Текст книги "Дорога в школу (СИ)"

Автор книги: Сергей Вылегжанин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 28 страниц)

– Что-то ещё важное узнали у детей слуг?

– Да, девочки о нём любят потрепаться в соцсетях. Он очень любит выигрывать. Если проиграет в чём-то, то видно, что очень переживает, может очень долго учиться этому, чтобы потом выиграть. Но выиграв один раз, заниматься этим бросает. Он успел научиться и бросить: играть в разные варианты косточек, бит, стеночек, играть на дудочке, вышивать двумя разными способами, варить свой любимый суп, рецепт которого принесла в дом его родная мать. Связал себе одну перчатку и бросил, вроде как понял принцип, научился – не интересно. Только боевым искусством до сих пор занимается, и стреляет постоянно. До получения пряди его учила драться на ножах одна из ведьм, а потом она улетела, но он продолжает заниматься. Дома динамическую полосу он проходил вместо утренней разминки, а её не каждый их охранник может пройти с первого раза. Утром девочки часто смотреть на него ходили. Восторгались после в сети и ловкостью и телом, но на фото и видео в доме запрет СБ, так что изображений нет. И стрелять он ходил почти ежедневно.

– А чего он не бросил драться, раз соперников нет? Стрелять-то понятно, любой пацан его возраста любит. Вон, в своё время, мой внук не вылезал из вирт-тира.

– У них тир с настоящим оружием.

– Тем более! Так что там с полосой?

– Мне кажется, но это только моё субъективное мнение, он хочет обойти свою мать. Та, когда прилетала, легко проходила эту полосу быстрее него, да ещё и улыбалась при этом, как обычно, на него глядя. После этого, он, какое-то время, бегал на полосу два-три раза в день. Потом остывал и опять только утром.

– Я вот думаю… – сказал Зихар и затих.

– Ну, давай, говори что надумал.

– Вот моя дочь через год закончит начальную школу. И пусть с ним в школе будет учиться. А что, парень мне нравится. Жене тоже понравится. Он же, как я. Сильный и умный. В одном классе не будут, так их просто познакомим, буду в гости друг к другу ходить. А на уроках не до знакомств же, там учиться надо, точно говорю.

Возникла пауза. Элор задумался и начал говорить, глядя в никуда.

– Зихар … знаешь, ты муж моей дочери. – Секретарь видел, что его начальник уже прикидывает варианты, обдумывая предложенную кандидатуру своей внучки, но чем-то она ему не нравится. – Ты член нашей семьи. – Опять задумчивая пауза. – Я принял тебя, как своего сына, и у меня нет от тебя секретов. – Судя, как Элор задумчиво сам себе кивнул, он обдумал и уже принял решение. – Ты умный, это да. – Взгляд переведён на зятя. Секретарю было смешно смотреть, как Зихар аж расправил плечи от гордости, не замечая подвоха, который его явно ждёт, уж он своего начальника знает не первый оборот. – Только вот сейчас, ты сморозил полную… сказал, не подумав.

В рамках своей семьи, Элор Хайдер совсем не чурался ругательств. Наоборот, частенько такое мог завернуть, даже при детях, что не от любого индустриальщика услышишь. Но при зяте себе такого не позволял, что лишний раз доказывало, что в семью он его так полностью и не принял. А вот при секретаре он мог и выразить своё отношение к вопросу, используя лексику «от народа». И Рикен очень ценил этот элемент доверия.

А сейчас его оговорка просто показывает, что он очень сильно задумался, да и расслабился в кругу доверенных лиц.

На, сначала, ошарашенное, а затем обиженное лицо было смотреть ещё смешнее, но секретарь даже не улыбнулся, соблюдая вежливость.

– Не куксись, а послушай меня. – Рикен хлопнул по столу ладонью, прекращая возможный конфликт и привлекая внимание к своим словам. – Моя внучка хорошая девочка, красавица, умница, через оборот действительно в средней школе у неё от мальчиков отбоя не будет. Только вот она девочка одиннадцати оборотов, а значит и мозги у неё на этом же возрастном уровне. Ты вот видел эту девочку с хвостиками. – Он махнул рукой на экран. – Сколько, по-твоему, ей оборотов?

