Текст книги "Семь диадем Власти(СИ)"

Автор книги: Сергей Борисов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)

      Да вот же он, висит на ветке прямо напротив него! Обрадовавшись, юноша хотел подобраться поближе и сорвать ключ, но тут же заметил еще один, болтающийся на ветке по соседству, а затем еще один, и еще, и еще.... Ключи были похожи друг на друга, как две капли воды, и выбрать правильный среди всего этого однообразного разнообразия было очень и очень непросто.

     Он наугад схватил первый попавшийся ключ и попытался повернуть его в замочной скважине, но безуспешно. Второй ключ также не принес успеха, не говоря уже о третьем, четвертом, пятом, шестом... Юноша с азартом чувствовал, что внутри сундука находится нечто необычайно ценное, быть может, золото и драгоценности, а может быть, еще ценнее, словом, все то, что гарпии похищали у рода людского и прятали в свой злополучный сундук, недосягаемый для обычного путника. Руки дрожали, как в лихорадке, судорожно царапая ключом замочную скважину. Седьмой, восьмой и девятый ключи принесли одно разочарование, а вслед за ними – десятый, одиннадцатый и двенадцатый. Но их не становилось меньше, отнюдь, заместо сорванного ключа на ветке тут же вырастал новый, и количество продолжало увеличиваться, не имея ни начала, ни конца. Королевич изнемог и покрылся холодным потом, а его сердце отчаянно билось в груди. Он в бешенстве взирал на сундук и дико, люто его ненавидел!

      И тут, в этот злосчастный момент, в густую листву неожиданно просочился лучик света, ударивший прямо в лицо юноши. Королевич нехотя поднял глаза и увидел сквозь прореху в листьях одинокий силуэт луны, безмолвный посреди непроницаемого ночного неба. Что-то тяжко сжалось в груди юноши, а в ушах послышался тоненький, постепенно нарастающий шепот, который напоминал ему о другой, более значимой цели... Королевич как будто опомнился и густо покраснел, потому что ему стало мучительно стыдно за бездарно потраченное время, унесшее еще несколько жизней у его народа.

      Странник потупил взор на последний ключ, который он вертел в руках, уже ни на что не надеясь, но все-таки вставил его в замочную скважину, повернул, и, о чудо! Сундук неожиданно открылся! Осталось лишь приподнять крышку и заглянуть внутрь, но это уже ничего не меняло, потому что королевич принял окончательное и бесповоротное решение. Крепко обхватив сундук обеими руками, он поднял его высоко над головой, хорошенько размахнулся и что есть силы бросил в беснующуюся пучину морскую под аккомпанемент злобных воплей крылатых чудищ, ринувшихся вниз в напрасной надежде вернуть утраченные сокровища. Океан вспыхнул ослепительным пламенем, языки огня лизнули неприступные скалы, а луна, в последний раз взглянув на виновника событий, скрылась за тучами, погрузив мир в порочное Царство Тьмы...

      ...Наступало очередное хмурое утро.

      Королевич открыл глаза. Он неподвижно лежал на холодной земле, а над его бренным телом, как и раньше, угрожающе нависал молчаливый бездушный лес, и золотистое солнце по-прежнему томилось в плену у грозовых туч, которые загородили весь небосвод незыблемой стеной, не пропускающей на землю даже толику животворящего света.

      Громыхая доспехами, королевич с трудом поднялся на ноги. Он не мог понять, как очутился здесь, и смутно вспоминал произошедшее. "Быть может, все это лишь нелепый сон?" – задавался вопросом юноша, тщетно роясь в глубинах памяти и не находя ответа. Внезапно выражение лица его изменилось, он судорожно нащупал рукоять меча на поясе и облегченно вздохнул, но, как оказалось, преждевременно: королевский щит, не раз выручавший юношу в беде, словно в воздухе испарился. Королевич с горечью вспомнил, как он в спешке избавился от него, чтобы отвлечь внимание преследователей, и немного расстроился. Однако сделанное не воротишь, а впереди предстояла долгая, опасная дорога, поэтому юноше ничего не оставалось, кроме как стряхнуть пелену тяжких дум и снова отправляться в путь.

