Текст книги "101 биография русских знаменитостей, которых не было никогда"

Автор книги: Серж Люир

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 26 страниц)

Ярило

Корень слова Ярило, или Ярила, – «яр» означает «ярый, храбрый, сильный, неистовый». В славянской мифологии это имя бога пробуждающейся природы и плодородия, символ сексуальной мощи. Ярило – покровитель растительного мира. «Яростный» значит «неукротимый». «Яровать» – неистовствовать, забываясь. Ярун – глухарь во время тока, не видящий и не слышащий ничего кроме подруги и ревнивых соперников, которых надо прогнать. Эти родственные слова свидетельствуют о сильных эмоциях, часто неподконтрольных рассудку и связанных с идеей плодородия и физической любви. Страстью в мире славянских язычников повелевал Ярило. И его можно назвать богом физической любви.

Еще в XIX веке в России справляли праздник «ярилки», приуроченный к 27 апреля, к самому пику буйства весенней природы. Целую ночь по возвышенным местам горели костры и молодежь гуляла, пела песни, плясала. На этих гуляньях все друг другу были женихами и невестами, и церковь считала, что они носят разнузданный характер. Язычники же, наоборот, полагали, что это нормально, когда общий весенний расцвет пробуждает в людях нежность и страсть, и в этом нет ничего противоестественного человеческой природе.

По их мнению, любовь способствовала увеличению плодородия полей, другими словами, увеличивала будущий урожай. Эти верования стойко держались в крестьянской среде, пока исторические события, связанные с чередой революций, не разрушили общий сельский уклад жизни.

Древние славяне представляли себе Ярилу юным парнем: пылким, влюбленным женихом, одетым в белые одежды, босым, разъезжающим на белом коне. Иногда он изображался голым парнем, светлоглазым, со светлыми кудрявыми волосами, с венком весенних цветов на голове. Кое-где, желая подчеркнуть юность и красоту этого божества, Ярилой наряжали девушку. Ее одевали в белые брюки и рубашку, на голову клали венок из полевых цветов и сажали на коня, В левую руку ей давали колосья, а в правую – символ смерти – изображение человеческой головы. Коня с такого рода Ярилой водили по полям, приговаривая: «Куда ногою, там жито копною. А куда глянет, там колос зацветает». Считалось, где Ярило пройдет – будет хороший урожай, а на кого посмотрит, у того в сердце разгорается любовь. Ярило олицетворял мужскую оплодотворяющую силу и чувственные наслаждения. Его призывали, желая оплодотворить женщину.

«Житом» в разных местностях называли основную злаковую культуру: на юге – пшеницу, на севере – рожь и даже ячмень. Ибо «жито» – это от слова «жить»: то, от чего зависела жизнь. А изображение головы, которое Ярило держал в правой руке, вероятно, было связано с тем, что он, подобно египетскому Осирису, принадлежал к ежегодно умирающим и воскресающим богам плодородия. Проводам, «похоронам» плешивого, состарившегося Ярилы тоже был посвящен праздник. Люди знали: минует зима – и Ярило вернется, воспрянет. Так же, как зерно, похороненное в земле, воскресает стеблем, колосом и в итоге новым зерном. Не случайно зерновые культуры, которые сеют весной (в отличие от озимых), называют «яровыми».

В руках Ярилы на разных его изображениях также могли быть копье, молния и солнечный щит, в правой руке – меч, а в левой – солнечный луч. Символами Ярилы были копье, стрела, блины, а также солнечные символы. В некоторых случаях его днем недели считался воскресенье, а месяцем – июнь. В частности, днем Ярилы было 4 июня, но есть и другие варианты. Металлами этого божества были железо и золото, а камнями – янтарь, рубин, гранат, гематит. Он отождествлялся с солнцем. Во многих народных песнях и присказках к Яриле обращаются с просьбой о хорошем лете и добром урожае. В пьесе Островского «Снегурочка» он фигурирует как бог Солнца.

Ярило считался богом весны, воплощая ее плодородные силы. Он как бы приносил весну с собой. От него зависел и ее своевременный приход, и осуществление крестьянских надежд и чаяний.

