Текст книги "Пастух для крокодилов (СИ)"

Автор книги: Сергей Возный

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

– Богдан, ты хочешь со мной поссориться? – спросил Суханов очень спокойно и внятно. – Если я тебе кажусь воплощением пресловутой российской олигархии...

– Да все в порядке, Дмитрий Константинович. У меня, наверное, запал после боя еще не вышел, прошу прощения.

– И все равно, ты тяжелый человек, Богдан. Может, неразумно говорить такое своему спасителю, но в России я бы такого уволил в первый же день.

– Понимаю, – на сей раз улыбка Богуславского вышла почти лучезарной. – Может, поэтому я там и не работаю. В экзотических условиях у клиентов просто нет выбора.

– Думаю, с государственной службы ты тоже ушел по этой причине? Патологическая нелюбовь к начальникам?

– Да что мы все обо мне, да обо мне?! – пожал Богдан плечами, подвинув палкой висящие над костром жестяные банки. В банках сейчас кипела вода – речная, мутная, населенная несметным количеством неведомых бацилл. После долгого кипячения часть живительной влаги планировалось пустить на чай, остальное остудить и разлить по фляжкам.

– Давайте лучше про господина Пхай Гонга побеседуем, если вы не против. Про то, например, почему такой крутой предприниматель не смог найти подходов к тупому генералишке, у которого одна извилина, да и та – от фуражки?

– Опять смеешься. А, между прочим, мои аналитики с тобой вполне согласились бы. Они мне в свое время сделали долгосрочный прогноз развития Сайбана и генералу там отвели весьма незначительную роль. По их мнению, в стране сейчас сложилась классическая революционная ситуация, когда и верхи не могут, и низы не хотят – в полном соответствии с первоисточниками. Оппозиция загнана в подполье, но пользуется поддержкой населения, престарелый генерал пытается удержать власть террором, льет кровь почем зря. Как показывает практика, иногда в таком случае достаточно просто подтолкнуть. Ну, и подмазать, разумеется, заранее, дабы процесс пошел в нужную тебе сторону.

– То бишь, вы взяли на себя роль того самого "зарубежного лица, поддерживающего мятежников", как говорил наш общий знакомый прапорщик?

– Увы, не я один. Мощная волна активности шла и с запада и с востока, из Китая, Японии. Одни поставили на оппозицию, другие на самого Пхай Гонга. К счастью, у меня здесь имеются кой-какие связи в бизнесе и в политике, так что мои частые приезды не вызывали подозрения.

– Вы уверены? А как же доблестный охотник Стивен Хоксли, которого вам незатейливо "подвели"?

– Ерунда. Обычная мера наблюдения за всеми поголовно иностранцами. Видишь ли, с некоторых пор генерал начал делать поползновения к полному изоляционизму, а потому перестал устраивать даже западников. Сейчас он не знает, откуда ждать удара и занял круговую оборону.

– Да будет мне позволено вмешаться в мужской разговор, – подала голос Кира, сидевшая до той поры безучастно. – Может, оно и не в тему, но по-моему, нам пора пить чай. Лично я после этой тушенки засыхаю на корню!

Быстро очухалась девочка, опять коготки наружу полезли. Будто не было сегодняшнего разговора, когда причалили к острову. Короткой беседы на языке, доступной всем возрастам и любой половой принадлежности. Клиента Богдан оставил на берегу – пусть сердечко баюкает – а девушку вежливо пригласил с собой. Обстановку разведать. Согласилась Кира неохотно, и предчувствия ее не обманули. Даже дернуться не успела, когда за ближайшим кустом жесткий палец Богдана ткнул ее в "солнечное сплетение", чуть ниже аккуратных холмиков. Пока пыталась вдохнуть, бессердечный коллега заломил ей руки назад и надежно зафиксировал лицом вниз, в неприличнейшей позе.

– Ты... ты что... кричать буду...

– А давай! – разрешил Богуславский, вынимая из брюк широкий армейский ремень. – Кричать, оно даже полезно! Через крик наука доходит лучше!

– Ты... не смей! Отпусти немедленно, придурок!

– А вот ругаться нехорошо! Надо бы тебе и за это добавить, но я не злопамятный, потому всё будет в тему. Н-на тебе, для начала!