– Дак, двенадцать же, сами сказали.

– Верно. Ей двенадцать оборотов. Только вот это в исчислении её планеты ей двенадцать, а в общих, ей шестнадцать уже давно!

– А по ней не скажешь, пигалица, да и только. – Его зятя цифра ничуть не впечатлила. Что двенадцать, что шестнадцать – всё равно малышня в его понимании.

– Вон, секретарь тебе может показать счёт, посмотришь, в какую сумму нам обошлась коррекция только её лица, не говоря уж про тело, на аппарате ушедших. Пришлось купить очередь у одного торговца, что надеется дожить до того, как очередь снова до него дойдёт. Ну, это мелочи. И ты её без корсета не видел. Там такие… данные, – свой же запрет на крепкое словцо мешал выразить словами то, что он хочет сказать, потому Элор просто показал большими пальцами обеих рук себе на грудь, – которые, не у каждой рожавшей и лично вскормившей, есть.

– Так ведь… – Зихар хотел что-то сказать, но Элор перебил его.

– Нет, ты не дослушал. Эта, по твоим словам, «пигалица» была в десять СО отдана своей же матерью в монастырь, который, по сути, является просто Красным Домом. Это официальным домам запрещены работницы младше шестнадцати оборотов, а на монастыри такого запрета нет, они вообще не подчиняются светским властям на её планете. Туда слетается просто океан разного рода извращенцев со всего Содружества, а власти не препятствуют: туристический бизнес процветает, а они ни при чём, вроде как.

– Как это можно отдать своего ребенка в Красный Дом? Да ещё и к извращенцам каким-то! – Зихар прямо привстал от возмущения, сжимая свои немаленькие кулаки.

– Это не очень красивая история. – И вспоминать её желания у Элора не было. – Подробности рассказывать не буду, но там был конфликт между нашими семьями, сын моего двоюродного брата погиб, мы требовали, чтобы девочку отдали нам, вот они её и отдали в монастырь, чтобы ни нам, ни им. Из монастыря мы её недавно выкупили, для них она уже старая, но теперь, до возраста полной дееспособности, на неё опять заявила права её мать, а нам не выгодна ссора. Если будет громкий скандал, всплывёт раньше времени её настоящий возраст. Так вот, ты сам видел, – Элор вернулся к обсуждаемому вопросу, – от этого монстра в юбке, парень увильнул просто шутя, пусть и допустив некоторые огрехи, которыми мы и воспользуемся. А через оборот твоя дочь ему будет на один укус, сожрёт и не подавится.

– А эта же уже сильно взрослая, тогда получается. А как же клятва в школе при зачислении? Она же под мониками даётся, им не соврать, точно говорю.

– Моники тоже люди. Да и врать не придётся. Ей двенадцать, не важно, что по исчислению её планеты, это же правда. Она не училась ни в средней, ни в старшей школе, что тоже соответствует истине.

– Ну, я не знаю. А если спросят, сколько ей именно стандартных оборотов? Вопрос-то в обязательные входит.

– Задавать ей вопросы буду я лично. Заместитель директора школы мой давний знакомый, после моего намёка, он пригласил меня в комиссию, которая принимает клятву. Сам я являюсь её дедом, пусть и не родным, так что как представитель семьи могу заверить клятву, и тут врать тоже не нужно. Всё учтено.

– А внешность? Узнают, что раньше она по-другому выглядела, так сразу обман и раскроется. Обманы всегда раскрываются, точно говорю!

– А чего внешность? Внешность мы ей почти не меняли. По сути, мы её просто подлечили и всё. Спасли сиротиночку при живой-то матери. У неё всё тело было в шрамах, был там среди её постоянных один особый посетитель, любитель побаловаться с ней нетрадиционными способами. А нос вообще был у неё сломан, как раз жена того любителя и постаралась.

– Волосы мы ей обрезали, потому что бОльшая часть их обгорела, до этого у неё почти до колен была грива, что её и спасло, до тела огонь почти не дошёл. – Добавил Секретарь уточнение состояния девочки на тот момент. – Там вообще в этом монастыре весело живут. Её и согласились нам отдать скорее из-за потери красоты лица и обожжённого тела, чем из-за возраста. Тратить деньги на её лечение никто бы не стал.

