Текст книги "Везуха"

Автор книги: Сергей Чекмаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

– «Мир новостей» вчера читал, – неохотно признался Андрей.

– Вот видишь! Там еще не такое напишут! Ладно, хватит о грустном. Давайте, что ли, к делу.

– Именно, – кивнул Димыч. – Зачем собрались, никто еще не забыл?

Ромка придвинулся к столу, демонстративно извлек из заднего кармана бумажник.

– По скольку играем? По десятке? Или сразу по доллару за очко?

– Не, с баксами я пас! – сказал Егор. – Я и так все время проигрываю. Если бы играли раз в неделю хотя бы, многим тут и на работу ходить не пришлось бы. Андрю-уха, проснись! Расслабься уже. Твоя карма нынче хочет в картишки перекинуться, а ты от нее отстаешь.

Постепенно разыгрались. Смилостивившись над курильщиками, Димыч извлек откуда-то из недр серванта красивую пепельницу из морской раковины и разрешил смолить в комнате, но только «если в мою сторону дышать не будете». Андрей с Ромкой тут же задымили, причем не прозаическим «Элэмом», а настоящими самокрутками крепчайшего «Данхилла», до которых снобствующий Ромка был большой охотник. По телеку очередной англосаксонский мордоворот пачками отстреливал бандитов с короткими перерывами на постельную борьбу и, конечно, рекламу. Звук был выключен, и определить, что вещал мордоворот в паузах между крупнокалиберной кровавой баней, прокладками и туалетным утенком, не представлялось возможным.

Аккуратный Ромка играл осторожно, не рисковал, потому и в гору почти не лез, оставался при своих. Зато Егор, как и ожидал, в первых двух кругах набрал вистов, от чего сделался еще безмятежнее и веселее:

– Димыч, хватит Ромке подливать, ты и так выигрываешь!

Оскорбленный в лучших чувствах, тот закупорил бутылку, сказал назидательно:

– К твоему сведению, Егорушка, я на правах хозяина просто ухаживаю за гостем…

– Ага, так я и поверил. Андрюха, не спи, твоя очередь.

– Так уж сразу – «не спи»! Подумать нельзя?

– А ты не думай, доверься карме!

«Ну, все, – подумал Андрей, – он теперь эту карму мне еще полгода будет вспоминать!»

Раздали по новой. Димыч снова выиграл торговлю и, несмотря на все попытки ему помешать, успешно брал взятку за взяткой, умудряясь параллельно болтать с Ромкой об очередной нашумевшей подделке под Гарри Поттера. Андрей в беседе почти не участвовал, играл отстраненно, задумчиво перекатывая по донышку фужера действительно неплохой коньяк. Все-таки что бы там ни говорили, а коньяков лучше армянских еще не придумали, пусть французы не обольщаются.

Потом пошли распасы, а на следующем круге Димыч, которому карта сегодня явно шла, вдруг снова объявил:

– Пас.

Обрадованный Егор брякнул с восторгом:

– Вах! Была не была: и я – пас. Сыграем еще разок, а то вы что-то расслабились. Покажем кое-кому, где раки зимуют…

Андрей, чуть помедлив, – комбинация на руках была так себе: ни рыба, ни мясо, – подтвердил:

– Ну, и я с вами. Думал мизер сыграть, да ладно…

Ромка, сдающий, согласно кивнул: играйте, мол, кто ж против, и снял прикуп. И тут в самый ответственный момент зазвонил телефон. Димыч встрепенулся, но карты не положил, кивнул Ромке, который сидел ближе всех к ненавистному аппарату:

– Возьми, а?

Ромка сделал страшное лицо:

– Ты что?! А вдруг Светка?

– А-а, – Димыч махнул рукой. – Скажу, что ты за дисками зашел.

Ромка пожал плечами – мол, я предупреждал, – и снял трубку:

– Алло. Да. Да. Сейчас, – он протянул телефон хозяину. – Тебя, лично и официально. Дмитрия, мол, Александровича Иславского хотим.

– Кто бы это? – спросил Димыч недоуменно. – Алло. Да, я. ЧТО??

