Текст книги "Барон Ульрих"

Автор книги: Сергей Мельник

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 24 страниц)

Часть вторая
ВОЙНА

Парадокс: когда тебе нужно с утра пораньше вставать на работу, ты мучаешься, ворочаешься, ноешь, канючишь и переворачиваешься с боку на бок, пытаясь отщипнуть у времени хотя б еще пару секунд сладкого сна. А вот когда ты ни свет ни заря встаешь не на работу, а, допустим, на рыбалку, то вскакиваешь за пять минут до будильника, бодрый попрыгун, пышущий счастьем и жаждой действий. Такого увидишь с утра, выдвигаясь на работу, и тебя может вырвать.

Но к моей радости, а также к радости окружающих, встал я еще при звездном небе и выскочил из замка Лисий Хвост при полном «звездеце», когда моя бодрость духа и радость, источаемая в атмосферу, никому не могла повредить. Что такое «звездец», спросите вы? О, это, я вам скажу, небо такое, как оказалось. В замке, где я имею счастье проживать, мою страсть к рыболовству разделил молодой герцог Герман де Мирт, по сути еще мальчишка, но мужичок, похоже, в будущем рассудительный, размеренный и не склонный к авантюрам.

Судьба у него была незавидной, это уж точно. В ходе недавних событий жизнь подчистую стерла из его души иллюзии всеобщего добра и любви, заставляя этого ребенка совершенно другими глазами смотреть на мир. Да что там говорить, родная тетка вырезала его семью, залив кровью его отца, матери и брата весь его дом, оставив мальчишку один на один с этим беспощадным миром. Да уж, события тех дней имели пренеприятнейший окрас и послевкусие, эдакий этюд в багровых тонах. Мне волею судьбы пришлось влезть в эту историю с головой, в конечном результате у меня на попечении и оказался Герман, угрюмый молчун, ключик к сердцу которого я ненароком подобрал через тот самый «звездец».

Не знаю, верно или нет я себя повел – в своей жизни мне не довелось в той или иной мере побыть в роли отца либо старшего брата, – но я стал приближать его к себе вот такими утренними забегами к реке, где в медитативном трансе рыболовного счастья, в созерцательной форме и вселенском спокойствии мы проводили это первое лето. Его первое лето без семьи и близких, вдали от родных стен своего дома.

Каждое утро, когда я вытаскиваю его из постели, заспанного и непонимающего, что происходит, первое, что он произносит всегда, когда мы выходим с ним за ворота замка, это – «звездец».

Легкое марево неверной предрассветной дымки тумана, стелющегося по земле, еще не ушедшая прохлада ночи и безмерный «звездец» от края и до края небосвода. Мелкий бисер миллиарда звезд в еще темном бархате ночного неба завораживает своим холодом и какой-то непонятной, невообразимо прекрасной красотой отчужденности.

– Звездец? – Мы стояли рядышком, запрокинув головы и рассматривая небо.

– Ага. – Он зевнул. – Полный «звездец».

– А что, пожалуй, точнее и не скажешь, – соглашаюсь я, пожимая плечами и взваливая на плечи нехитрый скарб самодельных снастей, вручаю Герману заплечный рюкзак и по неверной тропинке в этой мгле, через поле и виднеющийся подлесок отправляюсь к реке.

Путь, в принципе, недальний, от силы ходу с полчаса, но все равно не хотелось терять ни секундочки драгоценного рассвета, так как, по поверьям рыболовов, именно в это время в реке плавает огромный стопудовый пескарь с непреодолимым желанием попасться на крючок. Только ленивые и нерасторопные его не ловили, а все остальные – да. Ловили. Честно-честно, вот разведите руки пошире. Развели? Еще шире. Так вот, у того пескаря, что я поймал, один только глаз был такого размера.

Как же я благодарен судьбе, Богу или случаю, что дал мне шанс посидеть с удочкой на берегу речки-невелички в этом поистине лучшем из миров. Да, так уж получилось, что сам я не местный, приезжий, ну вроде как залетный. Родился, аж страшно вспомнить, на планете Земля, в незапамятном году, в России. Здесь, в Альверсте, новом мире, немногим больше года, по образованию врач, а по месту работы нынче величайте меня господин барон Ульрих фон Рингмар.

