Текст книги "Бесполезное путешествие"

Автор книги: Шарль Эксбрайя

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

Глава 6

– Мсье Франсуа Лалоб?

Человек, изучавший двигатель автомобиля, выпрямился и повернулся ко мне.

– Да. Чем могу служить?

Невысокий толстячок, должно быть, когда не возится с поломанными машинами, проводит время, рассказывая анекдоты. Он был буквально воплощением жизнелюбия, но жизнелюбия, заключенного в рамки материального благополучия. Таких людей любят в компании, потому что у них всегда наготове какой-нибудь веселый анекдот.

– Весьма деликатное дело.

– Деликатное?

– Я хотел бы поговорить с вами о Сесиль Луазен…

– Серьезно? Что же произошло с малюткой?

– Она исчезла.

Он добродушно расхохотался.

– Исчезла? Ну вы и скажете, старина! Должно быть, удрала с каким-нибудь парнем… Она только об этом и мечтала.

– Боюсь, тут все значительно серьезнее, мсье Лалоб.

Он нахмурился.

– Да?.. Но почему вы пришли ко мне?

– Вы ведь хорошо знали ее?

– О! Вы несколько преувеличиваете… Я не спал с ней, если вы это имеете в виду… Но сначала скажите: какое отношение к этому имеете вы, дружище?

– Ее родственники волнуются и…

– Ее родственники? – оборвал он меня. – Старая сова мамаша Ирель? Волнуется о судьбе племянницы? Расскажите кому-нибудь другому!

– Но она платит мне, чтобы я попытался узнать, что стало с девушкой.

– Вы меня просто огорошили! Как вас зовут?

– Мишель Феррьер.

– Мы с вами раньше не встречались?

– Я приехал из Лиона.

– Скажите, пожалуйста, старуха решилась на такие расходы! Но я все равно не понимаю, почему вы пришли с этой историей ко мне. Может, думаете, что малышка Сесиль прячется у меня?

– Конечно, нет!.. Но я видел девушку только на фотографии. Так что с информацией у меня негусто… Поэтому я опрашиваю всех, с кем она встречалась, и пытаюсь нарисовать себе более четкий ее портрет.

– Тяжелая работенка… Не хотел бы я быть на вашем месте…

Он вытер руки тряпкой.

– Мы ведь не станем говорить об этом стоя? Идемте в дом, жена нальет нам по стаканчику.

– Вы полагаете, мсье Лалоб, что ваши отношения с Сесиль Луазен – тема, которую можно обсуждать в присутствии жены?

– Марии-Жозефы? Да ей на это плевать! Идемте, не ломайтесь!

Дом, в котором жил Лалоб, примыкал к гаражу. Он ввел меня в гостиную, обставленную довольно безвкусно.

Не успели мы сесть, как вошла мадам Лалоб. С первого взгляда становилось ясно, что именно о такой жене и мог мечтать Франсуа. Кругленькая пышка тридцати пяти лет. Импозантная фигура, грудь, как на картинах мастеров начала века, и две отличные щеки, почти не оставившие места для короткого носа и скорее живых, чем красивых глаз.

– А вот и моя жена, Мария-Жозефа Лалоб, – весело объявил Франсуа Лалоб.

Я встал, чтобы поприветствовать хозяйку, но хозяин снова усадил меня.

– Мы не особенно следим за этикетом. Дай-ка нам белого вина, толстуха!

Мадам Лалоб улыбнулась и спросила:

– Я и себе налью?

– Конечно!

Франсуа, не сдержавшись, громко хлопнул супругу по заднице, а она заурчала от удовольствия. Поистине, семья без комплексов. Когда жена вышла из комнаты, Лалоб счел необходимым добавить:

– На свете нет никого лучше моей толстухи… Не знаю, что бы со мной было, если бы не она: у меня деньги буквально текут сквозь пальцы… Друзья, девушки, пирушки… К концу года остается совсем негусто. К счастью, Мария-Жозефа каждый месяц старается хоть немного откладывать, чтобы нам было на что жить в старости. Такие женщины на дороге не валяются. Конечно, для секс-бомбы она немного толстовата, но ведь это не так уж и важно, правда? Развлечения – дело преходящее… Вы женаты?

