Текст книги "Кухня дьявола"

Автор книги: Сэйити Моримура

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 28 страниц)

Смертный приговор, написанный мелом на доске

Право входить в специальную тюрьму имело крайне ограниченное число людей – помещения для «бревен» были тайным и запретным местом в отряде. Поистине это был черный ящик, весь залитый кровью.

Один из бывших служащих отряда рассказывает: «На первом этаже в обоих концах коридора, соединявшего корпуса 7 и 8, и у стальных дверей, ведущих во внутренние дворы корпусов, были посты, где в течение 24 часов посменно несли службу сотрудники спецгруппы, вооруженные маузерами и шестигранными дубинками. Помещение для „бревен“, о котором в отряде ходили самые разные слухи, постоянно вызывало любопытство служащих отряда. Но стоило кому-то, проходя по центральному коридору первого этажа блока „ро“, хотя бы чуть скосить взгляд в сторону тюрьмы, как тут же раздавался окрик: „Не глазеть по сторонам!“ Поэтому мы всегда со страхом в душе старались скорее пробежать этот коридор. Позже, когда произошел бунт „бревен“, многие служащие отряда наперебой предлагали свои услуги для несения экстренной охраны, зная, что другого случая заглянуть в помещения тюрьмы не представится».

Самые большие трудности, с которыми я столкнулся при работе над этой книгой, заключались в том, чтобы выяснить, что же представляла собой специальная тюрьма. Из бывших служащих отряда почти никто не бывал в корпусах 7 и 8, а сотрудники спецгруппы, наиболее осведомленные в этом, все как один упорно отказывались говорить и помогать мне в сборе материала.

«Это военная тайна его превосходительства Сиро Исии, которая не подлежит разглашению», – в один голос заявляли они и молчали, сжав губы, как раковины сжимают свои створки. Что можно было с ними поделать? Прошло 36 лет после окончания войны, а умерший уже генерал-лейтенант медицинской службы Исии все еще живет в их сознании как «его превосходительство», и они считают, что нужно по-прежнему хранить «военную тайну».

Бывший служащий отряда, занимающий в настоящее время кафедру в одном из университетов Японии, вспоминает: «Папаша – так между собой в отряде называли Сиро Исии – был сыном помещика из префектуры Тиба. Он окончил Императорский университет в Киото и принадлежал к элите. Создавая отряд в Пинфане, он больше всего заботился о том, как сохранить в тайне все, что касалось тюрьмы. Потому-то Папаша и обратил внимание на мелких крестьян, арендующих у него землю, а также на беднейших безземельных крестьян своей деревни и привез их из Японии в Маньчжурию. В довоенное время для арендатора земли или бедняка крестьянина помещик был барином, хозяином деревни. Папаша, умело используя страх крестьян перед хозяином, от которого они полностью зависели, собрал их всех в специальную группу своего отряда и назначил небывало высокое по тем временам для крестьянина жалованье, рассчитав, что в этом случае тайна будет сохранена надежнее. Иными словами, он сыграл на их страхе и заткнул им рот деньгами».

В отряде все хорошо знали, что Сиро Исии нет никакого дела до образования или уровня умственного развития членов спецгруппы. Все, что от них требовалось, – это «неукоснительное выполнение служебных обязанностей, молчание и физическое здоровье». Как правило, вольнонаемные служащие отряда продвигались по служебной лестнице медленно: стажер – вольнонаемный служащий – специалист второго класса. Что же касается сотрудников спецгруппы, то они, пройдя небольшую подготовку, которая в основном заключалась в изучении приемов рукопашного боя и в стрелковой подготовке, и проработав немного, обычно сразу получали звание специалистов второго класса. Повышение по службе шло для них в ускоренном темпе. Более того, поскольку члены спецгруппы несли особую службу по охране «бревен», они получали 70-процентную надбавку к своему месячному окладу – специальное пособие за опасную работу.

