Текст книги "Леди Джен, или Голубая цапля (др. перевод)"

Автор книги: Сесилия Витс Джемисон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц)

Глава 7
Первый визит к Пепси

Я боялась, что вы не придете! – сказала Пепси. – Мышка уверяла меня, что вы не хотите прийти. Я сторожила вас целый день.

– А я пришла показать вам Тони прежде, чем велят ложиться спать, – отвечала леди Джен, улыбаясь. – Я его подержу, а вы посмотрите, – продолжала малютка, становясь на носки и пытаясь усадить цаплю на столбик решетки.

– Погодите, погодите! – радостно крикнула Пепси. – Я прикажу Мышке отпереть входную дверь! Разве вы ко мне не зайдете?

Мышка, слыша весь разговор, высунула голову из-за кухонной двери. Она мгновенно отодвинула задвижку, и леди Джен очутилась в маленькой комнате, где сидела Пепси.

– Ах! Как у вас мило! – воскликнула девочка, слегка вздохнув. – Я так рада, что пришла! А у вас есть киска?

– Киска? Вы хотите сказать, маленькая кошечка? – спросила Пепси, невольно любуясь ребенком и птицей. – Нет, кошечки у меня нет, к сожалению.

Леди Джен опустила цаплю на пол и, не выпуская из рук бечевки, привязанной к кожаному ремешку на ноге птицы, пристально, с очевидным состраданием, рассматривала искривленную спину и плечи больной девочки.

В это время Пепси и Мышка не могли оторвать глаз от голубой цапли, которая, неуклюже подскакивая, клевала что-то на полу. Маленькая негритянка не сдержала своего восхищения.

– Мисс Пип! – кричала она, всплескивая руками. – Поглядите вы на эту диковинную птицу!.. Ведь это не гусенок! Вон какие перышки на хвосте, точно перья на шляпе мисс Мари!

– Знаете, ведь Тони понимает, когда я с ней разговариваю, – сказала леди Джен, поднимая глаза на Пепси. – Хотите, я ее позову, она сейчас прибежит.

Говоря это, малютка тихо чирикнула по-птичьи и громко позвала:

– Тони! Тони!

Птица повернула круглые глаза в сторону хозяйки и, хлопая крыльями, подбежала к ней.

– Смотрите, смотрите! – неистово кричала Пепси, обнажая белые зубы. – Услыхала, бежит! Сроду не видывала таких птиц! Да она дикая, что ли?

– Нет, совсем ручная! А то бы она от меня улетела, – возразила леди Джен, нежно глядя на свою любимицу. – Это голубая цапля; здесь ни у кого нет такой.

– Голубая цапля! – повторила Пепси. – Никогда не слыхала такого названия.

– Я очень рада, что вам так понравилась моя цапля! – сказала леди Джен.

– Как я счастлива, что познакомилась с вами! – воскликнула Пепси. – Я очень хотела, чтобы вы ко мне пришли. Скажите мне, пожалуйста, мадам Жозен тетка вам или бабушка?

– Да она просто тетя Полина, вот и все! – очень равнодушно отвечала малютка.

– А вы очень ее любите? – дипломатично спросила Пепси.

– Я ее совсем не люблю! – решительно отвечала леди Джен.

– Неужели? А почему? Разве она дурно с вами обращается?

Малютка ничего не ответила, но выразительно посмотрела на Пепси, как будто давая понять, что ей не хочется распространяться об этом.

– Лучше не будем говорить о ней. А вы, видно, скучаете без мамы? Она от вас уехала? – Пепси понизила голос и старалась говорить как можно ласковее, чувствуя, что касается деликатного вопроса. Она это делала не из любопытства, а из живейшего участия в девочке.

Леди Джен упорно молчала.

– Ваша мама уехала? – спросила опять Пепси.

– Тетя Полина уверяет, что мама уехала и скоро вернется назад, но я ей не верю! – возразила малютка, причем лицо ее приняло обычное грустное выражение.