– Нет.

– Сколько вам лет?

– Сорок пять.

– Ну, дружище, пора жениться, иначе вам скоро придется искать невесту в доме для престарелых. Шучу, шучу, но вам надо поторопиться. Некоторое время приятно жить холостяком, но… Если решитесь, желаю вам найти такую же, как моя…

Этот Лалоб начинал выводить меня из себя.

– Могу я задать вам один нескромный вопрос? Если мадам Лалоб обладает таким количеством добродетелен, в чем я, конечно, не сомневаюсь, почему же вы интересуетесь другими женщинами?

Похоже, мой вопрос сильно позабавил хозяина, и, поскольку в этот момент в комнату вошла его жена с подносом, на котором стояли бутылка и три стакана, он призвал ее в свидетельницы:

– Знаешь, что он тут болтает?

– Я не подслушивала под дверью.

– Он упрекает меня за то, что я бегаю за другими юбками, хотя мне посчастливилось обладать тобой.

– Я хорошо его знаю, приятель. Он неисправим. Так зачем же устраивать сцены? Я спокойно переношу свои неприятности, зная, что в любом случае он вернется ко мне… И потом, должна вам сказать, он нравится женщинам. Они без ума от него… Но только не воображайте, что это заходит слишком далеко… Я крепко держу поводья. И, если вижу, что его занесло на опасную дорожку, сразу же натягиваю их. Он брыкается, но слушается.

Я одобрил философию мадам Лалоб, а ее муж спросил меня:

– Она неглупа, моя толстуха? Погоди, дай я тебя поцелую! – Нисколько не стесняясь, хозяин встал и поцеловал жену в толстые щеки, затем продолжил: – Мсье Феррьер пришел сюда, чтобы поговорить со мной о Сесиль Луазен.

– О той блондиночке, что хотела тебя похитить?

– Совершенно верно.

– Она хотела похитить вас? – вмешался я.

– Мария-Жозефа несколько преувеличивает.

– Я преувеличиваю? Но, если бы меня не оказалось рядом, тебя бы ловко обведи вокруг пальца. А почему вы интересуетесь этой девчонкой, мсье Феррьер?

– Она исчезла.

– Это серьезно?

– Боюсь, что да.

– Бедная малышка… Ты знаешь что-нибудь, что могло бы помочь мсье Феррьеру, Франсуа?

– Ей-богу, не знаю… не представляю… Вы сказали, что это может быть очень серьезно?

– Серьезно, как и всегда, когда кто-нибудь бесследно исчезает.

– А, понятно. Вы нагнали на меня страху! Я уж подумал, что она покончила с собой… Это бы сильно меня удивило!

Почему он выглядит таким взволнованным? Не смеются ли они надо мной? Может быть, я просто попался на удочку двух хитрецов, разыгрывающих наивных простаков? По какой причине Лалоб подумал о самоубийстве? Если он на самом деле такой, каким хочет казаться, то есть эгоист, пользующийся всеми благами жизни, почему вдруг такое волнение? Атмосфера в комнате менялась прямо на глазах.

– Я вас слушаю.

– Должен вам сказать, мсье Феррьер, что я, как и все жители Сен-Клода, очень горжусь нашей командой по регби. И всякий раз, когда она играет на своем поле или где-нибудь поблизости, хожу на матчи. Мы как раз разбили команду из Вульта, и я встретил одного знакомого парня. Ланкранка, Гастона де Ланкранка, он вроде бы из дворян, но не кривляка. Занимается выращиванием черно-бурых лис в Куайрьере. Наши машины чуть не столкнулись, но мы оба были так счастливы, что даже не стали ругаться. Наоборот, выпили вместе по стаканчику, и он познакомил меня со своей подружкой. Это была Сесиль Луазен. Вот как все произошло.

