Текст книги "Откровение преподобного Жерара (СИ)"

Автор книги: Сергей Ярчук

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 20 страниц)

Глава 15. Дома

Затянутое непроглядной белёсой пеленой пространство постепенно обретало очертания. Медленно проступали контуры уже основательно подзабытого антуража палаты. Увешанные приборами стены всё так же равнодушно мерцали светодиодами, а квадраты потолочных плафонов по-прежнему источали осточертевший матовый свет.

Ян сделал глубокий вдох, и картинка тут же приобрела привычную чёткость. Да, тут ничего не изменилось. Почти. Лишь прибавилось количество бегущих по стенам проводов, да появилась новая стойка с неведомым оборудованием. Ян повернулся к Лене. К его радости, девушка всё так же неизменно лежала в своём перегруженном аппаратурой ложе. Каштановые локоны заметно отросли и делали образ спящей красавицы ещё женственнее.

Молодой человек поднял руку и тут же застонал от навалившегося бессилия. Счастливое пребывание в будущем практически стёрло воспоминания о днях болезни, и вот теперь возвращение в родную реальность безжалостно приложило Яна со всего размаху. Это незамедлительно вызвало полный разочарования стон, а следом в приоткрывшуюся дверь заглянул профессор.

– Борис Петрович? – Ян удивлённо воззрился на резко постаревшего врача, – Это вы?!

Растрёпанные седые волосы значительно поредели, прорезалось множество новых морщин. Да и движения старика стали какими-то мелкими, дёрганными. Откуда-то появилась несвойственная ранее суетливость. Взгляд стал потерянным и совершенно беззащитным. Так могли смотреть забитые, распрощавшиеся с надеждой на лучшее бродяги. Но ведь это был уважаемый профессор университета!

Ян во все глаза смотрел, как Борис Петрович, то и дело опасливо поглядывая в его сторону, начал боком двигаться вдоль стены. “Господи! На него смотреть больно! Что же творил здесь этот скотина Анатоль?” – пронеслось в голове, вслух же Ян лишь осторожно осведомился:

– Борис Петрович, вы меня слышите? Что происходит?

Но профессор не отвечал. Он застыл столбом, что-то пробормотал себе под нос и вытащил из кармана ворох бумажек, которые незамедлительно начал перебирать словно проверяющий выручку торгаш. Это вконец озадачило Яна, и он раздражённо повысил голос:

– Борис Петрович! Вы слышите меня? Это я! Ян! Очнитесь!

Окрик неожиданно подействовал. Старик вздрогнул, выронил листы и медленно подошёл к кровати Яна. Но на вопросы паренька он отвечать даже и не собирался, а лишь задумчиво пробубнил:

– Хм. Ничего не понимаю. Неужели сработало?

– Что сработало? – уже не своим голосом завопил Ян.

Это наконец-то привело профессора в чувство. Его взгляд потеплел, потрескавшиеся губы расплылись в улыбке.

– Ян! Мальчик мой! Ты меня понимаешь?

– Конечно! А с чего бы мне вас не понимать?!

– Слава богу! – внезапно вскричал Борис Петрович и гигантскими прыжками вылетел из палаты.

После странного визита профессора Ян до глубокой ночи ни на секунду не оставался в одиночестве. Спустя всего несколько минут к нему примчались родители. И тут молодой человек с ужасом осознал, какой кошмар пришлось пережить его семье. Постаревшая на двадцать лет мать и не скрывающий своих слёз отец. Они бросились на шею сына и твердили только одно:

– Ян, это ты?

Нервы молодого человека моментально сдали. Он зарыдал в голос, то и дело повторяя срывающимся голосом:

– Мама! Это я! Ян!

Затем повалили толпы каких-то неизвестных в белых халатах. Все они удивлённо косились на Яна и родителей, но куда больше интересовались какими-то распечатками и показаниями приборов. Воспрявший духом Борис Петрович метался между гостями как угорелый, что-то объяснял, доказывал и беспрерывно сыпал загадочными терминами.