Аппетитные ягодицы в камуфляжных штанах вздрогнули под ударом, девица зашипела похлеще кошки, но с изумлением. Другого ждала?!

– Ну, чего не вопишь? Героиню из себя строишь? А кто нынче себя и клиента подставил?! Не говоря уж об одном придурке-солдафоне, которого не жалко? Этого в расчет не берем, но за клиента н-на тебе еще! Кто стрелял без приказа?! Из-за кого сердечнику пришлось бегом драпать?! Н-на! Кто на берегу воздусями дышал, пока солдафон-придурок пытался вам фору обеспечить?! Н-на!..

После восьмого удара она и вырываться перестала, лишь сопела и всхлипывала. Боли особой нет, чего уж там, а из грамотного захвата так просто не выскочишь.

– Вот и всё на сегодня, – сказал Богдан, когда запас претензий иссяк. – Я обычно женщин не бью, но это особый случай. И всё дальнейшее будет в особом режиме, если ты еще не врубилась. Шансов выжить у нас маловато, а потому демократия отменяется. Суханов теперь босс номинальный, потому как ни фига в лесу не знает, и не умеет. Я ему это позже объясню. Твоя роль отныне – исполнитель приказов с правом совещательного голоса. Упаси тебя Бог, красавица моя, еще раз проявить дурацкую инициативу и поставить нас под удар. Вопросы есть? Не слышу!

Тишина, непокорное сопение. У любой забавы есть предел, а потому пришлось пленницу отпустить.

– И что дальше? – спросил тихо, когда отскочила Кира в сторону и замерла в боевой стойке. Лицо красное, глаза припухли, но кротости во взгляде ни на грамм. За оружие не хватается, и то хорошо.

– Чего глядишь как Ильич на буржуазию? Спарринга захотела? Так я ведь правил не знаю, могу сразу покалечить, и куда тебя потом?

– Убью! Дурак, подонок... да как ты смел?!

– С трудом, – признался Богдан, поднимаясь на ноги. – Твой вид в заднем ракурсе вызывает совсем иные желания!

– Извращенец!

– Есть малость. Порка взрослой девушки, это, знаешь ли... надеюсь, не привыкнешь?

– Тебе смешно, да?!

– Ничуть. Кучу времени зря потратили, а толку, похоже, нет. Грустно мне! Пойду охранять клиента, а ты подумай над моими словами, красивая. Если надумаешь стрелять в спину, то сейчас самое время.

Без выстрелов обошлось, но остаток дня Кира отмалчивалась. Сопела, краснела иногда, поглядывала подозрительно на обоих мужчин. Теперь поперечная натура снова берет свое.

– Чай? Уно моменто, – ответил Богдан вполне доброжелательно. – Если не хочется проглотить желтуху пополам с холерой, потерпите еще минут пятнадцать. Дмитрий Константинович, у меня единственный вопрос: зачем вы сюда приехали, а? Не проще было послать доверенное лицо, а самому ожидать в Москве?

– Ну, с позиций сегодняшнего дня я бы так и сделал, – в густых "премьерских" усах отчетливо обозначилась усмешка. – Все мы, как говорится, задним умом крепки. А вообще, ты имеешь представление, как происходят государственные перевороты? Границы закрываются, транспортное сообщение прерывается на неопределенный срок, всякие там комендантские часы вводятся. Чтобы успеть к дележке пирога я должен был находиться в стране, но подальше от столицы, на всякий пожарный.

– И слушать радио. Та ошибка со временем – это действительно то, о чем я думаю?

– Ну, можно сказать и так.

– Ясно. Очередная вариация, на тему погоды в Сантьяго, простенько и со вкусом.

– Может, я глупая, но... не объяснишь ли, о чем речь? – напомнила о себе Кира сладчайшим голосом. – Или это какая-то жуткая тайна?

– Историю надо учить, – проворчал Богдан, прикинув, сколько лет могло быть девушке в году присной памяти 73-м. Еще и не родилась, поди. Сам Богуславский был сопливым юнцом, когда радио далекой чилийской столицы передало знаменитую метеосводку, и вояки Пиночета поднялись, чтобы вырезать на корню правительство Сальвадора Альенды. "В Сантьяго идет дождь" – прямо посреди жаркого, солнечного дня.