– Что?

– Что… что?

– Вы сказали, что так все произошло, а я вас спрашиваю, что именно произошло.

– Ну вот, мы с Сесиль познакомились, и я стал пудрить ей мозги.

Мария-Жозефа буквально урчала от восторга.

– Мой Франсуа – просто ужас! Ни одна девушка перед ним не устоит!

– Вы часто встречались с Сесиль?

– То тут пропустим по стаканчику, то там… но чисто по-дружески. Несколько раз гуляли вместе… Иногда целовались… Но, можете мне поверишь, между нами не было ничего серьезного.

– А почему вы перестали встречаться?

– Она чересчур настойчиво интересовалась моими доходами.

– И несколько охладела, когда узнала, что мастерская принадлежит мне, – дополнила объяснение мужа мадам Лалоб. – Все они одинаковы. Когда узнают, что у моего Франсуа нет ничего, кроме прекрасных глаз, начинают находить его значительно менее соблазнительным, не так ли, толстяк?

Я перехватил взгляд, полный ненависти, который Лалоб бросил на свою супругу. Значит, хозяйкой была Мария-Жозефа… Этот факт прояснял многие вещи, в том числе и странное поведение супругов. Он зависел от нее.

– Тебе не следовало говорить об этом, – проворчал муж.

– Лучше расставить все точки над «i».

Франсуа в ярости стукнул кулаком по столу.

– Может быть, ты заткнешься? Какое кому дело до наших отношений? Он пришел сюда, чтобы поговорить о Сесиль Луазен, а не о нас.

Я попытался успокоить их.

– Да, давайте поговорим о Сесиль Луазен. Что бы вы сказали, мсье Лалоб, если бы я попросил вас высказать мнение о Сесиль?

– Славная девушка, всегда готовая посмеяться. Конечно, она думала о своей выгоде, но ведь это нормально, не так ли? И, поскольку я ей нравился… она хотела, чтобы мы жили вместе… Но только я не могу жить, как все. Я связан, понимаете? Связан! И все из-за денег мадам!

Куда подевался веселый Лалоб, оптимистично смотрящий на жизнь? Куда подевалась сговорчивая, добродушная толстуха? Передо мной были ненавидящие друг друга мужчина и женщина. Он не мог уйти, потому что у него не было ни гроша: она не хотела его выгонять, потому что боялась остаться одна.

– Ты был очень рад, когда получил мои деньги, а?

– Ну и что? Считаешь, я не заслуживаю денег за то, что живу с таким чудовищем, как ты?

– С чудовищем, которое тебя содержит!

– Слушай, Мария-Жозефа, мне все надоело! В один прекрасный день я соберу чемодан и сбегу!

– С чем? – хмыкнула она. – У тебя и рубашки своей нет!

Это замечание, должно быть, окончательно вывело его из себя, и он залепил жене пощечину, а она в ответ швырнула ему в лицо стакан. Я вовсе не хотел участвовать в этой, вероятно, далеко не первой драке и попытался успокоить их.

– Мадам Лалоб… Мсье Лалоб… Прошу вас!

– Оставьте нас в покое! – грубо крикнул Франсуа.

– Какого черта он тут делает? – поддержала его жена.

Я взял шляпу и пошел к двери. Охваченный угрызениями совести. Лалоб произнес:

– Подождите, я провожу вас.

Я решил, что не стоит прощаться с толстой мадам Лалоб. Мы вышли во двор и остановились перед мастерской.

– Не обижайтесь, не хотелось вам этого показывать, но ничего не вышло… Мы терпеть друг друга не можем…

– Почему же вы в таком случае продолжаете жить вместе?

Он пожал плечами.

– Я в таком возрасте, когда уже не хватает смелости вырваться на свободу. Я нуждаюсь в деньгах… Девочки вроде Сесиль – мое утешение…

– Если я правильно понял, мсье Лалоб, вы с сожалением расстались с Сесиль Луазен?

