Текст книги "История евреев с древнейших времен по шестидневную войну"

Автор книги: Сесиль Рот

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 20 страниц)

Страдания французского еврейства достигли вершины при Филиппе Справедливом (1285– 1314 гг.), внуке Людовика Святого. С момента восхождения на трон король показал, что он рассматривает евреев лишь как источник дохода. Конфискации следовали одна за другой; чтобы помешать евреям уклониться от них, периодически применялись массовые аресты. В 1306 году, когда казна в очередной раз оказалась пуста, король последовал примеру Эдуарда I, однако с весьма существенным отличием. 22 июля все евреи Франции были одновременно арестованы в соответствии с инструкциями, секретно разосланными незадолго до того. В тюрьмах им было объявлено, что за некое неназванное преступление они все приговорены к изгнанию и должны покинуть пределы королевства в течение одного месяца. Все их имущество конфискуется в пользу короля. К этому времени, благодаря активной и удачной политике последних лет власть короля распространилась на большую часть собственно Франции, включая Лангедок (Прованс) и Шампань, где особенно процветали еврейские традиционные школы. Изгнание означало также конец славных древних традиций французского еврейства.

Прежде чем занавес трагедии окончательно упал, произошли еще два коротких и позорных акта. Из тех же корыстных соображений, которые подсказали изгнать евреев из Франции, вскоре было сочтено желательным вновь поощрить их поселение в стране. В 1315 году брат Филиппа Людовик Х опубликовал эдикт, разрешавший евреям вернуться во Францию на 12 лет. Тех, кто пожелал воспользоваться этой возможностью, было недостаточно как в численном, так и в интеллектуальном отношении, чтобы восстановить великие традиции их отцов. Почти сразу же они пережили такие беды, равные которым трудно найти даже в трагической истории средневекового еврейства. В 1320 году неожиданно возникло движение под знаком креста среди пастухов южной Франции. В конечном счете почти никто из них не отправился на Восток, но все воспользовались возможностью громить во имя веры Христовой у себя на родине. По стране прокатилась волна убийств, не имевшей себе равной. Многие общины были целиком уничтожены. На следующий год волна ненависти повторилась. По стране распространился слух, что евреи и прокаженные, по соглашению с неверными правителями Туниса и Гранады, отравляют колодцы. Толпа охотно подхватила этот глупый предлог. Во многих городах произошла резня. На еврейские общины по всей стране была наложена огромная контрибуция. В конце концов новый король Карл IV вопреки условиям соглашения, заключенного лишь за 7 лет до того, без предупреждения изгнал евреев из своих владений.

Прошло 37 лет, прежде чем во Франции опять попробовали проявить веротерпимость. В 1359 году, после финансового кризиса, последовавшего за тяжелым поражением при Пуатье, несколько евреев-финансистов приняли приглашение поселиться в стране. Король защищал их, пока нескольких парижских евреев не обвинили в том, что они убедили одного выкреста вернуться в лоно иудаизма. За это тяжкое преступление руководители общины были арестованы и подвергнуты телесным наказаниям, и было решено опять изгнать последние остатки евреев. 17 сентября 1394 года безумный король Карл VI подписал роковой приказ. Евреям было дано лишь несколько месяцев для того, чтобы распродать имущество и ликвидировать все дела. Объявленный вслед за тем декрет, согласно которому должники-христиане освобождались от уплаты долгов евреям, отнюдь не облегчил дела.

Как только срок истек, королевские исполнители проводили евреев к границе.

Некоторые изгнанники нашли себе прибежище на юге – в Лионе, где местные власти позволили им оставаться до 1420 года, в Провансе, откуда их изгнали лишь в начале XVI века, или во владениях Святого престола близ Авиньона и Карпентра, где папская политика терпимости позволила им оставаться постоянно. Другая часть ушла в Италию и основала близ Асти маленькую группу общин, которые сохранили до наших дней старый ритуал французских евреев. Но большинство, очевидно, отправилось через Пиренеи или пересекло Рейн, где тем временем происходили другие сцены той же трагедии.