– Да как-то это непонятно всё. И ненадежно по мне дак. Моникам врать нельзя, точно говорю. А тут из-за какой-то пигалицы так себя подставлять. – Видно было, как рушатся представления об окружающем мире у бывшего индустриальщика.

– Да не пигалица она, я же тебе объяснил. У неё мужиков было больше, чем у моей внучки – твоей дочери – фантиков от конфет, которые она уже пару оборотов собирает. Наставница сказала, что у Нироны врожденный талант к соблазнению, так что мы считали, что этот парень у нас уже в руках. Но пока что вышло не очень.

– Вы поговорили с ней, почему у неё почти ничего не получилось? – Это секретарь задал вопрос, чтобы потом дать своим аналитиком материал для работы.

– Она не знает. – Досада его начальника была видна, как никогда. – Говорит, что все её усилия с парня просто «соскальзывали», как она выразилась. И да, ты был прав, конфликт с бывшим она организовала. Решила, что защитит и утешит побитого мальчика, таким образом, сразу зарабатывая дополнительные очки при знакомстве. Заодно и с бывшим на этом фоне расстанется, можно мальчику поплакаться, вроде как, есть хороший повод для её утешения и начала отношений. Со своей стороны мне кажется всё логично, чисто женские штучки, конечно, но с другими, она говорит, работало всё отлично. Только вот она не учла, что парень глаза и на затылке имеет.

– Анализ его действий показывает, что он забеспокоился задолго до удара, явно что-то прочитав по лицам других взрослых. Для подтверждения своих выводов, посмотрел на свою мать, а по ней вообще всё сразу видно. Кстати, так и непонятно, как она догадалась, что будет драка. – Счел обратить внимание на небольшой нюанс Секретарь. – Так вот, будучи предупрежден, он приготовился, и, видимо, почувствовав движение воздуха, красиво ушёл из-под удара. – Тут секретарь мог ответить чётко, аналитики ему уже подготовили справку по этому вопросу.

– А такое возможно? Ну, по движению воздуха? – Засомневался Зихар, явно примеряя ситуацию на себя.

– В закрытом помещении, когда любое дуновение можно отследить, особенно заранее приготовившись? Да ещё и тем, кто чуть ли не закрытыми глазами проходит каждое утро динамическую полосу препятствий пятого уровня сложности? Легко! – Секретарь не сомневался в выводах своего аналитического отдела.

– Подведём итог. С парнем наша красотка познакомилась и внешне не ссорилась. Наоборот, он сказал, что не против учиться с ней в одном классе. На этом ей и надо было остановиться, а она поспешила, захотела всё и сразу, ну да ладно, будем работать с этим. Да, пока что общий язык они не нашли, но в школе общение продолжится, а встречи ещё и помимо школы, мы им организуем. А пока, пусть она учится, как я и сказал! И Рикен, – Хайдер перевел взгляд на секретаря. – Пересмотри домашнюю подготовку всех детей нашей семьи от шести до десяти оборотов. Такого, – и он опять головой кивнул на экран, не отрывая серьезного взгляда, – в будущем быть не должно. Если в будущем мы рассчитываем породниться с корпорантами, то наши дети в плане подготовки должны быть минимум на уровень выше любых отпрысков побочных семей. Это понятно? Тогда работай! – И Элор Хайдер опять хлопнул два раза в ладоши, привычно заканчивая инструкции своему подчиненному.

4.. Про любовь и её проявления

До каюты мы дошли буквально за минуту. Странно, а ведь когда туда… А, точно! Туда-то мы через Уровень Обслуживания добирались. Потом моя прическа, затем обратно. Вот и осталось ощущение, что далеко. А на самом деле, каюты на одном уровне: раз, и ты опять у себя. В свою комнату мне идти не хотелось, переодеваться тоже. Посижу, подожду тут маму Мили, пока она переоденется, и пойдём на ужин. Но Милисандра к себе в комнату тоже не пошла. Она села в соседнее от меня кресло и жалобно смотрела на меня. Или нет, это не жалость. Это она в чём-то винит себя.