– Да, можно сказать…

– И не пытались вновь встретиться с ней?

– Раз или два, но нее было уже совсем по-другому.

– Вы случайно не давали ей понять, что готовы расстаться с женой и начать с ней новую жизнь?

– Никогда в жизни!

– Ну ладно! Вы ведь назначили ей встречу в Уайонаксе, если быть уж совсем точным, в кафе «Шмен де Фер»…

Лалоб поднял руки, словно призывая Бога в свидетели.

– Нет. Что это на вас нашло? Вы спятили?

– Но только у вас не хватило смелости встретиться с ней. Вы ее бросили!

– Что с вами, старина? Вы начинаете мне надоедать! Что это вы плетете? По какому праву суете нос в мою личную жизнь?

– Будьте вежливы!

– Вежливы? Какого черта я буду вежливым с типом, который взялся неизвестно откуда! А что, если я попрошу ваши документы?

– Вы ведь не думаете, что я приехал сюда, чтобы похитить вашу жену?

– Ну вот, теперь он начинает меня оскорблять! А не хочешь ли получить кулаком в рыло? Я не заставлю себя долго упрашивать.

– Грубиян! Мсье слишком глуп, чтобы разрешить спор словами!

– Ах, я еще и глуп!

Его удар пришелся в подбородок, и я упал. Он рассмеялся:

– За что боролся, на то и напоролся, старина!

Придя в себя, я встал и бросился на Лалоба. Но тут раздался отчетливый голос, холодно произнесший:

– Довольно, мсье Феррьер!

Я обернулся и увидел, что к нам приближается инспектор Сессье.

– Мне кажется, я успел вовремя, чтоб не дать вам совершить большую глупость… Что же касается вас, Лалоб, рекомендую успокоиться раз и навсегда. Мне надоели ваши постоянные драки.

– Но, господин инспектор, он оскорбил меня!

– В таком случае подайте на него жалобу. Идите домой… Это в ваших же интересах.

Хозяин мастерской, немного поколебавшись, повернулся и пошел к дому.

Когда мы дошли до предместья Марсель, Сессье тихо произнес:

– Я же предупреждал вас, мсье Феррьер.

– Согласен… Но дайте мне время до послезавтра.

– Почему не до завтра?

– Потому что, боюсь, полученный удар может вызвать внеочередной приступ.

– Ладно, пусть будет до послезавтра. Поезд отходит в два часа дня.

– Я уеду этим поездом.

Мы вышли на улицу Пре, и Сессье остановился.

– Надеюсь, вам не станет плохо от удара этого дурака Лалоба… Но, если заболеете, позвоните мне в комиссариат. Если же все будет в порядке, я приду послезавтра на вокзал проводить вас.

– Хотите убедиться, что я действительно уехал?

– Совершенно верно.

Мне не удалось заснуть. Я злился, что так и не понял, каким человеком была Сесиль Луазен: безмозглой девчонкой, какой описывал ее Лалоб, извращенкой, каковой ее считала тетка, мадам Ирель, расчетливой женщиной, как думал Ланкранк, мечтательницей, которую не мог забыть Бенак? Может быть, она была разной, в зависимости от того, с каким мужчиной общалась, кого хотела завоевать?

Но кто из них на самом деле был любовником Сесиль? Кто являлся отцом ребенка, которого она носила? Кто, охваченный паникой, убил Сесиль, а вместе с ней и ребенка?

Глава 7

На следующее утро я встал в подавленном состоянии и, испытывая сильное отвращение ко всему на свете, попросил счет в отеле и позвонил Сессье.

– Алло? Комиссариат? Я хотел бы поговорить с офицером Сессье.

– Кто у телефона?

– Мишель Феррьер.

– Не кладите трубку, пойду посмотрю, пришел ли он.

Через две-три минуты трубку взял Сессье.

