Текст книги "Zona Incognita"

Автор книги: Сергей Вольнов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 25 страниц)

2

Худощавому, жилистому, компактно сложённому сталкеру не составило труда попасть внутрь, и теперь он устраивался на ночлег в недрах бывшей многоэтажки. Это строение с виду было совершеннейшей руиной, однако знающий человек вновь отыскал лаз, что уводил под груду кирпичей и прочих стройматериалов. Обрушившись, дом завалил военный грузовик, стоявший рядом с ним. Но каким-то чудом не расплющил машину в блин, и внутри кунга образовалась уютная нора, которую сталкер со временем обжил. Обрушение произошло прямо на его глазах, несколькими годами раньше, поэтому он и знал об укромной «нычке».

Мрак, наполняющий убежище, с трудом отступал под несильным свечением фонарика. Штрих достал из железного ящика заветную бутылку медовой с перцем, припрятанную им в кунге. Собственно, по этой причине он сюда и пробирался ночевать.

– Сегодня можно! – сказал включённому рекордеру. – Мой поджопник, исподтишка нанесённый Другому, а значит, и его госпоже-хозяйке, на поверку обернулся серьёзной победой над ними. Я поддался порыву чувств, пожертвовал суперовским артефактом и спас жизнь проводнику, а парень-то, выживший благодаря моим стараниям, со временем превратился… Хе-хе, кто бы мог подумать, что я окажу такую крупную услугу моим прошлым… гм… и будущим коллегам! Если бы у клана ловчих желаний имелись награды за вклад в общее дело, то мне полагается высший орден, без дураков. Ну ладно, хорошая украинская горилочка равноценна… А здесь и сейчас – вообще бесценна!

Он осторожно раскупорил бутылку и аккуратно налил себе в кружку пятьдесят граммов, не больше. Сразу же закупорил ёмкость. Привычка экономить ресурсы уже въелась в натуру, и повторять Штрих не собирался. Лелея надежду, что победа не последняя и поводы налить стопочку ещё не раз случатся.

– Ну, будь жив, гляди не помри ненароком. За твой категорический успех, межвременной бродяга! – пожелал он себе и с удовольствием, смакуя, употребил.

Блаженное тепло мягко опустилось по пищеводу и разлилось по животу. В этот момент сталкер заметил, что не выключил рекордер вопреки обыкновению.

– Что ж, это знак, продолжу, хотя пока не собирался разглагольствовать… Помнится, я предложил кардинальное решение проблемы Зоны. Всех отсюда повыгонять и наглухо закупорить Чёрный Край. Незабвенный наставник ответил, что это невозможно, бессмысленно и вредоносно. Для подавляющего большинства обитателей аномальная реальность как наркотик, и за Периметром у них наступит ломка. Зона крепко-накрепко привязывает к себе, и людей, лишённых её атмосферы, останется разве что перестрелять, чтоб не мучились. Но главное не это. Даже если здесь не останется ни одного человека и военные всей Земли каким-то чудом уничтожат всех до единого живых и мёртвых мутантов, влияние Зоны никуда не денется. Она протянула свои невидимые щупальца через пространство – воду, воздух, землю и, возможно, сквозь время. Она всё равно доберётся рано или поздно до каждого из живых и мёртвых. Удалить её, вырезать из планеты ни человечество, ни сама Земля пока не способны. Каким-то способом непроницаемо закапсулировать – тоже не получится. И вообще будет несравнимо хуже, если оставить её в гордом одиночестве. Бойкот ни к чему хорошему не приведёт. Она слишком недоступна для прямого контроля и слишком сильна для эффективного противостояния ей. Вот поэтому ловчие и пытались устанавливать с Зоной дружеские контакты. Стремились воспитывать своим примером, учить хорошему в своём понимании. Довоспитывались, ёлы-палы!

Штрих замолчал, пристально посмотрел на бутылку. Удержался от соблазна, тяжко вздохнул и спрятал водку обратно в ящик.