– Ты не глупая, просто молодая слишком. А насчет ошибки во времени наверняка лучше меня все знаешь. Жаль, что господин Пхай Гонг тоже оказался грамотным.

– Скорее всего их предали,– легкая гримаса досады на лице Суханова была единственным до сей поры проявлением чувств. -Кто-то из своих, я думаю. В перевороте должны были участвовать около трехсот человек с автоматическим оружием, десять мобильных отрядов. Блокировать казармы армии и национальной гвардии, разоружить патрули, потом штурмовать правительственные здания. Командиры отрядов обучались, когда-то еще в Союзе, дело знали туго. Не представляю, что там могло произойти.

– Зато я представляю. Армейские части к началу переворота оказались за пределами казарм, группу заговорщиков в президентском дворце встретила засада. Только и всего. Зная азиатскую любовь к пыткам, уверен, что запирательство было недолгим, и что ваше имя все, кому надо, узнали, в тот же день.

– Да не могли они узнать! – поморщился как от боли Дмитрий Константинович. – Не могли, понимаешь ты это?! Потому хотя бы, что в лицо меня видели только связные, которые в свою очередь, понятия не имели о моей истинной роли. А с подпольщиками я даже ни разу не общался вживую. Веришь?

– А что мне остается? Правда, в таком случае ситуевина складывается еще хуже, чем я думал. Вы кому-то сильно мешаете в Сайбане, или даже в Москве, и этот "кто-то" навел на вас местные спецслужбы. Судя по бурной реакции, ваша голова оценена достаточно высоко, Дмитрий Константинович. Вы рады?

– Я просто счастлив.

Банки, почерневшие от копоти ни в какую не захотели отцепляться, и Богдан снял их вместе с "вертелом". Две из пяти оставил стынуть, прикрыв листьями от гнуса, содержимое остальных слил в походный котелок. Заварки бухнул щедрой мерой, потом, поразмыслив, сдобрил чай тремя колпачками виски – для пущей дезинфекции.

– Напиток богов, – сообщил лаконично, укутывая котелок широким банановым листом и подтягивая к себе рюкзак. – Но поскольку мы, увы, не боги, то сейчас самое время найти себя. Вы, Дмитрий Константинович, в топографии что-нибудь смыслите?

– Так, самую малость, – поскромничал магнат над развернутой Богуславским картой. – Насколько я понимаю, сейчас мы где-то в этом районе.

Палец Суханова, затянутый "антимоскитной" перчаткой, коснулся бумаги, скользнул произвольно по обширному сине-зеленому рельефу. – Вот река с притоками, острова, а тут деревня. Ты где взял такую карту, Богдан?

– Секрет фирмы, – отозвался Богуславский хмуро, не обнаружив на схеме множества мелких и важных деталей. Винить во всем следовало компьютер Феди Казанцева, да самого себя, привыкшего с ТЕХ еще времен безоглядно доверять картам.

– Ладно, отвлечемся от частностей, посмотрим в целом. Тут, насколько я понимаю, север?

– Ты правильно понимаешь. Буквально в полусотне километров от нашего местоположения начинаются вполне цивилизованные районы: фермы, плантации, города. Думаю, за пару суток мы туда доберемся.

– Исключено, – покачал головой Богдан. – Нас там ждут, давно и нетерпеливо. К утру, наверняка, подтянут пару батальонов, оцепят район и начнут прочесывать. В населенных пунктах полно "невидимок", полиция уже получила ориентировки и поднята по тревоге. Вполне возможно, что успели повесить афиши с нашими рожами и объявить вознаграждение. Даже если попадем в столицу, до посольства нам дойти не позволят. Похитят или шлепнут.

– Ладно, я понял. Что ты предлагаешь?

– Лично мне больше всего нравится морской путь – палец Богуславского ткнул в нижний край карты. – Портовый город в стране только один – Калайбо, на самом юге. Население около полутора миллионов. Здесь можно затеряться и попробовать сесть на корабль, или хоть лодку украсть. Через другие границы, я думаю, лезть не стоит, тем более, что к ним нас постараются не пустить.

– А на юг, значит, все пути открыты?