– Ах! Зачем она не взяла меня с собою?

– А вас зовут леди Джен? Какое прелестное имя! – заметила Пепси, стараясь удержаться от слез. – Пташечка вы моя милая, не надо тосковать! Почему вы сидите по целым дням в галерее с птицей? Когда вы увидите, что ваша тетя занята с покупателями, приходите посидеть со мною и Тони с собой приносите. Я вам покажу, как я чищу орехи и варю их в сахаре; буду читать вам интересные книжки. А теперь расскажите, где вы достали цаплю? Кто вам ее дал?

– Мне ее подарил один большой мальчик, хороший такой. Это было в вагоне. Мама позволила ему подарить мне птичку. У нее тогда еще не так сильно болела головка, она могла говорить. А потом она уже ничего не говорила…

– А кукол у вас нет? – прервала Пепси, видя, что малютка опять возвращается к грустным воспоминаниям.

– Дома, в прериях, у меня много кукол, но сюда мы ни одной не привезли. Тетя Полина обещала мне купить, но до сих пор не купила.

– Не горюйте, я вам прекрасную куклу сделаю! У меня есть маленькие кузены и кузины, фамилия их – Пешу. Я им за год передарила десяток кукол. А вы знаете, кто такие Пешу? Это мой дядя, а его жена – тетя моя, я ее зову тетя Модя, детей у них куча. Дядя Пешу работает на ферме, торгует молоком. Живут они на улице Французов, за городом. Дом у них большой, просторный. Таких домов нет на всей нашей улице. Близ дома фруктовый сад, где растут смоквы, персики, гранаты. В цветнике, за которым смотрит Мари, пропасть роз, цветущих мирт, жасминов… У них там прелесть как хорошо! Я у них была много лет тому назад. У меня тогда еще не так болела спина.

– А теперь у вас разве очень болит спина? – прервала леди Джен, и кроткое личико ее вдруг омрачилось.

– Да, временами болит. Видите, какой у меня горб сзади. Он вырос недавно, и мне очень больно, если меня трясут или толкают. Вот отчего я нигде не бываю! К тому же у меня ноги не действуют, – сказала Пепси, будто с удовольствием перечисляя свои недуги. – Но больше всего у меня болит спина.

– Отчего она у вас заболела? – спросила малютка Джен, и в голосе ее слышалось глубокое сострадание.

– У меня позвоночник поврежден, и доктора уверяют, будто я никогда не поправлюсь. Тому, кто не привык к болезни, тяжело жить, а я к своей – давно привыкла, – с покорной улыбкой проговорила Пепси. – Когда папа был жив, мне очень хорошо жилось. Вы знаете, папа был пожарный и однажды на пожаре разбился насмерть. Я была тогда крошечная, но очень хорошо помню, как отец носил меня на руках и как мы вместе с ним ездили к тете Моде. У нее была такая хорошенькая повозочка! Выкрашена красной краской, на двух высоких колесах; там, где должны быть козлы, поставлены два больших жестяных кувшина, с вас ростом. Если бы вы знали, как весело сидеть в такой повозке и быстро ехать! Прохладный ветер дует в лицо!.. Мне кажется, я и теперь это ощущаю! – Пепси откинула голову на спинку кресла и закрыла глаза от удовольствия. – А молоко-то, молоко какое вкусное! Бывало, пить захочется, тетя Модя нальет мне кружку из кувшина, душистого, холодного!..

Восторженные описания Пепси вызывали в воображении малютки Джен свежее воспоминание о ее жизни в родном доме, в прериях. Лицо ее оживилось, глаза заблестели.

– Знаете ли что, – начала она. – А я ездила дома не в повозке, а верхом на маленьком пони, звали его Подсолнечник: он был золотистой масти. Папа, бывало, посадит меня на лошадку, а мама все боялась, что я упаду.

Вдруг девочка побледнела: послышался громкий голос госпожи Жозен.