      Соображая, в какую сторону двинуться дальше, королевич огляделся, пристально изучая окрестности, и в этот момент в густых зарослях неподалеку послышался странный звук, похожий на громкое и протяжное мяуканье кошки. Удивившись, королевич с любопытством подобрался чуточку ближе, раздвинул кусты, смотрит – и не верит собственным глазам.

   Его взору предстала необычайно красивая белоснежная птица. Грациозно возвышающийся хвост, распушенный веером и сотканный из десятков, а то и сотни молочно-белых перьев, напоминал тонкое воздушное кружево, а высокомерно вздернутый клюв, величественно задранный хохолок и испепеляющий взор пронзительных глаз выдавали в ней кичливую и властную натуру.

      Это был Павлин – самое очаровательное творение из всех существ, населяющих землю, и самое своенравное создание из всех тварей, пробужденных Господом Богом.

      Ошеломленный столь изысканным зрелищем, королевич сделал несколько шагов вперед и вышел на полянку, будучи не в силах оторвать глаз от чарующей лесной королевы, которая наконец обратила свой светлый лик на путника и смерила его презрительным взглядом. Королевич учтиво поклонился птице, на что она не соизволила ответить любезным приветствием и продолжала взирать на него все с той же надменностью. Однако юноша не растерялся и чрезвычайно вежливо, но без подобострастия, витиевато произнес: "О прекраснейшая из владык, Ваша краса буквально ослепила Меня, и Я, увы, не в силах подобрать подходящих слов, воспевающих ее так, как она того заслуживает! Я – одинокий странник, которому даровали счастье лицезреть единственный луч света в этом захолустном царстве! Осмелюсь спросить Вас, отчего в Вашем взгляде читается такая холодность и неприязнь? Чем Я посмел обидеть столь восхитительное создание, как Вы? Ежели мое присутствие смущает Вас, Я тотчас прекращу свои бессмысленные речи, но если Вы желаете, чтоб Я остался, проявите благосклонность и не сочтите за великий труд скрасить одиночество путнику, водрузившему на плечи бесценную ношу, всю тяжесть которой не каждому по силам осознать".

     С чувством собственного достоинства королевич умолк, мужественно воззрившись на величественную птицу, польщенную высокопарным слогом путника. Суровый взгляд в мгновение ока смягчился и приобрел выражение осмысленности и почтительности, а ответная речь изобиловала не меньшей цветистостью и пиететом:

     "О, благородный рыцарь! Ваши слова тронули меня до глубины души, ибо каждая произнесенная вами фраза – чистейшая правда! Природа наделила меня редчайшей красотой, о которой слагают легенды... О да, на свете нет такого человека, до которого бы не дошла молва о моей божественной красе!

      Скажите, любезный рыцарь, доводилось ли вам раньше видеть Белого Павлина? Не говорите ничего, я знаю ответ! А теперь вспомните моих несчастных собратьев, раскрашенных всеми цветами радуги, ведь они так однообразны в своей убогой пестроте! Расплодив свой жалкий род, эти существа навсегда утратили уникальность и неповторимость, поскольку за аристократическим лоском разноцветных перьев отныне не скрывается ничего! Это всего лишь безликое подобие былого величия! Даже люди перестали видеть идеал в том, в чем его никогда не было!

      И вот теперь на сцене появляюсь Я! Я уникальна, и в этом Моя прелесть! Люди со всего света жаждут поглазеть на Меня! Они собирают отряды, днями и ночами рыщут в лесах и полях, забыв про еду и сон, про своих жен и детей, пытаясь выследить Меня, но у них ничего не получится! Ты – первый и единственный смертный, удостоившийся чести узреть могущество Белого Павлина! Сородичи ненавидят и презирают Меня, потому что чувствуют всю низость и ущербность своего положения по сравнению с Моим величием! Они считают, что с позором изгнали Меня из своих жалких рядов, потому что Я, видите ли, не похожа на них своей внешностью и являюсь ничтожеством и язвительной насмешкой природы! Но это они не поняли, что Я – Венец Природы! Не они прогнали Меня, а Я сама покинула их, когда осознала свое Высшее предназначение в этом жалком, полном боли и несправедливости мире!