Отцом Ярилы считался сам Велес, а матерью – богиня охоты и заповедных лесов Дива-Додола. Дедом по отцу – Род. Все трое Род – Велес – Ярило воплощают в себе сексуальную творческую энергию и связаны с плодородием. Ярило, младший из них, представляет собой низшую животную форму этой энергии. По легенде, это славянское божество родилось от того, что его мать понюхала чудесный ландыш, в который превратился Велес. Принимая в себя черты отца, Ярило стал земледельцем, а включая способности матери – воином.

Днем рождения Ярилы считается 1 марта. Незадолго до этого (3 дня) Велес, как гласит поговорка, Яра-Ярило «Коровий бог сшибает рог с Зимы».

Существуют реконструкции древнего мифа, согласно которым обращенный Кощеем-Трипетовичем в зайца Ярило прибежал за помощью к Велесу. Велес расколдовал Ярилу, а Кощея – напротив, заковал в цепи. Обращает на себя внимание тот факт, что знаком принадлежности к любимцам Ярилы как бога весеннего, покровителя брачующихся был венок. Кто дарил девушке венок – становился ее женихом. Обряд венчания прижился в православии. «Венчать» происходит от слога «венок» (вено-венеды). Не исключено, что уже в Геродотову эпоху сколоты (скифы-пахари) и венеды могли поклоняться Яру-Яриле.

Превращение – ритуальная смерть Ярилы отмечалась 29 июня, когда в его услугах больше не нуждались. Ярило (он же Юрий-Егорий) Зимний отмечался 9 декабря. Пахать и сеять было уже не нужно, приближалась зима. В этот день крестьяне всячески ублажали коров, вероятно, потому что Ярило – тоже Корович, сын Велеса, Коровьего бога.

Гамаюн

Образ птицы Гамаюн часто встречается как в древнерусских рукописях, на лубочных картинках, так и в творчестве позднейших художников и поэтов.

Птица-вещунья, пророчица пришла в песенное и поэтическое творчество более поздних авторов также из славянской мифологии. Эта вещая птица считалась в ней посланницей бога Велеса. Она была глашатаем этого дуального скотского бога. Гамаюн пела божественные гимны и предвещала будущее тем, кто умел слышать и различать тайные знаки. Считалось, что она знала все на свете. В ее душе содержалась информация о происхождении земли и неба, богов и героев, людей и чудовищ, зверей и птиц. К ней обращались за этой информацией в фольклорных текстах: «Птица вещая, птица мудрая, много знаешь ты, много ведаешь… Ты скажи, Гамаюн, спой-поведай нам… Отчего зачался весь Белый Свет? Солнце Красное как зачалось? Месяц светлый и часты звездочки отчего, скажи, народились? И задули как ветры буйные? Разгорелись как зори ясные? Ничего не скрою, что ведаю…»

Птице Гамаюн также приписывали способность управлять погодой. Когда летела с востока, часто приносила за собой смертоносную бурю.

Вот какие слова в подтверждение этого можно найти в «Песнях Гамаюн»: «Разгулялась непогодушка, туча грозная поднималась, расшумелись, приклонились дубравушки, всколыхнулась в поле ковыль-трава. То летела Гамаюн-птица вещая, со восточной сторонушки, бурю крылами поднимая. Из-за гор летела высоких, из-за леса летела темного, из-под тучи той непогожей. Сине море она перепархивала, сарачинское поле перелетывала. Как у реченьки быстрой Смородины, у бел-горюч камня Алатыря, во зеленом садочке на яблоне Гамаюн-птица присаживалась. Как садилась она – стала песни петь, распускала перья до сырой земли».

Изображалась Гамаюн с женской головой и грудью, птичьим корпусом. Этакий синкретический вариант человека-духа, наполовину женской природы. Она в чем-то сходна по своей функции с древнегреческими Пифиями, которые, садясь на кол в древнегреческих Дельфах, могли предвещать будущее, потому что в них вселялся дух, говорящий через их тело. Но Гамаюн все же вымышленный мифический персонаж.

В отличие от своих соратниц по мифическому цеху, райских птиц с женскими головами Сирина и Алконоста, перелетевших в славянский сад из Древней Греции (птица печали Сирин происходит от древнегреческих сирен, а птица счастья от Алкионы, превращенной в зимородка), Гамаюн – полудевушка-полуптица восточного происхождения. Она имеет иранские корни. В мифологии древних иранцев есть аналог Гамаюна – птица радости Хумай или Умай.