История темная и пренеприятнейшая, вспоминать те события, которые мне пришлось пережить, не самое приятное занятие, но факт остается фактом – в теле мальчика из забытой Богом деревеньки на окраине оказался я, сорокалетний мужик, всеми правдами и неправдами выгрызший себе место под солнцем.

Да уж, погрызть пришлось не самым оригинальным способом, но мне удалось при помощи откровенной лжи стать довольно внушительной фигурой на местной арене власти. Нет, не подумайте, гордиться нечем, ложь даже во спасение останется ложью, и я сам это прекрасно понимаю, отдавая себе отчет в том, что играю с судьбой краплеными картами, но дело не только во мне. Хотя зачем душой кривить? Я не отдам того, что уже имею, без боя. Деньги, власть, положение – все это не мое и в то же время заработано мною от и до.

Извилистой тропинкой вышли в поле, где уже туман от близости реки серой ватой устилал всю землю, конденсируя бусинки росы на пряную свежесть разнотравья. Вот она, река, гладкая гладь темной воды, без единого намека на ветерок. Сухой прошлогодний камыш с махровыми шапочками на навершиях своих пик возвышался над нашими головами, замерев по стойке смирно. Красота и безмерный покой.

– Улич, пошли сегодня к затоне? – Герман, словно борзая, раздувал ноздри в предвкушении, мальчик по-настоящему проникся моей страстью.

Правда, темпераменты у нас разные: мне больше на течении нравилось ловить, по пояс заходишь в воду и белорыбицу как из пулемета в проводочку дергаешь, а он другой. Стратег, так сказать, выбирает заводи и затони, ищет омуты и ямки по дну. Любит толстопузых карасей и тяжесть круглобоких великанов карпов. Подобная рыба не любит суеты, здесь нужно прийти, сесть основательно, чтобы минимизировать свою деятельность, которая может шумом отпугнуть рыбку. Никакого шума, закормил местечко и замер, затаился и смотришь, бдишь, так как только молодь карповая бесхитростно утягивает индикатор поплавка, а вот те, что покрупней да по опытней, могут нежно подойти и легко снять наживку, да так что поплавок и не дрогнет.

В этом плане болезнью Германа стали лини. Ох, радости и счастья у нас при поимке этой рыбки! Вот вы в детстве читали Пушкина, его сказку о золотой рыбке? Художники современности обычно, иллюстрируя эту сказку, вырисовывают рыбку наподобие тех, что плавают в аквариуме, в простонародье «вилихвосты», пузатики такие желто-оранжевого окраса с пушистым хвостом. Но мало кто знает, что прообразом для рыбки из той сказки был не кто иной, как наш родной линек. В зависимости от прозрачности воды, эта рыбка имеет от матушки-природы натуральный золотой окрас. Меленькая такая «кольчужка» чистого золота, отлив старой бронзы на плавниках и бусинки янтарных глазок делают эту рыбку восхитительно прекрасным трофеем, этакой сказкой во плоти. Тут и говорить не о чем, я, старый прожженный пройдоха, с замиранием сердца брал в руки такого красавца, а уж мальчишка девятилетний так вообще прыгал выше головы от счастья, когда ему удавалось с большим трудом выудить эту красоту.

– Ладно, пойдем к затоне, – согласился я с ним.

Вскоре дошли до места – заросшего водорослями водного кармана, широким полукругом врезавшегося в берег и со всех сторон скрытого камышом. Шуметь не пришлось, здесь у нас уже были две вытоптанные до этого прогалинки рядышком, где мы после небольшой суеты и замерли каждый наедине со своими мыслями.

Наверно, вот именно за это я и полюбил когда-то давно рыбалку. За тишину и возможность вот так вот среди суеты и круговерти жизненных перипетий и суматохи будней сесть и подумать, собравшись с мыслями и собрав в кулак расхлябанные чувства, обстоятельно так помолчать о главном в своей жизни.

