Текст книги "Нашествие с севера"

Автор книги: Сергей Юрьев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 24 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Annotation

В окрестностях Холм-Дола, вотчине лорда Бранборга, и во владениях его соседей появились ночные оборотни. Владыка Зла – Морох, чье царство далеко на севере, посылает их похищать людей, чтобы лишить души и превратить в бледных меченосцев. Когда он сочтет, что сил достаточно, начнется вторжение в мир людей и его полное порабощение. После многих сражений горстка храбрецов проникает в логово Мороха, где находится древний жертвенник, пламя которого питается душами людей, а если не получает жертв, поглощает тепло земли, всё дальше на юг продвигая ледяную пустыню. И теперь есть только два выхода – либо продолжить человеческие жертвоприношения, как это делал Морох, либо обречь землю на гибель в ледяном плену… Герои находят способ уничтожить жертвенник, и Морох, поняв, что проиграл битву, обратил в камень своих ближайших приспешников, надеясь вернуть их к жизни, когда вновь вернется из Небытия.

Сергей Юрьев

Часть 1

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Часть 2

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Часть 3

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Эпилог

Сергей Юрьев

Нашествие с севера

Часть 1

Охота на вепря

Глава 1

Он отказался сопровождать лорда в великом странствии, утверждая, что его больше устроит роль брошенной кошки и он останется дома, даже если дом будет обращен в пепелище. А если жестокие пришельцы предадут его смерти, то он станет духом этой земли. Легенда о Гудвине Счастливом, шуте лорда Карола

Об этом помнят лишь древние рукописи, чудом пережившие века, и те немногие из людей, кто смог их прочесть. Сказители рассказывают древние легенды, а лирники поют песни о тех давних временах, но легенды остаются легендами, а песни – песнями, и мало кто верит, что все это действительно когда-то произошло…

Великий лорд Карол Безутешный привел свой народ в эти безлюдные северные края, где земля не знала плуга, а в дремучих лесах встречались только звериные тропы. На юге, в исконных землях Холма, остались лишь те, кто предпочел гибель поиску новой родины. Впрочем, таких нашлось немного – большинство последовало за своим лордом, избрав жизнь и свободу. Благодатный берег обезлюдел, устрашив видом пепелищ несметные полчища темнокожих варваров, пришедших вскоре из-за Пряного моря.

Указав зодчим место, где он хочет видеть свой новый замок, а землепашцам приказав искать места для селищ и вырубать леса под пашни, лорд с небольшой свитой отправился на охоту в леса, где человек был доселе редким гостем, и звери еще не научились относиться к нему с должным страхом и почтением. По старой привычке лорд, взяв копье наперевес, пришпорил коня и помчался туда, откуда раздавались звериные вопли и треск ломаемых сучьев. Через несколько мгновений двенадцать благородных эллоров, сопровождавших своего господина, потеряли его из виду. Лишь перед самым закатом они нашли окровавленное тело лорда, которое навзничь лежало на изувеченном трупе коня. В гущу леса вел кровавый след, и эллоры, оставив тело Карола Безутешного на попечение слуг, отправились мстить.

Они настигли огромного белого вепря еще до того, как тот испустил дух, но у него не хватило сил даже взвизгнуть, когда двенадцать копий одновременно вонзились в него. Теперь каждый из двенадцати мог считаться исполнителем мести, и каждый мог претендовать на ничейную теперь корону, потому что у лорда Карола не было сыновей, а его единственную дочь Пальмеру можно было не принимать в расчет.

Глубокой ночью при свете костра Толл Кардог, оруженосец покойного лорда, продиктовал писарю «последнюю волю Карола Безутешного», и двенадцать эллоров засвидетельствовали ее истинность. Согласно ей все двенадцать становились лордами, и земли еще недавно безлюдного края они делили между собой, а мастеровым предстояло строить не один замок, а двенадцать.