– Леди, леди! – кричала она. – Иди домой, дитя! Совсем темно, пора спать ложиться!

Леди Джен молча взяла на руки цаплю, которая стояла на одной ноге под креслом, подставила свою щечку Пепси, чтобы та ее поцеловала, и вполголоса проговорила:

– Прощайте!

– А вы завтра утром опять придете ко мне? – спросила Пепси, лаская ребенка. – Скажите точно: придете завтра утром?

– Приду! – тихо ответила леди Джен.

Глава 8
Новые друзья

Жизнь малютки-сироты в тихой, дальней улице Добрых детей началась при довольно благоприятных условиях.

С той минуты, когда больная Пепси молча, но решительно объявила себя защитницей ребенка, у леди Джен сразу оказалось несколько друзей, которые поочередно старались любым способом выказать ей свою привязанность.

Добрая Маделон привязалась к ней. Ни разу не уходила она из дому, чтобы не оставить для маленькой сироты сладких пирожков, пралинок или смешную какую-нибудь игрушку, отысканную в соседних лавках.

С появлением леди Джен разговор между матерью и дочерью постоянно возвращался к сиротке-девочке. В те дни, когда Маделон удавалось быстро сбыть товар и вернуться домой раньше, она обычно находила свою дочь вдвоем с леди Джен, и по радостной улыбке, с которой малютка бежала к ней навстречу, добрая женщина видела, как чувствует девочка материнское внимание к ней чужой женщины.

Близкое знакомство леди Джен с соседками было не по сердцу мадам Жозен, и как-то она даже заметила, что ей не совсем нравится близость «племянницы» с хромой девочкой-соседкой, мать которой уличные ребятишки прозвали «Вкусной миндалинкой».

– Может быть, они и честные люди и ребенка не испортят, но женщина, которую никто не называет «мадам», которая целые дни проводит за прилавком конфетной лавочки, не может иметь благородных манер! – торжественно заявила Жозен, старавшаяся всеми силами придать себе вид знатной особы.

Все же леди Джен, несмотря на ворчание «тети Полины», просиживала у соседок с раннего утра до позднего вечера. Она обедала вместе с Пепси, выучилась чистить миндаль и орехи и делала это так проворно, что Пепси с ее помощью завершала работу в какие-нибудь полтора часа и все остальное время могла посвятить своей маленькой приятельнице. Трогательно было видеть, какой материнской заботой Пепси окружила сиротку-девочку. Она умывала ее, расчесывала шелковистые волосы, расправляла складки платья, сама завязывала широкий бант шелкового пояса, которому умела придать, с искусством настоящей французской модистки, изящный вид. Каждый день она внимательно осматривала, чисты ли розовые ноготки леди Джен и хорошо ли вычищены ее белые как жемчуг зубы.

Пепси раз в неделю с завидным терпением чинила чулки ребенка, пришивала пуговицы и тесемки к ее белью.

Как-то раз Жозен разворчалась не на шутку, что леди Джен имеет привычку ежедневно менять белые платья, и заявила, что намерена заменить их цветными, чтобы избежать возни и расходов. Негритянка Мышка, слывшая искусной прачкой, пришла в негодование и, коверкая на свой лад французские слова, упросила разрешить ей стирать, крахмалить и гладить белые платьица сиротки-девочки.

Таким образом, леди Джен была каждый день щегольски одета. Постепенно грустное выражение ее личика изменилось: она пополнела, щеки порозовели, и, глядя на этого милого ребенка с голубой цаплей в руках, жители улицы Добрых детей улыбались, приветливо здоровались с сироткой и принимали живое участие во всем, что ее касалось.

Худенький, сморщенный старичок-француз по фамилии Жерар, который содержал овощную лавочку рядом с квартирой Маделон, говорил, что для него день не день, когда прелестное личико леди Джен не появится в их тихом переулке. Старичок сиял, слыша приятный детский голосок, раздававшийся по утрам перед его прилавком.

