остановке, позвонили в подъезд Гершелского Дома, пожелали доброго вечера консьержке миссис Шкваллингс. Та в ответ (тоже как обычно) хмуро поглядела на них поверх газеты.

Щелкнули дверцы лифта. Лифт, как и всё в этом доме, был старинным и элегантным.

Они поднялись на пятый этаж. В коридоре вкусно пахло ужином. Из-за чьей-то двери доносились звуки радио.

Потертые красные ковры, скрипучие половицы…

Напевая себе под нос, Альберт повернул ключ в замке.

Навстречу им, неуклюже переваливаясь, выскочили близнецы.

Вышла Долорес, вытирая руки о фартук.

Альберт чмокнул ее в щеку.

– Что случилось? Белье совсем мокрое, – спросила Долорес.

Отто выжидательно переводил взгляд с матери на отца, но Альберт ответил только:

– Сушилки не работали.

Потом он подхватил близнецов и понес их купаться.

МЭР Крамб

Немного позже, как раз перед тем, как Отто отправился в ванную, по телевизору выступил Мэр Крамб.

Спастись от него можно было, лишь выключив телевизор, потому что на телевидении был только один канал. Альберт Тиш всей душой желал нажать на кнопку. Но Долорес хотела посмотреть. В конце концов все уселись перед телевизором и принялись слушать.

– Дорогие сограждане, – сказал Мэр Крамб, румяный, как сдобная булочка. – Рад снова встретиться с вами в нашей очередной беседе. Недавно в нашем Городе начались странные происшествия. На дорогах появляются глубокие ямы. Кое-где они мешают движению трамваев. Многие из вас знают об этом. Поначалу я надеялся, что эти события вызваны естественными силами природы, такими, как, например, землетрясения. К сожалению, дорогие сограждане, мои надежды не оправдались. Увы! Расследование показало, что причиной этих прискорбных событий стали волшебки. Они, намеренно или нет, являются врагами нашего замечательного Города. И эти враги кроются здесь, среди нас.

Мэр сделал паузу.

– Вы еще не знакомы с Советником Эльфиной Кринк, она вошла в городской совет совсем недавно и еще не появлялась на публике из-за большой загруженности на работе и самоотверженной преданности делу. Сегодня утром я назначил ее Министром Модернизации. Сейчас она выступит перед вами. Советник Кринк!

Камера повернулась влево и остановилась на бледной женщине, сидевшей рядом с Мэром.

Альберт Тиш громко ахнул.

– Рада приветствовать вас, сограждане, – начала Эльфина Кринк (при этом лицо ее оставалось совершенно неподвижным), – и призываю сохранять спокойствие. В нашем прекрасном Городе развелось слишком много людей, которые бродят без дела по улицам, сидят в парках, показывают фокусы (за деньги, обратите внимание!), попрошайничают, пьют сок из ягод кровяники. Внешность у них грязная, неряшливая, Необыкновенная. Вы все понимаете, о ком я говорю. Мы уверены, что многие из них в ответе за ужасные ямы, появившиеся на наших дорогах. Эти люди гораздо опаснее, чем кажутся. Они обладают волшебной силой и не умеют ее контролировать. Как вы все знаете, недавно нам пришлось закрыть из-за обвалов многие шахты, где добывался лунный камень. Без сомнения, это тоже связано с происками волшебок.

– Глазам своим не верю, – прошептал Альберт.

– Тс-с! – шикнула Долорес.

На экране снова появился Мэр Крамб.

– Дорогие сограждане, сегодня вы присутствуете при событии исторического значения! – важно заявил он. – Я объявляю новый курс: с этого дня мы хотим стать точь-в-точь такими же, как Внешний Мир. Я организую новые полицейские силы – Полицию Обыденности. Призываю вас оказывать им всевозможное содействие. Они будут удалять из Города всё, что не укладывается в рамки Обычного, Добропорядочного, Допустимого и Современного. С этой минуты все волшебки обязаны найти себе достойную работу. Давайте же встанем и вместе споем наш новый Городской Гимн.