Лишь Служители Храма Творца не признали «завещание» и удалились, увлекая за собой всех, кто отказался присягнуть любому из новоиспеченных владетелей. Позже, когда лорды начали делить землю, выяснилось, что Служители Храма тоже нарезали себе огромный участок на побережье Великих Вод и пригрозили проклятием всякому, кто без спросу пересечет их границу.

С той поры минуло более чем семь сотен лет, но сроки были известны лишь немногим – тем, кто сохранил знания книжной премудрости… Охота на белого вепря стала обязанностью и привилегией лордов. Никто другой, ни землепашец, ни мастеровой, ни даже благородный эллор, не смел убить вепря, даже защищаясь. За это полагались какие-то страшные наказания, но какие именно – никто толком не помнил, потому что запрета уже сотни лет никто не смел нарушить. Но и лорды могли охотиться на вепрей лишь раз в году, в ночь с седьмого на восьмой день месяца Ливня. Охота начиналась с заступлением первой ночной стражи, как раз в то время суток, когда двенадцать эллоров, вонзив копья в тело издыхающего зверя, стали полноправными лордами, поделив по справедливости чужое наследство.

Никого не интересовало мясо зверя, которое по давней традиции всё равно отдавалось собакам, дело было даже не в белоснежных шкурах, которыми застилались полы в опочивальнях лордов… Эта охота никогда не была просто забавой коронованных особ – уже несколько веков, добыв белого вепря, каждый лорд как бы подтверждал законность своей власти. Лорд, не проткнувший копьем белого вепря в середине осени, не терял ни крохи своих наследных прав и привилегий, но почему-то соседи начинали забывать приглашать его на пиры или воинские турниры, а собственная челядь и землепашцы подвластных селищ запаздывали отвешивать ему поклоны, потому что были уверены – лорд, не сразивший вепря, не защитит их ни от разбойничьих ватаг, ни от произвола других лордов, ни от нечисти, которая в иные времена не давала никому проходу, стоило закатиться солнцу.

Лорд Эрл Бранборг, владетель Холм-Дола, собирался добыть своего тринадцатого вепря… А четырнадцать лет назад, когда ему было две дюжины лет, его отец отправлялся за своим последним вепрем, не ведая о том, что ему самому суждено стать добычей… Оборотни тогда только-только появились в этих краях, большинство людей знали о них лишь понаслышке, и мало кто принимал их всерьёз…

Рваные тучи неслись по сумеречному небу. Кони перед запертыми воротами нетерпеливо постукивали копытами по морским окатышам древней мостовой. Холодный влажный ветер полоскал короткие плащи дружинников, насквозь продувал их кольчуги и холщовые рубахи. Лорд принял копье из рук оруженосца и уже поставил ногу в стремя, когда сквозь порывы ветра до него донесся крик: «Мой лорд!»

Ола почти бежала к нему, оставив далеко позади дам и пажей свиты.

– Эрл! – сказала она, подойдя почти вплотную. – Эрл, я боюсь…

Олф, начальник ночной стражи, поспешил отойти в сторону, чтобы за шумом ветра не слышать слов. Обычай не позволял супруге называть лорда по имени, когда их мог кто-то услышать – только «мой лорд» – и никак иначе. Имени своего господина не знало большинство его подданных, да и не стремилось узнать. Впрочем, имена всех лордов, правивших Холм-Долом, можно было прочесть на серых камнях, отмечавших места погребальных костров возле часовни Имени Творца, куда порой приезжали совершать Священные Таинства Служители из Холм-Гота. Но мертвые мало интересовали живых.

– Эрл, – повторила Ола, – мне страшно. Сейчас не те времена, чтобы по ночам гоняться за этим проклятым вепрем. Неужели нельзя выследить его днем, когда ночные оборотни прячутся по своим норам!

– Но ты же не хочешь, чтобы твоего лорда считали трусом, презирающим обычаи. К тому же я отправляюсь не один. – Он окунул ладонь в ее волосы, разбросанные ветром.

Ола прижалась к нему, и редкие слезинки, стекающие по ее щекам, впитались в его бороду, слегка тронутую сединой.