Барон Ульрих фон Рингмар, хех, по сути девятилетний мальчишка, а на деле кто? Да, уже сейчас мне есть чем похвастаться. Дела в баронстве под моим недремлющим оком творились с размахом. Касприв – город на реке и негласная столица Рингмарского баронства – напоминал муравейник своей кипучей активностью и суетой живущих в нем людей. Народ строился, народ торговал, народ благодаря моим начинанием оживал, приобретая некий лоск и оттягивая свои карманы звонкой монетой. Фабрики и заводики коптили небо, сам город строился и перестраивался, жизнь набирала обороты, выходя на новый уровень, на новое развитие.

Самым радостным лично для меня событием стали сплошным потоком идущие торговые обозы из соседних земель, а также из столицы. Казалось бы, мелочный товар, выпущенный мной в этот дикий мир, шел нарасхват, что называется, практически с ходу, с конвейера. Мыловарни в Касприве уже было три, а меж тем товар с них уже продан на три месяца вперед, стекольное производство пока не расширялось, хотя было чуть ли не самым рентабельным из производств. Казалось бы, зеркало – что может быть проще? А вот меж тем в этом мире и времени, чем-то напоминающем прошлое моего мира, ориентировочно Средневековье, это был товар, за который отдавали баснословные деньги! С одной стороны, моя жадность говорила мне: выкидывая по максимуму товар, срывай барыши, а с другой стороны, разум предупреждал: и цена упадет, и ты завязнешь на одном, упуская то, что есть возможность поэкспериментировать, выпуская в серию и другие товары.

К примеру, листовое стекло на окна. Практика уже есть, в том же Лисьем с моей подачи практически полностью заменены оконные рамы, да и в городе в некоторых домах было это чудо. Стекло, правда, по моему представлению, было еще немного мутновато, да и толщина листа была от десяти миллиметров ориентировочно. Тоньше пока не могли делать, проблема возникла с прокалом, похоже, слишком хрупкое оно становилось при меньшей толщине, рассыпалось буквально на руках. Но зато посуда первой партии ушла в массы, причем, похоже, оцененная народом по достоинству. Простые кружки, вазы и блюдца, неожиданно востребованными стали кувшины и бутыли. На том же заводе шла керамика, где первым делом я, истосковавшийся по комфорту, наладил выпуск санузлов и раковин, но здесь мое видение мира в чистоте столкнулось с непросвещенностью народа, товар этот практически не покупался. Зато нарасхват шла облицовочная плитка, буквально тоннами уходя из печей.

Деньги вроде бы у меня были, а вроде бы и нет. Натура, видимо, у меня такая, сиди да складывай копеечку к копеечке, да в ус не дуй, но нет, я строю, причем с помпой и размахом. Новый замок, новые кварталы в городе, что-то на дороги, что-то на небольшой торговый флот, бегающий по речке, уходит денежка, ну да я не в претензии. Это мои мысли и мое видение того, как должно быть. Не могу я так, воспитан плохо, наверное, люди по пояс в нечистотах и грязи барахтаются, а мне не все равно. Люди тут людьми торгуют, а я, дурак, вроде как против.

Власть имущие живут, поплевывая в потолок, да войнушки затевают, а я вот и тут недоволен. Ну не дурак ли – затаил обиду за то, что солдаты вырезали какую-то деревеньку в лесу? Подумаешь, крестьяне какие-то, бароны-то договорятся. Ага, договоритесь вы у меня еще. Остро кольнуло сердце при воспоминании о старике Охте и моей, так сказать, новой маме, бедной, ни в чем не повинной женщине, погибшей так страшно и так глупо.

Это страшно, просто страшно, когда безнаказанность – постулат реальной жизни. Нет, я не судья и не собираюсь выносить приговор, тебе жить, а тебе умереть, но прощать всем и все не собираюсь.

Для этого и набиваю кулаки, в частности немного беспринципно использую заключенных, осужденных на смертную казнь, как будущий костяк своей армии. Вот такой вот я кандибобер, скромный, тихий и мирный полководец.