Далеко за полночь, оставшись в палате на пару с безмолвной Леной, Ян успокоился и попытался разобраться, что же такого мог учудить Анатоль. Но выловить что-либо полезное из сумбура первого дня было попросту немыслимо. И вконец измождённый молодой человек отбросил все выяснения и мгновенно забылся крепким сном.

***

Первое, что спросонья увидел Ян, был напряжённый взгляд Бориса Петровича. Профессор неотрывно смотрел в глаза пациента, словно готовая к броску кобра. Это насмерть перепугало молодого человека.

– Борис Петрович? Что такое? Почему вы так смотрите?

Услыхав первое же слово, старик разом обмяк. Он шумно выдохнул и прикрыл красные, явно от бессонной ночи, глаза.

– Слава богу! Ты опять в норме.

– Да, но почему вы так реагируете?

– Почему? – старик горько усмехнулся, – А ты не помнишь, что было последние месяцы?

Ян не имел ни малейшего представления, что творилось в клинике за время его отсутствия. Рассказывать же о своём путешествии в будущее ему было строго-настрого запрещено. Потому он лишь жалобно выдавил:

– Не помню.

– Ясно, – Борис Петрович рассеянно покивал, – Ничего другого я и не ожидал.

– Но что случилось?

– Видишь ли, Ян, – неторопливо начал старик, – Говоря языком обывателя, осенью, совершенно неожиданно, ты утратил рассудок.

– Что?

– Да, прости. Случилось именно то, что я сказал. Всю зиму у тебя наблюдалось стойкое расстройство психики.

– И как я себя вёл? – дрожа от страха, пролепетал Ян.

– Если тебя заботит вопрос поведения, то с чистым сердцем могу успокоить: ты никого не кусал, – профессор слабо улыбнулся.

– Уф! Что ж я тогда делал?

– Перво-наперво ты совершенно перестал понимать речь и узнавать кого бы то ни было. Даже на родителей ты лишь молча смотрел с блаженной улыбкой. Потом начал что-то беспрерывно бормотать. Причём исключительно на каком-то странном диалекте французского. Более того! Ты то и дело переходил на латынь.

– Да? – только и смог выдавить Ян.

В его голове никак не желал складываться пазл, в котором Анатоль вдруг позабыл родную речь и заговорил на языке Вольтера, да ещё и вместо брызжущей ненависти начал дарить незнакомцам блаженные улыбки. Здесь явно было что-то не так.

– Поскольку это случилось сразу после подключения диагностера, то грешили в первую очередь на него. Тем более что в ту злополучную ночь сеть суперкомпьютера была взломана. Увы, но тамошние спецы выказали полнейшую некомпетентность. Я даже не хочу повторять ту галиматью, что несло их руководство.

– Что-то не похоже, что вы винили в этом только их, – неожиданно для самого себя вслух проговорил Ян.

Старик вздрогнул, судорожно сжал кулаки и срывающимся голосом выкрикнул:

– Да! Я во всём виноват!

– Что? – от удивления паренёк даже приподнял голову.

– Именно! Это я втайне ото всех пытался активизировать твою нервную систему. Я слишком часто действовал на свой страх и риск. Вот и доигрался.

– Что вы такое говорите? – пробормотал перепуганный мальчуган.

– Правду. Горькую правду, мой мальчик, – старик был погребально печален и говорил глухим совершенно неестественным голосом, – Я слишком много о себе возомнил. Не знаю, простишь ли ты меня, но хочу тебе сказать, что я дал себе зарок.

– Зарок? – не понял Ян.

– Иначе говоря, поклялся. Я поклялся, что покончу с собой, если не смогу тебя вернуть. Как ты понимаешь, мне было уже наплевать на потерю репутации, увольнение и на все прочие угрозы. Я лишь хотел избежать проклятия твоей матери. О нет! Я боялся вовсе не за себя. Я боялся за неё. Больше всего мне не хотелось губить её душу…

***

После разговора с профессором Ян долго не мог прийти в себя. И загадка смены поведения Анатоля как-то сама собой выпала из списка проблем. Молодой человек ожидал, что родителями будет тяжело воспринята его метаморфоза. Но он даже не задумывался, как будет переживать ни в чём не повинный учёный. “Чертов Анатоль опять едва не поломал множество жизней! Ему даже не пришлось ничего для этого предпринимать. Просто лежал и строил блаженную улыбку, глядя как вокруг люди сходят с ума! Мразь! Надеюсь, тебя выпотрошат на психокоррекции полностью!”