– Ты же знаешь, что охоту нельзя отменить, – негромко, но твердо сказал он и, пока его леди не успела ответить, разжал объятия, вскочил на коня и поднял левую руку, давая сигнал начинать.

Тяжелые створки ворот медленно раздвинулись, подчиняясь древнему механизму, решетка со скрежетом поползла вверх, открывая дорогу навстречу ночи, полной бродячих страхов и опасностей.

В былые времена всадники во главе с лордом веселым галопом вырывались из ворот, разлетались веером по полям, с треском вламывались в лес, чтобы напуганный вепрь, заметавшись в кустах, выдал себя. Теперь же лорд и его дружинники медленно выехали из замка, не нарушая плотного строя, пристально всматриваясь во тьму, прислушиваясь к каждому шороху. Уже лет пять на охоту не брали собак, после того, как последние псы с лаем бросились в лес и исчезли без следа.

Вскоре замок скрылся за стволами вековых дубов, и отряд остановился перед непроницаемой стеной темноты.

– Прикажете зажечь факелы? – почти шепотом спросил Олф у лорда.

– Только один факел, – ответил Эрл. – Если оборотни поймут, сколько нас, они могут и не напасть… Ведь сегодня мы не обойдемся одним только вепрем.

– У-у-ва-а-а-а! – раздалось из гущи леса, так что задрожала даже последняя листва на деревьях. Тут же дюжины полторы стрел с посеребренными наконечниками сорвались с луков и умчались на звук.

– Теперь можно зажечь все… – так же тихо сказал лорд, и кто-то начал высекать искры из огненного камня.

Оборотень, пришпиленный к стволу корявого клена несколькими стрелами, еще не испустил дух. Вся шерсть на нем стояла дыбом, а в полных ненависти и муки красных глазах отражался свет факелов. Среди землепашцев ходили слухи, что оборотни, умирая, принимают человеческий облик, но ночные стражники, не раз видевшие смерть оборотней, знали, что это не так. Чудовище так и оставалось чудовищем, лохматой тварью размером с небольшого медведя, с кривым оскалом выступающих вперед клыков и мутными красными глазами. Оборотни прикидывались людьми, когда нужно было приблизиться к припозднившемуся путнику, и покрывались твердой костяной чешуей, когда сталкивались с вооруженными отрядами.

Здесь же лежала разорванная в клочья туша белого вепря, красная кровь которого смешалась с черной кровью оборотня. Шкура была безнадежно испорчена, но даже если бы она осталась цела, никто не решился бы тащить ее в замок – всё, к чему прикасались оборотни, считалось оскверненным. Даже стрелы, поразившие его, оставляли в теле и сжигали вместе с трупом.

Дружинники колами отодрали оборотня от дерева и начали заваливать его еще дергающееся тело осиновыми дровами, вырубая мечами сушняк.

– Мой господин! – К лорду приблизился начальник стражи, когда костер уже полыхал. – Судя по следам, здесь их бродит не меньше трех дюжин. Пока мы не скроемся за стенами, они от нас не отстанут…

– Я думаю, что и мы от них не отстанем! – послышался ответ. – И еще мне нужен вепрь…

– А может быть, это был последний… – Олф показал на ошметки шкуры. – В такое время никакая живность в лесу не уцелеет.

– Мне нужен вепрь, – не повышая голоса, повторил лорд и молча поставил ногу в стремя. Это было равносильно приказу, и через пару мгновений дружинники и ночные стражники были уже в сёдлах. – Встанем цепью на Каменной дороге. Если хоть один вепрь остался цел, он перейдет ее.

Оборотни либо ушли, либо затаились. Отряд вышел на Каменную дорогую, прямую как путь праведника. Дорогу построили полторы сотни лет назад землепашцы и мастеровые семи Холмов, через которые она проходила. В то время Холмы заключили военный союз против лесных варваров, которым тогда показались тесны их дикие чащобы. Их орды наступали несколько лет подряд и казались неиссякаемыми. Но панцири из кожи, обшитые медными бляхами, и дубовые щиты не спасали от оружейной стали. После многочисленных набегов число варваров поуменьшилось, и, видимо, теснота перестала им мешать. Но это объяснение придумали те, кто ничего не знал и не хотел знать о лесных варварах. Люди более осведомленные ни тогда, ни теперь не могли найти объяснения их безрассудному упорству.