– Мама Мили, а этот Хайдер, он точно друг твоего отца? – Пусть развеет мои сомнения.

– Да, у них общий договор на распространение нашей продукции на нескольких планетах.

– Партнёр по бизнесу это же не друг. – Пытаюсь объяснить взрослому понятную вещь даже мне, ребёнку. Вот ведь, ещё один Слер на мою голову!

– Они с отцом в хороших отношениях, он бывает на всех приёмах, что устраивает моя семья.

Ну, частый гость, это тоже ещё не друг. Это, примерно, то же самое, как «за одним столом едим – мы друзья». Точно, новая присказка у меня будет: «наивная, как Слер». Это про Милисандру.

– А на семейные праздники его часто приглашают?

– При мне он ни разу не был. Так он же не член семьи!

– Ты хочешь сказать, что на семейных праздниках твоего отца нет никого постороннего? Вот прям никогда и ни одного?

– Ну, бывают, конечно. Его друзья часто, я с подругой как-то прихо… Ой. – Она прикрыла рукой рот и сделала большие глаза. – Так, думаешь, он не друг отца, а просто из тех, кто хочет им стать?

Вторая пословица, обозначающая ещё большую наивность, будет гласить «наивна, как Мили». Ей двадцать семь, мне одиннадцать. А кажется, что наоборот!

– Это ты мне должна сказать, ты же с ним знакома. А как мы вообще у него в гостях оказались?

– Я же тебе говорила, что он нас пригласил.

– Вы постоянно общаетесь, переписываетесь, вот он и пригласил тебя забежать к нему на кофе? – Скептически прищурился я.

– Ну чего ты издеваешься! Валя, а давай ты опять будешь маленьким, а? – И жалобный взгляд. Вот прямо, как Лилия, просящая лишнюю конфетку.

– Милисандра! Я стараюсь понять, где тебя обманули. – Ну вот почему она не хочет отнестись к этому серьёзно! – Я воин и должен тебя защищать от всего плохого, я этому учился шесть оборотов. Так как ты получила приглашение?

– Раз ты не пришёл вовремя, я решила тебя оставить без обеда. – Ей было неловко за такое решение, и она сказала это тихим голосом. Продолжила уже громче. – Вот мы и пошли обедать без тебя. А после обеда, на выходе, случайно с ним столкнулись.

– Точно случайно?

– Ну, сейчас уже и не знаю… может он меня и ждал.

Далия подняла руку, указывая указательным пальцем вверх, а когда мы посмотрели на нее, кивнула. Милисандра посмотрела на потолок, опять на охранницу. Нахмурилась вроде сначала, а затем видимо поняла, что ей хотят сказать, тоже кивнула. – Ну, значит, точно ждал.

– И сразу вот пригласил тебя в гости?

– Он сначала сделал комплимент моему платью. – Сказано было очень серьёзным тоном, а в эмоциях сквозило удовольствие. Да, очень важная информация, вот прямо жить без неё не смогу. – Потом сказал комплимент мне. – О! И без этой информации точно умру! Она решила меня обязательно спасти от смерти, вызванной незнанием, какие ей сказали комплименты? – Затем поинтересовался, почему он не увидел, на обеде со мной, тебя. – Вот, я был прав. Значит, точно целью был я. Понятненько. – Сказал, что был бы рад видеть меня сегодня, непременно с тобой вместе, и, что у него есть для тебя сюрприз.

– Какой ещё сюрприз? – От таких людей любые сюрпризы опасны.

– Не знаю, он не сказал. Может, подарок хотел подарить, но мы же быстро ушли. – И в эмоциях не осуждение за ранний уход, а наоборот, облегчение.

– Ага. А тебя не насторожило, что он приготовил сюрприз для мальчика, с которым даже не знаком?

– Это нормально. Я сама делала подарочки совершенно незнакомым деткам своих подруг, ничего такого. – И Милисандра, с опаской глядя на меня, несмело пожала плечами.

– Да, но вообще-то ты ему не подруга. Да и твой отец, оказывается, тоже не друг, а просто партнёр.