Значительно позднее, когда Ян успокоился и поразмыслил, он пришёл к пониманию простой истины о непродуктивности гнева, сжигающего жизненную энергию. “Что толку злиться на психически больного Анатоля? Да и на здорового? Он уже находится в другом времени, и им занимаются куда более квалифицированные спецы. Но всё же его действия нужно постараться хоть как-то исправить…” И Ян решил завтра же поговорить с профессором.

Но первым же делом после пробуждения он позвонил маме. Всегда испытывавший раздражение от долгих материнских разговоров, сейчас Ян слушал её причитания словно музыку. Он совершенно не замечал таких мелочей, как полное бессилие руки, неведомым образом ещё державшей телефон. Не чувствовал он и промокшего от пота уха, не обращал внимания на сбегавшие по щекам слёзы…

Когда не верящая в своё счастье мать наконец положила трубку, Ян уже и думать забыл, что планировал говорить с профессором. Но приход измождённого Бориса Петровича враз пробудил все давешние замыслы.

– Здравствуйте, профессор!

– Привет, Ян! Как себя чувствуешь?

– Очень хочется сказать, что превосходно. Но врать не буду. Потому скажу, что нормально.

– Это уже неплохо!

– Согласен.

Старик подошёл к блоку диагностера, задумчиво постучал по экрану и в очередной раз проверил какие-то показания. Ян набрал полную грудь воздуха и начал:

– Борис Петрович, мне нужно с вами поговорить.

– Да? – старика удивила не столько просьба, сколько тон, с которым она была высказана, – Слушаю тебя.

– Вы не должны винить себя в том, что случилось со мной.

– Э… О чём ты? – врач старался не смотреть Яну в глаза.

– О том, что вы вините себя, что я полгода был полоумным. Это не ваша вина.

– Чья же тогда? – неожиданно горько прохрипел старик.

– Ничья! Это случайность. Я сюда, точно так же попал. По совершенной случайности. Мы же с вами говорили об этом. Помните?

– Отлично это помню. Как и то, что самолично производил недопустимые манипуляции с оборудованием, которое влияет на твою нервную систему. Поэтому давай прекратим этот разговор. Хорошо?

– Нет! – Ян заявил это столь резко, что старик перепугано попятился.

– Нет? Что ты хочешь сказать?

– Я хочу сказать, что разрешаю вам проделывать любые манипуляции и воздействия на моё тело. Если хотите, могу сделать для вас письменное согласие.

– Но почему? – сбитый с толку профессор стоял, прижавшись к стене.

– Потому что хуже мне вряд ли уже будет. А вот с вашими экспериментами может хоть что-то выгореть. Согласны?

***

Над последними словами Ян размышлял очень долго. Понять, что побудило его столь резко распорядиться собственной жизнью вгоняло в недоумение. Ведь он собирался лишь попытаться снять груз с души ни в чём не повинного старика. Но чем больше молодой человек размышлял, тем яснее понимал правильность сказанного. Жить в этом убогом столетии не было никакого желания. И вовсе не техническая отсталость или примитивизм виртуального пространства был тому виной. Ян ощущал гложущую тоску по невероятно тактичному общению, по тому, как ценится человеческая жизнь и уважается личность. Да, контактировал он всего с несколькими людьми, но даже по столь мизерной выборке можно было очень и очень многое понять.

Мягкость обращения полисменов с самым жестоким преступником, проникновенные и даже задушевные разговоры с главой полицейского департамента поражали. Какое же тогда общение можно было ожидать от рядовых обитателей? Ведь даже девушка-робот, не признанная разумной, по-настоящему очаровала незваного гостя из прошлого.

Вспомнив Эллу, мысли Яна моментально сменили направление. Он тут же с головой нырнул в дни заточения в доме Анатоля. Вспомнился самый первый контакт, когда он лишь читал сообщения на мизерном дисплее. Затем томительное ожидание голоса. И разговоры… которые стали для паренька настоящим спасением в том чудовищном каземате.