Лицо у него мгновенно изменилось, закаменело. Улыбка сползла, пальцы судорожно стиснули трубку.

– Когда? Да, конечно. Какой у вас адрес?

Схватив со стола блокнот, он принялся что-то торопливо записывать. Ручка дрожала, то и дело царапая бумагу. Остальные встревоженно наблюдали за ним.

– Спасибо. В течение часа приеду.

Димыч ткнул дрожащими пальцами в кнопку отбоя, не попал, ткнул еще раз. Андрей и Ромка спросили почти одновременно:

– Что случилось?

– Светка… Они с тестем поехали, на его «Таврии». Я, как чувствовал, свою предлагал… не взяли. Не проедет, сказали, проселок узкий. Сейчас из местной больницы позвонили – на трассе фура их зацепила. У тестя – сотрясение, Светка с двумя переломами, говорят – в сознании. Андрюх, у тебя права с собой?

– Да, конечно. Хочешь, чтобы я повел?

– Угу. Из меня сейчас хреновый водила получится…

– Мы тоже с вами, – Ромка бросил карты, поднялся. – Может, чего надо будет. А то ты же знаешь, в этих районных даже аспирин не всегда есть.

– Как она? – спросил Егор. – Что-нибудь еще с-сказали?

– Состояние стабильное…

– Ну, – Андрей постарался придать голосу максимальную убедительность, – раз телефон и твои данные вспомнила, значит – все о’кей. Ладно, давай ключи – заведу пока, а вы собирайтесь. Егорка, пойдем, поможешь.

Уже на лестничной клетке, пока ждали лифт, Андрей мрачно пробормотал:

– Хорошо, не критическое…

– Что?

– Знаешь, у врачей вообще всего два ответа – состояние критическое, когда уже и молитва не поможет, и стабильное, когда даже главврач ничего точно сказать не в состоянии.

Впервые Егор не нашелся с ответом. Молча кивнул. И только на площадке первого этажа все-таки спросил:

– Ну как же? Бывает же еще «удовлетворительное», «средней тяжести» и все такое… Шишку какую-нибудь в ЦКБ свезут, так по ТВ каждый второй репортаж о том, что он съел на завтрак и какого цвета был стул.

– В ЦКБ – может быть. Когда есть чем лечить, и пациент начинает постепенно выкарабкиваться, можно начинать осиротевшую страну успокаивать – вчера состояние было тяжелое, сегодня – средней тяжести, там, глядишь, – и удовлетворительное, да и вообще скоро выпишем. А в районной ничего нет, кроме градусников, клизм и грелок. Больные все больше на молитве и добром слове держатся. Надеюсь, Димыч догадается прихватить некоторое количество американских президентов. За пару Франклинов можно и в Урюпинске рай в отдельно взятой палате обеспечить. Не Индия, чай.

– А Индия-то при чем?

Они вышли из подъезда, Андрей снял димкину «Октавию» с сигналки, открыл водительскую дверь.

Немного непривычно после «Синенькой»-то, ну ничего, справимся как-нибудь.

– У меня в Индии с туристом аллергия приключилась. Местные коновалы только руками разводили, они все болезни, небось, йогой да голоданием лечат. Хорошо, у меня на такой случай все припасено было, а то бы неизвестно, чем кончилось…

—Говорит Двенадцатый. Наблюдаю объект. Только что вышел из подъезда, по внешнему виду – спешит.

– Я передвижной-восемь, слышу тебя, Двенадцатый, ждем объект на улице.