      Но ничтожные твари не хотели оставлять Меня в покое и начали распространять лживые слухи о Моем, якобы заурядном, примитивном и неповоротливом уме! Слухи, основанные на старом, несправедливом, как этот убогий мир, поверье, что Идеальная Красота не может сочетаться с Высшим Разумом! Мое Имя коварнейшим образом смешали с грязью, и теперь люди видят во Мне лишь олицетворение Глупости, не более того, но это отвратительная, мерзкая клевета! Я докажу им, что легенды могут ошибаться! Я преподам им жестокий урок, который они запомнят на всю оставшуюся жизнь, и, униженные, еще приползут ко Мне на коленях, вымаливая прощение! О да, Я ни капельки не сомневаюсь в этом!

      Однажды ночью, в сновидениях, Высшие Силы подсказали Мне, что где-то в недрах этого леса раскинулся Волшебный Сад, попасть в который могут только Избранные. Там, в глубине благоухающего Сада, среди журчащих ручьев и цветущих лугов растет Великое Древо Познания. Провидение сказало Мне, что только Истинное существо, достойное постичь все тайны этого бесчестного мира, сможет вкусить сочного душистого яблока с Великого Древа и познать смысл жизни! Ты понимаешь, что это значит? Я стану Совершенством! Идеальная Красота сольется с Чистым Разумом! Высшая Сила подчинится Мне, и все живые существа прозреют и узрят Мое высочайшее превосходство над ними! Я превращусь в Живое Божество, которому будут поклоняться Вечно! Мое Имя будут чтить от мала до велика, Я покараю всех неправых и награжу смиренных! Столетия Моего правления ознаменуются новыми порядками, о, да, этот мир изменится до неузнаваемости! Ты можешь стать Моим верным Приспешником и оказаться Свидетелем начала Новой Эпохи! Если ты храбр сердцем и жаждешь Величайших Перемен, то последуй за Мной прямо в Сад, а если же нет, ступай своей дорогой, но знай, что Я навсегда запомню этот низкий поступок! Тебя будут преследовать, и в конце концов ты угодишь за решетку, где просидишь остаток своих дней, питаясь мерзкими крысами и объедками со стола безжалостных тюремщиков, мучительно сознавая, что отказался от Великой Цели ради собственных ничтожных интересов. Выбирай же здесь и сейчас: на чьей стороне ты, смертный? Что предпочтешь ты: счастливую долгую жизнь или болезненную мученическую смерть?"

      Разразившись такой тирадой, павлиниха выжидающе уставилась на юношу, наслаждаясь произведенным эффектом: лицо королевича непроизвольно вытянулось, глаза выкатились из орбит, а рот в изумлении открылся. Ошеломленный грандиозным замыслом собеседницы, он даже не нашелся, что ответить, только пролепетал что-то нечленораздельное. Приняв его замешательство за знак согласия, павлиниха радостно кивнула и без лишних слов, бодрым шагом направилась по тропинке вглубь чащи, а королевичу оставалось лишь в недоумении последовать за ней. Ноги сами понесли его вперед. Он не представлял себе, зачем идет, куда идет и что из этого получится в результате, однако иного пути он не знал, поэтому приходилось уповать на то, что эта встреча – знак, посланный свыше.

      Узкая тропинка уводила все дальше и дальше, игриво петляя между деревьями, бодро перепрыгивая через поседевшие кочки и огибая непреодолимые буераки. Королевич изо всех сил сохранял ледяное спокойствие, в то время как птица, напротив, не переставала вслух восхищаться собственной неотразимостью, со смаком приписывая ей новые идеальные черты. Иногда она с укором оборачивалась на молчаливого спутника, словно нуждаясь в поддержке, однако суровое каменное выражение его лица отнюдь не предвещало извержения торжественных эпитетов и развернутых метафор, поэтому оскорбленная в лучших чувствах павлиниха насупилась и умолкла.