В тюркской традиции Умай олицетворяла порождающее женское начало. Ее роль покровительницы детей до сегодняшних дней сохранена у народов Саяно-Алтая, Средней Азии и Казахстана. В киргизском, как и в других тюркских языках, Умай означает порождающие женские органы (матку, утробу) и одновременно сказочную птицу, которая якобы гнездится в воздухе. В сакральных текстах алтайцев Умай называется «птица-мать». В иранских и арабских текстах Хумай предстает как волшебная птица феникс, вещая птица, делающая человека, на которого она бросает свою тень, царем. Имя Хомаюн в персидском языке означает «счастливый, августейший». В арабизированном мире народов Средней Азии хумай – это птица счастья.

В то же время в Иране, бывшей Персии, существовала вера в то, что убивший птицу хумай умрет в течение сорока дней. Одновременно термин хума-хумай означал вид птиц, определяемых как падалеедящие птицы – сипы или грифы. Эти птицы играли важную роль в верованиях и погребальной обрядности зороастрийцев. Авеста предписывала выставлять тела умерших на растерзание таким птицам и собакам. В эсхатологической концепции иранских народов этим животным отводилась исключительная роль. Именно поэтому птица, подбирающая мертвых, считалась птицей самого лучшего предзнаменования, мифической птицей феникс.

Связь Умай – женского божества тюрков с образами животных-погребателей не случайна. В этом проявляется идея взаимосвязи рождения и умирания, осуществляемой матерью Умай. В представлениях шорцев, Умай одновременно и дух-хранитель младенцев, и дух, который «берет умирающего», Умай называется ангелом смерти.

Такого рода свидетельства слитности, нераздельности полюсов «рождение – смерть», одинаково имеющих отношение к Умай, отражают древнейший пласт восприятия смерти как нового рождения.

Таким образом, славянская птица счастья Гамаюн не так уже проста. Она скорее многозначна, поскольку так же, как и многие другие мифические и сказочные образы, связана не только с миром жизни, но и смерти.

Некоторые исследователи в образовании слова Гамаюн усматривают также русское «гам», что значит шум и неистовый крик. Гамаюнами также назывались народы Урала, которые были хорошими работниками, и происхождение их названия было больше связано с голосистостью и своеобразным протяжным аканьем, чем с миссией иранской птицы Хомаюн быть между миром мертвых и живых.

Глава 3
НЕЧИСТАЯ СИЛА И ЧУДИЩА

Нечистую силу в русском фольклоре и мифологии представляли различные злобные духи и чудовища, имеющие обычно сходство с человеком. Такие персонажи, как Змей Горыныч – скорее, исключение из правил. Змей совершенно не похож на человека, разве что иногда говорит человеческим языком. Сходство с человеческим образом большинства русских злодеев свидетельствует о том, что негативные человеческие черты древние славяне приписывали невидимым внешне духовным силам («нечистой силе»).

В действительности древние славяне резко не разделяли злое и доброе в жизни, приписывая духовной силе в некотором роде оборотничество. Например, Баба-яга и домовой равно способны служить человеку и добром и злом.

Они чувствовали вокруг себя мир природы, наделенный духом, и наделяли те или иные непонятные явления названиями образных существ, якобы отвечающих за ту или иную стихию. Так, считалось, что водная стихия была, в некотором роде, под властью водяного, а лесная глушь с ее обитателями подчинялась лешему и более фантастической, чем ее меньшой по рангу товарищ, Бабе-яге. В доме обитали духи кикиморы и домового. Если злючка кикимора чаще вредила, то домовой иногда и покровительствовал тем, у кого приживался, и даже помогал, предупреждая их о той или иной опасности.

Этот дуализм уже отсутствует в более поздних сказочных персонажах – Кощее Бессмертном, Соловье Разбойнике и Змее Горыныче. Этих чудовищ-злодеев герою уже обязательно нужно победить, не идя на компромиссы. То же самое наблюдается в отношениях человека с мелкой тварью Лихом Одноглазым, постоянным вредителем роду человеческому.