4. Благодаря особым политическим условиям, сложившимся в Германии, там никогда не было поголовного изгнания евреев, как в Англии или во Франции; Зато Германия выступает в истории как классическая страна еврейского мученичества, где изгнания осуществлялись лишь в отдельных местностлх в завершение массовых убийств. Знаменитая "Золотая булла" Карла IV (1356 г.) лишила евреев, рассматриваемых как один из источников дохода казны, всех прав в пользу императора на территории семи великих княжеств-курфюрств. Мелкие князья, епископы и даже вольные города потребовали себе подобных же прерогатив. В результате, когда евреев изгоняли из одного места, всегда находилось другое, желавшее принять их, имея в виду немедленно получить от этого финансовую выгоду. Таким образом, хотя почти из любой часта страны в то или иное время евреи изгонялись, начиная с 1000 года, если не с римских времен, не было такого периода, когда Германия оставалась бы совершенно без еврейского населения.

С другой стороны, почти не прекращались убийства и преследования евреев. С роковой регулярностью повторялся пример I крестового похода. Когда внешнего повода не было, под рукой всегда находился кровавый навет или обвинение в осквернении храма. Пока центральная власть была сильна, евреи пользовались в какой-то степени ее защитой, но как только она ослабевала, любой предрассудок или недовольство ударяли по ним. В 1298 году в результате обвинения в ритуальном убийстве в Роттингене, по Франконии, Баварии и Австрии прокатилась волна погромов и убийств. В 1336 году подобный взрыв произошел в Эльзасе, Швабии и Франконии. Толпу возглавляли два дворянина, прозванные "Кожаная рука" из-за кожаной повязки на рукаве. До нас дошли имена свыше сотни мест, где в этот период произошли массовые убийства евреев. Но это был лишь один эпизод в истории немецкого еврейства.

Безумие черни достигло вершины в 1348-49 годах. "Черная смерть" опустошала Европу, повсеместно погибла треть населения, а то и больше. Это было величайшее в истории бедствие такого рода. Настоящего объяснения ему не было. Ответственность за эпидемию, так же как и за другие таинственные явления, автоматически пала на евреев. Даже для легковерия XIV века смехотворность обвинения должна была быть очевидна, так как чума свирепствовала и в такой стране, как Англия, где население было чисто христианским. Кроме того, евреи повсюду страдали от эпидемии наравне со всеми, хотя их более гигиенический образ жизни и высокий уровень медицины, возможно, несколько снизил среди них смертность. Антиеврейская волна докатилась до Савойи, и здесь были сформулированы обвинения во всей их жутко-гротескной форме. В Шильоне некий еврей под пыткой "признался"" будто некоторые его единоверцы на юге Франции составили заговор и приготовили яд из пауков, лягушек, ящериц, человеческого мяса, христианских сердец и оскверненной просфоры. Порошок, приготовленный из этой адской смеси, был распределен между общинами, чтобы сыпать его в колодцы, из которых христиане берут воду для питья. Это-то якобы и вызвало страшную эпидемию во всей Европе.

Этой идиотской бессмыслицы было достаточно, чтобы решить судьбу еврейской общины Шильона: вся она была зверски уничтожена. Подобно лесному пожару эта клевета распространилась по Швейцарии, вдоль Рейна, вплоть до Австрии и Польши. Весь ее путь был отмечен самыми страшными массовыми убийствами, какие только знала долгая история еврейского мученичества. Шестьдесят больших общий и сто пятьдесят малых были стерты с лица земли. То была вершина страданий немецкого еврейства. Никогда уже евреи не достигли здесь своего былого процветания и прежней численности.

Когда буря улеглась, многие города пересмотрели свои клятвы, сделанные в пылу ненависти, никогда не допускать в свою среду евреев, и вновь пригласили их, чтобы улучшить местные финансовые дела. Следующий период был относительно спокойным, по крайней мере без жертв. Однако король Венцеслав (1378-1400 гг.) начал проводить близорукую политику периодической полной или частичной отмены долгов евреям в обмен на некоторую немедленную уплату в казну. Поэтому евреи не могли занять то положение, которое занимали прежде их предшественники, и гегемония немецкого еврейства вместе с беглецами перешла на Восток.