Бывший служащий отряда рассказывает: «Спецгруппа Исии делилась на две части: тех, кто ухаживал за животными, и тех, кто охранял „бревен“. Низкорослые, коренастые крепыши назначались к животным. Высокие, плотно сложенные и сильные служащие назначались к „бревнам“. Среди сотрудников были и совершенно неграмотные, не умевшие даже проставить цифры в книге учета заключенных. Поэтому в спецгруппу для канцелярской работы и ведения учета приходилось назначать служащих из других групп.

Большинство сотрудников спецгруппы были простыми деревенскими парнями, довольно пугливыми. Для того чтобы воспитать в них храбрость, им устраивали специальную „тренировку“. Она заключалась в том, чтобы шестигранной дубинкой убивать „бревен“… После этого даже стажеры, которые дрожали от страха, всего лишь наблюдая за происходящим, быстро привыкали к мысли, что „бревна“ не люди, а просто материал для опытов. Кроме того, они получали жалованье, о котором и мечтать не смели, живя в своей деревне в Тиба, могли посылать значительные денежные суммы родителям, платить за обучение младших братьев и сестер… Для членов спецгруппы Папаша был спасителем, а отряд яблоней с золотыми яблоками».

Служебным помещением спецгруппы была просторная комната, имеющая выходы во внутренние дворы 7-го и 8-го корпусов. В комнате стояли письменные столы, на стене висела доска, на которой мелом писали следующее: «…месяца…дня…(номера) используются группой Исикавы для опытов по патогенезу;… используются группой Минато – атака X;… используются группой Такахаси – атака Ч;……, группа Танабэ… дня… группа Иосимуры». «Атака X» означала опыт по заражению холерой, «атака Ч» прививку чумы. Эти записи на доске спецгруппы, сделанные согласно заявкам каждой оперативной исследовательской группы, являлись расписанием экспериментов над живыми людьми, которые были ужаснее, чем смертная казнь, так как подопытного не считали человеком.

Рынок «бревен»

По рассказам бывших служащих отряда, главным в специальной тюрьме – и в 7-м и в 8-м корпусах – был второй этаж. В отличие от первого этажа, где находились общие камеры и куда «бревен» помещали на время, второй этаж представлял собой систему одиночных камер, которая служила целям экспериментов.

Для получения данных о ходе эксперимента над живым человеком с применением бактерий или ядов, синтезированных химическим путем, требовалось тщательное наблюдение за каждым подопытным. Вот почему все 12 камер второго этажа специальной тюрьмы были одиночными. В двери каждой одиночной камеры имелось окошко, открывавшееся снаружи, через которое и велось наблюдение.

Прикомандированный от какой-либо оперативной исследовательской группы сотрудник в сопровождении сотрудника спецгруппы ежедневно в первой половине дня и вечером обходили все одиночные камеры второго этажа. Они открывали окошко, выкликали номер «бревна» и заставляли его протянуть в окошко руки в наручниках. Сотрудник оперативной исследовательской группы в белом халате и в маске на лице проверял у подопытного пульс и измерял температуру тела.

Две фигуры: сотрудника оперативной исследовательской группы в белом халате и охранника с маузером через плечо и дубинкой в руках, совершающих обход камер, – такое странное зрелище можно было увидеть только в специальной тюрьме.

Иногда в результате жестоких опытов «бревна» теряли способность стоять и ходить. Они продолжали лежать даже тогда, когда выкликали их номер. В таких случаях прикомандированный сотрудник в сопровождении охранника входили в одиночную камеру.

«Все „бревна“ находились в одиночных камерах в наручниках, – вспоминает бывший служащий отряда. – Некоторые из них обладали сильной волей к сопротивлению и громкими криками выражали свой протест или отказывались принимать пищу. Этим, помимо наручников, надевали еще и кандалы. Один из таких заключенных, бывший солдат советской Красной Армии, вытягивал по направлению к нам руки в наручниках так, как будто он держал в них автомат, с ненавистью смотрел на нас и громко повторял: „Та, та, та, та, та…“ Таких заключенных старались как можно скорее использовать в эксперименте».