– Более-менее, Дмитрий Константинович. Есть шанс, что понадеются на природные факторы и на то, что нормальный городской человек этих факторов не одолеет.

– Да уж, – вздохнула Кира, придвинувшись вплотную и задев Богдана бедром. – Это что, болота?

– Они самые. Река здесь разливается, вода стоячая, всякой нечисти выше крыши. Мы сюда, разумеется, не полезем, а пройдем вот так, берегом, на восток. Лишних три-четыре дня пути, зато по сухому. Вот тут свернем на возвышенность, перевалим горный хребет и останется нам не так уж много до славного города Калайбо.

– Гладко было на бумаге... – пробормотал Суханов. – Недели две, поди, топать придется?

– Вы оптимист, Дмитрий Константиныч! Я бы лично и на месяц не рассчитывал, с учетом специфических условий, – чуть помедлив, Богуславский свернул карту и подтянул к себе котелок. – Пока чай остужается, предлагаю всем повесить на просушку обувь и носки.

– У меня, вроде не мокрые, – пожал плечами бизнесмен, расшнуровывая высокие голенища. – Представляю какое сейчас амбре поднимется!

– Мелочи жизни, Дмитрий Константиныч. Кстати, если хотите сохранить здоровье, то ложный стыд лучше сразу отбросить, поверьте уж. Тут вам не пикник с шашлыками.

– Ох и любишь ты командовать! – хмыкнула Кира и выражение ее лица под москитной сеткой сделалось невыносимо загадочным. – Может, и мне чего посоветуешь?

– Запросто. Проверь пистолет с карабином, пока время есть. Чаю двойную порцию выпей.

– Это еще зачем?!

– Для бодрости. Дежурить будем посменно, дабы подлый тать в нощи не подкрался. Ты заступаешь в караул прямо сейчас и до трех ночи, дальше я принимаю вахту. Дмитрия Константиныча, как охраняемую персону, в график не включаем. Согласна?

Она не ответила, лишь махнула рукой безнадежно, заставив Богдана внутренне улыбнуться. Процесс пошел! То самое, что именуется в армии "курсом молодого бойца", и что призвано сделать из безалаберных "чайников" единую команду. Сам Богуславский когда-то изрядно намучался в ходе этого самого "курса" – никак не мог понять, почему все команды людей с лычками и звездами, даже самые идиотские, нужно выполнять беспрекословно. Спорил, сомневался, наряды получал вне очереди. По истечении первого армейского месяца пришел к выводу – голова солдату нужна, чтобы в нее есть, и смирился с этим, как с данностью. Осознание глубинного смысла происходящего пришло к сержанту Богуславскому уже перед "дембелем" – после того, как понаблюдал пару раз расхлябанные действия новобранцев. Понял, что человек, не обученный автоматически подчиняться, опасен иногда для своих же. Слишком много размышляет в ответственные моменты, срывая замыслы отцов-командиров. Несовместимы с войной, ни индивидуализм, ни пресловутая свобода личности!

"Ладно, поглядим, как масть пойдет, – подумалось Богдану расслабленно, под первый глоток чая. – Все проблемы решим, из любой дыры выйдем без потерь и вообще... утро вечера мудренее!".

День завтрашний представлялся сейчас бесконечно длинным и безмерно тяжелым. Торопить его приближение не хотелось.

***

Утренние сборы были недолги, как в той песне, зато весьма и весьма тщательны. Основную часть насущных дел Богдан завершил еще до рассвета – оружие, например, вычистил и ремни рюкзаков подогнал. Воды питьевой заготовил с запасом. Жиром, оставшимся от тушенки, натер старательно обувь всем троим – муравьев, конечно, привлечет, зато водостойкость повысится. Чаю вскипятил по-новой, а поверх затушенного костра уложил вырезанный вчера отсюда кусок дерна. Огладил, притоптал, вокруг обошел. Ничего, вроде – опытный глаз засечет, разумеется, но тут уж не до высшего пилотажа. Пора!

– Да, не "Хилтон", – проворчал разбуженный Суханов, тяжело усевшись на бамбуковой подстилке. – И как самураи на этих палках спят?!