Затем наступила передышка, во время которой евреи Австрии, получившие еще в 1244 году гарантии прав и безопасности, достигли относительного процветания. Как обычно, оно сопровождалось возрождением интеллектуальной деятельности и появлением некоторых крупных ученых. Передышка закончилась новой вспышкой религиозных страстей, вызванной возникновением в Чехии гуситского движения, этим предшественником протестантизма, который появился на арене лишь спустя сто лет. Гуситы никоим образом не проявляли никакой симпатии к евреям. Тем не менее, евреи были заподозрены в причастности к гуситскому движению и много пострадали от этого. Каждый поход за дело "истинной веры", как раньше крестовые походы, начинался нападением на еврейские кварталы, и погромы следовали один за другим. В 1420 году ложное обвинение в ритуальном убийстве привело к уничтожению венской общины. Эта трагедия сохранилась в памяти евреев как "Венская гзера" (гзера – на ирвите "жестокий, несправедливый декрет").

Еще некоторое время положение оставалось ненадежным. Вселенский собор католической церкви, состоявшийся в Базеле в 1431-33 годах, желая выправить шаткое положение церковных дел, торжественно подтвердил все старые антиеврейские законы. Вскоре красноречивый и фанатичный францисканский монах по имени Иоанн из Капистрано был послан проверить, как выполняются решения собора. Повсюду на его пути от Сицилии до Германии происходили антиеврейские эксцессы. В Вреслау в 1453 году он лично возглавил издевательский суд по поводу сфальсифицированного осквернения святого причастия. Перед домом, в котором он остановился в Зальцринге, был заживо сожжен 41 человек. Всех остальных евреев ограбили и изгнали из города, отняв у них детей до семилетнего возраста, чтобы воспитать .их в христианской вере. Этому примеру последовали во всей провинции. Сопровождаемый погромами, ауто-да-фе и убийствами, папский эмиссар отправился в Польшу.

В ошеломляющей сумятице погромов и изгнаний, происходивших по всей Германии вплоть до конца средневековья и даже позже, нелегко разобраться. Насилие клало конец существованию старых общин. Кульминацией этого процесса явилось изгнание в 1519 году древней еврейской общины Ратисбона. В стране остались лишь разбросанные изолированные кучки евреев. Более или менее крупные группы сохранились вдоль восточных границ империи, на землях со смешанным немецко-славянским населением. Однако в самой Германии ни одно еврейское поселение не смогло просуществовать непрерывно до нового времени. Исключение составляют лишь общины Вормса и особенно Франкфурта-на-Майне, этой родины немецкого еврейства, сыгравшего затем столь важную роль в истории этой страны и всего мира.

XXI. ВЕРШИНА ТРАГЕДИИ

1. За Пиренеями социальный и экономический упадок евреев не был таким полным, как в других частях Европы. Культурная деятельность продолжалась без помех. Отдельные лица достигли высоких постов в финансовой администрации и иногда играли заметную роль при дворе. Несмотря на отдельные местные эксцессы, жизнь и собственность евреев были, в общем, в безопасности. В одной Кастилии было не менее трехсот общин. В остальных королевствах: Арагоне, Португалии, Наварре – процент евреев тоже был высоким. Правда, как и повсюду, евреи тут считались "рабами королевского двора", но иго рабства не было уж слишком тяжелым.

Особенно благосклонно относился к евреям король Кастилии Педро, прозванный врагами "Жестоким". При его правлении (1350– 1369) общины страны достигли такого влияния, какого они не имели со времен Реконкисты. Самуил Абулафия поднялся до поста главного казначея королевства, и построенная им в Толедо синагога, сохранившаяся до сих пор, свидетельствует о его положении, богатстве и вкусе. Когда между Педро и его сводным братом, незаконнорожденным Генрихом из Трастамары вспыхнула борьба за престол, евреи всеми силами поддержали Педро, В ходе гражданской войны разнузданные отряды Генриха и его французские союзники разграбили много еврейских общин. Когда, наконец, Педро был свергнут, евреи пострадали за свою верность ему. К фанатизму церкви и предрассудкам толпы добавилась мстительность правителя. Новый король не скрывал своих чувств. Впервые в истории Испании стала более или менее последовательно проводиться церковная политика репрессий, вплоть до ношения еврейского знака позора.

В течение нескольких последующих десятилетий антипатия к евреям продолжала расти, особенно в Севилье.

6 июня 1391 года, спровоцированная резкими антиеврейскими проповедями архидиакона Фернанда Мартинеса, разъяренная толпа ворвалась в еврейский квартал. Кровавая бойня потрясла город. Число убитых несчитывалось тысячами, спаслись лишь те, кто согласился креститься. Все лето и осень Иберийский полуостров от Пиренеев до Гибралтарского пролива был охвачен пожаром насилий. Одна за другой уничтожались поголовно целые общины. Эксцессов не произошло лишь в Гранаде – последнем оплоте мусульманского владычества – ив Португалии, благодаря энергичным мерам, предпринятым местным королем. Общее число жертв достигло свыше 70.000.