Если сопоставить рассказы всех бывших служащих отряда, с которыми мне довелось беседовать, то получится, что общее число заключенных, содержавшихся в 7-м и 8-м корпусах, обычно составляло от 80 до 100 человек. Иными словами, от 40 до 50 человек в каждом корпусе. На Хабаровском же судебном процессе по делу бывших военнослужащих японской армии подсудимый Кавасима показал, что в тюрьме постоянно содержалось 200–300 «бревен».

Откуда такое расхождение: 80-100 человек, которых реально могли вместить 7-й и 8-й корпуса, и 200–300 человек по материалам Хабаровского процесса? Может быть, в отряде, кроме специальной тюрьмы, было еще какое-то помещение для заключенных?

Бывший служащий отряда отвечает: «Нет, в отряде, кроме 7-го и 8-го корпусов специальной тюрьмы, помещений для заключенных не было. Но поскольку „бревна“ использовались ежедневно, количество их требовалось постоянно пополнять… Я слышал, что для этой цели между Пинфанем и Харбином, где-то в районе японского синтоистского храма, находился специальный „накопитель“ – пункт для сбора „бревен“. Помнится, это место называлось Шоушидзян. В этом сборном пункте постоянно содержалось до 300 „бревен“, и, когда в материале для экспериментов начинала ощущаться нехватка, отсюда их немедленно переправляли в отряд… Для перевозки использовались грузовики с черным закрытым кузовом без окон, похожие на нынешние трайлеры-холодильники. Транспортировка производилась, как правило, ночью под охраной жандармов».

О «накопителе» в одном из районов Харбина слышали и другие бывшие служащие отряда. Но точно об этом никто ничего не знает, так как специальная тюрьма и пополнение ее «бревнами» были в ведении разных организаций. Тюрьмой распоряжался «отряд 731», а отправкой в нее заключенных ведало харбинское управление жандармерии.

На сборном пункте заключенных содержали, как правило, без наручников и кандалов. Принимались специальные меры для того, чтобы люди не поняли, что их ожидает. Среди них ведь были и ничего не подозревавшие молодые китайцы, которых обманом завлекли на этот пункт, сказав, что их приглашают для устройства на работу. Такие слухи ходили по отряду.

Если суммировать все сведения, полученные из разных источников, то окажется, что «бревна» поступали в отряд в основном тремя путями.

Во-первых, в воинских эшелонах из лагерей военнопленных доставлялись в Харбин, а оттуда уже в «отряд 731» бойцы и командиры китайской Красной армии, офицеры гоминьдановской армии, взятые в плен в ходе боев в Центральном и Северном Китае. Вместе с ними в отряд доставлялись арестованные в различных городах и деревнях Китая участники движения сопротивления Японии, среди которых были рабочие и интеллигенция.

Во-вторых, харбинская жандармерия и органы спецслужб концентрировали сначала в лагере «Хогоин», а затем отправляли в «отряд 731» арестованных в Харбине и его окрестностях советских граждан, русских белоэмигрантов и членов их семей.

И в-третьих, в отряд отправляли обычных китайских граждан, приходивших на сборный пункт у памятника японским воинам Тюрэйто в пригороде Харбина. Большинство из них были завлечены туда обманным путем. Среди них были и такие, которые обвинялись всего лишь в мелком воровстве.

В ночь, когда пленных доставляли в отряд, ночное патрулирование, как правило, отменялось. Все, что касалось «бревен», было строго секретным даже для служащих отряда.

«Прореживание» в специальной тюрьме

Самым трагичным из всего, что происходило в специальной тюрьме отряда, было так называемое «прореживание» «бревен».

Сразу после окончания строительства специальной тюрьмы в каждом ее корпусе было от 20 до 24 одиночных камер. Однако впоследствии более половины первого этажа превратили в склад, а оставшиеся на первом этаже камеры переоборудовали в общие.

С 1943 года сильно возросло число военнопленных, а следовательно и «бревен», доставлявшихся в «отряд 731» из различных районов Китая. Специальная тюрьма оказалась переполненной.

Бывший служащий отряда рассказывает: «В одиночной камере можно было содержать одновременно не более двух человек. Но теперь пришлось помещать в нее по три и даже по четыре человека. Это привело к тому, что часть опытов пошла совсем не так, как предполагалось… Тогда-то и стали применять „прореживание“».