Ян прокручивал в памяти их странную болтовню на самые пустяковые темы и всё яснее понимал, что их бестелесное общение было чем-то более весомым, более ценным, чем самые откровенные разговоры по душам. Находясь в глубоком бессильи, паренёк впервые ощутил совершенную неважность наличия тела. Его всё чаще посещали мечты о переселении в такой же стальной корпус, из которого можно говорить с Эллой вечно… Но все эти мечты в итоге таяли как дым. И Ян ночи напролёт лежал, уставившись во мрак пустого потолка.

Утрату его интереса к жизни без промедления заметил лечащий врач, продолжавший винить себя в ухудшении состояния больного. Борис Петрович теперь заходил всё чаще и всё дольше беседовал с Яном. Он старался шутить, рассказывал занятные факты и новости. Теперь профессор уже не отговаривал пациента от сетевого общения. Напротив, всеми силами старался вернуть Яну хоть какую-то заинтересованность. Старик отлично понимал, что такая отрешённость губит паренька куда сильнее любого переутомления.

Беспокойство врача не осталось без внимания Яна. Чтобы утешить профессора, он достал ноутбук и по старой привычке пробежался по хорошо знакомым местам глобальной сети. Он заходил на форумы, пролистывал ленты новостей, смотрел ролики, даже несколько раз принимал участие в конференциях. Но всё, что раньше интересовало, теперь совершенно не трогало.

***

Сон не шёл. Ян вздохнул и посмотрел за окно. Там царил лишь ветер и непроглядная тьма. Молодой человек отлично знал, что ночи становятся всё теплее и короче. Наступает лето. И то, что он лежит при смерти не имеет никакого значения для мироздания. По большому счёту, кроме родителей на него всем плевать. Даже сердобольному старикану-профессору он в немалой степени дорог лишь как ступенька в достижении новых научных знаний. Ощущение полной никчёмности перешло в понимание глобальной тщетности.

Ян хмыкнул и достал ноут. Внезапно родившаяся мысль воссоздать на симуляторе голос Эллы молнией пронзила сознание. Он накинул очки виртуальной реальности, натянул перчатку-манипулятор и нырнул в развернувшуюся панораму, представлявшую собой объёмный массив результатов поискового запроса.

Паренёк живо выудил и установил нужную программу и начал эксперименты. Выбрав несколько хорошо запомнившихся фраз, Ян решительно взялся за их точное воспроизведение. Он перебирал тембры, менял высоту, регулировал громкость. Роясь в громадном перечне настроек, он выравнивал регистры и обертоны, пытался подстраивать верные интонации и темп. Но как ни старался, точно скопировать засевший в памяти голосок не мог.

Ян расстроенно откинулся на подушке. В голове было пусто. В душе тоже. Никогда ранее не куривший, он внезапно захотел затянуться сигаретой. Усмехнувшись собственным мыслям, он даже озвучил странную прихоть:

– Сигаретку бы…

– Ты же говорил, что не куришь.

Этот слабый, но отлично узнаваемый голос заставил бы Яна выскочить даже из гроба. Он резко сел и посмотрел на Лену. Девушка сняла маску и смотрела на него, слегка повернув голову. Уже натерпевшийся за свою короткую жизнь всякого, Ян так просто не терял спокойствия. И догадка пришла тут же:

– Я опять забыл снять очки… – тут разочарование резко сменилось удивлением: – Но голос! Это же голос Эллы!

Он рывком скинул очки и расширившимися от ужаса глазами смотрел на ожившую Елену. Та слабо улыбнулась и всё тем же чарующим тембром пояснила:

– Это мой голос. Потому что я и есть Элла. Соскучился?

Глава 16. Лена

Вопль испугавшегося юноши поднял на ноги весь дежурный персонал клиники. Влетевшая первой в палату медицинская сестра с ходу кинулась к Яну, но тот лишь молча указывал рукой в сторону соседки. Последовавшая за этим кутерьма и вовсе походила на карнавал, на котором не преминул появиться и сам Борис Петрович. Судя по наспех застёгнутому одеянию, старика выдернули прямо из постели.