Не утихающий ветер разогнал черные облака, обнажив звездное небо. Это был хороший знак – свет звезд не был смертелен для оборотней, он даже не причинял им боли, как прикосновение к серебру, но заставлял их шумно чесаться. Оборотни под звездным небом уже не могли подкрасться, оставаясь незамеченными. К тому же Каменную дорогу они всегда пересекали с опаской. Когда она строилась, Служители из Холм-Гота закладывали под многие булыжники сильные обереги. Стоило оборотню наступить на такой камень, как у него начинала вываливаться шерсть и выпадать клыки. Такой оборотень, конечно, был уже не жилец. Так что Каменная дорога была для людей наиболее безопасным местом за пределами охраняемых стен.

Дружинники и стражники притихли, вслушиваясь в голоса леса. Послушные кони тоже замерли, и каждый всадник при свете звезд стал похож на конную статую. Так они стояли, пока не миновала вторая ночная стража. Дюжина небесных искр чиркнула по бархатному небу, и каждый воин загадал по дюжине желаний, не слишком надеясь дожить до их исполнения.

Внезапно лесные шорохи сменились треском и грохотом. Кони вздрогнули, всадники крепче сжали оружие в руках. Вепрь белой молнией метнулся через дорогу в сотне локтей от них. Лорд со своими дружинниками уже мчался через заросли наперерез ему, и на дороге остались только три с половиной дюжины ночных стражников во главе с Олфом, и все они знали, что произойдет дальше… В былые времена вепри чувствовали себя полновластными хозяевами северных лесов, и только одно могло вселить в этого зверя такой ужас, что он едва замечал новых преследователей. Лорд Бранборг был почти уверен, что добыча от него не скроется, надо было лишь рассчитать удар, чтобы не слишком попортить драгоценную шкуру.

Стражники ждали появления оборотней и смотрели именно туда, откуда вывалилась черная масса, которая возникла как будто из ничего и рассыпалась на множество уродливых, кошмарных теней. Стая стрел с посеребренными наконечниками устремилась им навстречу, и пятеро чудовищ беззвучно свалились и замерли бесформенными кучами, а еще трое или четверо, хватаясь за бока, с визгом устремились обратно в лес. Но оставшиеся бросились на всадников, тут же обрастая твердой чешуей. Самый шустрый свалился под ноги ближайшего коня и рывком повалил его на землю. Побоище началось. Когти, похожие на кривые ножи, вспарывали кольчуги и тут же отдергивались, обожженные серебром, вплетенным в них тонкими нитями. Клочья шерсти, обломки костяных пластин оборотней разлетались в разные стороны от ударов мечей. Еще несколько чудовищ корчились в предсмертных судорогах на древней мостовой, но и стражников осталось в живых не более половины, когда звук охотничьего рога раздался из леса, возвещая об успешном завершении охоты.

Дружинники лорда стремительно выскочили на дорогу неподалеку от места схватки, сомкнули строй и обрушились на врага. Не дожидаясь собственной гибели, немногие уцелевшие оборотни скрылись в темноте…

Вновь ветер гулял по верхушкам деревьев, редкие облака набегали на звездное небо… Все было как накануне нападения, только влажный ночной воздух утратил привкус угрозы.

– Вы почти не опоздали, – сказал Олф подъехавшему к нему лорду, почему-то опустив положенное по этикету обращение. – Мы потеряли всего тринадцать человек. Трое из них еще живы, но никто никогда еще не оправился от раны, нанесенной оборотнем…

– Мы победили, – ответил лорд. – А кто погиб, тот погиб с честью… А давно ли ты видел столько мертвых оборотней сразу?