– Доброго утра, месье Жерар! Тетя Полина просит вас отпустить луку.

Овощи тотчас выдавались, а обычная маленькая прибавка – горсть орехов или карамели, спелый апельсин – принималась девочкой с обворожительной улыбкой.

Месье Жерар, кроткий, вежливый старик, редко вступал в разговоры с покупателями. Детей он терпеть не мог, потому что шалуны из соседних домов часто посмеивались над ним. Наружность старичка была действительно смешна: сморщенное безбородое лицо напоминало печеное яблоко; он выходил на улицу, повязав лысую голову красным носовым платком, концы которого болтались под подбородком. Необычайно широкие панталоны, плисовая куртка и белый фартук чуть не до пола составляли обычный его наряд.

День напролет старик сидел на деревянном стуле у прилавка, на котором были разложены апельсины, яблоки, сладкий картофель, лук, кочаны капусты и даже пахучий чеснок. В свободные минуты Жерар не сидел сложа руки: он всегда что-нибудь чинил, клеил, штопал. Он сам стирал свое белье, ставил заплаты на платье и штопал свои чулки. Нимало не конфузясь, если его заставали за такими женскими занятиями, Жерар при появлении покупателя откладывал в сторону чулок, иголку с ниткой и занимался товаром.

Однажды утром нелюдимый лавочник удивил леди Джен приглашением посидеть в лавке и съесть апельсин, пока он будет ставить заплату на свою куртку. Съесть апельсин девочка отказалась, говоря, что она привыкла всем делиться с Пепси, а посидеть охотно согласилась. Поставив цаплю перед корзиной с обрезками овощей, маленькая гостья вскарабкалась на стул, оперлась ножками о кадку с морковью, оправила коротенькую юбочку и, подперев руками личико, принялась внимательно изучать лицо работающего старичка. Наконец, любопытство победило ее сдержанность, и она вежливо, но запинаясь, спросила:

– Месье Жерар, скажите, вы мужчина или женщина?

Старик в первую минуту оторопел. Откинув назад голову, он громко рассмеялся. Этого с ним не случалось уже несколько лет.

– Это хорошо! Очень хорошо! – воскликнул он. – Да я, маленькая моя леди, сам этого не знаю, потому что мне приходится работать и за мужчину, и за женщину. Но почему вы ко мне обратились с таким странным вопросом?

– Потому, месье Жерар, – отвечала девочка пресерьезным тоном, – что я сама об этом часто думаю. Мужчины никогда не шьют и не надевают фартуков, а женщины не носят таких широких панталон. Вот я и не знала: кто вы такой?

– Превосходно! – воскликнул опять старик, покатываясь со смеху.

– Чему же вы смеетесь? Я не понимаю, – возразила леди Джен, выпрямляясь на стуле, будто обиженная тем, что месье Жерар над ней смеется. – Я нахожу, что если вы мужчина, то вам, должно быть, очень трудно чинить себе платье и штопать чулки, как это делают женщины.

– Ах вы, моя дорогая малютка! Ведь вы знаете, я совсем одинокий, обо мне заботиться некому.

– А я позабочусь! – возразила леди Джен, весело улыбаясь. – Теперь я узнала определенно, что вы мужчина, и когда Пепси научит меня шить, я буду сама чинить ваше платье.

– Крошка моя! – воскликнул старик, пораженный таким великодушием. – Примите от меня еще апельсин.

– О, нет, нет, благодарю! – сказала леди Джен, отводя его руку. – Я сделала только одну покупку, и мне полагается только одна прибавка: больше – будет несправедливо! Теперь пора мне идти! – Спрыгнув со стула, она взяла на руки цаплю, которой, очевидно, понравилось угощение капустными обрезками, и, вежливо простившись со старым лавочником, выпорхнула на улицу.

В глубоком раздумьи сидел старик за чулком, когда девочка ушла; наконец, он тяжело вздохнул, сложил работу и произнес вслух:

– О, если бы Мари была жива! Все шло бы иначе!