"Это все от безделья – подумалось Богдану философски, – Вот поднять бы тебя среди ночи на дежурство, так дрых бы свои три-четыре часика как убитый!". Вслух, естественно, не сказал ничего, обойдясь ухмылкой. Кира, уловив эмоцию, подмигнула, вдруг, красноватым от недосыпа глазом. В настоящий момент разглядывала себя с тоской в зеркальце, приподняв москитную сетку.

– Ужас какой! Не глядите на меня, мужчины, мне стыдно! Умыться бы хоть.

– Давай. Только осторожно, я там пару крокодилов углядел.

– Правда?! – взгляд телохранительницы долго коллегу сканировал, но бестолку. – Врешь, наверняка! Ладно, красота требует жертв...

– Сиди, – велел Богдан, протянув девушке одну из закопченых банок. – Отсюда умоешься. За берегом могут наблюдать, да и вообще... Чем меньше с этой водой контачишь, тем лучше для здоровья.

– Микробы, что ли? Или, реально, крокодилы?

– И те, и другие, и еще много всякого, – о разнообразии местной фауны, Богдану сейчас говорить не хотелось. О глистах, например, длиною метров десять. Или о трематодах – меленьких тварях, проникающих из воды сквозь кожу в кровь и резвящихся там как у себя дома. Такие мысли самого Богдана всегда с панталыку сбивали, а потому напарницу решил пощадить.

– Кстати, времени у нас полчаса на всё. Чую, опаздываем уже!

С завтраком управились за десять минут – великое дело, инстинкт самосохранения. Пока Богдан маскировал следы лагеря, Суханов успел сделать пару разминочных упражнений, а Кира – накрасить губы. Богуславский, имея некоторое чувство юмора, терпеливо дождался окончания макияжа, после добыл из поясного "кошелька" пластмассовую коробочку.

– На, много не трать.

– Это еще зачем? – неприятно удивилась девушка, разглядывая содержимое: три цветных брусочка и зеркальце. -Грим что ли?

– Он самый. Разбивает контур лица и делает тебя почти невидимкой.

– Я что, должна это на себя намазать?!

– Могу помочь. Да расслабься ты, вспомни детство босоногое! Найди во всем элемент удовольствия, – подавая пример, Богдан зацепил чуток грима и провел себе по носу черную линию.

– Вот так. Черным и зеленым мажешь выступающие части лица, а серым – впадины.

– Да уж! Слушай, из чего его делают?

– Не из того, о чем ты подумала. Продукт экологически чистый. Взгляни на меня и поймешь, что настоящую красоту не испортить.

– Дмитрий Константинович, надеюсь, мне это зачтется как основание для премиальных?

– Еще и к грамоте представим, за личное мужество, – отозвался Суханов, ощупывая, с сомнением, растительность на своей физиономии. – Слушай, Богдан, а борода сама по себе не разрушает контур лица?

– Она его, наоборот, подчеркивает, – заверил Богуславский очень серьезно. – Разве что веточек натыкать, листочков всяких. Будем надеяться, что до этого не дойдет.

– Видели бы меня коллеги по бизнесу! – проворчал магнат, успешно придавая себе сходство с крутым коммандо. – Коллеги, жена, дети...

– Вы прям таки вылитый Фидель Кастро в его лучшие годы, – оценил Богдан, оглядев коммерсанта с обеих сторон. – А если бороду сбрить, то получится команданте Че Гевара, собственной персоной. Что до вас, красавица, то... – увидев лицо Киры, телохранитель умолк на секунду, втянул воздух сквозь сжатые зубы, но тон остался небрежным. – Нормально, вроде бы. Ничем не хуже обычной женской косметики, даже в чем-то оригинальнее!

– Я тебе верю, – отозвалась девушка тускло. Шок, возникший при взгляде на себя в зеркало, лишил ее остатков самообладания.

– Нам еще не пора?

– В самый раз. Крепись подруга, японские женщины вон белилами рожу вымазывали, это ж вообще страшное дело! К тому же, теперь не так заметно, что ты сегодня не умытая...

Угнанная лодка нашлась, как ей и положено, в кустах – среди ветвей, облюбованных змеями, ящерицами и прочей фауной. Посторонних следов в грязи не заметно.