Мэр встал, и его голова на миг исчезла за верхней кромкой экрана, но затем камера снова поймала его в фокус.

Заиграла очень громкая музыка, и Альберт выключил телевизор.

В гостиной Тишей наступило молчание.

– Глазам своим не верю, – повторил, наконец, Альберт. – Какой ужас!

– Но ведь правда, вон их сколько бродит по Городу. И всем известно, что у них есть волшебные силы. И никто не знает, что это за силы. Вдруг они могут за одну ночь сровнять наш Город с землей? Не знаю… И живут они в трущобах, в каких-то диковинных избушках и на лодках. И вид у них какой-то дикий…

Но Альберт, похоже, не слушал жену.

– Глазам не верю, – всё приговаривал он. – Не может быть!

Отто сидел на полу и строил из кубиков башню для Гепсибы. Он поднял глаза и заглянул отцу в лицо.

– Папа, что случилось?

– Ну и потом, – миролюбиво заключила Долорес, – с какой стати Мэр будет нам врать?

И в самом деле, с какой?!

В ту ночь Альберту Тишу не спалось.

Он был на редкость вдумчивым человеком и, в отличие от других жителей Города, взял на себя труд изучить все (какие сумел найти) записи о Кармидийцах.

В Архиве Древних Документов Центральной Библиотеки на Бульваре хранились сотни старинных летописей и рисунков. Мистер Тиш (он был Главным Библиотекарем) сам создал этот Архив. Он назубок знал, когда и где были найдены многие из хранящихся в нём документов. До сих пор в его адрес изредка приходили посылки с бумагами и рисунками. Они сопровождались краткими, без подписи, записками, адресованными просто «В Библиотеку», и доставляли их в основном ночью.

Кармидийцы нечасто захаживали в библиотеку. Но построили ее много веков назад, конечно же, они.

Альберт Тиш оставил попытки уснуть и принялся расхаживать по квартире.

Он был зол и напуган.

Дурные предчувствия терзали его.

Так и прошла эта тихая летняя ночь – в попытках понять, что же происходит.

В попытках отыскать начало…

НА Плоту

А началась эта история много-много лет назад.

И началась она так, как, наверно, начинаются все сказки: человек отправился на поиски…

Двое детей построили плот из бревен и пустых бочек. Они строили плоты уже третье лето, и этот получился самым лучшим.

Плот медленно скользил по зеленой воде.

Реку окутывал туман. То выплывая из призрачной пелены, то снова прячась, за ним скрывались лодки, настилы, пристани, домики на сваях…

– Путь долгий, – сказала девочка. – Надо плыть быстрее.

– Может, его уже там нет, – отозвался мальчик.

– Есть, есть, никто его там не заметит! В нём деньги, или драгоценные камни, или… Смотри!

В воде перед плотом извивалось что-то вроде серой веревки.

– Илистая змея, – спокойно сказал мальчик.

Змея плеснула хвостом и исчезла.

– А я думала, болотный дракон, – сказала девочка, поеживаясь.

– Дракона сейчас не сыскать, и они здоровые – раз в пять больше…

– Тебе лучше знать… Смотри! Вон там, чуть подальше!

– Далеко я не поплыву, – тихо сказал мальчик. – Я и так домой опаздываю.

– Да вон же! – закричала девочка.

На берегу стояло дерево – старое, черное и корявое; вода размыла землю под корнями. Девочка приметила дерево, когда накануне проплывала мимо в отцовской лодке.

Сундучок был всё еще там, наполовину в земле.

– Ты не говорила, что он под деревом.

– Ну и что?! Если там деньги, чур, мне три четверти, потому что я первая его нашла. – Девочка уже подводила плот к корням.

Мальчик улыбнулся про себя, потому что она всегда была такая: вот и сейчас, вцепившись в сундук, девочка боролась с ним, будто с живым существом.