      Так, в обоюдном молчании, они брели еще некоторое время, пока тропинка наконец не вывела их к гигантским Вратам. За их золочеными, увитыми толстыми цепями решетками располагался таинственный Волшебный Сад, зазывающий путников трелями жаворонков и притягивающий ароматами распустившихся фиалок.

      Однако дорогу к Саду преграждал Херувим – извечный Стражник Врат, и в карающей деснице его покоилась рукоять острого, как топор палача, клинка, источающего языки пламени, а распростертые за спиной крылья властно закрывали проход. Путники остановились в нерешительности, обескураженные появлением грозного Стража, но через мгновение опомнившаяся павлиниха заверещала что-то о своем праве пройти в Сад ровно до тех пор, пока Херувим не приказал ей замолчать, а когда та осеклась, знаком попросил их приблизиться к Вратам. После того как путники неохотно послушались, он, устало опершись на пылающий меч, медленным непроницаемым голосом произнес:

     "Никто... не дерзнет проникнуть в Царство Вечного Блаженства без благословения Божьего. Никто... не пройдет через Врата без моего позволения... Никто. И никогда.

      На протяжении столетий я охраняю этот Сад от существ, возомнивших себя выше Создателя... Существ, недостойных Его жалости... Существ, предавших Его любовь во имя сотворения самого отвратительного, что пронизывает этот мир... Во имя сотворения Порока!

      Тысячелетиями... они приходят ко мне, умоляя положить конец их страданиям. И тысячелетиями мой верный меч карает их – падших детей, расплачивающихся за грехи нечестивых родителей.

      Их изгнали из Рая и лишили бессмертия... Они познали все тяготы и страсти порочного существования... Они рыдали и раскаивались в своем гнусном злодеянии, но было уже слишком поздно... То, что появилось на свет, было страшнее совершенного проступка... То, что опутало своими сетями весь мир и сделало его таким, какой он есть сейчас... Человек породил Великое Зло, а Великое Зло порождает новых людей, погрязших в Пороке и даже не осознающих этого. С той самой поры как Человек совершил предательство, Врата Сада закрылись навечно, дабы не искушать его бесполезными знаниями о таинствах мира и не вводить в заблуждение бессмысленными секретами Вечной Жизни. Я стою на страже Врат долгие тысячи лет, и так должно продолжаться вечно... Однако сегодня, в этот день, если ты с честью выдержишь мое испытание... я... я смогу пропустить тебя в Сад".

     Повисло недоуменное молчание. Королевич вопросительно уставился на Херувима, словно не поверил собственным ушам, а павлиниха, все еще обиженная тем, что ее самым непочтительным образом заставили захлопнуть клюв, отвернулась от них обоих, с трудом переварив комок горечи и унижения.

      "Почему?" – только и смог вымолвить королевич.

      "Всевышний хочет испытать вас, – поведал Херувим. – Настало время узнать, сможет ли человечество, пройдя унизительный путь разврата и порочности, преодолеть свою греховную породу, чтобы снова жить по заветам Высшего мира.

      Я задам три загадки. Ответить на них по силам только истинно верующему, на словах и на деле доказавшему приверженность Господу... Но если данный тобою ответ будет неверен, мой меч опустится на твою голову, ибо недостоин верующий приходить сюда, если не может с честью носить Имя Его на своих устах... Птица, возомнившая себя Человеком, также может пройти испытание... Если она того пожелает..."