– Внимание! Объект сел в машину марки «Шкода Октавия», госномер А-456-НО-99, цвет – светло-серый. Машину завел уверенно, но с места не трогается. Возможно, кого-то ждет… Вместе с объектом мужчина, на вид около тридцати лет, волосы русые, одет в светлый джинсовый костюм, черные ботинки. Рост средний, чуть прихрамывает на левую ногу, приметы…

7

1999 год, Индия,

Дели – Агра – Варанаси – Патна

2001 год, Австралия, Мельбурн, Альберт-парк

Кризис, по-научному названный своими инициаторами «дефолтом», прокатился по стране, как хороший асфальтовый каток, разом сравняв с общей массой немногочисленные нарождающиеся ростки среднего класса. Народ, раньше не имевший никакого представления о бирже и акциях, за исключением разве что немногих специалистов, теперь вовсю обсуждал в очередях и метро курсы, пункты и индексы азиатских бирж, решая попутно первый и второй великие русские вопросы. Виноватым во всем был назначен опереточный премьер «киндер-сюрприз» Кириенко и почему-то продолжающийся не первый уже месяц экономический спад в Малайзии и Индонезии. Что делать, точно не знал никто, но в одном все были уверены – это пока цветочки, ягодки еще впереди. Люди бдительно закупались солью, крупой и мылом, стараясь обратить стремительно падающий рубль в нечто ценное для грядущего (по слухам) натурального обмена.

Из Института Андрею пришлось уйти. Государство почти полностью прекратило финансирование, а в кризис даже сам Москвин не в состоянии был обеспечить грантами полторы сотни человек. На третий месяц полуголодного существования Григорий Иммануилович плюнул на все и принял приглашение Массачусетского Технологического прочитать годовой курс лекций.

За три дня до отъезда академик собрал своих. Несколько смущенно и без привычных крепких выражений изложил ситуацию, пожелал удачи.

– Извините, друзья, – сказал он в самом конце. – С собой взять никого не смогу. Ни лаборатории, ни даже своего проекта у меня там не будет, а уж референта, наверняка, подберут из местных.

Представить себе Москвина, самого «братца Грима», в роли обычной институтской профессуры еще каких-нибудь полгода назад было решительно невозможно. Для многих в Институте это стало даже более наглядным свидетельством всеобщего краха, чем задержка зарплаты и растущие ежедневно цифры в окошечках обменных пунктов.

– Единственное, о чем хочу попросить, – не бросайте науку. Перетерпите, скоро все образуется.

Группа молчала. Почувствовав, что на фоне собственного поступка его слова выглядят неубедительно, Москвин замолчал. Прощаясь, он попросил его не провожать.

После отъезда академика Андрея больше ничто в Институте не удерживало, и он написал заявление об уходе. Никто его не отговаривал. Вокруг стремительно разваливалось все, и какой-то там аспирант, пусть даже и самый перспективный, мало кого интересовал.

Особого сожаления Андрей не испытывал. Да, скучал по Москвину, по коллегам, по неповторимой институтской атмосфере, но грезить собственным прошлым и впадать в депрессию времени не было. Лучше уж заняться поисками работы. И тут уж пришлось оставить принципы в стороне. Те же йогуртовые спекулянты, при всем презрительном к ним отношении, удары дефолта переносили стойко. Так устроен человек – какие бы катаклизмы ни творились вокруг, кушать хотеть он будет всегда, и продукты, соответственно, останутся ходовым товаром в любом случае. Конечно, без потерь не обошлось: продуктовые экспортеры вынуждены были распродавать свой ассортимент едва ли не ниже себестоимости – лишь бы деньги вернуть. Впрочем, торговцы – народ ушлый, быстро сообразили, что почем, и обратили свои взоры и кошельки на пресловутого российского производителя, к чему их долгое время безуспешно призывали как минимум четыре правительства. Не было бы, как говорится, счастья, да несчастье помогло.

Конечно, Андрею пришлось побегать, рассылать резюме, расфуфыренным франтом изображать умного, инициативного и коммуникабельного на многочисленных собеседованиях. В девятой по счету конторе – туристическом агентстве «Евротур» – Андрей вместо обычного: «Мы вам позвоним» услышал: «Когда можете приступить к работе?» Взяли его младшим менеджером с испытательным сроком в три месяца.

Напуганный многочисленными историями про фирмы с бешеной текучестью кадров, которые как раз и предпочитают таких вот «испытуемых», чтобы по окончании срока, придравшись к какому-нибудь мелкому нарушению, преспокойно их уволить и нанять новых, сэкономив на зарплате, Андрей все три месяца жил как на иголках.