– Валя, чего ты меня пугаешь? Я и так не могла найти себе места, когда ты ушёл с той странной девочкой, оставив меня среди незнакомых людей! – Так это я её среди незнакомых оставил, а не она меня к ним привела! Она же сама сказала, что они друзья отца. Да и дипломатический ритуал тоже это подтверждал. – А ты ещё и подрался перед этим. Знаешь, сколько я вопросов получила после этого?

– А почему девочка странная? – Пусть задумается и отвлечётся от своей мнимой обиды.

Милисандра смутилась. Это ещё что?

– На ней была «незаметная» косметика, такую детям вообще-то вредно. И двигалась она как танцовщица. Плавно и покачиваясь всем телом. Это очень специфическое движение, называется «Спокойное море». Его изучают на уроках йоги. Я тоже этому училась.

– Зачем училась?

– Знаешь, когда сидишь постоянно дома, устаёшь. Вот и пошла на эти курсы. Специально, чтобы твоему отцу… – Тут она застеснялась и скомкано закончила, – твоему отцу ведь нравятся гибкие, как твоя мама.

– Моя мама – воин. А эта девочка не боец, точно знаю. Движения у неё другие. Дёрганные какие-то.

– Ну, может, она танцами увлекается. Или гимнастикой. – Как-то суетливо соврала мама Мили. Ох, совсем ничего не понимаю. Что-то не припомню, чтобы дома мне хоть кто-то так явно врал. Неприятно это, оказывается.

Ладно, оставим пока. Надо поговорить о ней самой, это её всегда отвлекает.

– Так ты на курсы танца ходила, или йоги?

– Ой, там всё так намешано! – Ещё больше смущаясь махнула рукой Милисандра. – И танцы и йога и ещё разное. – Закончила она совсем тихо, да еще и отвернулась, чтобы не смотреть мне в глаза.

– А как эти курсы назывались?

Казалось, смутиться сильнее уже нельзя, но ей удалось.

– Искусство… Ну, чего-то там…

– А точнее?

– Ну, я не помню точно. – Эх, не умеешь ты врать, мама Мили.

Сделал строгое лицо.

– Милисандра! Ты хочешь меня обидеть?

– Валя! – Мне показалось, она сейчас расплачется. – Ну зачем ты так? Просто тебе ещё рано это знать.

– Рано знать, как называются танцы? – Я действительно не понимал её. Взрослые мастера устраивать тайны из любого, но это, по мне так, уже перебор.

– «Искусство любви и секреты йоги» курсы назывались. – Далии, видимо, надоела эта надрывная сцена, и она подала голос. Мы не одни, с нами в комнатё ещё и охрана, а я второй раз забыл об этом. Умеют они быть незаметными.

– Вот сейчас не понял. – Ответ меня совсем запутал. – Ладно, йога секретная, но мне рано знать про любовь? Это как?

Милисандра смущенно пожала плечами, не желая отвечать на мой вопрос. Это что за дела? Я же обижусь!

– Мамочка Мили, так ты считаешь, что я не люблю тебя? – Милисандра растерянно подняла на меня глаза. Её удивил мой вывод, а значит, она имела ввиду что-то другое. – Я знаю, что такое любовь, ведь я люблю и тебя, и всех остальных своих мам, и сестёр и отца. Ты же не считаешь, что я робот какой-то?

– Ох, Валя! Я тебя тоже люблю! – И она расставила руки, приглашая обняться. Я быстренько скакнул из своего кресла к ней на коленки и свернулся там калачиком в её руках. Эх, вот я вырос, не влажу, ноги пришлось свесить с подлокотника! Поднял голову и положил её Милисандре на плечо, а она меня обняла, стараясь прижать к себе такого большого ребёнка. Ногами мне надо осторожнее, а то испачкаю ей платье своими ботинками.

Мама Мили пару раз обозначила, как качает малыша, а потом, скосив на меня взгляд, сказала, улыбаясь:

– Всё, слазь уже. Вырос-то как, скоро меня перегонишь!

– Конечно, перегоню. Ты ниже и мамы и папы, у меня высокая наследственность!

Она улыбнулась и выпустила меня из объятий и несильно, шутя, толкнула.

– Слазь уже, высокий наследничек.

Я опять перебрался в своё кресло. На душе было хорошо, но чего-то не хватало. Точно! Я всё еще хочу есть!