Впрочем, это мне еще аукнется. Сэр Дако, смотритель и, так сказать, по роду службы страж замка, уже получил из столицы ряд бумаг, предписывающих ему всесторонне изучить мою деятельность в этом плане. Вопрос большой политики, с этим все ясно, есть король, власть в последней инстанции и есть мы, местечковые царьки, графы, бароны, герцоги. Власть на местах, облеченная и подкрепленная в той или иной мере силой оружия. В этом-то и корень зла. Кто может дать гарантию, что кто-то из местечковых не соберет достаточное количество войск, чтобы реализовать свои претензии на все королевство? Отсюда и родился закон, по которому король строго регламентирует количество войск у отдельно взятого вассала.

Судя по бумагам Каливара, предыдущего барона и по совместительству моего отца, мне надлежало иметь личную гвардию, общим числом не более сотни, включая рыцарей и офицеров. На данный момент в подчинении капитана Гарича, начальника моей стражи, выходило что-то около восьмидесяти человек. Ну а дальше начинались тонкости юриспруденции, которой пользовались до этого бароны Рингмары.

Поскольку во владении был более или менее крупный город, в нем указом создавался магистрат, где на службе внутреннего охранения было порядка ста человек, так сказать, внутренние войска, формально вроде как и не мои, а реально подчиняющиеся мне целиком и полностью, так как бюджет-то в моих руках. Здесь же от магистрата по подобной системе отчужденности был полк внешнего охранения. Стража в разъездах по дорогам, гоняют разбойников, собирают кое-какую мзду с крестьян. В общем и целом, теми или иными окольными путями за все про все выходило что-то около четырехсот человек.

А вот оправдание для создаваемого мною легиона нужно было еще написать. Уже к середине лета я без ложной скромности набрал сто двадцать человек, расквартированных в палаточном городке возле строящегося учебного корпуса легиона. Контингент там был бедовым, просто жуть. Все убийцы и душегубы, как с баронских земель, так и отловленные залетные разбойничьи ватаги. Народ мутный, злой и темный, но пока сдерживаемый мной, как бы странно это ни звучало, лаской и добротой.

Смешно, но большинству, похоже, именно этого и не хватало. Не от хорошей жизни народец пустился во все тяжкие. Здесь же и сейчас я предлагал им кров, пищу, одежду и толику уважения, показывая, что они не твари какие, а люди, у которых есть второй шанс, невзирая на то что у них за плечами.

Много это? Мало? Пусть решают сами, выбор, собственно, невелик: вон виселица, а вон армейское ярмо – выбирай, куда тебе. Я не хочу выжигать клеймо порочности, этакую печать Каина на каждом, но и сам по здравому размышлению не в состоянии прощать грехи тяжкие. Они убивали и совершали бог знает что в своей жизни, и если нет соображалки в голове, чтоб понять, что это последний шанс стать человеком, что ж, значит, так тому и быть.

Но пока за четыре с половиной месяца, что существует легион, у меня с этими деятелями ножа и топора не возникло серьезных проблем. Пробовали некоторые граждане возвыситься в легионе среди прочих, этакий аналог дедовщины навязать, да только шкуры себе попортили. По десятку раз в назидание кнутом по хребту сержанты прошлись, и все, тише воды ниже травы. Вполне себе так толерантненько, время-то мирное, это в военное время по уставу бы вздернули на ближайшем дереве, а здесь так, пожурили, что называется. Но, наверное, все же стоит сказать и то, что на глупости и вольные мысли у них по большому счету не оставалось свободного времени. Тренировки, маневры на полигоне, строевая подготовка, владение оружием, а также грамматика, математика и география.

Кому сказать – не поверят, но неожиданно всех этих душегубов, весь этот сброд согласилась обучать графиня Шель де Красс! Графиня! Непонятно? Ну не знаю, это, допустим, как если бы ко мне в моей прошлой жизни в среднюю школу номер сто шесть приехал Леонид Ильич Брежнев и сказал: «Сынок, давай я тебе с географией подсоблю?» Ну или там Путин диктант вместе с вами писал, высунув кончик языка от усердия.