– Так вот, – добавил бывший Вася-Гробокоп, – потом Луч, насколько я понял, вдруг почуял, что ему пора уходить в Предзонье. Не он один, многие почуяли. Им показалось, что именно там что-то назревает, и дальнейшая судьба мира больше не решается в центре Зоны. Случился Исход. Они пошли смотреть, чем же станет окружающий Зону хаос, когда начнёт упорядочиваться. Ловчие начали уходить первыми, им по роду занятий положено участвовать в главных зонных событиях. Но Зона их обманула, я так думаю. Поманила ложным следом, увела, а сама что-то вытворила. В том самом пятьдесят шестом году, выше которого я не могу проникнуть. Что же творится там, за туманной завесой будущего? Неужели она снова выросла, распространилась на всю Землю, и весь мир теперь аномальный?.. И во что превратились люди? Все стали монстрами? Или наоборот, там уже мутанты считаются нормальными… э-э… человеческими существами? Выходит, она сама решила проблему. Сначала всех повыгоняла вон, а потом… зар-ра-аза, что же происходит в этом долбаном потом, куда мне никак не проникнуть?!

Бывший чёрный археолог, некогда заподозривший, что тайна происхождения Зоны корнями уходит в прошлое гораздо дальше, чем восемьдесят шестой год двадцатого столетия по григорианскому летосчислению, раздражённо стукнул кулаком по железной боковой полке кунга, на которой сидел. Звук удара бумкнул в норе, отдался глухим эхом, и на миг померещилось, что это откуда-то извне, из-за пределов норы, донёсся отголосок басовитого звона набатного колокола. Того самого, который не прогремел вовремя.

Настроение резко испортилось, как обычно, когда в памяти всплывали свидетельства того, что человечество имеет гнусное обыкновение наступать на одни и те же грабли и раз за разом набивать одинаковые шишки.

Вопрос вопросов – чем же безоглядно живущий, не способный учиться на собственных ошибках род человеческий настолько испугать, чтобы его проняло – и он либо попытался убраться прочь с планеты-колыбели, либо повернулся спиной к тьме, а лицом к свету, – бывший студент истфака Николаевского госуниверситета опять задал себе мысленно. Мысленно же он припомнил слова Луча о том, что Шутка рассказывала о «старом недобром времени», первых годах существования Зоны.

И о том вспомнилось, как несколько десятилетий спустя патриарх ловчих сокрушался, что время нынче вроде поновее, мол, а что изменилось? В человеках по-прежнему не видать ничего нового. В упор не разглядеть. Ничего не меняется в сути людской, всё по кругу вертится и вертится.

Оставалось подтвердить: воистину так, во веки веков, увы и ах.

Хроносталкер Штрих выключил рекордер и произнёс вслух, но исключительно для себя, не для протокола:

– Если я остался внутри и живой, значит, это зачем-то нужно. У каждого свой крест, главное, дотащить его на вершину, не надорваться по пути. Я, может быть, и не самый крутой из ловчих, зато у меня теперь имеется бесспорное преимущество. Кому, как не мне, пробовать вырваться из замкнутого круга? Право на попытку у человека никому не отобрать, пока он жив. Только сам себя человек может остановить… Но я упрямый тип. Из тех, кого останавливает только старуха с косой и в белом.

3

Она вспомнила этот эпизод своей внутренней жизни. Та погоня, одна из мириада случившихся в Зоне Сталкеров, не канула в пропасти забвения. Конечно, аномальная реальность тогда ещё мало что смыслила в людях и этому столкновению особого значения не придала. Эти сталкеры в тот момент были для неё лишь двумя существами из тысяч и тысяч… Но ведь можно установить контакт прямо отсюда, из будущего! С помощью верного посланца, который способен пробраться в любую точку пространства в любое мгновение времени.

Как же это соблазнительно, «завербовать» первую из потенциальных собеседников сознательно, целенаправленно. Вовсе не случайно, ненароком, как это и произошло в тот миг, когда сталкерша впервые сумела услышать её… Именно «детский» крик необразумленной Зоны и учует потом Шутка. Первая из людей, сумевшая установить хотя бы ограниченный контакт с нечеловеческим разумом сверхсущности.