Время было за полночь. Ян смотрел на вспыхнувшую суету и внезапно засмеялся. Толпа мечущихся врачей до безобразия напомнила ему виденную в каком-то детском мультике весёлую карусель снеговиков. Ян не утруждал себя размышлениями, почему Лена вдруг заговорила с ним от лица Эллы и почему она вообще пришла в себя. Он понимал, что на эти вопросы ещё будет время найти ответ. Сейчас же стоит просто насладиться моментом.

Неожиданно в круговерти белых халатов возник просвет, и Ян увидел счастливые глаза девушки, смотрящие прямо на него. Она открыла было рот, но что-либо сказать не успела. Грозный окрик Бориса Петровича моментально испортил Яну настроение:

– Быстро его перевезите в восьмой бокс! Нам понадобится его оборудование.

И готового лопнуть от возмущения молодого человека тут же вывезли из палаты.

***

Ян удивлённо таращился на интерьер неизвестного помещения и спросонья не мог сообразить, как он тут оказался. Ночное происшествие с пробуждением Елены, говорящей голосом Эллы и фантасмагорический карнавал медработников – всё это оставляло впечатления сна, но никак не реальности. Но вот последующее перемещение его в другую палату, похоже, произошло уже в действительности.

Молодой человек хмыкнул и внезапно ощутил совершенно позабытое чувство голода. Оно скрутило тощий желудок и нещадно требовало срочного утоления. До завтрака оставалось ещё много времени, и Яну пришлось наброситься на принесённые заботливыми родителями деликатесы.

На несколько минут весь объём крохотной палаты заполнился звуками громкого чавканья. А паренёк то и дело шарил рукой в небольшом прикроватном ящике, вытаскивая всё новые и новые вкусности. Наконец, хранилище опустело, и не знающий, чем занять себя, Ян откинулся на подушки. Он в кои-то веки вдруг ощутил возрастающую ненависть к лёжке. Нажатием кнопки кровать тут же обеспечила ему сидячее положение. Ян поёрзал, всё ещё ощущая неуютность. Но дальнейшие эксперименты пришлось отложить, ибо в палату заглянул Борис Петрович. Глаза профессора хоть и были краснее обычного, но сияли столь явственным восторгом, что Ян сам расплылся в улыбке.

– Доброе утро, профессор! Вас можно поздравить?

– Привет, Ян! – прокричал не ставший прятать ликования врач, – Поздравляй!

– Поздравляю! – паренёк тут же окунулся в излучаемую стариком радость и с восторгом вскинул руки. Он с умилением смотрел, как Борис Петрович в неуклюжем танце протиснулся мимо койки и устроился на гостевом стуле.

– Да, Ян, в мире ещё случаются чудеса!

– Значит, Лена действительно пришла в себя? А то я побаивался, что мне опять что-то приснилось.

– Нет, всё верно. Она очнулась. И это невероятное происшествие. Ведь в неё уже никто не верил.

– Это опять ваши проделки? – Ян хитро подмигнул профессору.

Старика же от такой шутки аж перекосило. Но он быстро взял себя в руки и уже совершенно серьёзно заявил:

– Я имел полное право использовать на ней созданный мной активатор центральной нервной системы. Могу предоставить на это все документы, подписанные, между прочим, её родителями!

Ян понял, что сболтнул лишнего и тут же попытался всё уладить:

– Ну, что вы! Борис Петрович! Я пошутил! Простите, пожалуйста. Это было действительно грубо. Я же знаю, что вы изо всех сил боретесь и за неё, и за меня, и за других пациентов.

Старик устало улыбнулся, поднялся и похлопал Яна по плечу.

– Всё хорошо. Но я, вообще-то, хотел сам извиниться, что перевёл тебя в эту палату.

– Ну, что вы! Какие могут быть извинения?!

– Сейчас проведём несколько процедур и через пару дней, надеюсь, сможем тебя вернуть, – Борис Петрович глянул на часы, – У! Заболтался я! А тебе сейчас завтрак привезут. Как с аппетитом?