– Алло? Сессье слушает… Вы нездоровы, мсье Феррьер?

– К счастью, здоров. Просто хотел сказать, что отказываюсь от дополнительного времени, которое вы столь любезно мне предоставили, и уезжаю сегодня же двухчасовым поездом.

– Рад за вас и желаю счастливого пути.

– Спасибо. А я желаю вам преуспеть в деле, в котором я потерпел фиаско.

– Надеюсь, нам удастся распутать его, мсье Феррьер.

Тяжело вздохнув, я положил трубку. Эти типы всегда воображают себя умнее других.

Вызвав такси, я велел ехать на вокзал, оставил чемодан в камере хранения и, чтобы скоротать время перед отъездом, решил просто побродить по городу. При мысли о том, с какой жалостливой улыбкой будет смотреть на меня Пьер, я испытывал неприятное чувство. К тому же я буквально слышал хихиканье Оноре Вириа.

Улица Райбер и проспект Бельфор привели меня на бульвар Трюше. Было очень тепло. Громко смеясь, мимо спешили парочки. Должно быть, будущее виделось им столь же солнечным, как сегодняшний день. А Сесиль в это время лежала в морге в Уайонаксе. Усевшись на скамейку, я твердо решил, что буду просто греться на солнышке, но тут же торговец предложил мне газету «Прогресс». Я купил ее и постарался заинтересоваться новостями политики, но мне это плохо удавалось. Перевернув страницу, я наткнулся на колонку, посвященную новостям сен-клодской жизни, и мне сразу же бросился в глаза заголовок: «Девушка, пришедшая в отчаяние, покончила с собой в одной из гостиниц Уайонакса. Она приехала из Сен-Клода». Я с жадностью прочел репортаж. В газете приводилось имя девушки, но о беременности не сообщалось. Репортаж заканчивался обещанием опубликовать подробности в следующем номере. Без сомнения. Сандрей потребовал, чтобы пресса еще сутки молчала о подробностях убийства. Он еще питал какие-то иллюзии, славный Пьер…

Мне вдруг захотелось остановить машину и съездить на виллу «Макс», но стыдливость удержала меня. Триумф был бы слишком легким и слишком жестоким. Возможно, теперь мадам Ирель поняла, что ее племянница была слишком несчастна? Возможно, в этой смерти она видела подтверждение своего мнения о Сесиль, которая вопреки церковным догмам сама наложила на себя руки. Заберет ли она тело, чтобы захоронить его, или, опасаясь общественного мнения, позволит захоронить Сесиль в общей могиле? Она вполне на это способна. Старая же служанка, напротив, должно быть, ревет в три ручья. Думаю, что не поехал на виллу «Макс» главным образом из-за нее.

Часы пробили половину десятого, их бой отвлек меня от мрачных мыслей. Смяв газету, я бросил ее в урну и, чтобы успокоиться, пошел куда глаза глядят.

Почему я оказался на улице Гласьер? Не знаю. Но вдруг на двери одного из домов взгляд упал на табличку: «Хюбер Виже, учитель музыки и сольфеджио». Хюбер Виже? Кто мне рассказывал о нем? Я долго стоял, роясь в памяти, и наконец вспомнил. Мадам Ирель говорила, что Сесиль брала уроки музыки у Виже и он считал ее очень способной. Может быть, хоть этот сможет рассказать, какой была настоящая Сесиль.

Не раздумывая, я вошел в подъезд и стал подниматься по темной лестнице. Учитель музыки жил на четвертом этаже. Да, не скажешь, что у него денег куры не клюют. Уже на площадке второго этажа стали слышны дрожащие ноты мучимого каким-то учеником пианино. Вечная пытка учителей…

Звонок прозвучал гулко, как в пещере, никак, впрочем, не отразившись на деятельности человека, терзавшего клавиатуру. Потом я услышал тихие шаги. Дверь отворилась, и на пороге показалась бледная женщина неопределенного возраста.