Но нет! Нельзя, ни в коем случае. Всё, что относится к ловчим, их появлению, развитию и системным действиям, пусть идёт своим чередом. Как это и произошло. Иначе она рискует собой, такой, какая есть. Может статься, что прозрение не свершится, она не образумится – в том числе благодаря их стараниям! – не будет пытаться раз за разом обрести истинного собеседника. И в итоге – не встретит любимого человека, благодаря которому она такая, какая есть.

«Купировать», рихтовать и корректировать необходимо другие воздействия и другие факторы, для этого ей и необходима активная помощь любимого человека. Поэтому она и вынуждена отправлять его в пекло, каждый раз мучительно дожидаясь возвращения. Чтобы остаться такой, какая есть. Чтобы не забыть, что такое любовь. Чтобы не утратить его, не разлучиться, не сгинуть под сокрушительными ударами нормального мира…

Ведь «самостоятельно» она теперь лишь в собственной памяти может вернуться в то время, когда была мелкой во всех смыслах, ума-разума не набралась и постоянно творила всякие глупости. Да и то – не в любой момент жизни и не в любой уголок себя. Изрешечённая провалами амнезии память может предательски подвести…

По времени в прошлое только он, верный напарник, реально перемещается, она выявила и развила в нём необходимые способности. Поэтому ему и довелось превратиться в полномочного и чрезвычайного посла Зоны к самой себе, но – «прошлой», подростковой, детской и младенческой.

«Своими руками» она что-то может делать только здесь и сейчас, в закапсулированном, остановленном «настоящем времени».

Там, во внешнем мире, где благодаря её фронтальному отступлению исчезло Предзонье и аномальная территория вновь сжалась до размеров Зоны, время катится своим чередом, естественно. За пятьдесят шестым годом наступил пятьдесят седьмой, пятьдесят восьмой… шестидесятый… шестьдесят пятый… снова восемьдесят шестой, две тысячи восемьдесят шесть, она очень на это надеется… Это и будет её покаянием – освободить человечество от смертельной угрозы.

Вот бы ещё и самой уцелеть при этом, не накликать дату собственной смерти…

Да, девяносто шестой. Тысяча девятьсот. Самый досадный и наиболее предательский провал в памяти. Той ночью в глубине зоны отчуждения Чернобыльской атомной электрической станции, уже десять лет как известной всему человечеству, появились существа. Они извне доставили сюда некий фактор. Он и породил исток аномальности. И никакие не инопланетяне, в этом она испытывала необъяснимую, но стойкую уверенность! Земляне самые настоящие.

Только вот им удалось каким-то образом вырыть подкоп под фундамент мироздания и спровоцировать мутацию. Ядерный взрыв всё-таки намного сильнее расшатал структуру нормального пространственно-временного континуума, чем полагали учёные. В результате образовалась та самая точка опоры, которая нужна рычагу, чтобы перевернуть мир. Достаточно было приложить слабенькое усилие, и реальность перевернулась с ног на голову. Не мгновенно, но со знанием дела запущенный процесс стал необратимым. Для этого его и запустили в укромном, труднодоступном уголке. Чтобы никто не прервал, пока ещё можно было.

Ей казалось, что она обо всём этом помнит, что подобное зачатие и зарождение действительно случилось в реальности. Но иногда она вдруг испытывала смутное беспокойство. Ей мерещилось, что всё это таинственное появление существ – лишь плод воображения, и она просто не сумела разобраться в смутном, обрывочном хаосе начала собственных воспоминаний, истока собственной жизни.

Дети-сироты воображают себе вымышленных родителей, и вполне могло статься, что она тоже сделала нечто подобное, не пожелав остаться безродным существом, невесть откуда возникшим… Реально же – действительно произошло так называемое самозарождение. К этой версии в итоге склонились почти все учёные умы человечества.