– Полный порядок! Жрать хочу неимоверно!

– Ну, и славно!

И профессор выскочил за дверь.

***

Ян смёл принесённую еду до последней крошки и неожиданно для самого себя обнаружил, что лишь слегка ослабил голод. Странное чувство вызвало массу негативных подозрений, и молодой человек поспешил поставить в известность Бориса Петровича. Профессора данный факт встревожил куда сильнее, чем ожидал Ян. Старик нахмурил брови, что-то быстро записал в блокноте и, не говоря ни слова, удалился, оставив юного пациента в полном недоумении.

С неприятным чувством лёгкого посасывания под ложечкой Ян решил бороться переключением внимания. Он вытащил ноутбук и запустил браузер. Как он и ожидал, непрочитанных писем, сообщений и новостей накопилась настоящая прорва. И Ян с жадностью набросился на её разгребание. Читал сначала внимательно, а потом по диагонали, просматривал в ускоренном режиме ролики, непрерывно отвечал друзьям в мессенджерах. Забежав в клановый чат, он произвёл настоящий фурор. Сотоварищи по сетевым баталиям, уже не надеявшиеся на возвращение своего командира, тут же засыпали вопросами по дальнейшим действиям. И Ян с бухты-барахты резанул, что скоро вернётся, а уж тогда…

Но написав столь оптимистический посыл, Ян остановился. Он отодвинул компьютер и внимательно прислушался к себе. Поразительно! Но тело в кои-то веки наполнялось энергией. Подумать только! Неожиданный прилив сил вновь одарил юношу надеждой. Как же давно Ян не испытывал ничего подобного! Да, сил было пока мало, чертовски мало. Но юноша не мог отказать себе в проверке их реального присутствия.

Решиться на эксперимент было нелегко, но невероятный подъём духа разметал хлипкие опасения рассудка. Отважный пациент тихонько слез с кровати и прислушался к ощущениям. Не испытывая никакого дискомфорта, Ян осторожно сделал шаг, затем второй, третий. Медленно обойдя кровать молодой человек уже хотел было повторить подвиг, но подступающее головокружение просигналило, что спешить не стоит. Ян вернулся на ложе и, изо всех сил стараясь не проявлять восторга, позвонил матери:

– Ма! Привет! Я в норме. Серьёзно! У меня такая просьба: принеси мне поскорее покушать. Организуй цыплёнка табака. Только целого!

***

В какие-то пять минут Ян уничтожил всю принесённую провизию и, наконец ощутив сытость, заявил не верящей своим глазам матери:

– Спасибо большущее! Чтобы идти на поправку нужно много сил!

Эти слова едва не отправили истерзанную испытаниями родительницу в очередной обморок. Но тут в палату заглянул Борис Петрович. Он живо успокоил несчастную женщину, в очередной раз сообщив, что вероятность положительной динамики довольно высока и что нет причин отказываться от надежд на лучшее. После чего наговорил гору сложно воспринимаемой информации и тактично выдворил посетительницу.

Оставшись наедине с больным, профессор нервно побарабанил пальцами по стальному поручню кровати и задумчиво сообщил:

– У тебя в организме пошли изменения.

Ян осторожно уточнил:

– Положительные или отрицательные?

– Ты думаешь в медицине это так легко сразу определить?

– А разве нет? – поразился Ян.

– Положительная динамика может маскировать массу отрицательных факторов. Потому я и не стал попусту обнадёживать твою маму.

– Значит, всё-таки положительная? Ну, пусть маскирует, что ей хочется, а я буду двигаться к выздоровлению. Если Лена пришла в себя, то мне вообще стыдно валяться как гнилая деревяшка!

Ян пребывал на вершине блаженства, чувствуя давно утраченную упругость мышц. Ему страшно захотелось помять в руках кистевой эспандер, побить боксёрскую грушу и просто пробежаться, рассекая телом летний воздух. Немудрено, что он и слышать не желал про любые отрицательные моменты.

Старый профессор отлично понимал творящееся с юношей и потому постарался поддержать того:

– Завтра ещё полежишь в этом боксе. А потом переведём тебя назад. Думаю, совместная реабилитация пойдёт на пользу и тебе, и Лене.