– Прошу всех следовать до дилижансу, – пригласил Богдан, устанавливая плавсредство в мутную прибрежную жижу и оглядывая окрестности. Голос его вызвал некоторое оживление там, где и не ждали – буро-зеленая коряга, мирно дремавшая в глине, зашевелилась, вдруг, поднялась на полусогнутых лапах и шмыгнула в воду.

– Пожалуйста, как и было обещано, – улыбнулся Богуславский с видом фокусника, извлекшего из цилиндра пару голубей,

– Это, конечно, детеныш, мелочь пузатая...

– Я понимаю, – отозвалась Кира холодно, устраиваясь в лодке. – Крокодил – это всего лишь ящерица, правда же? Мы, крутые парни, ящериц не боимся!

Как ни странно, сейчас девушка казалась куда более собранной и боеготовной, что Богдана только порадовало – надо же кому-то и за берегом следить. Уселась на носу, вполне профессионально прикрыв Суханова телом, карабин поместила на коленях. Богуславскому ранее с телохранительницами дела иметь не приходилось, а потому такие вот метаморфозы из капризной барышни в бой-бабу неизменно его удивляли. Настораживали даже. Сейчас, впрочем, думать на эти темы было некогда – берег близился, высокий, обрывистый. Тот самый берег, где по логике вещей, очень даже может быть засада.

– Ты собираешься причаливать прямо здесь? – Суханов, даром, что не профи, напряжение ощутил кожей, заерзал беспокойно, вглядываясь в стену деревьев. – Может дальше проплывем?

– Какая разница-то? – хмыкнул Богдан, уделяя максимум внимания веслу и желтой воде за бортом. Не стал растолковывать, что каждая лишняя минута на плаву повышает вероятность словить пулю, а то и целую очередь, от которых за тонкими досками никак не укроешься. Лучше уж какой-никакой берег.

– Лягушки кричат, – сказала, вдруг, Кира, и Богуславский не сразу понял, о чем речь. Сообразив, устыдился малость – тоже мне, знаток природных условий! – кивнул одобрительно:

– Бонус за внимательность, коллега. Растете над собой.

Земноводные впрямь вопили благим матом, сигнализируя о полном отсутствии хомо сапиенс в обозримых пределах. Стопроцентной гарантии, впрочем, нет – с учетом удаленности возможной засады – а потому гораздо больше спокойствия внушили Богдану попугаи, мелькающие искорками на прибрежных деревьях. Разглядев там-же пару-тройку обезьян, расслабился вовсе и причалил к глинистому яру на правах хозяина.

– Воняет тут чем-то, – заявила Кира с сомнением, не спеша выходить из лодки. – Не нравится оно мне!

– Здесь всюду воняет, – отозвался Богдан безапелляционно, десантируясь последним и отталкивая плавсредство подальше от берега. – Тропики, что ж ты хотела! Зато очень удобное место для подъема, без лишних телодвижений.

– Это-то и плохо. Зря ты лодку отправил, по-моему.

Богуславскому захотелось высказать все, что думалось о женской интуиции и присущей прекрасному полу логике, но смолчал, улыбнулся только. Терпимым решил быть. Тем более, что сам уже почуял нечто далекое от "Шанели ?5".

Источник запаха пребывал, как и следовало ожидать, неподалеку, на полпути между берегом и лесом. Зверюшка, сравнимая габаритами с носорогом, являла сейчас собою сочетание костей и сизой, обильно разворошенной плоти.

– Кто это его так? – удивилась Кира с некоторым сочувствием. – Шакалы что ли?

Богуславский, не заметивший возле тела никакой трупоядной живности (сбежали, людей учуяв?), подумал, что неведомый враг Большого Зверя должен быть и сам не меньше слона, чтобы этак разворотить метровой длины ребра. Бивнями сходу поддеть, ножками потоптаться. Или...

– Стой! – крикнул Богдан, но горло враз пересохло, выдало лишь свистящий шепот. Кира среагировала исправно – замерла, не дойдя до туши пару метров.

"Молодец деваха, не то что ты, идиот! Еще других "чайниками" обзываешь!".

– Не двигайся с места, – предупредил Богуславский, снимая рюкзак и отдавая его, вместе с карабином, ошалевшему Дмитрию Константиновичу. – К вам, это кстати, тоже относится, хотя нет... спуститесь-ка лучше за кромку обрыва. Целее будете.