Кто же были эти существа и что они сделали той ночью? Она не могла вспомнить, к сожалению.

Но как бы там и тогда ни было, Зона родилась и выросла. Всякое случалось в процессе. Одним из наиболее драматических моментов было осознание, что ей никуда отсюда не деться. Переместиться в другую, более гостеприимную точку Вселенной никак не получится. Она-то и есть настоящая пленница, узница нормальной реальности… И надо отвоёвывать право на жизнь. Любыми способами. Не сдаваться.

Она и не сдавалась. И другие живые заплатили дорогую цену за её право жить. Она родилась сильной, и стала многократно сильнее, пока человечество и Земля не принимали её всерьёз.

Да, насколько она помнит, был и такой удивительный период, младенческую Зону ещё не считали ненавистной угрозой. Почти не охраняли, принимали скорей за диковину, экзотическую невидаль, чем за ненавистного, заклятого врага. Этот ранний период своей жизни, кстати, она достаточно подробно отразила в играх, книгах, фильмах, статьях и в прочих информационных пакетах, упрощённых, доступных восприятию человеческим разумом.

Распространению информации она тайком способствовала, когда сообразила, как влиять на остальную территорию планеты, сея повсюду частицы себя, людьми прозванные «артефактами». Она пропагандировала себя и заманивала в себя пищу. Чем больше, тем лучше. Кушать хотелось постоянно, оно и понятно, организм-то рос и развивался.

Что было, то прошло. Чему суждено быть – пока не знает даже она. Но постарается, чтобы в дальнейшем обошлось без массовых жертв. Ей от всей души хотелось, чтобы последними серьёзными жертвами этой войны были жители российской столицы, которым не посчастливилось жить в центральном районе мегаполиса. Самая важная коррекция произошла далеко за её собственными пределами в тот день, когда осуществлялось закрытие и отмежевание. В апреле две тысячи пятьдесят шестого по календарю внешнего мира. Она ставила целью изменение ключевого фактора в отношениях с человечеством, для этого пришлось прибегнуть к радикальным, жестоким мерам.

Но всегда лучше удалить лишнее одним махом, чем отрезать по кусочку.

Программа-минимум – чтобы люди перестали воспринимать Зону в качестве царства смерти, из которого исходит только зло.

Программа-максимум – научиться сосуществовать и даже сотрудничать.

Если, конечно, Земля успокоится и смирится с присутствием инородного тела. Если же нет… Планета ищет и в конце концов вполне может отыскать способ уничтожить аномальность. Выдернуть из себя, как гнилой зуб, выдавить, как гнойный чирей, выжечь, как раковую опухоль…

Вынырнув из волн воспоминаний и зыбучих песков размышлений о возможных вариантах дальнейшей участи, она вернулась в то, что есть.

И обнаружила, что её человеческий аватар стоит рядом с кругом, образованным снежно-белыми лепестками одного из Древосилов. Под сенью дерева сейчас не было подопечной человеческой сущности, и хозяйка сада оглянулась, выискивая взглядом, чей же это круг жизни.

Не разглядела сразу и потому пораскинула умом.

Когда поняла, чьё это дерево, хмыкнула озадаченно. Именно этот Древосил чаще всех прочих в саду не осенял свою подопечную. Его непоседливая напарница лишь изредка вступала под крону и нежилась под дождём лепестков. Всё остальное время эта женщина неутомимо расхаживала по Зоне.

Возникало ощущение, что она не спит, что специально исследует сад, изучает параметры внутренней реальности. Хотя это было не так, конечно, хозяйка сада протестировала состояние разума подопечной. Все люди, кроме любимого мужчины, внутри закапсулированной Зоны находились в состоянии погружения в сон, спасительный для их рассудков и душ.

Но телесная оболочка этой красавицы, кажущейся неспящей, почти не останавливала движение. Единственная из всех людей, оставшихся в Зоне после закрытия, она постоянно норовила убраться подальше от своего Древосила.

При рождении эта женщина получила имя Елена, что означало Светлая.