Борис Петрович уже хотел выйти из палаты, но остановился на пороге. Он холодно посмотрел на переполненного радостью юнца и тихо сообщил:

– Имей в виду: твои подвижки никак не связаны с действием моего активатора.

Ян на мгновение опешил, но тут же возмутился:

– Я и не думал вас в чём-то обвинять!

– Прости. Я это так. Для информации. Кстати, на Лену он тоже никакого влияния не оказал.

– Что? Тогда как…

– Понятия не имею, – горько пробормотал старик, – Все экспериментальные воздействия шли через новый диагностер. А он той ночью вышел из строя.

***

Дождаться возвращения в палату оказалось не так-то легко. Ян целый день только и делал, что строил планы по общению с Леной. То что они ровесники, да ещё и оказавшиеся изолированными в одной палате уже само по себе неизбежно должно подтолкнуть к контакту. Но Ян не имел абсолютно никакого представления, как спросить об Элле. Заявление, что он якобы слышал, как она назвалась этим именем может иметь самые плачевные последствия. К тому же нет никакой гарантии, что всё это ему попросту не приснилось.

Ян так усиленно думал в этом направлении, что совершенно не обращал внимания на своё состояние. И когда на вечернем обходе Борис Петрович поинтересовался самочувствием, молодой человек по привычке равнодушно брякнул:

– Нормально.

Пожилой доктор не стал в этот раз докучать молодому человеку расспросами, а лишь сделал пометку в карточке и удалился.

Утром следующего дня Яна переместили в прежнюю палату. Когда каталка въехала в раскрывшиеся двери, дрожащего от волнения молодого человека озарила догадка: “Зачем что-то выдумывать? Буду просто общаться как незнакомый сосед. Пусть Лена сама всё расскажет!” И он радостно улыбнулся девушке. Но измождённый вид девушки красноречивее любых слов говорил, что сил на общение у неё попросту нет.

Оказавшись наедине с соседкой, Ян вдруг почувствовал себя невероятно неуютно. И его угнетало вовсе не отсутствие так ожидаемого общения. Пареньку было совестно ощущать себя практически здоровым рядом с едва живой девушкой. А уж про пользование компьютером и речи не было. Поэтому Яну ничего не оставалось делать, как также молча валяться до самого вечера.

***

На следующее утро Ян с ужасом обнаружил, что кровать Лены пуста. Жуткие предположения затопили разум молодого человека. Он уже вознамерился нажать кнопку экстренного вызова, когда обратил внимание на лежащую на его одеяле записку. Аккуратным почерком, явно представителя старшего поколения, было написано: “Лену увезли на процедуры”.

Ян рухнул на подушку. А за стоном облегчения тут же последовало осторожное вежливое покашливание. Борис Петрович уже стоял в дверях.

– Прочитал записку?

– Ага. Спасибо!

– Мне-то не за что спасибо говорить. Это Лена попросила написать.

– Лена? – поразился Ян.

– Я тоже был удивлён. Мне казалось, что вы вчера не общались.

– Ну… – протянул молодой человек, но продолжать не стал.

– Значит, всё же познакомились. Отлично! – подытожил профессор, – Лену к обеду вернём, а ты пока отдыхай. И через пару часов будь готов – поедем на томографию.

Короткая беседа с врачом породила в голове паренька невероятный сумбур. Вопрос “Откуда Лена знала, что он будет волноваться?” разрывал мозг множеством предположений. Ян крутился в кровати, мял подушки и строил сотни самых фантастических гипотез.

Вошедшая внезапно медсестра с удивлением обнаружила обессиленного пациента сидящим на скомканной постели по-турецки. Ян покраснел, извинился и, сгорая от стыда, поехал на очередное обследование.

***

Послеобеденное время оказалось целиком в распоряжении Яна и Лены. И если девушка могла посоперничать в спокойствии с мраморной статуей, то паренёк только что не грыз ногти. Наконец достигнув точки кипения, он выпалил:

– Почему ты попросила оставить эту записку?

Не меняя положения тела и даже не повернув головы, Лена едва слышно ответила:

– Мне казалось, ты испугаешься, что я умерла.