      Страж перевел взор чистых, кристально-белоснежных глаз с королевича на павлина. Павлин дрожал от негодования, его глаза наливались злобой, он глубоко дышал и раздувался в размерах, угрожающе распушив хвост. Еще бы, виданное ли дело, чтобы Его, Белого Павлина, без пяти минут безжалостного Властелина Падшего Мира, принуждали отвечать на глупые вопросы существа, несоизмеримо низшие по рангу! Однако вместе с тем Павлин не мог не понимать, что стоящее перед ним существо помимо грозного, внушающего трепет обличья, имеет при себе еще одно неоспоримое преимущество, заставляющее в корне пересмотреть приоритеты. Взор Павлина испуганно скользнул по поверхности огненного клинка, задержавшись на неумолимой руке его обладателя. Он сглотнул, поежился и, не в силах ответить что-либо вразумительное благородному Стражу, кивнул, обреченно принимая условия чуждой ему игры.

      "Загадка первая... – провозгласил Херувим. – Человек подобен Сосуду... Сосуд подобен Человеку... Их содержимое – ключ к пониманию Бога. Неправильный ключ открывает дверь в царство пустоты и безнадежности. Правильный ключ открывает дверь в царство истины и порядка. Обрести верный ключ могут лишь смиренные и терпеливые, ибо именно они, как никто, близки к Богу и исполняют волю Его на грешной земле. Господь ниспосылает им силу святую... для использования ее во благо... во благо всех живущих на белом свете. О чем речь моя?"

      По ошеломленному выражению лица павлинихи было понятно, что она не знает и десятой доли запутанной головоломки. Вновь раздувшись как индюк, павлиниха возмущенно открыла клюв, собираясь произнести нечто неприятное, но в порыве гнева позабыла, что хотела сказать, и озадаченно прикрыла клюв, а затем вспомнила и снова открыла, но в этот миг раздался голос королевича.

      "Древние книги гласят, что это Благочестие" – ответил юноша без тени сомнения.

      "И это совершенно правильный ответ, – одобрительно кивнул Страж. – Загадка вторая... Благочестие есть первый шаг на пути к постижению Истины... Второй шаг кроется в душе Человека... Он должен испытать великую Радость от служения кресту Господа, дабы наполнить себя божественным светом и с честью восславлять Его Имя в народе. О какой Радости я говорю?"

      Во взоре Павлина застыла тоска, отражающая недоумение и неприятие правил злополучной игры, устроенной, без сомнения, с одной только целью – унизить Его, оскорбить и выставить в неподобающем свете!

      Между тем королевич, не обращая никакого внимания на душераздирающие муки своей незадачливой спутницы, спокойным уверенным тоном произнес: "Древние книги учат нас, что сия Радость есть Гордость... Гордость за веру, за знамя и за крест Господа нашего".

      "Верно, – возвестил Херувим. – Моя третья загадка... Исполнившись Гордости, Человек обретает возможность совершить заключительный и самый сложный свой шаг длиною в целую жизнь. И сколь бы ни была велика и коварна бездна невежественного безрассудства, он откроет в себе величайший Дар, который поможет нести в массы божественный свет, даруя его безвозмездно тем, кто нуждается в нем так же, как в воздухе и пище с момента рождения. Тем, кто достаточно силен духом, чтобы внять божьему слову и пойти за Проповедником по давно забытой, заросшей крапивой и сорняками тропе просвещения, ведущей к постижению Истины. Я прошу вас назвать Дар, о котором я веду речь свою, и тогда вы постигнете настоящую причину земного человеческого существования... Причину, благодаря которой Господь в свое время смилостивился над вами в надежде на искупление грехов и духовное исцеление души".

      Херувим торжественно окончил очередной пространный монолог и смиренно притих в ожидании. Королевич молчал. Он не знал ответа на последний вопрос, но смутно догадывался, в чем состоит его разгадка. Лихорадочно обдумывая пришедшую в голову мысль, юноша рассеянно оглянулся на спутницу и впервые с ужасом поразился ее печальному обличию. Такие пронзительно грустные голубые глаза, наполненные безысходностью, он уже встречал совсем недавно, и точно так же, как и тогда, окунувшись в этот океан из слез всего лишь на мгновение, он понял, что его пронзила жалость к этой одинокой, несчастной, запутавшейся в жизни женщине, по недоразумению родившейся птицей. Он хотел помочь ей, но не знал, как это сделать под грозным надзором Херувима, и с содроганием думал о том, что если ответ, данный им, окажется правильным, жестокая кара минует его, но воздастся павлину в полной мере. Или же он даст неверный ответ, и Страж зарубит его мечом здесь и сейчас, без страха и без колебания. Жестокая, бессмысленная игра на выживание...