В Зоне эту легендарную сталкершу обычно звали Шуткой.

Зона иногда называла её Первой Попыткой, но чаще – Достойной Соперницей.

Ух, и ревновала же она когда-то к Шутке мужчину! Этот человек так и не стал ей по-настоящему любимым, но симпатия к Лучу очень много значила для сверхсущности, познававшей другие разумы. И непреходящее чувство этого сталкера к женщине, с которой Зона его намеренно разлучила и не позволяла встречаться долгие годы, было неоспоримым подтверждением, что любовь – не просто слово.

Несомненно, этот человек тоже сыграл важнейшую роль в развитии взаимопонимания. Первым из людей не только услышал, но и сумел ответить, когда к нему обратились.

И сделал главное – познакомил её с другим мужчиной, который наконец-то оказался способным разговаривать с ней свободно, на равных.

С любимым, благодаря появлению которого она поняла, что настоящему человеку, кроме разума, ещё и душа положена. И отыскала душу в себе, опущенную глубоко-глубоко, придавленную и раньше в упор не замеченную.

Интересно, загадочные существа, если они причастны к зарождению Зоны, вкладывали в неё это свойство? Или душа возникла в результате… никем не предвиденной мутации?

Может быть, оно и к лучшему, что не всё удаётся вспомнить.

Глава одиннадцатая
Любая цена успеха

1

С конца двадцатых годов западный сектор Предзонья традиционно зовётся Диким Западом. На порядок расширив свои владения в марте двадцать шестого, Зона с тех пор будто в резерве держала эти территории. В северной части постоянно и усиленно проводились разрушительно-созидательные работы по изменению пространства, и там мало кому удавалось выживать. В восточном сегменте, более стабильном пространственно, водилось множество разнообразных короткоживущих мутантов. На южных площадях оазисы стабильности компенсировались фрагментами совершенно хаотической трансформации материи. В отличие от других частей запад представлял собой нечто вроде компромисса.

В этих краях не так уж часто испарялись куски реальности и вместо них появлялись новые. Живность там хотя и присутствовала в немалых количествах, но всё больше мелкая и не самая злобная. На автомобилях и уж тем более на армейской технике вполне можно было пересечь всё Предзонье, от границы собственно Зоны до самого внешнего Периметра, который «замкнутым забором» огородил весь Чёрный Край. Панзеров, мегаслонопотамов, псевдогигантов и прочей многотонной мутности, способной смять бронетранспорт, здесь в массовом количестве обычно не наблюдалось. Чем, собственно, вовсю и пользовались тамошние подразделения интербригадовцев, в большинстве своём составленные из натовских военных. Америкосы и Компания – именно они негласно контролировали эту территорию примерно с начала сороковых годов. А уж эти всегда норовили устроиться покомфортней.

Не наблюдалось, не наблюдалось на западе крупной мутности, да вот понабегало. Сутки уже бегу, не останавливаясь, на ходу справляю мелкую нужду. Не на пределе сил, размеренно перебираю ножками, чтобы не отцепился от меня «кагал» мутантов, за ночь собранный по Зоне. Конечно же, я малость применил свои особые возможности. Могу себе позволить, перед самым-то уходом в Предзонье. Туда, где ловчие не шастают, потому что не их интереса земли. Я притягивал к себе и драконил только «класс» тяжеловесов. Подцепил всех надёжно, как на рыболовные крючки.

На бегу оборачиваюсь иногда и офигеваю, честное слово. С дистанции, выдерживаемой мною, зрелище напоминает миграцию или паническое бегство стада динозавров. Туча пыли до неба вздымается, а позади этой грохочущей толпищи наверняка остаётся след из раскрошенных и утрамбованных преград, попавшихся на пути. Добротно утоптанная многотонными лапами тропа по гладкости поверхности теперь ничем не уступит асфальтовому шоссе.