Резня сопровождалась процессом, благодаря которому она особенно запомнилась. В странах Севера евреи обычно крепко держались веры отцов, несмотря ни на какие угрозы, и предпочитали скорее погибнуть, чем отречься от нее. Но в Испании условия были иными. В первый и последний раз на памяти человечества еврейская мораль не выдержала испытания. Повсюду крупные группы евреев, иногда во главе с самыми мудрыми, богатыми и видными членами общин, принимали крещение, чтобы избежать смерти.

К тому моменту, когда буря насилия улеглась, положение испанского еврейства коренным образом изменилось. Наряду с немногими избежавшими смерти и по-прежнему открыто исповедовавшими иудаизм, теперь имелось большое число евреев, недавно обращенных в христианство. Возможно, некоторые из них искренне придерживались новой веры. В этой связи достаточно упомянуть Пабло де Санта Мария, который, подобно Соломону Галеви, был когда-то раввином, но впоследствии достиг поста епископа в своем родном городе Вургосе, стал членом регентского совета Кастилии и возглавил преследование своих бывших единоверцев. Но на подавляющее большинство этих "новых христиан", как их называли, совершенно не повлиял факт крещения, хотя они и боялись открыто вернуться к прежней вере. Когда они проходили по улице, встречные отворачивались, бормоча проклятья. Их без стеснения называли "марранос", т. е. "свиньи". С течением времени этот термин утратил до некоторой степени свой оскорбительный смысл и стал лишь напоминать об уникальном событии в истории человечества.

2. Постепенно обедневшие, численно сократившиеся, но не сломленные еврейские общины Испании частично оправились от катастрофы 1391 года. Теперь борьбу против них возглавили некоторые их бывшие единоверцы, которые с характерным для евреев оптимизмом надеялись достичь того, что не удалось христианам, – обращения всех евреев в католичество. Епископ Бургоса постарался издать серию новых эдиктов. Тем временем подгоняемый тем же злым духом фанатичный доминиканский монах Винсент Феррер, впоследствии канонизированный как святой, пересек Кастилию из конца в конец, обращаясь к евреям с проповедями и стараясь любыми честными и нечестными путями обратить их в христианство. Он появлялся в синагогах со свитком Торы а одной руке и распятием в другой, а следовавшая за ним по пятам толпа разнузданной черни придавала "вес" его аргументам. Результатом была новая волна массовых крещений в 1411 году, во время которой целые общины приняли веру сильных. Затем этот ревностный миссионер вернулся в Арагон, где занялся тем же делом. Здесь ему помогал крещеный еврей Местре Херонимо де Санта Фе (Мегадеф, т. е. богохульник, как его прозвали его бывшие единоверцы). Последний настойчиво убеждал антипапу Бенедикта XIII, чьим личным врачом он был, устроить диспут между представителями иудаизма и христианства о преимуществах той или иной веры. Антипапа согласился, и еврейским общинам Арагона и Каталонии было предложено прислать представителей в Тортозу для защиты своей веры.

Диспут, на котором председательствовал сам Бенедикт XIII, явился одним из самых примечательных за весь период средневековья. Он продолжался год и девять месяцев и растянулся на 69 заседаний. Однако результат был известен заранее, ибо, как всегда, истинность христианства считалась не подлежащей сомнению, и подвергавшаяся нападкам сторона была лишена свободы слова. Единственным заметным результатом было издание папой, вскоре, к счастью, лишившимся последних остатков своей власти, чрезвычайно суровой буллы, которая запрещала евреям изучать Талмуд, иметь более одной синагоги в каждом городе и предписывала им не менее трех раз в год слушать предназначенные для их обращения христианские проповеди. Во время диспута в Тортозе и после него продолжалась борьба с иудаизмом. Желая избавиться от тяжелой участи, целые общины принимали крещение, и в течение нескольких лет было обращено в христианство еще тридцать пять тысяч человек.