      Павлиниха скуксилась и униженно стонала, тяжело и прерывисто дыша. Она уже не чувствовала той жгучей злобы, что обуяла ее в начале испытания, только горечь обиды от собственного поражения. Грандиозные планы, которые она строила долгими бессонными ночами, рухнули на глазах, обратились в горстку пепла, подхваченного и унесенного безжалостным ветром. Шикарный веерообразный букет из перьев, гордость и краса любого павлина, в мгновение ока увял и стыдливо опустился вниз, словно куцый собачий хвост. Павлиниха судорожно всхлипнула и понуро опустила очаровательную головку с хохолком на холодные грязные камни, ожидающие очередного решающего часа, когда они снова обагрятся горячей кровью грешника, снискавшего смерть от беспощадного пламенного клинка.

      Казалось, само Время замерло в это мгновение: звуки застыли в воздухе, а краски утратили свой блеск, и даже разум королевича обессилел в попытках получить власть над чувствами, охватившими разбушевавшуюся от ужаса плоть. Он мог различить только бешеный стук пылающего сердца, бьющегося в обмякшем от страха павлиньем теле, которое так не хотело умирать...

      ...Меч с неистовой силой взметнулся в воздух...

      ...В эту секунду королевич нечеловеческим усилием воли освободился от оков леденящего душу кошмара и, бросившись вперед, что есть силы оттолкнул Павлина от страшного места Судилища...

      ...Меч со свистом опустился на камни и рассек их пополам...

     ...Павлиниха непривычно тихо лежала на земле, не в силах шелохнуться. Королевич поднялся на ноги, в ярости сжав кулаки, но к изумлению обнаружил, что Херувим вовсе не собирается сражаться с ним. Его некогда строгое, отчужденное, беспристрастное лицо украшала едва заметная улыбка, а белесые глаза излучали нежность и доброту. Ошеломленный королевич совершенно не понимал причины столь неожиданного добродушия от Ангела Смерти и начинал злиться все больше и больше. "Ты! – выпалил он в бешенстве. – Называющий себя Судиёй! Ты говоришь, что служишь Богу, но на самом деле все, что ты делаешь, – наказываешь слабых и беззащитных, которым недостает жизненной мудрости и стойкости для того, чтобы достойно признать глубину своего невежества! Ты бессердечно казнишь людей, пришедших к тебе – к своей последней надежде! Ты убиваешь молча, не указуя им на их собственные ошибки, но ведь это чистой воды абсурд! Безрассудное убийство никогда не станет справедливой ценой искупления человеческой порочности! Раз за разом отнимая чужие жизни, ты не приносишь радости в этот мир, и ты не даришь людям веру в их безграничные возможности для очищения души и совершения благих дел взамен того, что именуется Пороком! За что ты собираешься лишить жизни эту бедную, заблудившуюся в лабиринтах неведения птицу, которая даже не является человеком? Я видел раскаяние в ее задумчивых глазах, я чувствовал искренность в ее несказанных словах... Если ты не видишь всего этого, то ты, должно быть, слеп и не заслуживаешь права судить людей во Имя Господа! Я готов отдать свою жизнь за жизнь этой несчастной птицы, если это будет тебе угодно, но ты никогда не заставишь меня поверить в то, что убийство – это высшее благо, ниспосланное Господом ради спасения души человеческой на том и на этом свете!"