– Каждую дюжину ночей мои стражники уничтожают по три-четыре твари, но меньше их не становится. Скоро они начнут выскакивать из-под каждого куста, а потом осадят замок, – Олф говорил, а стражники и дружина заваливали тела оборотней осиновыми дровами, а своих погибших укладывали в кожаные мешки.

Мешок из небритой оленьей кожи входил в походное снаряжение любого воина, живые в них спали, в них же выносили погибших, в них же и зарывали, когда не было возможности донести тело до погребального костра.

Четыре дружинника несли вепря, привязанного к двум длинным жердинам, стражники перекидывали через седла мешки с телами павших. Позади них полыхало ленивое пламя, и подымался зловонный дым – горели останки полутора дюжин оборотней. Небо потихоньку начинало светлеть.

Когда вдали показались возвышавшиеся над окрестной равниной стены Холм-Дола, лучи восходящего солнца уже окрасили в розовый цвет верхние зубцы его башен. Из ворот уже начинала выходить вся дружина лорда. Видимо, сотники, отчаявшись дождаться возвращения охотников, решили на месте выяснить, в чем дело. Но издалека они увидели высоко поднятое знамя Бранборгов, и это означало, что лорд жив и невредим, а белое полотнище чуть ниже сообщало о том, что он возвращается с добычей… И только тринадцать черных бантов, которые всадники повязали на свои копья, издали невозможно было разглядеть.

Глава 2

Мой народ и так помнит всё, что ему должно помнить, нам нет нужды пользоваться письмом, как заносчивые жители замков. В памяти поколений ложь умирает раньше правды… Слова вождя племени саабов, из лесных варваров, записанные странником из Холм-Гота

«7-го дня месяца Ливня года 706 от Основания Северных Холмов. Сего дня лорды двенадцати Холмов охотились на белых вепрей. У всех охота была успешна. Убито сей ночью пять дюжин ночных оборотней, и не меньше дюжины дюжин людей с честью погибло, да примет их души Творец…» – Ион отложил соколиное перо и закрыл гранитную чернильницу мраморной крышкой. В последнее время происходило великое множество событий, значительных и страшных, но в Летописи каждому дню отводилось лишь несколько строк. Листы из телячьих шкур были непомерно дороги, а сок черного дерева можно было добыть только на берегах Пряного моря, куда корабли вольных торговцев не заплывали уже много лет, с тех пор, как морские разбойники обосновались в крепости Корс.

Впрочем, и тем, и другим были богаты Служители из Холм-Гота, у которых сохранилось немало старых запасов. Они могли позволить себе описывать события более подробно, но за пределами Храма никто не мог видеть этих записей.

Многие события этого дня так и не вошли в летопись Холм-Дола, одни – потому, что Ион не счел их достойными памяти потомков, другие – потому, что он не узнал о них вовремя, а третьи – потому, что он не узнал о них вообще. Не мог он, например, знать, что лорд Кардог из Холм-Гранта в ту ночь вовсе не покидал своего замка, а вместо него охоту возглавил его младший брат, облаченный в древние родовые доспехи Кардогов – с бронзовой маской на лице. Обычно младшие братья наследников Холмов не оставались жить на родовой земле. Лорды предпочитали не иметь поблизости родственников, имеющих хоть какие-то права претендовать на власть. Титул и трон передавались старшему сыну, а младшим его братьям, если таковые были, отдавалась в подчинение дружина в дюжину всадников из провинившихся или просто чем-то не угодивших эллоров. И они могли отправиться на поиски собственного надела. Задача эта была совершенно невыполнима, но оставаться дома обычно было еще опаснее. Большинство изгнанников поступало на службу к Тарлам, лордам Холм-Ала, который не входил в союз Каменной дороги и граничил с землями лесных варваров. Здесь дорог был каждый меч. Тарлы принимали всех, кто был способен владеть оружием.