– Мсье Виже дома?

– Вы по какому делу?

– По личному.

Она подозрительно посмотрела на меня.

– Мой муж сейчас дает урок.

– Я подожду…

– В таком случае…

Она наконец решилась впустить меня и, проведя через коридор с выцветшими обоями, толкнула дверь с облупившейся краской, прошептав:

– Садитесь, пожалуйста.

Зловещего вида комната больше всего напоминала аквариум, так мало в ней было света. Чудовищные цветы в горшках были похожи на щупальца.

– Вы уже встречались с Хюбером, мсье? – спросила мадам Виже.

– Нет, мадам.

Самое неприятное заключалось в том, что разговор сопровождался гаммами, которые ничуть не приглушали закрытые двери.

– Будет ли нескромным спросить у вас, что вы хотели?

– Вы читали сегодняшнюю газету?

Похоже, мой вопрос сбил ее с толку.

– Просматривала.

– Может быть, вы обратили внимание на рубрику «Происшествия», героиней которой стала жительница вашего города?

– Вы говорите о бедняжке Сесиль?

– Да.

– Вы ее родственник?

– Нет.

– Тогда почему?..

– Мне поручили найти ее. Когда я начал поиски, то и не подозревал, что она умерла. Это ужасно…

– Да, ужасно… Такая молодая… Вся жизнь впереди, но все-таки… если судьба уготовила ей существование, подобное моему, я не жалею, что она избежала его, пусть даже таким ужасным образом.

– Вы очень желчны, мадам.

– Нет, просто я потеряла надежду. Чего вы ждете от Хюбера, мсье?

– Ничего конкретного, мадам, я просто думал, что с помощью музыки мсье Виже, возможно, лучше, чем все остальные, смог увидеть настоящее лицо девушки.

В этот момент в гостиную вошли две дылды лет пятнадцати и, увидев меня, замерли как вкопанные, не зная, что делать. Мадам Виже радостно закудахтала:

– Мои дочери. Антуанетта и Ида.

Они неловко поклонились. Тощие, плохо одетые, с огромными зубами, болезненного вида. Желая казаться любезным, я спросил:

– Эти очаровательные девочки так же музыкальны, как их родители?

Мадам Виже снова вздохнула.

– Нет… Бедняжки не особенно талантливы, но, благодарение Богу, у них есть другие достоинства!

– Я в этом не сомневался!

Меня поблагодарили кивком головы. В это мгновение мы вдруг осознали, что в квартире воцарилась тишина. Мсье Виже закончил урок. Мадам Виже встала. Я хотел было последовать за ней.

– Нет, нет, прошу вас, не беспокойтесь, я пришлю мужа к вам. Кажется, сегодня у него больше нет учеников.

Она вышла вместе с дочками, и я надолго остался один. Из коридора доносился невнятный шепот. Бесспорно, мадам Виже рассказывала мужу о причине моего прихода. Наконец вошел Хюбер Виже. Я с трудом верил своим глазам. Пятидесятилетний мужчина, казалось, сошел со страничек старых семенных альбомов в бархатных переплетах: такими обычно изображали музыкантов до первой мировой войны. На нем была просторная рубаха типа гимнастерки с черным бантом вместо галстука. И лицо у него было, как у музыканта с картинки. Густые, романтично вьющиеся волосы, гладко выбритое лицо, нежный взгляд, взгляд побежденного.

– Здравствуйте, мсье… Жена только что сказала мне… Вы по поводу этой бедняжки…

Голос его дрогнул.

– Кто бы мог подумать… в таком возрасте… Это ужасно!

– Да, ужасно. Вы хорошо ее знали?

– Думаю, да. Она была воплощением юношеской чувствительности, ее мечты, надежды, иллюзии… Сесиль не сознавала, насколько уродлив мир… Не верила в человеческую жестокость…

– Но ее конец…

– Без сомнений, она вдруг поняла всю правду жизни и не смогла пережить этого откровения.