      С этими беспощадными, обличающими словами он положил голову на холодный камень и произнес: "Но перед смертью я хочу знать ответ на третью загадку! Ради чего я погибну в следующее мгновение? Ради прихоти Посланника Бога, наслаждающегося муками грешников, или из-за собственного непреодолимого невежества? Я ожидаю твоего решения, Священнослужитель, здесь и сейчас!"

      Наступила абсолютная тишина. Королевич прикрыл глаза в ожидании решающей секунды. Он желал, чтобы это прошло быстро и безболезненно... Один удар... и всё кончено! Он никогда не спасет королевство... никогда не увидит отца... никогда не поцелует возлюбленную и никогда не вернет себе доброе имя, потому что он не сдержал клятву... и подвел свой народ. Но он все равно умрет с честью на устах и в пламенном сердце, которое до последней секунды страдало за всех, кто был дорог ему и кто нуждался в нем, как в солнечном свете на восходе дня.

      Жар пылающего меча коснулся его шеи... Королевич зажмурился...

      "Любовь..." – внезапно произнес голос.

      Королевич распахнул глаза и приподнял голову.

      "Что?" – произнес он растерянно.

      "Любовь... Жалость... Сострадание... – задумчиво продолжил Херувим. – Высшая добродетель, свойственная Человеку... Могущественный Божий Дар. Ты видишь, что происходит вокруг... Болезни и смерти... затхлость и опустошение... Этот мир обречен на уничтожение... Он не сможет выстоять под натиском Преисподней, но пока на свете существует Сила, вселяющая в сердца людей веру... Сила, которая несмотря ни на что пребывает в душах людей до самого конца... миру не суждено кануть в безвестность. Ты уже догадался, что я имею в виду: высшая Любовь постигается путем обретения Веры через пребывание в Надежде.

      Твой поступок важнее любого ответа. Проявив Сострадание, ты, сам того не подозревая, выступил в защиту создания, дважды оступившегося в этой жизни. В твоем лице она обрела Спасение и должна быть безмерно благодарна Господу Богу за то, что Он подарил ей еще одну возможность осознать ошибки молодости. Я полагаю, она сама захочет исповедаться тебе..."

      Обескураженный королевич развернулся, но вместо птицы перед ним уже стояла высокая темноволосая женщина. Ее некогда красивые властные черты лица исказила гримаса ужаса, а в глазах застыли слезы. Она обессилено рухнула на колени перед королевичем и Херувимом, и воздух наполнился безудержными рыданиями стенающей души, жаждущей отдаться на волю судьбы, лишь бы смягчить муки стыда за деяния былых лет.

      Королевич безмолвно протянул незнакомке свою теплую ладонь и мягко поднял ее с колен. Она припала к его руке холодными губами, осыпая ее поцелуями, и с глубочайшей признательностью посмотрела ему в глаза, улыбаясь сквозь слезы...

     ...Но спустя мгновение взгляд ее вновь наполнился тягучей тоской. Она быстро заговорила, всхлипывая и запинаясь: "О, благородный странник, вы... Вы даже не можете себе представить океана чувств, взыгравшего во мне, когда я поняла всю мелочность и низость своего существования! Вы – мой спаситель! Вы спасли меня... от такого ужаса! Я расскажу вам, как я стала такой... Безжалостной, черствой и... необычайно одинокой.

     Моя мать на протяжении целого столетия правила королевством. Это была красивая властная женщина, которую боялись все, без исключения, начиная от алчных, заискивающих вельмож и заканчивая безобразными, дурно пахнущими бедняками, вяло копошащимися под мрачными стенами замка в надежде на крохотное подаяние. Пользуясь влиянием и природной красотой, королева соблазняла знатных мужей и предавалась с ними любовным утехам прямо в чертогах замка. В результате одной из таких оргий родилась я... во дворце... холодной лунной ночью много-много лет назад. С раннего детства стало очевидно, что мать и я – совершенно разные люди, не нуждающиеся в заботе и поддержке друг друга. Бессердечно перепоручив незаконнорожденного младенца двум старым, выжившим из ума нянькам, мать как ни в чем не бывало продолжила управлять страной своей "железной" рукой. С тех пор моя дальнейшая судьба не сильно волновала ее, равно как и мое существование.