– Почему?

– Ну… я бы испугалась.

Неожиданный ответ мигом выбил из седла нервного юношу. Он обескураженно хлопал глазами, а потом жалобно выдавил:

– Но ты помнишь вечер, когда пришла в себя?

– Нет.

– Что? Как нет?! – Ян не верил собственным ушам.

– Не помню. А что?

– Да так. Ничего. Просто мне показалось, что мы раньше общались.

– Общались? – Лена осторожно повернулась в сторону Яна, – Не думаю. У меня хорошая память.

– Просто твой голос… Он очень похож на голос одной моей знакомой.

– Правда? – в ручейке тихой речи явно сверкнула струйка интереса, – Расскажи о ней.

Ян далеко не сразу нашёлся что рассказать. Он долго мялся, собираясь с мыслями, но всё же начал:

– Мы общались, когда я оказался в достаточно сложной ситуации. Мне неоткуда было ждать помощи. И вообще… я совершенно не представлял, что происходит. Было очень страшно.

– Страшно? Почему?

– Ну… неизвестность всегда пугает. А тут ещё и взаперти. Тишина, темнота и нескончаемый ужас.

– Понимаю. Так что же твоя знакомая? Она помогла тебе?

– Да. Точнее, мы ранее не встречались. Там вот и познакомились. Она тоже была жертвой.

– Жертвой?

Ян спохватился и постарался исправиться:

– Хотел сказать, жертвой обстоятельств.

– И это вас сблизило?

– Да.

– Понятно. Люди часто в опасных ситуациях становятся ближе.

– Я бы не сказал, – медленно пробормотал Ян, плавая в потоке воспоминаний.

– Не сказал?

– Мне почему-то кажется, что дело было не только в том, что нас сблизили обстоятельства.

– А в чём ещё?

– Наверное, она была единственным человеком, с которым у меня было по-настоящему душевное общение.

– Человеком? – в вялом голосе Лены явственно прозвучала усмешка.

– Да. А почему тебя это удивило?

Девушка не ответила. Она уже спала.

***

Всю последующую неделю Ян и Лена практически не общались. Молодой человек постоянно пытался найти повод для разговора, девушка же могла умолкнуть на середине фразы и в этот день больше не сказать ни слова. Такая манера речи очень сильно беспокоила Яна, и он даже не преминул поделиться этим с Борисом Петровичем. Профессор выслушал его, хмыкнул и посоветовал не удивляться странностям только что вышедшей из комы.

Ян не стал усердствовать. Каждое утро он с улыбкой здоровался и, словно заправский врач, справлялся о самочувствии Елены. Он изо всех сил старался не докучать соседке, прячась за экран ноутбука. Но периодически срывался и начинал что-то говорить. Если девушка была расположена к общению, то они перебрасывались короткими фразами, что неизменно одаривало Яна хорошим настроением на долгие часы. Но порой девушка лишь молчала. Общение Лены с навещавшими её родными тоже было малопродуктивным. Девушка совершенно не выказывала никакой реакции на их приход и, так же как и Яну, почти ничего не отвечала.

Эти странности всё сильнее и сильнее тревожили Яна. Но всё разъяснилось, когда на очередном обследовании Борис Петрович сокрушённо не посетовал:

– Лена, как и ты, выздоравливает. Но вот с головой у неё большие проблемы. Ты ведь и сам давно заметил, что она не очень разговорчива.

– Ещё бы!

– Всё дело в том, что она почти полностью утратила воспоминания. Какие-то широко известные факты ещё запечатлены в её сознании, но не более. Ни родных, ни подруг, ни подробности своей жизни она не помнит. И боюсь здесь никто помочь не сможет. Кроме тебя.

– Меня?! – Ян вытаращил глаза от удивления.

– Именно тебя. Я бы очень хотел, чтобы ты ей помог.

– Но как?

– Пока вы в одной палате, общайся с ней на разные темы. Больше рассказывай. Но так, чтобы как-то вовлечь её в разговор, не требуя от неё ответов. Построй общение так, чтобы она как можно больше извлекала информации. Сможешь?