– Осторожнее, – предупредил мальчик.

С громким протяжным хлюпом прибрежная жижа поддалась. Девочка упала навзничь, сундучок вырвался у нее из рук и ударился о землю. Крышка соскочила с ржавых петель, и на траву что-то выпало.

Это был сверток, упакованный в промасленную бумагу. Деньги в таких не хранят…

Мальчик нагнулся, хотел поднять сверток, но девочка оттолкнула его и дернула за ветхие кожаные тесемки.

Тесемки лопнули.

Из свертка выпал свиток пергамента.

Девочка чуть не заплакала от разочарования.

– Какие-то бумажки дурацкие!

– А ну-ка, дай…

Но не тут-то было: девочка проворно отдернула руку.

– Тут надписи какие-то чудные, я их даже прочесть не могу. Идиотские каракули дурацких волшебок.

Она пинком столкнула сундук в воду.

Мальчик нахмурился. Обычно при нём она избегала подобных слов, но в последнее время стала повторять их всё чаще и чаще.

– Кажется, я знаю, что это такое, – сказал мальчик. – Мы не должны на это смотреть. Надо отдать свиток обратно дереву.

– Как это – отдать обратно дереву?! Что ты несешь?

– Он принадлежит Кармидийцам.

– Это я и сама догадалась. Смотри, здесь нарисована женщина, стоящая на куче денег. Она что-то держит… домики маленькие. Это же Город! Смотри, вот Ратуша. Она держит Город, только он маленький, как кукольный. И у нее на платье числа. И тут еще что-то написано. Можешь прочитать?

Мальчик вздохнул.

– Это древний язык Кармидийцев. Давай-ка положим это обратно. На это нельзя смотреть!

– А вдруг он чего-нибудь стоит?

– Кармидийские вещи никогда ничего не стоят. По крайней мере, для Обычников, для горожан. А деньги есть только у них. Надо положить свиток обратно.

Но девочка не сдавалась.

– Прочитай мне что-нибудь. Прочтешь – я отдам тебе свиток, и сможешь положить его обратно.

Мальчик вгляделся в письмена – они казались очень старинными.

Девочка внимательно следила за ним.

– Странное дело, правда? Из нас двоих только я – Добропорядочная горожанка, но только ты можешь делать всякие штуки, например, читать на разных языках, хотя ты всего лишь…

– Вот, здесь немного понятно, – перебил ее мальчик. – Смотри: воин, нет, не совсем воин… женщина какая-то, что-то вроде вождя, станет самой богатой из горожан. Богаче всех, кто когда-либо жил на свете. Или будет жить.

– А это случилось уже или нет?

– Не обязательно. Понимаешь, тот человек, который это написал, хотел сообщить об одном из возможных вариантов будущего. А может быть, даже о нескольких вариантах. Вот почему нам нельзя это читать.

– Ты хочешь сказать, это не взаправду?

Мальчик не знал, как ей объяснить.

– У этого человека иногда бывали видения. Может быть, то, что он видел, уже случилось, а может, и нет. Может, это вообще никогда не случится.

– Всё равно, тут нарисована женщина, стоящая на куче денег. И что-то написано. Давай дальше.

– Погоди, сейчас найду, где остановился. Ага, вот…

«Как ее остановить? Как спасти наш любимый Город? Что произойдет, если мы отринем самих себя, если забудем начало? Если ненавистный враг на самом деле скрывается в наших сердцах?»

– Чушь какая-то, – презрительно фыркнула девочка.

Он не обратил на нее внимания и продолжил:

– Потом тут эти рисунки, и еще написано…

«Двое, которые были одним, снова станут едины».

– …Или что-то вроде этого. – Он нахмурился. – Больше ничего разобрать не могу. Это какая-то головоломка. У нее на платье числа: 6 и 8 и 48, наверно, они что-то означают. Нельзя нам смотреть. Такие вещи опасны.