Глава 9
Поездка на дачу

Стоял октябрь, было ясное, прохладное утро. Пепси и леди Джен проворно чистили миндаль и орехи, когда на улице застучали колеса и послышалось звяканье жестяной посуды. Это ехала тетя Модя на повозке, которую недавно выкрасили красной краской, ярко сияли вычищенные кувшины для молока. Маленький бойкий мул в красивой сбруе бежал рысцой и остановился как вкопанный у крыльца дома, где жила Маделон. Тетя Модя проворно выскочила из экипажа, обмотала вожжами столб и влетела в комнату, свежая, радостная, как весна.

Тетя Модя и Маделон были сестры-близнецы, поразительно похожие одна на другую: одинаковые румяные широкие лица, блестящие черные волосы, гладко зачесанные назад и свитые в тяжелый узел на затылке. Тетя Модя явилась в светлом накрахмаленном ситцевом платье. На шее у нее был белый кисейный шарф, завязанный большим бантом.

Увидев гостью, Пепси раскрыла объятия, раскраснелась от радости и весело крикнула:

– Тетя Модя, как я тебе рада! Вероятно, мама сказала, чтобы ты приехала за леди Джен?

Тетя Модя расцеловала племянницу и ласково обняла леди Джен, точь-в-точь, как это ежедневно делала Маделон.

– Маделон мне говорила о девочке с голубой цаплей, – сказала тетя Модя, – и я тотчас поспешила приехать, чтобы увезти малютку к нам в гости. Я, правда, немного задержалась, но что поделаешь? Дела одолели!

– А какие такие дела, тетя? – с живостью спросила Пепси.

– Да ты, милая, не можешь себе представить, что у нас в доме творится с тех пор, как твоя кузина Мари вздумала играть роль леди. – Тетя Модя сделала при этом презрительную гримасу. – Она поставила весь наш дом вверх дном, а отец не смеет отказать ей ни в чем. Мне, например, очень нравилась наша прежняя обстановка. Нет! – подай ей обои да ковры! Это у нас-то ковры! «Устройте мне, – говорит, – салон!»

– О, какая прелесть! – воскликнула Пепси, всплескивая руками от восторга. – Как мне хочется посмотреть ее салон!

– Увидишь, увидишь его, душа моя! Если даже пришлось бы тебя доставить к нам лежа. Когда у нас будет свадьба, – и тетя Модя при этом выразительно подмигнула, как бы говоря: «А ее ждать недолго!»– то я любыми средствами уж доставлю тебя к нам; устрою тебе удобное сиденье! Потерпи, милочка, увезем, увезем тебя непременно!

– Ах, тетя Модя, какая вы добрая! – воскликнула Пепси, взволнованная предстоящим удовольствием.

– А тебя, милушка, – обратилась женщина к леди Джен, личико которой будто отражало радость Пепси, – тебя я увезу с собою сейчас же! Тебе необходимо прокатиться…

– Но ведь тетя Полина не знает об этом. Мне надо зайти домой и спросить позволения уехать, – скромно заметила леди Джен.

– Я сейчас отправлю к ней Мышку, – засуетилась Пепси, обрадованная, что ее любимицу ожидает развлечение. – Слушай, Мышка, – сказала она, обращаясь к черномазой девочке, высунувшейся из-за двери кухни, – беги к мадам Жозен и спроси, разрешает ли она мисс прокатиться в повозке с мадам Пешу. Да принеси свежее платье, шляпу и пояс леди Джен.

Мышка стремглав бросилась через улицу, сверкая пятками. Пепси же принялась тщательно расчесывать кудрявые белокурые волосы девочки-сиротки и делала это так добросовестно, что волосы вскоре заблестели, как золото.

Госпожа Жозен не возражала, хотя не преминула заметить, что повозка не карета, но так как леди Джен еще не взрослая, то неприличного в предстоящей поездке она ничего не усматривает.