Прогнозы не подтвердились: к середине декабря испытательный срок закончился, и его окончательно зачислили в штат. Как Андрей потом понял – не в малой степени потому, что ему довелось побывать в Британии и Японии. Расписывая недоверчивым клиентам прелести путешествия в туманный Альбион или Страну восходящего солнца, он мог прибавить немалую толику собственных впечатлений.

Клиентам нравился веселый и общительный менеджер. Он не обрушивал на собеседника, как многие его коллеги из других фирм, заученную скороговорку «мы-предлагаем-вам…» и не выслушивал пожелания со скучающим видом «ну что тебе еще надо?», а всегда умудрялся найти к клиенту индивидуальный подход. Довольные туристы не раз и не два благодарили Андрея, а в его лице и весь «Евротур».

– Чем ты их приманиваешь? – спросил однажды будущий шеф, а пока лишь коммерческий директор Март Викторович (лет ему было не сильно больше, чем Андрею, но на фирме все предпочитали звать начальство по имени-отчеству). – Дня не проходит, чтобы Панину о тебе дифирамбы не напели.

– Наука помогла, – рассмеялся Андрей. – Диплом когда защищал или на кандидатский минимум готовился, надо было каждого члена комиссии досконально изучить, к каждому ключик подобрать, чтобы не завалил. В физике на одного ученого пять администраторов, Мартвикторыч. И чем они бездарней и бесполезней, тем большими шишками себя мнят. А маленький начальник, сами знаете, помочь – не поможет, но нагадить сумеет крупно, лучше его уважить. С тех пор и осталось.

Акции Андрея шли в гору, начальство его уважало, потому никто не удивился, когда новичку, не успевшему еще и года отработать, поручили довольно серьезное дело – сопровождение тургруппы. И не куда-нибудь, а в Индию.

Так уж сложилось той весной: не оказалось свободных сотрудников из обычного числа вечных «сопровождающих», и гендиректор со своей недосягаемой олимпийской высоты выбрал Андрея.

У него даже не было времени удивляться или радоваться. Одновременно с назначением навалились хлопоты по получению всех нужных документов, знакомству с группой, спешному заучиванию «Курса молодого бойца» или «что делать, если вашего туриста посадили в тюрьму». Даже в день вылета Андрей еще не был до конца уверен, успеют ли проставить визы в индийском посольстве.

Успели. С опозданием всего на час древний «Туполев», весь в пятнах наспех закрашенной ржавчины, принадлежавший почему-то «Грузовому авиаотряду номер 16», натужно поскрипывая разболтанными заклепками, вырулил на взлетную полосу. В салоне царил космический холод, натыканные без всякого порядка продавленные кресла с трудом удержали пассажиров во время набора высоты, о стюардессах лишний раз вообще лучше не вспоминать, а то ведь подойдет, да еще, не дай бог, улыбнется… короче, сам перелет запомнился надолго.

А вот на месте у Андрея, замороченного постоянными проблемами, налаживанием контактов с владельцами «отелей», гидами и местными властями (по привычке колониальных еще времен многие здесь учили английский), сил уже не хватало восхищаться местными красотами. Плюс на второй день от туземной пищи у одного из туристов пошла нестандартная реакция – гипервитаминоз или аллергия, кто его разберет! В аптечке сопровождающего на такой случай имелся годами проверенный супрастин, а на крайний случай – ударная доза «Зентака», но все равно пришлось поволноваться.

Так что во время переездов Андрей предпочитал отсыпаться, а на экскурсиях по сторонам не пялился, все больше следил за своим стадом – как бы кто не отстал и не потерялся.

Маршрут пролегал через Дели, разрекламированную Конан-Дойлем Агру, Варанаси и Патру, бывшую Паталипутру, город прославленный как тысячелетней историей, так и русским фольклором.

Не обошлось без курьезов. Еще в Дели выяснилось, что гид из Варанаси заболел и не сможет, как было договорено, вести группу к Гангу. Андрею пришлось срочно штудировать проспекты: он был почти уверен, что в итоге экскурсию придется проводить самому. В конце концов местному партнеру «Евротура» удалось-таки найти замену, проблема разрешилась, а у Андрея из всех воспоминаний об Индии сохранилось только ощущение непрекращающегося стресса и заученные назубок традиции и реликвии индуизма. Разбуди его хоть сейчас – без запинки отбарабанит историю горбатой коровы «зебу».