– Значит, вы не думаете, что она была меркантильна?

– Она была само благородство, сама доверчивость, сама увлеченность!

– У нее были тайны от вас?

– Не думаю.

– Значит, вам известно, что у нее был любовник?

Он буквально подпрыгнул на стуле.

– Любовник? У Сесиль? Это безумие!

Внутренне я восхищался наивностью этого славного человека, воображавшего, что знает о своей ученице все.

– Мне дали это понять.

– Люди воистину неблагодарны.

Бедный учитель музыки. Я надеялся, что ему удастся сохранить иллюзии относительно Сесиль, но боялся, что завтрашняя газета нанесет ему чудовищный удар…

Мне нужно было немного пройтись, чтобы привести мысли в порядок. Выйдя от Виже, я пошел в сторону района Мулен. Мне еще раз пришлось признать свое поражение. Из всех встреченных мной мужчин самым симпатичным оказался Хюбер Виже, он выглядел самым искренним, самым незаинтересованным. Его нежность к покойной не была похожа на отношение к ней остальных.

В половине первого я был на улице Пре и, проходя мимо «Кафе Америкен», решил пропустить стаканчик, сочтя, что вполне заслужил его. Подойдя к бару, я обернулся и посмотрел в зал. Каково же было мое изумление, когда я увидел, что за одним столиком сидели Гастон де Ланкранк, Жорж Бенак, Франсуа Лалоб и… Хюбер Виже. Раскрыв рот, я смотрел на этих мужчин, которые – я теперь понимал это – в той или иной степени обманули меня. Они собрались не случайно и, должно быть, говорили о смерти Сесиль. Мало-помалу я успокоился и благословил случай, подтолкнувший меня зайти в это кафе. Пришлось бы покинуть Сен-Клод, так и не узнав о странном сообщничестве мужчин, в течение двух последних лет любивших или делавших вид, что любят Сесиль Луазен. Если бы Сесиль умерла естественной смертью, она бы принадлежала им всем и каждому из них. Но ее убили, и я был уверен, что убийца – среди этих четверых. Мне хотелось угадать, кто он.

Взяв свой стакан, я направился к ним. Они обратили на меня внимание только тогда, когда я оказался у самого столика. Бенак и Виже сидели ко мне лицом. Увидев меня, они опустили глаза.

– Вы снова пришли действовать нам на нервы? – проворчал Лалоб.

– Может быть, предпочитаете собраться в полиции?

– А зачем нам идти в полицию?

– Ну, например, чтобы поговорить о смерти Сесиль Луазен.

Лалоб украдкой взглянул на других и замолчал. Я взял стул и просунул его между Лалобом и Бенаком, которые, ворча, подвинулись.

– Господа, не стану ходить вокруг да около. Я встречался с каждым из вас. Вы все были влюблены в Сесиль Луазен. Вы все по тем или иным причинам, в которых и не могу вас упрекнуть, бросили ее… Все, кроме одного.

И тут заговорил Лалоб:

– Кто?

– Тот, кто назначил Сесиль Луазен свидание в Уайонаксе, чтобы сбежать с ней.

Я вглядывался в их лица. На всех было написано одинаковое изумление. Убийца легко не сдается. Бенак скромно задал вопрос, которого я давно ждал:

– Откуда вы знаете?

– Я был последним, с кем перед смертью говорила Сесиль.

– Это еще не причина для самоубийства, если человек не пришел на свидание, – вмешался Лалоб.

– Вы не правы. Ведь она настолько верила ему, что согласилась иметь от него ребенка!

Я почувствовал, как они окаменели на своих стульях.

– Это неправда, – прошептал Бенак.

– Правда, мсье Бенак. Сесиль была любовницей одного из вас, человека, обещавшего ей то, чего она хотела. Возможно, в тот момент он говорил искренне, но потом, когда надо было уезжать, он испугался… и отказался от приключения, не заботясь о бедной девушке и о том, что с ней будет.