Сначала руководство отряда было даже радо такому переполнению тюрьмы «бревнами». Когда в камеру площадью около шести квадратных метров помещали трех человек, им приходилось и спать и есть очень близко друг от друга. Руководство отряда решило, что нет худа без добра, и попыталось использовать эту скученность для экспериментов по массовому заражению различными бактериями, и в первую очередь бактериями чумы.

Одному из «бревен» прививали бактерии, а затем помещали его в переполненную камеру, чтобы пронаблюдать, как произойдет распространение заболевания. Условия, создавшиеся в тюрьме, способствовали проведению такого эксперимента.

«Но, – говорит один из бывших служащих отряда, – предполагаемое массовое заражение не происходило. Было зарегистрировано только, что через два-три дня „бревна“, находившиеся в той же камере, заражались легочной чумой. Другие эпидемические заболевания не распространялись… Говорили, что среди „бревен“ есть представители интеллигенции, которые знают, как уберечься от заражения. Они объясняют эти способы другим и применяют их на практике в камерах… Конечно, среди „бревен“ было много людей и более умных и более образованных, чем мы. Вот и шла эта постоянная борьба не на жизнь, а на смерть между служащими отряда, стремившимися к распространению эпидемии, и „бревнами“, сопротивлявшимися заражению».

Тогда-то и возникла мысль о «прореживании».

В правом крыле специальной тюрьмы находилась ванная комната, а рядом с ней – специально оборудованное помещение, в котором стояли койки. Здесь и производилось «прореживание».

«Прореживанию» подвергались «бревна», которые уже несколько раз использовались для экспериментов, но тем не менее выжили.

Появление таких жизнестойких подопытных было вызвано определенной причиной.

В отряде «важнейшим оружием» считали бактерии чумы и производили их в больших количествах. Однако при многократном посеве их в культиваторах они постепенно теряли свою вирулентность. Чтобы этого не происходило, необходимо было иметь в качестве исходного материала культуру повышенной вирулентности.

Для решения этой задачи в группе Такахаси был разработан способ постепенной «пересадки» бактерий чумы от одного «бревна» к другому. Например, подопытному А. прививали живые бактерии. Он заболевал чумой и умирал. Однако в человеческом организме вплоть до самого наступления смерти идет жестокая борьба между бактериями и образующимися в крови и лимфе антителами. Выжившие в этой борьбе бактерии становятся сильнее именно в той степени, в какой им было оказано сопротивление. Учитывая это, сыворотку крови подопытного А. вводили подопытному Б. В результате борьбы бактерий чумы, уже имеющих повышенную токсичность, с антителами в организме подопытного Б. появлялась еще более сильная культура бактерий, которую вводили третьему подопытному, В. Так решалась проблема повышения вирулентности бактерий и создания особо сильных культур.

Используя этот метод, в группе Такахаси производили высокотоксичные бактерии чумы. Однако в результате введения в человеческий организм сыворотки крови, содержащей особо токсичные бактерии, в нем повышалась сопротивляемость антител. Поэтому-то и появлялись «бревна», которые после введения им бактерий чумы впадали в очень тяжелое состояние, но все-таки выживали. Были «бревна», которые приобрели такого рода иммунитет и к другим микроорганизмам.

Для исследования процесса появления иммунитета эти подопытные представляли значительную ценность, но, с другой стороны, оказалось, что если их оставлять в живых, то некуда будет помещать новых, которые постоянно прибывали. И тогда прибегли к методу скоростного умерщвления, который и назывался «прореживанием».

Выживших подопытных сотрудники спецгруппы выводили из камер и вели в помещение рядом с ванной комнатой. Имевшие горький опыт неоднократных экспериментов люди были крайне насторожены, поэтому вывести их из камер было нелегко. Тогда прибегали к обману: «Тебя сейчас освободят, но для этого нужно сделать предохранительную прививку». Так их выманивали из камер и вели под охраной сотрудника спецгруппы, вооруженного пистолетом.