Пока Пепси с любовью занималась туалетом леди Джен, тетя Модя и Мышка перенесли из повозки в комнату привезенное с фермы: свежее сливочное масло, домашний сыр, колбасу, кусок свинины и откормленную индейку. Тетя Модя никогда не приезжала без деревенских гостинцев.

Все было готово к отъезду, но леди Джен почему-то ужасно волновалась: она не могла решить – брать или не брать с собою цаплю?

– Возьми ее, пожалуй, – добродушно сказала тетя Модя, – но не забудь, что у меня в доме много ребятишек. Они замучают бедную птицу.

– Я знаю, что мне ее брать с собою нельзя, – печально отвечала леди Джеи, – пусть она останется дома! Смотри, милая, будь без меня умницей, – сказала она, обращаясь к птице, – я тебе завтра дам много капустных червей.

Началось прощание. Пепси и Мышка нежно расцеловали леди Джен, а тетя Модя поторапливала их, чтобы не опоздать на ферму. Она выбежала на улицу, подняла верх повозки, усадила девочку на высокое сиденье и, ловко вскочив в экипаж, взяла в руки вожжи, щелкнула ими, и мул побежал рысью под гору, гремя бубенчиками на потеху уличным детям и собачонкам, мчавшимся вслед.

Малютка Джен испытывала огромное наслаждение от быстрой езды по гладкой ровной дороге.

Через полчаса повозка свернула на улицу Французов – великолепную тенистую аллею вдоль берега реки – и остановилась перед двухэтажным домиком, утопавшим в зелени.

Навстречу выбежал четырнадцатилетний мальчик с румяным добродушным лицом. Он растворил ворота, и повозка, стуча по мощеному двору, подкатила к подъезду.

– Тибурций, побыстрее распряги мула и уведи его! – крикнула тетя Модя сыну. Мул, будто понимая ее, помахивал длинными ушами и утвердительно кивал головой.

Папа Пешу снял дорогую гостью с высокого сиденья и расцеловал ее. Вскоре на леди Джен налетела стая ребятишек. Она сначала смутилась: так их было много и так они шумели, – но их искренность и дружеский прием тут же ободрили и развеселили девочку.

Славный выдался денек для леди Джен! Сначала маленькую гостью повели в курятник, затем на скотный двор, где показали щенят, котят, телят и жеребят. Затем она оказалась в коровнике, где стояли красавицы коровы, ожидавшие, когда наступит время дойки.

Завтракали в саду на траве. После завтрака дети наполнили корзину розами в подарок Пепси, а для Маделон принесли ящик домашнего печенья.

До самого вечера дети играли, бегая на лужайке перед домом. Когда наступил вечер и огромные жестяные кувшины вновь наполнились свежим молоком, мула запрягли в повозку, леди Джен помогли сесть с тетей Модей, наделив девочку обилием лакомств, поцелуев и добрых пожеланий. Хотя она за день устала до невозможности, чувствовала себя необычайно хорошо.

На обратном пути, подъезжая к городу, леди Джен вдруг притихла. Тетя Модя заглянули под поля ее шляпы, думая, что маленькая гостья заснула, но большие голубые глаза ребенка были широко раскрыты, а личико побледнело и осунулось.

– Милочка! Ты как будто устала? – ласково спросила тетя Модя.

– Нет, ничего, – отвечала леди Джен, вздохнув. – Я все думала о своем пони, о прериях, о папе и маме…

Тетя Модя ничего не ответила, но тоже задумалась: в судьбе девочки-сироты было что-то непонятное и странное.

Слухи, которые распространяла Жозен об умершей молодой женщине и осиротевшей девочке, во многом не соответствовали друг другу. Очевидно, в этой истории крылась тайна, и тетя Модя решила непременно добраться до сути дела. А если эта энергичная добрая женщина уж решалась развязать запутанный узел, она неизменно добивалась успеха.