– Неудивительно, что твой народ ютится в хижинах и не имеет нормальной работы. Вечно вы витаете в облаках!

Внезапно – будто незримые руки раздвинули туман – на детей надвинулась темнота. Вода вокруг плота ожила. Река вздулась и захлестнула низкий берег. Откуда ни возьмись, налетели волны: они вздымались всё выше и выше, подбирались к холмику, на котором стояли ребята.

Девочка испуганно вскрикнула и выронила пергамент. Мальчик подхватил его и сунул за пазуху.

– Болотный дракон! – закричал он.

Дети торопливо вскарабкались повыше, и тут река выплеснулась из берегов, с корнем вырвала дерево из земли и легко – словно щепку подхватила – унесла его прочь. Бревенчатый плот как пробка выскочил из воды, плюхнулся обратно и закружился в кипящем водовороте из пузырьков и ила.

В следующее мгновение перед детьми промелькнула огромная чешуйчатая голова, усеянная бесчисленными усиками, два умных глаза и пышный воротник из жабр. Чудовище оглушительно взревело и, подняв тучу брызг, исчезло в глубине.

Снова стало тихо.

Обломки плота вынырнули на поверхность и, чуть покачиваясь, медленно поплыли по течению.

Дети словно онемели от ужаса.

– Как хорошо, что нас на плоту не было, – прошептала, наконец, девочка.

Она дрожала всем телом, хотя холодно не было.

– Ну вот, теперь уж ты не сможешь отдать его дереву, потому что и дерева-то никакого нет.

Не сказав больше ни слова, ребята молча побрели по тропинке.

Места здесь были пустынные. Вдоль берега громоздились стволы поваленных деревьев, принесенные сюда последним наводнением. В зарослях кустарника – совсем близко, рукой подать – мелькнул силуэт волка.

– Я утром уезжаю, – сказала вдруг девочка. – Папа хочет сменить место. Он сильно задолжал. Дела совсем никуда…

Отец девочки был старьевщиком. Целыми днями он обшаривал мусорные кучи возле трущоб в поисках металла. Не слишком почтенная работа для горожанина.

– И вообще я собираюсь изменить свою жизнь, – ровным голосом сказала девочка. – У меня больше не будет друзей среди волшебок.

– Ты никогда не называла нас волшебками, ты всегда говорила «Кармидийцы».

– Я взрослею. Знаешь, папа страшно не хочет, чтобы я дружила с тобой. На днях он узнал про плот. Я думала, он меня убьет. Он сказал, что вас всех надо выгнать из Города.

– Если бы не мы, никакою Города вообще бы не было. – Мальчик наподдал ногой камень. – Кроме того, твоя мама была Кармидийкой, значит, ты одна из нас.

Девочка резко обернулась, положила руки ему на плечи и склонила к нему лицо так близко, что он ощутил запах ее волос.

– Может, и была, – прошипела она. – Может, я и Кармидийка. Но ты – единственный, кому я рассказала о своей матери. Она меня бросила! Я ее ненавижу. И по мне, ее как будто и не было. Я не собираюсь всю жизнь ковыряться тут в грязи, жить в голоде и нищете и закончить оборванкой, как отец.

С минуту они стояли неподвижно.

Молчали.

Дышали дыханием друг друга.

– Так что прощай, худосочный мечтатель. Выкарабкивайся один, как знаешь. Только ты для этого слишком мал. И если ты им когда-нибудь понадобишься, их ждет ба-а-альшой сюрприз. Потому что ты совсем не похож на храброго воина. Впрочем, как и все вы, волшебки. – И глаза ее наполнились чернотой и горечью, как у древней старухи.

И тут – откуда-то со стороны реки – до них долетел мужской голос. Он громко звал девочку по имени. Вниз по течению, к трущобному поселку, с пыхтением плыла небольшая лодчонка.

– О Господи, это он…

Мотор кашлял всё громче.