Далее рассказывает бывший служащий отряда: «Приведя „бревно“ в специально оборудованную комнату, ему быстро вкалывали в запястье 20 кубиков хлороформа… Менее чем через секунду у подопытного начиналось удушье, глаза выкатывались из орбит, тело покрывалось гусиной кожей и наступала смерть… Такому „прореживанию“ подвергалось часто до 20 „бревен“ в месяц. Уже побывавших на грани смерти и все-таки выживших подопытных на этот раз убивали наверняка. Это ужасно!»

Вспоминая это, бывший служащий отряда с глубоким вздохом добавил, как бы обращаясь к самому себе: «Да, война отвратительна… Нельзя, чтобы она повторилась».

Доставка в живом виде по первому требованию

В конце коридора специальной тюрьмы была ванная комната, предназначенная для заключенных. Как правило, купание разрешалось раз в неделю, но иногда, в зависимости от целей эксперимента, заключенных водили в ванную чаще. Только на время купания с них снимали наручники.

В тюрьме содержались и заключенные-женщины. Бывшие служащие отряда говорят, что одна из них была возлюбленной одного прославленного китайского военачальника.

Купание женщин также происходило под наблюдением сотрудников спецгруппы. «Наблюдение» за молодыми купающимися женщинами было одним из их непристойных развлечений.

Купание заключенных прежде всего имело целью сохранение здорового материала для экспериментов. После купания на ужин русским заключенным, например, давали мясной суп и черный хлеб, а китайцам – горячие мясные пирожки. Строго соблюдался режим сна – в 9 часов в камерах уже гасили свет.

На другое утро прикомандированные от каждой группы сотрудники в сопровождении охранников из спецгруппы обходили одну за другой камеры с целью отобрать себе материал для экспериментов. Это походило на то, как в Японии раньше выбирали женщин, стоявших у домов свиданий, с той только разницей, что объектом выбора служили «бревна», находившиеся за решеткой. По единогласному признанию бывших служащих отряда, национальный состав заключенных был таким: почти 70 процентов – китайцы, 30 процентов русские, немного корейцев и монголов. Возраст в подавляющем большинстве от 20 до 30 лет, максимум 40 лет.

Разглядывая через окошки в дверях камер только что поступивших заключенных, сотрудники оперативных исследовательских групп, производившие отбор, и охранники обменивались такими репликами:

– Возьмем себе вот этого, высокого. Да и тот, краснолицый, полный, во второй камере, тоже, пожалуй, подойдет.

– Так, значит, номер… и номер… Ясно, будут доставлены.

Оценку и отбор «бревен» делали для того, чтобы убить их.

Иногда даже и такой отбор считали излишним. Просто из группы поступал по телефону заказ: «Подберите на ваше усмотрение здоровых „бревен“ любого телосложения и пришлите 20 штук».

В «отряде 731» эти дьявольские заказы делали не военные, которые подчиняются приказу, а числившиеся вольнонаемными врачи, научно-исследовательские работники или их ассистенты.

Следует упомянуть, что в отряде имелась библиотека с большим количеством научной медицинской литературы. Например, «Анатомия» сочинение покойного профессора Университета Кэйо-гидзюку (один из лучших университетов Японии, где учится элита японского общества), доктора медицинских наук Кэйдзи Окадзимы, издание, дополненное доктором медицинских наук Торатоси Танигути, выпущенное издательством «Тоходо»; «Техника патологоанатомирования» – издание военно-медицинской группы медицинского управления военного министерства; исправленное и дополненное издание «Анатомии человека» Сэйхо Ниси и Сигэтакэ Судзуки, выпущенное издательством «Иванами-сётэн». На всех этих научных книгах по медицине стоял овальный фиолетовый штамп «Библиотека отряда Исии», и всеми ими пользовались сотрудники отряда.

Глава IV. Взлет человеческого духа. Бунт «бревен»

Непокорившиеся обитатели камер

Я уже упоминал о том, что задние стены тюремных камер были толщиной более 40 сантиметров. Столь толстыми и прочными их сделали потому, что внутри них проходили трубы довольно большого диаметра, имеющие выходы во все камеры в виде вентиляционных отверстий.