Тут вмешался Гастон Ланкранк.

– Это не решение вопроса. Уайонакс не так уж далеко. Сесиль в любой момент могла вернуться.

– Нет, мсье Ланкранк, не могла.

– По какой же причине?

В этот момент я понял, какую тоску испытывает убийца, тоску, которая скоро превратится в панику, как только я открою им правду.

– Потому что любовник Сесиль не уехал, опасаясь скандала, возможно, он боялся ухудшить свое материальное положение… Вы правы, мсье де Ланкранк: не явившись на свидание, он не решал проблему. Возвращение озлобленной и разочарованной Сесиль, без сомнения, вызвало бы скандал, которого он так опасался. Значит, любовник был вынужден помешать ей вернуться.

– Хотел бы я знать, как ему это удалось, – хмыкнул Лалоб.

– Убив ее, мсье Лалоб.

– Что? – воскликнули все хором.

– Вы с ума сошли! – пробормотал хозяин автомастерской.

– Беру на себя смелость рассказать вам то, что вы узнаете из завтрашней газеты… Сесиль Луазен была убита.

Хюбер Виже заплакал.

– И вы действительно считаете, что один из нас… – тихо произнес Бенак.

– Я в этом уверен.

– Тогда назовите убийцу.

– Это невозможно… Меня могут преследовать по закону… Но могу точно сказать, что он женат…

Гастон Ланкранк внезапно оттаял, оживился.

– …что он несчастлив в семье… Что Сесиль была для него надеждой на лучшее будущее. Я уверен, что он сам поверил в свою смелость, обманулся собственными обещаниями… Он стал любовником мадемуазель Луазен, будучи твердо уверенным, что устроит свою жизнь с ней… Но потом проходили дни, недели, месяцы… Он размышлял, сравнивал жизнь, наполненную приключениями и случайностями, со спокойной обеспеченной жизнью, которую он вел рядом с ненавистной супругой… И его смелость постепенно уменьшалась… Он уже не испытывал непреодолимого желания сбежать… Но не осмеливался признаться в этом Сесиль, бесспорно, опасаясь, как бы она не отправилась к его жене и не рассказала ей о ребенке, которого носила, и о письмах, которые не оставляли сомнений в отцовстве одного из вас, господа… Когда этот человек увидел, что его загнали в угол, он потерял голову… Назначил Сесиль свидание в Уайонаксе, в кафе… Она ждала его там два часа… А когда поняла, что он бросил ее, то была в отчаянии… Но он приехал в Уайонакс с твердым решением покончить с угрозой, которую несла молодая женщина… Он следил за ней, когда она вышла из кафе… Он видел, как я подошел к Сесиль… он следил за нами… Так он узнал, где она остановилась на ночь, и, пробравшись в отель, пошел к ней… Она открыла ему и была вне себя от радости, что ее тревоги не оправдались. Он же, воспользовавшись ее доверчивостью, задушил ее.

– Задушил! – прохрипел Виже.

– Да, задушил, мсье Виже. Можете себе представить, каковы были последние прожитые Сесиль минуты, когда она поняла, что любовник хочет ее убить.

Воцарилось молчание. Я слышал только, как они тяжело дышат.

– Вы сообщили об этом в полицию? – спросил Лалоб.

– Нет.

– Почему?

– Виноват один из вас. Не хочу, чтобы в дело были замешаны и остальные.

– Мсье Феррьер, – спросил Бенак, – не знаю, правы ли вы, но тем не менее… что вы предлагаете?

– Через час с четвертью я уезжаю в Уайонакс. Пусть виновный тоже придет на вокзал… Мы вместе подумаем, что следует предпринять, чтобы смягчить удар… Конечно, ему придется расплачиваться, но мы попытаемся найти самую низкую ставку.

– А если вы ошибаетесь?

– Я не ошибаюсь. Один из вас обещал Сесиль бросить все, чтобы начать с ней новую жизнь. Этого человека я буду ждать.