Дуализм исчерпывается в жизни славян с наступлением христианской эпохи, когда дифференциация добра и зла происходит не только в религиозной жизни людей, но и в фольклорном творчестве. Тенденция к разделению на добро и зло породила более бескомпромиссных злодеев, которых можно назвать чудищами. Уже в христианские времена в народе стали считать, что нечистая сила была создана самим Богом из его отражения в воде, или из плевка. А по другим версиям – из ангелов-отступников или согрешивших ангелов, изгнанных Богом с неба на землю и в преисподнюю, или Сатаной, создавшим в противоборстве с Богом свою армию нечисти. Но ничего подобного не было в дохристианскую эпоху, когда те или иные духовные изъяны обозначались просто не слишком вредоносными нечистиками, которые иногда даже приобретали симпатичный облик.

Кикимора

Кикимора, или, иначе, шишимора, суседка или мара, водится как на земле, так и в воде, на болоте. Неспроста в детском кинофильме «Приключения Буратино» кикиморы выбраны в качестве сопровождающих лиц черепахи Тартиллы. Это что-то вроде болотных женских духов, превратившихся в детском кино в симпатичных подружек-подпевал.

В восточнославянской мифологии Кикимора представлена все-таки больше как злобный дух. Она является в облике карлика или маленькой женщины, голова у которой с наперсток и тело тонкое, как соломинка. Считается, что это злобное существо живет в доме за печкой и занимается прядением и тканьем, а также проказит по ночам с веретеном и прялкою хозяев дома. К примеру, кикимора любит рвать пряжу. Она может также вредить домашним животным, в частности курам, бросать и бить посуду, мешать слать, шуметь по ночам. Этот злобный дух обвинялся в похищении детей. А ее присутствие в доме можно было определить по мокрым следам.

Избавиться от кикиморы в таких случаях считалось делом чрезвычайно трудным Оберегом от нее служил «куриный бог» – камень с естественным отверстием или горлышко разбитого кувшина с лоскутом кумача, которое вешали над насестом, чтобы кикимора не мучила кур, а также можжевельник, пояском из которого обвязывали солонки.

Также принято было думать, что кикиморами становятся младенцы, умершие некрещенными. К тому же, в древности крестьяне верили, что кикимору могли «напустить» при строительстве дома плотники или печники, желающие по какой-либо причине навредить хозяевам. Для этого мастера делали из щелок и тряпок куклу (фигурку «кикиморы») и закладывали ее под матицу (главную балку) или в переднем углу дома.

Помимо некрещеных детей кикиморами считались жертвы аборта женщин, нерожденные дети. По народному поверью, сколько абортов сделала женщина, столько кикимор она породила, и все они приходят к ней в момент смерти, чтобы увлечь ее душу в преисподнюю, где она будет мучиться в аду.

Название «кикимора» – сложное слово, вторая часть которого включает имя злого духа мары. Этот персонаж восточнославянской мифологии и является проявление злого духа кики мара. По сути этот злобный дух представляет собой некоторую сумму сил (привязанностей и страхов; как говорят буддисты – результат соприкосновений с окружающей материальной и прочей иллюзорными «реальностями»), вновь и вновь увлекающих человеческую сущность к очередному воплощению. Кикимора также схожа с мокушей – злым духом, продолжающим образ славянской богини Мокоши.

Кикимора предстает в мифологии также как жена лешего (лешачиха), которая живет в лесу или болоте (кикимора болотная или кикимора лесная).

Кикимора описывается в образе маленькой сгорбленной безобразной старухи, одетой в лохмотья, неряшливой и чудаковатой, не слишком страшной, а значит, практически безобидной. Эдакое маленькое злобное существо, в некоторых случаях вызывающее сочувствие и насмешку.

Домовой

Домовой является условной персонификацией домашнего духа из разряда мелкой незлобивой нечисти, отирающейся возле людей. От бесов он отличается тем что не делает зла, а только шутит иногда, и, если любит хозяина или хозяйку, даже оказывает услуги. Перед смертью кого-нибудь из семейства воет, иногда даже показывается, стучит, хлопает дверями и прочее.

По общему поверью, живет он по зимам около печки или на печи, а если у хозяина есть лошади и конюшня, то помещается около лошадей. Если лошадь ему нравится, то домовой холит ее, заплетает гриву и хвост, дает ей корма, отчего лошадь добреет, и напротив, когда ему животное не по нраву, то он его мучает и часто заколачивает до смерти, подбивает под ясли.