Случалось, что изгои пытались подчинить себе отдельные вольные селища, которые неподалеку от подножия Северной Гряды основали землепашцы, покинувшие своих лордов. Но еще ни одному эллору-изгнаннику не удалось основать Холма в краю вольных землепашцев. Самое большее, на что мог там рассчитывать отпрыск благородного рода, – стать рядовым наемником, при этом оставаясь равным среди равных.

Но однажды случилось почти невозможное. Эд Халлак, один из многочисленных племянников лорда Холм-Итта, со своим крохотным отрядом буквально прокрался через владения лесных варваров и, достигнув Восточного залива Великих Вод, наткнулся на заброшенную древнюю крепость, воздвигнутую, видимо, вскоре после Великого Похода кем-то из сподвижников Карола Безутешного, лорда лордов. Узнав дорогу, Эд ухитрился возвратиться назад, не потеряв ни одного человека и вообще оставшись незамеченными. На его зов откликнулось несколько сотен эллоров и тысячи людей простого звания, которым была обещана земля и низкие подати.

Так был основан Холм-Эст, отделенный от других Холмов дикими лесами. Изредка оттуда добирались гонцы, а во времена недолгих перемирий с варварами туда доходили даже торговые обозы. Степные варвары пару раз нападали на Холм-Эст, пытаясь уничтожить чужаков, но древние стены выстояли.

Во время второй осады защитники замка устроили ночную вылазку, после которой остатки орды, окружавшей Холм-Эст, в панике бежали в свои степи. Во время этой резни – а это было именно резней, потому что варвары были застигнуты врасплох и почти не сопротивлялись, – в спину Эда Халлака вонзилась арбалетная стрела. Смерть настигла его мгновенно, и никто не мог понять, что это – случайность или злой умысел. Прошло несколько дней, и однажды глубокой ночью стражник, дремлющий у входа в опочивальню юного лорда Вэлда Халлака, очнулся и расслышал шаги, доносящиеся из глубины гулких коридоров… Через некоторое время он разглядел в бледном свете восковых светильников приближающегося к нему Дриза Кардога, брата владетеля Холм-Гранта, который этой ночью не числился в карауле. Стражник притворялся спящим до того момента, как Дриз приблизился к нему вплотную, а потом кинулся на него. Схватка была скоротечной, но прежде чем меч Дриза нашел щель в доспехах стражника, весь караул сбежался на звон металла. Ночь была темной, а деревья плотной стеной стояли прямо под стенами замка. Никто и не смог помешать злодею скрыться, а погоня с рассветом вернулась домой. Впрочем, никто особо не переживал – все знали, что шансов выжить у преступника немного. И никто не мог знать, что Дризу всё-таки удалось незамеченным пройти через владения лесных варваров и избежать нападений диких зверей. Порой ему попадалась на пути всяческая нечисть, но ни одна тварь почему-то его не тронула. И он, промышляя в пути разбоем, чрез год добрался-таки до Холм-Гранта, фамильного владения своего рода.

Он не ожидал теплого приема – он его и не получил. К лорду, родному брату, Дриза доставили без оружия, закованного в кандалы. Их встреча началась в пыточной камере, из которой редкий узник выходил живым, а завершилась за вечерней трапезой в кабинете лорда. Они поняли друг друга и сочли каждый для себя, что друг из друга могут извлечь выгоду. Дриз получал убежище, но при условии, что без разрешения лорда не покинет своей комнаты, отделенной от опочивальни владетеля Холм-Гранта бронзовой дверью на трех замках. Но зато Дриз пообещал подменять лорда во всех вылазках, которые требовали умения работать мечом и храбрости. Когда Дриз облачался в фамильные доспехи Кардогов и скрывал лицо под маской из золоченой бронзы, его невозможно было отличить от старшего брата.