Возможно, конечно, привираю, но культур-мультур на ее занятиях я берег всегда усиленным сержантским составом, задумчиво так постукивающим по ладошке кнутом. Да, да, как уже говорилось, я верю людям.

Но и о нелюдях стоит вспомнить. Есть и такие в доблестном первом пехотном легионе Рингмара. Шесть вампиров под руководством своего «папочки», капитана Десмоса, сидели за учебными партами, старательно конспектируя учебный материал. Жуткие жути, кошмары, летящие на крыльях ночи, оказались еще теми грамотеями. Двое даже пальцев не могли сосчитать на своей руке, а меж тем самому молодому «морфу» было ни много ни мало, а семьдесят годков!

Вот упыри! Столько лет прожить, а ума не нажить. Нет ну как так можно? Иметь чуть ли не вечность под рукой и так бездарно ее проживать. Ладно, ладно, тяжело им пришлось, постоянно в бегах, жизнь почти всегда ночью, все на них охотятся и не любят, пытаясь всячески засадить осиновый кол в сердце, но, елки-моталки, и умирать-то безграмотным нельзя!

Отдельный разведбатальон «Летучая мышь» имел свою культурную программу и ряд дисциплин для изучения. Минимум строевой, минимум взаимодействия с основными частями и по максимуму учебного процесса, по географии, математике, грамматике, а также небольшой ликбез по методике ведения диверсионной и партизанской войны. Скрытность, ряд простейших шифров, организация слежения – в общем, все, что я смог почерпнуть из развлекательной литературы про шпионов и кинофильмов Голливуда. Может, это и смешно, конечно, но ребятам реально понравилось рисовать черные полоски на щеках при скрытном передвижении в лесу. Коммандос просто! Зачем это делается, я, правда, внятно объяснить не смог, но зато сослался на многовековую традицию, мол, так надо.

Вампиресса из моих застенков также была выпущена и возвращена в семью, она-то и была тем семидесятилетним юнцом. Главным сюрпризом стало то, что в составе «Летучей мыши» двое были шикарными, на мой взгляд, барышнями. Первая – красивая, утонченная вампиресса под девяносто лет, леди Рисп, вторая – миниатюрная шатеночка с лукавыми бесятами во взгляде, Тина.

Поскольку знаний как таковых об этой нелегкой стезе разведчика, шпиона и диверсанта у меня не было, то уже через три месяца батальон вышел на первое свое боевое задание. Так сказать, тяжелым трудом и работой набирая практический опыт. «Летучая мышь» должна была проникнуть на территорию предполагаемого противника, а именно Нуггета Когдейра, с целью выяснить реальное расположение его войск, их численность, а также присмотреть места для стоянок и хоть какое-то наличие дорог в этом баронстве.

Не обошлось и без хитростей, о которых даже моя разведка не должна была знать. Дело в том, что у меня была небольшая идейка по глобализации процесса слежения. Систему под названием «Большой брат» я составлял на досуге, экспериментируя со своим «Маком». Правда, все пока на бумаге, все в теории, но, возможно, в недалеком будущем и на деле. Все-таки кто бы что ни говорил, а компьютер – это величайшее изобретение человека. В этом мире дрянного железа, коней и нечищеных зубов мой компьютер был настоящим оттягом. С какой радостью можно открывать в реальном времени странички из скопированной библиотеки сэра Дако! Записи, свитки, бумаги, все эти кодексы и законы, приказы – все это погребло бы меня лавиной, забирая все до последней минутки. Просто физически я бы не смог управиться даже с половиной своих дел, не говоря уже о законодательстве, простейшей бухгалтерии и хоть каких-то научных изысканиях. Да, это неоценимое подспорье с учетом того, что этот мир сложнее, чем я думал.

Не знаю даже, как правильно сформулировать, но здесь наука при всей абсурдности этого мира на голову выше той, что была на моей родной Земле, и все благодаря искусству магии.