Если домовой полюбил домашних, то он предупреждает о несчастье, караулит дом и двор; в противном же случае, он бьет и колотит посуду, кричит и топает. Тому, кого любит, домовой завивает волосы и бороды в косы, а кого не любит, того ночью щиплет до синяков. По этим синякам судят о какой-нибудь неприятности, особенно если синяк сильно болит. Домовой может ночью навалиться на спящего и давить его, так что человек не может ни пошевелиться, ни сказать ни слова. Обычно это происходит, если спать на спине. В таком случае спрашивают, к худу или к добру, а домовой мрачным голосом отвечает– «да» или «нет».

Говорят, что он не любит зеркал, также козлов, а равно тех, кто спит около порога или под порогом. Иногда слышат, как он, сидя на хозяйском месте, занимается хозяйской работой, между тем как ничего этого не видно. В простом народе к домовому питали раньше уважение, так что мужичок боялся его чем-либо оскорбить и даже остерегался произнести его имя без цели. В разговорах не называли его домовым, а «дедушкой, хозяином, набольшим или самим».

При переезде из одного дома в другой непременною обязанностью было в последнюю ночь, перед выходом из старого дома, с хлебом-солью просить домового на новое место. Хозяйство каждого, по их мнению, находилось под влиянием домового. Говорят, что домовой не любит ленивых. Если домовой не будет любить хозяина, то он начинает проказить, в этом случае пред порогом дома зарывали в землю череп или голову козла, а если его проказы выражались в самовозгорании предметов, нехороших надписях на стенах и прочем в этом роде, то тогда домовому следовало показать, кто в доме хозяин. Рекомендовалось взять в руку пугу с железным наконечником (кнут) или ремень и, обходя дом и стегая мебель, стены, пол и вещи, приговаривать властным и сильным голосом: «Знай свое место, знай свое место»:

 
Ты, домовой, должен дом стеречь,
Хозяйство беречь, да хозяйке угождать, а не воевать,
Знай свое место, знай свое место.
 

Считалось, что домовой рождался стареньким дедушкой, а умирал младенцем. В северных областях Олонецкой губернии духа домашнего очага называли Жихарько. Внешне его представляли человечком маленького роста, взъерошенным, с большой бородой, весьма добродушным, шутником.

Считается, что домовые – единственные представители нечистой силы, которые не боятся Святого образа. Поэтому они спокойно могут жить в домах верующих. Домового легко обидеть, назвав его «нечистой силой». Существует поверье, согласно которому, когда Господь Бог изгнал с Неба Люцифера и его сподвижников, те прямиком отравлялись в ад. Но далеко не все туда попали… Те из них, кто сильно был отягощен грехом, попадали в самый центр Преисподней, кто менее – ближе к поверхности земли. Таким образом, нечисть представлена везде. Что же касается появления домовых, то все то же поверье сообщает о неких «духах», которые раскаялись в своих грехах перед Изгнанием, но так и не были прощены Богом. Это означает, что домовые не боятся икон, но они им «в тягость», ибо постоянно напоминают о наказании – жить вместе с человеком и помогать ему.

По легенде, прощение наступает в том случае, если домовой на протяжении 70 лет всячески помогал хозяину жилища. Тогда домовой дух получает возможность попасть в Царствие Божие. Но темная сторона души домового мешает быть в течение семидесяти лет помощником.

Есть разновидность домовых, которые всегда приносят вред. Их называют злыднями. Они «обозлились» на всех людей, каждый по своей причине. Некоторые из злыдней считают людей недостойными для службы им, но они все равно вынуждены делать это, другие – за множество обид. В старые времена полагали, что в каждом доме должен быть домовой, если дом новый – «приглашали». Домовые помогают по хозяйству, сохраняют имущество, часто пересчитывают его, любят домашний скот, особенно лошадей.

В начале 1990-х годов появилось понятие «барабашка». По всем признакам, действия барабашки соответствовали утверждениям о разгневанном домовом.

Образ домового очень любим в России, начиная от домовенка Кузи в одноименном мультфильме и заканчивая произведением «Русский меч» Перумова. Христианство не отвергает уверенности людей в его существовании, хоть и приписывает его к темным, дьявольским силам. Православие призывает людей освящать свои дома и квартиры, чтобы прогнать всякую нечисть, и сурово порицает тех, кто заигрывает с демоном.