– Он меня убьет. С самого утра напился в Краснолунье. Прячься скорее, он тебя на куски разорвет…

Голос проревел:

– Где ты шляешься, дура полоумная? Я тебе велел дома сидеть!

Мальчик хотел убежать, но она схватила его за руку.

Схватила и сжала, крепко, как тисками.

– Ты действительно не можешь больше ничего прочесть? – прошипела девочка, и от жгучей злобы, сквозящей в ее голосе, мальчику стало не по себе. – В самом деле не знаешь, что это означает?

– Что это?!

– Вся эта чушь о том, как ее остановить, о других вариантах будущего и всё такое…

С берега донеслись ругательства.

– Ты опять гуляешь с этим гнусным волшебкой?..

– Я же тебе сказал, – быстро ответил мальчик. – Это вроде загадки – тот человек, который написал свиток, сам не знал, что это означает…

– Посмотри-ка еще раз. Ты ничего не пропустил? Всё равно я заберу свиток себе, я его нашла. Отдай!

– Ты с ума сошла?! Пусти! Твой папаша меня убьет!

Он изо всех сил вырывался, и не только из-за ее отца, известного злобным нравом. До сегодняшнего дня она была его лучшей подругой. А теперь всё было кончено, мыслями она уже была далеко в своем будущем, где ему места не было. Мальчику было обидно и одиноко, он очень устал. В сундуке оказались не деньги, а вещь, крайне необходимая Кармидиицам, и он не хотел, чтобы девочка снова увидела ее. На миг вокруг них вспыхнула и тут же снова растворилась в темноте бледная радуга.

Но девочка всё-таки успела ее заметить.

– Да не злись ты, – сказала она неожиданно спокойно. – Какие же вы, волшебки, ОБИДЧИВЫЕ! Глянь разок – И ВСЕ. Скорее!

– Я не знаю, что всё это значит, не знаю, почему там женщина с числами на платье, город, куча денег, ничего я не знаю, ПУСТИ ЖЕ!

Он сжал драгоценный свиток в кулаке. Из-под пальцев выбивались разноцветные искры.

Девочка попыталась выхватить свиток, но тут на тропинке возник ее отец – угрюмый, мрачный и, как всегда, пьяный от кровяничного сока…

– А ну, дрянь паршивая, лезь в лодку, а не то пожалеешь, что на свет родилась!

Мальчик вырвался и сломя голову пустился бежать по берегу. Злобные крики летели ему вслед как отравленные копья.

– Сиди в своем племени и носу не высовывай, червяк безмозглый…

Мальчик задыхался. Он споткнулся, упал, разбил в кровь коленки, с трудом поднялся и помчался дальше. Наконец крики за спиной начали стихать.

Он слегка замедлил бег и вскоре перешел на шаг.

Туман рассеялся.

Ближний берег реки расширился, переходя в глинистую отмель, дальний искрился паутиной огней; на черном плече горы застыла полная луна.

Где-то вдалеке зарокотал гром – предвестник надвигающейся грозы.

Сверкнула молния, на миг озарив своим ослепительным светом причудливое смешение высоких крыш, куполов, башен, шпилей и минаретов.

Свет померк, и вновь мальчика обступили темнота и тишина.

Лишь призрачно мерцали огни Города Среди Деревьев, да впереди, отражаясь в речной глади, переливающейся, как мёд, робко тускнели фонари трущобного города.

Вернувшись в дом на сваях, мальчик первым делом вскарабкался по лестнице к себе в комнату и спрятал пергамент под матрацем.

– Тебе нечего мне рассказать? – с усмешкой спросил отец, вырезая что-то из куска деревяшки. Сын разочаровывал его – отцу казалось, мальчикам положено больше говорить, шутить, смеяться… А его отпрыск лишь без конца что-то читал, да и только.

Мальчик подошел и сел возле отца на дощатый пол.