Здешняя мутность, почуяв меня, толпами выбегает на запах мяса. Но хилые мутанты Предзонья моментально бросаются врассыпную, стоит им лишь заметить, какая веская причина зонотрясения несётся у меня за спиной. Любое живое или мёртвое, но хотя бы с зачатками примитивной сообразительности, драпает от орды незваных гостей. Тем же и я, в общем, сейчас занят. С аномалиями проблем вообще нет. В Зоне я их все, с моей-то чуйкой, ловко обошёл, а в текучем хаосе Предзонья ничего подобного попросту не имеется в наличии. Оно само по себе нечто вроде сплошной аномалии.

На моём КПК ориентировочная карта местности. В центре маркер, отмечающий моё местонахождение, ни дать ни взять джипиэска, ведь сейчас и здесь мой комп ненадолго вплетён в спутниковую сеть белого света. Ясное дело, за рулём джипа сподручнее было бы нестись впереди паровоза, но звук работающего двигателя ещё в Зоне привлёк бы толпы монстров совершенно другого класса. На порядок мельче размерами, но куда умней и страшней. Тогда и смысла в этом коллективном забеге не было бы.

Звуковой сигнал извещает, что до объекта осталось меньше километра. Красная точка – импульс передатчика звеньевого интербригадовцев – быстро приближается. Патруль стражей Периметра едет навстречу. И хоть я самостоятельно учуял гнилое семя за несколько километров, навигацией не брезгую воспользоваться. Пора выходить на насыпь, что протянулась вдоль старой трассы.

Вот, наконец-то выбегаю и сразу вижу транспортный конвой. Пара «хард-хаммеров» со станковыми пулемётами, бронетранспортёр с мощной, многоствольной установкой и тяжёлый армейский грузовик. Такими вот хабарными караванами в страны «дальнего зарубежья» и вывозят контейнера с артефактами. Тоннами гребут. И пусть бы себе везли, янки загребущие, в перспективе им же хуже станет от всех этих подарочков Зоны… Но среди сотен привычных аномальных образований в этом грузовичке спрятался, мягко выражаясь, ну очень сильно подпорченный фрукт.

Сделал бы морду кирпичом, если б не маска на ней. Нагло, без церемоний, ломлюсь навстречу стражам Периметра, прямо в лоб авангардному. Стрелок на первом «хард-хаммере» аж рот открыл от такой безбашенной наглости сталкера. Успел выпустить в меня одну короткую очередь, не попал, конечно, совсем мимо. Верхушку насыпи шерстят пули, выпущенные другим стрелком, пулемётчиком, когда я уже на полном вперёд, подошвами едва касаясь поверхности, лечу по старому асфальту.

– Йо, мазафака! Уот из факин… – только и успевает исторгнуть привычные слова черноликий капитан.

Я же, вспрыгнув прямо на капот бронированного «хаммера», преспокойно промелькиваю мимо его лоснящейся морды. Бегу по бугристой крыше корпуса и перескакиваю на следующий вездеход. Караван резко тормозит, синхронно, будто по команде. Вояки со штурмовыми винтовками наперевес высыпают из машин. В накалённом воздухе разносятся скупые на разнообразие, однотипные англоязычные ругательства. По БТР и грузовику я скакать не планировал. Включаю форсаж и, пробуксовывая с разгону, мчусь на противоположную сторону насыпи. Как только скрываюсь за её гребнем, англоговорящие интербригадные очухиваются и профилактически обстреливают гребень. В том самом месте, где я прошмыгнул секундой раньше.

Юркаю в сточную канаву, за кучу строительного мусора, неизвестно откуда здесь взявшегося, и накрываюсь «тенью», отвожу взгляд любого существа, имеющего глаза. Как раз вовремя, судя по крикам. Стадо исполинских монстров, ярость которых я разогревал на протяжении всего пути сюда, вылетает на дорогу, сметая насыпь. Что делать разъярённым мутантам, потерявшим ненавистную цель, то есть меня? Естественно, ринуться на других людишек, подвернувшихся под копыта, лапы, ноги, клешни, рога…

Что там творится, страшно даже представлять. Как вспомню сонм злобных багровых гляделок, прошедшей ночью роем летевших за мной… так озноб по спине льдисто продирает. Чисто теоретически у бронеджипов и транспортёра есть шанс прорваться и свалить куда подальше. Но тяжёлый камеон с артефактами уж точно не доберётся до баррикад, окружающих геликоптерные площадки.