– Мы идем на ужин?

– Не хочется. – Милисандра потянулась, подняв руки в замке над головой. – Давай сюда закажем? Тебе бы чего хотелось?

– Поесть, конечно!

Она коротко улыбнулась.

– А что поесть?

– То, что едят. Еду поесть.

– Ладно, я поняла. Закажу на свой вкус. Только попробуй мне всё не съесть! – И она погрозила мне пальцем, прямо как малышне непослушной. Затем встала и ушла в свою комнату. Появилась только через двадцать шесть с половиной минут. Я чуть не уснул.

– Я заказала, скоро должны приготовить и доставить.

Она всё же переоделась, вот почему её так долго не было. Сразу бы сказала, что пошла переодеваться, я бы тоже комбез накинул, а так сидел тут, ждал. Мне показалось, что если она выйдет и не увидит меня, то расстроится.

Вскоре еда была доставлена. Охрана встретила наш ужин и расставила на столике. Мы все четверо ели молча, каждый думая о своём. О чем думала Мама Мили, я теперь не знаю, суперспособность пропала, а вот я лично переваривал разговор «в гостях» и слова Милисандры про странность девочки. Поели, охрана опять встала, а мы вдвоём сидим, пьём. Я молочный коктейль, Милисандра свой «полезный» сок. Она как-то хотела и меня заставить его пить, только ничего у неё не вышло, меня название отпугнуло сразу. Всё полезное – невкусно, это я уже давно знаю.

Эх, так спокойно на душе, но я все-таки решил продолжить прерванный разговор.

– Так что ты там говорила про любовные танцы?

Мама Мили закашлялась, чуть не подавившись соком. Чего это она? А паника-то, паника от чего?

– Я такое говорила? – Да она не откашлялась полностью, а уже что-то отвечать пытается сиплым голосом. Зачем торопиться? А мне всегда замечания за такое делали. Прокашлялась и уже нормальным голосом. – Когда?

– Ты говорила, что обучалась любовным танцам. Или йогным танцам, уже не помню.

Паника прошла, в эмоциях веселье, а в голосе возмущение:

– Врё-ёшь! Я такого не говори-ила!

– Так обучалась или нет?

– Валеричка, тебе рано это знать, я уже тебе это сказала.

– Да, да, я помню, что не разбираюсь в искусстве любви и секретных йоговых танцах. – Веселье в эмоциях усилилось. – Так чем тебя так поразила эта девочка, что ты её странной назвала? Про косметику ты уже сказала.

Милисандра задумалась, веселье из эмоций пропало.

– Может мне показалось, – да нет, в эмоциях уверенность, что отнюдь не показалось, – но когда она вошла в комнату, то сделала несколько движений, которые мы изучали на тех курсах.

– Что за движения? «Спокойное море» которые?

– Не важно. Тебе всё равно не понять.

– Ты опять будешь утверждать, что мне рано любить?

– Валя, об этом с тобой должна говорить твоя мама.

– А ты мне кто? – Вот это волна приятного тепла эмоций от неё! Как от куска горячего пирога, которым меня угощали на кухне.

– Ну ладно, я постараюсь тебе объяснить. – Как она легко управляется. А учитель этики как-то говорил, что женщинами управлять очень сложно. – В общем, если мужчина и женщина друг друга любят, то они заводят семью.

– Да, да, я всё это знаю. – Нетерпеливо перебил я её неспешный рассказ. Так она в своём рассказе до чего-то интересного к утру только доберётся. – Потом мама с папой любят друг друга, и получают от этого удовольствие. А потом из мужского семечка у женщины в животике вырастает ребенок. – Пока я это говорил, глаза Милисандры всё увеличивались и увеличивались, а у меня нога зачесалась. Левая. – Ты чего, мама Мили? – Почесал ногу, ах, какое блаженство! А она смешная с такими глазами. Улыбнулся ей. – Когда ты была беременная, а потом родила Лилию, мне уже пять давно было. А в пять мне мама дала книжку «Как появляются люди», потому что мама Изольда мне сказала, что люди появляются из света, а это оказалось неправда. Я в книжке про это всё прочитал ещё в пять оборотов, а сейчас мне почти двенадцать, я давно взрослый. Так что там с любовными танцами-то?