Я опустил руку под воду, посылая при помощи «Мака» импульс эхолокации, выстраивая картинку в толще воды, в реальном времени видя рельеф дна участка реки, а также всех крупных ее жителей.

Магия, искусство на грани понимания, способность оперирования энергией, визуализируя ее формы в компактные узлы и комбинации команд, чуждая человеку форма научного прогресса. Наука, шагнувшая в дали, где даже мне не найти понимания, мне, человеку двадцать первого века. Да уж, человечеству еще идти и идти до этих вершин. Здесь же, в этом мире, магия – это наследие почти ушедшей цивилизации эльфов, гуманоидной расы, некогда полноправных владетелей этой планеты.

Все просто и сложно одновременно, действует из принципа свободной энергии движения, исходя из постулата, что все в той или иной мере не что иное, как вид энергии. Вон ворона летит, видите? Так вот нет там вороны, не ворона это, а энергия, которая летит в энергии, создавая энергию. И я всего лишь энергия, которая думает об энергии, при этом, чем черт не шутит, возможно, создавая вокруг себя энергию.

Запутанно, но по существу в какой-то мере объясняет общие принципы. Определенным образом мозг человека в ходе инициализации проходит ступени изменений, в дальнейшем позволяющие ему в той или иной мере – в зависимости от индивидуального предела – оперировать энергией в мире, трансформируя потоки в вариации, действия. Это может быть банальный толчок воздушной массы, слегка всколыхнувший волосы на голове, а может быть нетривиальный температурный выброс с воспламенением кислорода, который приобретет образ несущегося на вас огненного шара.

Тут я даже боюсь представить все грани и возможности, открывающиеся перед человеком. Впрочем, наверно, все же могу, вернее, могу представить, до чего смогли додуматься местные при оперировании магией, а вот что может натворить действительно человек знающий, это даже страшно.

За примером далеко ходить не нужно, возьмем тех же вампиров, наследие гремевших когда-то войн. Мутация, вызванная с одной лишь целью – создание универсального солдата. Но войны отгремели, генералы ушли, а вот солдаты остались.

Камыш рядом со мной раздался в стороны, выпуская на свет ярко-рыжую копну спутанных волос и улыбчивую веснушчатую мордашку, тут же скорчившую мне мину и высунувшую язык.

– Ох ты ж е! – От неожиданности и испуга я выронил удочку из рук. Вот же бесовка! Даже не знаю, какая именно, их тут пять, и все рыжие и в веснушках. Нет, я, конечно, знаю, что это кто-то из полка привезенных мною дочек барона Кемгербальда, но вот запомнить их по именам все никак не удосужусь.

– А-а-а-а! – послышался голос Германа, после чего следом раздалось характерное «бульк»!

Оп-па, а это уже плохо, значит, в стороне Германа свой промысел вели старшие девчонки, только они могли кинуть того в воду. Мегеры! С места в карьер я ломанулся, как перепуганный лось, ломая на своем пути камыш, спотыкаясь и падая, но вновь поднимаясь и работая ногами, пытаясь скрыться от идущей по пятам рыжей напасти. С недавних пор банда девчонок в замке скооперировалась с целью отлова и всяческих подковырок в нашу с Германом сторону. Пока, ввиду их явного численного преимущества, а также из-за того, что с ними была Деметра и старшие девочки Кемгербальда, мы в этой войне терпели одно сокрушительное поражение за другим.

– Стой!

– Держи!

– Уходит!

Врешь, не возьмешь! Я, барон Ульрих фон Рингмар, быстр и хитер, аки змий-искуситель в райском саду! Плохо было то, что «Мак» эхолокатором не мог вычленить их в камыше, который глушил все на корню, ну да ладно, мне главное – вырваться в чистое поле, а там в платьях они за мной не угонятся.

– Попался!

Выскочив из камышовых зарослей, я угодил прямо в крепкие объятия Деметры, черт, вот же не повезло! Ей уже двенадцать. Кобыла! Хотя по сути худенькая, черноволосая, правда, немного высоковатая для своих лет, но меж тем вполне способная скрутить меня, девятилетнего пацана, в бараний рог.