Тем временем выросло новое поколение марранов, воспитанных в лоне церкви, но столь же нестойких в христианстве, как и их отцы. Они шли к священнику, чтобы тот совершил брачный обряд, они обязательно крестили своих детей, они пунктуально посещали мессу и исповедовались в грехах. Однако за этим внешним притворством в душе марраны оставались евреями. Они соблюдали традиционные обряды во всех деталях. Они старались блюсти субботу, насколько это было в их силах, и если бы глянуть сверху на город, можно было бы увидеть, что из многих труб в этот день не поднимался дымок. Некоторые даже делали обрезание своим сыновьям. Браки заключались преимущественно в своей среде. Временами они украдкой посещали синагоги и посылали им масло для светильников. Они были евреями во всем, кроме имени, и христианами лишь по форме.

С другой стороны, их социальный прогресс был поразительно быстрым. Во всех слоях общества новые христиане занимали самые видные и самые доходные посты. Наиболее богатые из них породнились с высшей знатью страны. В Арагоне трудно было найти хоть одну аристократическую семью, начиная с самого короля, в которой бы не было примеси еврейской крови. Половину всех важных постов при дворе занимали крещеные евреи или их прямые потомки. Они наполняли собой судейство, чиновничество, армию, университеты, даже церковь. Население, завидовавшее успехам марранов, видело в них лишь лицемерных евреев, которые не утратили ни одной из своих черт и пробивали себе путь к высшим, самым выгодным постам в стране в ущерб истинным христианам.

Опять с амвонов прозвучали страстные речи, изобличавшие проступки на сей раз уже не евреев, но "новых христиан", и требовавшие, чтобы были приняты меры для контроля за их поведением. Положение марранов было почти идентично тому, в котором находились евреи в конце предыдущего столетия. Временами происходили вспышки грабежей и убийств. Самой страшной была такая вспышка в 1473-4 годах, охватившая всю страну. Во многих городах местные власти принимали решения, запрещавшие лицам еврейского происхождения проживать в данном городе. Подобного в испанской истории еще не было, кроме разве что периода антиеврейских вспышек 1391 года. Однако имелась одна существенная разница. Тогда евреи могли спасти свою жизнь, приняв крещение. Теперь такого пути к спасению не было.

3. Таково было положение вещей в 1474 году, когда на кастильский престол взошла Изабелла Католическая. С момента ее воцарения духовные наставники королевы убеждали ее, что государство можно очистить и тем избавить его от всех бед только одним путем – введя специальный трибунал для отыскания и наказания еретиков. В течение нескольких лет ее внимание было поглощено более насущными проблемами. Как только внутри страны восстановился мир, были начаты переговоры с папой Сикстом IV о создании Святой Инквизиции. Наконец, 1 ноября 1478 года была издана булла, дававшая испанским правителям право назначать трех епископов или других подходящих лиц в возрасте не ниже сорока лет для преследования еретиков и их пособников. 17 сентября 1480 года, после дополнительных переговоров и отсрочек, двум доминиканским монахам было дано указание отправиться в Севилью и приступить там к работе. В начале следующего года состоялось первое ауто-да-фе (акт веры) – шесть мужчин и женщин еврейского происхождения были заживо сожжены за то, что придерживались веры отцов.

Это было прелюдией к целой серии ужасов. Вскоре подобные трибуналы возникли в ряде других центров Испании. Они быстро приобрели четкие организационные формы. Первым Великим Инквизитором стал Томазо де Торквемада, монах еврейского происхождения. Были составлены списки, содержавшие различные признаки (многие из них попросту нелепые), по которым можно было опознать тайного иудея: от смены белья в субботу до омовения рук перед молитвой, от называния детей именами Ветхого Завета до поворачивания лица к стене в момент смерти. Всему населению вменялось в обязанность доносить на любого подозреваемого в отправлении этих или подобных им гнусных обрядов. За короткое время около тридцати тысяч человек было казнено Святой Инквизицией, помимо нескольких сот тысяч приговоренных к покаянию и другим менее суровым наказаниям. С каждым годом инквизиция все глубже укоренялась в испанской почве.

Для того, чтобы совершенно очистить страну от малейшего неверия, меры эти были явно недостаточны. Открыто исповедовавшие иудаизм евреи жили пока что в Испании без помех. Ситуация была крайне нелогичной. Маррана, христианина лишь по названию, сжигали заживо только за то, что он втайне совершал десятую часть тех обрядов, которые его не принявшие крещения братья безнаказанно совершали каждый день у всех на виду.