– Так ты знаешь…ну, как мы… они… – Милисандра неопределенно покрутила пальцами рук. По-моему, у неё случился крах представления обо мне. Она что, действительно считала, что мне ещё пять?

– Как папа с мамой друг друга любят? Знаю. Там были картинки со стрелочками и пояснениями, что куда надо вставлять, чтобы получился ребёнок. Ничего интересного.

– Точно! Ничего интересного, ты прав. – Она с заметным облегчением уцепилась за мою последнюю фразу. – И там, на курсах, рассказывают, – продолжила она, осторожно подбирая слова, – что нужно делать, чтобы тебя хотел сделать своей женой любой мужчина, который тебя увидел.

– А тебе это было зачем, ты же уже была замужем? Ты хотела улететь от нас на Перун, где мужей можно много? А папу бы тут оставила?

– Сколько сразу вопросов! Нет, я люблю твоего папу и никогда его не оставлю. Просто иногда нам, женщинам, это нужно.

– Что нужно?

– Нужно знать, что кто-то другой хочет тебя сделать своей женой. Кроме мужа.

– Не очень понятно, но давай уже про девочку.

– Ага, про девочку. – Милисандра задумалась, глаза затуманились. Видимо, старается, чтобы перед глазами встала та сцена. – Когда она вошла, то сразу начала определенный… ну, можно назвать это комплексом движений, который как раз и проверяет других мужчин. Точнее, это не сам комплекс, а подготовка к нему. Разминка. А она на тебя пристально так смотрит и делает эту разминку. Вот я и испугалась, почему-то. За тебя.

– Почти ничего не понял. Ты испугалась, что эта девочка заставит хотеть меня стать её мужем, я правильно тебя понял?

– Ну, это же вроде как не честно, заставлять других… – И глаза прячет. Артистка видеопостановки! В эмоциях-то нет смущения, только злость на эту девочку. Ха, а ведь недавно сказала, что сама тоже так делает. Где логика?

– А ты сама часто такой комплекс делаешь?

– Ну, не то чтобы часто… – Протянула она. Ой, вот теперь ей стыдно! – Но я и папе твоему его показываю, ему очень нравится, я же для него училась.

Тут я кое-что вспомнил.

– А ты не делаешь эти твои движения, когда в едальню входишь?

– Да, может и было такое. Это уже неосознанно иногда получается, извини, я больше не буду!

Точно! Мы вошли, все женщины на нее злые, а мужчины хотят почесаться или чихнуть. И все эти эмоции я слышу со всего зала, хотя обычная чувствительность метра три. Взрослые просто ненормальные. Специально учиться вызывать у других чесотку! И она говорит, отцу это нравится? Точно, ненормальные.

– Так ты думаешь, что эта девочка закончила такие же курсы?

– Вряд ли. Скорее всего, мне просто показалось. Такие курсы только для взрослых.

– А кто их вёл, эти курсы? Балетмейстер кто был, мужчина или женщина?

– Почему балетмейстер? Их вела монахиня богини любви.

– Так ты сказала, что там танцы. А эта монахиня разве умеет танцевать?

– Это не танцы, просто движения, похожие на танцевальные. Она говорила, что их самих обучают с девяти-десяти оборотов.

Что-то мне те нервные движения «странной девочки» танцем не показались. Хотя, в танцах я не специалист, надо тоже походить на такие курсы. Вдруг я неправильно люблю мам, папу и сестёр? Вот пусть меня монахиня и научит. Главное, пусть про своего бога мне голову не морочит, а то мне в свое время мамы Изольды хватило.

– Так ей тоже толи одиннадцать, толи двенадцать. Может она из монастыря?

– Воспитанниц не выпускают за ворота до четырнадцати, а ей двенадцать точно, несколько раз это слышала за разговорами.

– А откуда ты так хорошо знакома с их правилами?

– Так это довольно известный монастырь, его ещё называют «Красным». Про него раз в месяц в инфонете пишут, в связи с очередным скандалом.