Трепетное отношение к священной корове в Индии началось с легенды о Нандини, чудесной корове благочестивого мудреца Васиштхи. Молоко этой коровы давало простым смертным невиданное долголетие – десять тысяч лет без болезней и увечий.

В Индии строжайше запрещено есть говядину, коров вообще никак не используют в домашнем хозяйстве. Зебу нельзя запрягать, заставлять перевозить грузы, даже отогнать корову с дороги, посигналив ей, – изрядное кощунство, вдруг напугаешь. Они свободно бродят по стране, предоставленные сами себе. Правда, некоторые зебу живут на полном пансионе в домах немногих богатых благочестивых индусов.

Впрочем, упряжка из двух зебу – вполне обыденное зрелище в северо-западных районах Индии. Кое-где коров даже запрягают в плуг. Почему? Все очень просто: хозяева этих зебу – мусульмане.

На кощунствующих соседей-иноверцев индуисты косятся неодобрительно, но до религиозных стычек не доходит – кому охота себе карму портить? Хотя, как учит история, индийцы не такие уж мирные и спокойные ребята, когда дело доходит до оскорбления их священных реликвий. Самое крупное в Индии восстание сипаев началось из-за того, что бумажная обмотка патронов к только что поступившим на вооружение винтовкам Энфильда была промаслена говяжьим жиром. А перед зарядкой ее приходилось срывать зубами.

Кроме зебу, священными в Индии считаются также змеи некоторых пород (как ни странно – не кобры, потому-то факиры и обращаются с ними столь непочтительно), река Ганг и цветок лотоса.

Лотос можно сорвать, чтобы украсить дом, повозку, даже питаться с голодухи, если уж совсем припечет, но ни в коем случае не вытаптывать. Листья и стебли лотоса по вкусу напоминают щавель, черешки же ядовиты, тут самое главное – не перепутать. Возможно, отсюда и пошло освящение лотоса: некоторые вон едят – и ничего, а наш Чандра два раза откусил, а потом семь дней животом маялся. Не иначе где карму попортил, вот цветок-то его и наказал.

Культ Ганга тоже связан с интересной легендой. В давние времена, как считают индуисты, была на небе большая река Ганга, которая спустилась на землю, дарить воду и жизнь. Люди поклонились ей, назвав Гангом. Над ее водами развеивают прах самых достойных, и нет в Индии погребения почетней. Святость реки отнюдь не мешает забирать из нее воду для питья и полива, а вот мочиться в нее… гм, это примерно то же самое, что ввалиться в синагогу, со смаком обгладывая свиные ножки. На берегу Ганга стоят многотысячные, а то и миллионные города – те же Патна и Варанаси, Лакхнау, и расширение канализационной сети причиняет властям немалую головную боль.

Как раз у Ганга и случилась с Андреем одна незначительная история, накрепко засевшая в памяти своей чарующей красотой и мягкостью…

Вопреки опасениям, экскурсовод оказался парнем толковым: немного знал русский, прекрасно изъяснялся по-английски и с первых же минут завладел вниманием всей группы. Андрей, на время избавившийся от поднадоевшего туристского стада, спустился к реке. В этом месте Ганг разливался широко, противоположный берег с трудом угадывался за невесомой туманной дымкой. Эмоциональные восклицания гида звучали где-то в отдалении, и Андрею почти удалось расслабиться, представить, что он здесь совсем один, ну, кроме разве что во-он тех лодок на быстрине.

Великая река неспешно несла свои воды, загипнотизированный ее медлительностью, Андрей надолго задумался. Время остановилось. Но вдруг набежавшая волна почти коснулась носков его ботинок, замерла на секунду и отступила. Словно игривый щенок хотел было ткнуться носом, радуясь возвращению хозяина, но все-таки убоялся собственной дерзости, не стал, лишь гавкнул вполголоса и умчался за тапочками. На выглаженном многими тысячами разливов глинистом прибрежье остался лежать белый лепесток.