      Я оказалась во власти противоречивых чувств – бессмысленных и беспощадных. Я по-прежнему любила свою мать и искала встречи с ней лишь для того, чтобы робко взглянуть в ее застывшее, словно высеченное из камня лицо, и под маской напускного равнодушия разглядеть в ее тлеющих глазах все то, чего я была лишена долгие-долгие годы... Но день сменялся ночью, осень – весной, а чуда так и не случилось... Я проклинала свою мать, поддавшись отчаянию... Я плакала ночи напролет и в слезах молила Господа о снисхождении. Если бы вы только знали, как неимоверно тяжело оставаться наедине с собственными мыслями...

      Родные стены замка превратились в стальные прутья клетки, ключ от которой, казалось, был нарочно утерян нерадивым стражником. Я продолжала томиться, ожидая исполнения несбыточной мечты. В страданиях я позабыла Божье Имя, в муках одиночества истосковалась по любви и ласке... Пока в один прекрасный момент не осознала простую, старую, как вечность, истину: в жестоком мире, предательски отвергшем тебя, нет места для сочувствия и сострадания. Глупо рассчитывать на руку помощи того, кто сам нуждается в помощи, погрязнув в раболепстве перед ликом живого Идола. Все в этой жизни постигается своими собственными силами, как бы ни была велика цена. Я уяснила это слишком рано... Я горела желанием вырваться из этого порочного круга, убежать туда, где ни одна душа не посмеет напоминать мне о моем прошлом... Однако все попытки увенчались неудачей.

      Я оставалась взаперти полуголодная, ослабшая и страшно разозлившаяся на весь белый свет. Так продолжалось до тех пор, пока однажды, после очередной развратной пирушки во дворце, в мою убогую "темницу" не просочились слухи о загадочной болезни королевы, одолеть которое было не под силу даже лучшему лекарю в королевстве. И вот тогда, почуяв смрадное дыхание надвигающейся смерти, она изъявила желание встретиться со мной, вы представляете? Встретиться впервые за четверть века!

      Я уже не в силах воскресить в памяти подробности той встречи... Не помню, что говорила она... что отвечала ей я... Вспоминаю лишь ее живые грустные глаза на изможденном старческом лице с печатью предсмертной судороги...

      Она ушла в царство теней на следующий день... Жалкая кучка приближенных попробовала воспользоваться произошедшим, чтобы присвоить себе власть, но тут я впервые, неожиданно даже для самой себя, проявила железную волю и пресекла их настойчивые попытки помешать своей будущей королеве. Трон принадлежал мне по праву дочери, и никто не мог претендовать на него! Расчистив путь, я беспрепятственно завладела им, а точнее, он завладел мной, и с того самого дня начались десятилетия кровавых войн и показательных расправ. Ах, как же я была глупа! В попытках отыграться за свое темное прошлое я повторила ошибку матери и не смогла подарить людям светлое будущее... Слепая жажда мести вела меня в потемках бурелома на протяжении долгих-долгих лет, не давая даже короткой передышки, чтобы оглянуться назад и переосмыслить пройденный путь, сделать правильный выбор и ступить на другую дорогу.

     Я без малейшего стыда предавалась дьявольским оргиям и упивалась могуществом, а люди умирали сотнями и тысячами по легкому мановению пера... Когда я поняла, что все мои обидчики наказаны и уже давно гниют глубоко в подземельях замка, я могла бы умерить свой пыл, но даже этого мне было мало! Я посмела прилюдно хвастаться своими успехами, а затем обратилась с угрозами и руганью к Всевышнему. Я бахвалилась и отрицала Его права на Небесный Трон, отдавала бессмысленные приказы своим слугам и призывала Его войско спуститься на землю и вступить в бой с моими самыми отважными рыцарями. Я полагала, что совершаю верный шаг вопреки дурацким убеждениям и предрассудкам, но... сбилась с пути... и оказалась в ловушке.