Под руку кстати попалась длинная ветка, изломал кусочками, сантиметров по пять, спрятал образовавшийся пучок в карман. Теперь вперед можно двигаться, не отвлекаясь на частности.

Первую мину обнаружил через несколько шагов – почуял интуитивно, как хороший грибник замечает маслята под неприметными кучками хвои. Характерный такой холмик, чуть выпирающий. Опустился коленями на собственный след (ни шагу вправо-влево), рука вынула из кобуры шомпол-протирку, пощупал глину аккуратно, дыхание затая. Есть! Твердая поверхность площадью около тридцати квадратных сантиметров. Действие, определенно, нажимное, а взрыватель не самый чуткий, если уж держит на себе такую массу сырой глины. "Итальяшка"? В Афгане их басмачи, помнится, дюже любили, но много воды с тех пор утекло. Много всякой бяки появилось – новой и куда более мощной, если судить по останкам несчастного зверя. Так или иначе, но готовности к подвигу Богдан в себе не ощутил, а потому уделил максимум внимания пространству по обе стороны злополучного холмика. Если здесь орудовал грамотный сапер, если заграждение создавал по стандартной натовской схеме... Нет, слава те Господи, кажись попроще все. Пришла однажды на берег некая личность (или группа таковых), навтыкала сюрпризов и отчалила. Для чего – шут его знает! Загадочное это дело – война гражданская, да еще осуществляемая партизанскими методами. Не знаешь, откуда и прилетит...

А шомпол, между тем, в очередной раз уже не встретил препятствия. В пятый, или в шестой. Богдан, соответственно, воткнул в проверенную точку поверхности пятый (или шестой) ориентирный колышек. Ногу поставил к колышку вплотную, вес тела на нее перенес. До Киры всего метра три осталось – стоит себе девчонка, будто вкопанная. Удивиться бы, каким макаром сумела "вслепую" сюда дойти, но не время пока. Да и потом тоже. Пускай "чайники" удивляются, заслышав о подобных вещах. Богдан, как человек со специфическим жизненным опытом, неизменно поминал в таких случаях Ее Величество Судьбу, у которой все и для всех давно расписано. Все абсолютно, включая нехорошую болезнь, пойманную в Африке, и заграничную аляпистую медаль, висящую на кителе в шкафу. Это, впрочем, детали. Сейчас Кира, перешедшая невредимой минную полосу, была просто данностью – наряду с солнцем, ползущим к зениту и останками зверя, млеющими под этим солнцем.

Последние два элемента пейзажа вызывали у Богуславского вполне естественные желания, побуждая его двигаться вперед. Увлекшись, сделал шаг длиннее предыдущих и чуть не наступил! Все то же обостренное шестое чувство задержало ногу, совсем было готовую опуститься в уютную ложбинку между уютными же холмиками. Не ложбинка это, господа-товарищи, а самое, что ни на есть классическое ПРОСЕДАНИЕ ГРУНТА! Верный признак, между прочим! Покачнулся Богуславский, присел, втыкая шомпол в глину и зная уже, что угадал. Ф-фу! Вот и не верь после этого в предчувствия...

– Ты чего ругаешься?

– Это я заклинание от злых духов читаю, не обращай внимания. Тебе там как стоится-то? Ничего? А дышится?

Шутить, впрочем, не тянуло – зверь, почивший в бозе, благоухал все более настойчиво, а до леса еще не менее двадцати метров.

Судьба, мать ее за ногу!..

Глава тринадцатая

Посвященная диким пчелам и необычному

методу использования таковых при уходе от погони

Джунгли пАрили. Именно такой термин обычно использовал Богуславский применительно к своим ощущениям, вспоминая при этом сосново-березовый мир русской баньки. Сейчас, правда, ситуация усугублялась наличием рюкзаков, оружия и одежды на теле, а также полным отсутствием предбанника, куда можно слинять. Пахло тут, вместо смолы и веничков, исключительно прелью, плюс чьим-то пометом, смешанным с вездесущей муравьиной кислотой.

– О господи, а говорят, что у нас в городах воздух плохой! – выдохнула Кира, не сбиваясь с ритма ходьбы. – Этих бы экологов да сюда, в благословенный девственный лес!