Андрей наклонился, подобрал его, бережно расправил и положил в карман.

Посмотрел на часы: не стоило забывать о своих прямых обязанностях, через двадцать минут отъезд, иначе при зверском качестве местных дорог и местного транспорта можно и опоздать. Андрей оглянулся, пересчитал своих: все в сборе, никто не отстал. Гид как раз заканчивал патетически размахивать руками и уже вел группу к автобусу.

О прощальном подарке великой реки Андрей никогда никому не рассказывал.

А через полтора года наступил долгожданный Миллениум. Наступил, бурно отпраздновался по всему миру и… прошел. Двадцать первый век и третье тысячелетие, с нетерпением ожидаемые фантастами, прогнозистами и футурологами, вступили в свои права без бурь и потрясений. В привычной, размеренной жизни почти ничего не изменилось – люди продолжали так же ходить на работу, так же отдыхать в уик-энд, решать привычные, сиюминутные проблемы. Обыденность. Рутина.

Позвольте, а где же будущее?

Андрей так и не смог до конца поверить в приход нового века. Нет, правда… Те же бесконечные презентации, стол, заваленный проспектами новомодных туров, ненавистный факс, индивидуальные консультации со «сложными» клиентами… В начале марта, в традиционное туристическое «затишье», Андрей стребовал с шефа отпуск, который провел в подмосковном пансионате, – после Индии никакая экзотика уже за душу не брала. Да и просто хотелось спокойно выспаться, отдохнуть перед очередным безумно-изматывающим летом. А может, пора признаться самому себе, что это была просто неудачная попытка удержать на плаву стремительно распадающиеся отношения с Ингой? Конечно, ничего не получилось, отпуск оказался безнадежно испорчен частыми скандалами и натужными примирениями. Инга уехала одна, на два дня раньше Андрея.

Жаль, а он уже начал надеяться…

Впрочем, ладно.

Стараясь заглушить боль, Андрей с головой ушел в работу, ощущая почти физически отупляющую, похожую саму на себя повседневность. Лето выдалось горячим во всех смыслах, работы хватало, не продохнуть. Лишь в самом конце октября впервые наметился какой-то просвет. После сентябрьских терактов в Штатах поток туристов пошел на спад, и, чтобы удержаться на плаву, конторе пришлось искать новые, нестандартные пути.

Одним из вариантов и стал проект индивидуальных туров в Австралию, на первую в сезоне гонку «Формулы-1». Несмотря на некоторую предсказуемость последнего чемпионата, интерес к «Королеве автоспорта» в России не ослабевал. Зрителю еще не успело приесться относительно новое для нашей страны зрелище, самые горячие поклонники мечтали увидеть гонки воочию, а перспективы национального этапа – Гран-при России – оставались пока весьма призрачными.

Конечно, за последние четыре года появилось огромное количество турфирм, предоставляющих специальные «формульные» туры на два-три дня, то есть на полный гоночный уик-энд. В стоимость путевки входили, само собой, и билеты на трибуны автодрома от дешевых до представительских. Не самые богатые фанаты имели возможность выбрать автобусные туры, существенно снизив таким образом удар по собственному кошельку.

Но… Во всем этом было одно «но». В основном турфирмы предлагали европейские Гран-при: Германию, Австрию, Францию, чаще всего – Венгрию, самую доступную и дешевую.

Европейские гонки проводятся летом, с конца апреля по август, чтобы капризы атлантической «погодной кухни» не помешали автомобильному супершоу. Все остальное время российские фанаты вынуждены были созерцать «Королеву автоспорта» по телевизору. А потом приходит зима и почти полугодовой перерыв до следующего сезона. Футбольные болельщики смотрят любимый спорт круглый год, а что делать автофанам? Любоваться записями гоночных баталий предыдущих лет?

Истосковавшиеся по любимому зрелищу преданные (и состоятельные, конечно!) поклонники «Формулы» готовы ехать на самый край света и за любые деньги, лишь бы лично наблюдать начало нового сезона, новых надежд и разочарований.