Невозможно было искоренить ересь иудаизма в стране, где евреи могли обучать своих сородичей обычаям своей древней религии как в теории, так и на практике. В качестве доказательства существования заговора между евреями и марранами была использована выдуманная история об убийстве неизвестного ребенка, якобы совершенном ими в Авиле в ритуальных целях. Недавние исследования с достоверностью установили, что эта "жертва" существовала только в воображении нескольких фанатичных церковников. Вместе с тем, этот случай толкнул инквизицию на новые "подвиги" и дал ей в руки оружие против евреев, которым Торквемада не замедлил воспользоваться.

30-го марта 1492 года в зале совета во дворце Альгамбра Фердинанд и Изабелла поставили свои подписи под декретом об изгнании в течение четырех месяцев всех евреев из их владений.

Новость ошеломила всю страну. Но жертвы не были склонны принять уготованную им участь без борьбы. Выдающейся фигурой этого периода среди евреев был дон Исаак Абрабанел (1437 -1508 гг.), в котором, казалось, возродились все славные традиции прежних веков. Наверное, со времен Самуила ибн Нагделы испанское еврейство не знало более крупной и многогранной личности. Плодовитый писатель на философские и религиозные темы, он был одновременно гениальным финансистом, который когда-то был в чести у короля Португалии, а теперь служил испанскому монарху. Когда был обнародован декрет об изгнании, он вместе с одним из его коллег, как говорят, добился аудиенции у короля и королевы и предложил им огромную сумму, если они пересмотрят свое решение. Пока те колебались с ответом, из-за трона выскочил Торквемада и швырнул перед ними на пол распятие. Глаза его пылали огнем фанатизма. "Иуда предал Учителя за тридцать сребреников, – воскликнул он, – теперь вы опять хотите продать его. Вот он, возьмите и продайте!"

Неважно, так обстояло дело или иначе, но решение монархов не изменилось. К концу июля все евреи, исповедовавшие иудаизм, должны были покинуть пределы королевства. Когда в летний зной они плелись по пыльным дорогам к границе или в порты, музыканты по приказанию раввинов играли перед ними веселые мелодии, чтобы подбодрить измученных людей. Общее число изгнанников весьма осторожно оценивается в 150 тысяч человек.

4. Катастрофа 1492 года не ограничилась одной Испанией. Декрет об изгнании распространялся и на далекие арагонские владения, несмотря на то, что проблема "тайных евреев" – основной предлог изгнания – была там неизвестна. К ним относились Сардиния с ее древней процветавшей еврейской общиной и Сипилия. Здесь, как свидетельствуют материальные памятники, евреи обосновались еще в начале христианской эры. Условия их жизни оставались хорошими. Численность их составляла около 30 тысяч человек. Для испанских правителей все это ничего не значило, Хотя местные власти просили их пересмотреть решение. Хроники тех времен повествуют, как жители Палермо стояли на крышах домов и махали руками, прощаясь со старыми соседями, пока суда, увозившие их, не скрылись вдали.

Часть изгнанников из Испании и Сицилии нашла прибежище неподалеку, в независимом Неаполитанском королевстве. Во главе их стоял Исаак Абрабанел, которого опять оторвали от литературных занятий и пригласили на службу к королю. Но сначала чума, а затем французское вторжение 1494 года нанесли им страшный удар. Многим, в частности семье Абрабанела, пришлось опять бежать. К тому времени Неаполитанское королевство подпало под власть Арагона. Результат не трудно себе представить. В 1510 и затем в 1Э40 году евреи были изгнаны и отсюда. Современные экономисты считают, что некоторые части страны до сих пор еще не полностью оправились от этого удара.

Кучка беженцев из владений Фердинанда и Изабеллы направилась на север в королевство Наварры. Но в 1498 году его правители последовали примеру своих соседей и тоже объявили о всеобщем изгнании евреев. Все пути к спасению были отрезаны, и большинство жертв покорилось обстоятельствам и приняло крещение. Немногие евреи, оставшиеся верными религии отцов, перешли через Пиренеи на юг Франции. Здесь, в тех частях страны, которые находились под властью графов Прованса, декрет об изгнании 1394 года не был проведен в жизнь. Но спустя несколько лет остатки древних еврейских общин Франции были изгнаны и отсюда, и наследники славы Раши и тосафистов оставались лишь на крошечной территории вокруг Авиньона, подчинявшейся папскому престолу.