Следом из зарослей вывалилась вся гоп-компания, раскрасневшаяся и запыхавшаяся от бега. Девчонки с ходу толпой кинулись на меня, повалив на землю. Вот же незадача! Я тут, понимаешь ли, хозяин, властитель судеб, барон, едрить меня за ногу, маг, полководец, без пяти минут покоритель вселенной, вынужден валяться, уткнувшись носом в землю, ибо дети наше все.

Словно Ленин, вождь мирового пролетариата, я, со скорбью о судьбах человечества на лице, был на руках доставлен к реке, в которой сидел, насупившись, Герман, и запущен в полет вверх тормашками.

Бульк!

А Герман, пессимист и утопист, так и сидел в реке, не пробуя убежать. Впрочем, скорей всего, шансов избежать повторного макания у него было мало, а «утописты» мы теперь с ним на пару.

– Бе-бе-бе! – дразнились самые мелкие.

– Фу-у-у-у! – показывала язык Пестре-Ви, одна из первых заводил этой банды.

– Все мальчишки дураки! – выкрикивали те, что постарше.

– Ха! – скрутила кукиш Деметра с утонченной грацией, присущей истинной леди.

– Ну что, брат Герман, будем мстить, и мстя будет страшна? – Я сделал страшную мину после всплытия рядом с товарищем по несчастью.

– Улич! Как же они достали! – Мальчишка чуть ли не ревел.

– Так! Ну-ка соберись, ты мужчина, а мужчины не плачут! – Я обнял его за плечи. – Сейчас мы им устроим!

Уже готовое плетение «Эббузова кулака» с помощью «Мака» я разложил на части, быстро удаляя ударную мощь, немного убирая закачку энергии на контур силы. Просто и со вкусом сорвавшееся заклинание вздыбило пенную волну пополам с прибрежными водорослями и придонным илом, окатывая стоящих мучителей на берегу по вектору заданного направления.

Кулдых! Миниатюрное цунами ударило по берегу, сбивая с ног девочек, после отката похожих невесть на что – в траве, побитом камыше и черной «муляке» со дна реки.

– У-у-у-у-у!

– А-а-а-а-а!

Ну вот, теперь с той стороны начинают реветь, так никаких сил не хватит всех бегать успокаивать. Придерживая за руку мальчика, выполз из реки, собирая в кучу наш женский коллектив, пытаясь успокоить и хоть немного привести их в порядок. Так, считаем, раз, два, три… где еще? А вот вижу, четыре, пять, все? Рыжульки все, еще Пестик и Деметра где-то, ах вот они, унесенные прибоем, хныкают.

– Так ну-ка собрались! – Умаявшись, я прикрикнул на них, сердито уперев руки в бока. – А то вечером никаких сказок!

– Ну, Улич!

– Так нечестно!

– Ну не надо! – тут же заголосили они уже на пару с Германом, так как сказок я знал много и частенько вечерком перед сном радовал ребятню, с удовольствием их пересказывая.

Ну что поделаешь, не покривив душой, могу сказать, что дети – самый благодарный слушатель. Кто знает, тот поймет, какое счастье радовать ребенка, пусть и такой, казалось бы, безделицей, как сказка. Хотя, к моей радости, как правило, мои рассказы приходили послушать и баронесса с графиней, подхватывая на руки ребятню помладше и баюкая их на руках. Даже старик Дако и то периодически приходил послушать, тихонечко сидя в кресле и местами многозначительно по Станиславскому хмыкая.

В такие вечера я был счастлив, что тут сказать, очень долго в своей жизни я оставался одинок, не зная радости семейного круга и тепла. Семья, незнакомое до сих пор слово, неожиданно ласково легло мне на сердце, будоража память, урывками заставляя вспоминать далекое прошлое, когда я был таким же сорванцом и были живы мои родители, такие молодые и красивые, такие добрые и любимые.

– Ир-р-р, эх!

– Ир-р-р, эх!