За три дня до конца октября Андрея вызвал шеф:

– На месте не засиделся? Не скучно целыми днями в офисе-то просиживать?

Любимая манера шефа – задать неприятный вопрос и посмотреть, как сотрудник будет выкручиваться. Отвечать, как того хочет начальство, Андрей не стал, сказал правду:

– Работы много, Мартвикторыч, особо скучать не приходится.

Понимай, мол, как знаешь! Может, и как завуалированный намек на повышение зарплаты.

Шеф усмехнулся, но сказал о другом:

– Ты у нас вроде «Формулу-1» любишь? Гонка в Австралии – самая первая, да? Что можешь о ней сказать интересного?

Собственно, кое-какие слухи до Андрея уже доходили, потому он не удивился.

– Обычно проходит в самом начале марта, на автодроме Мельбурна, в природном Альберт-парке. Гонка достаточно популярна, потому что во многом определяет будущий чемпионат, впервые после зимних тестов позволяет определить потенциал команд в боевых условиях. Славится большим количеством аварий и сходов, потому как машины еще сырые, не отлаженные до конца, а пилоты… пилоты – тоже люди, любят гоняться, истосковались за зиму. Кроме того, больше всего они не любят проигрывать.

– Пилоты – это гонщики?

– Да. Весной этого года на трассе погиб один из маршалов, добровольных помощников, и Альберт-парк приобрел еще и некую противоестественную привлекательность. В современной «Формуле» смертельные случаи – большая редкость. Я читал, что на место его гибели сейчас водят экскурсии.

Андрей еще долго распинался, хотя давно уже понял: шеф все решил. Понятное дело, на «рекогносцировку» в Мельбурн полетит Аллочка. Слухи про нее и про шефа по конторе ходили всякие, однако что есть, то есть, – глаз на выгоду у нее был наметан, изъяснялась она на четырех языках без запинки и всегда умудрялась раскрутить западников на дополнительные скидки. Злые языки поговаривали, что и здесь без физиологии не обходилось.

На слухи Андрей обращал мало внимания, зато он прекрасно понимал, что Аллочка, при всех ее несомненных достоинствах, и представления не имеет о «Формуле-1». Ну, разве что увидела когда-нибудь по телевизору, переключая каналы с ток-шоу на сериал. Ушлые австралийцы раскусят Аллочкино невежество с первых же слов и перестанут себя уважать, если на переговорах не подсунут ей самые неудобные трибуны, упирая на дешевизну.

Посему Аллочке требуется советчик. Да такой, чтобы и специфику понимал, и на первые роли не лез. Андрей усмехнулся про себя: вот, оказывается, как полезно иногда бывает трепать по всей конторе о своих увлечениях!

Прямого рейса ни в Сидней, ни уж тем более в Мельбурн нет. Мало кто в состоянии выдержать двадцатичасовой перелет в неудобном кресле. Плацкартных же и – тем паче – купейных самолетов пока не строят, потому, наверное, что не выгодно. Похожий на кашалота «Боинг» сядет сначала в Сингапуре, дозаправится, проверит двигатели и только потом вырулит на взлетную дорожку. А пассажиры за это время успеют и ноги размять, и перекусить в многочисленных ресторанчиках, если вдруг кого-то «воздушная» пища не устраивает.

Всю дорогу до Сингапура Аллочка проспала, бесцеремонно пристроив резиновую подушечку на Андреевом плече. Лишь когда самолет коснулся бетона, вздрогнул от носа до хвоста и нестерпимо взревел реверсируемыми двигателями, она очнулась, сонно поморгала и спросила:

– Уже прилетели?

Выяснив, что до Мельбурна еще далеко, Аллочка упорхнула в «Дьюти Фри». Сингапурский аэропорт выстроен довольно бестолково, так что, когда до вылета оставалось десять минут и по громкой связи уже дважды призвали пассажиров занять свои места, Андрей забеспокоился: как бы спутница не заблудилась. Впрочем, волновался он зря. Аллочка появилась вовремя – секунд за сорок до закрытия переходного тамбура. Нет, она не потерялась, и у нее не украли бумажник и документы…

– Я немного увлеклась, – кокетливо улыбнувшись, Аллочка подала Андрею огромный фирменный пакет «Дьюти Фри». – Поставь на полку, пожалуйста, а то я не дотянусь.