– Ввязался в бой? Сразился с волком, с минотавром или – ну-ка, дай соображу – с самим драконом? Я думал, ты умеешь управляться с чудовищами. Они тебя очень любят, правда? – Отец фыркнул, с трудом сдерживая смех. – Ты, похоже, не удержался на ногах, – добавил он, заметив прорехи на штанах сына. – Или споткнулся, убегая от кого-то?

Из-за потрепанной бисерной занавески выглянула мать, вздохнула, принесла миску воды и полотенце.

Мальчик промыл разбитые коленки.

– Вы знаете, мое родимое пятно… – неожиданно сказал он.

Отец и мать с удивлением взглянули на него.

– Может, это ошибка? Как вы думаете? Я хочу сказать, может, на самом деле призван кто-то другой, только у него нет метки? А у меня метка есть, но на самом деле я не тот, кто нужен?

Отец уткнулся в свою резьбу, лишь стружка сердито полетела из-под ножа.

Мальчик пожалел, что заговорил.

А мать воздела руки, и пустая комната наполнилась шумом моря. Волны набегали на каменистый пляж и откатывались назад, тихо шипя, и снова карабкались на берег. На дощатом полу замерцали раковины. Над головой закричали чайки.

– Ну, дела… – пробормотал отец.

– Ну что, завладела я, наконец, твоим вниманием? – строго спросила мать. – Пусть наш сын и не вожак по натуре. Он не сидит у костра и не ведет бесконечных разговоров о том, какими мы могли бы быть, если бы в свое время сражались храбрее. Мы жили здесь сотни лет и ничего не знали о Внешнем Мире. Но в конце концов они пришли. Люди, человеческие существа, Обычники… Нет в мире места, где они не оставили бы свой след. Я знаю, ты считаешь, мы должны были сражаться с ними. Но нас бы уничтожили!

– Всё лучше, чем так жить, – сплюнул отец. – Обитать в хижинах, в нищете, потерять свой Город, смотреть, как они презирают нас и нашу силу. Самоуважение пропало, как сгнившая плоть…

– Ты такой же дурак, как все остальные, Корнелиус. Скулишь, как побитая собака. Можно подумать, та битва – единственная на все века. Кто построил Врата, которые защищали нас триста лет? Не будь этих Врат, нас всех выставляли бы напоказ в балаганах Внешнего Мира. Изучали бы в лабораториях. КТО ПОСТРОИЛ ВРАТА?

Все молчали. Вздымались и обрушивались на берег волны.

– Кто, я спрашиваю?

– Араминта… – пробормотал отец.

– Вот что она сумела сделать для своего народа! А МОЙ СЫН, КОГДА ПРИДЕТ ЕГО ВРЕМЯ, ТОЖЕ НАЙДЕТ СПОСОБ ПОМОЧЬ СВОЕМУ НАРОДУ.

Она опустила руки.

Картина поблекла, исчезли море, и птицы, и голубовато-серый свет, а комната снова стала обыкновенной комнатой.

А девочка вернулась с отцом на их баржу в Краснолунье. Помощи от него было, как от козла молока – он только орал да ругался, а она тем временем сделала всю работу по дому.

Наконец отец, сбив ногой керосиновую лампу, рухнул на топчан.

Девочка прикрыла люк. На цыпочках пробралась в трюм. Отыскала остатки вчерашнего ужина и на скорую руку перекусила.

Сегодня вечером отец был даже хуже, чем всегда. Уснул, наконец?

Нет. Не спал.

Лежал и смотрел на нее.

Широко раскрытыми глазами.

Очень страшный.

Девочка замерла.

– Ты такая же, как она, – прошептал он. – Те же заносчивые ведьмовские глаза.

И тогда девочка закрыла свое лицо. Сделала его мертвым и неподвижным – этому она научилась уже давно. Теперь ему будет не за что на нее кричать.

И оттуда, из глубины мертвых глазниц, смотрела, как он засыпает.

Время шло. Мальчик и девочка выросли.