Основная масса изгнанников из Испании, несколько сот тысяч, избрала кратчайший путь и перешла границу с Португалией. Ни местные евреи, ни Государственный совет не жаждали принять такое пополнение. Однако правящий монарх Жоан II, движимый скорее предчувствием наживы, чем соображениями гуманности, думал иначе. Лишь кучке богачей, которые были в состоянии заплатить солидную сумму, было позволено остаться в стране на постоянное жительство. С другой стороны, все желавшие допускались в страну после уплаты подушной подати при условии, что они останутся в ней не более восьми месяцев. Условия этого соглашения не были выполнены. Корабли пришли забрать беженцев с большим опозданием, к пассажирам на борту относились с крайней жестокостью и высадили их, вопреки их протестам, на ближайшее африканское побережье. Все те, кто оставался в стране после истечения назначенного срока, были объявлены утратившими свободу и проданы в рабство.

Вскоре Жоан II умер. Его сменил его двоюродной брат Маноэль Счастливый (1495-1521). Признав, что евреи, не покинувшие вовремя пределов королевства, не были виноваты в этом, он вернул им свободу и даже отказался принять подарок, который еврейские общины предложили ему в благодарность за этот благородный поступок. Но спустя некоторое время соображения политики заставили молодого короля проявить себя с другой стороны. У Фердинанда и Изабеллы, объединивших путем брачного союза Кастилию и Арагон, была дочь Изабелла. Если бы она стала супругой Маноэля, вполне можно было бы рассчитывать, что их дети будут править всем Иберийским полуостровом. Однако католические монархи, безрассудно протестовавшие против того, чтобы кто-либо принимал беженцев из Испании, могли согласиться на этот брак только при том условии, что Португалия тоже будет "очищена" от евреев. В Португалии мнения разделились, но инфанта сама ускорила дело, написав, что она не вступит на землю страны, пока та не будет очищена от иноверцев. Это решило все.

30 ноября 1496 года был подписан брачный договор. Не прошло и недели, как был объявлен королевский декрет, согласно которому евреи и мусульмане должны были покинуть страну в течение десяти месяцев.

Не успели просохнуть чернила на декрете, как Маноэль начал учитывать и другую сторону вопроса. Он понимал всю ценность евреев в качестве граждан страны и не хотел терять их услуг. Более того, он, похоже, действительно желал спасти их души, хотели они того или нет. Выход был один. Ради него, ради государства, ради самих евреев их нужно было заставить принять христианскую веру.

Первый удар был нанесем по родителям, несмотря на то, что клерикальная партия считала задуманный шаг не соответствующим церковному канону. Весной 1497 г. а начале праздника Пасхи был отдан приказ представить в следующее воскресенье всех еврейских детей в возрасте от четырех до четырнадцати лет для крещения. Те, кто не пришли добровольно в назначенное время, были схвачены королевскими чиновниками и силой погружены в купель.

Тем временем подошла дата, назначенная для высылки евреев из страны. По прибытии в столицу, – единственный порт для отправки – евреи были согнаны на невероятно малой площади и оставлены без еды и питья в надежде, что эти лишения откроют им глаза на истинную веру. Те, кто все же отказывался креститься, оставались под стражей, пока не истек срок, предоставленный им для выезда из страны. Затем им объявили, что ввиду невыезда в срок они лишались свободы и отныне являются рабами короля. Этим способом было сломлено сопротивление большинства, и целые толпы приняли крещение. Других волокли и купали силой. Тех, кто все еще протестовал, облили "святой" водой и объявили христианами.

Лица, крещенные при таких обстоятельствах, вряд ли могли стать искренними приверженцами христианства. Они во всех отношениях походили на марранов Испании, с той лишь особенностью, что они представляли собой не часть общин, согласившуюся креститься во избежание смерти, но почти все еврейское население страны. Среди них были бедные и богатые, полуграмотные и ученые, даже раввины. Поэтому тайное еврейство в Португалии было еще более стойкое, чем в Испании. Долгое время оно существовало почти безнаказанно. Инквизиция была введена в Португалии только в 1531 году, и лишь в 1579 году Святой трибунал приобрел здесь ту же неограниченную власть, что в соседней стране.