В одиночной камере было только два окошка. Одно из них располагалось в двери камеры на уровне груди взрослого человека. Через него велось наблюдение за «бревнами» и ежедневно измерялся их пульс. Другое окошко было прорезано в задней стене камеры. Оно имело 10 сантиметров в высоту и 20 сантиметров в ширину и располагалось в нижней части стены на уровне колен взрослого человека. Через это окошко заключенным ежедневно подавалась пища.

Оба окошка были маленькие. В случае появления у заключенных каких-либо заболеваний из-за плохой вентиляции чистота эксперимента могла нарушиться. Для предотвращения этого было сделано вентиляционное устройство.

Вентиляционное устройство могло быть использовано также для моментального уничтожения всех содержавшихся в тюрьме заключенных. Перекрыв один вентиль в трубах, вмонтированных в стену, и открыв другой, можно было за 10 секунд через вентиляционные отверстия заполнить все камеры ядовитым газом. Однажды устройство использовали для зверского уничтожения людей. Это было в начале июня 1945 года, во время бунта «бревен».

По словам бывших служащих отряда, в тюрьме происходили прямо-таки чудеса, которые никак не удавалось разгадать сотрудникам спецгруппы. Одним из таких чудес была сеть связи, налаженная между всеми одиночными камерами.

Как бы бесчеловечно ни относились в отряде к «бревнам», считая их лишь материалом для экспериментов, они все-таки оставались людьми. Скованные по рукам и ногам, заточенные в изолированном пространстве, днем «бревна» копили энергию, лежа на своих подстилках и прячась от глаз охранников. Ночью же в тюрьме начиналась тайная борьба. Из камеры в камеру летели сигналы, люди называли себя, передавали то, что происходило у них.

Один из бывших служащих отряда, который очень недолгое время работал в спецгруппе, вспоминает: «Однажды в отряд поступил некий китаец. Факт его помещения в тюрьму, его биография и имя вскоре стали известны всем узникам. Доказательством этого служит тот факт, что, когда над ним был произведен эксперимент, все „бревна“, находящиеся в других камерах, отказались принимать пищу. Почему же они, будучи, казалось бы, в полном неведении относительно друг друга, все вместе объявили голодовку? Это обстоятельство указывало на наличие связи между камерами. Придя к такой мысли, сотрудники спецгруппы во время проведения дезинфекции, которая делалась в камере всякий раз, когда в ней умирал заключенный, тщательнейшим образом осмотрели все камеры изнутри… и ничего не обнаружили».

Был и такой случай. С целью эксперимента заключенным раздали сладкие пирожки, зараженные бактериями тифа. Но ни один заключенный к ним не притронулся. Очевидно, те, кто знал о подобных опытах, передали по всем камерам, что пирожки, возможно, заражены бактериями. В отряде не могли понять, каким образом заключенные передавали информацию.

Происходили и еще более удивительные случаи. Например, из камеры в камеру передавались самые разнообразные предметы. Так, чтобы подкрепить больного заключенного, ему в камеру по цепочке передавали сухие фрукты, входившие в рацион узников. По тюрьме ходили клочки туалетной бумаги, на которых было записано содержание экспериментов. В одиночную камеру, куда только что заключили пленного командира Народно-освободительной армии Китая, были переданы в качестве «знака внимания» маленькие китайские туфельки, которые «бревна»-китаянки плели из скрученных полосок бумаги.

Вот что говорит по этому поводу бывший служащий отряда: «Спецгруппа сначала проявляла большую нервозность в отношении всех этих происшествий в камерах. Заключенных, которых считали организаторами, в первую очередь использовали для экспериментов и убивали. Однако они успевали перед смертью передать связь другим, и таким образом она не прерывалась… Вскоре сотрудники спецгруппы стали рассуждать так: в конце концов все заключенные все равно умрут, стало быть, ничего опасного в их связи нет, – и махнули на это рукой. Но и по сей день, сколько бы ни ломали над этим голову, остается загадкой, как же была налажена связь между камерами».

Все эти факты сами по себе были доказательством того, что «бревна» живут, борются и дух их не сломлен.

Однажды в таких вот условиях в тюрьме произошел бунт.