Из задумчивости меня вывели удары весел об воду. Малышня замолчала, так же как и я, поворачиваясь на звук, идущий от реки, где неспешным ходом в мерном дружном ритме шли три больших корабля, при виде которых тревога кольнула сердце.

Контуры хищника, высокие борта, увешанные щитами, весельный ход. Речка невелика, от силы в месте, где мы стояли, метров пятнадцать, ну, может, под двадцать, поэтому нам прекрасно была видна вооруженная команда на судах. Бородатые диковатого вида мужики в кольчугах поверх шкур.

– Ир-р-р, эх! – В унисон команда била веслами под простенький ритм, но довольно ходко и бодро идя по воде.

– Демочка! – подозвал я посерьезневшую Деметру. – Скорым шагом в замок, всю мелочь доставишь и сдашь на попечение баронессы или графини, сама бегом к Гаричу. Пусть поднимает солдат, всех к Касприву.

– А ты? – Пестик прижалась ко мне, обхватив испуганно.

– А я следом за гостями.

* * *

Ребятня, подгоняемая старшей Деметрой, скрылась в зарослях камыша, оставляя меня одного на берегу. Последний, замыкающий корабль уже скрылся из виду. Недолго думая, я скинул с себя сапоги и рубаху, оставляя лишь легкие штаны, которые не будут мешать при заплыве. Берег с небольшой отмелью, посему я спокойно спустился в воду, пройдя вперед и уже оттуда выплывая на течение, аккуратно и экономно сплавляясь вниз, следом за ушедшими судами.

Течение было у берегов слабеньким, но меж тем легко подхватило мое худенькое тельце, набирая скорость, да и я помогал по мере сил, слегка подгребая, стараясь не столько плыть, сколько держаться на плаву, сплавляясь следом за кораблями. Плавать я умел и любил, потому особо не боялся такого марафона вслед за уходящими по воде. Да и до самого города отсюда было не так уж и далеко, ну, может, чуть больше километра. Можно было, конечно, и по берегу пройтись, но это будет мука, по таким плавням пробираться я буду в разы дольше.

Сердце не зря кольнуло тревогой, память услужливо рисовала изображения викингов из истории моего мира, а опыт, уже приобретенный здесь, твердил лишь одно – пикты. Северные варвары, наемники, не так давно выступавшие на стороне Когдейра, и пусть сейчас они без гербовых накидок своего предыдущего нанимателя, но от этого северяне не становятся менее опасными. Именно они вырезали некогда мою приемную семью в деревне Дальняя, жестоко, словно скот, практически всех до одного. Вообще вояки они те еще, в то время как Каливар сцепился с основными силами Нуггета, эти наемники ворвались в обоз, вырезая слуг, детей и женщин.

От Десмоса с его командой, находящихся сейчас на землях Когдейра, поступали отчеты о том, что барон встретился в своем замке с главой одного из кланов этих разбойников, но вот то, что они прийти по воде могут, я не ожидал никак. Хотя должен был. В этих землях повсеместно принято считать, что пикты в большинстве своем лесные варвары. Дикари, сидящие в северных лесах, а вот банально глянуть на карту и увидеть, что на севере эти леса выходят к морю, это ж еще догадаться нужно.

Хотя, может, еще обойдется?

Не обошлось, в небе над горизонтом поднялись клубы дыма, и над водой явственно потянуло запахом гари. Сердце бешено застучало, перегоняя по телу возбуждение и страх. Лишь бы большой беды не наделали, вот же не было печали…

Подплыв к берегу, выбрался из реки, выскакивая на сушу и пускаясь бегом к виднеющимся уже впереди домам. Отсюда видны были стоящие корабли со спущенными с них прямо в воду сходнями, команды на кораблях не было, все, похоже, ринулись на берег.

Неприятным моментом было то, что грабители несли с собой огонь, забрасывая некоторые из домов факелами. Навстречу стали попадаться бегущие из города жители: женщины, дети, старики и, что самое удивительное, вполне здоровые мужики, которые бежали без оглядки, зачастую расталкивая впереди идущих женщин.