Итак, 7-го дня месяца Ливня Дриз вместо своего господина отправился за шкурой белого вепря. Всадники построились плотной цепью и, гремя оружием, направились к побережью Великих Вод, рассчитывая выгнать вепря на самый берег, чтобы там без лишних хлопот добить его. Нужно было пройти не более десяти лиг по безлесной обглоданной ветрами равнине, а потом без лишнего шума перейти прибрежную полосу, которая была всего две лиги шириной, но принадлежала Холм-Веллу. Это было рискованно – ни один лорд не потерпел бы чужую охоту на своей земле, но Дриз знал, что, преследуя добычу по обширным лесам и болотам Холм-Гранта, он подверг бы себя еще большей опасности. Дело в том, что за последние десять лет лорд Кардог так и не удосужился создать ночную стражу, и оборотни в его землях чувствовали себя чуть ли не хозяевами, как только наступала ночь. Землепашцы вынуждены были самостоятельно защищать свои селища, а дружина хоть и была самой многочисленной среди всех Холмов, охраняла только замок и несколько пограничных застав, которые служили не столько для защиты от внешних вторжений, которых в последнее время почти не было, а только для того, чтобы задерживать беглецов, желающих покинуть родную землю. Лорд своим указом запретил землепашцам покидать землю без его личного разрешения, которого он никогда никому не давал и давать не собирался. Нарушители запрета, пойманные на границе, становились личными рабами лорда и лишались всего имущества…

Всадники цепью приближались к берегу, миновав пограничные камни Холм-Велла. Большая их часть за время пути растерялась в темноте, и теперь за Дризом следовало не более полутора дюжин дружинников. Это было даже к лучшему – большому отряду было бы труднее остаться незамеченным на чужой территории. Обреченные вепри, то ли трое, то ли четверо, мелькали впереди, а за ними уже просматривалась белая полоса прибоя. Дриз уже почти настиг ближайшего из них, уже приложил к тетиве лука оперение стрелы, но вдруг на его пути непонятно откуда возникла тройка всадников на черных конях в черных плащах и черных доспехах, утыканных многочисленными шипами. Загнанные вепри летели прямо на них, но вдруг с визгом затормозили и, пытаясь свернуть в сторону, просто свалились замертво.

Дриз жестом приказал своим дружинникам остановиться и начал медленно приближаться к предводителю незнакомцев, лицо которого скрывала накидка такого же черного цвета, как и всё остальное. Когда они сблизились на расстояние пяти локтей, черный всадник отбросил назад капюшон, и Дриз не смог разглядеть черт лица, всё его внимание приковали глаза, два красных уголька, тусклых, но ослепляющих, холодных, но зовущих. Через мгновение красное свечение погасло, и Дриз рассмотрел-таки, кто перед ним. Это был вовсе не всадник, это была всадница, причем лицо ее было так холодно и прекрасно, что едва ли могло принадлежать кому-либо из смертных. Она казалась изваянием из голубого мрамора, и Дриз даже вздрогнул от неожиданности, когда эти каменные губы разомкнулись.

– Молчи и слушай, благородный эллор! – Голос ее был низким и сильным, он, казалось, проникал в само сознание и сковывал волю. – Молчи и слушай! Мы давно ждали этой встречи… И ты тоже ждал ее. Ты готовился к ней всю жизнь, не признаваясь в этом самому себе. Не спрашивай, кто я. Со временем узнаешь сам. А пока пойми главное: только с моей помощью ты сможешь добиться того, чего всегда хотел. Только с моей помощью ты сможешь получить ту власть, без которой ничто тебе не в радость. Лишь с моей помощью ты сможешь возвыситься над той ничтожной жизнью, которая достойна лишь смертного. Забери свою добычу и возвращайся. Когда мы увидимся вновь, ты уже станешь одним из нас. Ты готов и сейчас, но срок еще не настал…

Голос продолжал звучать, но слова уже сливались в торжественную и грозную музыку. Исчезли волны прибоя, исчезла красавица, казавшаяся мертвой, исчез пронизывающий холодный ветер… К нему вернулись картины из самых сокровенных снов, после которых он просыпался с чувством нечеловеческой радости. Огромная площадь, полная народу… Нет, не народу – здесь только благородные эллоры в полном вооружении, они приходят еще и еще, и каждый преклоняет колено, и каждый замирает, глядя с ужасом на него, Дриза Великолепного, лорда лордов, в сокровищнице которого мирно покоятся короны всех Холмов, и только он знает, где покоятся тела их бывших владельцев…

– Нас видели вместе… – пробормотал Дриз, вновь увидев свою собеседницу, которая показалась ему еще прекрасней.