Красный монастырь? Интересное название. И монахиня богини любви. Может, там тоже поклоняются огню, только женской его стороне? Клан Росса считает, что огонь – мужчина. А вдруг кто-то верит, что огонь женщина? И что языки огня не воинский танец, а любовный? Вполне может быть. Как прилетим, надо будет не забыть посмотреть в инфонете, что за монастырь такой. Надеюсь, мне инфонет опять не заблокируют? А то, как я учиться буду, там же все задания и оценки, всё в сети. Теперь у сестёр ничего не скачать. Пусть даже наблюдение свое продолжают, я больше за кладами не полезу, их охраняют опасные ловушки, которые могут оставить без головы. А чересчур умных воинов, как я – без волос.

А ещё мама говорила, что «у огня много тайн». Точно надо мне сходить на такие курсы. Правда, там скандалы какие-то…

И я представил себе: вот идет служба, я был один раз на службе с мамой Изольдой, так что помню примерно, что это такое. Так вот, служба идёт, нельзя даже толком пошевелиться, не то, что чихнуть или почесаться, а тут выходит эта монахиня. И делает это движение! Повертела плечиками – все женщины злые, все мужчины чешутся и чихают. Скандал! Это удивительно, что такое только раз в месяц. Видимо, эту монахиню к людям чаще и не выпускают.

Покосился на маму Мили. Не, не умеют женщины правильно использовать то, что им досталось. Это же секретное оружие! А они его просто так расходуют.

Я представил, как я выучился у монахини, захожу в столовую у нас дома, все сидят, а я так повёл плечами… мамы злые, папа чешется и чихает, а сестра в меня мороженным запустила, как тогда пудреницей. Ужас! Я аж вздрогнул, представив летящую в меня креманку. Не-е-ет! На родных такое использовать нельзя! Нерациональный расход мороженого будет. А вот если против врагов…

Вспомнилось, как Стивил, сын одной из поварих, толкнул меня на Федосию, одну из служанок, с которой я тогда разговаривал. Я тогда девушку чуть не уронил, извернуться пришлось, как на полосе препятствий. И меня же и наказали, когда я ему нос разбил. Совсем и немного кровь шла, а он убежал жаловаться. И меня наказали. Грей тогда говорил, что надо было подождать немного, а потом незаметно тоже Стивила толкнуть сзади, об стенку. Результат тот же, но только бы никто меня не видел, и на меня не подумал. Грей вообще странные иногда советы даёт. Не поймёшь, шутит или нет. Он и шутки и что-то серьёзное всегда с одним лицом говорит, а прочитать я его не могу!

А с секретной силой Красного Монастыря я бы так плечиком махнул, Стивил бы чихнул и сам об стенку лбом! Искры из глаз, а я такой «Это он сам. Простыл, наверное». И чтобы чесался он потом дней десять! Эх. Глупые женщины!

– Валя, я устала и, наверное, помоюсь и спать. А ты чем займёшься?

– Да, как и вчера: вечерний комплекс, в душ и тоже спать. Чем ещё-то вечером заниматься?

А чего? Я же не девочка, жениха у меня нет, некому меня на всю ночь куда-то развлекаться возить, как мою сестру возят, чтобы прийти утром и до обеда спать. Да тут и развлекаться негде.

– Ну, вот и хорошо. Костюм на завтра я тебе уже подготовила.

– Какой ещё костюм? Он же на мне! У меня что, их несколько? – Лучше бы второй комбез мне приготовила. Которого у меня нет.

– Конечно. Ты разве не помнишь, вчера на тебе другой был, не этот. У них же цвет разный, и фасон отличается. Я тебе на каждый день разные костюмы взяла.

Даже и не знал, что у меня столько костюмов, я думал всего один. Вот это я невнимательный! Осмотрел костюм. По мне так, тот же самый, что и вчера или тот, в котором я на спектакль ездил. И да, это получается, что опять я завтра не в комбезе? Ладно, завтра решу, в зависимости от того, куда пойдём. С одной стороны, остаться без ножа я теперь опасался, а в костюме его некуда спрятать. С другой, есть места, как вот приём, с которого мы вернулись, куда только в костюме, иначе оскорбление. Меня никуда никто не приглашал, так что я думал, что в комбезе все пять дней и прохожу. А тут оказывается, что у меня пять костюмов!