Земля дрожит, слитный рёв псевдогигантов и прочих уродов лупит по барабанным перепонкам, и фильтры шумоподавления не спасают. Судя по гулким хлопкам и захлёбывающимся очередям, команда бэтээра решила погеройствовать и не бросила на растерзание товарищей из грузовика. Тем хуже им, разделят незавидную участь. Смерть героична лишь в том случае, если она спасает чьи-то другие жизни, а в данной ситуации – без вариантов.

Стрельба и вопли сотрясают воздух немногим больше минуты. Затем стихают. Слышатся только звуки, издаваемые довольными монстрами, что одержали победу над человеками.

Выждав с полчаса, пока они разбредутся, я поднимаюсь на насыпь. Печальная картина открывается взору. Весь конвой раскурочен и смят. Горючка полыхает, и густые столбы дыма тянутся к небу. В покорёженных корпусах едва угадываются первоначальные формы автомобилей. Больше всего досталось бронетранспортёру. Он выжат как тюбик с зубной пастой, и месиво внутренностей машины вперемешку с фрагментированной человеческой плотью повылезало из всех отверстий и щелей в изувеченном корпусе.

Грузовик переломлен пополам, его кузов отброшен от кабины на добрую сотню метров. И на всём этом отрезке старого шоссе, отчего-то не исчезнувшего в хаосе по прихоти нынешней, «злой» Зоны, ещё не поумневшей и не закрывшейся густо рассеяны, разбросаны всевозможные артефакты. Неплохой улов интервояки тащили в свои закрома. Но той гадости, ради которой я всё это затеял, среди них не видно.

Я закрываю глаза, концентрируюсь и пытаюсь учуять… Человек-носитель мёртв, а поэтому излучение почти отсутствует. Но вот кольнуло легонько вроде бы, и, определив направление, я устремляюсь к жирно коптящему фургону.

Там, заваленный всевозможным хламом, догорает труп одного из интерстражей. В который раз благодарю дыхательные фильтры – смрад горелого мяса, наверное, стоит такой ядрёный, что, образно говоря, глаза могут повыпадать. Титановую монтировку, что валялась на дороге среди оторванных конечностей, я вставляю между рёбер покойнику и, придавив ботинком тело, вскрываю грудную клетку.

Среди дымящихся внутренностей мерцает красный камень, очень похожий на «кристалл». Только вся та мерзость, которую он может сотворить с людьми, если попадёт в большой мир за Периметр, даже фантасту-постапокалиптику в пьяном бреду не приснится. Этот «выброс зла» в своё время вырвался из небытия совершенно случайно и отправился в свободное плавание по Зоне. Пока не был распознан, то есть добыт из глубин собственной памяти моей напарницей… Допущенную тогда ошибку теперь, спустя столько времени, она сочла необходимым исправить. С моей, конечно, помощью.

Ради того, чтобы не выпустить эту злобную «образину» в белый свет, не жаль загубить и в десять раз больше душ человечьих. Каждая жизнь оборванная здесь, на этой насыпи заплачена за многие тысячи спасённых там, в нормальной реальности.

Держу я этот «бракованный» экземпляр «кристалла», рассматриваю, прежде чем уничтожить… и вдруг чую совсем рядом знакомую эманацию. Кто-то с отчётливым «ароматцем» потенциала выследил меня и вот-вот настигнет.

Хищно оскаливаюсь. Неужели упорный и удачливый ловчий меня всё же достал, вцепился в след и не сорвался? Ну ладно, коллега-охотник, держись, сам напросился. В голову приходит задорная мыслишка, она вызывает желание оставить загадочному преследователю «весточку».