Богдан, срубая тесаком очередной кусок лианы, подумал, что местечко, и впрямь, не для прогулок, вот только вряд ли коренной сайбанец с девушкой согласится. Его, сайбанца, из леса в Москву пересели на месяцок – помрет ведь бедняга! Как отшельники Лыковы, в свое время.

Богуславского, впрочем, данная тема волновала не очень – если на то пошло, адаптация российских горожан к джунглям сейчас представлялась куда актуальнее. Мужик с больным сердцем, девчонка, привыкшая к комфорту и горячей воде... надо, все же выяснить, из каких сфер занесло эту куколку на стезю телохранительства! Мелочь, от которой в решающий момент может зависеть многое.

– Богдан, а все-таки, кто это сделал? – "куколка" оказывается, успела сократить дистанцию и следовала теперь, вместе с клиентом, за самой богдановской спиной.

– Есть многое на свете, друг Горацио... – блеснул телохранитель стандартной цитатой. – Возможно, партизаны решили поохотиться на карателей, а может, каратели на партизан. Или жители деревни подстраховались от чужих.

– Дурдом! -проворчал Дмитрий Константинович, делая пару глотков из фляжки. – Такого, по-моему, даже на Кавказе нет!

Богуславский хотел ответить, что на Кавказе имеется кое-что повеселее небрежно натыканых мин, но решил не втягиваться в глуповатую дискуссию. Тем более, что одна из тех противопехоток, хоть и дилетантски установленная, едва не травмировала его, Богдана, самомнение. В прямейшем смысле слова. Потому и страховался теперь, утаскивая подопечных сквозь заросли, мимо звериных тропок, где других сюрпризов может быть выше крыши. Ветки, увитые лианами, летели под клинком вправо-влево, коридор получался шириною в Кутузовский проспект, и звуковое сопровождение было соответствующим. Ну, очень шумным! Через каждых минут пятнадцать Богдан прилежно сверялся с компасом и вслушивался, но ничего интересного не замечал. Живность приближение человека чувствовала издали (еще бы не почуять!), разбегаясь заранее, вверху кто-то мелькал время от времени, раскачивал ветви, вопил дурным голосом, однако разглядеть себя не позволял. Шут с ним, ежели так! И вновь – рушатся под ударами ветки, рукоять, обмотанная шнуром, норовит выскользнуть из ладони, пот по лицу градом, сквозь жирную краску. А москиты над ухом так и зудят! А комбез, хоть и "дышащий", но нет для него ветерка. Совсем нет. Ощущение закрытого дендрария или, на худой конец, оранжереи, где вентиляция проектом не предусмотрена. Банановый рай, короче – то самое место, о котором мечтают сограждане, утомленные долгой зимой.

– Слушай, а может это все для нас приготовили? – опять Кира со своими домыслами.

– Фигня! Откуда им знать, где мы высадимся?

– Сам же сказал, что место удобное!

– Фигня, тебе говорю!

Если честно, то сам об этом уже думал – привычная перестраховка. Если город, где ты живешь, постигло землетрясение (торнадо, сель, падение метеорита) – не сомневайся, целились в тебя! И Третья Мировая, коли уж начнется, так только чтобы тебя, неуловимого, ядерной боеголовкой накрыть! Про мелочи, вроде угона самолетов, сошествия поездов с рельсов и банальных нападений из-за угла даже речи не идет – и так все ясно, не правда ли? Ты – центр событий, вокруг тебя вращаются по орбитам чиновники и полицейские, катаклизмы и магнитные бури, президенты и сантехники, а все это вместе не что иное, как одна большая сложная комбинация чьих-то спецслужб. Против тебя, естественно, направленная.

Таков подход. Именно таков, если отбросить шутку юмора и оставить главное – привычку людей специфической профессии примерять любую ситуацию к своей персоне. Сомневаться, параноиком себя обзывать, мучительно боясь недооценить опасность и сделать ТУ САМУЮ ошибку. Единственную. Главную. Ту, после которой людей с дипиммунитетом объявляют "персонами нон грата", а нелегалов сажают в тюрьму или попросту убивают. Каждый, поработавший "на холоде", до конца жизни не излечится от мании преследования, хотя для телохранительства такая хворь даже полезна. Помогает держать оголенными нервные окончания.