– Оглянись! – Голос прозвучал мрачно, но насмешливо.

Дриз оглянулся – все его спутники и их кони, утыканные арбалетными стрелами, валялись на прибрежных камнях. Он еще раз глянул на всадницу, но увидел лишь безлюдный берег – она и ее черные спутники исчезли, растаяли во тьме.

Дриз легко соскочил с коня и вдруг почувствовал, что не ощущает веса тяжелых доспехов. Он взвалил на себя тушу вепря, которую с трудом могли бы поднять трое здоровых мужчин, ударом ноги раздробил оказавшийся на его пути булыжник. И вдруг голос незнакомки прозвучал вновь, слышный только ему одному: «Это первый мой дар, лорд лордов. Первый, но не последний…» А потом после паузы, заполненной шумом прибоя, до него донеслось: «При встрече называй меня Хозяйкой…»

Обратно он пошел пешком, неся на себе добычу, потому что конь в ответ на его зов испуганно заржал и скрылся в темноте. Вскоре он начал встречать отставших всадников. Вепря, как положено, привязали к двум копьям. Еще не рассвело, когда охотники внесли тушу в высокие ворота Холм-Гранта. Молча Дриз вошел в опочивальню лорда Кардога, который, казалось, дремал в своем кресле. Ладонь его правой руки лежала на рукояти меча. Лорд считал своего родственника сумасшедшим и ожидал от него любых сюрпризов. Впрочем, тот давно бы нашел способ покончить с лордом, но тогда пришлось бы никогда не расставаться с маской.

– Где моя шкура? – спросил лорд, приоткрыв один глаз.

– Твоя шкура пока на тебе, братец… – усмехнулся Дриз, сбросив с себя маску и шлем. – Привели мне новую рабыню?

– Ну, как же без этого… – радушно ответил лорд. – Надеюсь, этой тебе хватит на недельку.

Каждая новая рабыня, угодив в келью Дриза, видела его лицо, и, конечно, у нее не было никакой надежды выйти оттуда живой. Как только она ему надоедала, он обязан был лично ее задушить, а тело выбросить из окна башни. Обычно соглядатаи лорда успевали убрать тело до того, как кто-нибудь из посторонних его увидит, но не всегда. Слухи о творящихся в замке жестокостях всё больше смущали и устрашали челядь, дружинников и землепашцев.

Неожиданно даже для себя самого Дриз ударом ноги выбил из-под лорда кресло и показал ему язык. Пока Кардог-старший барахтался на полу и пытался подняться, опираясь на обнаженный меч, Дриз, загадочно улыбаясь, произнес:

– Мой лорд, ваша добыча ждет вас в прихожей. Я надеюсь, шкуру с нее содрать вы сможете сами.

Перешагнув через своего господина, Дриз прошел в келью и задвинул за собой засов. Рабыня, потерявшая от страха дар речи, забилась в самый темный угол, но он, даже не взглянув в ее сторону, не снимая с себя доспехов, упал на лежанку. Он предчувствовал, что сон, который суждено ему сегодня увидеть, будет лучшим сном в его жизни…

Никто не мог заглянуть в его сон – ни летописцы, ни ведуны, ни лорд, продолжавший дремать в своем кресле. Для всех лорд Кардог оставался владетелем Холм-Гранта, а его брат – клятвопреступником и убийцей, сгинувшим когда-то во владениях варваров. Только в Холм-Готе Святитель Лист, проснувшийся задолго до рассвета, обмакнул в обсидиановую чернильницу перо легендарной птицы Сирри и вывел на тонком пергаменте: «7-го дня месяца Ливня года 706-го Зло проникло за стены Холмов…»