На «ты» она перешла сразу же, стоило им занять места в самолете. Андрей, в общем, не возражал. Охотиться во владениях шефа – занятие не из самых безопасных, но почему бы и не сократить дистанцию с красивой, умной и во всех отношениях приятной женщиной.

Когда «Боинг» набрал высоту, погасло табло «пристегнуть ремни», а по проходу забегали предупредительные стюардессы, Аллочка вдруг попросила:

– Андрей, расскажи о гонках, пожалуйста. А то я в ваших мужских забавах ничегошеньки не понимаю!

– Тебе будет неинтересно.

– Почему это? Я сама вожу… – под его взглядом Аллочка чуть смутилась, – …ну, пока не очень хорошо. Но я учусь!

Ага – «я не волшебник, я только учусь…»

Когда красивая женщина о чем-то просит, сопротивляться довольно трудно, да и возможность блеснуть эрудицией льстит мужскому самолюбию, и Андрей принялся рассказывать.

Сначала Аллочка слушала с интересом, правда, скорее профессиональным, нежели искренним. Изложив общие сведения, примерно так же, как недавно шефу, Андрей перешел к деталям. Австралийская гонка не была бы столь привлекательна, если бы не украшали ее только одному Альберт-парку присущие изюминки.

Из года в год за несколько дней до начала гоночного уик-энда в Альберт-парке проходит акция протеста «зеленых». Надо же, черт возьми, подтвердить имидж Зеленого континента! И неважно, что его принято называть именно так скорее по традиции, ведь большая часть Австралии, за исключением узенькой полосочки побережья, представляет собой выжженную пустыню.

Экологи уже много лет выступают против проведения автогонок в природном парке. Постепенно это уже превратилось в некую традицию, ветераны, наверное, и не припомнят австралийской гонки, не предваряемой демонстрациями «зеленых». Но с каждым годом они становятся все менее многочисленными и почти не привлекают внимания прессы. Может быть, через несколько сезонов протесты экологов-экстремалов окончательно уйдут в прошлое, а жаль, они стали для многих неотъемлемой частью австралийских гастролей «Большого цирка», иначе называемого «сумасшедшим».

Через двадцать минут Аллочка уже зевала, деликатно прикрыв рот ладошкой. Через полчаса заснула, чего Андрей и добивался. Его и самого тянуло поспать, но неудобно же было ляпнуть со всей прямотой: «Извини, мол, потом закончу, сейчас чего-то в сон клонит».

Опытная стюардесса, мигом оценив состояние пассажира, тут же снабдила Андрея резиновой подушкой и не слишком приятным на ощупь синтетическим пледом. Улыбка у нее оказалась приятной и заразительной, совсем не похожей на дежурные «приклеенные» гримасы коллег. Невесть почему на душе потеплело, и Андрей совершенно незаметно для себя уснул.

Снилось что-то хорошее. Что именно, и не вспомнить, просто осталось ощущение приятного и светлого, словно бы гладила по голове мягкая материнская рука. В тот момент, когда ладонь коснулась лба – проверить, нет ли температуры, «Боинг» тряхнуло, и Андрей проснулся.

В иллюминаторе стелилась молочная кисея облаков над Тихим океаном, а восходящее солнце подсвечивало их снизу розовыми и оранжевыми сполохами. Горизонт пылал слепящим заревом, целыми группами слизывая с неба незнакомые южные звезды.

– Дамы и господа! Говорит командир корабля. Не волнуйтесь – наш самолет попал в небольшую турбулентность. Приносим свои извинения за неудобства.

Зашевелилась Аллочка, улыбнулась виновато:

– Я что – опять заснула, да?

Хорошее настроение не уходило, Андрею захотелось сделать для нее что-нибудь приятное. Такое… галантное. Он поцеловал оторопевшей Аллочке руку, сказал: